Глава 35

Раз уж Гэри Кон согласился остаться и довести налоговую реформу до конца, ему нужно было сделать дело. Текущая ставка налога на прибыль в США составляла 35% и была одной из самых высоких в мире. Ее снижение могло обеспечить республиканцам поддержку со стороны американского бизнеса на многие годы вперед.

Это было первоочередной заботой Трампа. В годы правления Буша и Обамы десятки крупных компаний перенесли свои штаб-квартиры за рубеж ради более низкого налогообложения. Этот процесс известен как инверсия, поскольку он предполагает создание новой материнской компании в стране с низким уровнем налогов, например в Ирландии, и превращение существующей американской компании в дочернюю. Это было огромной головной болью для друзей Трампа из мира крупного бизнеса. Снижение налога на прибыль обещало вернуть в Соединенные Штаты триллионы долларов.

«Налоговая ставка должна быть 15%», — заявил Трамп.

«Сэр, — сказал Кон, — мы попробуем это сделать». По данным министерства финансов, очень немногие компании платили полные 35% из-за различных лазеек и особых налоговых льгот, введенных конгрессом.

Кон был согласен с тем, что США выбиваются из общемировой тенденции. В некоторых странах, например в Ирландии, ставка налога на прибыль составляла всего 9%. «Мы должны вернуть деньги домой, — сказал Кон. — Триллионы долларов оседают в офшорах, чтобы избежать наших высоких налоговых ставок».

Около $4 трлн, уточнил Трамп, а то и все $5 трлн.

По данным Кона, эта цифра составляла $2,6 трлн.

В какой-то момент президент предложил повысить подоходный налог, максимальная ставка которого на тот момент достигала 39,6%, в обмен на значительное снижение налога на прибыль.

«Лично я готов платить 44%, если мы снизим налог на прибыль до 15%», — заявил Трамп.

Кон счел эту идею безумной. Понятно, что Трамп со всеми своими вычетами на недвижимость и прочими льготами, вероятно, никогда или очень редко платил полные 39,6%.

«Сэр, — возразил Кон, — вы не можете поднять верхнюю ставку. Это невозможно».

«Почему?»

«Вы — республиканец, — объяснил Кон, который сам был демократом. Низкий подоходный налог был одним из столпов программы Республиканской партии. При Рейгане республиканцы добились снижения верхней планки федерального подоходного налога с 70 до 28%. — Если вы поднимете верхнюю ставку, вас растопчут».

Казалось, Трамп понял.

Кон подготовил для президента пакет диаграмм и таблиц в стиле Goldman Sachs, чтобы просветить его в налоговых вопросах. Но Трамп на них так и не взглянул.

На очередном совещании в Овальном кабинете Трамп спросил, какими могут быть новые ставки подоходного налога.

«Мне нравятся круглые цифры, — сказал он. — 10 , 20 , 25%». Красивые круглые цифры, без всяких дробей, — такие легко продать.

Мнучин, Кон и директор Административно-бюджетного управления Мик Малвейни сказали, что необходимо провести тщательный анализ для оценки влияния разных ставок на доходы и дефицит федерального бюджета, в том числе с учетом предполагаемых объемов федеральных расходов.

«Я хочу знать, какими будут цифры, — раздраженно повторил Трамп. — Я считаю, что это должно быть 10, 20 и 25%».

Он не видел необходимости в глубоком анализе, несмотря на все попытки убедить его в том, что даже небольшое изменение ставок может оказать огромное влияние на объемы собираемых министерством финансов налогов.

«Все это чушь собачья», — заявил Трамп. Главное — красивые круглые цифры. «Это то, что понятно людям, — сказал он. — Именно это я и собираюсь продать».

Центральный элемент налоговой реформы Кона был указан на первой же странице: «увеличение темпов экономического роста с 2 до 3%» обеспечит экономию бюджетных средств в размере $3 трлн в течение 10 лет.

«Сэр, если мы сможем увеличить рост с 2 до 3%, это все, что нам нужно, чтобы окупить налоговую реформу», — сказал Кон. Чем больше экономический рост, тем больше налогов собирает правительство. Просто в теории, а добиться 3%-ного роста на практике было очень трудно, а то и невозможно — в большинстве случаев это оставалось несбыточной мечтой республиканцев.

Трампу понравилась идея. Он обожал простоту и сразу же принялся вставлять в свои речи вариации на тему высокого экономического роста.

Кон попытался объяснить ему, что в эпоху Рейгана экономика США была очень конкурентоспособной, а другие страны начали снижать свои налоги. Здесь играло роль множество исторических и технических факторов.

«Мне плевать на это», — сказал ему Трамп.

