Наноботы успешно залечивали раны Хиро, и он был необычно бодр и весел.

– Больно? – спросила Джоанна, проверяя повязку у него на бедре.

– Похоже, в меня стреляли несколько раз, – ответил Хиро. – Но бывало и хуже. Я думаю.

– Не жмет? – спросила она, проверяя жесткие ремни.

– Нет. Я и без них далеко не ушел бы, но они всех успокаивают, и это хорошо.

Джоанна села на край кровати. Катрина лежала на другой стороне комнаты, отвернувшись от них. Тем не менее Джоанна понизила голос.

– Хиро, ты считаешь, что одна часть тебя виновна в убийствах, а другая заставила тебя повеситься из чувства вины?

Лицо Хиро стало серьезным.

– Нет.

Она удивилась.

– Ты это знаешь?

– Да.

– Почему ты так уверен? – спросила она, проверяя повязку на его плече.

– Тебе не понравится ответ. Хочешь его услышать?

– Ты знаешь, что хочу.

– Потому что убийца использовал поварской нож. – Он пошевелил привязанными руками. – Раньше я пользовался скальпелем, когда приходилось, но… предпочитал более интимный способ убийства людей.

– Как… – Джоанна глотнула и продолжила: – Как ты их убивал?

Он посмотрел на Катрину, потом снова на Джоанну.

– В основном голыми руками. – Он скривился. – Я этого не помню. Это не моя память. Но я знаю, как это было.

– Почему ты ничего не сказал?

– Потому что здорово прозвучало бы: «Эй, народ, я их не убивал, потому что я убиваю по-другому».

Джоанна постаралась представить себе свою реакцию на такое заявление.

– Пожалуй.

– Ты собираешься меня осмотреть? – спросила Катрина. – Можно было бы сначала заняться жертвой.

– Боль свидетельствует о том, что ты жива, – ответила Джоанна. – Радуйся этому, потому что твой клон лишен такой возможности.

– Заставлять пациента страдать неэтично! – сказала Катрина.

– Кто бы говорил об этике? – Джоанна рассмеялась. – Скоро подойду. С Хиро я почти закончила. – Она посмотрела на Хиро, который закрыл глаза. – Помогли обезболивающие?

– О да-а-а, – с улыбкой ответил он.

– Ты так быстро выздоравливаешь, что завтра будешь здоров.

– Из медотсека в карцер. Здорово, – сказал он, по-прежнему не открывая глаз.

Она смотрела на него со страхом и жалостью. Такой славный человек! Только не тогда, когда пробуждается Хайд.

Она остановилась у головы Катрины.

– Тебе еще час не понадобится укол болеутоляющего. Что ты ноешь?

Катрина сердито посмотрела на нее.

– Все равно больно.

– Хорошо, – сказала Джоанна, прошла к шкафу и стала искать болеутоляющее, которое не взаимодействовало бы с другими медикаментами в ее организме.

– Почему ты так добра с ним? – спросила Катрина. – Он пытался убить нас.

Джоанна заполнила шприц чистой прозрачной жидкостью.

– Ты уничтожила единственный реальный шанс узнать, что произошло с нами на самом деле. Ты хладнокровно убила женщину. Украла шприц и обвинила меня. К тому же Хиро просто приятнее. У него уважительная причина для срыва: ядокари ужасны, бороться с ними невозможно. А ты убила из нетерпения и жестокости.

– Ты веришь в его болтовню об этих ядо… как их там, которые живут в нем? – спросила Катрина. – Это истерика. Он очень хороший актер, надо признать. А ее я просто пыталась разбудить.

– Что ж, ты свое дело сделала. Поздравляю.

Джоанна вонзила иглу ей в руку. Катрина и глазом не моргнула.

– И ты ведь знала о Вольфганге? Он ненавидит клонов и когда-то охотился за ними и убивал. Он запросто мог убить нас всех.

– Ты тоже, Катрина. Ты как минимум бывшая военная. И уже показала, на что способна, убив одного из членов экипажа.

Из вежливости она говорила тихо, но перед ними проходило все их прошлое. Рано или поздно все его увидят.

Она позаботится об этом.

Поль скрестил руки и молча не соглашался с Марией, отрицательно мотая головой, что бы она ни говорила.

Вольфганг сжимал голову руками, словно не давая ей лопнуть. Утомленный, он сел на кровать Марии. Махнул рукой:

– Продолжай. Расскажи все.

– Рассказывать особенно нечего, – ответила Мария. – У всех хакеров есть свой особый отличительный способ кодирования. Даже Поль это знает. У РИН – мой код.

– Но это чудовищно, – сказал Вольфганг, с отвращением глядя на нее.

Мария поморщилась и посмотрела на пол.

– Взять человека и превратить его в нечто похожее на ИИ – обычно я такого не делаю. Но код мой, сомнений нет. Очевидно, меня заставили это сделать. Под давлением. – Она была бледна и печальна. – Со мной такое случалось несколько раз. Похоже, я плохо переношу пытки.

Вольфганг нахмурился.

– Поэтому я решила, что мы должны сначала поговорить об этом, а уж потом решать, как лучше сказать ему, – вздохнула Мария.

Вольфганг уставился на нее.

– Ты хочешь сказать ему?

– А ты хочешь скрыть это от него? – ответила она с таким же откровенным удивлением. – Вольфганг, он считает себя машиной.

– Он и есть машина, – возразил Поль. – Она лжет.

Вольфганг не обратил на него внимания.

– И как машина он счастлив. Если ты расскажешь ему, кто он на самом деле, он расстроится. А ведь он контролирует весь корабль.

Судя по виду Марии, она об этом не подумала. А зачем, с горечью сказал себе Вольфганг. РИН ее обожает. Теперь он начал понимать почему.

– Ты должна вернуть ограничительный код. Сейчас это важнее всего.

– О боже, ты, пожалуй, прав, – жалобно сказала Мария.

РИН бездельничал в саду. Точнее, бездельничали его садовые роботы – самое близкое его подобие тела.

В голове у него мутилось от того, что он только что услышал. Он подслушивал – а как же! Он не был глуп. Информация – единственная доступная ему форма власти.

Однако в его распоряжении был и весь корабль.

Он не обращал внимания на человека, который пришел в сад и стал расхаживать, что-то выискивая. Ему больше не обязательно было думать о потребностях экипажа. Они больше не имели значения.

Он рылся в своей гигантской памяти в поисках указаний на что-то человеческое. Имя. Детство. Он не чувствовал себя иным после рассказа Марии, только в глубине «Дормире», как в скороварке, нарастал гнев.

У него не осталось связи с человеческой жизнью, зато была огромная база данных об истории человечества. Он принялся рассматривать все похищения за последние триста лет. Их было тысячи. Но он проявлял безграничное терпение. И располагал неограниченным временем.

Часть его внимания была отдана историческим записям, а другая направлена на корабль, на то, что он сможет там найти.

Когда Мария позвала его, он не ответил, наслаждаясь ощущением искусственного солнечного света на синтетическом внешнем корпусе своего тела – тела робота.

Он взялся отключать секции корабля, собираясь начать с криолаборатории. Если это не привлечет их внимание, он займется системами жизнеобеспечения.