Глава 9

В осиннике Савельева ждал сюрприз. Туда, перекрыв все сроки, прибыл отряд Осина.

— Егор, ты же должен был под вечер приехать, — воскликнул Дмитрий.

— Торопился, потому как чувствовал, что очень нужен тебе.

— Это что же, твои воины почти не отдохнули?

— Ничего. Им не впервой. Поспали немного и двинулись в путь-дорогу.

— Князь Греков не допрашивал, куда вы и зачем?

— Еще как допрашивал. Пытался выяснить.

— А ты?

— А я ответил, что не имею права разглашать тайну, называть то место куда мне государем приказано убыть. А у тебя тут как дела? Есть хорошие новости?

Савельев рассказал Осину, что произошло за то время, пока его отряд отсутствовал в Твери.

Тот был немало удивлен.

— Просто нет слов, — заявил он. — Значит, ты и Меченого взял, и продажного боярина?

— Еще помощника Пурьяка и холопа боярина Воронова. Но Игната Брыло, которого все считали Меченым, я отпустил, дабы он склонил шайку к сдаче и вывел людей с сокровищами и иконой из Черного леса. Я обещал ему похлопотать за него перед государем, недавно говорил с ним. Брыло сказал мне, что разбойники согласны сдаться. Завтра на рассвете они выйдут из топей.

Осин посмотрел на Савельева и заявил:

— Ты же умный человек, князь, и вдруг поверил разбойнику, который прекрасно понимает, что твои хлопоты не спасут его жизнь. Вряд ли царь простит Брыло да и остальных разбойников. Им всем одна дорога — на плаху. Ладно, пусть Брыло и поверил тебе, но другие-то? Какой смысл им выходить, когда они могут устроить торг?

— Разбойники знают, что на их условия царь не пойдет, какими бы выгодными они ни были. Никакого торга не будет.

— Тогда ты противоречишь самому себе, князь. Или разбойники решили о семьях побеспокоиться?

Савельев улыбнулся и заявил:

— Вот потому, Егор Михайлович, я и вызвал тебя сюда.

— Не понял.

— Конечно, никакой сдачи не будет. Но и сидеть на болотах, дожидаться, пока подойдут большие силы и перекроют им выход из леса, разбойники не станут. У них скоро еда закончится. А что потом? Мучительная голодная смерть? Тем более что среди обитателей леса немало хворых. Жизнь на болотах не прибавляет здоровья.

— А если они сожгут себя, дабы не мучиться? О том ты не думал?

— О многом, Егор, думал. Не сожгут, покуда есть у них хоть малая возможность вырваться из леса, да еще и с сокровищами.

— Я опять ничего не понял. Нет, то, что ты сказал о жизни на болотах, верно, но откуда у разбойников возможность вырваться из леса, да еще с добычей?

— Ты распорядись, пусть твои люди передадут коней моим ратникам, соорудят шалаши на скорую руку и ложатся спать, — проговорил Савельев и спросил: — Кстати, ты телегу с запасами привез?

— Да, конечно, закупил по пути.

— Скажешь потом, сколько заплатил, я верну.

— Казна вернет, не беспокойся об этом. Ладно, займусь со своими. Потом продолжим разговор. А шалаши нам не нужны. Сейчас и на земле можно спать. Она ночью остыть не успевает.

— Земля-то не успевает, а коли дождь? Где твои ратники будут прятаться от него? А шалаши поставить недолго, минутное дело.

— Ладно. Ты здесь будешь?

— На опушке, откуда видны Гиблая роща и Черный лес.

— Добро. С запасами я разберусь.

— Ступай!

Озадаченный Осин пошел к своим ратникам, которые встали у буерака на краю поляны.

Савельев подозвал Новика.

Тот подошел.

— Да, князь?!

— С отрядом Осина прибыли припасы.

— Видел лошадь с телегой.

— Возьми пару человек, идите к реке и займитесь там ужином. Жечь только сухой хворост, чтобы из Черного леса дыма заметно не было. Хотя и увидят разбойники, все равно ничего уже не изменят. Понял?

— Понял, Дмитрий Владимирович. — Новик ушел.

Савельев дошагал до опушки, где за лесом и рощей смотрел Бессонов-младший.

— Ну и что тут у тебя, Влас? — обратился к нему воевода особой дружины.

— Тихо, Дмитрий Владимирович. На поле, в роще, в лесу, на ближнем починке от села никого нет. Даже свое стадо жители Дубино убрали куда-то.

— Понятно. — Князь взглянул на небо и проговорил: — Облака рваные, хоть и темные, верхний ветер сильный. Дождя не должно быть.

— Не должно, — согласился парень.

К ним подошел Осин и сказал:

— Мои люди шалаши ставят у буерака. Спрашивали меня, что делать будем.

— Это мы с тобой доведем до них перед выходом к лесу.

