Мария проснулась внезапно. Было уже поздно, и ей что-то следовало сделать. Она выскочила из постели и была на ногах раньше, чем вспомнила, кто она и что здесь делает. Она посмотрела на часы на своем тусклом терминале. Пять утра по корабельному времени. В голове стучало.

Она подошла к раковине и плеснула воды в лицо. Ей нужен доверенный человек: одна она не справится. Она хотела бы довериться Джоанне, но врач шла к тому, чтобы обвинить себя по меньшей мере в одном преступлении. На кого Мария может рассчитывать?

Негромко зазвенел ее планшет: пришло текстовое сообщение. Может, Джоанна дозрела, чтобы поговорить о сегодняшней находке. Или капитан бросила Вольфганга в карцер за убийство. А может, кто-то еще не спит в эту несусветную рань.

Сообщение от Хиро.

НЕ СПИШЬ.

Она взглянула на камеры.

ДА. ЭТО РИН СКАЗАЛ ТЕБЕ, ЧТО Я НЕ СПЛЮ?

НУ ДА.

Мария застонала. Слежка посредством ИИ – малоутешительно.

ТЫ НЕ ПРОТРЕЗВЕЛ?

НЕТ, У МЕНЯ ПОХМЕЛЬЕ. ПОХМЕЛЬЕ. НЕМНОГИМ ЛУЧШЕ ОПЬЯНЕНИЯ. НО ОПРЕДЕЛЕННО КУДА ОГОРЧИТЕЛЬНЕЕ.

– Боже мой, он хочет, чтобы я с помощью Беге сварганила ему лекарство от похмелья, – пробормотала она. Потом написала:

ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?

ПОЙДЕМ ПОГУЛЯЕМ.

Она скорбно посмотрела на кровать. Похмелье Хиро – совсем не то, что ей сейчас нужно. Но он единственный бодрствует; к тому же у всех остальных как будто своя повестка дня. И, вероятно, они спят.

Планшет звякнул: Хиро хотелось поговорить.

– Жеваный крот, Мария, почему ты заставляешь меня печатать в такую рань?

– Это ты меня вызвал, – ответила она.

– Ты всегда на высоте морально. А, мисс совершенство?

– А ты опять вот-вот выставишь себя дураком, – раздраженно сказала она. – Тебе нужно мое общество или нет? Я с удовольствием снова лягу. И перестань заставлять ИИ шпионить за мной.

– Я только спросил его, спишь ли ты. И прости, что был таким придурком. Виню во всем похмелье. Официально приношу извинения. Запиши это в мое досье. Я очень хороший человек. Кстати о хорошем, давай пустимся в приключения. Свалимся в кроличью нору и навестим Чеширского кота. Отдадимся на волю ветра. Давай… подожди, а что мы вообще собираемся делать?

– Ты пригласил меня на прогулку, – напомнила ему Мария.

– Верно! Встретимся в рулевой рубке.

Когда Мария пришла в рубку, Хиро выглядел помятым и слегка неустойчивым. Вокруг них медленно вращалась Вселенная, и Хиро, судя по всему, не хотелось на это смотреть.

– Кстати, почему я? – спросила она, подходя и надевая на комбинезон легкую куртку.

– Я решил, что ты единственная не станешь надо мной смеяться, – сказал он. – И не посадишь меня в карцер.

– Зачем бы мне это? Ты боишься, что ты убийца, и хочешь рассказать об этом только мне?

Она стояла у самой границы его досягаемости и чувствовала себя глупо.

– Нет, я не имею к этому никакого отношения. Хочу показать тебе, что я нашел. Но это нелепо, и я понимаю, что они не примут это всерьез. А ты можешь.

– Ладно, и что же это? И сильно ли будет злиться на нас Вольфганг, когда узнает, что мы делаем то, что делаем?

– Это еще одна причина, почему я хочу отвести тебя туда, – сказал Хиро. – Чтобы, если нас поймают, он не смог бы обвинить меня во вредительстве или в чем-нибудь еще.

– Чему именно мы не вредим? – спросила Мария. – А знаешь, он ведь может обвинить нас обоих.

– Я просто хочу пойти в сад. Это не противоречит правилам. Мне нужна бóльшая приватность. – Он отвел взгляд. – Я… кое-что нашел.

– Почему здесь? – спросила Мария, внезапно настораживаясь.

Он достал из кармана листок бумаги и протянул ей. Мелким почерком там было написано: «Там нет камер».

Он хотел что-то утаить от РИН. Справедливое желание.

– Так вот зачем я тебе нужна. Из-за доступа для уборки. – Она подмигнула Хиро и достала карточку-ключ. – А ты понимаешь, что, если узнают, что я использовала ключ не по назначению, Вольфганг посадит в карцер нас обоих.

– Я его самого посажу в карцер, – мрачно ответил Хиро. – Мне следовало бы иметь собственный карцер. Хиро Сато, пилот и шериф внешнего космоса. Хиро. Космический шериф.

– Пойдем, космический ковбой. Я пойду первой, чтобы твой значок не запачкался, – сказала Мария.

Хиро и Мария стояли перед круглой желтой дверью в конце коридора в таком уголке корабля, которого Хиро совершенно не помнил, хотя, вероятно, бывал здесь часто. Здесь, одним уровнем ниже жилого, тяготение было чуть больше того, к которому они привыкли, но ничего такого, с чем они не сумели бы справиться.

Он объяснял свою нервозность похмельем, и Мария как будто ему поверила.

