Глава 33
Широкомасштабное расследование Мюллера, постоянно давившее на президента, было не единственным, что отвлекало его внимание. СМИ подняли настоящую истерию, обвиняя Трампа то в сговоре с русскими, то в препятствовании правосудию. Как результат, по словам Портера, «временами президент становился практически неспособным выполнять обязанности президента».
Макмастер не мог этого не заметить. Обычно Трамп слушал своего советника по национальной безопасности пусть вполуха или недолго, но теперь все стало гораздо хуже. Макмастер пожаловался Портеру: «Мне совершенно не удается привлечь его внимание».
«Не принимай на свой счет, — посоветовал Портер. — Он сегодня весь день в таком состоянии. У него все мысли только о новостях о России».
Гэри Кон сказал Портеру: «Сегодня с ним бесполезно говорить».
Хоуп Хикс тоже встревожилась. «Он слишком сильно нервничает из-за всего этого», — сказала она Портеру. Она хотела помочь президенту успокоиться, чтобы он не сказал или не сделал чего-нибудь опрометчивого, о чем впоследствии будет жалеть. Она пыталась разговаривать с Трампом на другие темы, отвлекать его внимание от телевизора и даже убедить его легче относиться к происходящему.
Трампу нужно было выступить на публичном мероприятии. Спускаясь по трапу «Борта номер один», он сказал своим помощникам: «Я думаю, что первые 10 минут я буду просто ругаться на СМИ».
Несколько раз Трамп спрашивал Портера, не хочет ли он стать юрисконсультом Белого дома. Портер отказывался.
Когда личный адвокат Трампа приходил обсудить с ним вопросы, связанные с расследованием Мюллера, Трамп иногда просил Портера присоединиться: «Роб, я хочу, чтобы ты остался. Я хочу, чтобы ты был в курсе».
«Я не ваш адвокат, — говорил Портер. — И я не являюсь адвокатом. Даже если бы я стал юрисконсультом Белого дома, то был бы юристом правительства, а не одним из ваших личных адвокатов, поэтому мое присутствие все равно нарушало бы адвокатскую тайну. Я не могу здесь находиться».
«Нет, нет, нет, — настаивал Трамп, — это не имеет значения».
Нужно было, чтобы его личный адвокат, например Джон Дауд, твердо сказал: «Роб должен уйти».
«Не знаю, как долго я еще смогу выдержать, — сказал Гэри Кон Портеру. — Это сумасшедший дом. Полный хаос. Он никогда не изменится. Готовить для президента все эти брифинги с аналитикой, организованной информацией и кучей слайдов абсолютно бессмысленно, напрасный труд. Он никогда не слушает. Он выдерживает первые 10 минут, а потом начинает говорить на другую тему. Мы можем обсуждать эту тему час, а к брифингу так и не возвратиться».
Портер попытался вместо брифингов готовить справочные досье со всей необходимой информацией, изложением разных точек зрения, анализом затрат/выгод, за и против и возможных последствий. Это не сработало.
Гэри Кон и Роберт Лайтхайзер, торговый представитель США, несколько месяцев пытались убедить Трампа санкционировать расследование против Китая на предмет возможного нарушения прав интеллектуальной собственности. Это была хорошая возможность для Трампа поиграть антиторговыми мышцами, не ставя под угрозу само торговое соглашение. Это полномочие проистекало из статьи 301 закона о торговле 1974 г., которая давала президенту право в одностороннем порядке вводить карательные меры против стран, которые используют недобросовестные методы в торговле с США.
Китайцы нарушали все правила. Они крали технологические секреты американских компаний, использовали пиратское программное обеспечение, фильмы и музыку, производили контрафактные предметы роскоши и фармацевтические препараты. Они покупали долю в американских компаниях и воровали их технологии. Или же воровали технологии у тех компаний, которые перенесли свое производство в Китай. Кон считал китайцев грязными прожженными пройдохами. По оценкам американской администрации, общая стоимость украденной у США интеллектуальной собственности превышала $600 млрд.
Статья 301 давала Лайтхайзеру год на то, чтобы определить, должно ли торговое представительство США начать официальное расследование по Китаю. Если такое расследование будет начато, Трамп получит право ввести тарифы, санкции и другие меры против Китая.
Конечно же, европейцы, японцы и канадцы присоединятся к Соединенным Штатам в широкомасштабных скоординированных усилиях по борьбе с нарушением Китаем прав интеллектуальной собственности. Это станет первым важным шагом Трампа на пути к упорядочиванию мировой торговли.
