ИНТЕРЛЮДИЯ

На диваны легли двое, пока Соколов возился с машинерией между ними.

«Наконец-то», – подумал Стилтон. Лекция Соколова затянулась, но – возможно, почувствовав беспокойство зрителей – натурфилософ наконец-то закончил речь и вызвал двух добровольцев из публики.

Человек на дальнем диване от Стилтона был пожилым джентльменом в сером костюме с длинными фалдами, концы которых он взял в кулак, прежде чем лечь и уставиться в высокий потолок зала Королевской кунсткамеры. На другом диване устроился доброволец куда моложе – франт лет двадцати, его вечерний наряд был куда более пышным, из зелено-красного бархата. Он улыбался, разделяя внимание между Соколовым у машины и кем-то явно ему знакомым в первых рядах зала, в чью сторону он непрестанно махал.

В голове Стилтона еще шумело от выпивки, и он покачнулся, когда садился на высокий стул. Бросив взгляд на молодого добровольца, любуясь его очаровательными чертами – не говоря уже об элегантном вкусе, – он улыбнулся, чувствуя, как екнуло сердце. От того, как в свете софитов блестела потная кожа юноши, по спине Стилтона пробежал холодок. Ах, будь он всего на десять лет моложе. Он отхлебнул. Да что там, на двадцать. Такой юнец не увидит ничего, кроме разжиревшего олуха с красной от опьянения рожей.

Ах, но когда-то…

Юный доброволец снова помахал. Стилтон нахмурился и соскользнул со стула, сумев чудом не свалиться при этом, и выглянул из-за кулис, желая посмотреть на друга молодого человека, но так, чтобы его самого не заметила публика.

А, вон там. Второй ряд, у прохода. Девушка с темной кожей и темными волосами, гладко уложенными на голове под капором с широкими полями – к явному неудобству джентльмена позади нее, который высовывался в проход, чтобы ему не мешал сложный головной убор.

Стилтон вернулся за кулисы. Ну вот. Очередной пропащий случай. Он отпил из фляжки и с удивлением обнаружил, что она пуста.

На сцене же Соколов наконец оторвался от своей машины и кивнул – похоже, самому себе, – затем обернулся к залу.

– Как я уже сообщил, мои исследования электропотенциальных свойств пандуссийских минералов… – он сделал паузу, поглаживая бороду и усмехаясь про себя, – назовем их для удобства соколитами, – исследования электропотенциальных свойств соколитов пришли к результатам, когда их нарезали на двадцатигранные кристаллы и подвергли сконцентрированному заряду стандартного трансформатора на ворвани, – он показал на основание машины, где светился бак – энергоисточник машины.

– Итак, у магнитов есть полюсы, названные северным и южным, но и у кристальной структуры соколитов имеются два дополнительных измерения, которые я называю восток и запад. Когда эти оси совмещены с отрицательным и положительным окончаниями электропотенциального источника, сама кристальная структура становится доступна для новых видов энергии.

Стилтон покачнулся на ногах. Он не понимал ни слова, как, впрочем, и публика. Вечер натурфилософии был ошибкой. Он станет посмешищем, его глупость в Королевской кунсткамере будет у всех на устах. Обратно на шахты, скажут они. Он искренне удивлялся, что публика еще не разбежалась.

Соколов положил два камня – «как он сказал, соколиты? Подумать только, ну и самомнение у него!» – в клешни на конце подвижных рук машины, затем мягко прижал молодого добровольца обратно к дивану.

– Постарайтесь расслабиться и закрыть глаза. Уже скоро вы увидите свою подругу, не беспокойтесь.

По публике прокатился смешок, но Стилтон снова нахмурился. Им скучно. Может, ему стоило нанять для открытия лекции каких-нибудь танцовщиц. Например, послал бы на сцену Пахтальщиц из Морли.

