Глава 23. Мечи и грезы против прозы

– Это ложь! Ложь! – возмущались пришедшие в себя фракции. В зале царил такой хаос, что хотелось вызвать «неотложку», но судя по звуку, она уже выехала, прихватив с собой полный штат санитаров. Женщина в голубом верещала, падала в обморок, чтобы снова воспрянуть духом и выдать знакомый звук сирены. Ее поддерживала вся семья, глядя на меня с укором. На секунду мне показалось, что проснувшийся дракон – это еще не самое страшное.

– Молчать! – рявкнул лорд в красном, призывая всех к порядку, а меня к ответу. – Я требую объяснений! И если сейчас же их не получу, то…

– Лгунья! Обманщица! Люди, она – не Импэра! – бушевала «несостоявшаяся королева» в красном, тыкая в меня пальцем. Я думала, что меня канонизируют, а меня хотят канализировать, причем немедленно и по частям…

Я стала пятиться, засунув руку в карман, но меня что-то обожгло! Сквозь ткань одежды пробивалось странное свечение, словно я не выключила фонарик на смартфоне. Удивленно глядя на свет, я недоверчиво достала светящийся шар, щурясь и опасливо держа его на вытянутой руке. Свечение погасло, а внутри шара заклубился уже не белый туман, а настоящие грозовые тучи…

«Я знаю точно наперед, Импэра это вслух прочтет!» – на фоне грозового фронта эти слова выглядели очень зловеще. Ага, сейчас! Несите стульчик! Я буду им отбиваться от добрых Дедушек Морозов, мечтающих навешать мне столько подарков, что следующее письмо с пожеланиями, придется диктовать из травматологии. То, что кружок любителей поэзии скоро начнет медленно сужаться, перекрывая мне все пути к отступлению, стало понятно по глазам. Проза жизни никак не вязалась с лирикой!

«Много лет назад в Башне Девы, разрешилась от бремени королева!» – прочитала я вслух, чувствуя, как в зале постепенно становиться тише. Нехорошая это была тишина, нехорошая…

«В грозовую, тревожную ночь на свет появилась красивая…» – шарик подвис, заставив меня нервно сглотнуть. «Кто? Мальчик? Девочка? Сколько?» – икнул толстый лорд, как бы намекая на то, что является поклонником белых стихов! Капитан Очевидность молча снял фуражку и покачал головой. Мой внутренний Пушкин интенсивно вырабатывал энергию посредством вращения в замкнутом пространстве. И было у меня такое чувство, что ее с лихвой хватило бы на три дня бесперебойного снабжения половины города. «И правда, кто? – безумным взглядом на меня смотрела растерявшаяся Интуиция. – Нет, сын, по-любому! Да что там сын! Двойня! Или сразу семеро! Со скоростью пулеметной очереди! Акушерки пригнулись…»

Шарик думал. Опыт намекал на то, что он коварен, жизнь подсказывала, что я не бессмертна. От этой стекляшки можно ожидать все что угодно…

– …дочь!» – закончил шарик-садист, а мой глаз дернулся. Пушкин слегка успокоился.

«Вы имя хотите? Ну, это вы зря! Ведь этот ребенок не от короля!» – зачитала я, опасливо поднимая глаза на присутствующих. Такая сенсация заставила местные разодетые таблоиды переглянуться и зашуршать, удивленно переглядываясь, в поиске тех, кто держал свечку.

«Кричит королева: «Убейте младенца!» Не сжалось в тот миг материнское сердце! Советница девочку прячет скорей, выносит из замка с собой двух детей!» – громко прочитала я, понимая, что сейчас по мне плачет смоляными слезами старая парта первого класса и учебник по математике. По крику «Как?» я вычислила всех своих будущих соучеников, которым предстоит складывать яблоки, нарисованные на доске. Одно яблоко плюс одно яблоко… А откуда вообще взялось второе яблоко???

«Не молвив ни слова своей королеве, о том, что ребенка носила во чреве, Советница с девочкой бросилась вон, искать для бастарда защиту и дом!» – вещала я, удивленно поднимая брови.

«Мать умерла, не пережив муки, младенец был отдан в хорошие руки. Наследник по крови рожден был в глуши, под пологом ночи средь горных вершин… И если не веришь, попробуй, проверь – из крови наследника создан был зверь. Маги об этом быстро прознали, мать и ребенка к ответу призвали. Тайна слегка приоткрылась и вот, ищет детей подходящих народ! Годы идут, наследник растет, его алхимера в глуши стережет. Мать умерла, он остался один, гордый, озлобленный нелюдим. Время настало, король умирает, в страшном пожаре с перстнем сгорает. Свечка случайно упала на стол, так опустел кронваэльский престол. Камень из перстня пролить мог бы свет, дать на вопрос однозначный ответ, только, увы, камень был уничтожен, трон опустел, и вопрос был отложен!» – читала я, понимая, что мне очень хочется познакомиться с автором этого шедевра, чтобы посмотреть ему в глаза. Закрадывалось подозрение, что глядя на реакцию публики, он настоятельно пожелал бы остаться неизвестным.

Зато на меня смотрели так, словно я стала ведущей программы «Очевидное – невероятное», а теперь уверенным голосом вещаю про вторжение наследников Ктулху, облепивших астероид, который со скоростью миллиард километров в секунду прицельно летит к Земле. Не знаю, как наследники Ктулху держатся на своем астероиде, но я понимала, что скоро придется брать у них уроки.

«И началась толчея во дворце, «детки» рыдают о мертвом отце! Бедный наследник пришел во дворец, чтобы найти свой бесславный конец. Глупый мальчишка слегка был наивен, он не сумел подтвердить свое имя! Хранитель Традиций подсуетился, в камеру к мальчику лично явился», – прочитала я, видя ремарку «Читай с выражением!!!». «Нас еще и критикуют!» – обиделась Интуиция, вспоминая стопку грамот со школьных вечеров «Поэзии» для любителей пятерок и красивых бумажек.

