Глава 29

Она была впереди.

И это было хорошо.

Они показали отличное время на участке после реки, съехав по грунтовой дороге, так быстро, как позволяли их байки. Прошли часы, и горы исчезли, опустившись обратно в землю. Поля риса все тянулись и тянулись: ферма за фермой, за фермой. Деревня, деревня, городок, город. Дорожная грязь сменилась асфальтом, и их «Рикуо» показали еще более хорошее время, мчась от оранжевого тумана заката в наступавшую ночь.

Когда тьма все поглотила, Яэль щелкнула фарами и продолжала ехать. (Пыли, которая могла ее остановить, не было). Она ни за что не будет рисковать своим лидерством. Никаких привалов, еды, сна. Ее единственными перерывами были поспешные, но необходимые заправки топлива.

Феликс продолжал устойчиво держаться на ее стороне. Без жалоб и криков, когда она решила продолжать ехать в сумерках. Он просто включил свою фару, дополнительно осветив дорогу.

Яэль не могла запретить своим мыслям обращаться к тому, что произойдет дальше. После Шанхая, после переправы на барже через море, после финиша в Токио.

Скажет ли она ему правду?

Конечно, нет – он не поймет.

Скажет ли она прощай?

Нет, это будет слишком большой жертвой.

Тогда просто оставить его? Как Аарон-Клаус оставил её – без слов, висящую на краю, с которого она так и не сумела взобраться назад.

Это был самый лучший вариант. Но было что-то неправильное в том, чтобы просто исчезнуть… Может быть, после того, как все закончится – убийство, побег, охота и война, которая определенно последует, – она сможет найти его снова.

Найти его снова и сказать ему, что? Я – результат неправильного псевдонаучного эксперимента, которая похитила твою сестру, изменила кожу под ее лицо и убила фюрера, когда носила лицо твоей сестры. Извини за это. Ох, и еще раз прости за удар пистолетом. Хотя, он хорошо зажил.

Она могла только представить, как хорошо это пройдет, учитывая досье Феликса.

Нет – прощание, которое не было прощанием, было лучшим вариантом. На самом деле, это было все, на что она была способна.

Эти мысли крутились – круг, и круг, и круг – и дорога зияла темнотой перед ней, как открытая рана. Ее края начали смазываться: ветви деревьев простирались слишком далеко, порхающие, как летучие мыши в уголках ее глаз. И в желудке поселились искры, напоминающие Яэль, что проглоченные на заправке протеиновые батончики не были полезной едой.

Пока Яэль не двинулась в сторону обочины и не начала рыться в своем кофре, она и не подозревала, как отяжелели ее веки, требовавшие сна.

Феликс тоже зевал, со щелчком открывая карманные часы Мартина и проверяя время через паучьи трещины очков на лице:

– Нам осталось четыре, может быть пять часов езды. Пять часов до восхода солнца.

Яэль откопала пакет сушеного мяса, с трудом пытаясь его открыть. Ее пальцы были неловкими и обессиленными от семнадцати часов на байке.

Феликс внимательно наблюдал, как она сдалась и атаковала упаковку зубами. Глотая кусочки сушеной курицы прямо из пакета.

– Лучше всего остановиться и вздремнуть. Это вероятно, делают и другие гонщики.

Яэль посмотрела на дорогу. Никаких огней. Просто тьма, что купалась в ее глазах, вмещающая в себя столь многое (как и все темное): дни, смешанные с жизнью, закрученные мечтами. Она почти могла услышать вой своих кошмаров, впечатывающийся ей в уши.

Феликс был прав. Ей нужно поспать. Но это был участок гонки под названием «езжай или умри». Не скорость теперь определяла победителя, но выносливость.

А у Яэль всегда была хорошая выдержка…

Вой становился все громче. Яэль дожевывала последние кусочки курицы, когда увидела фары, вырастающие, как миниатюрное солнце. Неправильный рассвет с запада. Вой рос и рос, и рос: вовсе не крики кошмаров, но двигателя, рвущегося к ним на максимальной скорости.