Молодой доброволец подчинился, поудобнее устраиваясь на диване, тогда как на другой стороне к залу впервые обернулся пожилой джентльмен, потом пожал плечами. Публика снова рассмеялась, из-за чего Соколов поднял глаза, бросив строгий взгляд на второго добровольца.

– Я не задержу вас надолго, сэр.

Снова смех.

Соколов опустил руку машины, настраивая суставы и клешню, пока сжатый соколит не оказался в шести дюймах над головой молодого добровольца. Отойдя с довольным видом, Соколов перешел к другому дивану и повторил те же действия. Затем хлопнул в ладоши и вернулся к машине.

– Теперь мне потребуется помощь третьего добровольца, – он обернулся к кулисам. – Могу я просить обрадовать нас своим присутствием щедрого хозяина, мистера Арамиса Стилтона?

Стилтон подскочил, как от удара током. Его? Соколов рассмеялся и ободряюще его поманил.

Он об этом не предупреждал. Ему нужна помощь? Стилтон покачал головой, щеки заколыхались.

А пошло оно все.

Стилтон вышел на сцену, помахав в ответ на аплодисменты, очень стараясь идти прямо к Соколову. Когда он подошел к машине, то заметил, что невольно задерживает дыхание, и выпустил его с шумным выдохом. Если Соколов что-то и заметил, то не обратил внимания. Вместо этого натурфилософ достал из внутреннего кармана стопку тонких карточек. Стилтон нахмурился, взяв их в руки и расправив веером. Их было не больше дюжины: каждая карточка шесть на три дюйма, одна сторона чистая, а на второй напечатана серия символов – квадрат, пятиконечная звезда, очертания рыбы, бокал вина. Стилтон просмотрел их, не понимая, что держит в руках.

– Я обнаружил, что когда кристаллы заряжены и совмещены с полюсами электропотенциала, – сказал Соколов, снова обращаясь к публике, – то они излучают собственное электропотенциальное поле, которое воздействует на поля вокруг – и для демонстрации мы воспользуемся полем самого человеческого разума. Заряженный кристалл совместит полюса разума со своими собственными, – он обернулся к Стилтону. – Мистер Стилтон, будьте добры, выберите карту.

Стилтон скуксился и сосредоточился; пальцы вдруг стали слишком толстыми и непослушными. Он умудрился вытащить карточку до того, как вся колода выскользнула из рук. Стилтон почувствовал, как зарделся.

– А теперь, – сказал Соколов, – прошу показать карту публике.

Стилтон подошел к софитам и поднял карту. Зрители в первых двух рядах подались вперед, чтобы разглядеть получше, пока Стилтон прошел с одной стороны сцены к другой, а в глубине зала в темноте поблескивали несколько пар оперных очков.

– Благодарю, – сказал Соколов, подходя к машине. Он повернул три тумблера подряд, и гул машины усилился, а свечение бака с ворванью стало заметно ярче. После окончательной проверки обоих кристаллов Соколов перешел к старшему добровольцу.

– Итак, мистер Стилтон, я попрошу вас подойти к моему юному другу на другом диване и показать карты ему. Прошу убедиться, что ни я, ни мой старший друг вас не видим.

Стилтон усмехнулся и махнул рукой на машину.

– Ничего себе махина для простого салонного фокуса! – сказал он, обращаясь в основном к публике. Они рассмеялись, и Стилтон почувствовал, как гора падает с плеч. Да, вот как надо. Переманить публику на свою сторону, и тогда его простят за вечер непередаваемой скуки, организованный им же.

Стилтон устроился у дивана спиной к Соколову. Со взмахом он поднял выбранную карту и поправил манжеты, затем поднес ее к обаятельному точеному лицу молодого человека.

– Расслабьтесь, мой мальчик, – сказал он, – и старый Арамис проведет вас по загадкам вселенной!

– И… сейчас!

