Глава 27
В 8:00 20 июля Прибус созвал совещание по иммиграции. Стивен Миллер сделал краткий обзор. Стена на границе, пограничный контроль, практика «поймать и отпустить», иммиграционные судьи, лотерея на грин-карту, города-убежища, «закон Кейт», предусматривающий ужесточение мер в отношении повторных нелегальных иммигрантов, ранее депортированных из США, а также цепная миграция, — список впечатлял.
Нам нужно выбрать наиболее выигрышные вопросы, сказал Миллер, те, которые всегда были слабыми местами для демократов. А затем убедить сенат провести голосование по самым трудным из них, таким как запрет финансирования городов-убежищ.
Кушнер категорически не согласился со стратегией Миллера. Нам нужно сосредоточиться на конструктивном межпартийном сотрудничестве и, более того, найти возможность отдавать что-нибудь демократам — «несколько наших приоритетов, парочку их». Он выступал за такие «дальнейшие шаги, которые позволят реально что-то сделать».
Прибус не согласился с Кушнером: «Я знаю Холм. И знаю, как правильно обставить эти знаковые голосования». Застройщик из Нью-Йорка, Джаред плохо разбирался в политике.
«Я умею вести дела, — возразил Джаред. — Я знаю, как взять людей с разногласиями, убедить их работать вместе и получить результат».
Кушнер сказал, что большинство законодательных дискуссий в Белом доме ведется приспешниками Прибуса из воинствующего Национального комитета Республиканской партии или людьми из офиса бывшего сенатора Сешнса и консервативной конюшни Пенса. Ни у кого из них не было опыта ведения переговоров с демократами и заключения межпартийных сделок. Законодательная повестка дня определялась экстремистами и теми, кто хотел набрать очки в политике.
Мэттис и Гэри Кон уже не раз обсуждали «Большую проблему»: президент не понимал ценности дипломатии и важности иностранных союзников, не говоря уже о необходимости сотрудничать с другими странами в экономической, военной и разведывательной сфере.
Они встретились за ланчем в Пентагоне, чтобы разработать план действий.
Одной из причин «Большой проблемы» была твердая уверенность президента в том, что годовой торговый дефицит порядка $500 млрд наносит ущерб американской экономике. Несмотря на все попытки Кона разъяснить ему преимущества свободной торговли, он начал крестовый подход за введение тарифов и квот.
Как переубедить и, если уж говорить откровенно, просветить президента в этих важных вопросах? Кон и Мэттис понимали, что все их усилия идут прахом. День сурка на совещаниях по вопросам торговли продолжался, и недовольство Трампа только росло.
«Давайте отвезем его в Танк», — предложил Мэттис. Танком в Пентагоне называли особо защищенное помещение, предназначенное для совещаний Объединенного комитета начальников штабов. Возможно, смена обстановки пойдет ему на пользу.
«Отличная идея! — сказал Кон. — Давайте вытащим его из Белого дома». Никакой прессы, никаких телевизоров, никакой Мадлен Вестерхаут, личного секретаря Трампа, которая сидела рядом с Овальным кабинетом. В Танке не было даже окон.
Конечно, заставить Трампа покинуть привычную обстановку будет непросто. Но не зря же учебники по корпоративному менеджменту как один твердят об эффективности выездных совещаний! Они привезут Трампа вместе с его ключевыми советниками по национальной безопасности и экономике в Танк и спокойно обсудят самые острые вопросы глобальной стратегии.
Мэттис и Кон договорились объединить усилия в борьбе с Трампом на этом фронте. Торговые войны и нарушение глобальных рыночных механизмов могут подорвать шаткую стабильность в мире. А это негативно скажется на сотрудничестве в военной и разведывательной сферах.
Мэттис не понимал, зачем США по собственной инициативе портить отношения с союзниками по НАТО и друзьями на Ближнем Востоке или в Азии, включая Японию и особенно Южную Корею.
В четверг 20 июля, душным и безоблачным летним утром, через шесть месяцев пребывания на посту президента, Дональд Трамп пересек реку Потомак и около 10:00 прибыл в Пентагон.
Танк впечатлил Трампа. В этом помещении с его торжественной, изысканной обстановкой — из-за цвета ковра и занавесок его иногда называют Золотой комнатой — буквально чувствовалось дыхание истории.
Мэттис и Кон подготовили небольшие презентации с кратким экскурсом в историю и освещением текущей геостратегической ситуации. Это также было запоздалой попыткой узнать ответ на ключевой вопрос: как эта администрация устанавливает свои политические приоритеты и как собирается их реализовывать?
Макмастер по семейным обстоятельствам не присутствовал на встрече.
