Глава 18. Пещера дракона

В дом вошел, крадучись, какой-то тип непримечательной наружности. С таким лицом можно спокойно провисеть на стенде «Их разыскивает полиция» десять лет, работая в соседнем здании. Осмотревшись по сторонам, он подошел к лорду и стал что-то шептать ему на ухо, поглядывая блеклыми глазами в мою сторону. Лорд, тоже изредка бросал на меня странные, непривычно задумчивые взгляды.

В последний раз так таинственно переглядывались мои родители, когда рассказывали, что сейчас мы поедем всей семьей в парк аттракционов, а вместо этого отвезли меня к стоматологу. Родители рассуждали, что острые ощущения и прилив адреналина обеспечен и там, и там, поэтому не видели особой разницы. Подвох я поняла, увидев здание поликлиники, поэтому упиралась изо всех сил, вереща, словно меня воруют цыгане. Прохожие оглядывались, родители тащили меня за руки, пока я оставляла глубокую и равномерную борозду на асфальте. В этот момент цыгане казались мне почти родными, но когда вспомнила сверкающие золотыми коронками рты, я решила, что лучше к Бабайке. Увидев цены на стоматологию, родители сами задумались о ювенальной бабайковой юстиции, дабы он великодушно взял на себя расходы по моему лечению, но все обошлось. И обошлось дорого.

«Сомневаюсь, что к стоматологу, – цыкнула зубом Интуиция, скривившись, – Пытать будут!» – «Ну, тогда боятся нечего!» – согласилась я, поджав губы и покивав в знак согласия.

Лорд приблизился ко мне так, словно хочет поведать мне страшную тайну государственного масштаба.

– Послушай, ты сейчас в очень плохом положении! Заметь, мой приказ придать этот инцидент огласке, еще не выполнен. Еще есть возможность обойтись без новости, которая больно ударит по твоей репутации, Импэра, – прошептал «спаситель», наклоняясь ко мне, закладывая руки за спину и театрально оглядываясь по сторонам. – Тебе повезло, что об этом знаю только я…

Я посмотрела по сторонам на охрану, понимая, что с местоимениями у сыщика явные проблемы, потому то здесь напрашивается слово «мы».

– На тебя донесли, Импэра, – прошептал Бастиан таким таинственным шепотом, каким разглашают государственную тайну первому встречному.

– Кто? Имена, адреса, явки, – осведомилась я, понимая, что доносить некому.

– Твои недоброжелатели, – абстрактно, и очень таинственно заметил «мой явный доброжелатель». – Слушай меня внимательно. Государственная измена – очень серьезная статья, но я решил не горячиться с тюрьмой и виселицей. Я предлагаю тебе спасти себя и свою репутацию, сознавшись перед Советом лордов в том, что действительно вела тайную переписку с Флармером, а я подтвердю… или подтвержу, неважно!.. что лично дал приказ и разрешение на переписку с целью разоблачить и обезвредить шпионскую сеть.

«И орден! На правую грудь, если можно, посмертно!» – всхлипнула Интуиция, утирая розовые сопли мечты рукавом. «А почему на правую?» – удивилась я. «Она у нас немного больше левой! Она будет заметней выпирать из гроба!» – отозвалась оптимистичная Интуиция.

– У меня есть подозрение, что наш друг – шпион Флармера, – прошептал Бастиан, бегая глазами. – Мы скажем, что по моему приказу… ты… внедрилась в шпионскую сеть!

«А может, наоборот? Сеть внедрилась в нас?» – сладенько заметила Интуиция, подозрительно прищуриваясь.

– И тогда ты избежишь ответственности перед законом! – предложил лорд Бастиан, держа меня или за патриотку, или за идиотку.

Когда я состарюсь и случайно выплюну вставную челюсть прямо в торт, задувая сто одну свечку, то обязательно напишу книгу, которая будет называться «Сказки лорда Бастиана». А в предисловии укажу: «Пусть мир тебе будет плахой! Да ну тебя на… доел ты мне уже!»

– Врешь, как дышишь, – усмехнулась я, глядя в серые глаза. – А дышишь часто! Давай начнем с того, что ты сюда пришел за шаром. Мне просто интересно, что было бы, если бы ты его нашел? Наш друг мигом бы дослужился до главы драконьей секты?

