Часть третья
Возвращение домой

22 «МЕДВЕДЬ ТАМАРАКА»,

НА ПУТИ ИЗ ПОТТЕРСТЕДА В КАРНАКУ

С 5-го по 22-й день месяца Урожая, 1852 год

«Ворвань. Жидкая энергия! Поразительно, что в этих бестиях, в масле, что вытапливают из их плоти, достаточно силы, чтобы Острова выстояли в эти неспокойные годы! И она, эта сила, казалась беспредельной, но вот огни начинают меркнуть. Наши рыбаки говорят, что великие звери встречаются все реже и реже!

Не все пострадают в равной степени, дорогие собратья-натурфилософы! У Карнаки есть уникальное отличие – разлом на пике Шиндейри, в котором встречаются и усиливаются ветра.

Пока ворвань идет на убыль, а стоимость поиска оставшихся левиафанов становится выше стоимости самой ворвани, Карнака постепенно возвысится среди всех Островов».

– «ДАР ШИНДЕЙРИ»
Исследование Эморы Клипсвитч

Путешествие от юго-запада Гристоля до Серконоса на борту тивийского китобоя «Медведь Тамарака» заняло восемнадцать дней, и это время Дауд не потратил зря.

Перед тем как оставить замок Моргенгаард в огне, он обыскал личные палаты Норкросса и забрал несколько карт. Топи, в которых располагалось поместье, находились во многих милях к юго-востоку от портового города Поттерстеда. Дауд знал, что это его лучший выбор – до Дануолла путь неблизкий, а остальные порты из-за переворота наверняка будут перекрыты. Если он собирался в Карнаку, ему потребуется быстрый транспорт. Поттерстед давал неплохие шансы, будучи остановкой для тивийских кораблей, пользующихся преимуществом океанских течений, чтобы ходить вдоль западного побережья Островов. Это явно был вариант лучше, чем возвращение в Портерфелл. Из Поттерстеда он без труда переправится на юг.

Путешествие в порт заняло немало времени, и Дауд был вынужден пройти этот путь пешком – два электрических дорожных экипажа, стоявших во дворе замка Норкросса, исчезли, видимо, угнанные странными ворами, чтобы предотвратить погоню. Дауд шел и днем и ночью, выбирал самый прямой маршрут по пустынному скудному ландшафту, избегая дорог и всегда готовый укрыться в густом лиловом вереске, если придется прятаться.

Однако можно было не волноваться – за все путешествие он никого не встретил.

По пути он обдумывал события в замке Норкросса, лихорадочно пытаясь сложить вместе детали головоломки. Кем были эти нарушители спокойствия? Откуда они знали, что Двудольный Нож там? И зачем он им нужен? Было ли им известно – как Дауду, – на что способен Нож, какими силами обладал артефакт?

Вопросы без ответов. Они продолжали преследовать Дауда, пока во вторую ночь он не нашел убежище на старой ферме. Покрытое черепицей здание было не более чем пустой развалюхой, прилепившейся к боку низкой скалы. Единственными обитателями ее были крысы, быстро разбегавшиеся от шагов Дауда, пока он обходил участок. Он не знал, чего искал, но его вел внутренний импульс, метка Чужого глухо ныла на тыльной стороне ладони.

Святилище нашлось в задней части сарая, в остатках сеновала. Оно было сделано из плоской шиферной черепицы, собранной в развалинах основного здания фермы. Шаткую конструкцию усеивали огарки древних гнилых свеч, а на самом большом куске шифера, составляющем некое подобие алтаря, лежали мумифицированные останки чего-то органического – сухие листья, палки и что-то еще такое же иссушенное, – и на темной каменной поверхности нацарапана строчка, взбаламутившая память Дауда.

ЧУЖОЙ ХОДИТ СРЕДИ НАС!

Дауд провел ночь перед алтарем. Сперва он преклонил перед ним колени, затем, осознав, что делает, отвернулся от святилища и сел на стопку черепицы. Пока медленно текло время, Дауд поймал себя на том, что кричит в ночь, требует, чтобы сволочь Чужой показался и признался в том, что наделал.

Если Чужой его и слышал, то ответа не было.

Через час Дауд достал осколок зеркала из куртки и, глубоко вдохнув, перевернул и установил на алтаре. Он уставился в стекло, страстно желая, чтобы показался Чужой, но видел только собственное отражение в лунном свете, падающем через проломленную крышу сарая.

Потом Дауд убрал зеркало, разрушил алтарь и ушел еще до рассвета.

Прибыв в Поттерстед, первым делом он отправился к одному из своих тайников, подготовленных за долгие годы блужданий по Островам – после того, как Корво изгнал его из Дануолла. Тайник, укрытый в трубе под мостом, заложенной кирпичом, остался не найденным и хранил мешочек с платиновыми слитками смотрителей, всего двенадцать штук. Многовато денег, чтобы носить с собой, но он хотел удостовериться в том, что весь остаток его путешествия никто не будет задавать лишних вопросов.

Затем он осмотрел порт Поттерстеда, и нашел его – огромное китобойное судно, которое давно должны были списать на берег. Дорогой корабль, реликт первых дней китового промысла. Его залатали, и команда как раз находилась в процессе очистки киля и ремонта, когда Дауд нашел капитана за обсуждением дел с портовым распорядителем. Судно извлекли из сухого дока в тивийском городе Тамарак и вышли на нем в море с северных островов, чтобы охотиться на китов у Пандуссии. Но сперва его отправили на прогон, который включал остановку на ремонт в Поттерстеде после первого этапа путешествия и еще одну – в Карнаке, где пройдет добор команды.

Один слиток Дауд заплатил капитану, а второй – портовому распорядителю. «Пожалуй, такой слиток эквивалентен полугодовой или даже годовой зарплате каждого», – подумал он. После этого вопросов никто не задавал, и «Медведь Тамарака» вышел из Поттерстеда на всех парах тем же вечером с одним лишним матросом, имя которого не значилось в списках.

В течение почти трехнедельного пути на юг Дауд работал бок о бок с остальными. В команде было семь человек плюс капитан – самый минимум, необходимый для управления кораблем и тяжелого труда по очистке и ремонту орудий, которые требовались для основного занятия судна – гарпунных пушек, лебедок, китовых рам и сложных систем кранов. Дауд с командой усердно работал, накручивая цепи и тросы, разбирая и собирая механизмы. Утомительное занятие, но Дауд чувствовал прилив энергии, оживал от близости цели и как никогда обостренной решимости завершить свою миссию.

Пока команда спала, Дауд тренировался. Корабль был гигантским, а сокращенный экипаж работал в основном на палубе, и просторные внутренности судна стали личным владением Дауда. В одном из грузовых трюмов он даже начал строить для себя спортивный зал из обломков нерабочих механизмов, отложенных после ремонта. Он собрал четыре манекена, со множеством рук и панелей, чтобы бить руками и ногами и оттачивать свои и без того внушительные боевые навыки. Он построил многоэтажные леса и платформы, рамы с горизонтальными турниками. Ночью он прыгал, бегал, раскачивался на шестах и прутьях, скакал, кувыркался, снова скакал с платформы на платформу.

Звуки его тренировки отдавались в огромных пустых залах «Медведя Тамарака». Однажды – только однажды – он видел, как в проеме перегородки трюма показался капитан, наблюдавший за его трудом. Когда Дауд остановился и посмотрел на него, капитан кивнул, а потом исчез.

Если Дауд не тренировался и не работал, то проводил время в каюте, которую ему отвел капитан, в офицерской комнате вдали от коек основной команды. Здесь Дауд спал глубоким сном, пока тело отдыхало от трудов на борту корабля, или упражнялся в различных техниках медитации, которые узнал на Островах, сосредотачивая разум, готовясь к грядущим испытаниям.

Время прошло не зря. Когда корабль приближался к конечному пункту, Дауд чувствовал себя спокойным и отдохнувшим, несмотря на все нагрузки.

Корабль обошел западное побережье Серконоса, оседлав быстрое океаническое течение, обегающее южный выступ Островной Империи, а когда вдалеке показался город Карнака, Дауд считал себя готовым к встрече с Чужим. Он спрашивал себя, чувствует ли это Чужой, наблюдает ли за ним, подталкивает ли события к их завершению. В моменты сомнений Дауду казалось, что у него нет свободы воли, что он лишь следует контурам вселенной, что его жизнь с неизбежной обреченностью несется к последнему столкновению.

В каюте Дауд подрезал волосы опасной бритвой и зачесал их назад, загладив маслом из пчелиного воска и жира тивийского медведя, слитого с одной из гарпунных пушек на палубе. Затем он побрился, медленно обнажая лицо, которое не видел уже годами, лицо, которое как будто должно было принадлежать не просто другому человеку, но и другому миру. Закончив, он умылся и встал перед маленьким зеркалом, глядя на старика со старым шрамом, бегущим по правой стороне лица от виска к челюсти.

Он оделся в рубашку с длинными рукавами, затем натянул выцветшую куртку с длинными рукавами и высоким воротником на пуговицах. Поверх – защитный колет из коричневой кожи и, наконец, красный жакет с коротким рукавом, доходивший до колена. Затянул тяжелый коричневый ремень на талии, затем накинул на плечи долгополый плащ, который одолжил у одного из членов команды – удобную одежду с большим капюшоном специально для климата Тивии.

Затем он обернулся и снова взглянул в зеркало – но не увидел себя. Он увидел человека, которого давно считал мертвым. Человека, изгнанного из Дануолла пятнадцать лет назад, чтобы не возвращаться к жизни сплошь из насилия и тьмы, оставленной позади.

Когда «Медведь Тамарака» пристал в Карнаке, Дауд, бывший предводитель «Китобоев», мастер-убийца, Кинжал Дануолла – марионетка Чужого – бесшумно соскользнул с корабля и растворился в городе.

23 ДОКИ КАМПО СЕТА,

КАРНАКА

22-й день месяца Урожая, 1852 год

Спи-усни, не бойся ночью,
Мать колыбельную тихо бормочет,
И не надо в предутреннем мраке
Думать тебе о будущем страхе.

– «ТРАДИЦИОННЫЕ ПЕСНИ СЕРКОНОСА»
Отрывок из популярной песни

Две ведьмы наблюдали за «Медведем Тамарака», что стоял в порту, затмевая небо, – выше большинства зданий, сгрудившихся в этой части побережья Карнаки. Парочка сидела на вершине рекламного щита, болтая ногами, а объявление под ними давно превратилось в темный палимпсест неразборчивых образов.

Люсинда склонила голову, глядя на горизонт.

– Он вернулся. Как и предвидела наша госпожа.

Ее спутница, Кэйтлин, нахмурилась. Ее стриженые черные волосы взъерошил теплый вечерний ветерок, и она провела рукой по затылку.

– Мы же не можем надеяться, что все пойдет по плану, да?

Люсинда улыбнулась.