На двух огромных настенных экранах воспроизводились карты, отражающие присутствие Соединенных Штатов в мире, — военные базы, военные контингенты, ядерное оружие, дипломатические представительства, порты, разведывательные активы, союзные договоры всех видов и даже торговые соглашения. Были показаны даже страны, где американские военные имели право пролета над территорией и захода в порты, а также точки размещения важнейших радиолокационных станций и других систем наблюдения.
«Великое поколение оставило нам в наследие величайший дар, — торжественно начал Мэттис, — международный демократический порядок, основанный на следовании международным нормам». Эта глобальная архитектура заложила фундамент для безопасности, стабильности и процветания.
Бэннон сел чуть сзади и сбоку — так, чтобы хорошо видеть президента. Он прекрасно знал это глобалистское мировоззрение. И считал его своего рода фетишем. Сам он был одержим идеей «Америка прежде всего».
Будет весело, подумал Бэннон, в то время как Мэттис убежденно доказывал, что принципы прошлого все так же актуальны и действенны в современном мире.
В этом-то и заключается вся животрепещущая суть проблемы, подумал Бэннон.
Следующим высказался госсекретарь Рекс Тиллерсон.
«Именно это позволяло поддерживать мир на протяжении 70 лет», — заявил бывший техасский нефтяник.
По мнению Бэннона, старый мировой порядок держался только на том, что Соединенные Штаты взваливали на себя бесконечные дорогостоящие обязательства и терпеливо несли это бремя.
Трамп покачивал головой, явно не соглашаясь, но ничего не говорил.
Затем слово взял Кон. Приводя данные по импорту и экспорту, он попытался обосновать необходимость свободной торговли с Мексикой, Канадой, Японией, Европой и Южной Кореей. Мы являемся крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции с годовым объемом экспорта порядка $130 млрд, отметил он. Нам нужны эти страны, чтобы покупать нашу сельхозпродукцию. Американская глубинка — в основном это фермеры, сказал он.
И большинство из них — избиратели Трампа.
В 2017 финансовом году Соединенные Штаты продали за рубеж оружия на сумму около $75,9 млрд. Неслучайно столько наших военных самолетов базируется в том самом аэропорту Сингапура, который закупает у нас большое количество Boeing, сказал Кон. Неслучайно именно из Сингапура мы ведем масштабные разведывательные операции. И неслучайно наши военные корабли заходят в Сингапур для дозаправки и пополнения запасов.
Торговый дефицит способствует росту американской экономики, заявил Кон.
«Все это бред собачий! — не выдержал Трамп. — Мне надоело это слышать!»
Министр финансов Мнучин, еще один ветеран Goldman Sachs, также говорил о важности военных союзников и торговых партнеров.
Трамп повернулся и посмотрел на Бэннона. Потом посмотрел еще раз. Бэннон воспринял это как сигнал.
«Постойте, — сказал Бэннон, поднимаясь из-за стола. — Давайте посмотрим на вещи трезво».
Он выбрал одно из самых спорных международных соглашений, которое привязывало Соединенные Штаты к прежнему мировому порядку: «Президент хочет аннулировать сделку с Ираном, а вы намеренно тянете время. Это ужасная сделка. Он хочет разорвать ее, чтобы пересмотреть условия и заключить новую». Он не станет просто выходить из нее, как обещал в ходе предвыборной кампании.
«В частности, он хочет ввести санкции против Ирана, — продолжил главный стратег. — Хотя бы один из этих охренительно замечательных европейских союзников» собирается поддержать президента? Они любят выставлять себя нашими главными партнерами. «Покажите мне хотя бы одного, кто бы сказал, что поддерживает наши санкции».
Мнучин снова попытался вставить слово о важности союзников.
«Назовите хотя бы одного человека, — продолжил Бэннон. — Одну страну. Одну компанию. Кто сказал, что присоединится к санкциям?»
В комнате царило молчание.
«Об этом я и говорю, — вмешался Трамп. — Стив выразил мое мнение. Вы считаете всех этих парней союзниками. Но среди них нет ни одного союзника. Ответьте на вопрос Стива: кто собирается нас поддержать?»
«Насколько известно, они ничего не нарушают», — ответил Тиллерсон. В этом сходились все разведывательные службы. Это был решающий довод. Как можно вводить новые санкции, если иранцы не нарушают соглашение?
«Они все делают на Иране деньги, — сказал Трамп, заметив, что Евросоюз вовсю торгует с Ираном и заключает крупные сделки. — Поэтому будут упираться».