В конце концов Трамп согласился подписать меморандум и официально объявить о том, что США начинают годовое расследование по факту предполагаемого нарушения Китаем прав на американскую интеллектуальную собственность. Была проделана огромная работа, чтобы наконец-то дать президенту возможность предпринять атаку на торговом фронте.
Но на августовской встрече в резиденции со своими командами по экономике и торговле Трамп пошел на попятную. Он только что разговаривал с председателем Си. И больше не хочет атаковать Китай. «Нам понадобится его помощь по Северной Корее, — заявил он. — Одного голосования в Совбезе ООН мало. Нам нужна его помощь на постоянной основе. Я хочу убрать из своей речи все упоминания о Китае». Он не хотел ставить под угрозу дружеские отношения с председателем Си.
Портер сказал, что в коротком двухстраничном меморандуме Китай — и только Китай — упоминается пять раз. Вся эта акция была сфокусирована исключительно на Китае, как это и обсуждалось на протяжении нескольких месяцев.
«Нет, нет, нет, — сказал Трамп. — Я не хочу, чтобы обвинение было нацелено конкретно на Китай. Давайте расширим его на весь мир».
Согласно статье 301, расследование могло быть инициировано только в отношении конкретных недобросовестных торговых практик, используемых конкретной страной.
«В данном случае это Китай, — объяснил Портер. — И мы не можем обойти это условие».
«Окей, хорошо, — ответил президент, — я подпишу что угодно, но я не хочу упоминать про Китай в своей речи».
«Но мы не можем объявить, что начинаем расследование, не сказав о том, что оно нацелено на Китай».
Окей, согласился Трамп. В своем публичном заявлении он сказал: «Кража интеллектуальной собственности другими странами обходится нам в миллионы рабочих мест и миллиарды и миллиарды долларов ежегодно. Слишком долго наша страна лишалась этого достояния, в то время как Вашингтон бездействовал… Но Вашингтон больше не будет закрывать на это глаза». О Китае он упомянул всего один раз.
Кон и Портер надеялись, что подписание меморандума, санкционирующего расследование по статье 301, отвлечет внимание Трампа от тарифов на сталь и алюминий.
Но Трамп продолжал говорить о необходимости немедленного введения тарифов и борьбы с торговым дефицитом. Все попытки переубедить его натыкались на каменную стену. «Я знаю, что я прав, — заявлял он. — Если вы со мной не согласны, то вы ошибаетесь».
Кон знал, что их ждет ожесточенная битва. Тарифы были той областью, где Трамп придерживался самых жестких взглядов и где он мог нанести наибольший ущерб экономике США и мировой экономике в целом. Кон перелопатил горы данных и собрал все, способное наглядно показать президенту, что тарифы на ввоз стали станут катастрофой для американской экономики.
Составленный Коном 17-страничный документ включал диаграмму, которая демонстрировала мизерный прирост федеральных доходов в 2002-2003 гг., когда президент Буш ввел тарифы на сталь по аналогичным соображениям. Рост доходов составил всего $650 млн — 0,04% от совокупных доходов федерального бюджета в размере $1,78 трлн.
Если сейчас ввести 25%-ные тарифы на сталь, это принесет $3,4 млрд, или 0,09% от ожидаемого в 2018 г. дохода федерального бюджета в размере $3,7 трлн.
Одновременно мы потеряем десятки тысяч рабочих мест в тех отраслях американской экономики, которые в значительной степени зависят от стали, сказал Кон и привел в доказательство еще одну диаграмму.
У Трампа имелось три союзника, которые придерживались аналогичных взглядов на торговый дефицит: министр торговли Уилбур Росс, Питер Наварро и Боб Лайтхайзер, торговый представитель США.
Наварро заявил, что приведенные Коном данные не включают рабочие места, которые были созданы в сталелитейной отрасли после введения Бушем тарифов в 2002-2003 гг.
«Вы правы, — сказал Кон. — Тогда было создано целых 6000 рабочих мест».
«Это ошибочные данные», — возразил Наварро.
Но Трамп был решительно настроен ввести тарифы. «Послушайте, — сказал он, — мы просто попробуем. Если это не сработает, мы их отменим».
«Господин президент, — сказал Кон, — экономикой так не управляют». Поскольку ставки здесь чрезвычайно высоки, нужно быть максимально осмотрительным и консервативным. «Даже при 100%-ной уверенности вы делаете это, а потом молите Бога, чтобы вы оказались правы. С экономикой США нельзя играть в азартные игры».
«Если мы окажемся неправы, — повторил Трамп, — мы отменим тарифы».