– Почему же нет, сестрица моя? – она пожала плечами. – Все готово. Остались только последние предметы из Королевской кунсткамеры, и капкан будет установлен. Остается только дождаться, когда наш враг в него войдет.

– Но Брианна бессильна, она…

Люсинда толкнула Кэйтлин в плечо, вынудив ведьму схватиться за вершину щита, чтобы не потерять равновесия.

– У Брианны нет магии, но она далеко не бессильна.

– Я не понимаю, – покачала головой Кэйтлин.

Люсинда наклонилась к спутнице, и ее глаза подернулись черным, превратились в два темных озера. Кэйтлин охнула:

– У тебя все еще осталась сила? Но как?

Глаза Люсинды вернулись к норме.

– Нашу госпожу отсекли от Бездны, но ее магия еще сохраняется в мире. Ее черные костяные амулеты еще поют. И остатки силы еще сохранились во мне и некоторых других. Видишь? – она сдвинула блузку, чтобы показать покрытое чернилами плечо. Когда Кэйтлин изучала линии татуировки, они плыли перед глазами. – Эта – из последних ее проб, заключительный эксперимент, – она остается, хотя я и чувствую, как угасает сила. Но ее хватает. Мы будем действовать по плану. Мы нужны Брианне как никогда.

Кэйтлин отвернулась обратно к «Медведю Тамарака». Она чувствовала себя взволнованной, возбужденной – восторженной. Значит, еще ничего не кончено – пока нет. Они осуществят великий план, который Люсинда предложила, как только узнала, что Дауд еще бродит по миру. Изначально они планировали принести Дауда в дар своей госпоже Брианне, чтобы заслужить ее милость – Брианна могущественна, недоступна, и Люсинде хотелось продемонстрировать подношением то, что она достойна ближайшего круга.

И тут что-то пошло не так – что-то с Оракулом. Он лишил Брианну сил, оставил ее беспомощной, как младенца. Теперь она пряталась где-то в городе – может быть, Люсинда знала где, но если и так, она ничего не говорила.

Но… правду ли она говорит? Неужели еще есть надежда? Какие-то остатки силы Брианны еще существуют – и кое-что досталось Люсинде? Способна ли она владеть ей?

Если так…

Кэйтлин повернулась к Люсинде, и та кивнула.

– Голова идет кругом от возможностей, да, сестра?

Люсинда рассмеялась, и Кэйтлин присоединилась к ней, и их голоса разносились над доками.

Затем Люсинда встала и протянула руку Кэйтлин. Та приняла ее, и ведьмы встали на верхушке щита.

– Последние части? – спросила Кэйтлин. Люсинда кивнула.

– Они все еще в Королевской кунсткамере. Идем, вернемся в убежище. Я призвала остальных, чтобы присоединились к нам. Это только вопрос времени.

Рука об руку две ведьмы Карнаки прошли на цыпочках по щиту и соскочили на крышу здания за ним.

По дороге к убежищу душа Кэйтлин пела от предвкушения. Их план претворится в жизнь! План сработает! Дауд попадется в их ловушку, вместе с тайнами его магии.

А когда он будет у них в руках – а его сила станет принадлежать им, – ковен снова восстанет.

24 КОРОЛЕВСКАЯ КУНСТКАМЕРА,

КАРНАКА

23-й день месяца Урожая, 1852 год

«Продолжаются расследования по поводу закрытия Королевской кунсткамеры, которая впервые стала недоступна для публики на прошлой неделе, когда ее перекрыла Парадная Серконская гвардия. Хотя командование Парадной гвардии неоднократно утверждало, что официальное заявление еще последует, позиция властей до сих пор неизвестна.

Тем временем продолжают циркулировать слухи о том, что закрытие главных культурных и натурфилософских заведений Карнаки – Королевской кунсткамеры и Аддермирского института – связаны с действиями преступника в маске, сообщения о котором достигли ушей автора сего репортажа вопреки попыткам Парадной гвардии наложить гриф секретности. На условиях анонимности один из источников в гвардии поведал, что с Брианной Эшворт, куратором Королевской кунсткамеры, случилось нечто необычное. Ее действительно давно не видели, а ее частные комнаты в институте под следствием в качестве места преступления.

Командование Парадной гвардии отклонило нашу просьбу о комментариях».

– ПРИСУТСТВИЕ ПАРАДНОЙ ГВАРДИИ В КОРОЛЕВСКОЙ КУНСТКАМЕРЕ: НЕОБЪЯСНИМОЕ ЗАКРЫТИЕ СТАНОВИТСЯ «ОФИЦИАЛЬНЫМ РАССЛЕДОВАНИЕМ»
Новостной репортаж из «Карнакской газеты»

Всего за один день Дауд связался со своим контактом в Карнаке; он мог бы управиться и быстрей, но ему нельзя было рисковать, приходилось передвигаться только ночью, держась теней и крыш. Ему нужно было владеть ситуацией, чтобы каждый аспект миссии оставался под контролем. Двудольный Нож принесла в Карнаку странная банда, которая сумела проникнуть в замок Норкросса и похитить артефакт у Дауда из-под носа. Но чтобы найти банду, придется больше о ней разузнать.

А чтобы больше разузнать, он отправился к женщине, которая, как он надеялся, предоставит ему всю необходимую информацию.

Сиерра Эсквивел. Или, вернее, офицер Сиерра Эсквивел. Дочь одного из бывших – уже покойных – лейтенантов Дауда среди «Китобоев», Сиерра родилась в Дануолле и спаслась оттуда вместе с матерью во время внутренней войны банд, которая стоила ее отцу жизни. За последовавшие годы Дауд сам присматривал за Сиеррой, наблюдая, как дитя становится женщиной, а женщина – офицером Парадной Серконской гвардии. Дауд знал, что контакт на такой позиции однажды пригодится, а доверительные отношения сложились не только с отцом Сиерры, но и с ней самой.

Пока он ждал встречи – назначенной на следующую ночь в месте, где их не потревожат, – Дауд наверстывал знания, читая местные новости в «Карнакской газете» о недавних таинственных событиях. Хотя мирские дела его не беспокоили, Дауду еще предстояло многое сделать в городе, и он считал полезным быть хотя бы таким же осведомленным, как прочее население. Он вынужден был признать, что новости – если они точны, – звучали странно. Исчезновения выдающихся граждан, встречи с преступником в маске и слухи, что Парадная серконская гвардия понесла тяжелые потери в сражениях с этим злодеем; правда, официально перед прессой потери отрицались.

Дауд спросил себя, может ли это быть связано с бунтом Луки Абеля в Дануолле. Не похоже на совпадение. Дауд вспомнил, как видел императрицу, Эмили Колдуин, после того, как та сбежала из Дануолльской башни.

Не впервые Дауд спросил себя, наблюдает ли за этим и Чужой.

В назначенное время Дауд пробрался через всю Карнаку к месту свидания, сперва посетив свой очередной тайник, укрытый в маленькой пещере на скалистом утесе пика Шиндейри, ко входу в которую добрался бы только самый отчаянный сорвиголова-скалолаз – или обладатель силы переноса. Присев на пол пещеры, Дауд развернул длинный предмет – короткий меч с черно-золотой рукоятью и лезвием с плоским прямым обухом, сужающимся к острию. Его меч со времен «Китобоев», выкованный из тивийского метеоритного металла. Он и не думал, что снова возьмет его в руки, но что-то помешало многие годы назад оставить его, а не выкинуть в море.

Он убрал меч в ножны, повесил на ремень и продолжил путь.

Королевская кунсткамера традиционно была открыта для публики – комплекс, состоящий из смежных зданий, где располагались залы для выступлений, лекций и выставок, помещения поменьше для частных уроков или исследований академиков, а также доступная для всех обширная библиотека – крупнейшая за пределами Дануолла.

По крайней мере так было раньше. Дауд узнал, что за последние несколько месяцев Королевская кунсткамера была закрыта для публики по приказу куратора института, Брианны Эшворт – к раздражению академической аристократии города, поскольку им была обещана выставка из предметов коллекции Роузберроу – личного собрания прославленного натурфилософа Эсмонда Роузберроу.

Брианна Эшворт. Имя знакомое, но за десятилетия он знал столько имен, столько лиц… Большинство уже были под землей, так что если Дауд ее и знал, то ей либо повезло, либо она была не промах. Он сузил глаза, оглядывая залитый лунным светом город и думая, сколько всего теряется из-за памяти и времени. Здание действительно казалось давно заброшенным. В еще худшем состоянии оказалась библиотека – полки покрыты пылью, а некоторые драгоценные фолианты уже распухли в сыром воздухе города, поскольку из-за отсутствия энергии в здании не было циркуляции воздуха. Вентиляторы не работали, а большинство окон оказались закрыты.

Дауд восхитился выбором Сиерры для места встречи. Королевская кунсткамера была огромна и на данный момент открыта только для старших чинов Парадной гвардии. Здесь, в сердце Карнаки, гулкие залы были самым уединенным и тайным местом во всем городе.

Он добрался до мансардного этажа – продолжения библиотеки, окружавшего огромный центральный атриум. Здесь беспорядок был еще заметнее: на пол кучами свалены книги, некоторые шкафы упали. Пока он шел вдоль левой стены мансарды, яркий свет серконской луны, лившийся в высокие окна, освещал широкое пустое пространство, выделял вмятины на деревянном полу, намекая, что раньше здесь стояло что-то большое и тяжелое.

Дауд пришел рано. Он вошел через верхний этаж, ожидая встретить как внутри, так и на улице патрули. Он ошибался. Так что теперь, добравшись до места сбора, он мог только ждать.

Он подошел к перилам и взглянул на нижний этаж. Величественная железная люстра сорвалась с потолка, смяв несколько рабочих столов. Что бы здесь ни произошло, дело было громкое.

– У тебя две минуты, – произнес голос с другого конца помещения, – начинай прямо сейчас.

Дауд обернулся к вошедшей Сиерре. Она была в красном мундире гвардейского капитана. Отличительный белый шлем Парадной гвардии она держала под мышкой, длинные черные волосы заплетены в косички, такая же темная кожа делала девушку почти незаметной в сумраке Королевской кунсткамеры. В одной руке она держала карманные часы, ее большой палец завис над заводной головкой.

– Я знал, что гвардия продажная, – сказал он, – но не думал, что у нее почасовая такса.

– Минута пятьдесят пять секунд.

Дауд потер подбородок, удивившись на миг из-за того, что он выбрит.

– Я ищу группу – банду. Не знаю, кто они, но их можно определить по татуировке.

Сиерра достала из кармана карандаш. Обернулась к ближайшему шкафу и, вырвав пустую титульную страницу книги, нацарапала на ней что-то и показала.

– Такой?

Дауд бросил взгляд на страницу. Сиерра начертила простой символ – пустой треугольник и крест. Тот же самый треугольник он видел на груди вора в замке Норкросса.

– Он самый.

