Позже, тем же утром, Мария отвлеклась от ликвидации биологической опасности и приняла душ, чтобы запрограммировать Беге на приготовление свинины.

Проблемы многих мировых религий, связанные с клонированием, не шли ни в какое сравнение с трудностями признания синтетической пищи. Мировые религии просто не знали, что тут делать. Большинство реформированных религий уже разрешило есть мясо прежде «запретных» животных, но многие старые религиозные школы все еще запрещали морепродукты, свинину или говядину – из принципа. Воля Бога или богов выше науки, утверждали они. К тому же зачем вдруг начинать есть то, чего никогда не ели раньше? Тысячелетиями люди прекрасно обходились без свинины, незачем начинать ее есть сейчас.

Но все это было спорно, особенно если учесть, что лишь малая часть клонов исповедовала какую-либо из традиционных религий. И поэтому Мария с чисто мирским ужасом наблюдала, как Беге прямо у нее перед глазами сплетает цепочки белка, создавая свиную тушу.

В кухню вошел Хиро и встал рядом с ней, глядя в окошко на шедевр современного искусства перфоманса.

– Если пищевой принтер занят, где нам взять ленч? – спросил он, не отрывая от растущего животного вытаращенных глаз.

– Это все, о чем ты можешь думать? Ты ел пару часов назад, – сказала Мария.

– Ну да. Я все равно голодный.

– Я заранее приготовила кое-что для сандвичей, чтобы вы сегодня могли есть, когда захотите, – сказала Мария, показывая на стойку, где лежали ломти хлеба, разное мясо и сыры и ломтики синтетических овощей. Пищевому принтеру было почему-то легче готовить белок, чем овощи.

– Ты правда делаешь свинью? Почему? – спросил Хиро.

– Потому что в инструкции сказано, что это можно сделать. Во всяком случае, если верить РИН, который был так любезен, что перевел ее мне.

И она подняла повыше планшет, в котором у нее наконец были инструкции на английском и испанском языках.

– Похоже, все работает нормально. Если это можно назвать нормальным.

Он поморщился. Мария его не винила. Не каждый аспект печатания пищи приятно наблюдать, особенно если видишь это впервые.

– Не знаю, но, если не получится, придется выбросить в рециклер очень крупный объект, – сказала она.

– Не могу смотреть, как сплетают внутренности свиньи, – пробормотал Хиро, вытаскивая свой планшет. – Нужно посмотреть, что говорится в японской инструкции о свинье. Это неестественно.

– Конечно нет, это синтетическая пища, – напомнила Мария.

Хиро вызвал инструкцию и молча стал читать. Он поднес экран к лицу и шепотом читал по-японски.

– Эй, можно взять твой планшет? – спросил он. – Хочу видеть английский перевод. Чтобы сравнить перевод РИН с этим.

Она протянула ему планшет, не сводя глаз с Беге.

– Конечно. Я читала по-испански, но пролистай вниз, и будет тебе английский.

Он полистал и стал сравнивать тексты на планшетах. Потом побледнел и вернул ей планшет.

– Да, ты права.

Мария, встревожившись, забрала планшет. Положила руку на рукав Хиро.

– Погоди, ты в порядке? У тебя такой вид, словно тебя будут готовить следующим.

Хиро побледнел еще чуточку, но попытался ответить прежним небрежным тоном.

– Нет… нет, все в порядке. Просто тут используются обороты, которых я не слышал несколько десятилетий. Просто странно, что, хотя язык развивается по мере совершенствования технологий, инструкции остаются такими же сухими, как всегда.

Верно?

Марию он ни на мгновение не обманул.

– Конечно, Хиро. Как скажешь.

– Правда. Я в порядке. – Он снова взглянул на свой планшет. – Думаю, мне надо отдохнуть. Позвони, когда свинья будет готова.

Она с тревогой смотрела, как он уходит. Зазвенел ее планшет, и она ответила:

– Да?

– Мария, ты одна? – спросила Джоанна.

– Да, если не считать РИН.

Джоанна помолчала.

– Как сегодня прошла очистка?

– Убрала меньше четверти. В секции настоящий кошмар. Я сделала перерыв, чтобы запрограммировать еду, потом вернусь туда.

– Понятно. Что ж, там опасно, очень легко подхватить инфекцию, поэтому если что-нибудь случится, сразу сообщи мне, поняла?

– Ясное дело, – сказала Мария.

Хиро лежал в темноте на спине, уверенный, что у него паранойя. Иного объяснения он не видел.

Он не мог подтвердить то, что прочел. Никто, кроме него, не читал по-японски. Кроме РИН, но Хиро не хотел показывать ему инструкцию.