Затем Трамп переключился на Афганистан — за последнее время ему пришлось пережить не меньше полдюжины совещаний Совета национальной безопасности и рабочих встреч по Афганистану. «Когда мы начнем выигрывать войны? Вы показываете мне все эти карты. Когда мы выиграем хотя бы одну войну? Какого черта вы пытаетесь меня в чем-то убедить?»
Он обрушился с критикой на командующего в Афганистане генерала Джона Николсона, который не присутствовал на встрече: «Сомневаюсь, что он знает, как победить. Я вообще не знаю, умеет ли он побеждать. Я не видел никаких побед».
Трамп не был согласен со стратегией США в Афганистане, которая на тот момент все еще обсуждалась.
«Вы просто должны убивать. Чтобы убивать людей, не нужна стратегия».
Генерал Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, вступился за Николсона.
«Господин президент, — сказал Данфорд в своей учтивой, вкрадчивой манере. — Нам не дали мандата на то, чтобы победить. Дело не в его приказах». При Обаме, сократившем численность контингента со 100 000 до 8400 человек, стратегия, по сути, состояла в том, чтобы ограничить военную роль США в Афганистане.
Мэттис и Данфорд предложили изменить тактику американских войск в Афганистане, отменив введенные при Обаме ограничения по боевым операциям и уполномочив командующих на местах на более агрессивные и летальные действия. Противника не нужно извещать об изменении тактики. Недавние успехи в борьбе с ИГИЛ наглядно показали необходимость таких изменений.
Трамп напомнил, что генерал Николсон санкционировал применение 9-тонной бомбы GBU-43/B, также известной как MOAB, или «Мать всех бомб»: «Он сбросил на них эту гребаную бомбу».
Да, сказал Данфорд, это решение было принято местным командованием, а не в Вашингтоне.
Мэттис попытался вежливо вмешаться: «Г-н президент, г-н президент…»
«Бешеный Пес, Бешеный Пес, — передразнил Трамп Мэттиса, назвав его армейским прозвищем. — Они пользуются халявой. А что мы там делаем? — Трамп продолжал раздраженно высказывать генералам, хотя ему удавалось не переходить на крик. — Где победа? Знаете, почему мы находимся там? Потому что это вы настояли на этом».
Напряженность нарастала, и вскоре разговор вернулся к Ирану.
«Они не нарушают, — еще раз повторил Тиллерсон. — Это сделка. И они ее выполняют. Нравится вам это или нет». Госсекретарь начал излагать детали того, как Иран соблюдает технические условия соглашения.
«Хватит этих разговоров», — оборвал его Трамп. Его пытались убедить в том, что все это нужно Соединенным Штатам — свободная торговля с Китаем и Мексикой, ядерная сделка с Ираном, военное вмешательство, помощь иностранным государствам. Посланием Трампа было четкое «нет».
«Мы делали это — и вот результат, — сказал Трамп. — Больше мы этого делать не можем».
«Когда президент говорит, что собирается вернуть санкции, — сказал Бэннон, обращаясь к Мнучину, — эти наши распрекрасные партнеры — что они намерены делать?»
Мнучин попытался увильнуть от прямого ответа.
«Нет, постойте, — настаивал Бэннон. — Они с нами или нет?»
«Они их не поддержат», — был вынужден признать Мнучин.
«Что и требовалось доказать, — сказал Бэннон. — Вот ваши союзники».
«Все эти европейские компании, — подхватил Трамп, тыча пальцем в Мнучина, — говно». Siemens, Peugeot, Volkswagen и остальные вкладывают в Иран большие деньги.
«У тебя кишка тонка, Рекс. Я хочу аннулировать сделку».
Затем Трамп перешел к одному из своих любимых вопросов — повышению ввозных пошлин на сталь, алюминий и автомобили. Он поинтересовался у Мнучина, почему тот не объявил Китай валютным манипулятором.
Мнучин объяснил, что Китай был валютным манипулятором несколько лет назад, но теперь отказался от этой политики.
«О чем ты говоришь? — возразил Трамп. — Возьми и докажи. Просто сделай это. Объяви и все».
Мнучин объяснил, что в законодательстве США определены четкие критерии, что считается манипуляцией валютными курсами, поэтому он не может этого доказать.
С этими торговыми соглашениями мы ведем «бизнес наоборот», сказал Трамп. «Мы в минусе по каждой сделке». Другие страны зарабатывают деньги. «Посмотрите реально, что происходит. Мы оплачиваем все». Эти торговые партнеры — наши «протектораты», заявил он.
«Но это хорошо для нашей экономики», — повторил Кон.
«Хватит нести этот бред!» — раздраженно оборвал его Трамп.
