Глава 9. Этикетка от этикета

Чувство беспомощности и страх перед неизбежным смешивались с мучительной болью. Третий глаз отчетливо видел, как меня щедро размазывают по утренним новостям длинные языки. «От чумы или холеры померла вчера Импэра!» Неплохое начало… Ай, как же больно! Трепещите ипохондрики! Я бы… Ой!.. Добавила что-то оптимистичное, типа: «Все, кто с ней вчера общался, утром с миром попрощался!»… Ай-я-яй! Мм! Зубы стучали, тело выворачивала судорога, а резь в желудке напомнила мне о том дне, когда я впервые расширила свой гастрономический кругозор экзотической кухней. Где-то по мою душу уже спешит костлявая, поглядывая на часы. Смерть ловит такси, за рулем которого сидит городской гонщик Формулы «Один раз – не тарантас», взявший на своем болиде-инвалиде кубок в заезде по городскому кольцу, обладатель почетных штрафов за превышение скорости и несоблюдение правил дорожного движения, мастер чудес на виражах и лауреат премии «Высадите здесь. Я лучше на автобусе…» Теперь у меня вопрос – повезет, не повезет?

Мои глаза заволокло туманом, я бредила призраком какой-то древней старухи в белом, которая держала в руках мой шарик. У старухи на шее висела цепь, украшенная старинным амулетом. Призрак таял, я кусала губы в кровь, медленно теряя связь с реальностью.

Меня несколько раз встряхнули, и что-то стали заталкивать в рот, причем так, словно у меня пожизненный абонемент в стоматологию, или зубная фея отваливает мне миллион за каждый выбитый зуб в качестве страховки. Я снова упала в темные глубины сознания, чтобы почувствовать, что больше не могу дышать. Все, это конец…

Во рту было что-то склизкое, мерзкое и… оно шевелилось… «Чужой!» – промелькнуло у меня в голове. «Ага! – зашевелилось что-то во рту. – Я скоро назову тебя мамой и протяну к тебе свои лапки!» Перспективы умереть при родах какого-то урода, заставили меня щедро поделиться своим сокровенным внутренним миром с жестоким внешним. Внезапно я смогла вздохнуть. Мне что? Зажимали нос?

– Я его уже три раза вылавливал из ведра и запихивал обр… – дальше я не слышала, дрожащими руками обнимая ведро, в котором копошился жирный слизняк.

– Как ты посмела мне изменить? – услышала я знакомый голос, чувствуя, как меня снова наклоняют над ведерком. – Хочешь сказать, что в наших убийственных отношениях не хватало романтики? И поэтому ты, неверная жертва, решила искать ее на стороне?

Теперь я поняла, что меня сейчас романтично стошнит…

– Отравленное вино, последние слова, вздох, поцелуй отравленных губ, – в голосе звучала презрительная насмешка. – Думал, что тебе по душе страсть ножа, а не сопливая романтика яда… Оставь яд для безутешных вдовиц, ревнивых девиц, осторожных юнцов и жадных отцов. Яд трусливо шепчет сам за себя: «Самое главное, что я здесь совершенно ни при чем! Посмотрите на мои руки! Они чисты!»

Мне грубо влили в рот едкую и вязкую дрянь. Я закашлялась и свернулась клубочком на кровати. На языке был гадкий привкус, живот еще крутило, но сознание постепенно прояснялось… Никогда не думала, что мой богатый внутренний мир будет так безжалостно пнут суровым сапогом жестокой реальности под кровать вместе со старым ведром.

– Я – очень ревнивый убийца. Любая попытка измены будет сурово наказываться жизнью, – заметил убийца со свойственным ему насмешливым хладнокровием.

– С каких пор яд считается изменой? – простонала я, глядя на черную фигуру. Руки еще дрожали под подушкой, а тело знобило под одеялом.

– С тех самых пор, когда слова любви уподобились яду, – насмешливо заметил убийца, поворачиваясь ко мне. Луч лунного света из окна так удачно заглянул, что осветил нехорошую улыбку.

– А… эм… если меня задушат веревкой? Это же просто дружеские объятия! – поинтересовалась я, чувствуя, как боль медленно проходит, уступая место обычной слабости, которая казалась райским блаженством после адских мук.

– Задыхаться в объятиях? Измена, – хрипло ответил ревнивый убийца, не одобряя френдзону с удавками.

– А… э… утопление? Вдруг захотят утопить? – мне было чертовски интересно, несмотря на легкие приступы головокружения и слабую резь в животе.

– Утонуть в пучине страсти? Измена, – с усмешкой произнес убийца, повернувшись ко мне. Мне так и хотелось сорвать с него капюшон, но дрожащая рука не поднималась.

– А если сожгут на костре? Или погибну при пожаре? – шепотом осведомилась я, перебирая в голове все доступные способы, покинуть этот несправедливый мир вперед ногами.

– А ты как думаешь? Сгореть от страсти, утонуть в ней – все считается изменой, – услышала я вердикт.

– Хм… – я уже слегка отошла от мерзких ощущений, поэтому терять нить интересного разговора не хотелось. – А война? Когда люди убивают друг друга без разбора? Вдруг государство посчитает, что я ему что-то должна, и отправит меня на войну – отдавать ему долг?

– Это сродни измене. Кровавая оргия. Неважно кто, неважно с кем. Мерзко, – ответил убийца, пока я думала, а точно ли мы сейчас говорим об убийстве? Сравнение убийства и любви кажется мне очень смелым. «Любовь поразила нас, как поражает финский нож!» – подсказала мне Интуиция.