«Чтобы я право твое доказал, дай-ка мне этот волшебный кинжал!» – прочитала я, глядя на Хранителя Традиций. Тот стал пятиться к двери, словно речь шла вовсе не о нем.

– Отсюда никто не выйдет, пока мы не узнаем, что произошло на самом деле! – рявкнул лорд в красном, а стража закрыла все двери и встала наготове, обнажив оружие.

– Я ничего не делал! Это – клевета! Мерзкая, грязная клевета! – заорал Хранитель, тыча в меня пальцем. – Лгунья! Да как ты смеешь? Я – Хранитель Традиций! Прояви уважение!

– Сказал не в стихах. Я в стихах для примера. А дальше что было, ты знаешь, Импэра! – закончил шарик, передавая слово мне.

– А дальше я могу рассказать прозой! – гаденько усмехнулась я, вспоминая вьорна из терна прекрасного принца. И тут же все рассказала, приправляя едкими ремарками и комментариями. «Ты что несешь?» – всхлипнула Интуиция. «Мудрое, доброе, вечное в массы!» – злорадно заметила я, повествуя о том дне, когда меня впервые обозвали Импэрой.

– Я не отдавал приказа убить! – верещал Хранитель Традиций, багровея и трясясь. – Кто же знал, что он – настоящий? Все они, самозванцы, на одно лицо! Имя не совпало! Сказали, что имя наследника начинается на «В»… И старуху из соседней камеры я не убивал! Не отдавал приказа! Я не… Они сами умерли! Сами! Я не отдавал приказа! Это лорд Бастиан! Нет, не вы! Ваш отец! А Импэра – драконоверка! Я обвиняю ее в драконоверстве! Шар, который она держит в руках, – часть драконьего культа! И то, что он отвечает на ее вопросы, означает лишь то, что она служит запрещенному культу и пользуется запрещенной магией! Казнить ее! Казнить!

Лорды переглянулись. По лицу толстяка поползла гадкая улыбка. Идея всем понравилась.

– Благодарим тебя, Импэра, за то, что ты выполнила свое предназначение, – усмехнулся брюнет, подходя ко мне. – Кронваэль благодарен тебе! Но, видишь ли, драконоверство по закону карается смертью! А вот и доказательство твоей вины! Все видели? Увы, таков закон. Не мы его придумали, но мы обязаны его выполнять.

Оно подошел еще ближе, взял меня одной рукой за подбородок, а другой выбил шарик у меня из рук.

– Ты возомнила себя властью, забыв о том, что власть в Кронваэле – это мы. И вот за это от тебя следует избавиться, – мое лицо развернули в сторону Совета лордов, которые смотрели на меня волками. Я краем глаза видела, как шар катится по полу, а лорд Бастиан ловко подхватывает его, с интересом разглядывая. – Ответы мы получили. Теперь твоя очередь получить награду! В камеру ее! Казнить!

– Постойте! – послышался взволнованный голос Бастиана. Он решительно двинулся к нам. – Есть такая традиция в Кронваэле, что свадьба может спасти от смерти… Подумайте сами? Вы ее казните, народ опомнится, начнется настоящий мятеж. Люди вооружены.

Предводитель дворянства заложил руки за спину и улыбнулся мне очаровательной улыбкой самого влюбленного на свете мужчины.

– Мой отец предупреждал, что будет мятеж! А нам только мятежа не хватало! Я предлагаю сыграть свадьбу по всем традициям! – с усмешкой предложил Бастиан, бросая на меня странный взгляд. – Враги сразу же потеряют к ней интерес, ибо она… хм… лишится своего дара… Люди воспримут эту свадьбу очень благосклонно… Посмотрите страницу двести шестьдесят восьмую, если не верите мне. Такое право давно не практиковалось, но оно есть. А детали мы обсудим…

Бастиан подошел ко мне и обнял меня, шепча на ухо:

– Я ведь не такой мерзавец, Импэра… Я обещал, что спасу тебя… А еще я говорил, что люблю тебя… А ты мне не верила… Почему ты мне не верила? И теперь я хочу спасти твою жизнь…

– Она же не благородных кровей! – возмутилась худосочная мадам в сиреневом, осматриваясь по сторонам в поисках поддержки. – Она же простолюдинка!

– Это не имеет значения! Главное, что она – невинна и чиста, – усмехнулся Бастиан, целуя меня в щеку и смыкая руки на моей талии. Какие нежности при нашей бедности!

– Ты с ума сошел? – испуганно прошептала я, понимая, что замуж как-то не планировала.

– Все будет хорошо, любовь моя… – меня обнимали и целовали в шею. – Не переживай… Я с тобой… Я тебя не брошу… Не хочу, чтобы тебя казнили, Импэра… Может быть, между нами не все было гладко, но я просто обязан спасти тебя…

Хранитель Традиций лихорадочно листал свой талмуд, а потом подозвал к себе лордов, нависших над книгой, как стервятники. Совет недоверчиво переглянулся, а потом медленно перевел взгляд на меня.

– Да, есть такая традиция, – вздохнул Хранитель, явно сожалея об этом прискорбном факте. – Но, как вы понимаете, свадьба должна пройти по всем канонам! Так что пусть счастливая невеста готовится, а мы пока обсудим церемонию.

Слышите этот скрежет? Это моя челюсть медленно скребет пол, пока на душе у меня скребутся кошки. Причем скребутся так интенсивно, как бы намекая на то, что месяца через два у них уже будут котята.

Если вопрос жизни и смерти, то почему бы и нет, собственно? Будь я шестнадцатилетней нецелованной барышней с заскоком «по любви», то уже бы вытирала собой пол, омывая его горючими слезами с вытьем: «Не хочууууу!» Но ведь я, скорее, – старая дева, в качестве мелодии вызова которой впору ставить Мендельсона, потому что «Поезд уходит!», и цепляться изо всех сил за любой вагон. Даже за голубой, в надежде заскочить на подножку и выдохнуть с облегчением, забрасывая в тамбур бесценный багаж жизненного опыта. Успела!