– Импэра, послушай меня! Я пытаюсь вытащить тебя из этой передряги, но ты не хочешь мне помочь это сделать! – снова прошептал «спаситель», оглядываясь по сторонам. – Понимаю, что, скорее всего, он тебе угрожает… Но мы тебя можем спрятать! Защитить… Ладно, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Импэра, скажи мне его имя! Правду!

Печать на моей руке вспыхнула.

– Не знаю! – торжественно произнесла я, глядя, как печать погасла.

– Ладно, ты сможешь указать на него, если увидишь в толпе? Правду! – я видела, как лорд сжал кулаки, осматриваясь по сторонам.

– Нет, – усмехнулась я, демонстрируя печать и понимая, что предусмотрительность – наше главное оружие.

– Даже так? – на лице лорда Бастиана читалось недоумение. – Значит так, да? Странное у вас знакомство!

«Шапочное, потому что ты скоро получишь по шапке!» – философски заметила Интуиция.

– Хорошо, – оглянулся лорд Бастиан. – Что тебе еще о нем известно? Правду! Ты должна выполнить свой гражданский долг!

– Ничего! Я вам сильно помогла? Да? Правда? – шутливо заволновалась я, пытаясь скрыть улыбку, а потом скромненько добавила. – Если гражданский долг платежом красен, то я хотела бы получить свою зарплату королевского служащего…

«Ага! Погоди, у меня тут сдача с хлебушка осталась, Импэра! Сейчас-сейчас!» – хмыкнула я, глядя в серые глаза свинье – копилке, опасливо осматривающейся по сторонам и готовясь в любой момент превратиться в свинью-вопилку.

– Значит так, да? – Бастиан вдохнул так глубоко, что я бы вряд ли с ним согласилась делить один кислородный баллон. – Выполнять приказ!

– Оставь нас в покое! – вспылила я, видя, как юркий доносчик побежал кормить прессу свежей сенсацией. – Ты можешь просто забыть о нас? У тебя война на носу! У тебя цены растут! У тебя страна катится к… черту… Тьфу ты!.. к дракону! У тебя преступность такая, что на улицу страшно выходить! Ты вынашиваешь планы мести, а лучше бы выносил и родил приличную экономическую стратегию по поднятию уровня жизни! Скоро нас сможет завоевать даже отряд, случайно пересекший кронваэльский рубеж, чтобы справить нужду в кустиках!

«Поздравляем! Вы только что нас завоевали! Куда пошли? А ну быстро сюда! Что значит «на фиг надо»? Нет! Завоевали так завоевали!» – резко высунулась из кустов Интуиция с караваем и солью на махровом полотенце.

С улицы послышался сипловатый, но при этом громкий и отчетливый голос Буревестника: «Лорд Бастиан велел сказать: Импэра хочет нас предать! Что Флармеру нас всех сдала, за это деньги приняла! Еще он требовал заверить, что ей не стоит больше верить!»

Я на всякий случай посмотрела под ноги, не валяется там ли чей-то разбитый вдребезги авторитет? По моим губам поползла гаденькая улыбка. Если и валяется, то явно не мой.

– Оставайтесь здесь! Устроим засаду! Он придет! Я это точно знаю! Как только он придет, мы его схватим и допросим! А потом публично казним! – отдал распоряжение лорд, глядя на десять стражников. – Мы будем ждать здесь сколько нужно! И день, и месяц, и год!

«Да чтоб ты в следующей жизни был одинокой женщиной! Чтоб основной статьей расходов твоего бюджета был кошачий корм! Чтоб все мужики при виде тебя переходили на другую сторону дороги! Да чтоб тебя каждый день родственники спрашивали, мол, когда же ты замуж выйдешь? Да чтоб глядя на тебя Минздрав резко начинал предупреждать! Да чтоб кондиция твоей привлекательности в алкогольном эквиваленте граничила с летальным исходом! Чтоб единственным мужчиной, который видел твою грудь, был патологоанатом! Чтобы на соседней могиле и фотография была удачней, и букет пышнее!» – сплюнула Интуиция, глядя, как стража располагается на ночлег.

– Пять человек – наверх, пять – вниз! – приказал Бастиан. Я посмотрела на диван, понимая, что за него придется побороться. Со мной.

– Что вы себе позволяете! – закричала я, захлебываясь возмущением. – Я – честная девушка! И в моем доме не будет ночевать целый отряд! У меня – не гостиница! И не постоялый двор!