По понедельникам вечером спикер Пол Райан устраивал в своей совещательной комнате итальянский фуршет для «Большой шестерки» — так он называл ключевых лиц из конгресса и администрации президента, от которых зависела судьба налоговой реформы. В «Большую шестерку» входили сам Райан, Макконнелл, председатель бюджетного комитета палаты представителей Кевин Брейди, председатель финансового комитета сената Оррин Хэтч, Мнучин и Кон. Это был страшный сон для демократов — пятеро консервативных республиканцев и бывший президент Goldman Sachs решали, как реформировать налоговую систему США.

Группа выработала четыре ключевых принципа: упрощение налогового кодекса; снижение налоговой нагрузки для семей со средним уровнем доходов; создание рабочих мест и рост заработной платы; возвращение в страну триллионов корпоративных долларов, осевших за рубежом.

Кон считал, что лидеры конгресса требуют к себе особого отношения. Во времена его работы в Goldman с каждым клиентом обращались как с VIP-персоной. Кон говорил своим клиентам: «Я доступен для вас 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Если вам нужно со мной поговорить, звоните в любое время». Клиент всегда стоял на первом месте, а его требования были законом. Теперь его самыми важными клиентами стали лидеры конгресса.

В первые же месяцы своего пребывания на посту министра Мнучин сумел оттолкнуть от себя некоторых республиканцев — членов палаты представителей, когда попытался заставить их проголосовать за продление некоторых бюджетных резолюций и повышение потолка госдолга.

Директор Административно-бюджетного управления Мик Малвейни, который шесть лет заседал в палате представителей, рассказал Кону, как Мнучину ответил один из республиканцев: господин министр, последний раз, когда мне указывали, что я должен делать, мне было 18 лет. Это был мой отец. С тех пор я принимаю решения самостоятельно.

Позже Мнучин предложил ограничить величину предпринимательского дохода, который подлежал обложению по более низким ставкам подоходного налога, — так называемого «сквозного дохода». Он сказал, что в 95% случаев доходы структур со сквозным налогообложением не превышают $350 000 в год.

Райан и Брейди ответили твердым «нет». Это была самая тупая идея, которая только могла прийти в голову республиканцу. Мнучин не учел остальные 5% «сквозных налогоплательщиков», среди которых были такие крупнейшие доноры республиканской партии, как братья Кох.

Мнучин попытался заручиться поддержкой республиканцев в палате представителей за спинами Райана и Брейди.

Малвейни передал Кону записку: если хотите провести свою налоговую реформу, держите Мнучина подальше от Капитолия.

Кон сообщил об этом Келли. Когда в ноябре переговоры по реформе достигли решающей стадии, Мнучин был отправлен в тур по стране, чтобы представить новый налоговый план широкой общественности и заручиться ее поддержкой: 5 и 6 ноября он выступал вместе с Иванкой в Калифорнии, 13 ноября — в Нью-Джерси, 14 ноября — в Огайо.

Со стороны сената председатель финансового комитета Оррин Хэтч, который не очень хорошо разбирался в налоговой политике, сколотил специальную группу, включавшую сенаторов Пэта Туми от Пенсильвании, Роба Портмана от Огайо, Тима Скотта от Южной Каролины и Джона Тьюна от Южной Дакоты, чтобы вести переговоры от его лица. Кон находился на связи с сенаторами в режиме нон-стоп.

Кон понял: сдвинуть с места воз налоговой реформы — колоссальная задача. Одна из его диаграмм была озаглавлена «Федеральный подоходный налог слишком прогрессивный». На его взгляд, это был важный график: он показывал большую картину, рассказывал полную историю. Федеральный подоходный налог не платили 44% американцев.

В ходе президентской кампании 2012 г., когда после Великой рецессии этот процент был еще выше, кандидат от республиканской партии Митт Ромни пренебрежительно заметил (эти слова попали на видеозапись и наделали много шума): «Есть 47% избирателей, которые в любом случае проголосуют за Обаму. В их числе те, кто зависит от правительства, кто считает себя жертвами, кто считает, что правительство обязано заботиться о них, что они имеют право на медицинское обслуживание, на еду, на жилье и на все остальное. Это, дескать, их законное право, и правительство обязано им это обеспечить. И они будут голосовать за этого президента, несмотря ни на что… Это люди, которые не платят подоходный налог. Заботиться о них — не мое дело. Их никогда не убедить в том, что они должны взять ответственность и сами заботиться о себе».

Хотя большинство из этих 44% платили налоги на заработную плату, которые шли на социальное и медицинское страхование, а также налоги штата, местные и имущественные налоги и налоги с продаж, они не платили подоходный налог в федеральный бюджет. Это означало, что федеральное правительство получало налоговые поступления всего от 56% населения.

По данным Кона, многие люди с низким уровнем доходов не просто не платили федеральному правительству. Их доходы были настолько низкими, что правительство доплачивало им через механизм налоговых вычетов, таких как налоговый вычет на детей и налоговый вычет на трудовой доход.