Сиерра кивнула:

– «Безглазые».

– Никогда о них не слышал.

Сиерра поджала губы.

– Они сравнительно тихие. Появились в нескольких частях Империи. Окрепли в Карнаке около года назад. Парадная гвардия получила словечко от пары информаторов среди «Братьев-мясников» и «Стенателей». Похоже, «Безглазые» появились на их территории, но после стычек ушли, засели в каком-то внешнем районе. Больше никого не тревожили. Минута пятнадцать секунд.

Дауд нахмурился.

– И остальные банды просто с ними смирились?

– Смирились – не то слово. Пожалуй, терпят. По крайней мере, пока.

– Интересно, – сказал Дауд и замолчал, задумавшись.

– Минута.

– База?

– Неизвестно.

– Этого мне мало.

– «Стенатели» полагают, что у «Безглазых» есть какое-то укрепленное место у всех на виду, но пока мы не смогли это подтвердить. В последнее время Парадная гвардия немного… занята, – ее глаза вернулись к часам. – Сорок секунд.

– Лидер?

– Не знаю. Тридцать пять секунд.

– Численность?

– Небольшая. Мы насчитали пару десятков человек, но точнее сказать трудно. Может быть больше. Крупнее «Хитроглазых». Слабее «Стенателей». Мы с ними еще не скрещивали клинки, так что официальные рапорты весьма туманные.

– Ясно.

– Десять секунд, – Сиерра вздохнула и нажала на головку часов. – Небольшой совет. Я не спрашиваю, что ты планируешь, но здесь ты сам по себе. У Парадной гвардии хватает дел. Попадешь в беду – выпутывайся сам. Если планируешь напасть на «Безглазых» – делай это сам. Я помочь не могу, и как только я выйду из здания, больше ты меня не увидишь. Все понятно?

Дауд кивнул. Мгновение Сиерра смотрела ему в глаза, потом ушла.

Дауд откинулся на шкаф и прислушался, как затихают шаги ее тяжелых сапог. Итак, их зовут «Безглазые». Он все еще не знал, зачем им Нож, но это неважно. Двудольный Нож здесь, в Карнаке.

Он на один маленький шаг ближе.

Дауд подождал, прячась в тени и отсчитывая в голове время, чтобы позволить Сиерре покинуть здание, потом оттолкнулся от шкафа и приготовился уйти сам.

Тогда он и услышал, как падает книга. Дауд замер и оглянулся через плечо, но шкаф, к которому он прислонялся, не потревожило его движение. Пока он изучал тома, услышал новые звуки – шарканье, словно кто-то идет по бумаге, и еще один стук, когда вторую книгу сняли с полки и бросили на пол.

Звуки продолжались. Дауд перешел в атриум и вгляделся в глубины библиотеки Королевской кунсткамеры. Шум доносился откуда-то снизу и был слишком громким для крыс. Дауд сомневался, что это Парадная гвардия – может быть, они и перекрыли здание, но Дауд не видел следов их присутствия внутри.

Нет, здесь кто-то еще. И Дауд хотел знать кто.

Дауд спустился на нижние этажи Королевской кунсткамеры, бесшумно скользя по полированным половицам, следуя за таинственным нарушителем спокойствия. Вдали от библиотечного атриума было темнее, окна здесь были меньше, лунный свет – слабее.

Комнаты на этом уровне были менее украшенными, более функциональными, чем все здание, и состояли в основном из кабинетов, чуланов и мастерских. Дауд шел крадучись, звуки становились громче с каждым шагом. Если он слышал их в библиотеке, когда они отдавались в гулких помещениях, то и незнакомцы могли подслушать его разговор с Сиеррой. А если это «Безглазые», то они доложат своему предводителю. То, что они побывали в замке Норкросса, могло быть совпадением. То, что они пришли сюда, в Королевскую кунсткамеру, – уже не совпадение. За ним наверняка следили.

Идеально. Отличный шанс захватить языка и выбить всю нужную информацию.

Дауд свернул за угол со сжатыми кулаками, готовый ко встрече с нарушителями. Раздался еще один удар, когда тяжелый том упал на пол.

Комната за углом оказалась большим кабинетом. На полу лежал огромный ковер, на нем – письменный стол перед широким шкафом. По бокам от шкафа заворачивались лестницы, которые вели к огороженному перилами мезонину. Стол был покрыт бумагами, как и пол вокруг, а также немалым количеством книг, скинутых с полок.

Здесь что-то искали две женщины. Их волосы были острижены почти наголо, бледную, почти прозрачную кожу покрывали нити черных вен. Когда одна полуобернулась, чтобы положить на стол очередную книгу, Дауд увидел тайные знаки на ее лице и руках.

Ведьмы!

Дауд подался назад, чувствуя прилив адреналина, размышляя, что делать, – его вариантами было сражаться или бежать, и последнее казалось более разумным. Что бы они здесь ни искали – это не его дело. Более того, ведьмы только усложнили бы задачу. С ними он не хотел связываться. Не сейчас.

Он повернулся, чтобы уйти. Позади оказалась третья ведьма, направлявшаяся в кабинет с тряпичным свертком под мышкой. Дауд застыл – как и ведьма. Оба уставились друг на друга, потом ведьма развернулась на каблуках и исчезла в клубе чернильно-черного дыма.

Дауд развернулся. Теперь о побеге можно не думать.

Первые две ведьмы, предупрежденные сестрой, уже его увидели. Они обходили стол с двух сторон, медленно, осторожно ставя одну ногу перед другой, не спуская глаз с Дауда.

Он почувствовал, как горит на руке метка Чужого. Не зная, к какой магии они имели доступ, теперь он, скорее всего, вынужден будет ею воспользоваться. Две ведьмы против него одного – не такие плохие шансы, он встречал и хуже, хотя прямо сейчас казалось, что случай в Усадьбе Бригморов произошел как будто целую вечность назад, – но даже одна ведьма представляла собой серьезного противника.

Затем ведьмы завизжали в унисон и исчезли из своего конца кабинета, возникнув почти на расстоянии руки от Дауда.

Дауд бросился к ближайшей ведьме, прорезая воздух клинком «китобоя». Она оскалилась, глаза женщины яростно засветились, и из них заструилась густая черная сукровица, побежавшая по лицу. Ведьма исчезла в клубе липкого дыма, и лезвие Дауда прорезало воздух.

Но он был к этому готов. Он знал, что умеют ведьмы, – и знал, как с ними бороться. Позволив инерции занести его вперед, он изогнул руку с оружием, поднырнул под расставленные руки второй ведьмы и, прицелившись низко, резанул ее лезвием по ноге. Ведьма вскрикнула и упала навзничь, а потом скрылась в завихрении черного тумана, а на ее месте появилась ее сестра.

Вторая ведьма, визжа, взмахнула рукой. Острые, как бритва, ногти прошли в дюйме от лица Дауда. Метка Чужого полыхнула, и он перенесся, материализовавшись на одном из шкафов. Ведьмы посмотрели на него снизу, потом исчезли с пола и возникли на секретере напротив. Они одновременно выбросили вперед руки, из которых выросли извивающиеся, корчащиеся черно-зеленые побеги растительности – волшебные кровошипы, предназначенные для того, чтобы оплести и обездвижить убийцу.

Дауд среагировал мгновенно – сам перенесся на секретер и оказался у них за спиной. Его меч погрузился в спину первой ведьмы, пронзив ее точно между лопаток. Закричав в агонии, она зашарила сзади рукой, но Дауд провернул лезвие и выдернул широким движением. А потом успел отскочить, одновременно пнув ведьму. Та упала на пол замертво. По ее коже побежали горящие линии, обугливая одежду – остатки какой-то оккультной татуировки, смысл которой Дауд не до конца понимал, хотя видел, как похожий трюк применяют другие волшебники.

Ее сестра уставилась на Дауда – он уже раскачивался на черной железной люстре, свисающей с потолка. Он увидел, как ведьма напряглась, готовясь то ли к невозможному прыжку, то ли оплести люстру новым кровошипом.

Тогда и прогремел выстрел. Ведьма дернулась вбок, из ее плеча брызнул фонтан черно-красной крови. Она взвыла и дематериализовалась, а темный след ее силы быстро испарился, когда в комнату вошли два новых гостя.

Это была не Парадная гвардия, а мужчина и женщина, одетые в одинаковые костюмы цвета хаки и завязанные сложными узлами шейные платки, заколотые булавками с драгоценными камнями. У нее были светлые волосы, уложенные в прическу «помпадур», а волосы и усы мужчины были черными. Кудри вихрем взвились вокруг его головы, когда он бросился в укрытие за низкую стеклянную витрину с экспонатами.

Дауд на люстре укрыться не мог; но он сомневался, что новоприбывшие успели его заметить, пока их внимание приковала оставшаяся ведьма, выделывавшая зигзаги по комнате; ее крики отражались от стен. Дауд поднял глаза – в дальнем конце кабинета, над главными дверями, было большое витражное окно с достаточно широким карнизом, чтобы уместить человека. Призвав силу, Дауд перенесся на него, потом прижался к узкой стенке и прокрался вперед, глядя из-за края карниза на новоприбывших.

Он понятия не имел, кто это. И не горел желанием узнавать это. Более насущным вопросом были оставшиеся ведьмы – ту, что со свертком, он больше не видел, но вторая, хотя и раненая, казалась не менее опасной, когда ее охватил гнев. С высоты Дауд наблюдал, как ведьма мечется по комнате. Потом она исчезла вовсе, а странная пара замерла, тщательно осматривая кабинет.

Дауд выдохнул и только теперь заметил, как долго задерживал дыхание. Ведьмы здесь, в Карнаке? Они связаны с Далилой Копперспун или кем-то еще? Ковены и культы волшебников существовали с самого появления Чужого, тысячи лет, их число то росло, то падало, но никогда они не исчезали полностью. Они были очередной болезнью, которые распространял черноглазый ублюдок.

Но они были лишь симптомом хвори, а не самой заразой. И они были не его проблемой.

Как и двое новоприбывших, хотя ему и было любопытно, кто это. Явно не ведьмы. Как и не Парадная гвардия. Члены «Безглазых»? Это казалось вероятнее; их одежда была высшего качества, а некоторые знакомые Дауду банды гордились своей внешностью, порой подражая аристократической моде.

Но… нет, эти были другими. Они казались почти настоящими аристократами, за исключением одной детали: они были вооружены и теперь скрытно перемещались, разойдясь по разным сторонам, чтобы накрыть обе стороны кабинета, подавали друг другу сигналы руками и обыскивали помещение.

Значит, агенты. Чьи – Дауд мог только догадываться. Из шпионской братии Корво Аттано? Он был и королевским шпионом, и королевским защитником. Выжил ли он в мясорубке переворота, как Эмили? Возможно, это его агенты, расследующие таинственные случаи в Карнаке и выслеживающие их виновников, включая ведьм.