«Теперь все будут думать, что в твоем послужном списке была местная футбольная команда, которой ты периодически изменяла с симфоническим оркестром, – пригорюнилась Интуиция, вспоминая сплетни и пересуды. Жизненный опыт свидетельствовал, что обсуждение, которое не заканчивается осуждением, чаще всего означает – поминки. – Еще немного, и кто-то небрежно фыркнет, что у тебя там – пещера дракона! Иначе, как объяснить такой «послужной список» рыцарей, которых тебе припишет людская молва?»

– Нет! Категорически! – хрипло заорала я, показывая пальцем на хлипкую дверь. – Выметайтесь! Иначе всех прокляну! Хорошо! Сами напросились! Чтоб вы жили без зарплаты! Чтоб на вас болтались латы! Чтоб в ответственный момент, вялым был ваш аргумент! Тьфу!

А им хоть бы хны! Если проклятие не пугает, возможно, это – не проклятие, а суровая реальность?

– А то, что к тебе приходит убийца, не бросает тень на твою честь, Импэра? – усмехнулся Бастиан. – Времени осталось мало, а ты представляешь для Кронваэля особую ценность! Так что охрана тебе просто необходима. Я так сказал! Я же тебя люблю, Импэра, поэтому решил о тебе позаботиться…

Перед глазами стояло упитанное лицо тети Гали, папиной двоюродной сестры, которая нежданно-негаданно появлялась на пороге родительской квартиры, вся запыхавшаяся, раскрасневшаяся с сумками и целым родственным прайдом за спиной, насчитывающем в разные времена от пяти до десяти – пятнадцати разновозрастных особей. Было стойкое ощущение, что еще буквально вчера в деревне Кузькина Мать на единственном столбе ветер трепал объявление: «Экскурсии по райцентру, питание, проживание бесплатно! Спросить Галину Степановну!» Орава размещалась в нашей маленькой двушке, искренне полагая, что трехлитровый бутыль кислых помидор, которые преподносились с пафосом коллекционного вина, вполне приличный презент! Гнездились они у нас обычно неделю, всеми силами приближая нашу уютную квартиру к реалиям родного колхоза. Родовое керамическое гнездо, куда попасть теперь было удачей, сравнимой с крупным выигрышем в казино, уже в первый вечер напоминало ласточкино. Вместо мама-папа-я, теперь были дворецкий-горничная – лакей. «Онижеродня!» – улыбался дворецкий. «Ониженечужие!» – соглашалась горничная. «Дверитам!» – бухтела негостеприимная маленькая Даша, предлагая свой хештэг к вынужденному посту. Еще бы! После их визита холодильник был пуст. Все, что не съели, то забрали «на дорожку». И если вы полагаете, что им предстояло путешествие по транссибирской магистрали, вы ошибаетесь. До их деревни – три часа езды.

«Коленька в следующем году поступать будить! Хотовьте комнату! Вы в зале хтроем умоститесь! Ему учиться надобно! Он же будущий хений!» – мечтала тетя Галя, снова вставляя любимый хештэг «мыжеродня», пока Коленька смотрел на нас взглядом матерого рецидивиста, почесывая именную наколку на пальцах.

– Так! – сурово заметила я, глядя на «постояльцев», которые тут же превратились в «полежальцев, «посидельцев» и «чепожральцев», заглядывая в пустой котел.

– А покушать есть че? – деловито поинтересовался молодой усатый стражник, почесывая свой эмалированный котелок.

У меня тут разве гостиница «Интурист»? Я что? Должна им шведский стол организовывать? А потом выносить за моей новой «шведской семьей» «шведский стул»?

Если бы не тетя Галя и мои, страдающие неизлечимым гостеприимством родители, то я бы растерялась. «Работаем по старой схеме!» – кивнула Интуиция, одобряя проверенный план.

– Сейчас-сейчас, – улыбнулась я, глядя, как лорд Бастиан раздает последние указания, направляясь к двери. – Сейчас приготовлю! Только воды наберу! Схожу к колодцу! Вы пока располагайтесь! Вот диванчик, присаживайтесь!

– Нам не велели вас выпускать! – заметил стражник, загораживая мне выход, после того как я выждала время после отбытия лорда. Я даже порезала мясо и зелень для отвода глаз.

– А мне не велели вас кормить! – приветливо улыбнулась я, держа в руках котелок. Голодный желудок сдвинулся с дороги.