Иванка Трамп уговорила сенаторов Марко Рубио и Майка Ли потребовать увеличения налогового вычета на детей с $1000 до $2000. Рубио и Ли отказались голосовать за окончательный вариант реформы, пока не будет внесена эта поправка. «Это был шантаж, — сказал Кон. — Нам ничего не оставалось, кроме как купить их голоса». Он считал, что федеральное правительство оптимально увязало налоги с размером доходов и, что было очевидно, использовало налоговый кодекс как инструмент помощи бедным.

Ставка налога на прибыль по-прежнему оставалась ключевым вопросом. Поначалу Трамп настаивал на 15%. Кону и Мнучину удалось уговорить его на 18%. Затем ему позвонил спикер Райан, эксперт по налоговой политике, и настоятельно рекомендовал повысить ее до 20%. Группа сенаторов во главе с Оррином Хэтчем и сам Кон в конце концов пришли к выводу, что ставка должна составлять 21%.

Кон позвонил Трампу. Он изложил ему сложные технические детали касательно преимуществ именно этой ставки налога на прибыль. Но все эти нюансы различных процентных ставок и возможных лазеек мало интересовали Трампа, или же он их попросту не понимал.

«Давай действуй», — сказал президент.

Кон понял, что может делать с налоговой реформой все, что угодно, пока Трамп мог назвать ее своей победой.

У Трампа родилась маркетинговая идея: «Давайте назовем законопроект “Режем-режем-режем”». Он был в восторге и немедленно позвонил сначала Райану, потом Брейди, чтобы продать им эту идею. После звонков он предвкушал, как в палате представителей будут голосовать за законопроект «Режем-режем-режем».

В палате представителей его назвали «Законом о снижении налогов и создании рабочих мест». В сенате, где действовали свои древние правила в отношении наименований, это название было признано слишком коротким, поэтому окончательный вариант гласил: «Закон об урегулировании противоречий в разделах II и V резолюции по бюджету на 2018 финансовый год».

Кон обнаружил: единственной возможностью получить голоса в сенате было предоставление каждому сенатору его любимых налоговых лазеек, или льгот. «Это какая-то раздача конфет», — пожаловался он. Сенаторы Чак Грассли, Джон Тьюн и Дин Хеллер хотели налоговых льгот на альтернативные виды топлива, включая ветряные электростанции. Сьюзан Коллинз настаивала на вычете для школьных учителей, которые покупали принадлежности для своих классов. В противном случае она наотрез отказывалась голосовать за законопроект. Рона Джонсона от Висконсина волновала судьба сквозных структур. Макконнелл раздавал обещания, в том числе Джеффу Флейку, по иммиграционной политике.

Финальный вариант законопроекта представлял собой трудновообразимый лабиринт цифр, правил и категорий. С первого взгляда становилось понятно, что это была республиканская налоговая реформа, выгодная в наибольшей мере корпорациям и богатым людям. Тем не менее законопроект предусматривал снижение налогов для групп со всеми уровнями доходов начиная с 2018 г., что, по оценкам Центра налоговой политики, должно было привести к росту посленалоговых доходов в среднем на 2,2%.

Американцы с налогооблагаемым доходом от $19 000 до $77 000, составлявшие подавляющую часть среднего класса, переходили из категории с 15%-ной ставкой в категорию с 12%-ной ставкой, что давало выигрыш в несколько сотен долларов на человека в год. Однако это снижение подходного налога должно было постепенно уменьшаться и сойти на нет к 2025 г.

Преимущества для бизнеса включали снижение ставки налога на прибыль корпораций с 35 до 21%. Кроме того, структуры со сквозным налогообложением, такие как товарищества и предприятия малого бизнеса, к которым относилась и Trump Organization, получали эффективный 20%-ный налоговый вычет.

В 1:00 20 декабря 2017 г. вице-президент Пенс занял свое место председателя сената, чтобы разбить ничью, если голоса сенаторов разделятся поровну.

Законопроект был принят 51 голосами против 48.

К Кону подошел один из старших сенаторов-демократов, с которым они были хорошими друзьями. Кон никогда не видел его таким взбудораженным.

«Ближайшие 10 лет это будет наносить ущерб стране, — сказал сенатор. — А потом потребуется еще 10 лет, чтобы справиться с последствиями».

Кон посоветовал ему расслабиться. «Мы должны стать конкурентоспособными в корпоративном мире, — сказал он. — У нас нет выбора. Посмотри на наших конкурентов — они не дадут нам спуску».

Ставки подоходного налога были установлены на уровне 10, 12, 22, 24, 32, 35% и верхняя ставка — 37%. Снижение максимальной ставки с 39,6 до 37% было стандартным ходом республиканцев.

По оценкам, новый закон должен был повлечь за собой увеличение дефицита госбюджета на $1,5 трлн в ближайшие 10 лет.

Республиканские лидеры и Трамп поздравили себя торжественными речами на ступеньках Южного портика Белого дома. Трамп сказал: «В конечном счете что это означает? Это означает рабочие места, рабочие места, рабочие места».

Налоговая реформа стала единственным крупным законодательным актом, принятым в первый год его правления.