– А если я решу просто взять и повеситься? – почти поймала черного философа в его же собственную ловушку.

– Самоудавление? – задумался убийца, пока я пыталась мысленно отогнать свернутой брошюрой «Воздержание и прилежание» созвучную аналогию. – Для меня это вдвойне обидная измена. Неужели я тебя, как убийца, не устраиваю?

– А казнь? – оживилась я, пытаясь поднять голову от подушки. – На площади? Когда отрубают голову?

– Потерять голову от любви? Глупый вопрос, Импэра. Считается. Однозначно. Убийство – очень интимный момент. Это личное дело двоих – убийцы и жертвы. Убийство в присутствии тысячи зрителей – извращение и распутство, поэтому я против публичных казней, – задумчиво ответил убийца. – Неизвестность куда страшней даже самой жестокой смерти. Преступники должны просто бесследно исчезать…

– Погоди! Зачем же их семьи наказывать надеждой и неизвестностью? – возмутилась я, подозрительно вглядываясь в силуэт. – Так хоть у них был шанс начать жизнь сначала, а не терзаться вопросом «жив или умер»!

– Когда на площади казнят преступника, а под эшафотом стоит его семья – разве это не наказание «известностью»? Разве камень, полетевший в них из толпы, и презрительные крики – не худшие соболезнования? Видя в детстве, как закон поступает с его любимым отцом, ребенок станет больше любить закон? А после пережитого позора и клейма на всю жизнь, каковы шансы, что дитя не пойдет по стопам отца, чтобы заработать на кусок хлеба или отомстить? – поинтересовался убийца, приближаясь ко мне. – Никогда не стоит судить о сыне по его отцу, Импэра. Но мы отвлеклись. Я хочу знать, кто мой заказчик?

Где-то явно рядом с коробочками благотворительной помощи голодающим и умирающим стоит ящик для пожертвований с моей перечеркнутой физиономией. «Да как я могу пройти мимо!» – заявляет вельможа, опуская деньги в «мой» ящик. «Как вам не стыдно? – заявляет другой вельможа, высыпая целый кошель туда же. – Почему так мало?»

Я мысленно порылась в большой сумке жизненного опыта, который за плечами не носить в силу его неподъемности, и достала бутылочку. На бутылочке была этикетка: «Бальзам для мужской самооценки. Ты – лучший мужчина в мире! Результат 100 %. Компоненты: комплименты, восхищение, завуалированные комплименты, незаслуженные комплименты, лесть». Правда, тут было еще предупреждение о побочных эффектах: «мания величия, лень, неблагодарность». Теперь главное – правильно рассчитать дозировку, а не как в тот раз! Капельку… Чуть-чуть… Если что, теперь у меня есть активированный угол, куда можно загнать жертву с передозировкой, чтобы вправить ему самооценку обратно. Но боюсь, что здесь такой номер не пройдет.

– Весь Кронваэль скинулся? – предположила я, вспоминая вереницу дней рождений на работе. – Решили грохнуть меня вскладчину… Я представить не могу, кто бы мог в одиночку позволить себе твои услуги… Вежливость нынче на вес золота!

– Допустим, – услышала я ответ, без единой нотки гордости.

Я что? Мало плеснула? А вдруг он просрочен? «Срок годности неограничен. Перед применением посоветуйтесь с подружками! Рекомендован Ассоциацией Кормящих Яжематерей для «сыночков» любого возраста, одобрен Профсоюзом Любовниц. Не распылять вблизи асоциальных элементов… При передозировке немедленно промыть мозги!» Хм… Вроде не просрочен… «Прошел предварительное тестирование на козлах, баранах и индюках. При клинических испытаниях ни одно животное не пострадало!» Я понюхала зелье. Пахнет как обычно – мужским самодовольством.

– Мой контракт длится до последнего срока объявления наследника. Если ты раньше срока скажешь имя нового короля или королевы, я тебя убью. Таковы условия контракта, – насмешливо заметил убийца, пока я уныло смотрела на свой бальзам. «Внимание! У некоторых особей мужского пола, отличающихся умом и проницательностью, есть иммунитет».

– А теперь посмотри внимательно, – усмехнулась я, глядя на исключение из правил. – Видишь живую очередь? Идешь в самый конец и интересуешься: «Кто последний?», становишься и говоришь громко и отчетливо: «За мной не занимать!» Это я к тому, что у тебя большая конкуренция, особенно среди бабок и тех, у кого есть бабки!

– Не забывай, у меня эксклюзивные права на твое убийство, – с усмешкой заметил мой душегуб, только что вытащивший меня с того света.

– Предъяви! – с вялым апломбом заявила я, не помня, чтобы подписывала самоубийственный договор. Ипотека не в счет!

Капюшон склонился ко мне.

– Предъявил… – шепотом с расстановкой заметил мой душегуб, вкладывая мне в руку мой кинжал и медленно целуя меня в лоб. Сердце шептало, что с такой нежностью целуют матери спящих детей, склоняясь над их кроватками в ночной тишине. Разум шептал, что так страшно целует только смерть перед тем, как увести за руку в темноту. Теплые губы оставили свою холодную печать на моем челе, заставив сердце ухнуть вниз и разбиться на осколки. У меня перехватило дыхание… Он так восхитительно пахнет… Чем же он пахнет? Не могу понять… Ни один предательский вздох не выдал, что полный штиль в моей душе сменился сильным волнением, зато медленный, осторожный, вздрагивающий выдох был неуместно красноречив… «Поздравляю!» – сладко заметила Интуиция. – «Это Джек Пот…» «… трошитель!» – возмутилась я, пытаясь отогнать наваждение. Это все мне приснилось… Он не мог меня поцеловать… Нет… Точно нет… Это – сон…

