Глава 37
Генерал Келли сообщил президенту, что два его ключевых советника по внешней политике — Макмастер и Тиллерсон — сцепились друг с другом, решая, кто будет вести переговоры с Саудовской Аравией о $4 млрд. Эти деньги частично предназначались для финансирования военных операций в Сирии, включая секретный проект ЦРУ по поддержке сирийских повстанцев под кодовым названием TEAK.
Заставить иностранные правительства финансировать операции вооруженных сил США и ЦРУ за рубежом было голубой мечтой Трампа. Г. Р. — яйцеголовый теоретик, сказал Трамп. У него ни деловой хватки, ни умения вести переговоры.
Келли согласился. Макмастер действительно не подходил для этого дела. До настоящего момента он не добился больших успехов в переговорах с саудовцами, хотя те не раз заявляли о своей готовности выписывать большие чеки на различные проекты в Сирии. По словам Тиллерсона, Макмастер заявил ему: «Я свяжусь со своими коллегами в Саудовской Аравии. И договорюсь с ними напрямую».
Президент был в ярости. Хотя Тиллерсон создавал массу проблем, у него, по крайней мере, имелся богатый опыт заключения сделок с саудовской королевской семьей, приобретенный за годы руководства Exxon. Тиллерсон хорошо знал, что саудовцам нельзя доверять, а для Трампа недоверие к людям по ту сторону переговорного стола было ключевым принципом ведения переговоров, позволяющим выторговать лучшие условия. Нужно быть жестким. Чтобы услышать «да», нужно говорить «нет». Какого черта Макмастер вообще лезет в это дело? Это полная глупость, сказал он.
Однако в тот день, 19 января 2018 г., накануне годовщины своего вступления в должность, Трампа занимало более неотложное дело.
В ходе последних телефонных бесед с президентом Южной Кореи Мун Чжэ Ином Трамп все резче критиковал торговое соглашение KORUS. Каждый раз он упорно напоминал про торговый дефицит в $18 млрд, а также про $3,5 млрд, которые США ежегодно тратили на содержание своих 28 500 военных на Корейском полуострове. Трампу не нравился Мун. И это навязчивое и эмоциональное недовольство только распаляло президента.
Трамп говорил Муну, что собирается отправить письмо с уведомлением о выходе из KORUS и, когда истекут эти 180 дней, разорвать торговые отношения.
Вы наживаетесь на нас, заявлял он. Теперь он хочет разделить торговлю и безопасность. Мне надоело давать вам халявные деньги!
Мун возражал, что торговля и безопасность тесно переплетены. Мы хотим сотрудничать с вами, говорил он примиряющим тоном. США — наш союзник и наш партнер. Если в наших экономических отношениях есть разногласия, мы готовы договориться и прийти к полному взаимопониманию.
Но Трампа понесло. Вы должны заплатить за систему THAAD. Зачем США содержать свою систему ПРО на Корейском полуострове?
Едва сдерживая гнев, он пренебрежительно отзывался о соглашении KORUS, Южной Корее и ее новом лидере. Такое общение с союзником шокировало своей антидипломатичностью, но у Трампа был свой взгляд на дипломатию. Он находился на грани разрыва отношений.
Келли, Макмастер, Тиллерсон и Мэттис мрачно шутили, что президент обрушивал на Южную Корею больше ярости, чем на признанных врагов — Китай, Россию, Иран, Сирию и Северную Корею.
Старшие сотрудники Белого дома и команда по национальной безопасности пребывали в шоке. Они не знали, что еще президент может сказать или сделать. Хорошие отношения с Южной Кореей были важны, особенно теперь. Все соглашались, что нужно срочно что-то предпринять, пока президент Мун не решил, что с него хватит.
Макмастер назначил на 19 января 2018 г. заседание Совета национальной безопасности в Ситуационной комнате. Темой было обсуждение вопросов по Южной Корее между президентом и ключевыми советниками — Тиллерсоном, Мэттисом, Келли, Макмастером, Данфордом и Коном.
Трамп сразу взял быка за рога. «Что мы получаем от этого масштабного военного присутствия на Корейском полуострове?» — спросил он. Ненужные, на его взгляд, военные расходы не давали ему покоя.