Яэль бросила еду. Ее шлем? Где же он? Нет! Сначала очки!

«ИДИ ИДИ ИДИ ПОСПЕШИ ИДИ»

Слишком поздно. Фара была здесь, и она… тормозила? Бешеный хор двигателя снизил шум, останавливаясь. Ее изголодавшиеся по сну глаза едва успели опознать коричневую куртку и потрескавшиеся губы, прежде чем Лука Лёве слез с байка и пошел к ней, яростно шагая.

– ТЫ! О чем ты думала?

Феликс бросился между ними, сердитый и быстрый, как борзая. Лука остановился, но продолжал смотреть на нее поверх плеча Феликса.

– Твой маленький трюк на реке не принес пользы. Кацуо все еще в гонке. – Он не стал тратить время на объяснения.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Яэль.

Он указал на нее:

– Я имею в виду второе место – и затем ткнул пальцем в свою грудь – И третье. Паромщик выгрузил байк Кацуо с плота, после того, как вы уехали. Кацуо поплыл к берегу и стартовал в то время, когда я переправился, потому что кто-то не обрезал предусмотрительно топливные шланги.

– О, – все, что она смогла из себя выдавить. Кацуо. Впереди. До сих пор. Плавание. Конечно. Почему она не подумала об этом? (Потому что была слишком занята раздумьями о еще неодержанной победе и что-могло-бы-быть и взглядами через реку.)

Слова Луки Феликса, казалось, не убедили. Его плечи перекатывались, разминаясь для боя.

– Тогда где он сейчас?

– В пяти километрах отсюда. У него проклятый пикник на обочине дороги, – Лука прорычал брату Адель. – Я бы сам с ним справился, но он был со своей шайкой. Нам нужно выбить Кацуо до Шанхая. Мы можем использовать захват клещами из Германии…

– Тот, которым вы пытались убрать ее? – перебил его Феликс. Костяшки защелкнулись в кулаки. – Я так не думаю. Моя сестра достаточно натерпелась от тебя.

– Натерпелась? – Лука фыркнул. Его темные брови исчезли под линией шлема. – От меня?

Феликс рванулся вперед. (Безопасность отключена. Молот поднят. Запуск произведен.) Он налетел на Луку; его локоть злобно изогнулся вокруг шеи Победоносного. Сокрушая ее в захвате.

– Не веди себя так, будто не нападал на нее в Осаке! – зашипел Феликс в ухо Луке. Его ноздри раздувались, шею обвивали вены. – Когда ты узнал, что она девушка!

Трудно было сказать в темноте, но Яэль была определенно уверена, что лицо Луки все больше становилось фиолетовым: от сумеречного до фиолетового до баклажанового, когда он хрипел и сражался.

– Феликс, отпусти его! Он нам нужен!

– НЕТ! – В его крике была все та же сила того первого удара в Праге. – Это для твоего же блага, Ада. Я защищаю тебя!

Гнев Феликса был похож на спичку, но ее – на бочку с бензином. Вся та бурлящая чернота, запечатанная, ждущая подходящего момента (того подходящего момента в бальном зале перед фюрером и миром), чтобы взорваться.

Яэль придется оттолкнуть его, если она хочет принять союзничество Луки и вообще достичь бального зала.

– Мне не нужна твоя защита, Феликс! И никогда не была нужна.

Лицо Феликса погасло, ошеломленное этими словами. Хватка его руки ослабла чуть сильнее, чем нужно. Лука воспользовался моментом: вскочил на ноги и ударил Феликса кулаком по носу. Треск и ругательство, и Лука освободился, разминая свое горло.

– Это она тебе сказала? – прохрипел он Феликсу, а затем повернулся и посмотрел на Яэль. – Это ты ему сказала? Что я напал на тебя?