Соколов потянул за рычаг, и жужжание машины стало пронзительней. Бак с ворванью засветился, а потом с треском, от которого Стилтон подскочил, от серебряной сферы на вершине машины к кристаллу над подопытным со стороны Стилтона прошло щупальце синей энергии. Раздался новый треск, и такая же дуга метнулась к кристаллу напротив. Стилтон смотрел через плечо, не в силах удержаться от того, чтобы не вздрагивать каждый раз, когда от окончания к окончанию скакала энергия.

– Прошу не отвлекаться, мистер Стилтон! – окликнул его Соколов. Стилтон обернулся к молодому добровольцу.

– А теперь, – сказал Соколов, обводя рукой публику, – мы начнем. – Он обернулся к пожилому человеку. – Скажите, что вы видите.

Доброволец крепко зажмурился и наморщил нос. Чуть покачал головой, а потом энергия затрещала снова, и он расслабился.

– О… вода. Что-то маленькое. Это… рыба. Рыба!

Стилтон встретился взглядом с широко раскрытыми глазами своего подопытного, потом повернул карточку, чтобы перепроверить. Он поднял ее на обозрение публики.

– Это рыба!

Публика довольно зашелестела, и раздались редкие аплодисменты, но усиливающийся треск устройства заглушил его, и раздался новый ропот – на сей раз тревожный.

– Расслабьтесь, дамы и господа, расслабьтесь, – сказал Соколов. – Поток энергии вполне безопасен. Еще раз, мистер Стилтон.

Стилтон подчинился, как и его подопытный. За карточкой с рыбой последовал бокал вина, открытая книга, квадрат. Каждый раз доброволец со стороны Соколова отгадывал правильно, и все быстрее, а его колебания сменились лишь на вдох и кивок, когда он перечислял символы почти так же быстро, как Стилтон демонстрировал их молодому подопытному.

Энергия потрескивала. Стилтон наслаждался собой. Он стал частью шоу, частью зрелища, и, несмотря на то, что трюк был хитрый, а оборудование внушительное, в нем чувствовалась какая-то простота, которая подарила облегчение после сложной заунывной лекции.

Возможно, вечер не станет провалом.

Энергия снова затрещала. Стилтон почувствовал, как на шее встают дыбом волосы. В конце концов, он был слишком близко к устройству.

– Это… свет. Синий… свет.

Стилтон обернулся, когда заговорил подопытный Соколова. Соколов смотрел на человека, который все еще спокойно лежал с расслабленным видом, сжимая в руках фалды пиджака.

Стилтон заметил, как, стоя спиной к публике, Соколов сузил глаза и медленно пригладил усы.

– Э-э… нет, не так, – сказал пожилой доброволец. Он нахмурился, все еще крепко зажмурившись. – Это… э-э… я не могу… там что-то…

– Что-то мешает.

Стилтон развернулся на каблуках, его голова вдруг прочистилась, а сырой воздух в театре стал холодным. Глаза молодого подопытного тоже теперь были закрыты, его лоб избороздили морщины, пока он пытался разглядеть что-то мысленным взором.

– Там что-то… я не вижу… я вижу свет, но вижу и тень. Что-то стоит на пути. Это… человек…

Стилтон опустил взгляд на карты в руке. Следующая была обычным треугольником. Он пролистал их. Колесо со спицами. Нож. Квадрат. Круг. Лошадь. Еще одна рыба. Еще одно колесо. И ничего похожего на человека.

– Синий свет, – произнес подопытный Соколова. – Слишком яркий.

А потом подопытные заговорили разом.

– Синий свет. Яркий. Мне холодно.

Бормотание публики набирало громкость. Стилтон бросил взгляд через плечо на Соколова, но натурфилософ все еще стоял к зрителям спиной. Внимание его приковал к себе кристалл в металлической клешне над головой добровольца. От серебряной сферы к кристаллу искрила энергия, борода Соколова освещалась ярко-синими вспышками. Но он так не двигался.