По волнам ко мне прибивало десятки мыслей. Мимо проплыла оборванная ромашка, бутылка из-под шампанского «Совет да любовь», но я отчаянно заработала руками, отгоняя ее подальше вместе с соской и памперсами. Следом проплыл кораблик из анкеты, которую заполняют при приеме на работу: «Супруг – менеджер по убийствам». Пока я сражалась с одними мыслями, ко мне, словно акулы, подплывали другие. Очень и очень грязные… Откуда-то из глубин рядом со мной всплыл траурный венок «Чем тебя полюбил, тем тебя и убью!» Я поморщилась, отгоняя весь мусор и выбегая на сушу! Мне срочно нужен холодный душ!

Собеседник растворился в темноте, оставив меня в оцепенении. Я лежала и мысленно снимала с него капюшон, как фокусник отдергивает черную ткань. В первый раз на меня смотрела возмужалая версия Голлума, улыбаясь кривыми зубами: «Моя прелессссть!» Отлично! Ну а что? Зубы можно отбелить… Стоп! Еще разочек! Але-оп! На меня смотрел гоблин с выпяченной вперед челюстью, приплюснутым носом и тремя волосками-колосками, оставшимися от некогда роскошного поля… ржи. Я бы с радостью поржала, но глаза у гоблина показались мне симпатичными… Ну все! Еще разочек! Представь что-нибудь воистину ужасное! Например, престарелую звезду после пятидесяти неудачных пластических операций. Оп! Кошмар! Ааааа!.. Фух… Зато теперь я знаю, как появился импрессионизм… Художник заглянул в будущее и нарисовал портрет с престарелой силиконовой натуры. «Глаза не симметричны, кривой западающий нос, а эта треугольная форма лица! Это – прорыв в искусстве! Новая веха!» – рыдают критики от искусства, утирая искусственные слезы. Попустило… Нет, еще один контрольный! Уважаемая звезда, улыбнитесь, как пятьдесят лет назад! Все! Теперь точно отпустило…

Я открыла глаза, когда в комнату прокралось утро. На улице было подозрительно тихо. Натягивая одеяло до подбородка, я вознамерилась еще немного вздремнуть, зевая о том, что головокружительная ночь и животрепещущие внутренности – не всегда метафора.

«Конец надежде, конец вере! Сегодня смерть пришла к Импэре! От неизвестного недуга! – пытался переорать расстроенную толпу Буревестник. – Скончалась ночью в страшных муках!» О, да! «Но умерла она не сразу, раздав всем новую заразу! – злорадно заметила я, фыркая и накрываясь одеялом. – Ищите у себя симптомы…» – «Чума на оба ваши дома!» – потерла ручки Интуиция, в предвкушении ипохондрической паники. Можно и так. «Нет повести печальнее на свете, чем повесть об Импэре и Совете!» – Интуиция расставила руки, горделиво подняла голову и закрыла глаза, ожидая цветов и аплодисментов. Если кактус в увесистом горшке считается цветком, а легкие похлопывания ногами по бесчувственному телу – овациями, то «маэстра» только что получила заслуженное признание и группу инвалидности.

У дома раздался шум. Даже умереть спокойно не дадут! Я доползла до окна, протерла мутное стекло, чтобы увидеть, как со всего города к моему дому текут реки цветов. «Миллион алых роз!» – прошептала восторженная Интуиция, глядя, как люди оставляют цветы и скорбно стоят в стороне. Хм… Мертвой быть гораздо приятней, чем живой. Люди замолкали, положив скромные букеты к подножью моего памятника истории и архитектуры, а потом отходили в сторону, уступая место следующим. Я полюбовалась, вздохнула и снова поползла в кровать…

Внезапно стало себя так жалко, что я свернулась в клубочек… В моем воображении толпа несет мои заразные останки в сторону свежевырытой могилы, похожей на радиоактивный могильник, с мыслями: «Свалить побыстрее, чтобы свалить побыстрее!» – «Аа-а-а-апчхи!» – раздается в тревожной тишине. «Будь здоров!» – орут ипохондрики, забивая ногами чихоточного.

– Надо забрать гниющие останки! – раздался громкий голос, разрушая очарование генеральной репетиции моей безвременной кончины.

– Да, лорд Бастиан! – отозвался кто-то. – Дайте разрешение выломать дверь!

«Гниющие останки» удивленно привстали, протяжно зевнули, расправили платье и сели на кровати, доставая зеркало. «Свет мой зеркальце, скажи! Да всю правду доложи! Кто на свете всех живее, всех немытей и бледнее?» Молвит зеркальце в ответ: «Ты живая, спору нет! Список, кто всегда живой: Элвис Пресли, Виктор Цой…» Хватит!

Итак, принц уже спешит. Теперь надо выяснить кто я? Спящая красавица, которая резко поднимет руку из-под одеяла и вцепится ничего не подозревающему принцу в горло или куда достанет… А вдруг я – панночка, чтобы в нужный момент распахнуть глаза, резко сесть на кровати и выставить руки вперед? Думаю, что попытка резко занять вертикальное положение с треском провалится, потому что единственная утренняя зарядка, которая имела место в моей жизни, – это зарядка телефона! А вдруг я – живой мертвец, восставший из ада? Утробно-урчащий звук – визитная карточка любого живого мертвеца у меня получился с первого раза! Ладно, будем импровизировать…

Я улеглась в позу, сложила ручки на груди, придала спокойно-покойный вид лицу и замерла в нетерпеливом ожидании.