А если так посудить, то очень скоро я собираюсь мазать сопли по чужому надгробию со словами: «На кого ж ты меня покинул? Уродненький!», сморкаясь в копию документа о наследстве. Я, простите, не Брюс Ли, чтобы уложить одним махом всю толпу, и не Чак Норрис, от вида которого мокнут и женские и мужские штаны. Если раньше на кону было качество жизни, то теперь сама жизнь, так что придется выбирать между изменами. «Ага! Еще спасибо скажет наш убийца за то, что обеспечила на всю жизнь!» – заметила внезапно ставшая меркантильной Интуиция. Но как бы я ни утешала себя, на душе было гадко.

Я еще точно не уверена, кто кого осчастливил по гроб жизни. И по чей гроб, я тоже сомневаюсь, но выбор скромен, как в сельском магазине, поэтому дайте мне во-о-он то хозяйственное мыло и веревку. Мыло – чтобы помыться перед свадьбой, веревка – для первой брачной ночи.

Привет вам, средневековые монархи, которые мылись два раза в жизни, в момент рождения и перед бракосочетанем! Мойдодыр уже толкает меня в ваши стройные ряды, пытаясь задушить полотенцем! Повежливей, пожалуйста! Я как бы невеста лорда!

Теплая вода и ванна заставили меня расслабиться и еще раз обдумать свое решение. Нет, конечно, приятного мало, но в нашем разговоре речь шла только об одной измене, поэтому пусть думает о том, как расстроить предстоящее торжество! Если свадьба пойдет как по маслу и увенчается успехом, то вывод один – я не так уж и нужна.

Дверь резко открылась, в нее влетел вместе с зябким сквозняком какой-то чересчур счастливый «жених».

– Ну как ты, любовь моя? – нежно поинтересовался Бастиан, светясь от счастья и заботливо трогая воду рукой.

– Ты что? За мной теперь по пятам ходить будешь? – спокойно ответила я, скрывая гадкую улыбку. «Ага, и в туалет!» – усмехнулась Интуиция. Нет, пусть сразу разучивает танец под дверью. Я к тому, что если в его особняке один-единственный хозяйский санузел, туда переедет половина библиотеки! Конечно, я такое не практикую, но когда-то же надо начинать? И пока я задумчиво прорабатываю очередной трехтомник, бедный лорд бегает и ищет подходящий горшок. Главное после криков: «Я не могу! Открывай!» подло давать надежду, что «сейчас-сейчас! Одну минутку!». Это чтобы далеко не отбегал… Я буду Снежной королевой на белом керамическом троне, пока под дверью тихо икает бедный Кай, складывая из предлогов слово «вечность!».

– Зачем же ты так? Мы с тобой скоро… – осторожно начал Бастиан, заглядывая мне в глаза. Он что? Рассчитывает на первую брачную ночь? А зря… Ой, зря… На банкете налегаем на чеснок, селедку, бобовые, потом нежно подлезаем к жениху, вытирая об него селедочные руки, мол, возьми меня. И интенсивно дышим на него чесночным перегаром. Параллельно ведем партизанскую войну под совместным одеялом, устраивая громкие диверсии. Главное вовремя обидеться, вынести ему мозг, чтобы со спокойной душой отвернуться и захрапеть, как пьяный тракторист. Это надолго отобьет у нежного мальчика желание не то что спать вместе, а вообще спать… Когда эффект слегка отпустит, у меня срочно диагностируют «брачную мигрень». Голова будет болеть каждый раз, как только на горизонте с игривыми намерениями будет появляться молодой, и пока еще не седой, супруг. Как там говорят у алтаря? Делить поровну и горе, и радость? Так что головную боль тоже придется делить пополам. Будем дрессировать мужа до такого состояния, чтобы от моего тяжелого взгляда, которым спокойно можно согнуть в дугу не только ложку, но кошку, новоявленный новобрачный переставал чесаться об дверной косяк с требованием любви, ласки и нежности. А если он обнаглеет совсем, то я дам ему возможность почувствовать себя идиотом в разгар страстной прелюдии, заявив будничным голосом о том, что потолки у нас какие-то низкие и срочно требуют капитального ремонта.

– И что? – холодно уточнила я, сурово глядя в глаза будущему счастливому обладателю меня.

– Ты на меня обижаешься? – лорд Бастиан присел рядом со мной. – Понимаю, что между нами не всегда все было гладко… Я разрывался между тобой и политикой… Знаешь, я сейчас вспоминаю те два момента, когда ты не смотрела на меня, как на врага, и надеюсь, что однажды мне удастся получить твое прощение за то, что сделал…

Где здесь ближайший термометр? Желательно ректальный! Я хочу убедиться, что это – любовная горячка, а не воспаление мозга! «Запомни, милый! – гордо заметила Интуиция, недружелюбно глядя на будущего мужа. – Кто к нам за лаской придет, тот пару ласковых слов и получит!» Расстроенный жених обтекал, покидая комнату. Мне обтекать не пришлось, поскольку рядом лежало свежее полотенце.

Комната, как оказалось, была закрыта снаружи, что меня слегка огорчило, но тем не менее я даже не удосужилась разработать хотя бы элементарный план побега. Мне было чертовски интересно, придут ли спасать меня от столь щедрого наследства? «Он такой молодо-о-о-ой! – рыдают на похоронах знакомые. – Совсем мальчик… А уже седой…» Нет, предпринимать какие-то шаги по спасению я не планировала, поскольку при любом раскладе я окажусь в выигрыше. Или любовь, или деньги. Если судьба ставит перед вами такой выбор, то лучше, конечно, выбрать деньги. Деньги никогда не изменят, деньги не устроят скандал по поводу собственного отсутствия, деньги не будут трепать вам нервы, деньги никогда не скажут вам, что вы толстая и некрасивая. А если к деньгам приедут их родственники, то это вообще супер! «Деньги тебя никогда не обнимут!» – возразила Интуиция. «Зато я знаю, кто сделает это за деньги!» – усмехнулась я, пытаясь оправдать свой выбор хотя бы в собственных глазах.

