Глава 20. Прощание славянки

На моих коленях покоилась чужая голова, чужая рука гладила мою ногу сквозь подол, то собирая, то отпуская складку одежды. Глубокие вздохи свидетельствовали о том, что основная истерика уже позади, но бледные пальцы, сжимающие кинжал говорили о том, что расслабляться еще рано.

Чувство необъяснимой женской жалости, когда фингал под глазом и психические раны вдруг резко перестают болеть, а их автор начинает казаться несчастным плюшевым зайкой – от любви умирайкой, кололо мое сердце. В голове стали роиться и плодиться со скоростью мушек-дрозофил странные и жалостливые мысли, противно жужжа: «бедняж-ж-жка, неуж-ж-жели не ж-ж-жалко? Ты ему так нуж-ж-жна!» Я отгоняла их свернутым в трубочку списком претензий к страдальцу, но они все равно жужжали: «взрослый мужчина с душой маленького, недолюбленного в детстве мальчика», рисуя образ хрупкого ребенка с серыми грустными глазами, стоящим в тени властного отца. «У него мама наверняка рано умерла…» – подзуживали меня мои же мысли, глядя на меня глазами Мамонтенка. Мухи плодились со скоростью звука, стараясь атаковать меня всем роем. «А вдруг ему просто нужно немного внимания, капелька сочувствия, толика заботы, и он изменится?» – зудели мушки, кусаясь все больнее.

Интуиция протянула мне свернутый каталог косметики. С первой страницы улыбалась женщина с синяком под глазом и разбитой губой. «Жалость. Косметика для женщин, не уверенных ни в себе, ни в завтрашнем дне».

«Смотрите, у нас здесь есть отличная тональная основа, позволяющая маскировать «претензии любимого»! Тональный крем, чудесно скрывающий синяк под глазом «Сама ударилась об дверной косяк!», пудра для мозгов «Я тебя люблю, прости меня…», маска для лица «У меня все хорошо!», водостойкие тени «Бланш», зубная паста «32 было, пока не встретила дебила!». Красавица с третьей страницы держала на ладошке выбитый передний зуб и улыбалась дыркой.

«В этом месяце у нас идет скидка на шампунь «Головомойка», к которому в подарок прилагается расческа «Нервотрепка». А вот только понюхайте эту страничку! Новый аромат «Неприятности»… Чувствуете запах! Тяжелый запах для неуверенных в себе женщин. Есть мужской одеколон «Ревность»! Очень популярный аромат. А вот освежитель отношений «Дай мне еще один шанс!», перекрывающий вонь безработицы, безответственности, безалаберности и эгоизма любого мужчины!» – продолжала Интуиция, листая страницы. Помада «Разбитые губки», краски для волос, закрашивающие раннюю седину, гель для «душат». На очередной странице уставшая женщина держала в руках мыло «Универсальное». «Позволяет с пеной у рта оправдывать своего любимого, метаться в мыле между двумя работами и отлично намыливает веревку!»

«Это – развод!» – возмутилась я, в надежде, что есть акция в стиле «При покупке трех позиций, вместительная сумка для ухода за собой и от него в подарок! А при покупке любого средства от побоев – методичка по правилам написания заявления в полицию!»

– Вы нас с кем-то путаете! Мы – «Жалость». Дочерний бренд «Глупости»! Приведите трех подружек и получите персональную скидку!» – обиделась Интуиция.

Пока я пыталась выковырять жалость из своего сердца, рука с кинжалом опустилась на пол. Бастиан разжал пальцы и ослабил хватку, тяжело дыша и умоляюще глядя мне в глаза.

– Давай начнем все сначала… – прошептал лорд, а я прикидывала, как бы осторожно его обезоружить…

Мои глаза в ужасе округлились. Повторенье – мать мучения? Моя нога стояла недалеко от кинжала, но я боялась, что одно неверное движение поставит последнюю точку на моей линии жизни. Ладно, сейчас попробуем по-другому.

– Я сумею тебя защитить… – шептал Бастиан, пока я думала, что защищать от самого себя – задача не из легких. «Если один мужик – это каменная стена, то второй – три кривые штакетины!» – ядовито фыркнула Интуиция.