«Скажу больше, — продолжил он, — что мы получаем, скажем защищая Тайвань?» Он считал это глобальной проблемой: Соединенные Штаты платили за оборону стран Азии, Ближнего Востока и НАТО в целом. Зачем нам вообще дружить с Южной Кореей? Что мы от этого выигрываем? Он задавал эти вопросы вот уже целый год. И ответы его не устраивали.
Мэттис и генерал Данфорд в очередной раз стали доказывать, что выгоды для США огромны. Мы получаем стабильную демократию в этой важной для нас части мира, сказал Мэттис. Южная Корея со своими свободными выборами и процветающим капитализмом — один из наших главных бастионов в регионе.
В Южной Корее проживает 50 млн человек. По численности населения она занимает 27-е место в мире, но ее экономика стоит на 11-м месте в рейтинге крупнейших экономик мира: ее ВВП в размере $1,5 трлн сопоставим с ВВП России.
Трамп знал о преимуществе во времени обнаружения пусков северокорейских ракет, которое обеспечивали разведывательные программы SAP на территории Южной Кореи, — 7 секунд против 15 минут с Аляски. Кроме того, присутствие в Южной Корее обеспечивало плацдарм для проведения кибератак. Это давало возможность выводить из строя северокорейские ракеты как до, так и после пуска.
По Мэттису было видно, что он устал убеждать президента в важности военного и разведывательного присутствия на Корейском полуострове. Тот попросту не желал ничего слушать.
«Мы делаем это, чтобы предотвратить Третью мировую войну», — сказал Мэттис спокойным, но твердым голосом. Это было невероятным по дерзости заявлением, фактически обвинением в том, что президент рискует начать ядерную войну. Большинство присутствовавших затаили дыхание.
Как впоследствии сказал один из участников встречи, послание Мэттиса было предельно ясным: хватит играть с огнем. Мы делаем это, чтобы предотвратить Третью мировую войну. Это не ваши бизнес-упражнения, где можно обанкротиться, облажаться как угодно — невелика беда.
Казалось, у Мэттиса и остальных переполнилась чаша терпения. Как вообще можно ставить под сомнение такие очевидные и фундаментальные вещи? Мэттис едва не кричал: Господи, останови это!
«Благодаря передовому базированию» — 28 500 военнослужащих — «мы можем защитить нашу страну», — продолжил Мэттис. Он не хотел упоминать о программах SAP в присутствии такого количества людей.
Мэттис объяснил, что без разведывательных программ и присутствия войск на полуострове связанные с войной риски значительно возрастают. У США будет меньше возможностей защитить Южную Корею и Японию. Если война начнется в отсутствие этих активов, «единственным вариантом останется ядерный удар». «Мы не сможем добиться такого же сдерживающего эффекта» каким-либо другим способом. «И сделать это так же экономически эффективно». Договоренность с Южной Кореей была одной из самых выгодных сделок в сфере национальной безопасности в истории США. Мэттис пытался говорить с президентом на близком тому языке анализа затрат и выгод.
«Но мы теряем кучу денег на торговле с Южной Кореей, Китаем и остальными, — возразил Трамп. — Я лучше потрачу эти деньги на нашу страну». Через существующий торговый дисбаланс Соединенные Штаты фактически субсидируют другие страны.
«А эти другие страны, — продолжил Трамп, — соглашаются на эти военные штучки только ради того, чтобы получить наши деньги». Они наживаются на нас.
«Но войска передового базирования — наименее дорогостоящий способ достижения наших целей в сфере безопасности. Если мы их выведем, союзники потеряют к нам доверие», — ответил Мэттис.
Генерал Данфорд вмешался и с несвойственной ему горячностью подтвердил все сказанное Мэттисом.
«Мы тратим огромные деньги на очень богатые страны, которые просто не желают запустить руку в свой карман», — упрямо повторил Трамп.
Затем он резко сменил тему. Он вспомнил, что Келли рассказал ему о стычке между Макмастером и Тиллерсоном из-за того, кто из них будет вести переговоры с Саудовской Аравией по поводу выделения $4 млрд на операции в Сирии и других местах.