Ключик повернулся в замке, в дверь постучались ради приличия, а потом, не дожидаясь моего ответа, внесли что-то белоснежное и сверкающее.

– Любовь моя, – проворковал Бастиан, глядя, как слуги демонстрируют мне белое платье. – Его пошили специально для тебя… Скажу, что недешево мне обошлось, но ради тебя, любимая, мне ничего не жалко… Только для тебя… Надеюсь, я заслуживаю благодарности?

Платье расправили, ожидая, что я помру от восторга, сорву с себя свои обноски и встану перед выбором: примерить платье или слегка поторопить брачную ночь на радостях от такой невероятной щедрости.

– Померяй, – улыбнулся Бастиан, подходя ко мне и беря меня за руку, чтобы прижать ее к своим лживым губам. – Мне кажется, что оно тебе как раз…

В том, что оно мне впору, сомнений не было, ведь я его уже однажды меряла! Ничего себе, как шустро двинулся бизнес по прокату платьев из королевских покоев! Свадебное платье «секонд-хенд» меня просто умилило до скупой слезинки. Оказывается, я тут не дворец обносила, а на примерку ходила с подружкой! Подружке платье, между прочим, очень понравилось. Теперь вопрос. Где подружка?

– А почему на нем пятнышко? – я похлопала ресничками, глядя на архищедрого жениха, решившего слегка сэкономить не только время, но и деньги.

– Где? – натурально удивились и служанки, и Бастиан, присматриваясь к белоснежному подолу. Служанки переглянулись, внимательно изучая каждую складку, а лорд слегка занервничал.

– Причем крови, – я подняла брови, прикидывая, не открылась ли тут случайно химчистка? Палец первой служанки указал на красное пятнышко, вторая тут же достала нитку и иголку, оторвала бусинку от корсета и начала небрежно пришивать ее, пока ее подруга держала наряд на весу.

– Наверное, швея поранилась, – пояснил Бастиан, досадуя от того, что я не пищу от восторга. Ой, а я думала, что где-то провели интернет, и чей-то палец выбил запрос «Возьму напрокат старое свадебное платье. Недорого!»

Пятно прикрыли, платье унесли, а лорд Бастиан со вздохом приблизился ко мне, настойчиво пытаясь меня обнять.

– Я хочу, чтобы ты забыла обо всем… Я не хочу, чтобы между нами оставались ссоры и недомолвки… Да, я не всегда вел себя правильно… Да, я посмел однажды ударить тебя, но пойми… Я люблю тебя… Можно… Можно я попробую…

Его рука нежно скользнула по моей щеке, едва прикасаясь пальцами, пока серые глаза трогательно смотрели на меня с надеждой и мольбой.

– …заслужить твою любовь… Я потерял власть… Я потерял свою самую заветную мечту… Но я не хочу потерять тебя… – шептал Бастиан, осторожно отводя мне за ухо пряди моих волос. «Проверяет, сколько лапши поместится!» – усмехнулась Интуиция. Я ждала. Терпеливо ждала, позволяя лорду то, чего бы не позволила никогда, бросая напряженные взгляды в темные углы комнаты. На улице уже стемнело, свет от свечей порождал тени. Одна тень целовала шею другой, стоящей, как памятник фригидности.

– Убери от меня руки! – процедила я, изображая невинность в десятом колене. – Как ты смеешь!

Бастиан положил руки мне на щеки, нежно поглаживая мое лицо большими пальцами и склоняясь ко мне, словно собираясь поцеловать.

– Не злись на меня… Я ведь попросил прощения, – улыбнулся он грустной улыбкой. Красивые серые глаза в обрамлении черных ресниц отражали отблески свечей. – Ты сама пойми, меня всю мою жизнь учили быть сильным, жестоким, хитрым…

Ага, а ты – слабый, нежный, бесхитростный и пушистый, как кролик. Прямо как в дешевом романе! Сначала это был властный и страстный герой, а в конце резко стал прямо такой лапушкой и душкой, что можно спокойно намазывать его на хлебушек и вытирать об него ножки по команде «Ложись!». «Странно, а мы его даже не целовали, – заметила Интуиция, глядя на полуоткрытые, красиво очерченные губы, которые приближались к нам. – А тут сам расколдовался!»

Меня смущало только одно, меня уже нежно пытаются поцеловать, несмотря на мой молчаливый протест, а вражеский целовальник еще цел!

– Не переживай, любовь моя, – нежно прошептал Бастиан, глядя на меня томным взором с поволокой. – Завтра все будет хорошо… Я понимаю, что ты нервничаешь… Да, я тоже нервничаю, но… Все будет хорошо… Ты будешь самой красивой… Ты затмишь всех!

На счет «затмить всех» тут нужно было начинать готовиться пару месяцев назад. Чтобы аккурат к свадьбе я набрала килограмм под двести.

– Я еще зайду, любимая… – прошептал Бастиан, целуя мою руку, не сводя при этом с меня томного взора, пока я молча отодвигала его от себя. – Я очень переживаю за тебя…

Время шло, за окном становилось все темнее. Свечи оплавились почти полностью, а я сидела на кровати и смотрела на платье, которое в отблесках свечей сверкало драгоценностями. Воспоминания о том моменте, когда я мечтала немного побыть принцессой, стоя перед зеркалом, о том, как нож медленно и осторожно продлевал мою линию жизни, о том, как я пыталась прочитать наши судьбы по рукам, заставляли меня делать глубокие нервные вдохи. Я так понимаю, что сейчас мой влюбийца внимательно читает Пушкина и громко репетирует перед зеркалом: «Не бойся, Даша, я Убийца!» Время капало на нервы, одна свеча погасла, а спасать меня от брака никто не собирался… Значит, я никому не нужна…

Время шло, надежда таяла свечным воском, а я сидела и коротала свой «девичник» в гордом одиночестве. Ни мужского стриптиза, ни кучи пьяных завистливых подружек, ни шампанского, ни шоколадок! Я бы еще заказала клубнички и мороженого!