— Ну и что у тебя за соображения, князь?

Савельев предложил Осину пройти в глубину леса. Там они присели на ствол поваленного дерева.

Князь развернул чертеж.

— Из болота, от стана разбойников, который находится на острове, к дороге ведут три тропы. Я намеренно дал понять Пурьяку и Брыло, что нам известна только одна из них. Та самая, по которой разбойники выносили долю боярина Воронова. Около нее мы и повязали их. Еще я сказал Брыло, что знаю о временных гатях — щитах, которые разбойники кладут на топкие места. Я предупредил его о том, что по этой тропе мы можем пройти к стану, причем не одним отрядом, а большими силами, которые не преминет выслать сюда царь. Сегодня Брыло вышел из леса и объявил о согласии сдаться. Но это обман. Разбойники задумали вовсе не сдачу в плен, Егор, а прорыв по двум другим тропам. Расстояние между ними небольшое. Брыло думает, что, кроме моей дружины, никаких боеспособных войск здесь больше нет. От людей воеводы Опаря толку немного, это надо честно признать. А численность моего отряда давно известна Брыло от Пурьяка. Так что одновременный выход разбойников по двум тропам, якобы неизвестным нам, сразу же даст им значительное преимущество. Они рассчитывают взять нас в клещи, ударить с двух сторон. Их будет где-то десятка три. Брыло уверен в победе. Он знает, что его разбойникам терять нечего. Они будут драться на пределе своих сил, постараются смять мой отряд и загнать его в лес. Тогда у разбойников появится возможность вынести с болот сокровища и быстро уйти в сторону границы с Ливонией. Семьи, думаю, они брать с собой покуда не будут. С ними далеко не уйдут, без них сумеют добраться до границы, а там золото поможет им получить защиту.

— Да, это понятно. А ты, стало быть, замыслил свой капкан шайке поставить?

— Верно. Потому-то мне и нужен второй отряд, пусть и немногочисленный. Я хочу для начала обозначить наличие всей моей дружины у средней тропы. Как только разбойники пойдут на нее, мы ударим по ним с востока и с запада.

— Хитро придумано. Но купятся ли на то разбойники, не почуют ли подвоха?

— А у них другого выхода нет, только прорыв.

— У тебя есть люди в Гиблой роще? — спросил Осин.

— Конечно, как же без них? Служивые татары. Кстати, это они обнаружили тропы, выяснили, как разбойники проходят через топь.

— Брыло, наверное, выставит своих разбойников на скрытых тропах.

— Конечно, выставит. Он не может поступить иначе. Мои татары увидят их.

— Но как можно будет скрытно обустроить засаду, когда разбойники из леса во все глаза будут смотреть за дорогой?

— А мы основными силами обойдем Гиблую рощу на расстоянии верст в пять, потом будем сближаться с местом предстоящей сечи по окраине леса. Встанем в саженях двадцати от дальних троп. В это время внимание лиходеев будут отвлекать служивые татары. Я велю им основательно пошуметь в лесу. Пересчитать их будет невозможно.

— Суета в роще создаст видимость наличия твоего отряда. Но я думаю, что больше всего разбойников успокоило бы твое личное присутствие у основной тропы.

Савельев взглянул на Осина и проговорил:

— А это хорошая мысль, Егор. Правильно, так и сделаем. Я буду в лесу с татарами. Вот видишь, не напрасно я позвал тебя. Опыт и умение — большое дело.

— Рад, что могу помочь. Значит, с разбойниками понятно. Если они вынесут сокровища и икону, то задание упростится. А вдруг лиходеи оставят все это у своих баб, накажут им, чтобы в случае неудачи прорыва те сбросили короба и икону в топь?

— Первое. Бабы не утопят сокровища и тем более икону. Ведь для них это пропуск на свободу. Да их и так не подвергли бы наказанию. Они бабы, подчиняются мужикам своим, как и должно быть в семьях. Детишки же тем более ни при чем. Второе. Коли разбойники выйдут из леса без сокровищ и иконы, то это добро будет где-то рядом. Брыло хочет быстро уничтожить мой отряд и уйти отсюда не с пустыми руками. Но ничего у него не выйдет. Мы в любом случае разобьем шайку.

Осин покачал головой и заявил:

— Да, все отменно продумано. Не напрасно ты, князь, в чести у самого царя.

— Это слишком громко сказано, Егор.

— Когда выводить отряды начнем?

— Затемно.

— Я вот о чем подумал. А коли разбойники сразу баб и детишек с собой возьмут?

— Зачем им эта обуза?

— Обуза — да, но и прикрытие хорошее. Коли они увидят, что ты со своими ратниками у основной тропы, прикажут семьям идти назад, а сами нападут. А коли засомневаются, то все уйдут на болото. Это же дело недолгое.