Дверь поддалась и вылетела из петель, раздался топот и скрипы старушки-лестницы, дверь распахнулась и…

– Ну и вонь! – заметил мужской голос, чем-то звеня. – Давненько сдохла… Ничего себе, как ее раздуло!

Я приоткрыла один глаз, стараясь не дрожать от негодования. В комнате толпились люди с палками-крючьями в руках, а рядом с ними скромненько стоял лорд Бастиан, скорбно опустив бесстыжие глаза.

– Мертва, – выдохнул кто-то из присутствующих. – Давайте, берем на крючья, тащим ее к двери, а потом погрузим на повозку.

– Плохо, что народ собрался, – тихо заметил лорд, подходя к моему окну. – Могила, надеюсь, готова? Ладно, приступайте…

– Куда-а-а-а? Ыыыыыыы! – сипло и жутко поинтересовалась я, решив все-таки побыть сомнамбулической панночкой. – Куда-а-а меня тащить собрались… Эээээ!

Истошный вопль нарушил тишину, когда я распахнула глаза, выставила руки и попыталась сесть на кровати с первого раза. Ну вот! Один раз покачали пресс! Теперь можно смело говорить, что занимаюсь физкультурой!

Один из «китобоев» молча хлопнулся на пол, выронив свой крюк. Остальные бросились вниз по ступеням, оставив меня наедине с лордом Бастианом-младшим, который схватился за сердце и медленно начал сползать по серой стеночке, сливаясь с ней, как хамелеон. Упавший в обморок «китолов» очнулся, попытался встать, поскользнулся и слетел по лестнице вниз.

– Итак, – прокашлялась я, вставая и закрывая дверь, пока молодой лорд пытался отличить шрам от стрелы амура от рубца от обширного инфаркта. – Я так понимаю, что меня уже собрались тащить навстречу стабильности? То есть на кладбище?

Я подняла лежащий на полу крюк и подошла к золотой рыбке, пытающейся мне что-то сказать, но пока что просто шлепавшей губами и глотавшей воздух.

– Импэра… – лорд поднялся на ноги, поглядывая на крюк в моих руках. – Я так рад, что вы живы… Вино, которое мы вчера пили, было отравлено. Дома я почувствовал себя плохо, хорошо, что у отца были противоядия. Я пил все подряд в надежде, что одно из них подействует… Знаете, последней моей мыслью было то, что где-то от яда умираете и вы, проклиная меня как отравителя… Утром меня нашли, вызвали целителя… Я спросил, есть ли шансы, что вы еще живы, но он молча покачал головой… И тогда я объявил о вашей смерти… Я не знаю каким чудом вам удалось выжить, но я прошу вас… не думайте обо мне плохо… Хотя, я заслуживаю этого…

– Где мой шарик? – спросила я, глядя, как с повинной опустилась русая голова. Звучало, конечно, красиво, убедительно, но…

– Шарик спрятан в надежном месте, – вздохнул молодой лорд, присаживаясь на мою кровать. – Вам не следовало его никому показывать… Это очень опасная вещь…

– И в чем же заключается ее опасность? – я подняла брови, подозрительно глядя в серые глаза. Не помню, чтобы шарик бился током или шептал мне по ночам революционные идеи, требуя стенографистку.

– Опасность заключается в том, что за эту вещь вас могут казнить без суда и следствия! – вспылил Бастиан-младший. – Эта вещь имеет отношение к запрещенному культу Дракона! Так что просто забудьте о ней. Навсегда.

– Верни мой шар, – процедила я, протягивая руку. – Мне откровенно все равно, куда его раньше засовывали, откуда вынимали, кто им жонглировал и так далее…

– Нет! – покачал головой лорд. – Ради твоего же блага, Импэра!

– Хорошо, тогда берите листочек и начинайте писать, что этот дом принадлежит мне, – улыбнулась я, протягивая ему лист бумаги и поигрывая крюком. Сейчас золотая рыбка будет исполнять мои маленькие желания. В рамках закона, разумеется.

– Печать при вас? А то нам еще моего «мужа-знаменосца» хоронить… – усмехнулась я, радуясь своему улову.

Если в Кронваэле льготники пользуются правом бесплатного проезда, то у моего дома должна стоять бесплатная карета! Не обязательно «скорой помощи». Просто карета! А вот и наверняка она! Стучат! Я открыла дверь, и мне в руки сунули красивое с завитушками письмо. «Как дань традиции, в честь назначения нового главы Совета лордов, вы приглашены на торжественный прием, который состоится сегодня после захода солнца в доме лорда Бастиана! Явка строго обязательна! Вы должны быть одеты в соответствии с этикетом!»

Замечательно! У меня как раз есть три платья, дизайнерских. Домашнее платье от «Дочего ж Вонюччи», повседневное от именитого дизайнера, который обшивает всю округу, «Ужбольно Обтрепальски» и траурное платье от «Могильяни». Я не говорю про две пары обуви. Выходные туфли от «Верса Чеуменянаподошве» и белые трофейные туфельки – тапочки от фабрики «Гвоздика», поскольку я каждый день вытаскиваю из них очередной гвоздь!