Включая «Безглазых»? Что, если агенты обладали свежей информацией о банде, в отличие от Парадной гвардии.

И тут Дауд увидел, как раненая ведьма появляется за спиной мужчины и женщины, которые, очевидно, не почувствовали ее присутствия.

Нет! Дауд должен был их допросить, узнать, что им известно о «Безглазых» и их укрытии.

А это значило, что придется спасти им жизнь.

Дауд встал, отсчитывая удары сердца, пока ведьма не оказалась прямо под ним, и шагнул с карниза. Он переместился без единой мысли в голове, проявившись прямо над ведьмой. Она вскрикнула, когда он вогнал ей меч в шею и развернул лезвие, ловко обезглавив противницу. Густая вязкая черная кровь хлынула из раны, покрывая его тяжелые кожаные перчатки. И снова по ее спине и плечам пробежали линии огня, пока сгорали странные отметины. Дауд скривился, когда в нос ему ударила вонь гнилой, разлагающейся растительности. Он шагнул назад, закрывшись трупом, увидев, как два агента обернулись и подняли оружие.

Прогремело несколько выстрелов, и тело ведьмы сотряслось от попавших пуль. Когда они истратили боезапас, Дауд уронил дымящееся тело и двинулся навстречу агентам, материализовавшись достаточно близко, чтобы успеть схватить их за руки с оружием и дернуть на пол. Мужчина вскрикнул от удивления и потянулся свободной рукой за другим пистолетом в кобуре на правом бедре – только чтобы эту руку вдруг схватила и потянула какая-то неведомая сила. Дауд нырнул в другую сторону, потащив женщину за собой, а ее компаньон взлетел в воздух, подхваченный колючими лозами кровошипа. Подняв взгляд, Дауд увидел фигуру на лестнице слева за столом – третья ведьма, из вытянутых рук которой струился кровошип.

Женщина оттолкнула Дауда и встала, выхватив два новых пистолета из карманов куртки. Она шагала вперед и, не останавливаясь, стреляла в кровошип, державший ее напарника, а на лице ее была написана ледяная решимость. Щупальце взорвалось, разлетаясь влажными, вонючими кусками растительности, но не успели пули разорвать смрадную плоть, как она заросла, а изорванные волокна снова сплелись.

Ведьма – третья, со свертком? нет, какая-то другая – исчезла с лестницы и появилась на расстоянии удара от женщины, не подозревавшей об опасности. Дауд вскочил на ноги и перенесся сквозь пространство, появившись за спиной ведьмы. Почувствовав его присутствие, она быстро развернулась, уже разрезая воздух когтями.

Но он оказался быстрее. Поднырнул под руку и, предугадав ее следующее движение, обернулся и отодвинулся всего на пару ярдов назад, как ведьма. Та растворилась в воздухе и возникла прямо перед Даудом, материализовавшись на выставленном клинке.

Ведьма застонала, уставившись на меч, на который насадилась сама. Дауд вогнал его еще глубже, оторвав ноги ведьмы от пола и протащив ее, пока она не ударилась спиной об один из шкафов вдоль стен кабинета.

Он уставился ей в глаза, все еще крепко сжимая рукоятку меча, пока они не потускнели. Затем он отступил, оставив безжизненное тело пришпиленным к дереву. Ноги ведьмы болтались в нескольких дюймах от пола. Он запнулся, истощенный, метка Чужого пылала на руке, мускулы и разум лишились энергии.

О, что бы он не отдал за духовный бальзам Пьеро…

Тут Дауд услышал щелчок предохранителя и обернулся. Оба серебряных пистолета женщины нацелились ему в лицо.

Дауд развел руками. У него не осталось сил на побег – больше нет. Он сосредоточился на дыхании, начав просчитывать свои шансы и планировать следующий ход. Он пока не мог черпать силы из метки Чужого, но все еще мог драться.

Женщина мрачно осклабилась. А потом щелкнула предохранителями на оружии и опустила пистолеты. Они с Даудом мгновение смотрели молча друг на друга, затем женщина заговорила.

– Дауд, – сказала она, – мы тебя искали.

Он нахмурился.

– Зачем?

Женщина обернулась, направляясь к мужчине, который лежал на полу и выпутывался из дохлой липкой мешанины кровошипа.

– Потому что мы знаем: ты искал Двудольный Нож. И мы можем в этом помочь.

У Дауда перехватило дыхание.

– Но сначала, – сказала женщина, присев рядом со своим спутником и оглянувшись через плечо, – не будешь ли ты любезен помочь нам?

25 ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

23-й день месяца Урожая, 1852 год

«И реку вам, братья, здесь нам стоять праведной силой против растущей тьмы. Здесь нам сплотиться против духов неизвестного, что утащат нас в криках в ночь, чтобы мы больше не увидели своих домов, своих семей! Вместе мы послужим посохом для того, кто отобьется от стада и попадет на туманные серые пустоши Чужого. Мы будем гореть ярким пламенем наших добродетельных поступков, дабы другие не потеряли дорогу. А тех, кто сам решит уйти за стены наших домов, в дальние края, мы сразим решительно, прежде чем они начнут нашептывать в уши соседям, наполняя их сердца смутой и сомнением».

– «ЛИТАНИЯ НА БЕЛОМ УТЕСЕ»
Выдержка из текста-первоисточника Аббатства Обывателей

Дауд последовал за странной парочкой, которая повела его через Карнаку на запад переулками и дворами, о которых он даже не знал. Сомнительно, что парочка была родом из этого города или даже страны, но Дауд понимал: необязательно родиться где-то, чтобы разузнать все местные секреты. В конце концов, он сам знал Дануолл лучше многих его обитателей.

Их пунктом назначения было длинное низкое здание в квартале Авента, постройка на краю горных склонов, поднимавшихся над городом. Чем служило напоминающее ящик здание, Дауд мог только догадываться: хотя район был жилым, здесь имелись и коммерческие предприятия, и дом, куда его привели, вполне мог принадлежать малой корабельной компании, которая потратила всю прибыль на контору с лучшим видом на гавань, прежде чем обанкротиться. Округа выглядела заброшенной, как и большая часть квартала.

Заброшенной, но не окончательно. Пара незнакомцев остановилась у главного входа – плечи мужчины тяжело вздымались, пока он пытался восстановить дыхание, обхватив грудь руками, – его ранил кровошип, и только сейчас он позволил себе показать боль. Женщина тем временем извлекла большую связку ключей и приступила к долгому процессу отпирания четырех стальных засовов на главных дверях, каждый со своим механизмом. Вскоре она закончила, открыла дверь и помогла войти напарнику. Дауд последовал за ними.

Внутри было темно, ряд окон, выходящих на порт, был плотно закрыт. Женщина помогла мужчине дойти до ближайшего стула, потом перешла к стене и повернула большой рычаг, чтобы включить свет.

Дауд огляделся, но смотреть было не на что. Он угадал насчет конторы – главная дверь выходила прямо на середину чего-то вроде кабинета с двумя рядами столов, вытянувшихся вдоль центрального прохода, который вел к закрытым комнатам в хвосте здания. На каждом столе была печатная машинка и лотки, все еще загруженные желтеющими и гниющими документами. Стол, за который опустился агент, был больше остальных и кроме печатной машинки мог похвастаться еще и аудиографом.

Женщина вернулась по проходу и присела возле компаньона. Он снова поморщился от боли, но кивнул ей и поднял взгляд на Дауда.

Дауд ничего не говорил. Пока.

Удовлетворившись молчаливым согласием спутника, женщина поднялась и слегка поклонилась.

– Миссис Марго Девлин, к вашим услугам. Временно недееспособный джентльмен – мой супруг, мистер Майлс Девлин.

– Очень рад, мой дорогой друг, – сказал мистер Девлин сквозь кашель. Он ощупал карманы пиджака. Помедлил, поморщился и поймал взгляд жены. – Несмотря ни на что, подозреваю, что буду жить.

Губы миссис Девлин изогнулись в улыбке.

– Что нам весьма на руку.

– И в самом деле, – сказал мистер Девлин. – Кажется, существует некая аксиома, которая гласит, что от проблемы избавиться куда труднее, чем это может показаться, – говоря это, он продолжал споро обыскивать карманы. Остановился, нахмурившись, затем покачал головой. – Ну, незачем говорить, если бы я помнил данную аксиому дословно, я бы упомянул ее в этом разговоре, и мы бы искренне посмеялись, ибо вместе мы превозмогли свои малые шансы и дожили до следующего дня, и так далее и тому подобное, – мужчина неопределенно повел рукой, потом снова поморщился от боли. Спустя миг его глаза загорелись. – Ага! – он извлек из внутреннего кармана мешочек, а оттуда зубами достал туго свернутую черную сигариллу. Миссис Девлин ее подожгла, и Майлс глубоко затянулся, а потом передал сигариллу жене, которая последовала его примеру.

Дауд наблюдал за парой.

– Пора отвечать на мои вопросы, – сказал он. – Что вам известно о «Безглазых» и Двудольном Ноже?

Мистер Девлин пожал плечами.

– О, и после стольких усилий – решительно не располагает к себе.

Миссис Девлин положила руку на плечо мужа.

– Не обращайте внимания на мистера Девлина. Он всегда такой, когда у него что-то болит, – она обернулась и подошла к Дауду. – Нам есть что обсудить. Но, пожалуй, это может подождать, пока я займусь ранами мужа. Достаточно будет сказать, что мы ценим ваше участие и время. Уверена, мы придем к взаимно выгодному соглашению, если вы нас выслушаете.

Дауд набрал воздуха, чтобы ответить, но прикусил язык, принуждая себя к терпению. Нужно быть осторожней и не позволить одержимости миссией затмить его здравый рассудок.

Миссис Девлин показала на задние комнаты.

– Прошу, сюда, – сказала она, показывая путь к кабинетам в противоположном конце помещения. Дауд последовал за ней, они прошли через ряд дверей, потом следующий и наконец оказались в длинном коридоре. Здесь было темнее, лампочки – слабее, их тусклый оранжевый свет не доставал до углов помещения. Сюда выходило еще множество дверей, каждая с квадратным окошком; большинство были открыты и вели в новые кабинеты, часть которых была взаимосвязана, образуя типичный для подобных зданий кроличий лабиринт.

Она остановилась перед одной из закрытых дверей в конце коридора. Здесь не было окон, и в душном сыром воздухе Девлин видел, как по обшивке стены сбегают ручейки конденсата.

Миссис Девлин открыла дверь и показала внутрь.

– Будьте добры подождать здесь. Я поспешу к мужу. Это не займет много времени, а затем мы поговорим.

Дауд вошел в комнату – очередной кабинет, но куда больше других, обставленный с бросающейся в глаза роскошью. На ковер была брошена огромная меховая полсть, стены увешаны картинами со множеством мужчин в одной и той же позе – каждый стоял у высокого глобуса, реальная версия которого находилась на другой стороне комнаты по соседству с большим резным столом. Похоже, кабинет директора компании, где выдающиеся предшественники смотрели на текущего преемника, пока тот горбился над гроссбухами.