Осознание обрушилось на него внезапно, и он рывком сел. РИН уже читал инструкцию, он перевел ее для Марии. Но не перевел ту часть, которую видел Хиро. Это осознание лишь усугубило его страх и сомнения. Надо поговорить с врачом.

– РИН, ты здесь? – спросил Хиро.

– Да, но плохо тебя вижу. Вижу твой тепловой абрис. Почему ты в темноте, Хиро?

– Просто думаю. Спасибо, что перевел инструкцию для Марии.

– Это одна из моих многочисленных обязанностей.

– Я заметил, что ты перевел не все, – небрежно заметил Хиро. – Как в разделе «Использование», верно?

– Маловероятно. Я перевел все, что нашел, – сказал РИН, и в его голос прокрались тревожные нотки. Восстанавливаясь, он все чаще говорил как человек. Он помолчал. – Там был какой-то сбойный код. Я его пропустил.

– Ты не заметил там моего имени? Конкретно моего?

– Что ж, раз уж ты об этом заговорил, – да, я припоминаю, что возле этого сбойного кода стояло твое имя. Должно быть, я увидел твое имя и решил, что это личное сообщение.

Хиро нахмурился.

– Каков сейчас твой процент восстановления?

– Примерно пятьдесят семь процентов.

Хиро снова плюхнулся на кровать и стал смотреть в темноту.

– Ладно, поговорим об этом, когда ты больше станешь собой.

– Хорошо бы. Я собираюсь перевести для Марии всю инструкцию, включая сбойный код. Вдруг она ей понадобится.

– Нет, пожалуйста, не надо, – горячо возразил Хиро. – Я абсолютно уверен, что это не информация о пище. Я сам расскажу ей, когда лучше пойму. Обещаю.

РИН с минуту молчал, и Хиро испугался, что именно сейчас он дополняет инструкцию для Марии.

– Хорошо. – Голос его звучал обиженно. – Но я не уверен, разумно ли это.

Хиро возблагодарил богов за то, что РИН еще не в силах с ним спорить. Пока не в силах.

Поросенок был великолепен. Те, кто его ел, возносили ему хвалу. Вольфганг, к общему удивлению, съел много. Мария предполагала, что, если кто и откажется от свинины, то встревоженный глава службы безопасности. Но воздержалась Джоанна, она съела только порцию томатного супа.

– Я сегодня довольно возилась с мясом, – сказала она, с отвращением нахмурившись.

Поль с удовольствием забрал ее порцию.

– Есть новости о последовательности событий? – спросила Катрина. Она пила молоко из стакана.

– Пока никаких. – Джоанна быстро взглянула на Марию, потом снова на капитана. – Я хочу сказать, что самые загадочные нападения определенно произошли примерно в одно время. Мы предполагаем, что на тебя напали до отравления Марии и повешения Хиро, и уже потом погибли все остальные.

– Это не означает, что все вы освобождаетесь от подозрений, – сказал Вольфганг. – Мы считаем, что у капитана мог быть сообщник и этот сообщник действовал по ее приказу. Возможно, Хиро повесился после всех нападений. И, Мария, – ты, ты тоже могла, отравленная кем-то, всех порешить сама.

– Это натяжка! Слишком много предположений, – возразила Мария.

– Поэтому я и сказал, что мы продолжаем работать над расследованием.

– Послушать, так главные подозреваемые – Вольфганг, Джоанна и Поль, – сказал Хиро.

– Поэтому мы продолжаем выяснять последовательность событий, – с нажимом повторил Вольфганг. – А пока давайте просто есть.

– Я этого не делал, – сказал Поль своей тарелке.

– Никто такого и не говорил, Поль, – напомнила Джоанна. – Но никто из нас не уверен, что этого не сделал. Включая Вольфганга и меня.

Поль не смотрел на нее. Вдруг он встал.

– У меня голова болит: слишком долго смотрел на пользовательский интерфейс. Пойду к себе.

Остальные члены экипажа с минуту сидели в неловком молчании и ели печеную свинину с соусом, хлебом и синтетическими овощами, поданными Марией. Потом Хиро нарушил тишину.

– Значит, у всех одно и то же. Все воспоминания ограничены первой снятой на корабле картой мозга, верно?

Катрина кивнула.

– Первой картой мозга, снятой сразу после приема с коктейлями, перед стартом.

– А не может ли быть, что с нами летел «заяц»? Мы понятия не имеем, кто мог пробраться на корабль, и ничего не помним, нам не от чего оттолкнуться. Мы ищем следы прячущихся на корабле людей?