Мое воображение живо рисовало картины «девичника», заставляя кисло улыбнуться. «Ой, Дашенька! Как же тебе повезло! – лепетала бы пьяная Катюша, икая от шампанского. – Заааамуж берут! Молодой! Перспективный! Красииииивый! Ик! Музычку погромче! Да-да-да!» – «Не, ну здорово! Скоро у тебя будет новая фамилия! – точила конфеты Лена, шурша обертками. – Мне просто интересно, как фамилия у жениха?» А я тем временем ем мороженое и прикидываю стоимость поминок, заранее уточняя удобную для подружек дату. Стриптизер, сначала в костюме Дубровского, потом в костюме Адама, уже устал прыгать по комнате и стал одеваться. «Девочки, а за второй танец кто платить будет? Пушкин, что ли?» – возмутился стриптизер. И мы с удовольствием возложили бы эту обязанность на Александра Сергеевича, который полез за пистолетом, узнав о сумме. Бедолага вытряхивал из трусов свою зарплату и фантики от конфет. Еще бы! Их же надо куда-то девать? Заодно и выбросит по дороге!

Я что? Уснула? Как? Мм…

Сонно протирая глаза, я осознала, что за время моего сна меня не завернули в спальный мешок, не спустили по быстрой реке, а я, в свою очередь, не полезла на ближайший камень петь песню: «Где-то на белом свете, там, где всегда мороз, трутся спиной… эм… драконы о земную ось!» Мне действительно было неприятно, что я еще не мчусь в закат в обнимку с любимым, под голос диктора: «И жили они долго и счастливо», не просыпаюсь от нежного, желанного поцелуя в незнакомом месте, не поверив своим глазам, меня не тянут за руку по мрачному подземелью, усеянному трупами врагов. Я там же, где и засыпала, а по моим стабильно плохим перспективам могут спокойно сверять взгляды на жизнь законченные пессимисты и финансисты.

Меня уже подняли, как Ленина из Мавзолея, накормили, а потом, суетясь организованной толпой вокруг моей прически, платья и драгоценностей, принялись дружно водить вокруг меня хороводы. Растопырив руки, зевая с громким и мучительным стоном невыспавшегося человека, я молча следила за всеми приготовлениями, пока меня облизывали и прилизывали.

– Какая же ты красавица, – восторженно прошептал Бастиан, обнимая меня перед зеркалом. – Не могу налюбоваться… Мой отец мог бы гордиться мной… Я думаю, что он бы точно одобрил мое решение…

Лорд прижался щекой к моей щеке, глядя на наше отражение. Его родственники, узнав, сколько мне лет на самом деле, смогли бы обеспечивать своим вращением в местах не столь углубленных весь Кронваэль, а излишки электричества, мы бы продавали Флармеру. А стоит им узнать о том, что не все годы жизни я провела в женском одиночестве, фамильный склеп превратится в адронный коллайдер.

– Я понимаю, что ты переживаешь, – снова прошептал Бастиан, глядя на меня влюбленными глазами. – Но я с тобой… Я сумею защитить тебя, Импэра… Ты для меня – все… Мы с тобой будем самыми счастливыми… Да, любовь моя?

Глядя на гнездо из белых цветов, которыми флорист-парикмахер украсил мою прическу, мне очень хотелось спросить у проживающей в нем кукушки, сколько мне осталось жить, заодно сверить с такими же показаниями по Бастиану, обнаружив значительную разницу в мою пользу и ради моего блага. Но гнездо пустовало, кукушка съехала, поэтому от прогнозов я воздержалась.

– Все, любовь моя, – прошептал лорд, нежно целуя меня в заспанную щеку. – Все будет хорошо… Главное – ты жива. Остальное для меня неважно… Тебе пора… Я буду ждать тебя у алтаря…

Меня вели по коридорам с почестями и эскортом. Со стен тяжелыми взглядами меня провожали портреты, намекая, что хорошее дело браком не назовут, а брак с импульсивным недалеким идиотом, несущим по жизни чемодан с детскими комплексами, заранее обречен на успех. Минуя колонны и гобелены, я ползла сонной мухой в середине кортежа. Свежий воздух ударил мне в лицо, ворвался в мои легкие, заставив меня посмотреть на яркое солнце, зависшее над горизонтом багровым диском. Тени удлинялись, порыв ветра пытался унести с моей головы гнездо кукушки, а сердце почему-то подгоняло к горлу судорожный комок нервов.

«Где же ты? – стучало отчаявшееся сердце, вырываясь наружу. Шипы строгого ошейника больно ранили его, но оно рвалось вопреки боли. – Где ты? Сейчас самое время объявиться… Поиграли и хватит… Я знаю, что ты что-то задумал! Я умоляю тебя! Скажи, что это так! Объявись!»

Меня вели по незнакомому маршруту, сквозь живой коридор людей, собравшихся на торжество. Мои глаза жадно искали среди лиц лицо, которого я ни разу не видела. Мой взгляд скользил по лицам, а сердце замирало, когда я видела высокие мужские фигуры в плащах. Весь Кронваэль смотрел на меня как-то грустно, задумчиво и ревниво. Женщины прятали глаза, давая понять, что скоро я стану призером специальной олимпиады «Мой муж – козел!», уделав их всех в первом же раунде. Представители сильного пола отворачивались, очевидно, делая ставки на то, помещусь ли я через год в это же самое платье, или нет. Дети с любопытством пялились на меня во все глаза, пытаясь привстать, чтобы разглядеть получше. Малышня сидела на плечах родителей, раскрыв рты от изумления, писклявый детский голосок требовал, чтобы его подсадили, а то ему ничего не видно. Шелесты, шорохи, шепот проносился вдоль живого коридора, стоило мне встретиться с чьим-то взглядом, как глаза тут же отводили в сторону.