Дверь за ним закрылась и раздался щелчок. Дауд не стал проверять ручку. Конечно, его заперли. Жест был скорее символичным, чем практичным, – странная миссис Девлин видела, на что он способен. Комната, где он находился, была обычным кабинетом, а не тюремной камерой. Чтобы его сдержать, одной запертой деревянной двери мало. Девлины просто подчеркивали, что все, что произойдет дальше, произойдет на их условиях.

Справедливо, подумал Дауд. Он бы поступил так же.

Комнату освещал один шипящий световой шар на противоположной стене – единственный уцелевший из целого ряда между портретами. Свет раздражающе мигал. Нахмурившись, Дауд подошел и постучал по нему, затем шагнул к столу. На нем была лампа, и когда он пригляделся к абажуру, то увидел, что она более-менее целая. Он пошарил в поисках выключателя, но не обнаружил его; лампа оказалась красивой старинной вещицей, с витражным абажуром, которая была бы уместна в салоне одного из старых особняков города. Не найдя, как зажечь лампу, Дауд стянул перчатку, чтобы нащупать выключатель. Найдя, нажал. Настольная лампа вспыхнула ярко-белым светом, потом с хлопком погасла, забрав с собой и настенный светильник – но когда свет ламп пропал, комнату озарила синяя вспышка. Дауд, временно ослепленный, зажмурил глаза и выругался про себя. Прогнило все здание – включая электрику.

А потом он понял, что не один. Он чувствовал его, чувствовал чье-то присутствие, словно внезапное давление на барабанные перепонки.

Она вышла из теней в конус света, падающий из оконца в двери. Она была высокой, одетой в короткую кожаную куртку с широким круглым воротником и жесткими накладками на плечах. Штаны ее были темно-коричневого цвета в тон коже, подоткнутые в высокие сапоги. Волосы короче, чем он помнил, но ее ухмылку Дауд узнал сразу.

Он уставился на нее, не зная, верить ли собственным чувствам. На месте ее правого глаза был осколок чего-то темного, его центр светился красным. Правая рука тоже казалась странной – искусственная по меньшей мере ниже локтя, сложная конструкция из металла, дерева и чего-то, напоминающего камень.

Несмотря на изменившуюся внешность, несмотря на годы, проведенные порознь, Дауд узнал ее мгновенно. Он выдохнул с неожиданным – удивительным – облегчением, словно с его плеч упала гора. Пораженно покачал головой.

– Билли Лерк собственной персоной.

Билли подошла к бывшему учителю, и на ее суровом лице появилась улыбка. Когда она приблизилась, взгляд Дауда снова привлекла искусственная рука, и он увидел, что это не механический протез, а что-то совершенно иное – набор минеральных осколков, которые скользили друг вокруг друга волшебным образом, с текучим движением, на которое машина не способна.

Потом он посмотрел ей в лицо и увидел, что у нее нет повязки – красным светящимся угольком был ее глаз в орбите, обрамленный темным металлом.

Дауд удивленно покачал головой.

– Что с тобой случилось?

Улыбка Билли потухла.

– Боюсь, пока не могу тебе это сказать, – ответила она, – но могу сказать кое-что другое.

– Что? – нахмурился Дауд.

– Что ты, Дауд, в большой опасности. У твоей миссии будут последствия, которые ты даже не можешь вообразить. И потому я вернулась, чтобы все исправить, пока не стало слишком поздно.

26 ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

23-й день месяца Урожая, 1852 год

«Что ж, это была чистая удача, но я сумел обеспечить себе путь в Морли на борту достойного судна. Звался он “Падший дом”. Не ошибка ли это? Какое отношение дом имеет к морю? Я не рискнул задавать подобные вопросы капитану, этой Фостер. Похоже, ей ничего не стоит отправить капризного пассажира за борт без долгих размышлений».

– «ДО ВСТРЕЧИ, КАРНАКА: ПРОЩАНИЕ МУЗЫКАНТА»
Выдержка из личного дневника, автор неизвестен

Мистер Девлин сидел у края стола, его голый торс блестел от пота. Он морщился, пока жена стягивала бинт на его ребрах, и прикладывался к бутылке старого бренди «Королевская улица», хранившейся в укрытии вместе со стандартной полевой аптечкой.

– Что скажете? – спросила миссис Девлин, отступив и любуясь своей работой. Мистер Девлин опустил глаза.

– Произведение искусства, дорогая моя. Меня всегда изумляло, как твой навостренный на моду глаз превосходно разбирается в искусстве врачевания, – он нахмурился. – Хотя я бы предпочел что-то менее… цветастое.

Миссис Девлин бросила хирургические ножницы на поднос за спиной, протерев окровавленные руки тряпкой. Ее муж оторвался от стола и потянулся за рубашкой. К счастью, его раны ограничивались ушибами на ребрах и порезом на животе, из которого вытекло крови куда больше, чем можно было ожидать.

Ловко застегивая пуговицы, он взглянул на жену.

– Думаете, он вам поверил?

Миссис Девлин пожала плечами.

– А это имеет значение?

– Это, дражайшая моя миссис Девлин, весьма зависит от точки зрения, – произнес Майлс, опускаясь обратно на стул.

Миссис Девлин начала собирать медицинские инструменты и бинты.

– Он одержим поиском артефакта, и пока мы машем возможностью легкого обретения этого артефакта у него перед носом, как морковкой перед кровавым буйволом, он отвлечется от всего прочего.

– Однако, любимая моя, когда у него раскроются глаза, это может обернуться тревожными последствиями, заподозри он, что мы ему лжем.

– Но даже если до этого дойдет, мой бесценный муж, мы уже покинем этот отвратительный промозглый город.

Мистер Девлин подмигнул жене.

– Вы полны лукавства, мой милый друг.

– Ну, разумеется, мистер Девлин. Когда я была иной? Виман уже заплатил нам половину оговоренной суммы. Довольно круглой.

– Значит, мы пошлем войска, а сами ускользнем, прежде чем станет горячо?

– Именно так. Либо они преуспеют и Дауд будет повержен – а наш контракт исполнен, – либо Дауд убьет всех. И у меня, мой нежный супруг, отчетливое подозрение, что более всего вероятен второй исход. Отсюда значимая перемена в нашей задаче – а именно животрепещущая потребность выжить.

Мистер Девлин поменял позу на более удобную.

– Отсюда и необходимость в небольшой армии под нашим началом. Бедняга Виман будет так разочарован.

Миссис Девлин хохотнула.

– Уверена, императрица Эмили найдет способ утешить Вимана.

– Что ж, если вы так уверены…

– Знаете ли, в чем заключается ваша главная слабость, мой заветный человек?

– Меня терзает смутное предчувствие, моя ненаглядная, что вы обязательно просветите меня на сей счет.

– Как хорошо вы меня знаете, мистер Девлин.

– Имею такую честь, миссис Девлин.

– Вы, – сказала она, ткнув в него пальцем, – изволите переживать без меры.

Мистер Девлин рассмеялся, затем оттолкнулся от стула, заодно подхватив со стола бутылку бренди. Он щедро отхлебнул, потом предложил выпить жене. Она взглянула на бутылку и скривила гримасу, едва ли не отпрянув в ужасе.

– Безо льда, в такой сырости? Вы животное, мистер Девлин.

Ее муж пожал плечами и сделал еще глоток.

– Вы сами знаете, что говорят в таких случаях, дорогая моя.

– Нет, и что же говорят, дорогой мой?

– В Карнаке жить… – он поболтал жидкость в бутылке, любуясь ее движением.

Миссис Девлин подавила дрожь.

– Чем скорее мы уберемся подальше от этого жуткого города, тем лучше. Мне потребуется неделю отмокать в ванне из меда и молока, мой дорогой.

– Остается лишь надеяться, что у вас останется вакансия для покорного слуги, трущего спинку.

Она улыбнулась и достала из мешочка на столе свежую сигариллу. Закурив, произнесла:

– Итак, вы готовы?

Мистер Девлин поднял полупустую бутылку «Королевской улицы».

– Полагаю, я во всеоружии.

– Ну, хорошо же, – сказала миссис Девлин. – Пора запалить синий фитилек и ретироваться на безопасное расстояние.

С этими словами пара покинула кабинет. Главные двери выходили на маленький перекресток, где встречались широкий бульвар и узкая улица. Миссис Девлин помогла хромающему мужу миновать дверь, затем кивнула.

Слонявшиеся на улице мужчины отклеились от подъездов и поднялись с парапетов – двадцать элитных наемников, до недавнего времени служивших в Королевской полиции Морли, одетые в штатское, под руководством непосредственно Девлинов.

Мужчины ворвались в здание, пока мистер и миссис Девлин спешно покидали район.

27 ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

23-й день месяца Урожая, 1852 год

«Великие победы можно завоевать малым числом».

– «ЛУЧШИЙ СПОСОБ УМЕРЕТЬ»
Уцелевший фрагмент из трактата убийц, автор неизвестен

– Я не понимаю, – сказал Дауд. – Последствия? О чем ты говоришь? И откуда ты это знаешь?

Билли подняла руку.

– Никаких вопросов. По крайней мере пока. Сперва нужно вытащить тебя из беды. Потом поговорим.

– Беды?

– Эта парочка, – сказала Билли. – Девлины. Они выслеживали тебя по Островам не для того, чтобы помочь. Они выслеживали тебя, чтобы убить.

Дауд прошипел сквозь зубы.

– Хотел бы я на это посмотреть, – сказал он.

– Волноваться стоит не из-за них.

Билли подошла к двери. Прислонила к ней ухо, прислушиваясь.

Дауд присоединился, наблюдая за каждым ее движением, вслушиваясь в ее дыхание и биение сердца, пока она напрягала слух, чтобы понять, что происходит в коридоре.

Сколько лет прошло? Пятнадцать? Она была из молодых «китобоев», его самым выдающимся учеником, и он лично занимался ее тренировкой, наблюдая, как она стремительно растет в иерархии банды наемных убийц. В Билли Дауд увидел преемницу, увидел дремлющий в ней потенциал в первую же ночь, когда позволил проследить за ним до логова «Китобоев» и предложил выбор – умереть или присоединиться. И даже годы спустя, когда она предала его ради Далилы, он пощадил ее, отправив в изгнание.

Так же поступил с ним Корво Аттано.

Пятнадцать лет. Дауд за это время изменился. Он стал совершенно другим человеком, причем намеренно. Но даже без выбранной им самим миссии сбежать от прошлого годы смягчили его.

Возможно, с Билли все было так же. Она стала старше, конечно. И физически изменилась больше него… Дауд все еще не понимал, что значат ее светящийся красный глаз и волшебная рука.

И как она вообще появилась в пустой комнате…

– Они здесь, – сказала она.