Осталось надеяться, что сейчас ко мне явится добрая крестная фея или посыльный с новым нарядом! Время шло, был уже полдень, но волшебные родственники так и не объявлялись. Пока я занималась клиентами, мне не давали покоя мысли о том, что мой шарик наверняка спрятан где-то в поместье…

Буревестник заорал со своего насеста: «Прошлая новость была неверной! Жива и здорова наша Импэра!», а ко мне в дом без стука вошел разодетый немолодой господин, презрительно осматривая мои скромные апартаменты. За ним следом вбежал слуга, торопливо доставая платочек и натирая мой стул, чтобы тут же подставить его под большой зад хозяина. Следом за слугой вошли близнецы, одетые так, словно званый вечер у королевы отменили, поэтому, чтобы развлечься, они решили заглянуть ко мне.

– Итак, вы – Импэра, – высокомерно произнес гость, выплевывая «пэ» с астматической отдышкой. – У меня к вам вопрос. Очень важный.

Мне показали указательный палец, дабы я прониклась всей важностью господина и вопроса. Расшаркиваться, растекаться в реверансе и отвешивать поклоны я не собиралась.

– Импэра! – снова выплюнули «пэ». – У меня два сына. Я имею право оставить свое наследство любому из сыновей. Но…

Опять появился толстый палец, сверкнув золотым перстнем.

– …только одному, – закончил свою мысль гость, пока слуга ползал и вытирал пол под ногами господина. – И у меня вопрос, который из моих сыновей заслуживает этой милости?

Хороший вопрос… У меня пока что только один вариант. Орел или решка… Я похлопала себя по карманам, пытаясь отыскать мелкую монетку, но в карманах было пусто.

– Мне нужна монета, – обратилась я к гостю. – Чтобы решить «денежный» вопрос нужна монета, которая принадлежит вам. Эта монета символизирует ваше наследство…

Господин кивнул, слуга тут же достал кошель и протянул мне золотую монету с изображением дракона. Красивая… золотая… С одной стороны изображен герб, а с другой – дракон.

– Вижу, что вы очень богаты… – я делала круговые движения пальцами над монетой, лежащей на столе. – Просто сказочно богаты! Богаче своих соседей, которые вам страшно завидуют!

Да, капелька бальзама не повредит! Дальше у нас по плану – орлянка! Левый… хм… дракон… Что у нас тут с другой стороны? Герб? Тогда правый – герб.

Я сжала монету в руках, закатывая глаза и мыча.

– Кто вам в наследники годится, пускай судьба распорядится! – произнесла я, подбрасывая монету. Вместо того чтобы упасть мне обратно в руку, монета ударилась о стол и отлетела в горящий камин.

Один близнец бросился к камину, пытаясь вытащить ее, а второй презрительным взглядом смерил брата, оставшись стоять на месте. Слуга поспешил на помощь молодому господину, чтобы ухватить монету голыми руками, а я тихо сникла, не рассчитывая на такой конфуз.

– Благодарю вас, Импэра, – усмехнулся богатый папаша, глядя на возню возле камина. – Я только что получил ответ на свой вопрос.

Он чинно встал, подошел к стоящему возле двери сыну и похлопал его по плечу. Слуга вскочил с колен и побежал открывать дверь. Растерянный брат, дуя на обожженные руки, посмотрел на меня, а потом бросился следом:

– Отец! Он же спустит все деньги! Отец!

– Деньги ни разу не ставили нас на колени! Честь и достоинство! Вот что написано у нас на гербе! Тебе, так и быть, отсыплю немного золотые, которые ты так любишь! – гордо произнес отец, выходя за дверь вместе с «наследником». – Пойдем сын мой, ты не опозорил нашей чести…

– Не переживай, – я решила ободрить несчастного, который растерянно замешкался на пороге. – Если распорядишься своими золотыми с умом, то скоро твой братец прибежит к тебе за деньгами…

Лишенец повернулся ко мне и посмотрел, а потом с улыбкой шепотом добавил: «Если доживет…»

Проходя мимо камина, я увидела сверкнувшую в золе золотую монету, которую осторожно поддела кочергой, обдула и положила себе в карман. Добрый, толстый фей уже уехал, оставив меня наедине с моим будущим платьем. Я поспешила сообщить, что на сегодня прием окончен, накинула плащ и понеслась за покупками.

Было чуть-чуть за полдень. Я обошла лавки портных, предлагающих мне готовые платья из ситца и льна. Все не то! Блуждая по торговым рядам, я вышла на вторую площадь, где передо мной раскрыли свои двери магазины с заманчивыми вывесками и кусачими ценами. На одной из витрин висело скромное, но милое платье, стоившее один дракон. Конечно, не королевская роскошь, но… Рядом размещался книжный магазин… Я пробежала глазами его витрину и увидела красивую книгу «Развенчание культа Дракона», стоившую тоже один золотой…

– Эй! – раздался детский голос, а мимо меня пролетела стая сорванцов, отвлекая меня от раздумий. – Давайте в короля! Веточки у меня!

Задыхаясь от бега, ребятня тут же согласилась.

– Чур, я Импэра! – девочка выхватила из рук мальчишки ветки и спрятала их в кулаке, оставив торчать только концы. Я заинтересовалась. – Ворожу-ворожу, людям правду расскажу! Кто наследник, а кто нет, веточки дадут ответ!

Дети стали по очереди тянуть веточки, прыгая от предвкушения. Толстый мальчик посмотрел на длинную ветку, простонав, что опять он король, пусть королем побудет кто-то другой… Но раздался визг, и «самозванцы» бросились врассыпную с криком: «Нас сейчас казнят!» Один мальчишка скакал рядом со мной, изображая пятерней корону над головою.

Я потеряла интерес к детской возне, снова разглядывая наряд. «Если не знаешь, что надеть, надевай маленькое черное платье!» – подсказала Интуиция.