– Я буду твоей поддержкой, – прошептал лорд, снова целуя мое колено сквозь юбку. С такой поддержкой я бы быстро занялась фигурным катанием и гастролировала по травматологиям после шоу-программы «Рыба об лед».

Я тяжело вздохнула и положила руку на чужую голову, вплетая пальцы в слегка вьющиеся волосы, чувствуя, как накатывают мутные волны брезгливости.

– Все хорошо, – нежно прошептала я, не сводя напряженного взгляда со сверкающего лезвия. – Не переживай… Просто ты очень устал… Я на тебя не сержусь… Все хорошо… Тебе нужно отдохнуть и успокоиться…

Моя нога потихоньку двигалась в сторону кинжала, выжидая удачный момент. Так… Еще немножечко… Разница между идиотизмом и героизмом на первый взгляд не так очевидна, но очень существенна. На старт… Внимание… Приготовиться… Я закусила губу, нервничая. Сейчас он немного расслабится, успокоится, и вот тогда… Как бы угадать нужный момент? Как бы не ошибиться? Я уже мысленно посчитала до десяти и застыла в нерешительности.

Сейчас или никогда! Я пнула кинжал, резко вскакивая и бросаясь к двери, в замочной скважине которой виднелся ключ. Меня схватили, приставив дрожащей рукой нож к горлу. Да что за жизнь у меня такая! «Насыщенная, – согласилась Интуиция, – неприятностями!» Я стояла, проклиная себя за свою неудачу. То, что самым надежным средством для пикапа является нож давно доказано криминальной хроникой. И самое страшное, что нож еще никогда не подводил.

– Друг мой, – послышался знакомый голос. То, что закрытая комната – не помеха для визита, я уже давно поняла. – Я бы на твоем месте начал с комплиментов… Но вижу, что решил сразу сразить девушку наповал своим обаянием.

– Я тебя повешу! Стража! Взять его! – нервно усмехнулся лорд Бастиан, а я чувствовала своим горлом дрожащее острие.

– Я – не пуговка, чтобы лезть в петельку, – с усмешкой заметил убийца, выходя из тени.

– Стража! Взять его! – орал Бастиан, сжимая меня и дыша мне на ухо. – Стража!

Убийца молча подошел к двери, рука в черной перчатке повернула ключ и открыла дверь. Рядом с дверью лежало шесть мертвых тел в доспехах.

– Никого нет, странно, – ядовито заметил убийца, выглядывая в коридор и не замечая трупов. – Стража, будьте так любезны, подойти сюда и повесить меня. Друг мой, мне очень жаль, но здесь никого нет… А ты как всегда огорчен и расстроен… Ну чего ты, дружок, снова раскис? Обычно я говорю, что лучший способ отвлечься от неудач в личной жизни – это работа. Лучший способ отвлечься от неудач в работе – личная жизнь. Но в твоем случае я даже не знаю, что посоветовать. Вообще-то, я пришел поздравить тебя с ошеломительным дипломатическим успехом! Блестящая дипломатическая победа!

Любимый похлопал в ладоши, не выпуская кинжала из рук. Я посмотрела на него не самым довольным взглядом, потому что дипломатические успехи можно обсудить и в отсутствие их прямого виновника.

– Девочка моя, твой «поклойник» не успеет даже оставить на тебе царапину, – вздохнул убийца, подходя все ближе. Я так и не поняла, что произошло! Через секунду меня оттолкнули. Рука лорда Бастиана выпустила кинжал, потому, что ее сдавливала рука в черной перчатке, а из носа «предводителя дворянства» текла кровь, которую он сплевывал на пол.

– Прости, дружище, я случайно. Надеюсь, что ты на меня не будешь обижаться? – заметил убийца, становясь между мной и сопливым страдальцем. Удар, очевидно, был такой силы, что лорд покачивался, трогая пальцами свое лицо.

– Я убью тебя! – заорал Бастиан, поднимая кинжал и бросаясь в нашу сторону.

Может быть, кто-то на моем месте и рассчитывал бы на эпический поединок, но я прекрасно понимала, что это было бы «избиением младенца». Через минуту лорд лежал на полу, загибаясь от боли, а его кинжал валялся возле стены.

Убийца присел на корточки и погладил стонущего и задыхающегося героя по голове, как котенка.