Савельев на минутку задумался.

— А ведь могут, — потом произнес он. — Но основные отряды, скрытые справа и слева, лиходеи никак не узрят.

— Да, но тебя и татар все же маловато будет. Трех человек от десятка отличить в лесу не так-то просто, но возможно. К тому же разбойники могут и среднюю тропу использовать и напасть на вас троих.

— Возьму еще Власа Бессонова, Осипа Горбуна. Можно в обмен на свободу использовать подельников Кубаря — Ивана Братина и Федота Лаптева. Получится семь человек. Брыло может знать об одиннадцати. Но он и семерых примет за основной отряд, решит, что остальные мои люди несут дозорную службу. Такими силами дружиной мы и от лиходеев с центральной тропы отобьемся.

Осин улыбнулся и сказал:

— Верно, князь. Мысль хорошая, давай так и будем действовать. Ты не думал привлечь хоть часть воинов из крепости? Согласен, толку от них немного, но все какое-то усиление. Один только вид дополнительной силы может повлиять на разбойников. Да не такие уж эти ратники и слабые, просто давно в настоящем деле не были, привыкли к мирной, размеренной жизни. Я бы взял пару десятков.

— А если разбойники их заметят? Вдруг тверские ратники не смогут скрытно подойти к роще?

— А они там нужны будут? Можно их у села Дубино поставить или у починка Долман. Конных. По твоему знаку они тут быстро окажутся. С воеводой заранее поговорить, объяснить, что к чему.

— Веры ему нет.

— А что вера? Он со своими ратниками и нужен-то будет лишь для вида. А чтобы воевода слушался и делал все так, как надо, задание ему должен дать князь Микулинский. Ты ведь можешь с ним встретиться, покуда есть время. Или не желаешь, чтобы тверские вельможи все заслуги по изведению шайки и возвращению клада себе присвоили?

— Это пустое.

— Я лишь предложил, князь. Тебе решать, как тут быть.

— Подумаю. Время еще есть. Ты тоже отдохни, Егор Михайлович, в моем шалаше.

— Тебе можно было и шатер поставить, — с улыбкой проговорил Осин.

Савельев отмахнулся и заявил:

— Суета лишняя. Я и так обойдусь.

Егор Осин понял замысел воеводы особой дружины и отправился на отдых.

Обдумав предложение Егора, Савельев подозвал к себе Новика и сказал:

— Кузьма, давай коней, поедем в Тверь.

— Слушаюсь, князь! А Кубаря с собой не возьмем? Здесь он только мешается и сильно раздражает Горбуна. Как бы Осип случайно не прибил его.

— С него станется. Скажи Горбуну, чтобы тоже взял коня. На другого пусть посадит Кубаря. Они с нами пойдут.

— Понял.

Вскоре всадники двинулись к Твери. Они обогнули село и чрез Васильевские ворота въехали в кремль.

Стражники растерялись. Ведь особая дружина ушла к Новгороду. И вдруг в кремле ее воевода князь Савельев. Воины доложили об этом Микулинскому.

Тверской тысяцкий тут же выбежал из дворца и осведомился:

— Что-то случилось, Дмитрий Владимирович?

— Ничего особенного. Пусть стража примет пленника.

— А что это за пленник?

— Гонец от Воронова на Москву. Очень важный свидетель.

— И где вы его взяли?

— Лишний вопрос, Дмитрий Иванович.

Тверской князь отдал команду, и стражники утащили Кубаря в темницу.

Микулинский с Савельевым поднялись в гостевую залу дворца. Там Дмитрий попросил вызвать воеводу Опаря.

Тот прибыл тут же. На лице его было написано крайнее недоумение.

— Долгих лет тебе, князь! — Он поклонился Микулинскому, потом повернулся к Савельеву. — И тебе тоже, Дмитрий Владимирович.

— Здравствуй, Петр Данилович. — Микулинский указал на скамью. — Присаживайся, воевода.

Тот сел на лавку, взглянул на тысяцкого и спросил:

— А в чем дело, Дмитрий Иванович?

Микулинский вздохнул, кивнул в сторону Савельева и ответил:

— Думаю, князь нам все объяснит.

Савельев не стал вдаваться в подробности предстоящих действий у Черного леса.

Он сказал только то, что должны были знать тверской тысяцкий и воевода Опарь:

— Объяснять-то особо и нечего. Просто я по пути в Новгород случайно задержал трех мужиков, шедших к Твери. Сам не знаю, почему они показались мне подозрительными. Но было в них что-то настораживающее. Приказал им остановиться, а они в бега ударились. Мои ратники догнали. Оказалось, что старший их тот самый Лавр Кубарь, изба которого сгорела, а семья исчезла. Все считали, что он почуял опасность, сам сжег свое подворье и подался в Черный лес к лиходеям. Но дело было по-другому. Жену и дочь Лавра убил Пурьяк. Кубаря тогда не было дома. Он испугался, двинулся к Новгороду, потом решил отомстить, нашел подельников и пошел с ними к Твери. По пути они и попались. Кубарь здесь будет нужен. Он много чего знает, а душой слаб, обязательно даст показания. Поэтому я и решил доставить его сюда. Обращаю твое внимание, князь, на то, чтобы Кубаря пока никто не допрашивал. Это дело новых следователей, Дмитрий Иванович. Надеюсь, ты меня услышал?