Я остановилась, чувствуя себя как-то странно. Комок тошноты и нервов не позволял мне сглотнуть. Где же он? Самое время… Я еще раз посмотрела по сторонам, пытаясь взять себя в руки и замедляя шаг ровно настолько, насколько это позволяли провожатые.

– Импэра, – прошептала какая-то старуха, протягивая ко мне свою жилистую руку. – Импэра… Спасибо тебе! Спасибо… Прости, Импэра… Прости…

– Мам! – пронзительно и звонко верещал мальчонка, пытаясь подпрыгнуть и посмотреть на меня. – Ма-а-ам!

– Тише! Она делает это ради всех нас! – одернула его мать, нервно теребя выцветший платок и пряча глаза, когда я пристально посмотрела на нее. Я так понимаю, что воспитание дебила ложится на мои хрупкие плечи? «Ничего! Пойдем по проверенной образовательной системе «Горбатого могила исправит!» – как-то вяло отозвалась Интуиция. Мне почему-то казалось, что пахнет разводом…

Малиновые лучи заката подкрасили пушистых облачных овечек, стадом пасущихся на горизонте, разукрасили серые стены дворца и отретушировали лица зевак. В толпе плакала какая-то девушка, явно мечтая поменяться со мной местами. Другие девушки смотрели на меня как-то странно. Складывалось впечатление, что я только что убила мечту всех местных Золушек, отбив у них принца на белом коне. Поскольку мне хотелось истерически заржать и ускакать в горизонт, я бы с удовольствием поменялась местами с конем.

«Где он?» – стонало сердце, пульсируя в висках напряженной мигренью, вырываясь дыханием сквозь стиснутые от напряжения зубы.

На небольшой площадке меня ждал Хранитель Традиций, распахнув огромную книгу с золотыми запорами, возложенную на каменный пьедестал. Рядом с ним нервно переминался с ноги на ногу, обмениваясь короткими замечаниями, разодетый Совет лордов, но Бастиана среди них не было.

– Мир даровал нам жизнь, мир даровал нам любовь, – зычно зачитал Хранитель Традиций, а люди стали бросать вверх лепестки белых цветов, которые снежными хлопьями падали вниз. Ветер шелестел страницами книги, пытаясь их перелистнуть, и поднимал в воздух белые вихрь. – Во славу Кронваэля, сегодня мы свяжем навсегда две судьбы.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от назойливого гула в ушах. Воздух казался терпким, а я снова и снова проглатывала свой ком, обводя напряженным взглядом кронваэльцев, растянувшихся длинной шеренгой вдоль моего пути к семейному счастью.

– Две судьбы связываются одной нитью, две судьбы становятся единой, две судьбы сплетаются и навсегда остаются на скрижалях вечности… – голос старикашки звенел в моих ушах. – Воистину великий день для Кронваэля, воистину! Прекрасная невеста стоит сейчас передо мной, скромно опустив глаза, ожидая своей участи… Нежность и целомудрие, красота и чистота воплотились в ней, чтобы стать достойным даром ее будущему мужу. И пусть он примет ее в дар от всех кронваэльцев! Пусть примет он в жертву ее невинность и любовь… И этот кубок, который символизирует горькую чашу, да будет испит до дна, дабы это была последняя горечь перед вечным блаженством.

Мне поднесли золотой кубок, украшенный крупным алым камнем, блеснувшим гранями в лучах заката. На дне кубка плескалось что-то красное, похожее на вино.

– Пей до дна! – приказал Хранитель Традиций, а народ подхватил, скандируя так, словно мне только что налили штрафную. Раздумывая пить эту дрянь или нет, я замешкалась, снова обводя кислым взглядом зрителей, очень настаивающих на том, чтобы невеста на свадьбе напилась раньше жениха!

Свет скользнул по багровому пойлу, которое я поднесла ко рту, бросая тревожные взгляды на застывшие в ожидании лица. В горле пересохло, а содержимое не внушало доверия.

– Пей! – закричал Совет. Все вокруг кричали, чтобы я выпила, а потом чья-то рука зажала меня и влила в меня все терпкое содержимое, отбросив кубок на землю. На губах было что-то похожее на кагор, отдающий травяной настойкой. Специфический вкус, похожий на вкус какого-то лекарства, заставил меня скривиться. Где свадебный фотограф? Вот эту фотографию я бы с удовольствием повесила над совместной кроватью, чтобы муж с утра открывал глаза и видел все, что я думаю о нашем браке!

Хранитель Традиций дал команду, и мне в руки сунули огромный и тяжелый меч.

– По древней Кронваэльской традиции, – просветили меня, пока я пыталась понять, почему конкурсы начались раньше церемонии и где жених? Я теперь не удивлюсь, если жениху выдадут такой же и отойдут в сторонку! – Невеста должна иметь право защитить себя сама…

Тааак! Первая брачная ночь может быть интересной! Кровавую простыню я обеспечу! А потом с достоинством, чужим, разумеется, сообщу, что детей у нас не будет… Ой… Под тяжестью меча я покачнулась, сплевывая прилипший к губам белый лепесток.

– А теперь иди навстречу своей судьбе и своему мужу! – провозгласил Хранитель, а я забегала глазами в поисках тех, кто понесет за меня меч. Странно все как-то…

Я тащила по земле тяжелую двуручную железяку, пересчитывая стальным кончиком мощеную брусчаткой дорогу. Дорога поднималась вверх, люди внимательно следили за моими потугами. Им было неудобно передо мной, а мне было просто неудобно волочить за собой залог счастливой супружеской жизни.

Через сто метров я поняла, что не настолько кровожадная, и вполне могу задушить мужа подушкой. Меч выпал у меня из рук и покатился вниз… Ладно, подушка, так подушка… Я услышала окрик, понимая, что лорд Бастиан – это самое лучшее, что было в моей жизни!