Если бы только она знала, что Адель сказала Феликсу. Если бы только она знала, что действительно произошло в Осаке. Неверное сердце Яэль быстро билось от адреналина и незнания.

Кровь – темная и извивающаяся – поползла из носа Феликса. Он, похоже, не замечал красноту или боль. Он смотрел прямо на девушку, которую считал своей сестрой.

– Так это тоже было ложью?

– Вот это забавно. – Лука прочистил горло и сплюнул на землю. – Я ожидал немного меньшего удивления от того, чья сестра похитила его личность и оставила его стервятникам в пустыне год спустя.

Лицо Феликса Вольфа стало диким: он зарычал, кровь на морде:

– Закрой свой поганый рот!

– Или что? Собираешься снова схватить меня за горло? – Победоносный ухмыльнулся и повернулся к Феликсу спиной, переключив все свое внимание на Яэль. – Слушай, как бы сильно мне не хотелось продолжить этот маленький сеанс единения брата с сестрой, Кацуо сейчас закончит со своей едой. И нам нужно быть впереди него, чтобы захват в клещи сработал. Кацуо подумает, что мы играем в труса, и он слишком гордый, чтобы извернуться, как это сделала ты. Мы сможем достать до его руля. Ты в деле, фройляйн?

– Достать до его руля и что? – Она взглянула в эти глаза цвета синего шторма, в которых было так трудно ориентироваться и не потеряться. – Как я узнаю, что ты не направишь его на меня? Чтобы разбить нас обоих?

– Я позволю тебе подрезать его, если это поможет тебе почувствовать себя лучше. Дамы вперед и все такое, – добавил Лука. – Я буду пасти Кацуо в твоем направлении и нажму на тормоза в последний момент. Ты хватаешь его руль и направляешь прочь с дороги.

– И что произойдет после этого? – спросила она.

– Тогда у нас будет честная гонка. Только мы и дорога. – Он улыбнулся. Это движение разлепило его сухие губы. – Должен сказать, что с нетерпением жду этого.

А за ним Феликс тряс головой, смотря на нее тем же взглядом, что в самолете: не делай этого; не доверяй ему.

Но какой у нее был выбор? Когда Кацуо так далеко впереди, а Токио так близко…

И снова на расстоянии от них послышался рев. Больше не принадлежащий кошмарам, но пробуждающий опасность. Здесь, реальную, сейчас.

Кацуо приближался. Она опоздала.

Яэль пошла к своему байку.

– Не делай этого, Ада, – крикнул Феликс позади нее. – Ты рискуешь всем.

Не всем. Для нее это «все» было в квадрате: все, все.

– Я должна, – сказала она ему.

– Есть другие способы…

– Какие, например? – Она запустила двигатель «Рикуо».

Кровь Феликса тащилась за ним как многоточия: наружу, наружу, наружу, капая с его подбородка в ничто. В темноте он выглядел настолько не в ладу с собой, напряженно сверля взглядом спину Луки, когда Победоносный запрыгнул на свой байк. Завел его двигатель.

– Не иди с ним. Пожалуйста, просто… просто поверь мне, – предложил он жалобно.

Но Яэль давно уже была девушкой, оставившей доверие в прошлом (иглы вымыли его из нее, вместе со многим другим), и ей пришло в голову, что – может быть, действительно, по-прежнему – Феликс Вольф просто хотел уберечь свою сестру. Что – может быть, вероятно, на самом деле – не было никакого другого пути. А этот был. Если она не последует за Лукой сейчас, все будет потеряно.

Рев нарастал. Фары Кацуо показались над горизонтом, вырезая их силуэты. Пока они не стали всего лишь своими собственными тенями.

– Мы Вольфы, – умолял Феликс. – Мы должны держаться вместе.

Но железо в крови Яэль не связывало ее с Феликсом. Нет. Она была связана с большим: с людьми и миром.

Нельзя потерять все.

Лука выехал на асфальт и обернулся. Его байк простаивал, ожидая ее. Яэль сделала глубокий вдох и последовала за ним.