Микулинский пожал плечами и заявил:

— Да кому он нужен-то? Ладно, Дмитрий Владимирович, Кубаря ты доставил. А зачем тебе понадобился воевода Опарь?

— Тоже ничего особенного. До прибытия следствия я не мог не оставить двух своих людей смотреть за Черным лесом. В царской грамоте того не было, но в моей, особой, прописана моя свобода в принятии решений. Ты знаешь об этом, Дмитрий Иванович. Вот этими особыми полномочиями я и воспользовался. Скажу тебе, князь, что в лесу замечено какое-то движение. Что там происходит, мне неведомо. Но разбойники могут попытаться выйти из леса. А посему надо не допустить этого до подхода новых следователей и сильной дружины. Лиходеи должны оставаться в лесу. Для этого достаточно и сил воеводы Опаря. В общем, всего я объяснять не буду, скажу только, что ему сегодня же надо с двумя десятками конных ратников выйти к селу Дубино, вотчине боярина Воронова. Там выставить дозор, который смотрел бы за рощей. Если на опушке, обращенной к селу, появится человек с белым полотнищем и станет махать им, то Петр Данилович должен будет вывести своих людей от села, развернуть их в линию и идти к Черному лесу, обходя Гиблую рощу. Если разбойники выйдут из леса, то появление двух десятков конных, хорошо вооруженных воинов заставит их вернуться в болота. Это нам и надо. В дальнейшем, если такое произойдет, воевода закроет дорогу вдоль Черного леса и станет держать ее до прибытия новых следователей. Их глава определит, что делать дальше. Главное — не выпустить разбойников из леса. Мои люди уйдут с прибытием следователей и дружины. Вот такое задание, Петр Данилович. Ничего страшного и опасного.

— А если лиходеи решат вступить в схватку с нами? — спросил Опарь.

— Ну, Петр Данилович, ты меня удивляешь. Во-первых, вся шайка из леса не выйдет, а у тебя два десятка конных ратников. Во-вторых, ты всегда можешь подтянуть к лесу дополнительные силы.

— Это так, — подтвердил Опарь.

— Есть одно обязательное условие, Петр Данилович.

— Слушаю, князь.

— Тебе надо вывести десятки к селу так, чтобы из Черного леса их никто не заметил, так же скрытно выставить дозор и внимательно смотреть за рощей. Это понятно?

— Да, я все уразумел, князь.

— Ну и хорошо. Я поехал. Мне придется поторопиться. Возвращение сюда отняло время, которое теперь надо будет наверстывать.

— Наверстаешь налегке, Дмитрий Владимирович, — сказал тверской князь.

— Да, постараюсь. Будьте предельно ответственны в части того, что я передал вам. Из-за пустяка я не стал бы возвращаться. Дело важное и очень серьезное. Не будет иконы у государя, многие опале подвергнутся, а кто-то может и головой ответить. Бывайте! — проговорил Савельев, резко поднялся и быстро вышел во двор.

Князь Микулинский тщетно пытался понять, чем же так ценен Кубарь для следствия, что даже он, тверской тысяцкий, не может даже поговорить с ним.

А еще этот приказ воеводе Опарю! Его можно было бы отдать и при отъезде, но он был озвучен только что. Сделал это воевода особой дружины, подчиненный одному только царю. Савельев мог для передачи приказа и гонца отправить. Но явился сам. Князь поступил как простой воин. Да еще объявил, что двое его ратников и сейчас смотрят за Черным лесом. Как же тогда вся особая дружина уходила из Твери?

Князь Микулинский совершенно не понимал, что происходит в городе, вроде бы подчиненном ему. Он понимал одно: большая игра продолжается, но уже без него. Значит ли это, что опала государя неизбежна, поэтому Савельев и отодвинул тверского тысяцкого от серьезного дела? Или он просто не вписывается в игру на завершающем этапе?

От таких мыслей у князя жутко разболелась голова. Он повелел позвать лекаря.

Гельмут Рун дал Микулинскому порошок. Тот проглотил его, запил водой.

— Боль скоро пройдет, но у вас нехорошая бледность на лице, князь, — сказал доктор. — Вам надо меньше работать и полежать в постели.

— Полежишь тут, когда каждый день приносит подарки!