Дауд оторвался от своих мыслей, когда Билли отвернулась от двери, жестом попросив его отойти.

– Кто здесь?

Билли шагнула к нему.

– Слушай – и слушай внимательно. Как только мы выберемся, я все объясню, но прямо сейчас следуй за мной во всем, – она бросила взгляд на дверь. – Я такое уже видела. Если все будет как в прошлый раз, эти двое уже сбежали, чтобы спасти свои шкуры.

Дауд нахмурился.

– Как в прошлый раз? Что это значит…

– Нет, Дауд, слушай меня. Прямо сейчас существуют люди, которые считают тебя главной угрозой стабильности Империи и что ты должен быть устранен любой ценой. За этой дверью целая армия. Они пришли убить тебя, чтобы защитить Эмили… императрицу.

Дауд провел пальцами по волосам, оглядывая Билли. Она держалась уверенней, чем раньше, переменившейся, но все-таки прежней Билли. Он знал, что она говорит правду. Вопросы подождут – включая вопрос о том, откуда она знает, что происходит. Тем временем…

Билли показала на другую сторону комнаты.

– Оставайся здесь – сказала она. – Я сама разберусь. Я приду, когда будет безопасно.

– Может, ты и была моей лучшей ученицей, – сказал Дауд, – но мне не нужно, чтобы ты сражалась за меня.

– Нет, в этот раз нужно. Поверь мне. Я видела это так часто, что уже сбилась со счета.

Дауд был озадачен, но… вопреки всему, вопреки их прошлому – он ей верил. Он не представлял, откуда она взялась, – но Билли явно знала, что делать.

Она подождала, пока Дауд отойдет, затем кивнула – больше себе, чем ему, и открыв дверь, выскользнула в болезненный желтый свет коридора.

Там было пусто и тихо, из звуков – лишь мягкий скрип сапог Билли по гниющим половицам и слабое жужжание тусклых ламп. Они мерцали, отчего тени в проходе танцевали, пока она кралась к двери в конце. Воздух был жаркий и тяжелый, пах плесенью и землей.

Она добралась только до середины коридора, когда все началось. Быстрее, чем она помнила, но ведь каждый раз, когда она возвращалась, чтобы спасти его – спасти мир, – все менялось.

Они вышли из дверей по обеим сторонам коридора. Всего шестеро; меньше половины наемников, которых знала Билли, но в проходе было слишком узко, так что драка предстояла сложная. Это лишь первая волна.

Они были вооружены дубинками, ножами и пистолетами, но в рукопашной в узком проходе главным оружием были их кулаки в тяжелых защитных перчатках с кастетами на пальцах.

Это никогда не менялось, за что Билли была благодарна, потому что, хотя мужчины и были сильными, ей они в подметки не годились.

Когда они начали приближаться со всех сторон, чтобы сокрушить ее, Билли подняла перед собой странный артефакт, заменявший ей правую руку. В этой нечеловеческой руке тут же материализовалось оружие, вмиг срослось с осколками минералов и металлическими шарнирами – это был нож с тяжелой четырехгранной рукоятью и с двумя параллельными лезвиями, прямыми и острыми, на которых плясали отблески огня из иного места, иного времени. Это был Двудольный Нож, но из грядущего, из времени, которое еще не настало.

Билли подняла оружие и атаковала: лучшая защита – это нападение. И она была готова нападать, готова лучше, чем любой из ее противников мог себе представить. Потому что она уже вела этот бой раньше. На самом деле она уже потеряла счет и не знала, сколько раз уже видела эту битву, сколько раз вступала в нее. Каждый раз все проходило чуть по-другому, но элитная команда агентов всегда действовала в соответствии с планом и подготовкой.

Это давало Билли преимущество. Она знала об этом и не собиралась упускать такую возможность.

Несмотря на свой опыт именно в этой битве, она не могла позволить концентрации ослабеть. Раз за разом она возвращалась и раз за разом проигрывала. Каждый раз она училась, запоминала новые подробности, но каждый раз битва шла немного по-другому… И у Билли ушло слишком много времени на то, чтобы это осознать и принять.

Что-то создавало помехи, работало против нее, мешало ей преуспеть в собственной миссии – остановить Дауда. Остановить, потому что его неуемное стремление убить Чужого могло разрушить все.

Как именно и какие вещи изменялись, она не знала – возможно, она сама становилась причиной этого, ее повторяющиеся визиты в эту единственную точку на шкале времени тревожили ткань мира, заставляли ее сжиматься и пульсировать. Так что сначала он изучала каждого противника – движения, тактику, решения, инстинкты, – а потом каждый раз она возвращалась, и что-то шло не так. И это изменение, каким бы незначительным оно ни было, вело к провалу.

Все, что она могла делать, – это драться, надеясь, что в этот раз – в этот раз! – она добьется успеха. Что она сможет вывести Дауда, увести прочь из Карнаки, прочь от его миссии, и тогда, вернувшись в свое собственное время, увидит, что все в порядке.

Мужчины кружились вокруг нее, движения их боевого танца были отточены и синхронизированы. Билли раскачивалась и пригибалась, парировала удары и сама их наносила. В таком ограниченном пространстве битва скорее напоминала драку, тела сталкивались между собой и бились о стены, Билли и нападавшие то и дело врезались друг в друга.

Один из агентов замахнулся, Билли поднырнула ему под руку, крутанувшись на носках, и резанула Ножом. С момента смерти Чужого оружие больше не могло пользоваться силой Бездны, однако оно все еще оставалось шедевром кузнечного искусства и было достаточно грозным, когда его сжимала умелая рука Билли. Параллельные лезвия пронзили лодыжки двух нападающих, Нож прошил мышцы и кости, будто масло. Противники закричали и свалились: не мертвые, но выведенные из строя. Билли на мгновение затормозила – в толпе нападавших образовался просвет, – потом развернулась и снова начала уклоняться от ударов армированных перчаток, которые свистели у ее лица.

Вспомнив, что сделает мужчина слева, Билли парировала удар, почти не опережая события. Он замахнулся кулаком, потом второй рукой, прижимая лезвие ножа к предплечью. Билли парировала, Двудольный Нож соскользнул с клинка в снопе искр, отчего она потеряла равновесие, когда инерция бросила ее тело вперед.

Увидев свой шанс, ее ударил в живот другой мужчина. Воздух вышел из легких одним взрывным выдохом, и Билли пошатнулась, пальцы ее искусственной руки схватились за воздух. Она смотрела, как Двудольный Нож заскользил по коридору, остановившись у дверей большого кабинета.

Нет! Все повторяется. Какими бы ни были отличия, сколько бы ни занимала драка, одно оставалось неизменным. И сколько бы раз она ни возвращалась, она была бессильна это предотвратить.

Билли кинулась вперед, бросаясь за Ножом, но ее тут же схватили сзади – одна рука обхватила за живот, другие взялись за плечи. Она вырывалась, но все было бесполезно. К четверым оставшимся мужчинам присоединились другие, весь элитный отряд сбежался в коридор, пока из смежных кабинетов выходило подкрепление.

Драка закончена, бойцы, тяжело дыша, стояли и смотрели на Билли.

А потом почти все как один обернулись к другому концу коридора. В конце концов, не Билли была их целью.

А Дауд.

Один из них – наверное, лидер – шагнул вперед, в сторону закрытой двери кабинета.

Дверь распахнулась. Вышел Дауд, разминая шею и похрустывая костяшками.

Группа замерла. Билли чувствовала их неуверенность – но не страх. Это были тренированные солдаты, лучшее, что мог предложить Морли. Они не боялись, но осторожничали.

Напали первые из них. Билли смотрела, как Дауд наклонился и подхватил Двудольный Нож.

Она прокричала его имя. Прокричала предупреждение не подбирать нож, как кричала уже много раз.

Но было поздно. Всегда слишком поздно.

Дауд застыл с пальцами на рукоятке, со стиснутыми зубами. Билли видела, как сузились его глаза, как выступил каплями пот на лбу.

И как только люди оказались поблизости, Дауд закричал в ярости и бросился на них, Двудольный Нож полыхнул перед ним и исполосовал троих прежде, чем они успели подойти.

Билли сползла на пол, когда ее отпустили, – державшие ее торопились помочь остальным, пока Дауд пробивал путь среди агентов. Билли могла только наблюдать, как Дауд двигался со сверхъестественной скоростью, расплываясь в глазах и будто растягиваясь, когда убийца переносился от цели к цели, а Нож резал, кромсал, рубил. Скоро деревянные панели стен были покрыты кровью, а Дауд приближался к Билли, пока перед ним падали люди и части их тел.

В нем что-то изменилось. Билли, стоя на коленях в конце коридора, видела синий свет всякий раз, когда закрывала человеческий глаз, – яркие вспышки, будто открывавшие перед ней серию застывших изображений, на которых бушующее чудовище – ее бывший учитель – изничтожал посланцев из Морли.

Все закончилось так же, как и всегда. Она ничего не могла поделать. Наверное, прошлое изменить нельзя. И наверное, пора ей это понять.

Пока Билли с трудом поднималась на ноги, на пол упало последнее безжизненное тело. Дауд снова переместился, преодолевая пространство между ним и Билли за секунду. Он стоял перед ней, тяжело дыша, склонив голову, с упавшими на лоб мокрыми волосами. В правой руке он держал Двудольный Нож, и Билли видела, как на коже левой горит метка Чужого – горит сквозь кожу перчатки.

Она протянула руку.

И тут он упал, и Двудольный Нож зазвенел по половицам, когда тело ударилось о пол.

28 РЕЗИДЕНЦИЯ (БЫВШАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ) КИРИНА ДЖИНДОША,

ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

24-й день месяца Урожая, 1852 год

«Был поздний вечер, и, осмелюсь сказать, гостями уже было выпито немало рома и выкурено сигар, когда наш хозяин, мистер Джиндош, отвел нас в личный кабинет. Немногим выпадала такая удача – видеть то самое место, где, как поспешил верно отметить мистер Хамфрис, “творится волшебство!”. Мистер Гэллант – чьи чувства и темпераментный норов, вероятно, были притуплены чуть более обычного, благодаря славной коллекции крепких напитков со всех Островов, принадлежащей мистеру Джиндошу – хотя бы развлек присутствующих. Он бросил пренебрежительную реплику в адрес нашего хозяина, а затем сам оказался брошен на пол, когда мистер Джиндош повернул рычаг, и мистер Гэллант обнаружил, что та часть комнаты, где он зубоскалил, внезапно изменила форму – сами стены и пол неожиданно приняли новую конфигурацию в считаные мгновения.

Мистер Джиндош, возможно, и престранный индивид, но нет никаких сомнений, что его необычный дом – плод трепетной любви и труда».