«Одного казнил!» – раздался задыхающийся голос позади меня. «Так нечестно! Я на камень наступил!» – «Не трогай меня! Я же Импэра!» – верещала девочка. «Я знаю, что ты целовалась с Ухватом! Все это знают! Ты не можешь быть Импэрой! Импэры никогда ни с кем не целовались! – бухтел толстый «король». – Ты не Импэра! Ты самозванка!»

Выстиранное и почищенное платье сушилось на спинке стула. Рядом, в ожидании своего грязного часа, стояли измазанные сажей белые туфли. Я жевала капустный лист и внимательно прорабатывала книжку. Автор не скупился в эпитетах, когда характеризовал культ, царивший здесь сотню лет назад. Первые десять страниц сильно пополнили мой словарь ругательств. Еще бы! Это же академическая литература! Еще десять страниц долго и мутно рассказывали мне о пользе данной книги, а последующие двадцать сообщали о достижениях автора на поприщах науки. Потом шли страниц тридцать с описанием наказаний для драконоверов. И это, заметьте, было только вступление! Сама книга начиналась где-то с середины очень оптимистичными словами: «О культе дракона известно немного… Дракон был безжалостен и съедал всех, кто ему неугоден! Везде полыхали пожарища, и царила смерть!»

Скоро я начну жалеть о своей покупке…

Книга говорила, что единственные, кто мог удостоиться милости дракона – непорочные девы. Эти девы становились его жрицами, умея видеть и прошлое, и будущее. Как только они старели, дракон их съедал!» – читала новоиспеченная жрица культа, культурно пожирая бутерброд.

«Пророча грядущие события, они пользовались своей мерзопакостной магией, зачаровывая хрустальные шары, в которых искали ответы. Но стоило одной из этих шельм возлежать с мужчиной, лишиться чести, как их ждала немилость! Дракон сжигал их в своем ужасном пламени!» Дальше в сочных подробностях были описаны эротические игрища и человеческие жертвоприношения… Жертв приносили раз, два, три… сорок одну страницу! Конец!

Внимание! Продам очень интересную и полезную книгу! Недорого! Те, у кого проблемы со сном, могут читать ее с начала до середины. Любителям эротики стоит начать с восемьдесят шестой страницы. Где-то на странице девяносто пятой даже у любителей чтива для взрослых, лицо приобретет все оттенки серого. «Уж больно изобретателен был дракон!» – поясняет автор, пытаясь оправдать свою больную фантазию. А тем, кому хочется пощекотать нервишки триллером и ужасами, нужно начинать со страницы… Тэкс!.. О! Сто двадцатой!

Итак, солнце уже клонилось к закату, а у меня появилось маленькое черное платье! Маленькое – потому что после стирки оно сильно подскочило и в подоле и в рукавах, едва застегнувшись на спине.

– Не пропущу! В таком виде вам нельзя заходить! – возмутилась охрана, глядя на то, как по направлению к ним ползет черная вдова. Либо высокая мода, либо серьезная морда! Понятно…

– Я – Импэра! – гордо ответила я, поднимая голову и прищуриваясь на каждого.

– В таком виде нельзя! – заметил подошедший слуга. – Переоденьтесь и возвращайтесь.

Я обвела взглядом «защитников» этикета, действительно чувствуя, что если так дальше пойдет, то портить чужие мероприятия, станет моим хобби.

– В час лихой не до веселья! Наш король покинул землю! – страшным и громким голосом произнесла я, делая настолько скорбную мину, словно похоронила целый полк мужей, чтобы на братской могиле вытирать слезы полковым знаменем. – Веселитесь, смейтесь, твари! Я скорблю по государю!

Услуги профессиональной ведущей мероприятий! Хотите, чтобы гости запомнили вечер навсегда? Обращайтесь! Похоронный тамада!

Эффект был молниеносным. Меня мало того что пропустили, так еще и достали платки и в знак скорби стали подтыкать им уголки глаз, не забывая кланяться новым гостям. Мои плечи расправились, живот, постанывающий от недавнего потрясения, втянулся, а я поплыла дальше портить настроение окружающим.

Я поднялась по лестнице, держа воистину королевскую осанку. Дверь передо мной любезно открыли, и перед моими глазами предстала сотня разодетых гостей. Они сверкали, как бриллианты на солнце, смеялись, шутили и веселились. До того момента, пока в зал горделиво и медленно не вползла я. Все внезапно приумолкли. Раздался смех. В меня ткнули пальцем. Ничего-ничего… Сейчас только подберу рифму к слову «прием»…

Ко мне подлетел лорд Бастиан, хватая за руку.

– Простите, Импэра! Я совсем замотался! Сейчас вам дадут другое платье! Пойдемте со мной! – шептал он, пытаясь увести меня подальше от смеющихся над моим маленьким черным платьем приглашенных.

– Поздно, – изрекла я, с печальной улыбкой глядя на нового хозяина поместья. Какой-то законодатель моды и законодатель государства по совместительству истерически ржал, кашляя и толкая локтем своего смеющегося соседа.

– Еще не осела земля! На могиле у короля! – страшным голосом произнесла я, а народ слегка притих. – Не успел опустеть этот дом, как теперь в нем роскошный прием!

В наступившей тишине раздался чей-то кашель. Дама в розовом бальном платье, с пышной прической выронила кубок, который покатился к моим ногам, оставляя винную дорожку. Нет, переодеваться я уже и не подумаю, поскольку рифма к слову «кровь» была очевидна!

– А как же почет и любовь? – заметила я, стараясь придать голосу еще более жуткие ноты. – Вино, как хозяйская кровь!