Немец вздохнул и проговорил:

— Да, у вас жизнь слишком быстрая, насыщенная. Такое ощущение, что русские все время куда-то спешат. Хотя и некуда. У нас все по-другому: размеренно, спокойно.

— На Москве так же суетно.

— О! Москва! Там вообще жизнь кипит.

— А скажи мне, Гельмут, ты точно уверен, что наместник Вербежа был удавлен?

— Да, я могу со всей ответственностью сказать, что он был убит. Но почему вы вспомнили об этом? Господин Коновалов похоронен, вместо него назначен другой человек, следствие по этому делу даже не начиналось.

— А потому, Гельмут, что убийца, коли Борис Владимирович действительно был задушен, находится где-то рядом. Возможно, он каждый день приходит ко мне. Кто знает, что у него на уме?

— Вы решили провести свое следствие?

— Я хотел бы знать, кто может быть убийцей.

— Тогда ищите того человека, которому смерть герра Коновалова была не просто выгодна, но и совершенно необходима. Я бы на вашем месте попробовал пощупать связи покойного наместника с боярином Вороновым.

Тверской тысяцкий внимательно посмотрел на доктора и спросил:

— Тебя только на лекаря учили?

Рун улыбнулся и ответил:

— Да, учили меня на доктора, но брат мой много лет занимается сыском, ловит разбойников. Его профессия всегда привлекала меня. Очень интересно знать, как сыщик силой своей мысли находит ту ниточку, которая ведет к преступнику.

— Воронов и Коновалов, — проговорил Микулинский. Да, боярин Всеволод Михайлович оказался главным зачинщиком похищения клада, имел связь с Меченым, главарем шайки. Вечером, как раз накануне смерти Коновалова, Воронов заходил к нему, для чего приехал в Вербеж. Хотя он и говорил, что у него там были другие дела.

— Вот вам и ниточка, князь! — воскликнул немец. Узнайте, для чего именно и к кому приезжал Воронов в Вербеж. Действительно ли посещение Коновалова являлось попутным? Кстати, а чем боярин объяснил свой визит к наместнику?

— Он говорил, что хотел прикупить какие-то земли, просил Коновалова ходатайствовать о том предо мной.

— А это требуется?

— Вообще-то наместник может сам распоряжаться свободными или непригодными землями. И вот только сейчас я подумал, а зачем Воронову земли в Вербеже, когда у него своих в Дубино хватает, тоже пустых?

Немец улыбнулся и заявил:

— Еще немного и вы, князь, сами раскроете преступление. Это будет весьма важным при приезде новых следователей.

— Ты прав. Надо еще раз допросить Воронова.

— Нет, князь, допрос ничего не даст.

— Как же узнать, для чего Воронов приезжал в Вербеж?

— Тут нужен не допрос, князь, а доверительный разговор. Вы столько лет вместе, вас наверняка объединяют какие-то дела, торговля. Воронов мог быть связан с купцами в Вербеже…

— Точно, Гельмут, Воронов был связан с купцом Тучко! — воскликнул князь Микулинский. — А тот, естественно, знал и наместника, был с ним в приятельских отношениях.

— Вот вам три человека, Воронов, Коновалов и Тучко. Один из них является главным зачинщиком похищения клада. Где гарантия, что к этому подлому делу не был причастен Коновалов? Ну а уж Тучко наверняка вмешался. Он купец. Через него можно было сбыть клад.

— Но зачем убирать сообщника?

— А если наместник в последний момент испугался и решил выйти из игры? В этом случае он не оставлял Воронову и Тучко другого выхода, сам заставил их пойти на преступление. Оба они имели доступ в дом Коновалова, знали, что его семьи сейчас в Вербеже нет.

Князь прошелся по зале, повернулся к лекарю и заявил:

— Ты, Гельмут, со мной об этом деле не говорил, понял?

— Конечно, князь. Я всего лишь дал вам порошок от головной боли. Кстати, как вы себя чувствуете?

— Гораздо лучше, спасибо.

Князь отправил доктора восвояси и прошел в пыточную избу, которая стояла за дворцом. Там же в подвальном помещении в отдельных камерах сидели Меченый, Воронов, холоп Мирон, Лавр Кубарь и купец Тучко, угодивший туда совсем недавно.

Воронов в доверительной беседе выдал купца и получил взамен обещания князя облегчить его участь, насколько это будет возможно. Но при этом он заявил, что убийство Коновалова связано с тем, что тот проведал о темных делах Тучко, не связанных с кладом. Впрочем, это не имело никакого значения, как и обещания тверского князя.

Но Микулинский набрал положительные очки, так нужные ему именно сейчас, перед приездом новых следователей. Он лично раскрыл убийство, отыскал еще одного участника заговора против государевой собственности.