Через минуту я была на улице, решительным шагом направляясь к Буревестнику. Вокруг виселицы уже не оставалось места для «баннеров». Главный дизайнер, обводил краской свою ногу и рисовал на ней полоски. «Хлеб 8 дев». «Страшно представить, что будут обводить для рекламы яиц», – задумалась Интуиция. «Вы перепутали! Я за что платил такие деньги! Я просил нарисовать венок! Черный венок! Я – лекарь!» – орал седовласый дед, на поясе которого висели мешочки и веники сухих трав, потрясая сухоньким кулаком. Перед ним стояла доска с «красным крестом», с которого еще стекала краска, была и надпись: «Лекарь Абаран». Рядом возмущался лысый мужик с кельмой, разглядывая свою дощечку: «Я просил нарисовать два красных кирпича друг на друге! При чем здесь лопата! Я же каменщик!» По соседству бушевал могильщик, крича, что вместо заказанной лопаты ему достался черный венок! Художник явно учился работать с возражениями у ведущих компаний нашего мира, поэтому руководствовался девизом «Когда нужен всем, я – глух и нем!», невозмутимо рисуя и размазывая кистью черный квадрат. Возмущенные клиенты смекнули, что орать и спорить с авторским видением бесполезно, поэтому махнули рукой и разошлись. В этом мире все постепенно вставало на свои места.

Апокалипсис начался в тот момент, как Буревестник протрубил: «После криков и погрома Импэру выгнали из дома! Сам лорд добавил под конец: «Импэра – больше не жилец!» Столкновение девичьей чести и мужского достоинства чуть не закончилось кровопролитием, когда «рейдеров», вытащили на улицу. К ним подоспело подкрепление во главе с «сильной рукой власти», лордом Бастианом, настроенным более чем воинственно. Есть две вещи, которые заставляют вспомнить математику. Деньги и численное превосходство противника. Судя по лицу лорда, он только что вспомнил весь курс алгебры и начала анализа. Толпа настаивала на анализе крови. Бастиан был готов отделаться спичечным коробком и бутылкой из-под лимонада! Через двадцать минут я стояла перед довольной своим подвигом толпой.

– Спасибо вам, люди добрые! – прижимала я руки к сердцу. – Я вам так благодарна за то, что не замерзну ночью! Спасибо! Земной поклон вам!

«Ага! Скоро и наша любимая телогрейка появится! Что кушать любимый будет?» – счастливо вздохнула Интуиция, пока растроганные люди, расходились по своим делам.

Я нежно помешивала целый котел супа, приготовленный с любовью. Кроме любви в нем плавали морковь, мясо, картошка, помидоры, капуста и свекла. Моя любовь измерялась в литрах и имела приятный цвет и привкус борща. Я сложила руки на груди, благодаря небеса за то, что это – первый мужик в моей жизни, который ест то, что дают! Молча и с аппетитом! Какое счастье, что это – не дохлятина, которая погибает над полной тарелкой, гундосно причитая: «Я не могу… Я не буду… Зачем мне столько…», не капризный селекционер, выбирающий самое вкусненькое, а остальное отодвигая, мол, не-е-ет. Не маменькин принц, каждая съеденная ложка которого сопровождается укором в глазах: «Лучше бы у моей мамочки поучилась готовить!», не гурман, который ненароком заметит, что сегодня не то, что вчера, и вчера было вкуснее, и даже не брезгливый ипохондрик, которому то горячо, то холодно, то волос, то хрящик, то капуста не так покрошена, то лук не по нормативу. Мое счастье кушает все, и харчами не перебирает.

– А чем так вкусно пахнет, Импэра? – услышала я знакомый голос.

– Неприятностями, которые были здесь буквально пару часов назад. Отличные, отменные, свежие неприятности, с пылу с жару! – философски заметила я, готовя тарелку и ложку. – Понимаешь, я сочинила красивые стихи, посвященные лорду Бастиану, и мне очень хотелось бы посмотреть, как они будет смотреться на его надгробном камне.

Убийца рассмеялся.

– Импэра! Запомни, даже самая плохая власть лучше безвластия, – заметил он, притягивая меня к себе за талию. – Даже самый плохой закон лучше беззакония. Закон – мой работодатель. Люди с грязной совестью и чистыми руками не хотят иметь проблем с законом и бросать тень на свою репутацию, поэтому нанимают тех, у кого грязные руки, но чистая совесть.

– Иди, мой грязные руки и садись кушать! С чистой совестью! – вздохнула я, понимая, что в целом он прав, как бы цинично это ни звучало.