– «ПОВЕСТВОВАНИЕ О ВЕЧЕРЕ С КИРИНОМ ДЖИНДОШЕМ»
Выдержка из личного дневника аристократа

Дауд проснулся на широком диване, на мягкой красной коже, расшитой цветочными бутонами. Диван стоял в большой, но темной комнате, единственный источник свет находился на длинном низком столе рядом. Он огляделся, пытаясь вспомнить, куда попал, что случилось, но на ум ничего не шло.

Затем он неожиданно вспомнил. Двудольный Нож. Он был у Билли – она как-то нашла его. И он орудовал им сам, сражался им и…

Потом он вспомнил кое-что еще. Тошнота, нашедшая волнами, затуманившая разум, из-за которой поплыл мир вокруг. Он вспомнил ощущение Ножа в кулаке, пронзительный холод, истекающий от металла, проникавший под кожу, от которого ныла каждая кость в руке.

Артефакт. Предмет его поисков – его одержимости. Он был у Билли. Почему-то он был у нее.

Дауд закрыл глаза – и тошнота вернулась. Он сделал вдох, ощутил, как ускорилось сердцебиение, почувствовал и услышал хрип в груди. Сделал еще один вдох, медленно, и обнаружил, что воздуха меньше, чем он ожидал, несмотря на дополнительные усилия. Он растер грудь ладонями, не понимая, что происходит. Руки казались тяжелыми.

Что-то изменилось. С ним что-то случилось. Он чувствовал себя… усталым.

Он чувствовал себя больным.

Сосредоточившись на дыхании, он наконец обратил внимание на окружение. Где он, во имя всех Островов? Комната такая… странная. Явно разгромленная, мебель перевернута, столы, стулья и другие диваны валяются как попало, даже пол сорван и…

Он привстал на локтях, потом замер, удивившись, сколько на это потребовалось усилий. Уставился на комнату. Нет, ее не разгромили, а… если честно, он не понимал, что с ней. Часть пола у стены и правда была сорвана, но при этом стояла под углом, словно длинный широкий люк на подпорке… это что, гидравлические поршни?

Дауд взглянул на пол рядом с диваном. Там лежал ковер со сложным узором, а рядом, в открытой секции пола, в слабом свете виднелся металл, и заклепки, и зубчатые колеса вдоль края приподнятой панели.

– Тебе нужно отдохнуть.

Дауд вздрогнул. Билли обошла изголовье дивана и появилась в его поле зрения, держа руки на бедрах. Ее красный глаз не мигал, когда она смотрела на него. Покачала головой.

– Скоро тебе станет лучше, но мне жаль, что я опять не смогла это остановить.

– Что остановить? – спросил Дауд. – Где мы? – он оглядел ее с ног до головы, но она была не вооружена. Ни ножен на поясе, ни других признаков имеющегося у нее оружия. – Двудольный Нож – где он? Как ты добыла его у «Безглазых»?

Билли пожевала щеку изнутри, молча глядя на Дауда. Потом начала мерить шагами комнату. Пока Дауд наблюдал за ней, он замечал новые детали – помещение было большое, какая-то столовая, но… странно сконструированная. Мебель была привинчена к полу, а некоторые части этого самого пола торчали под углом. Стены обшиты деревянными панелями, но вдоль одной стены, напротив дивана, панели местами отсутствовали, обнажая металлические элементы. Навесной потолок тоже был неровный и низкий – его большой прямоугольный кусок частично опустился. Между ним и настоящим потолком был виден зазор; Дауд рассмотрел за ним еще одну комнату, с другой мебелью и дорогим декором.

– Мы дома у Кирина Джиндоша, – сказала Билли, оглядываясь, пропуская мимо ушей вопрос о Ноже. – Ну, в его бывшем доме. Владелец был изобретателем, преданным герцогу Серконоса и перевороту против императрицы, но кое-кто, – тут ее губы изогнулись – отчасти хитро, отчасти печально, – …один мой друг кое-что сделал для него. Джиндош тут больше не живет. Не волнуйся, мы в безопасности.

Дауд согласно буркнул и попытался встать с дивана, но стоило перенести вес на левую руку, как он почувствовал глубокий холод – не ожог метки Чужого, а что-то еще глубже, не столько боль, сколько странную, расползающуюся ломоту, от которой ему тут же стало дурно. Комната поплыла перед глазами, он упал назад и покачал головой.

– Что со мной случилось?

Билли подошла к нему и присела рядом.

– Прости, Дауд. Это я виновата. Ты болен. Более того, ты… – она осеклась и покачала головой. – Всегда виновата я, – произнесла она шепотом.

Дауд привстал, подождал, пока комната замрет, и заговорил:

– Слушай, я не понимаю, что происходит, – сказал он, – и не понимаю, о чем ты говоришь, но Двудольный Нож мне нужен. Ты должна отдать его мне.

Билли встала.

– Прости. Я не могу.

– Билли, ты должна. Это важно. Я так долго его искал.

– Знаю, – сказала Билли, – и знаю, что ты планируешь с ним делать. Но я не могу его тебе отдать. Еще не время. Он не принадлежит этому месту, как и я.

– О чем ты говоришь?

Билли вздохнула.

– Я говорю о том, что мне здесь не место. Я вернулась, чтобы все исправить, но ничего не получается. Я пыталась снова и снова, но всегда все кончается вот этим. Что бы я ни делала.

– Откуда вернулась?

– Из будущего – по крайней мере, твоего будущего. Из мира, каким он будет примерно через три года, плюс-минус немного. Там, откуда я пришла, все довольно плохо, и потому я пыталась вернуться и все исправить. Только, похоже, у меня не получается.

Билли замолчала, ее глаз – человеческий глаз – не отрывался от Дауда. Он смотрел на нее, потом перевел взгляд на светящийся красный уголек в ее правой глазнице. Наконец он заговорил.

– Это как-то связано с Чужим? Это он с тобой сделал? Он отметил тебя, позволил как-то путешествовать в прошлое?

– Ты знаешь, что я не могу тебе ответить, – нахмурилась Билли.

– Какая разница? Если ничего не помогает, почему бы не рассказать мне все? Я преуспею? Я убью Чужого?

Билли ничего не сказала. Дауд вздохнул и сел повыше на диване, обхватив рукой живот. Было больно дышать, однако теперь он хотя бы мог набрать полные легкие воздуха. Он все еще чувствовал усталость, больше, чем считал для себя возможным, но голова хотя бы очищалась от мути. Билли наблюдала за ним, успокоенная, что сохранила свои секреты, – наверное, благодарная, что он больше не задавал вопросов.

Конечно, они роились у него в голове, но он ей поверил. Она – Билли Лерк. У нее нет резона врать ему. Там, где замешан Чужой, возможно все. Она действительно казалась старше, да еще этот глаз, и рука…

Он закрыл глаза и вспомнил драку в заброшенной конторе. Он помнил, как открыл дверь, увидел Двудольный Нож на полу, прямо у ботинка. Помнил, как наклонился, взял его.

И вспомнил холод и боль.

Он открыл глаза.

– Это из-за Ножа, да?

Билли склонила голову.

– Ты сказала, что я болен, – сказал Дауд. – Но все еще хуже, правда? Я чувствую. – Билли нахмурилась, и Дауд усмехнулся. – Я умираю, верно? Из-за Ножа. Он что-то сделал со мной, когда я его поднял.

Билли помолчала, потом кивнула.

– Все это время, – начал Дауд, – я искал Двудольный Нож, а если бы и нашел, не смог бы его взять, – Билли наблюдала за ним тихо. – Знаю, – сказал он. – Ты ничего не можешь мне ответить. Ты из моего будущего, – он помолчал, сузив глаза. – Ты пришла помочь мне, но вместо этого убила меня, да? Потому что если бы ты вернулась без Ножа, я бы никогда к нему не притронулся, – Дауд снова рассмеялся, теперь громче.

– Прости, – сказала Билли. – Это я виновата, и я не могу это исправить. Когда я вернулась в первый раз, этот момент кристаллизовался, стал частью истории. Теперь, что бы я ни делала, сколько бы ни старалась, я не могу ее изменить. Не могу.

Они встретились взглядами, потом Билли отвернулась. Наконец Дауд заговорил.

– Похоже, придется кого-то найти себе в помощь для этой миссии. Того, кому смогу доверить свою жизнь – или то, что от нее осталось.

Билли поднялась.

– Я бы хотела показать тебе будущее, – сказала она. – Хотела бы показать, что будет. Но я уже пробовала и, – она вздохнула, – ничто не изменит того, что происходит, – того, что произойдет. Ничто. Прости за то, что будет дальше, но не волнуйся – мы снова встретимся, очень скоро. Поверь мне.

Дауд кивнул.

– Я тебе верю. А ты можешь верить мне. Я ничего не скажу.

Холодная ломота продолжала расползаться по руке. Он поднял ладонь и пошевелил пальцами. Кости казались сухими веточками. Что-то в нем сломалось. Поморщившись, он снова привстал и аккуратно стянул тяжелую перчатку второй рукой. Потом перевернул кисть руки, перекатывая костяшки и изучая кожу.

Метка Чужого была на месте – знакомый тусклый символ. Но увидел он не только ее. Кожу покрыли черные линии, словно его вены наполнились чернилами. Он снова перевернул ладонь, пальцы второй руки провели по отметинам, проследили их от запястья. Потом он закатал рукав, насколько мог. Отметины шли по всей руке. Казалось, что на коже вытатуирован скелет листа.

Билли сняла с ремня небольшой мешочек, извлекла оттуда флакон со светло-синей жидкостью и передала Дауду.

– Вот.

Дауд взял его и изучил.

– Бальзам Пьеро?

– Аддермирская микстура. С тем же эффектом, даже сильнее. Прими и отдохни. Здесь тебя пока никто не потревожит. Твоя сила со временем вернется.

– Но не полностью.

Билли посмотрела в пол.

– Куда ты теперь? – спросил Дауд. – Обратно в свое время?

Она подняла взгляд и кивнула.

– У меня еще много работы, – сказала она, потом повернулась и прошла в центр комнаты.

Появился синий свет – сначала маленькое пятно, потом оно быстро разрослось, и в комнате образовалась крутящаяся воронка эллиптической формы. Дауд мог только молча смотреть, как Билли бросила на него взгляд через плечо, потом отвернулась и вошла в воронку.

А потом воронка исчезла, комната потемнела, и Дауд остался один.

Один… и болен. Чувство было странное – метка Чужого даровала ему сверхъестественное здоровье, избавляя от недугов. Новое для него чувство беспомощности сбивало с толку. Пугало.

Чувствуя, как нарастает паника, он зажмурился и сосредоточился, чтобы взять себя в руки.

Потом открыл глаза, свернул крышечку с флакона Аддермирской микстуры и осушил его одним глотком. Жидкость была прохладной и сладкой на вкус, и он почувствовал, как становится ясно в голове, а странное холодящее ощущение в руке уходит.