Спасибо за внимание. А теперь – всем веселиться! Гости зашуршали, опасливо поглядывая в мою сторону.

– Импэра! Это – традиция! Давайте, вы пойдете, переоденетесь и будете веселиться с гостями! Если вы боитесь, что с вами что-то случится, я буду рядом… – меня упорно тянули за руку в сторону коридора. – Я покажу вам наряды покойной матушки, мы выберем самый красивый… Она у меня следила за модой… На одном платье было столько камней, что отец, когда узнал воскликнул, что она его разорила!

– Нет, спасибо, – ласково улыбнулась я, вспоминая про вероятность «измены»… Подождем удачного момента.

Объявили танцы, а я быстро захватила кресло из-под какого-то плешивого старика, которого слуги понесли в сторону кривляющейся девицы. Отец девицы кивнул ей, красавица улыбнулась и приняла приглашение на танец. Пока слуги придерживали престарелую звезду танцпола, красавица щедро дарила ему очаровательные улыбки, поправляя расшитый звездами драгоценностей воротник.

Я не могла не вмешаться!

– Я знаю точно наперед! – гаркнула я и ткнула пальцем в эту пару. – Он и тебя переживет!

Улыбка красавицы померкла, поэтому оставшееся время она была более сдержанной в своих эмоциях.

– Вы сегодня так милы, так прекрасны, – на меня смотрел разодетый красавец с золотыми кудрями, учтиво протягивая мне руку. – Могу ли я пригласить вас на танец?

– Я скорблю, – выдохнула я, понимая, что не знаю ни одного трека местной дискотеки. Оставь меня, парнишка, я в печали!

Но херувим не оставил, облокотившись, как бы невзначай, на спинку моего кресла, и попивая вино.

Следом за ним появился жгучий брюнет с алой брошью и мужественным профилем. Он тоже протянул мне руку, осыпая комплиментами, но я была неумолима. Пока златокудрый ангел настойчиво и учтиво предлагал мне вина, брюнет упал на колено, пытаясь поймать меня за руку, щедро умасливая мою самооценку изысканными комплиментами. А вот и третий красавец, поинтересовался, почему же я такая грустная… Откуда ни возьмись, подлез четвертый, очаровывая меня россыпью красивых слов. Один из «ухажеров» со смехом рассказывал мне о каком-то пари, где он проиграл сущий пустяк – сотню золотых! Но пари того стоило! И что ради меня ему не жаль отцовского наследства…

А вы не верили в магию маленького черного платья!

– Как вас зовут, о, прекрасная незнакомка? – прошептал херувим, поглаживая пальцем мою руку, лежащую на подлокотнике. – Ваше настоящее имя!

– Кокоша, – вздохнула я, глядя на этот мужской гарем. – Кокоша Нель!

– Невероятно! – сверкнул глазами роковой брюнет. – Мне недавно приснилось, как я танцевал с красивой девушкой в черном… О, это был восхитительный танец… Интересно, сны сбываются?

Мою руку уже несколько раз пытались поцеловать, рассказывая мне какую-то розовую чушь о невероятных глазах, пленяющих с первого взгляда, и намекая на уютное уединение в библиотеке, где можно вместе почитать умные книги, осознав всю глубину знаний. Тут же, перебивая первого, встрял второй, предложив прогуляться по роскошному парку и насладиться нежностью природы…

Мимо нас пронесли закуски, которые тут же наперебой стали предлагать мне. «Какой нежный крем!» – шептал ангел, протягивая мне что-то похожее на пирожное. – Восхитительный, как вы…

Зря стараетесь. Куда вам до продавцов-консультантов! А народ что-то, смотрю, развеселился… Рифма к слову «плачет или скорбит»? Эм…

– Кто не плачет, не скорбит! – снова громко заметила я, чувствуя, что тамада из меня получился бы отличный. – Тот изменник и… бандит!

Упс! Ладно, ничего страшного…

– В час кручины и ненастья, – медленно и величаво произнесла я, обводя всех присутствующих взглядом, – вижу голод и несчастья! Скоро сладость, видит небо, станет черствым куском хлеба!

Приятного аппетита! Это я еще тост не произносила! Пророчество сбудется примерно завтра, когда пирожные испортятся, как настроение всех присутствующих. Снова объявили танцы, и народ разбился по парам.

– Импэра, – услышала я голос хозяина, который тут же разогнал толпу внуков, решивших поухаживать за мной, как за старой богатой бабушкой. – Я приглашаю вас…

Мне протянули руку.

– Хозяину, Импэра, никто не имеет право отказывать. Таков закон. Я хочу с вами поговорить…

Гости смотрели на меня, я засомневалась, но приглашение приняла.

– Итак, – услышала я шепот. – Я понимаю, что этот прием оскорбителен для памяти моего покойного отца, но это – дань традиции, которой я должен следовать. Я так же понимаю, что вы злитесь на меня за мою невнимательность, которая чуть не стоила нам жизни… Прошу простить меня еще раз… Я не хочу, чтобы мы были врагами…

– А кем мы должны быть? – мрачно спросила я, вспоминая бессонную ночь.

– Чем-то большим, чем просто друзьями… Понимаю, что мой отец не одобрил бы этого… – прошептал молодой лорд, а я прикидывала, сколько в среднем варится лапша. – Я не смогу жениться на вас, хотя вы мне безумно нравитесь… Но есть форма отношений, которая устраивает многих. Где-то в далеком фамильном особняке забытая супруга воспитывает наследника, а в роскошном городском доме живут влюбленные… Он осыпает ее драгоценностями на зависть законной жене, появляется с ней на всех приемах… Посмотрите внимательно, неужели вы думаете, что это – жены? Это дочери на выданье и девушки на содержании…

Не можешь предложить руку и сердце, предложи кошелек. Отлично. Я же говорила, что мой косоглазый друг с луком был где-то рядом. Но зная его косоглазие, сомневаюсь, что он попал в сердце. Скорее в голову.