Воевода Опарь выполнил приказ. Он даже чуть перестарался, вывел в балку у села Дубино не два, а три десятка конных ратников и выставил несколько дозоров на вершинах склонов. Опарь велел воинам спешиться и ждать приказа. Как стемнело, он сам поднялся на один из постов.

Воевода благодарил Господа за то, что тот отвел его от похищения царской грамоты по просьбе Воронова. Сделай он тогда это и загремел бы вместе с боярином сначала в темницу, затем в пыточную избу и прямиком на лобное место, под топор палача.

Как только начало темнеть, Савельев приказал всем собраться в осиннике. Воины встали на поляне, полукругом. В центре Савельев и Осин.

Дмитрий доходчиво объяснил ратникам обстановку, сложившуюся на данный момент. Князь сказал, что нисколько не верит заявлению Игната Брыло о выходе разбойников для сдачи. Лиходеи сейчас готовятся к прорыву. Воевода довел до ратников план действий, назначил маршруты выхода к месту засады, определил людей, которые должны были вместе с ним занять позицию в Гиблой роще.

Вопросов у воинов не возникло. Все они были готовы к выполнению задания.

Через полчаса ратники тремя путями двинулись из осинника к Черному лесу. Люди Осина гнали с собой лошадей с телегами.

Савельев провел своих людей на елань, где находился Баймак. Там всадники сошли с коней.

Служивый татарин подошел к воеводе и сказал:

— У нас все тихо, Дмитрий Владимирович, чего нельзя сказать о тропах слева и справа. Там вовсю идут работы. Разбойники пытаются не шуметь, но протаскивание по твердым участкам щитов и покрытие ими топких мест от слуха, как ни старайся, не утаишь.

— Вы выходили к тем тропам? — спросил Савельев.

— Ильдус ходил, покуда я смотрел за центральной тропой.

— Значит, лиходеи готовятся к прорыву?

— Да, покрывают тропы слоем в несколько щитов. Как бы они на конях из болота не выскочили.

— Разбойников уже ничто не спасет. Ты покажи Горбуну, где устроиться нашим воинам и спутникам Кубаря, которых я взял с собой чисто для счета. А я пройду к Агишу. Он ведь на посту?

— Где же ему еще быть? А людям я все покажу.

Дмитрий оставил коня на поляне и прошел к тому месту, где лежал служивый татарин. Он шагал вроде бы совсем неслышно, но тонкий слух Агиша уловил его приближение.

Он повернулся и указал Савельеву на кошму, постеленную на траве. Дмитрий лег.

— Приветствую тебя, князь!

— Услышал все же!

— Да еще саженей за десять. Но это только я. Хотя разбойников поблизости нет. Значит, кроме меня, и слышать некому было.

— Но Брыло должен выставить кого-то на основную тропу.

— Нет. Он решил поступить по-другому, куда проще и надежней. Дабы не позволить тебе совершить прорыв к стану, Брыло повелел снять щиты с топких мест на главной тропе. Так что теперь ее просто нет.

— Напрасно он сделал это. С трех сторон атаковать наш отряд было бы проще.

— Это если скрытно подвести по центральной тропе хотя бы десяток разбойников.

Савельев кивнул и сказал:

— Да, согласен. Но он мог это сделать. Скажу больше. Этим Брыло отвлек бы наше внимание от других троп. Наличие разбойников выглядело бы естественно. Ведь они должны выйти на сдачу именно тут.

Агиш улыбнулся и проговорил:

— Но Брыло не такой опытный воин, как ты, князь. Он, видимо, посчитал, что ему надо иметь больше людей по бокам.

— Черт с ним. Как посчитал, так пусть и делает. Он хочет обмануть меня, но выйдет все наоборот. Шайка обречена. Лишь бы разбойники не прикрылись бабами. Вероятность этого мала, но она есть.

Тут служивый татарин заметил:

— Князь, Брыло даже не Пурьяк. Вот тот какую-нибудь гадость нам обязательно подготовил бы. А у Брыло на это ума не хватит.

— Ильдус, нельзя недооценивать противника.

— Но и переоценивать его тоже не следует.

— Смотри за своим участком. Я с людьми подойду, как начнет светать. Будь готов вместе с нами выйти на дорогу.

— Почему здесь-то?

— Чтобы Брыло увидел нас, убедился в том, что мы повелись на обман.

— Значит, мы будем играть с разбойниками в кошки-мышки?

— Примерно так. Главное в том, что мышками окажутся разбойники, — сказал воевода, отполз, встал и прошел на елань.

Его люди разместилась у старого клена. Горбун как раз что-то говорил подельникам Кубаря.

Савельев услышал только окончание его речи:

— Глядите у меня! Коли что криво сделаете, я вас обоих лбами так ударю, что головы сплющу. Поняли?

— Да, воин, — пробормотал Иван Братин.