– Человек… я вижу человека… он… он…

Подопытный Стилтона охнул, все еще не раскрывая глаз, его грудь поднималась и опадала, пока он ловил ртом воздух. Руки у боков сжались в кулаки и начали колотить по кушетке.

Несколько зрителей вскочили с мест. Стилтон срочно припомнил специальный голос, которым руководил бригадами на шахтах, и быстро подошел к краю сцены.

– Дамы, господа, прошу не беспокоиться. Как уже сообщил наш выдающийся гость, поток энергии вполне безопасен. Вы наблюдаете только чудо нашего природного мира, прирученное поразительным интеллектом Антона Соколова, прославленного мыслителя и…

– Нож! Я вижу нож! Человек держит нож! Нож!

Подопытный Соколова сел, стукнувшись головой о раму кристалла. Глаза все еще были закрыты, но его торс сотрясался. Он поднял руки, в которых еще сжимал фалды пиджака.

– Нет! Нет!

Он закричал в ужасе. Стилтон почувствовал, как желчь подкатывает к горлу, и внушительная часть публики тоже вскрикнула, а треск машины на сей раз заглушил громогласный топот ног, когда публика запаниковала и бросилась к выходу.

– Синий свет обжигает, синий свет обжигает!

Стилтон не обратил внимания на лепет подопытного на ближайшем диване и бросился к Соколову. Он схватил натурфилософа за плечи и развернул его. Соколов не сопротивлялся, а на лице его был написан не страх, а странный интерес.

– Соколов! Что происходит? Прекратите это! Прекратите сейчас же!

Он тряс Соколова за плечи, пока тот наконец не вышел из транса. Натурфилософ огляделся, словно впервые увидел сцену, затем кивнул.

– Как поразительно… О да, конечно, конечно, – сказал он, быстро подойдя к машине. Его пальцы парили над рычажками, и он поглядывал на серебряную сферу на вершине машины, но ничего не происходило. Энергия по-прежнему изгибалась в дуге, а двое подопытных продолжали бредить о свете, человеке и ноже.

Соколов отступил, оглядывая машину.

– Не понимаю, если электропотенциал в квадрате равняется заряду в третьей степени, то ведь наверняка должно…

Молодой доброволец Стилтона закричал. Из носа юнца и из-под закрытых век хлынула кровь.

Стилтон оттолкнул Соколова в сторону, опрокинув его на подмостки. Затем наклонился, его пальцы сжали за что-то тяжелое и холодное. Он распрямился.

– Нет! Не надо! Что вы задумали? – воскликнул Соколов с пола.

Стилтон не обратил внимания. Он размахнулся ломом со всей силы и разбил самоцвет над головой своего подопытного. Последовали хлопок и ярко-синяя вспышка, после которой перед глазами Стилтона поплыли фиолетовые пятна; он заморгал и увидел латунную клешню, свешивающуюся со сломанного сустава. От кристалла – соколита – не осталось и следа. Он успешно выбил его из машины, и только это имело значение. Когда звон в ушах улегся, в театре стало тихо. Опустив взгляд, он увидел, что бак с ворванью в основании машины потемнел.

– Вы безмозглый, безмозглый…

Глаза Соколова расширились – он видел только лом в руках Стилтона. Тот отпустил лом, и инструмент упал на сцену со стуком.

Зал был полупустым, но оставшиеся зрители вернулись к сцене. Когда опасность миновала, им стало интересно увидеть последствия катастрофического представления.

Да… представления. Стилтон кивнул сам себе. Представление. Вот что это такое. Фокусы под прикрытием лекции. Да, идеально. Оставалось только заплатить газетам, чтобы они осветили эту историю на следующее утро, историю, посвященную дерзкому – нет, скандальному зрелищу в Королевской кунсткамере. Это скроет истинное положение дел, а редактор не только жадина, но и кое-чем обязан Стилтону…

Стилтон бросил взгляд на королевскую ложу и с некоторым облегчением увидел, что она пуста. Герцог со свитой ушел.