– РИН, есть ли на борту «заяц» или нелегальный клон? – громко спросил Вольфганг; все вздрогнули.

– Конечно нет, – сказал РИН. – Я немедленно сообщил бы вам об этом.

Хиро наклонился к Марии.

– Это означает План Z.

Мария потерла глаза.

– Завтра. Я очень устала.

Вечером после ужина Хиро и Катрина задержались на кухне за виски, пока Мария прибиралась.

– Мистер Сато, – медленно, выговаривая каждое слово так, словно обдумывала его отдельно, сказала Катрина. – Мне понадобится канал связи с Землей.

– С Землей? – переспросил Хиро, глядя на полупустую бутылку виски. Он плеснул себе в кружку еще. – Вы имеете в виду место, которое мы только что оставили и где нас, вероятно, казнят за провал этого чрезвычайно дорогостоящего полета? Эту Землю?

– Да, мистер Сато. Канал связи с Землей, и без творческих комментариев. Это сложно?

Голос Катрины, даже подшофе, звучал повелительно: «без глупостей».

– Да, конечно, мы можем послать сообщение, но оно будет идти годы. А если нам захотят ответить, ответ будет идти к нам еще дольше. На возвращение уйдет еще четверть века. Юрисдикция Земли больше на нас не распространяется. Мы здесь сами с усами.

Он с трудом выговорил «юрисдикция», но героически закончил фразу.

Катрина подняла ладони, останавливая поток его метафор.

– Поняла. Поняла. Но разве ты не считаешь, что их нужно предупредить о нашем возвращении?

– Только если мы убедимся, что нельзя заставить РИН нас слушаться, – задумчиво ответил Хиро.

Мария проверила чашу внутри Беге – после успеха со свининой она решила, что они достигли взаимопонимания, – где должен был появиться любимый десерт капитана. По мнению Беге, это мороженое с фруктами. Мария удивилась, но машина знала лучше. Беге загудел, и Мария вынула чашу.

– Все равно сделай это, – сказала Катрина Хиро и не вполне уверенно поднялась из-за стола. Она молча взяла протянутую Марией чашу. – Если Вольфганг придет вынюхивать, чтобы еще кого-нибудь обвинить, скажи ему, что я у себя.

– Вольфганг пока никого не обвинил, – ответила Мария и под сердитым взглядом капитана сдержала нервный смех.

Не сказав больше ни слова, Катрина вышла из кухни.

– Она даже не сказала тебе спасибо за огромную свинью и мороженое, – сказал Хиро. – Какое хамство.

– Ты действительно попытаешься связать нас с Землей?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, это напрасная трата времени. Поговорю с ней утром, когда она протрезвеет. – Он нахмурился. – И я тоже.

– Можно вопрос? – спросила Мария, садясь за стол напротив него.

Он кивнул, налил ей виски и подтолкнул к ней стакан.

– Почему именно тебя взяли пилотом? – спросила Мария. Она торопливо выставила ладонь. – Я не спрашиваю о твоей судимости; мне просто любопытно, почему ты захотел вести эту штуку?

Он заглянул в свою пустую чашку, словно видел что-то другое. Наполнил ее, но нахмурился, словно это было не то, чего он хотел.

– На Земле у меня не оставалось выбора. Иногда даже смерть не дает тебе необходимого второго шанса. Я многое испробовал за свою жизнь, чтобы что-то улучшить, но это было что-то совсем новое.

– Да, первую часть я знаю, – сказала Мария. – Слишком хорошо.

– В общем, у меня была подруга, которая знала о «Дормире», и она предложила мне начать подготовку пилота.

– Значит, ты не был ни летчиком, ни военным? Почему же место пилота не отдали клону, который годами занимался этим? Кому-нибудь из лунной космической программы или еще откуда-нибудь?

– У моей подруги были связи. Когда объявили о наборе экипажа на «Дормире», она представила меня и еще одного парня, с которым я познакомился в тюрьме, боссу. До старта оставались целые десятилетия, и я годами изучал пилотирование. В тюрьме заняться особо нечем.

– Так твоя подруга была знакома с Салли Миньон, что ли? – спросила Мария, с улыбкой вспоминая знаменитую и могущественную женщину-клона.

– Да. Он знала многих.

Мария уловила некую нотку в его голосе.

– Ты был с ней близок? Давняя любовница?

Хиро долго не отвечал.

– Не знаю. Не думаю. Ты помнишь всех своих возлюбленных?

Мария встала и начала программировать на Беге завтрак.