Когда наступила небольшая пауза, Тиллерсон откинулся на спинку стула. Он явно обращался к президенту, но смотрел не на него, а на Мэттиса.
«Что ж, дело ваше, — произнес госсекретарь. — Дело ваше».
Это был своего рода техасский дисклеймер — способ сказать: я буду подчиняться и исполнять, но вся ответственность лежит на вас.
«Мы тратим $3,5 млрд в год на наших военных в Южной Корее», — продолжил Трамп, не сбавляя тона. А те никак не могут решить, нужна им наша противоракетная система THAAD или нет! И будут они за нее платить или нет!
Некоторые в Южной Корее считали, что развертывание системы THAAD может спровоцировать войну с Северной Кореей, и выступали против, утверждая, что это выгодно только США и Японии.
«Уйти оттуда на хрен! — заявил Трамп. — И насрать, что там происходит».
«Но Южная Корея фактически субсидирует нас», — возразил Кон. Торговые отношения с Сеулом выгодны для экономики Соединенных Штатов, еще раз повторил он. «Мы покупаем лучшие телевизоры в мире всего за $245. Это означает, что люди тратят меньше денег на телевизоры и больше на американские продукты».
Если США выведут оттуда свои войска, им придется держать в этой части мира больше авианосных групп, чтобы чувствовать себя спокойно. Это обойдется на порядок дороже, сказал Кон.
Наконец, Южная Корея разрешала осуществлять на своей территории сверхсекретные программы SAP, обеспечивавшие Соединенные Штаты важными разведданными. Но Трамп, казалось, не понимал их ценности и необходимости.
«$3,5 млрд, 28 000 военных! — продолжал бушевать Трамп. — Я не понимаю, какого черта они там делают! Пусть возвращаются домой!»
«Хорошо, г-н президент, — вмешался Кон, — что мы должны делать в этом регионе, чтобы вы могли спокойно спать по ночам?»
«Убраться оттуда на хрен, — ответил президент. — И я буду спать как младенец».
Прибус объявил конец встречи. Мэттис, казалось, был полностью раздавлен.
Трамп встал и вышел.
Тиллерсон не мог оправиться от шока. Эти нападки Трампа на генералов — он говорил с ними так, словно вооруженные силы США были армией наемников. Если страна не платит нам за присутствие, то мы просто уходим. Словно не было никаких американских интересов в поддержании глобального мира и стабильности, словно для Америки все сводилось только к деньгам.
«Вы в порядке?» — спросил у него Кон.
«Он конченый кретин», — сказал Тиллерсон так, чтобы его все услышали.
Трамп вместе с Прибусом, Бэнноном и Кушнером покинул Танк около 12:45. Он задержался на несколько минут, чтобы поприветствовать выстроившихся в коридоре сотрудников Пентагона.
«Встреча прошла отлично, — сказал Трамп журналистам. — Очень полезная встреча» — и двинулся к президентскому лимузину.
«Я рад, черт возьми, что ты решился подать голос, — повернулся Трамп к Бэннону. — Мне требовалась поддержка».
«Ты отлично справляешься сам», — ответил Бэннон.
Министр финансов Мнучин поспешил за ними. Он хотел, чтобы Трамп не сомневался в его позиции по поводу европейских союзников. «Я не знаю, союзники они нам или нет, — сказал он, — но я с вами».
В лимузине Трамп отозвался о своих советниках: «Они ни хрена не смыслят в бизнесе. Они хотят всех защищать — а мы за это платим».
Он сказал, что Южная Корея, якобы наш союзник, не желает пересматривать условия торгового соглашения. «И при этом они хотят, чтобы мы защищали их от этого психа на севере».
Кон пришел к выводу, что ситуация с Трампом выходит из-под контроля. В первые месяцы он был более управляемым.
С точки зрения Прибуса, это была худшая встреча из множества ужасных встреч. Проработав полгода в администрации президента, он ясно видел фундаментальную проблему с постановкой целей. К чему они идут?
Атмосфера была гнетущей и деструктивной: недоверие, смешанное с враждебностью, примитивные обсуждения и нападки. Казалось, все явились на встречу в боевых доспехах, особенно президент.
Сумасшедший дом в лучшем виде, заключил Прибус.
Один из старших сотрудников Белого дома, который сразу после встречи в Танке разговаривал с ее участниками, написал следующее резюме: «Президент подверг всех присутствовавших резкой критике и оскорблениям, обвинив их в том, что они совершенно не разбираются в вопросах национальной безопасности и обороны. Очевидно, что многие старшие советники президента, особенно в сфере национальной безопасности, крайне обеспокоены его эксцентричным характером, невежеством, неспособностью учиться, а также его опасными взглядами».