– Тебе плохо? – услышала я насмешку в голосе. – Знаешь, друг мой, я бы на твоем месте не стал бы так легкомысленно относиться к своему здоровью. Кровь из носа и боли в животе – это очень тревожный симптом. У одного моего покойного друга уже были такие симптомы. К сожалению, болезнь была очень запущена, поэтому он не выкарабкался. Но у тебя есть шанс. Пойдем, Импэра. Наш друг плохо себя чувствует, поэтому было бы вежливо оставить его одного. Выздоравливай, дружище!

«Я знаю, чем болеет наш дорогой друг! Ласковым убийцей!» – заметила Интуиция, вспоминая первые симптомы гепатита.

Мы вышли в темный коридор. Я почувствовала, как мне на глаза ложится рука, закрывая их, а потом на моих губах расцветает сладкий поцелуй.

– Моя девочка, я боюсь тебе говорить об этом, но болезнь нашего друга смертельна, – услышала я шепот. – Ему осталось совсем немного… Ничто так не срабатывает против тупых и упрямых фактов, как острый и холодный аргумент.

– И сколько ему осталось? – шепотом переспросила я, ища темноте губами губы.

– Тут нужно полагаться на высшие силы, – меня отрывисто поцеловали. – Кстати, что у нас на ужин?

– Знаешь, я хочу попросить тебя об одном одолжении, – прошептала я, понимая, что дело принимает прескверный политический оборот. – Я сейчас направляюсь к Хранителю Традиций. Мне нужен камень и кинжал!

– Уж не хочешь ли ты сказать имя наследника? – любимый убрал свою руку с моего лица и отстранился от меня. Я чувствовала, как его рука все еще лежит на моей талии, но губы, которые только что были самыми нежными и ласковыми, искривились в нехорошей улыбке, которая никогда не адресовалась мне.

– Понимаешь, – я закусила губу, терзаясь смутным сомнением и нехорошим предчувствием. Говорить дальше смысла не было.

– То есть Импэра хочет, чтобы я помог ей в этом деле? – услышала я, чувствуя, что металл в руках меня не так пугает, как металл, прозвучавший в голосе.

– Да. Я прошу тебя, – прошептала я, пытаясь подойти поближе, но меня держали на расстоянии, ясно давая понять, что где-то рядом, в темноте, сидит черная кошка, готовая в любой момент пробежать между нами.

Тревожная и зловещая тишина измерялась ударами моего испуганного внезапными переменами сердца. Я чувствовала, как мою талию медленно отпускают. Черная кошка уже подтянулась, зевнула, подходя к нам поближе.

– Понимаешь, я не могу покинуть Кронваэль, – заметила я, чувствуя, что начинаю оправдываться. – Мне придется остаться здесь. Еще на две недели или… навсегда. Поэтому мне очень нужен кинжал и камень. Меня могут в любой момент вызвать во дворец и заставить назвать имя. Это еще не значит, что я его назову. Поверь, я даже проверять не буду… Только в самом крайнем случае! Мне просто будет спокойней…

Мне только что было так тепло, так хорошо, а сейчас я чувствовала, как черная кошка смотрит на меня, мол, давай, хозяйка, порти отношения дальше.

– Я постараюсь продержаться до последнего дня! Я сделаю все, чтобы не сказать имя, но если… – мне казалось, что я разговариваю с глухой стеной. Скажу честно, я боялась, что в свете последних событий, как только тайное станет явным, многие предпочтут покинуть столицу, потому что на их месте я бы так и поступила. И почему-то мне казалось, что Хранитель Традиции будет в первых миграционных рядах. Нет, конечно, я могу ошибаться, наговаривать на пожилого человека. Но он явно не страдает излишним патриотизмом и точно не считает, что «пожил и хватит». Может быть, жители Кронваэля, которые далеки от местной политически-цирковой арены, все еще верят в то, что едва заслышав о войне, местные клоуны тут же бросятся искать возможности защитить город, но я была уверена, что бродячий цирк уже будет паковать чемоданы, зная истинный расклад сил.

– Мы как с тобой договаривались, Импэра? – любимый говорил медленно и как-то зловеще. – В этом деле я тебе не помощник.