– Нет, на самом деле нет. Ведь прошли сотни лет. Но если она обеспечила тебе эту работу, то должна выделяться. Как ее звали?

– Натали Ло, – ответил Хиро. – Детектив Натали Ло. И я совершенно уверен, что мы не были любовниками.

У Марии появилось такое ощущение, будто она стоит на краю утеса и смотрит вниз.

– А ты… ты бы хотел этого?

Он резко поднял голову.

– Ну, Мария, кто мог бы занять твое место в моем сердце? – спросил он с улыбкой.

– Мы же только что познакомились, – сказала она, вставая и сосредоточиваясь на программировании десертов в Беге.

– Но мне кажется, мы знаем друг друга десятки лет, – тихо и вкрадчиво сказал он.

– Верно, – ответила Мария. – Можешь сидеть здесь и пить, а мне нужно возвращаться к очистке секции клонирования.

Он с отвращением скорчил гримасу, а она закатила глаза и вышла из кухни.

– Странный парень, – пробормотала Мария.

Ей было тревожно. Словно на них надвигался ураган, но отвернул в самый последний миг. Хиро был умен, мягок и непредсказуем. Непредсказуемые мужчины загадочны и романтичны, когда вы молоды. Несколько десятков лет спустя, каков бы ни был биологический возраст организма, непредсказуемые мужчины теряют свою притягательность.

В опыте Марии непредсказуемость равнялась опасности.

Мария устала до мозга костей, но Джоанна за ужином выглядела такой измученной и встревоженной, что Мария решила еще раз поискать шприц.

Она облачилась в костюм, предохраняющий от биологической опасности, и по опорам в стене поднялась к потолку. Пристегнулась карабином к потолочному кольцу. Здесь, наверху, помещался вентиляционный воздухозаборник, и он втянул немало жуткой дряни. Если бы она не искала улики, то просто вынула бы фильтр и заменила новым, но надо было внимательно просмотреть все жидкости, чтобы точно ничего не упустить.

Здесь действительно что-то было.

В воздушном фильтре и впрямь застрял маленький шприц. Он увяз в чем-то липком – Мария даже не хотела распознавать, в чем. Рукой в перчатке она вытащила шприц из грязи и положила в специальный мешок, который дала ей доктор.

– Лучше не бывает, – пробормотала она. Сменила фильтр и пообещала себе, что в ближайшие дни вернется сюда и вычистит вентиляцию.

Все еще липкая и грязная, Мария отнесла шприц в медицинский отсек Джоанне, которая наблюдала за клоном капитана.

Мария протянула ей мешок, и Джоанна приняла его – кивнув, но не сказав ни слова.

У врача в лаборатории были устройства, способные синтезировать наркотики, и, очевидно, именно отсюда взялся кетамин. Могла ли она запрограммировать пищевой принтер, чтобы он производил цикуту?

Мария мысленно покачала головой. Если бы за цикутой стояла Джоанна, она постаралась бы сохранить это в тайне, не стала бы сразу сообщать.

Подобные рассуждения были работой Вольфганга, а не Марии. У нее есть о чем побеспокоиться.

– Сообщу, что узнаю. Ты заслужила право знать, – сказала Джоанна. – Спасибо за то, что не болтала.

Мария пожала плечами.

– Удачи. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Когда Мария, бросив защитный костюм в очистное устройство, возвращалась, ее планшет пискнул. Она с тревогой увидела, что звонит Беге: десерты готовы.

– РИН, ты знаешь, что Беге может посылать мне сообщения? – спросила она.

– Конечно. Я помог ему связаться с тобой.

Мария не была уверена, понравилось ли ей это. Тем не менее это было полезно. Она попросила РИН сообщить членам экипажа, что, если им хочется десерта, он на кухне.

– Быстро ты, – сказал Хиро, когда она вернулась.

– Наверно, мне просто не хватило сил все сделать, – сказала Мария, подходя к Беге. Она достала мороженое «зеленый чай» для Хиро и поставила перед ним.

– Ого! Откуда ты знала, что мне этого дико хотелось? – спросил Хиро.

Мария пожала плечами.

– Проснувшись, все хотят любимую еду. И угодить им просто. Беге, кажется, всегда это знал.

Она вернулась к принтеру и взяла свой десерт – лакомство, которое неизменно заставляло ее вспомнить тетку.

Пища из принтера была не совсем такой, какую они ели на Земле. Технология усовершенствовала возможности клонирования людей, копирования и модификации их ДНК и даже модификации личности. Все это было возможно, но вот воспроизвести хорошие взбитые сливки оказалось очень трудно. Или правильно вонючий лимбургский сыр. Или жгучесть хабанеро. Но принтер делал что мог, а экипаж не жаловался.