– Пропустить невесту дракона! – закричал кто-то из стражи, раздвигая не в меру общительную публику. – Пропустить! Пропустить ее к алтарю!

Мое сердце оборвалось, поникло, словно сушеный финик, заставив меня остановиться. Невеста кого? Меня что? Хотят принести в жертву? «Я же говорила, что пахнет разводом!» – мрачно заметила Интуиция. То есть это все было спланировано? Бастиан не собирался на мне жениться. Это был спектакль! Мне снова подали меч, вложив в дрожащую руку. Ко мне из толпы мерзкими щупальцами тянулись руки, пытаясь дотронуться до меня, а одна рука протянула мне алую розу. Меч или роза? Я ведь все равно не умею сражаться.

– А Импэра умрет? – прохныкал где-то слева детский голос, пока все застилала пелена белых лепестков.

– Нет, она будет жить вечно, – послышался голос какого-то народного эксперта. Перед глазами стоял золотой медальон. Меч или роза? Старый или новый Кронваэль? Щиты стражи, где девушка с мечом, или старинный знак, где она с розой? Моя рука прикоснулась к лепесткам протянутого подарка, а потом ухватила цветок за колючий стебель. Обеспечим себе цветочек на могилку заранее.

Я шла молча, глядя, как передо мной рассыпаются белым дождем лепестки. Так понимаю, что в дело вмешалась магия, и они стали сыпаться откуда-то с неба, словно снег. Я покрепче сжала розу, чувствуя, как шипы пробивают мою ладонь. Головокружение, белые лепестки и странная слабость, граничащая с терпкой сладостью, создавали иллюзию смирения и безмятежности. Только болезненные уколы шипов заставляли хвататься за последние мгновения жизни, немного отрезвляя.

Когда я медленно взошла на площадку, усыпанную цветами и украшенную гирляндами, мне в лицо ударил ветер, поднимая мои волосы. Я попыталась вдохнуть, но не смогла. Я сжала стебель изо всех сил, мельком видя кровь на платье, но почти ничего не почувствовала. Ни боли, ни страха, ни будущего.

Под площадкой, которая размещалась чуть левее замка, и к которой вел широкий серпантин мощеной дороги, собрались целые толпы любопытных. На безопасном расстоянии, под полупрозрачным куполом магической защиты разместился Совет лордов. Бастиан стоял и смотрел на меня жадным взглядом… Солнце почти скатилось за горы, бросая последние кровавые лучи на склоны гор. Порыв ветра снова поднял мои волосы, срывая сонм лепестков с украшений и унося их куда-то вверх. Небо становилось багровым, кровь стыла в жилах, а звуки постепенно сливались в монотонный гул. Я разжала руку, равнодушно глядя на окровавленную ладонь. Шипы впивались в линию жизни, оставляя кровавые капли на белоснежном платье. Он не пришел… Раньше я надеялась, что любимый придет, сейчас я молю пересохшими губами, чтобы он не пришел. Мне не нужны подвиги ценою жизни.

Я стояла одна в центре огромной, полустертой временем и ветрами мозаики, изображающей деву и дракона, которые сплетаются воедино, вокруг алой розы. Мне некуда бежать… Некуда…

Последний луч уходящего солнца осветил последние мгновения моей жизни, и небо померкло… Темнота, черной волной затопила все небо, сковала все вокруг сумраком, зловещие вспышки в грозовом небе не предвещали ничего хорошего. Еще немного и грянет буря. Прольется дождем и кровью… Я еще сильней сжала розу, задыхаясь от запаха озона и закрывая глаза. Внезапный порыв ветра заставил меня покачнуться… Оцепенев от ужаса, я поймала еще один порыв, чуть не сбивший меня с ног, а открыв глаза на мгновением уловила взмах исполинских черных крыльев перед глазами.

Не думаю, что драконы здесь распространены повсеместно. Было у меня подозрение, что они находятся на грани вымирания… Так вот, мои прогнувшиеся коленки, свидетельствовали, что я внесу свою лепту в спасения редкого вида. От голода. Минут на двадцать… Абсолютно черный дракон смотрел на меня жуткими желтыми глазами с вертикальным зрачком, а я всеми силами готовилась доказать ему, что очень люблю природу, протягивая ему розу.

– Прими же, о великий, в дар деву невинную и чистую! – провозгласил дрожащий голос Хранителя Традиций. – Прими же в дар девственницу…

Дракон поперхнулся, переводя взгляд на старика, спрятавшегося за магической защитой, а потом на меня, явно ожидая развернутую справку от гинеколога, который подтверждает, что я профпригодна в качестве драконьего корма! Дракон прищурился, словно действительно пытался разобрать врачебный почерк, а потом пополз в мою сторону, как бы демонстрируя мне в качестве справки от стоматолога обнаженные клыки.

Мои ноги вмерзли в пол, сердце сжалось, а по телу пробежала дрожь. Есть большая разница между «сесть в лужу» и «сесть в собственную лужу». Еще немного и я ее найду…

Дракон сделал круг вокруг меня, не сводя с меня страшных желтых глаз, от которых медленно застывала кровь в жилах и дрожали колени. Я никогда не могла представить себе такого ужаса, который испытаю, увидев огромного черного монстра на расстоянии вытянутой руки.

Бастиан смотрел сквозь барьер и кусал губы. Через пару мгновений он не выдержал и крикнул:

– Да жри ее быстрее, тварь неразумная!

Дракон посмотрел на Бастиана, как бы намекая, что институтов он, возможно, и не кончал, однако со слухом осложнений не наблюдалось, о чем подтверждала справка с последнего профосмотра!

По моей щеке катилась слеза, грудь вздрагивала от рыданий, а ладонь слиплась от крови. Раздался страшный, жуткий голос, заставивший меня съежиться от ужаса и еще сильней сжать мою розу, словно она может меня защитить.