Я видела, как он разворачивается и уходит. Мое сердце стучало, требовало, чтобы я бросилась за ним, схватила его за руку, прижала ее к своей щеке и сказала, что малодушно пошутила. Я поймала себя на мысли, что только что сделала несколько шагов вперед, нерешительно застыв на месте, наткнувшись на глухую стену гордости. Хорошо. Сделаю все сама.

Лорд Бастиан все еще лежал на полу, постанывая так, словно у него только что отошли воды и начались схватки. Я взяла его кинжал, побольнее кусая себе губы, чтобы не проронить ни слезинки.

– Где мне найти Хранителя Традиций? – прошипела я, чувствуя, что на моих губах еще не остыл поцелуй. – Я хочу с ним поговорить по поводу наследника!

– Нет! Я – единственный правитель Кронваэля! – прокашлялся лорд Бастиан, сплевывая кровь на светлый ковер и пытаясь встать.

«Короче, нам в жизни повезло. У нас всегда есть выбор! Спрятаться за глухой стеной или прикрыться тремя штакетинами!» – вздохнула Интуиция, пока я двигалась по коридору, понимая, что эти архитектурные элементы, призванные украсить мою жизнь, только что превратились в архитектурные излишества!

В одном из коридоров я наткнулась на темноволосую девушку, чье лицо показалось мне смутно знакомым.

– Импэра! – выдохнула брюнетка, бросая тряпку, которой оттирала пол. – Вы меня помните! Это я к вам приходила! Помните! Я замуж вышла! После того как меня бросили я замуж вышла! С руками и головой! Прямо, как вы и говорили! Я себе твердила, что Импэра сказала, что я выйду замуж! И вот!

– Где мне найти Хранителя Традиций, – спросила я, пряча кинжал и изображая дружелюбную улыбку.

Коридоры сменялись лестницами, а я понимала, что пора ставить на стенах зарубки. Как мне объяснили, что после портрета лысого хмыря нужно свернуть направо, подняться по лестнице, дойти до картины с замком и толкнуть вторую дверь слева, которая ведет в коридор и к очередной лестнице, которая выведет меня в Драконью Башню.

– Поручение лорда Бастиана! Срочно явится к Хранителю Традиций! – скупо отвечала я на «стой! Сюда нельзя!» Очередная лестница заставила меня схватиться за бок. Последняя лестница была круче Чака Норриса, заставив меня малодушно передыхать на некоторых пролетах.

Передо мной виднелась деревянная дверь, сквозь которую сочился теплый дрожащий от дворцовых сквозняков свет свечи.

– Хранитель Традиций! Это я, Импэра. Пришла по поручению главы Совета лордов! – соврала я, вежливо стуча. Даже если у меня в руках кинжал, это еще не повод забывать о вежливости.

Не дожидаясь ответа, я открыла дверь и поняла, что попала в какую-то канцелярию при библиотеке. Горы пыльных книг и свитков были свалены на полках, хранящих подтеки воска. На полу валялись обрывки бумажек. Я решительно последовала в соседнюю комнату.

– Кого еще принесло! – послышался противный старческий голос. – Вон отсюда! Я занят!

Я усмехнулась, понимая, что если мне удавалось протиснуться в кабинет государственного учреждения в обеденный перерыв и выжить, то здесь нет ничего страшного.

Моя рука толкнула дверь, Хранитель Традиций, вскочил с кресла, недоверчиво глядя на меня.

– Камень и кинжал! Сердце Вьорна и кинжал с красным камнем на рукояти! – потребовала я, прикрывая дверь и не сводя глаз со старика, который вдруг побледнел, забегал глазами и затрясся.

– О чем это ты? – начал он, явно нервничая. – Я не знаю ни о каком кинжале и камне! У меня есть несколько кинжалов, которые мне подарили, но я не… Стража! Стража! Пожар в библиотеке!

«Ничто так не срабатывает против тупых и упрямых фактов, как острый и холодный аргумент!» – повторила Интуиция, пока мое сердце тревожно сжалось при мысли о размолвке. Я улыбнулась и показала острие кинжала.

– Поищите что-то похожее, – сладко заметила я, глядя на противного деда и поигрывая своим образцом. Или образец тут же освежил память, или Хранитель Традиций умилился моему оружию и решил продемонстрировать свою коллекцию, но после долгого напряженного взгляда в мою сторону, он полез в стол.