Дмитрий подозвал Горбуна и спросил:

— Уму-разуму учишь несостоявшихся лиходеев, да, Остап?

— Какой толк их учить-то? Предупредил просто, что с ними будет, если поведут себя неправильно.

— Тогда их смело можно брать с собой. После такого твоего предупреждения они будут исполнять все именно так, как и надо.

— А то! Никуда не денутся. А мы, князь, что, будем глядеть со стороны, когда бой начнется?

— Это, Осип, как раз бой и покажет. Будет надо, обязательно вмешаемся.

Горбун вздохнул и посмотрел на небо. Ветер по-прежнему гнал по нему рваные черные облака.

— Дождя не будет, и то ладно. Быстрее бы уж рассвело, — сказал воин.

— Да уж, хуже нет, чем ждать и догонять. Но потерпим, недолго осталось.

Постепенно начало светать. Слева и справа почти одновременно ухнул филин. Это означало, что основные силы заняли свои места и ожидают приказа. Ухнул в ответ и Дмитрий.

Этот самый звук тут же повторился еще дважды.

Савельев посмотрел на Горбуна и спросил:

— Что это?

— Разбойники сигнал подают.

— Как у нас?

— А может, это у нас так, как у них?

— Обычно они свистят.

— Это уже перед самым нападением.

— Не вспугнули ли мы их?

— Такие звуки в лесу не редкость.

Савельев подал команду. Его люди повели коней через рощу к дороге и встали напротив центральной тропы. Они то въезжали в рощу, то покидали ее.

На восходе солнца с востока и запада раздался разбойничий свист. Из леса тут же появились лиходеи, где-то по полтора десятка с каждой стороны от воеводы и его людей. На конях была половина, другие пешие, с саблями и рогатинами. Банда пошла на группу Савельева.

С востока ее вел Игнат Брыло. Он узнал в одном из своих противников князя и окончательно уверовал в то, что сумел обмануть его.

Дмитрий же нарочно изображал суету и растерянность. Он кричал, отдавал противоречивые команды. Всадники кружили около него, пытались выстроиться в круг, что получалось у них плохо.

Шайка приближалась. Разбойники улюлюкали, свистели. Было заметно, что они неплохо подзарядились водкой или дурманящим отваром из мухоморов.

До противника оставалось саженей двадцать, когда Горбун сжал ладони, и над лесом и рощей пронеслась соловьиная трель. Подельники Кубаря, от которых в драке не было бы никакого толка, тут же скрылись в лесу. Ратники же мигом встали спина к спине и подняли щиты.

Тревога ударила в грудь Брыло. Он почуял неясную опасность, но остановить своих разбойников уже не мог.

Лиходеи не дошли до Савельева саженей семь, как в спину им ударили люди Бессонова-старшего и Егора Осина. Царские ратники не кричали, не свистели. Они подошли быстро и молча. Кто-то из разбойников увидел их, но тут же был сбит с коня выверенным ударом копья.

Государевы воины в совершенстве владели всеми приемами рукопашного боя. В начале столкновения ратники, вооруженные саблями, наносили разбойникам прямые толкающие удары, наиболее эффективные во время таких вот групповых столкновений. Затем они принялись рубить врагов с плеча. Ратники с копьями били в основном пеших разбойников, не успевших выставить пред собой самодельные щиты и пустить в ход рогатины. Удар в тыл мгновенно решил исход схватки.

Брыло услышал сзади шум боя, повернулся и увидел, как его разбойники один за другим валятся на землю под беспощадными ударами всадников, появившихся неизвестно откуда. Он на мгновение оторопел.

Горбун воспользовался этим и рванулся к Брыло. Из всех разбойников один только новый главарь банды и имел защиту. На нем был панцирь, снятый с охранника одного из захваченных обозов. Игнат только занес саблю, как мощный удар шестопера проломил латы, сокрушил ребра и сбросил его с коня.

А Горбун только вошел в раж. Пред ним оказались трое разбойников. Все они мигом полегли от ударов страшного шестопера могучего воина.

Савельеву достался один противник, вывалившийся на коне из чащи. Дмитрий дуговым ударом снес ему голову. Конь встал на дыбы от запаха обильно пролитой крови, сбросил обезглавленного всадника, обезумел и рванул через кусты прямо в болото. Там он застрял и затонул, издавая душераздирающее ржание.

Бой закончился быстро. Вся шайка валялась на дороге. У леса и рощи никого не было. Ратники Осина отлавливали коней разбойников. Воины особой дружины по команде Савельева спешились и начали собирать тела разбойников.

К Дмитрию подошел Осин и сказал:

— Все у нас получилось, да князь?

— У тебя потери есть?