Соглашение NAFTA было еще одной постоянной мишенью Трампа. Несколько месяцев президент твердил, что хочет выйти из NAFTA и пересмотреть условия соглашения. «Единственный способ заключить хорошую новую сделку — разорвать старую. Как только я скажу, что выхожу из старой сделки, не пройдет и полгода, как они прибегут на переговоры». Его теория ведения переговоров гласила: чтобы услышать «да», нужно сначала сказать «нет».
«Когда вы разрываете сделку, — ответил Кон, — это может означать конец. Такая стратегия очень рискованна. Это либо сработает, либо вы — банкрот».
Кона вдруг осенило, что Трамп шесть раз проходил через банкротство и не видел в этом проблемы. Банкротство было для него всего лишь бизнес-стратегией. Угрожайте и навязывайте свою волю. Реальная власть — это страх.
На протяжении десятилетий в Goldman Sachs старались не связываться с Trump Organization и самим Трампом, зная, что тот может кинуть кого угодно и как угодно. Он запросто мог не заплатить или подать в суд. В начале карьеры Кона в Goldman один из его трейдеров провел сделку с мусорными облигациями, выпущенными Трампом, чтобы профинансировать строительство казино.
Кон сказал молодому трейдеру, что, если сделка не будет исполнена, тот будет уволен. К счастью для трейдера, Трамп заплатил.
Возможно, менталитет Трампа оправдывал себя в бизнесе, но переносить его на управление страной, рискуя банкротить американскую экономику, Кон считал недопустимым.
Во время очередного обсуждения Кон показал президенту проведенное министерством торговли исследование, из которого следовало, что Соединенным Штатам абсолютно необходимо торговать с Китаем. «Если китайцы захотят уничтожить нас, им нужно просто перестать продавать нам антибиотики. Вы знаете, что Соединенные Штаты фактически не производят антибиотиков?» В США не производится ни один из девяти основных видов антибиотиков, включая пенициллин. Используемые в США антибиотики на 96,6% китайского производства. «У нас нет даже своего пенициллина».
Трамп посмотрел на Кона непонимающим взглядом.
«Сэр, когда дети начнут умирать от стрептококковой ангины, что вы скажете их матерям?» — спросил Кон Трампа. Вы скажете им, что «торговый дефицит важнее»?
«Мы будем покупать их у другой страны», — предложил Трамп.
«Значит, китайцы будут продавать антибиотики немцам, немцы будут делать свою наценку и продавать их нам. Таким образом, наш торговый дефицит с китайцами снизится, а с немцами вырастет». Американским потребителям придется платить повышенную цену. «Это хорошо для нашей экономики?» Наварро вмешался, заявив, что они будут покупать антибиотики через другую страну.
Какая разница? — сказал Кон. «Вы просто переставляете стулья на “Титанике”».
Еще одним предметом одержимости Трампа была автомобильная промышленность США. Он утверждал, что Китай наносит отрасли серьезный ущерб, отчего страдает американский рабочий класс.
Кон собрал все статистические данные, которые только сумел найти. Зная, что Трамп не любит читать, он нарисовал диаграммы и принес их в Овальный кабинет. Цифры показывали, что американский автопром чувствовал себя неплохо. Одна из диаграмм показывала, что если производство легковых автомобилей и легких грузовиков Большой детройтской тройкой сократилось на 3,6 млн по сравнению с 1994 г., то в других частях США, в основном на юго-востоке, производство автомобилей выросло на те же 3,6 млн.
Все автомобили BMW 3-й серии, производимые в мире, собираются в Южной Каролине, сказал Кон. Все внедорожники Mercedes производятся в Соединенных Штатах. Миллионы рабочих мест в автомобильной промышленности, потерянные в Детройте, просто переместились в Южную и Северную Каролину из-за законов о праве на труд.
А как насчет пустующих заводов? — спросил Трамп. «Мы должны это исправить».
Кон подготовил еще один документ «Участие США в торговых спорах ВТО» и попросил Портера включить его в информационное досье, которое тот каждый вечер вручал президенту. Но Трамп редко в него заглядывал.
«Всемирная торговая организация — худшая организация в истории, — заявил Трамп. — Мы там проигрываем больше споров, чем выигрываем».
«Это было в вашем досье, сэр, — сказал Кон и вытащил свой экземпляр. В документе говорилось, что США выиграли 85,7% всех споров в ВТО, что было намного выше среднего показателя. — Соединенные Штаты выиграли торговые споры против Китая, когда тот ввел недобросовестные дополнительные пошлины на ввозимую из США птицу, сталь и автомобили и также после введения несправедливых ограничений на экспорт сырья и редкоземельных элементов. США также использовали систему урегулирования споров, чтобы заставить Китай отказаться от субсидий во многих секторах».