– На днях Совет заявил, что ты не просто бесполезна, но еще и опасна. Они приревновали к тебе свой угнетенный народ. Но наш друг вынужден был заступиться за тебя, страстно отговаривая их от расправы над тобой, – заметил мой едок, деликатно дегустируя мою стряпню.

На дне пустого котелка лежала ложка, а меня держали за руки, поглаживая почти зажившую царапину линии жизни. Повязка на глазах давила на меня странными мыслями.

– Я вот думаю, – тихо начал свет ночей моих, сплетая наши пальцы. – Почему ты такая?

Вопрос не ко мне, а к жизненному опыту. Жизненный опыт занервничал, поглядывая на Обстоятельства. Обстоятельства пожали плечами и посмотрели на Совесть. Совесть молчала, и я решила тоже промолчать, слегка покачнувшись и сжимая чужие руки. Меня обняли и прижали к себе, поглаживая по голове. Я чувствовала его дыхание в своих волосах и упиралась лбом в его грудь. Я никогда тебе это не скажу вслух. Я никогда не попрошу тебя об этом. Просто будь. «И, желательно, рядом! И, желательно, моим!» – заметила Интуиция, пока я сжимала до боли ткань чужой одежды.

Когда кто-то стоит за спиной, это означает, что первый удар примешь ты. Те, кто хотят поддержать – стоят рядом и сжимают твою руку. Те, кто хотят защитить, закрывают тебя собой, стоя впереди тебя.

– Я… боюсь… – шепотом созналась я, закусив губу и тяжело вздыхая. – Я боюсь будущего.

– Чего ты боишься? – меня взяли на руки.

– Я боюсь, что его нет, – задумчиво шептала я, чувствуя, как мне в руку осторожно вкладывают мой шарик и золотую цепь. – Я всегда была уверена, что оно есть. Я приблизительно знала, что будет завтра. У меня даже получалось строить планы. Я не могу понять, что происходит с моей жизнью… Или она обесценилась, либо выросли цены на все: на счастье, радость, любовь, спокойствие, уверенность в завтрашнем дне. Раньше они были такими дешевыми. А теперь понимаешь, что они тебе больше не по карману.

– Знаешь, Импэра, если тебе предлагают что-то очень ценное недорого, то это означает, что либо оно ворованное, либо оно поддельное. Или не твое, или – иллюзия, – услышала я шепот. – Не каждый может предложить что-то ценное.

– А что ты можешь предложить ценного? – вздохнула я, украдкой улыбаясь.

– Ничего, Импэра, – послышался ответ. Хотя бы честно. А то предлагают, как на рынке, нахваливая свой товар, а потом ведут себя, как последний мужик на земле. «Последний мужик на земле» может позволить себе все, но, увы, не финансово. «Последний мужик на земле» не умеет вести, зато прекрасно умеет подводить. «Последний мужик на земле» не умеет поддержать, зато прекрасно знает, за что тебя можно подержать. Он свято верит в то, что за ним выстроилась женская очередь, опоясывающая весь земной шар, завидующая тебе, счастливице, со страшной силой. И стоит тебе отвернуться, как его тут же отобьют и уведут. Обычно в таких случаях я внимательно смотрю в окно, чтобы увидеть очередь, в конец которой уже ходит рейсовый набитый битком автобус.

– Я не могу дать тебе спокойствие, радость, счастье. Я не могу дать тебе то, чего у меня самого нет. Но я попробую дать тебе то, – шептал голос, целуя меня в щеку, – то, что у меня есть. Я не знаю, подлинное оно или нет.

И меня стали поцелуем убеждать в подлинности. «Хм! – заметила Интуиция, превращаясь в оценщика и разводя руками. – Либо это очень качественная подделка, либо это настоящее! На рынке чувств сейчас очень много подделок, поэтому встретить что-то настоящее – большая удача! Но вы всегда можете обратиться к экспертам со стороны! Они всегда готовы оценить подлинность! Им со стороны всегда видней!» «Подскажите, сторону, с какой видней, чтобы я не поворачивалась к ней спиной!» – улыбнулась я, подставляя лицо и шею под поцелуи, как под солнечные лучи, перебирая пальцами чужие длинные волосы.

– У меня тоже для тебя кое-что есть, – заволновалась я, вдыхая их запах и целуя их макушку. – Я не могу судить, настоящее оно или нет, потому что никогда не видела, как выглядит это настоящее. Так что…

Мне почему-то стало немного смешно, потому что я увидела это все со стороны.