Он подошел к краю сцены – переступив через Соколова – чтобы обратиться к остаткам толпы.

– Конечно, – сказал он, – вас всех ждет возмещение стоимости билета. Прошу, сохраните их и представьте в кассе при ближайшем удобном для вас случае. Благодарю!

Он поклонился, присовокупив взмах рукой. Когда он распрямился, увидел, что вся толпа смотрит на него.

А потом кто-то захлопал. Стилтон прищурился, приподнявшись на цыпочках, вглядываясь на галерку зала. По центру сидел молодой человек, тощий, с тонкими усиками и застывшей на лице улыбкой. Он хлопал, то ли не замечая, что больше никто не аплодирует, то ли не обращая на это внимания. Стилтону показалось, что он его знает, но он не был уверен. Это гость с особым приглашением? Возможно. Нужно проверить.

От главных дверей Королевской кунсткамеры через выходящую толпу начали пробиваться новоприбывшие. Стилтон заметил высокие белые шлемы и сине-зеленые мундиры и вздохнул. Парадная гвардия. Этого ему только не хватало. Его карманы глубоки, но не бездонны, а чтобы избежать скандала, от них придется откупаться. В этом месяце к расходному счету «Горнодобывающей корпорации Стилтон» понадобится очень творческий подход.

– Вы, Арамис Стилтон, слабоумный остолоп.

Стилтон бросил взгляд на Соколова, который приподнялся на локте.

– О, заткнитесь, – ответил Стилтон, направляясь к кулисам. Нужно перехватить Парадную гвардию и убрать их от сцены. Когда он проходил мимо Тобермана, ассистент схватил его за рукав.

– Подопытные, сэр!

Стилтон раздраженно зашипел.

– Провались ты, неужели не видишь, что я занят? Мне нужно предотвратить сразу несколько кризисов. А теперь будь добр, отпусти…

– Нет, сэр, послушайте! Они мертвы. Их убила эта проклятая машина Соколова.

Стилтон почувствовал, как его покидают силы.

– Мертвы? Что же, оба?

– Мертвы, сэр! – Тоберман содрогнулся и сорвал шапку с головы. – А что они говорили… ужасные вещи, сэр! Уверен, это ересь.

Стилтон вывернулся из хватки Тобермана и прижал молодого человека к стене, сунув кулак под подбородок Тобермана и закидывая ему голову.

– А теперь послушай-ка меня, дружок: что бы ты там ни видел – забудь все. Это был чудесный вечер со сверхъестественными развлечениями, не больше. Шоу, дружок, шоу. Ну, понял ты меня?

– Прошу, мистер Стилтон, мне больно.

Стилтон зашипел и навалился на Тобермана сильнее. Он не был силачом, а Тоберман был куда моложе, но на его стороне был объем.

– Возьми пятьдесят монет из моего кабинета и избавься от тел.

– Я… что?

Стилтон бросил взгляд на сцену.

– И не переживай насчет нашего друга Соколова. Я с ним разберусь. А теперь иди, да пошевеливайся.

Он отпустил Тобермана, который съехал по стенке, хватая ртом воздух.

Тогда и появились два офицера Парадной гвардии в красном. Увидев Стилтона и пыхтящего Тобермана, они немедленно направились к ним.

– Давай, дружок, – сказал Стилтон, хлопнув Тобермана по спине. – Отправляйся.

Тоберман покачал головой, потом ушел, протиснувшись мимо офицеров гвардии и улизнув в коридор.

Стилтон выпятил грудь и сунул большие пальцы в карманы жилета. Когда гвардейцы приблизились, он почувствовал, что руки трясутся, а в груди колотится сердце. Эксперимент Соколова обернулся катастрофой. Погибли двое – и все по его вине. Если бы он не стал организовывать это мероприятие, не был бы так увлечен улучшением своего положения среди элиты города, ничего бы не случилось.