– Я знаю точно наперед… – глаза дракона смотрели на меня в упор, – сегодня… кто-то да умрет… Я слышу крик… Я слышу стон… Ведь ты – Импэра…

– Ты – га-а… – в истерике заорала я, рекламируя то, что заметно снизит стихийную рождаемость.

Глаз дракона сощурился, а потом распахнулся:

– Ты не дослушала… Даша, – заметил дракон, пристально глядя на меня. В голове все мутнело, силы меня покидали… Ком нервов превратился в ком тошноты. Внутри меня все горело адским пламенем, но я держалась.

Черные облака окутали дракона со всех сторон, а через минуту передо мной стоял абсолютно незнакомый мужчина лет тридцати пяти в черной, дорогой одежде. Волосы у него были темные, длинные, под черными красивыми и густыми бровями, которые слегка нахмурились при виде меня, я увидела глаза… Большие желтые, змеиные глаза с вертикальным зрачком, от взгляда которых мне поплохело. Мой взгляд скользнул по щеке, на которой красовался старый рубец шрама… Я снова встретилась с холодным взглядом страшных глаз.

– Не подходи! – закричала я, чувствуя, как все плывет перед моими глазами и картинки накладываются друг на друга под страшный гул в ушах, но вопреки моим крикам, он двинулся в мою сторону. – Я тебя не знаю, и не знаю! Не подходи ко мне… Не трогай меня…

Я подняла затуманенные глаза, пытаясь унять боль, сжигающую все внутри, отползая подальше. Сердце на поводке дрогнуло, недоверчиво глядя на меня.

Мою руку осторожно взяли и положили себе на щеку. Я захлебнулась воздухом, умоляюще посмотрела в ядовито желтые, с черной рисочкой зрачка, глаза, а потом судорожно вздохнула и смахнула слезы ресницами. Моя дрожащая рука медленно изучала каждый изгиб чужого лица… Темнота… Привычная, безопасная и нежная темнота. Мои слабые пальцы ведут вниз по щеке, осторожно прикасаясь к шраму, очерчивают линию подбородка, словно боясь ошибиться. Слезы текут рекой, разъедая мои щеки, а ветер сушит их, стягивая кожу…

Я задыхалась, зажмуриваясь еще сильней… Мое сердце замерло на месте, нервничая и подозрительно присматриваясь к незнакомцу. «Нет!» – кричала я сердцу, но сердце натягивало поводок. Брови… Мне на спину осторожно легла теплая рука, придерживая меня, потому что стоять я больше не могла. Сердце тянуло безбожно, вырываясь и мечась. Я закусила губу, когда пальцы легли на чужие губы, проводя тревожную линию, от которой зависело все… Из моей груди вырвался горестный всхлип… Сердце сорвало намордник и натянуло поводок. Мне удалось его удержать, судорожно глотая воздух. Нельзя… Нельзя… Куда же ты? Я всхлипнула, снова и снова проводя пальцами линию чужих губ, словно заново рисуя их жадными прикосновениями… Сердце дернулось, да так сильно, что поводок порвался, заставив меня разлепить заплаканные глаза. Мои губы дрожали, я кривила их в улыбке, понимая, что сердце уже не остановить… Рука вплеталась в мои волосы, перебирая каждую прядь, чтобы осторожно прижать меня к чему-то мягкому… Запах… Я вдыхала его, выдыхая странным болезненным недоверчивым счастьем – стоном сквозь полуоткрытые пересохшие губы. Он… Мои пальцы гладили чужие теплые, чуть приоткрытые губы… Если хочешь что-то сказать, говори… Говори… Не нужно молчать… Я ловила кончиками дрожащих пальцев чужое дыхание… Говори… Говори, как это возможно… Умоляю… Скажи мне, как? Скажи мне, что это не сон! Скажи мне, что я не умерла…

Я шмыгнула носом, забывая про адскую боль. Оправдывайся, почему ты сразу мне не сказал, кто ты! Проси прощения за то, что бросил меня! За то, что ушел… Проси прощения у моего сердца! Оно так мучилось, так страдало! Оно ведь не железное… Ошейник железный, а сердце нет…

Кончики моих дрожащих от волнения пальцев поцеловали, заставив меня застонать и свернуться маленькой девочкой на чужой груди. Кончики пальцев согревал поцелуй – ответ.

– Пей, Импэра, – услышала я тихий шепот, а к моим дрожащим губам прижали красивый флакон. – До дна… Я просто сейчас буду убивать тех, кто это с тобой сделал… Отравить Импэру в надежде, что я ее съем? И кто у нас тут такой умный? Неужели наш дорогой друг?

Кислый привкус заставил меня скривиться, осознать, что дело серьезное и с трудом проглотить эту дрянь. Голова кружилась, мои руки вцепились в чужую одежду, а я боялась поднять глаза. Отвернувшись в сторону и прижавшись всем сердцем к любимому, я видела сквозь пелену слез, как ветер обрывает белоснежные лепестки цветочных гирлянд, как они кружатся вихрем вокруг нас… Сердце ликовало, боль постепенно проходила, сменяясь сонной слабостью… «Дракон? – икнула Интуиция. – Кто бы мог подумать! Нам обычно созвучные вещи попадаются, а дракон, если честно, впервые!» Эта мысль заставила меня едва заметно улыбнуться, в тот момент, когда меня уютно грели и защищали в своих объятиях. Так тепло… После этого холода разлуки, объятия кажутся тем самым одеялом, в которое хочется завернуться.

– Импэра, мы долго мерзнуть будем? – ядовито поинтересовался знакомый голос, выпутывая из моих волос лепестки. – Тем более что я действительно проголодался…

– Флаааармеееер атакует!!! – раздались крики среди зрителей.

– Как вовремя! – раздался довольный голос, спрятавшись поцелуем-усмешкой в моих волосах. – А то твоей девственностью сыт не будешь…