Рука скользила по моей талии, и я поняла, что мы выбились из группы танцующих, продвигаясь к коридору.

– Импэра, – прошептал молодой лорд, бросая на меня нежный взгляд безумно влюбленного. – Закон предлагает мне руку одной из благородных девиц, но моим сердцем закон не имеет права распоряжаться…

– Я… я хочу… – нежно заметила я, запуская руку в чужие волосы. – Еще раз взглянуть на кабинет, где нас чуть не отравили…

Через полминуты дверь кабинета закрылась, а я почувствовала, как меня снова обнимают, пытаясь раздеть. Я медленно продвигалась к столу, таща за собой любвеобильного хозяина, пока с портрета на нас строго смотрел его покойный отец. Судя по взгляду, он осуждал своего сына, мечтая дать ему по голове. Я, кстати, тоже… Тяжелый подсвечник исполнил волю покойного, а я бросилась к тайнику, запустила туда руку и нащупала шарик. На юбке было пятно от белого тающего крема… Неужели я в таком виде танцевала? Придурок со своим пирожным!

– Ты был просто великолепен! – заметила я, глядя на распростертое возле стола тело и открывая дверь, за которой собрались все гости.

– Она теперь грязная! – закричал один из Совета лордов, бесцеремонно тыкая в меня пальцем.

Мой взгляд упал на пятно на юбке, которое я тут же прикрыла рукой… Какие тут все снобы!

– Зачем вы уединялись? – поинтересовался насмешливый голос. Толпа не давала мне прохода.

Ах так? Ну, хорошо…

– Я попросила лорда показать место убийства его отца, – спокойно ответила я. – И меня ждала воистину страшная картина…

– Неужели! – насмешливо воскликнул кто-то из не совсем трезвых гостей. – Страстная картина… Ну-ну!.. Продолжайте… Что же интересного вы там увидели?

– Он прижал меня к стенке… Достал свой длинный кинжал… – страстно задыхалась я, понимая, что если бы я в тот злополучный день досмотрела гадания по телевизору до конца, то ближе к полночи на том же канале мне бы открылись новые перспективы трудоустройства. «Позвони мне, я жду твоего звонка-а-а-ах! Муррр!» – Очень… и очень длинный кинжал… А потом резко всадил его в меня… Я вздрогнула и…

Я сглотнула, поглаживая рукой свой драгоценный шарик.

– Это было… было очень больно… Я почувствовала, как течет кровь… Точка невозврата пройдена! Назад уже дороги нет! Я упала на колени… А потом в мое лежащее на полу тело всаживали… всаживали…

Народ оживился, а я продолжала вещать, закатывая глаза…

– Всаживали… всаживали… Ах! Кинжал… Я не знаю, сколько это продолжалось… Забыв обо всем, я молила о пощаде… Но он был неумолим… А потом такое странное чувство, словно мир на мгновение растворился… Нет ни боли… Ни отчаяния… Блаженство… – прошептала я томным голосом, чтобы тут же замогильным голосом закончить. – Я только что видела смерть лорда Бастиана его глазами! Я чувствовала смерть, как чувствует он! И теперь знаю, кто убийца…

– Кто? – икнул толстый гость, глядя на меня с ужасом.

– Его покарает сама судьба, – холодно и насмешливо ответила я. – Очень-очень скоро.

– А как насчет лорда Бастиана-младшего? – заметил один из сирот, заседающих в Совете. – Почему он лежит на полу?

– Он потерял сознание, когда услышал, что чувствовал его отец перед смертью! – вздохнула я, показывая на распростертое тело. – Это очень страшно слышать правду о смерти дорогого и любимого человека…

– А что за пятно вы от нас прячете? – насмешливо спросил старик, которого в вертикальном положении придерживали два крепких лакея. – Показывайте…

– Все произошло за считаные мгновения! – покачала головой я, демонстрируя пятно. – Кто бы мог подумать, что хозяин настолько тороплив… «Я сейчас! Не волнуйтесь!» – шептал он, спеша доставить мне удовольствие… И, как видите, пирожное теперь у меня на платье!

– Скажите, вы чисты? Правду! – услышала я голос одного из молодых лордов, который протиснулся вперед. Ага, помню, тот самый противный брюнет. Печать загорелась.

– Да, – вздохнула я, вспоминая, как дома осваивала мелкий ушат для лягушат и баловалась летним душем. А что? Вполне логично! Летом принял и жди до следующего лета, если не хочешь стучать зубами под одеялом! Печать померкла.

– Вы были замужем? У вас есть дети? Правду! – спросил брюнет, глядя на печать.

– Нет и нет, – усмехнулась я, глядя, как снова меркнет печать. – Долго еще будут продолжаться вопросы, которые унижают меня перед всеми? Всего хорошего!

Я двинулась по коридору, чтобы, как можно скорее, покинуть этот, несомненно, теплый прием. Мне пытались перегородить дорогу, но я громко заявила:

– Кто на пути моем встает, тот до утра не доживет!

Желающих проверить пророчество на собственной шкуре больше не находилось… Путь свободен! Я погладила свой шарик в кармане, устремляясь подальше от гостеприимного дома. Хорошо, когда мужчина без ума. Без ума и без фантазии…