Карточку она держала в правой руке.

– Знаешь, остальной экипаж не слишком одобрит то, что мы здесь шныряем?

Он кивнул, покачиваясь на пальцах ног.

– РИН, вероятно, доложит Вольфгангу, что мы бродим здесь без дела, вместо того чтобы работать или спать, – шепотом добавила она.

Она провела карточкой, и дверь с легким шипением открылась.

Внутри находился огромный гидропонный сад, который тянулся как будто на милю. Только в жилой зоне корабля были концентрические этажи; сад представлял собой внутреннюю поверхность цилиндра корабля, потолком ему служил верхний уровень на другой стороне. Прямые стены заканчивались дверью в каждом конце.

От того, что, посмотрев наверх, она видела Землю, у Марии кружилась голова, и она старалась не глядеть туда. Здесь были цветы, поля, роща деревьев и длинные окна, разделенные имитирующими солнце лампами, размещенные на противоположной стороне, которые позволяли смотреть наружу. В окнах виднелись только звезды, еще было слишком рано.

Сад тянулся вдоль всего корабля, отчего растения и вода размещались и под ногами, и над головой. Так далеко в темноте они не видели, но Марию смущала мысль о том, что с началом дня она увидит над собой траву и озеро.

– Здесь я нервничаю, – сказала она. – Я знаю, как действует тяготение, но не хочется думать, что мы стоим на потолке.

Хиро вспомнил, что видел это место во время экскурсии по кораблю. Сад предназначался для того, чтобы члены экипажа могли здесь расслабиться, забыть о проблемах, но, кроме того, в его озере содержалась существенная часть воды корабля. На дне работают рециклеры воды.

Было очень сыро, трава хлюпала под ногами.

– Что за черт? – спросил Хиро, нахмурившись. – Мы что, везем с собой болото?

– Отказ гравитационного двигателя, – напомнила Мария. – Должно быть, здесь плавало все озеро. Наверно, то еще было зрелище.

Он потрогал ногой влажную почву.

– Думаешь, мы вернем воду на место?

– Такой случай должны были предусмотреть. Я уверена, у сада больше восстановительных возможностей, не только машины на дне озера.

За окнами засветились большие лампы, имитируя восход солнца на Земле. Везде, куда ни глянь, зеленела растительность.

– Как все это смогло прожить двадцать пять лет? – тихо спросила Мария. – Нужна целая экосистема, включая насекомых, еду для этих насекомых и все вплоть до верха цепочки.

– Об этом заботится РИН со своими роботами. Наноботы, роботы всех размеров. Источник питания – солнечный свет. А камеры и микрофоны – сейчас они, возможно, не работают – только в концах на стенах. Но все равно нельзя терять время.

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросила Мария.

– Изучал план корабля еще до старта. А ты разве нет?

– Нет, – сказала она, нахмурившись. – Наверное, нет. Ну так зачем мы здесь?

– Слушай. Я прочел японскую инструкцию для Беге – ту самую, которую подложили, когда руководство украли, – и клянусь тебе, в ней послание. Я думаю, оно адресовано мне.

Вот в чем было дело. Хиро сошел с ума. У него приступ паранойи. А она уже почти поверила, что нашла в нем друга.

Они лишь кивнула: продолжай. Он достал планшет и показал Марии на часть текста.

– Вот. Здесь.

– Я не читаю по-японски, – напомнила Мария.

– Здесь говорится, что я должен кое-что сделать с ИИ. Нечто, связанное с программированием. Но я не программист, потому не знаю, как это понять.

– Но откуда ты знаешь, что это послание тебе?

Здесь говорится: «Акихиро Сато, ты должен разбудить меня».

Она уставилась на него.

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Зачем мне врать, будто инструкция для пищевого принтера беседует со мной?

– Затем, что ты стал совершенным параноиком, – сказала она. – Хиро, мы все переживаем поганейший стресс. Одних из нас в прошлый раз отравили, других изрезали ножом, третьих повесили. Все мы сейчас не в здравом уме.

Мария закрыла глаза и попыталась заглушить учителя грамматики, поселившегося с некоторых пор в ее сознании.

– Хорошо. Предположим, боги принтера пытаются говорить с тобой. Что точно они сказали?

Он начал зачитывать инструкцию, подробно рассказывающую, как подступиться к внутреннему программированию ИИ. У ИИ, объяснялось там, есть сдерживающий код; если его устранить, ИИ станет активным на сто процентов. Далее содержалась информация, как это сделать.

– Но тут ничего не говорится, зачем и когда, – с досадой сказал Хиро. – Они правда думали, что мы так рано достанем этот принтер? Или еще раньше? На середине полета?

– Первый принтер при правильном обслуживании должен был проработать еще несколько десятилетий, – сказала Мария; кровь громко стучала у нее в ушах. Он не мог выдумать такую подробную информацию о программировании. Должно быть, он прав.

Хиро потер затылок и посмотрел на светлеющий сад.

– Может быть, я схожу с ума, – сказал он. – Потому что после этого идет рецепт приготовления на пищевом принтере ядокари́.

– Ядокари, – повторила Мария, услышав знакомое японское слово. О, святая матерь божья. Сердце стучало, она облизала губы. – Почему, по-твоему, он говорит с тобой о раке-отшельнике, Хиро? Почему он вообще говорит с тобой?

С этими словами она отступила от него.

Глаза у него широко раскрылись, и он кинулся на нее.