«Все это дерьмо собачье, — ответил Трамп. — Я не верю».
«Нет. Это данные торгового представительства США. Позвоните Лайтхайзеру и спросите сами».
«Я не буду звонить Лайтхайзеру», — отказался Трамп.
«Хорошо, — сказал Кон, — тогда я позвоню Лайтхайзеру сам. Это реальные данные. Никто не будет опровергать факты, — и добавил: — Факты есть факты».
Время от времени Кон обращался за помощью к вице-президенту Пенсу, всегда в частных беседах. Сейчас он хотел посоветоваться насчет тарифов на сталь и алюминий.
«Майк, мне нужна ваша помощь с этим делом».
«Вы все делаете правильно, — сказал ему Пенс. — Просто я не уверен, что могу чем-то помочь».
«Майк, если он введет тарифы на сталь и алюминий, больше всего пострадает Индиана. Элкхарт в Индиане — мировая столица по производству катеров и автофургонов. А из чего делаются катера и автофургоны? Из алюминия и стали. Это убьет ваш штат».
«Окей, я понял».
«Вы мне поможете?»
«Я сделаю все, что смогу».
Пенс предпочитал оставаться в стороне. Он не хотел, чтобы его атаковали в Twitter или называли идиотом. Если бы Пенс спросил у него совета, Кон порекомендовал бы ему именно такую тактику — не вмешиваться.
Келли пришел к выводу, что Питер Наварро был проблемой. Наварро приходил в Овальный кабинет и накручивал Трампа по поводу торгового дефицита. Поскольку его проповедь попадала на плодородную почву, Трампом быстро овладевала жажда действий, и он требовал в тот же день подготовить документы.
Кон при любой возможности старался убедить Келли в том, что Наварро был абсолютной катастрофой. Избавьтесь от него, настаивал он, увольте. Пока Наварро здесь, в Белом доме не будет порядка.
Келли поинтересовался мнением Портера. «Такое положение дел неприемлемо, — сказал Портер. — Но я не думаю, что вы сумеете избавиться от Питера, потому что президент его любит. Он этого не допустит». У вас, впрочем, есть возможность не повышать статус Наварро, как он того желает, поскольку это было бы абсурдно. «Питер не должен считать, что он подчиняется напрямую президенту, он должен подчиняться еще кому-то. Во многих случаях я могу закрыть ему вход в кабинет».
Келли решил, что пора положить этому конец, и 26 сентября пригласил обе противоборствующие стороны на встречу. Это сильно смахивало на дуэль. Наварро было разрешено привести с собой секунданта, и он выбрал Стивена Миллера. Кон привел Портера.
Наварро начал с того, что в ходе избирательной кампании ему обещали место помощника президента. Он же оказался всего лишь заместителем помощника. Его обманули.
Прошло столько месяцев — и никаких подвижек. Он разговаривал с президентом, и выяснилось, что тот не видит разницы между помощником президента и заместителем помощника. Например, президент считал, что «специальный помощник» звучит еще внушительнее, хотя эта должность даже ниже, чем у Наварро.
По словам Наварро, президент сказал ему, что он может взять любую должность и людей в подчинение по своему усмотрению. Он и его Национальный совет по торговле представляют интересы американского рабочего класса, промышленной базы, «забытых людей».
«Питер переходит все границы, — сказал Кон, когда настала его очередь. — Он только и делает, что создает проблемы. Рассказывает президенту всякие небылицы. Делает все, что хочет, бесконтрольно. Он — источник хаоса в этом здании».
«Гэри несет чушь, — ответил Наварро. — Он просто глобалист. И не предан президенту». А Портер химичит со своим «процессом», чтобы затягивать все, что только можно, и чтобы помешать Наварро встречаться с президентом.
«Окей, — сказал Келли, — я больше не собираюсь с этим мириться. Питер, вы назначаетесь членом Национального экономического совета и отныне переходите в подчинение Гэри. Это мое решение. Если вам не нравится, можете подавать в отставку. Встреча закончена».
«Я обжалую это решение, — возразил Наварро. — Я хочу поговорить с президентом».
«Вы не будете говорить с президентом, — резко ответил Келли. — Покиньте мой кабинет».
Прошло несколько месяцев. «Где, черт возьми, мой Питер? — однажды спросил президент. — Я не видел его месяца два». Но, как это часто бывало, на этом дело и закончилось.