Он лишь надеялся, что однажды сможет себя простить.

Сидя на галерке, молодой человек с тонкими усиками откинулся назад. Закинул ноги на спинку кресла перед собой, потом наклонился и смахнул пылинку с ярко-белых брюк. Пустые сиденья перед ним были оставлены в беспорядке, когда публика бежала на выход. Занавес на сцене уже был опущен, а перед ним тихо беседовали гвардеец и пара работников.

Человек откинулся и заложил руки за голову, обдумывая события вечера. Машина Соколова оказалась любопытной, даже издали – человек был рад, что прихватил телескопические оперные очки, свое собственное маленькое изобретение на основе общедоступных линз. Пока он сидел и наслаждался перипетиями представления, он начал набрасывать на старом конверте схему машины. Или по крайней мере то, что смог разобрать поверх голов сидящих перед ним – временный театр Стилтона был впечатляюще устроен, но все же из приемного зала Королевской кунсткамеры вышла скверная аудитория.

Он оглядел свой набросок. Многие из центральных компонентов сами по себе не были экзотичными. Но машина казалась гениальной… нет, это слабо сказано. Она была… что ж, тут подойдет только одно слово – простой. Он считал себя изобретателем и инженером, но он занимался тяжким трудом. Он корпел над своими устройствами. И работа того стоила.

А машина Соколова? Она отличалась элегантностью многолетнего опыта, такого отточенного знания, что оно достигло уровня чистой интуиции.

Конечно, машина – еще не все. А вот эти кристаллы – как он их назвал? Соколиты? Ха, ну естественно. Вот они еще интереснее. Натуральное минеральное образование, способное не просто пропускать через себя энергию, но и преобразовывать ее, причем без всяких потерь. Ему было немало известно о кристаллографии, но свойства минералов из Пандуссии казались уникальными.

И результаты определенно были интригующими. Но неоднозначными. Зал – едва ли управляемое окружение, и, хотя Соколов говорил с уверенностью и профессионализмом, человек знал – из посещения предыдущих лекций Соколова, – что это лишь его природное поведение. Десять лет работы над машиной – а в схему прокрался изъян, благодаря всего-то малой доле невообразимой энергии кристаллов, использованной для простого салонного фокуса.

А что, если эту энергию усилить? Что, если можно увидеть не только то, что видит другой, – но и чувствовать, и слышать? Что, если это можно делать на расстоянии не сцены, а страны? Можно ли установить передатчик в Тивии, а приемник – в Карнаке?

А если… если обратить процесс? Не просто наблюдать через органы чувств другого, но и проецировать собственные мысли в его разум.

Что, если можно делать такое, когда подопытный даже не подозревает о вмешательстве?

Вот это интересная теория. Прикладные применения безграничны. Это провозвестит новую эру натурфилософии, начнет новый век в шпионаже.

Возможно, даже породит новое поколение оружия.

Человек понимал, что еще предстоит немало работы. Машина неплоха, но Соколов лишь играл с кристаллами, боялся раскрыть их потенциал. Вырезать из них многогранники – только первый шаг, но эффект можно усилить – сфокусировать, – если минералы станут плоскими, если сделать из них полированные линзы.

Да, линзы. Вот это замечательно. Вот это интересно.

Нужно поговорить об этом с Соколовым. К счастью, они знакомы, несмотря на их прошлые разногласия. Молодой человек ранее был студентом Соколова в академии в Дануолле – пока его не выгнали из-за маленького инцидента. Но это осталось в прошлом. Даже если Соколов все тот же вспыльчивый шут, каким он запомнился бывшему студенту, натурфилософ все же будет не в силах отказаться от обсуждения своего исследования с тем, кто понимал, о чем идет речь.

Пока Парадная гвардия ходила по сцене, а офицеры в красном разгоряченно говорили с Арамисом Стилтоном, Кирин Джиндош снял ноги с кресла и, поправив меховую накидку на плечах, направился к выходу.