– Ах, кинжал! Возьмите… Возьмите… – прошептал Хранитель Традиций, трясясь, как холодец на тарелке, и выкладывая на стол какой-то серебряный кинжал с алым камнем и красный камень без огранки, который показался мне смутно знакомым. – И камень! Вот, держите… Все, можете идти! Не мешайте мне работать!

Я посмотрела на стол. «Проверяйте чек, не отходя от кассы!» – шепнула Интуиция, вспоминая, как в чеке у нас случайно появилась осетровая икра. Я рвала и метала так, что мне позавидует любой осетр, зато магазин совместными усилиями наметал целое ведро баклажановой икры, когда моя рука потянулась восстанавливать справедливость и дисциплину в сторону жалобной книги и «горячей линии».

Наученная горьким опытом, я взяла в руку камень и, вспоминая слова драконоведа-извращенца, бросила его на пол. Камень разлетелся на части. Следом на пол полетел кинжал, из которого выскочил красный камушек. Его постигла участь предыдущей стекляшки.

– Где настоящий камень и кинжал? – нехорошим голосом спросила я, блистая при свете свечей своим «остроумием».

– У меня больше ничего нет! – нервничал старик так, словно я посягнула на его почечные камушки и камни в желчном.

И тут из темноты в нашу сторону шагнула знакомая черная фигура, резко прикладывая свой кинжал к горлу Хранителя Традиций.

– Настоящий кинжал и настоящий камень, – заметил убийца, поджимая чужое горло лезвием. Старик чуть не родил, но судя по пятну на штанах, воды уже отошли. Дрожащая костлявая рука полезла куда-то за пазуху и извлекла оттуда камень и кинжал, вкладывая в черную перчатку, которая тут же сжалась.

– Пустите… Прошу вас… Не убивайте меня… – блеял Хранитель Традиций, морщась, как печеное яблоко. – Я вас умоляю… Будьте милосердны ко мне… Старому, больному человеку…

Нож исчез, а Хранитель Традиций бросился прочь с прытью, которой позавидуют молодые.

Я стояла и смотрела на черную фигуру, пытаясь подобрать для начала челюсть, а потом слова.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, как меня начинает переполнять радость. Любимый меня не бросил. Просто обиделся, подумал и решил помочь.

– Не за что, Импэра, – услышала я знакомый голос. Убийца спрятал «добычу» себе в карман. – Не смотри на меня так. Я же сказал, что не за что меня благодарить. Импэра, я ухожу. Я так решил.

Мурашки побежали вниз, оставляя за собой странную слабость. Слова, которые я только что услышала, заставили меня оцепенеть. Я пыталась вдохнуть, но в груди что-то давило так, что вместо полноценного вдоха получился судорожный тихий предательский стон. Такое чувство, словно в мою душу закралась черная тень с ножом. Она жестоко расправилась со всей немногочисленной радостью, потом принялась за веру в будущее, и вот уже с окровавленным ножом добралась до маленького, напуганного счастья, которое умоляло пощадить его. Оно смотрело лучистыми глазами, полными любви и надежды, но тут же немилосердно получило удар. Мне казалось, что я видела, как глаза счастья меркнут, как оно медленно падает на колени, зажимая смертельную рану.

– Я хочу попрощаться, – заметил убийца, а у меня в душе сверкнула надежда, что он шутит. «Куда он от десяти литров борща денется!» – снисходительно усмехнулась Интуиция, но даже она нервничала, понимая, что обычно таким не шутят.

Любимый подошел ко мне, положил руку мне на глаза, а потом стал целовать. «Не надо… Не надо… Я не хочу прощаться… Не хочу… – просили мои молчаливые губы. – Только не сейчас… Прошу тебя… Сильно-сильно… Пожалуйста… Пожалуйста…»

Мои губы не хотели расставаться с чужими губами, я выронила кинжал, вцепившись в его одежду. Не отпущу. Нет. Скажи, что ты пошутил… Обидься на меня… Повредничай… Пожалуйста! Только не бросай меня… Пусть каждый мой день начинается с такого поцелуя и заканчивается таким поцелуем. Неужели я многое прошу у судьбы? Неужели я многого требую? Я уже один раз тебя потеряла… Пожалуйста, не нужно делать так, чтобы я потеряла тебя еще раз! Почему никто не жалеет мое несчастное сердце? Чем же оно так провинилось?