– Знаешь, сейчас два человека меняются чем-то ценным, будучи неуверенными в подлинности, как получаемого, так и отдаваемого. Это звучит смешно, – прошептала я, пытаясь всеми силами и со всей нежностью доказать подлинность своего подарка.

– Время покажет…

«Так, чем ты это сказал? Выше! Выше! О! Попала»! – рассмеялась Интуиция, когда я дотянулась до чужих губ, снова лаская пальцами чужое лицо.

– Если судить о ценности, то она всегда относительна, – вошла во вкус философии я, облизывая свои губы. – И если рассматривать ее с точки зрения…

Мне положили руку на губы, зажимая мой рот и расстегивая платье.

– Ты продолжай, Импэра. Мне сейчас очень интересно. Так что, если рассматривать относительную ценность с точки зрения чего? – слышала я тихий смех, который спускался все ниже и ниже, отмечая свой маршрут поцелуями.

И я впервые затаила дыхание, чтобы не спугнуть такие аргументы.

«Кто ставил стук на будильник? – ворочалась сонная Интуиция. – Надо менять эту мелодию на «Доброе утро, любимая!». Я была с ней полностью согласна, лениво зевая и натягивая платье.

– Срочно во дворец! Это касается наследников! – послышался суровый голос за дверью, пока я сглатывала и приглаживала волосы. А еще меня терзал вопрос: «Полотенце свое брать или чистое выдадут?»

Знакомый маршрут привел меня в кабинет, где нервно утаптывал пушистую поляну ковра лорд Бастиан, тут же отдавший распоряжение о том, чтобы из сонной мухи сделали первую красавицу Кронваэля. И пока красавицы рассчитывались на «первая-вторая», меня чисто вымытую паковали в роскошное платье, словно я собираюсь подменить кого-то из знаменитостей на красной ковровой дорожке. Наша песня хороша, начинай сначала!

В комнату вошел лорд Бастиан, критично осматривая меня со всех сторон так, словно всю ночь строчил платье на швейной машинке.

– Послушай меня, Импэра, – заметил он, прикрывая дверь. – От тебя зависит будущее Кронваэля.

Странно, от меня зависит все, кроме моей зарплаты!

– От тебя зависят десятки тысяч жизней, которые ты просто обязана спасти, – мне на плечи легли руки. – Ты ведь не хочешь, чтобы люди, которые доверились тебе, которые тебя так любят, погибли? Конечно, нет. Они могут умереть из-за тебя. Ты должна помнить об этом всегда. Они в тебя верят. Они верят в то, что ты поможешь избежать кровопролития и вернуть Кронваэлю его достоинство!

«Когда оно успело отвалиться? – поинтересовалась Интуиция, доставая иголку и нитку. – Ладно, пришьем!»

Меня уже вели за руку в какую-то комнату, непривычно галантно пропуская вперед. Подобная любезность со стороны лорда могла свидетельствовать только о том, что впереди минное поле и отлично работает снайпер. В комнате в креслах сидели богато одетые мужики, которые тут же одобрительно зашептались, как потенциальные спонсоры восходящей звезды. Не думаю, что для маскировки все наследники решили поменять внешность, а некоторые даже пол.

– Так, что здесь происходит? – насторожилась я, глядя, как мне отрезают пути к отступлению, подталкивая к диалогу.

– Импэра, нас прислал король Флармера. Он хочет, чтобы ты покинула Кронваэль. Немедленно, – заметил один из разодетых господ, протягивая мне руку. – Мы обговорили этот вопрос с лордом Бастианом, и он дал нам разрешение вывезти тебя во Флармер.

– Поверьте, Импэра, – вмешался еще один посол, считая что я всю жизнь мечтала побывать за границей. – Если вы сумеете произвести на него достойное впечатление, то у Флармера появится королева.

«Короче, если тебе придают товарный вид, это означает лишь одно. Тебя хотят продать подороже!» – скривилась Интуиция, пока я смотрела в упор на лорда Бастиана, собирающего в свиток какие-то бумаги. Интересно, какую дипломатическую победу будут праздновать на этот раз? Какой туристической достопримечательностью сегодня обзавелся Кронваэль? Что бы это ни было, но я точно знаю, что это место вполне соответствует названию. Третий глаз подозрительно прищурился, намекая на то, кто будет первопроходцем!

– Караул! – заорала я, что есть силы, понимая, что не успела оформить загранпаспорт и визу. – Спасите!