— Нет. Я беспокоился о тебе и о твоих людях. Разбойники могли броситься на вас, и тогда…

Савельев прервал его:

— Что теперь об этом, Егор? Да и отбились бы мы. Вон глянь, какой у нас богатырь. Это Осип Горбун. Он своим шестопером Брыло прибил и еще троих разбойников. Один с десяток лиходеев положил бы.

— Да, здоровый мужик. Сразу видно, что силища в нем огромная.

Горбун подошел к Брыло. Тот лежал и не дышал. Осип почесал затылок и пнул разбойника. Тот вскрикнул.

— Так ты, поганец, мертвым прикинуться хотел! — воскликнул Горбун, повернулся к Савельеву и сказал: — Дмитрий Владимирович, а главарь-то шайки живой, покалеченный только.

К нему подошли князь и воевода.

— Живой, говоришь? — спросил Савельев.

— Живой, князь. Латы его спасли, но мослы в труху. Хотя это ему теперь без разницы. Все одно на плаху. А туда помощники палача и затащат, коли сам идти не сможет.

Дмитрий присел пред главарем и проговорил:

— Ну что, Брыло, не удался тебе твой подлый план?

— Помог бы лучше. У меня ребра разломаны.

— А с чего мне тебе помогать, коли ты хотел всех нас на куски изрубить? Почему слово не сдержал?

— А ты сдержал бы?

— Да.

— Так я тебе и поверил. И перед государем слово не замолвил бы. Оно тебе не надо.

— Замолвил бы. Но теперь, понятное дело, данное обещание не действует.

— Тогда окажи милость, прибей меня прямо здесь. Ты же не злодей. Избавь от мук.

— Негоже воину добивать раненых. В темнице Твери тебе помощь окажут, отвечать будешь вместе с Меченым. А там как суд царский решит.

— А семья тоже под суд пойдет?

— Уж не знаю, как ваши бабы с детишками жить будут, но их царь не тронет. Они никого не грабили, не убивали. В чем вина детишек, если отец у них кровопийца? Баба тоже за мужа не ответчица.

— Без мужиков они пропадут.

— Не пропадают же те, которые теряют мужей и отцов в сражениях с басурманами или от смертельных хворей. И ваши выживут. Но о них вам раньше надо было думать.

— Вези быстрей в Тверь! Боль невыносимая.

— Нет, Брыло. Мы только начали наши дела. Не так, как договаривались. Я сдержал бы свое слово. Но ты решил пойти на обман. Значит, будешь валяться здесь, покуда мы не выведем из топей ваших баб и детей, не вынесем золото, а главное — икону, которая так нужна государю.

— Не дождется твой государь ни сокровищ, ни иконы.

— Это почему?

— А я двух мужиков в стане оставил. Как увидят вас, так сбросят короба и суму в болото, — сказал Брыло и попытался рассмеяться, но только вскрикнул от боли.

Савельев же сказал:

— Ну что же, тогда я не завидую ни тебе, ни всему вашему стану.

Со стороны донесся голос ратника из отряда Осина:

— Еще один живой! Оглушенный был, да рука посечена. А так цел.

— А ну-ка давай его сюда! — приказал Егор Осин.

Разбойник подошел к нему сам. Вся его одежа была в крови, но повреждения он и в самом деле получил не такие уж и серьезные.

— Кто такой? — спросил у него Савельев.

— Федот Щука.

— Семья на болотах осталась?

— Да. Жена Дина, сын пяти лет и дочь трехгодовалая. А чего?..

— А того, что жалко их.

— Неужто и баб с детьми перебьете?

— Бить их никто не будет, но и из стана я их не выпущу. Это страшнее казни. А ведь могли бы жить, не оставь Брыло на болоте двух мужиков, которые должны утопить сокровища и икону.

— Каких мужиков? Те, что были в болотах, все здесь.

— Точно?

— Да ты сам посчитай. Всего у нас в шайке было тридцать два мужика. Столько тут?

Осину уже доложили, что на дороге лежали тридцать трупов. Еще главарь с этим разбойником. Выходило тридцать два.

Савельев взглянул на Брыло и заявил:

— Опять обмануть хотел! Зачем?

— Затем. Все одно не видать вам сокровищ и икону. Жена моя Авдотья утопит. Я ей такой наказ дал. А она у меня баба послушная.

— Посмотрим. Егор, Гордей! — позвал Савельев десятника и своего помощника Бессонова. — Соберите в кучу трупы. Этих недобитков под стражу. Гордей, передай Агишу наказ выйти на ту сторону рощи и помахать белой тряпицей. Это знак для тверского воеводы Опаря и его людей.

— А они-то нам, извиняюсь, князь, зачем нужны? — спросил Бессонов.

— Баб с детьми принимать станут. Или ты хочешь смотреть, как они биться о землю будут, страдая по мужикам своим?

— Нет уж, избави бог.

— Тогда исполняй приказ.

— Слушаюсь, воевода!

Ратники взялись за работу.