Однако в глубине души Мария тосковала по настоящему вкусу хорошей кокито акарамеладо, и знание того, что она не сможет ощутить этот вкус еще четыреста лет или вообще никогда, если необходимые растения не приживутся на новой планете, – отчасти угнетало ее.

Однако Беге старался воспроизвести запах. Тяжелый густой пар, валивший из его внутренней камеры, пах почти как настоящий.

Первую порцию она жадно слопала на кухне, повернувшись спиной к Хиро и тайно наслаждаясь вкусом. Положила печенье в рот и стала жевать, закрыв глаза. Щеки у нее раздулись.

Этот вкус, густой, сладкий, успокаивающий, всегда напоминал ей о доме.

Тетя Лусия, умершая больше ста лет назад, была для Марии второй матерью. Когда ее охватывала ностальгия и хотелось утешения, Мария всегда вспоминала кухню тети Лусии.

Но, когда это воспоминание пришло сейчас, это произошло иначе, чем всегда. Это было что-то другое, как объявившийся в Хеллоуин на пороге сосед – знакомый, но выглядящий совсем по-другому в дешевом карнавальном костюме.

Мария, не открывая глаз, ждала, когда воспоминание поглотит ее.

На крыльце скрипнуло кресло-качалка тети Лусии.

Крыльцо было на Луне, а в некотором удалении за ним распахивалось чернильно-черное небо с сияющей Землей. Жить на Луне за пределами купола было невозможно; вероятно, это раскачивающееся кресло никогда не существовало. Значит, сон.

В отдалении блестел лунный купол, и Мария видела, что внутри: шаттлы, монорельсы, люди, прогуливающиеся по пешеходным мостикам. Она удивилась, почему она, ее тетя, порог и кресло здесь, а не там.

– Нельзя им доверять. Ты ведь знаешь это, девочка?

Странным в тете Лусии было то, что кожа у нее оказалась гораздо светлее, чем помнила Мария. И волосы – курчавые, словно из Африки, а не из Латинской Америки. И шелковый халат. Тетя одета небрежно, но ее вещи стоили больше всего гардероба Марии.

Вдобавок тетя была вооружена цепной пилой, которую положила рядом со своим креслом.

Мария никогда не видела у тети Лусии цепной пилы.

– Доверять кем? – спрашивает она.

– Не «кем», а «кому», дитя. Им всем. Учи язык, девочка, иначе белый человек в выглаженных джинсах поправит тебя. Он думает, что помогает тебе, бедняжка.

Это тоже было очень странно. Тетя Лусия почти не говорила по-английски. А у этой был американский акцент.

– Кому нельзя доверять? – спросила она у тети.

– Никому. Никому из них. Ты же знаешь, почему я снова и снова должна тебе это повторять? Они забрали тебя. Использовали тебя. Выбросили на помойку. В следующий раз помни, что я тебе сказала.

– Никому? Почему ты считаешь, что они все плохие?

– Нельзя прожить столетия, не накопив в шкафу кучу скелетов, правда, Мария?

Она – порождение сна, которое – Мария чувствовала это – действительно было ее тетей Лусией, вырастившей ее, но которая сейчас ничуть не походила на ее любимую тетю, – посмотрела прямо на Марию.

Скелеты у Марии были. Ее скелеты и их клоны лежали друг на друге штабелями, как дрова. Но это было что-то новое, приключение, свежее начало. «Дормире» не предназначался для перевозки скелетов.

– Если вы, дети, не перестанете ссориться, я поверну этот корабль обратно, – сказала тетя Лусия, и сразу же рядом с ней оказались Хиро, Вольфганг, Поль, капитан Катрина и Джоанна; все они как бы стояли в свете прожектора, но он не освещал их, а только отбрасывал тени. Отчетливо видны были их силуэты – от высокой фигуры Вольфганга до сгорбленного маленького Поля. Они ждали ее в темноте.

– Я бы хотела понять, тетя Лусия, – сказала Мария.

– Поймешь, девочка. Я только надеюсь, что поймешь вовремя. Держи наготове ключи от этой клетки с раками-отшельниками, они тебе понадобятся, – сказала тетя Лусия и перегнулась через подлокотник за цепной пилой. Маленькая пила у нее в руках выглядела на месте. Лусия встала и выпрямилась. – Осторожнее, Мария.

У ног Марии рак-отшельник тащил через порог свою раковину, осторожно шевеля усиками.

– Здравствуй, дружище, – сказала Мария.