Трамп сказал, что, по его сведениям, Макмастер требовал от Тиллерсона отойти в сторону. Трамп набросился на своего советника по национальной безопасности. «Какого черта ты это делаешь? — раздраженно спросил он. — Саудовцы сбиты с толку. Это $4 млрд! Этим будет заниматься Рекс. А ты, Г. Р., не лезь. Я не понимаю, с чего ты вообще решил забрать это дело у Рекса? Но теперь держись от этого подальше. Этим займется Рекс. Он справится».
Макмастер, получив унизительную взбучку перед Советом национальной безопасности, которым он руководил, отнесся к этому с похвальным хладнокровием.
«Да, сэр», — ответил генерал главнокомандующему, как того требовали правила субординации.
Тиллерсон не стал говорить о Саудовской Аравии и вернулся к основному вопросу: преимуществам передового базирования: «Это лучшая модель. Глобальная система. Сотрудничество в торговле и геополитике обеспечивает наилучшие результаты в плане глобальной безопасности».
Данфорд снова вмешался и поддержал Тиллерсона: «Наши расходы на передовое базирование в Южной Корее составляют около $2 млрд. Южная Корея возмещает нам более $800 млн. Мы не должны требовать от них полного возмещения всех расходов», например таких, как зарплата наших военнослужащих. Председатель Объединенного комитета начальников штабов также сказал, что другие страны выплачивают США ежегодные субсидии на ту деятельность, которую мы вели бы в любом случае, поскольку от нее зависит наша национальная безопасность. «Мы получаем около $4 млрд субсидий в год за свои усилия по защите родины», — заявил Данфорд.
«Я думаю, мы были бы гораздо богаче, — ответил Трамп, — если бы не были такими глупыми. Нас держат за дураков, особенно в НАТО». Коллективная защита — игра для дураков.
Ссылаясь на цифру, которую так любил приводить Бэннон, — совокупную стоимость всех войн, расходов на военное присутствие и всех видов экономической помощи на Ближнем Востоке — президент подвел итог: «Мы потратили на Ближний Восток $7 трлн. И не можем наскрести $1 трлн на инфраструктуру у себя дома».
На этом президент покинул совещание. Среди присутствовавших поднялся ропот. Почему мы должны постоянно его убеждать? Когда он начнет хоть что-то понимать? Казалось непостижимым, что им вообще приходится спорить с президентом на эти темы. Мэттис был особенно раздражен и встревожен. Позже он сказал своим близким помощникам, что президент ведет себя как «ученик пятого-шестого класса», и представления у него соответствующие.
Когда я узнал о деталях этого заседания Совета национальной безопасности, мне на память пришел разговор с президентом Обамой в 2010 г., в котором он рассказал мне о своей главной заботе.
«Возможность ядерного удара… удара по крупному американскому городу, — сказал Обама, — это то, что радикально меняет правила игры. Когда я просматриваю список того, о чем я должен думать все время, это всегда стоит на первом месте, поскольку это область, где нельзя допускать ошибок. Придя к власти, мы сразу стали думать: как можно укрепить нашу ядерную обороноспособность и поместить это в центр усилий в сфере национальной безопасности? Мы должны гарантировать, что возможность такого удара, пусть даже очень небольшая, никогда не реализуется».
На время Олимпийских игр, проходивших в Южной Корее с 9 по 25 февраля 2018 г., кампания давления на Северную Корею была фактически приостановлена.
Генерал Данфорд узнал, что непосредственно перед Олимпийскими играми и сразу после них ВВС США запланировали провести летно-конструкторские и исследовательские пуски баллистических ракет, способных нести ядерный боезаряд, с побережья Калифорнии в Тихий океан.
Это были как раз такие испытания, от которых США пытались заставить отказаться Северную Корею. Это было слишком провокационным. Данфорд вмешался и принудил ВВС перенести пуски на более поздний срок.
В начале 2018 г. ЦРУ пришло к выводу, что у Северной Кореи нет ракеты, способной гарантированно доставить ядерную боеголовку на материковую часть США. Согласно данным разведки и информации о пусках ракет, у северокорейцев были проблемы с головной частью. Разумеется, они работали над их устранением. Но в тот момент ЦРУ удалось убедить Трампа, что Ким Чен Ын пока не опасен.