– Считай меня трусом и подлецом, но так будет лучше для всех, – услышала я голос, понимая, что вцепилась в свою любовь изо всех сил, а поцелуй, как и все хорошее, рано или поздно заканчивается. – Я не люблю войну, но она скоро будет здесь. Очень скоро. Да, я бросаю тебя, Импэра. Но за тебя я спокоен. Ты единственная, у кого есть все шансы уцелеть в этом городе. Я не отдам тебе камень и кинжал. Это – твоя смерть, поэтому они останутся у меня. Помни, секреты нужно хранить, а тайны – хоронить. И я не хочу, чтобы тебя похоронили вместе с чужой тайной.

Я представила горящий Кронваэль, представила смерть, которая чувствует себя в нем полноценной хозяйкой… Только бы удержать слезы… Гордость, если я не могу удержать его, то позволь мне удержать хотя бы слезы. Пусть уходит. Подальше от войны, куда-нибудь подальше, там где безопасно… Я ведь все равно не смогу уйти… Перед глазами стояла светлая мечта о том, как мы с ним вдвоем покидаем Кронваэль, как начинаем жизнь с чистого листа. Быть может, я уже не буду Импэрой, а он уже не будет Убийцей. Я бы хотела, чтобы у нас с ним был маленький, красивый и очень уютный домик. И чтобы рядом не было никого, как после взрыва водородной бомбы. Маленький домик где-то далеко-далеко отсюда, спрятанный от посторонних глаз, укрытый лесами и туманами. Можно будет просто целовать сонные глаза, обнимать теплые плечи, засыпать на его груди, отметив поцелуем место, куда склонишь голову… Я готова завернуть любимого в кокон нежности, любви и ласки, чтобы никому никогда не отдавать. Даже смерти, если она за ним придет. Сказать ей, что мы уйдем вместе… За руку… Я бы сжимала черную перчатку, улыбаясь тому, что моя линия жизни короче линии ипотеки. Это не страшно. Страшно, когда из двух переплетенных линий жизни, одна оказывается короче. И я не хочу, что его линия жизни оказалась короче моей…

– Ты прав. Так будет лучше для всех, – гордо выдохнула я, разжимая сведенные судорогой пальцы. Альбом с мечтами, которые нарисовала мне моя фантазия, горел в пламени реальности. – Уходи.

Мой голос дрогнул, но я держалась. Держалась изо всех сил, чувствуя, как рвется мое «собачье» сердце. Я медленно старалась подтянуть поводок на себя, но сердце упиралось, тянуло и скулило. Скоро я куплю ему строгий ошейник. Пусть только попробует на кого-нибудь броситься!

– Я хочу сказать тебе… спасибо. Ты ничего не обязан был делать для меня, – мой голос звучал почти нормально, а в уголках глаз застыли слезы. Я боялась даже моргнуть, зная, что вот-вот они потекут ручьями по щекам. – Я тебе очень благодарна… За все благодарна. А теперь уходи. Не мучай меня прощанием.

– Прости меня, Импэра, за то, что я – трус и подлец, – заметил убийца, застыв передо мной. – Береги себя.

«Береги меня!» – отчаянно закричала Интуиция, пытаясь остановить его. Но над ней стояла огромная тень Гордости. «Гордым легче, гордые не плачут…» – заметила Гордость, заслоняя собой весь мир.

– И ты себя береги, – тихо выдохнула я, сжав до боли кулак, чтобы не поддаться минутной слабости, не броситься и не вцепиться в любимого, не упасть перед ним на колени в порыве сердечной слабости. Мое сердце рвалось с поводка, выло, скулило, а я, стиснув зубы, молча смотрела на исчезающую тень. На секунду поводок выскользнул из моих рук, сердце рвануло к любимому, но в последний момент я сумела наступить на конец поводка. Сердце закричало, дернулось, подлетело и упало на пол, корчась возле моих ног. Оно скулило, плакало, а я снова дрожащими руками надевала на него намордник. Никогда снова. Никогда.