Дауд лег на диван и позволил слабости охватить его. Прежде чем закрыть глаза, он ощупал куртку и достал осколок черного зеркала. Подержал перед лицом, глядя на собственное отражение в свете лампы. Он казался себе постаревшим и уставшим. Потом Дауд наклонил зеркало, и ему показалось, что там виден оранжево-красный свет и слышится рев огня, отдающегося эхом в веках.

А потом Дауд уснул.

29 ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА,

КАРНАКА

24-й день месяца Урожая, 1852 год

«Проведя два года в обществе еретиков, безумных и тех редких злодеев с черным сердцем, практикующих истинную магию, могу сказать со всей откровенностью, что видал такое, чего не выдержали бы многие иные. Хотя испытания и невзгоды лежат на сердце тяжким грузом, я обязан вести хронику уникальной возможности лицезреть всевозможные извращения, которыми Чужой награждает тех, кто ищет его нечестивого совета».

– «ВЕЛИКИЕ ИСПЫТАНИЯ»
Выдержка из находок смотрителей,
автор – Верховный смотритель Тинан Уоллес

– Все готово?

Слуга ведьмы обернулся к своей хозяйке, Люсинде, и низко склонился, возя рваными полами черного плаща по земле. Не разгибаясь, он поднял взгляд к ее лицу. Помялся – наверное, боясь, что огорчит ее. Заломил руки и живо закивал.

– Все подготовлено, моя госпожа, – сказал он. Едва ли не прижимаясь к земле в самоуничижении, он обернулся и показал на особняк, прилепившийся к горе на другой стороне пропасти.

– Дауд спит в старом доме. Осталось лишь разбудить его – и ловушка захлопнется.

Люсинда наклонила голову, глядя на особняк. Солнце поднималось, небо над головой стало фиолетовым и оранжевым.

Новый день. Новое начало.

– Надеюсь, оно того стоит, – сказала Кэйтлин. Она прислонилась к низкой белой стенке, сложив руки, и смотрела вниз, не желая встречаться с Люсиндой взглядом.

Люсинда подошла к ней, потом подняла ее подбородок пальцем. Кэйтлин пыталась отвести глаза от сестры, но потом все же взглянула ей в лицо.

– Я жалею об этих смертях не меньше твоего, – сказала Люсинда.

Губы Кэйтлин были плотно сжаты. Люсинда знала, что за боль та чувствует, – они потеряли двух своих сестер в Королевской кунсткамере. Значительная потеря, учитывая, как уменьшился ковен после поимки Брианны Эшворт. Кэйтлин сбежала – Люсинда знала, что ее сестру гложет чувство вины, но это было мудрое решение. Потому что так и нужно было поступить. Кэйтлин нашла и принесла несколько линз Оракула – машины, что касалась самой Бездны. Машины, созданной Брианной, которая работала вместе с самим Кирином Джиндошем.

И две слабые ведьмы даже облегчили им задачу. С каждым часом Люсинда ощущала, как сила ускользает от нее. Если делиться остатками с другими, то силы уходят быстрее, но теперь она чувствовала, что может удерживать их немного дольше. Чернильные линии по ее телу – очередная работа Брианны – горели и пульсировали.

Ей это пригодится. Для ловушки потребуется каждая толика силы, что она сможет призвать.

Но этого она не сказала Кэйтлин. Та потеряла не только двух подруг, но и возлюбленную. Убитую тем, кто сейчас спит так близко.

Она показала на особняк.

– Но мы отомстим, поверь мне. Когда Дауд проснется, мы схватим его. Это только вопрос времени.

Кэйтлин уставилась на Люсинду, а потом улыбнулась. Она бросила взгляд на согбенного фамильяра Люсинды, жалкого коротышку, не более чем кулька лохмотьев на земле.

– А что с последней частью?

Люсинда проследила за взглядом сестры. Потом подошла к слуге. Опустила руку к пресмыкающемуся человеку – он поднял взгляд и отскочил в испуге… а потом медленно протянул собственную иссушенную руку, а на лице его была смесь удивления и восторга.

Люсинда обняла его, подойдя ближе – так близко, что их тела крепко прижались друг к другу.

– Чаллис, ты сослужил добрую службу.

– Да, госпожа.

– Ты сделал все, что я просила.

– Да, госпожа.

– Не задавая вопросов.

– Да, госпожа.

– Тогда внемли мне, Чаллис. У меня для тебя последнее задание.

– Что угодно, госпожа! Что угодно.

Люстинда опустила на него взгляд. Кэйтлин присоединилась к ней.

– Я надеялась, что ты так скажешь, – произнесла Люсинда. Она подняла руки, и ее ногти выросли в длинные изогнутые когти – как и у Кэйтлин.

Смертный вопль Чаллиса разнесся над пропастью и отразился от стен особняка Кирина Джиндоша, прежде чем угаснуть над городом ранним утром.

30 БЕЗДНА

Нематериальное время

«Вы спрашиваете, на что похожа видом и ощущением Бездна, если ее можно измерить как реальное место. Вот мой ответ: не забивайте голову подобными вопросами. Она не менее реальна, чем все, что я испытывала, но если бы вы понимали ее, то знали бы, что в этих словах столько же смысла, как если бы я сказала, что была мертва.

Бездна невыразима. Она бесконечна и находится нигде, вечна и изменчива. Есть многое в бесконечной черной Бездне, друг Джиндош, чего не снилось вашей натурфилософии.

Позабудьте о том, что вне вашей досягаемости, и довольствуйтесь тем, что вам даровано больше соображения, чем обычному человеку».

– ПИСЬМО ОТ ДАЛИЛЫ КИРИНУ ДЖИНДОШУ
Сохранившийся фрагмент, дата неизвестна

Камень, и пепел, и холодная тьма.

Дауд озирается. Он чует ржавчину и порчу. Он чувствует металл и острый кислый привкус электричества.

Он стоит на скале, серой, темной и древней. Седые облака кружатся над ним в бесконечной пустоте, что окружает его, окружает все. Это нигде, не какое-то конкретное место.

Это Бездна.

– Скажи мне, Дауд, ты правда думал, что все будет так? Правда думал, что твоя история кончится этим?

Дауд оборачивается и смотрит на него – молодого человека с короткими темными волосами и маленькими черными глазами. Молодой человек стоит, сложив руки, спиной к растущему свету, словно в раннем утреннем рассвете. Только в Бездне нет солнца, нет утра, а свет холодный, яркий и синий.

Чужой смотрит на Дауда с непроницаемым выражением, потом начинает двигаться и кружит вокруг Дауда, как художник кружит вокруг мольберта.

Дауд стоит, наблюдает. Молчит.

– Думаешь, ты один, Дауд? Думаешь, ты единственный, кому больно? Бегство от прошлого, которое ты не можешь забыть, огонь злых деяний в твоем разуме – огонь, который, как бы ты ни старался, тебе не затушить до конца. Угли навсегда останутся в тебе, будут гореть в вечной ночи твоего существа.

Дауд сжимает кулаки. Он сдвигается с места, идет по кругу вслед за Чужим, не сбавляя шагу.

– Я наблюдал за миром четыре тысячи лет, – произносит Чужой. – Можешь ли ты хотя бы представить такой срок? Если бы мог, ты бы сошел с ума.

Дауд поднимает подбородок и говорит:

– Так вот почему ты все это делаешь?

Чужой останавливается и смотрит на Дауда, крепко прижав руки к телу, пока в его черных глазах отражается оранжевый свет из давних времен. Он склоняет голову.

– Возможно, я тебя недооценил.

Дауд делает шаг к чудовищу, к источнику таких неурядиц, таких садистских поступков. Но тут камни Бездны сдвигаются, архитектура пустоты меняется – и Чужой стоит очень далеко на глыбе, парящей в черно-синем пространстве.

– Ты зовешь себя Чужим, – говорит Дауд, – но это же неправда, так ведь? Ты не наблюдаешь со стороны. Ты не чужой. Ты во все вмешиваешься.

Дауд поднимает руку, показывая тыльную сторону ладони. На его коже полыхает синим и белым метка.

Дауду кажется, что Чужой вздрагивает, но он не уверен.

– Сколько нас было? Скольких ты клеймил своей меткой? Сколько стали твоими орудиями – твоей собственностью? Сколько делали за тебя твою работу, влияли на мир ради твоей потехи? Сколько жили и умерли за тебя?

– Ты все еще не понимаешь.

Дауд делает еще шаг. Руку он не опускает.

– Ради чего? Скажи хотя бы это. Чего ты хочешь – чего ты на самом деле хочешь?

Чужой снова склоняет голову, и вдруг он здесь – прямо перед Даудом, на расстоянии вытянутой руки.

– Знаешь, ты всегда был одним из моих любимчиков, – говорит он и снова начинает шагать по кругу. – Ты прав. Их было много – столько имен, столько жизней. Но жизней таких коротких, трепещущих, как умирающее пламя; вы уходите еще до того, как осознаете, какой малый срок вам отведен.

Он оборачивается и подходит к Дауду, который чувствует, как взгляд черных глаз Чужого буравит его.

– Но ты, Дауд, ты был другим. Я думал, что даже тем самым. Но, возможно, я ошибался. Это сомнительно, но возможно. Полагаю, за четыре тысячелетия возможно все.

Дауд стискивает зубы. Вдыхает через нос – нереальный воздух в нереальном месте. Чувствует, как метка светится на коже.

Глаза Чужого вспыхивают, его выражение снова меняется.

На этот раз Дауд уверен.

Чужой боится.

Боится его.

– Ты не ошибался, – говорит Дауд, и теперь Чужой хмурится, и начинает дергаться, словно хочет отступить на шаг, прежде чем передумывает и остается на месте.

– Я тот самый, – говорит Дауд. – Тот самый, кто тебя убьет. В этом я уверен.

Чужой отворачивается от Дауда.

– Дауд, Клинок Дануолла, один из величайших убийц своего века. Правда, я умру, но не от твоей руки.

Дауд разминает шею.

– Мы еще посмотрим.

Он бросается вперед, раскинув руки, из глубины его груди вырывается рык.

Чужой съеживается, запинается.

Дауд падает.

Он видит свет.

Синий свет, сияющий, яркий, как встающее солнце, яркий, как…

Дауд упал на пол с тяжелым стуком и проснулся. Открыл глаза, мигая из-за света лампы рядом, потом перекатился на бок, ткнувшись в красный кожаный диван.

Сон. Всего лишь сон, не больше.

Он снова перекатился, нащупывая опору, чтобы подняться. В окнах странного дома темно – снова спустилась ночь.

Сколько же я проспал?

Дауд потер шею правой рукой. Рука затекла, но не болела – черные линии остались на месте, но стали слабее. И чувствовал он себя лучше – все еще усталым, но уже не настолько.

Повернувшись, он заметил, как что-то блеснуло на диване – осколок черного зеркала. С его ракурса на полу осколок должен был отражать странный сегментированный потолок, но Дауд видел только серые облака, бегущие по черному простору пустоты.

Он поднял взгляд, но потолок был на месте, нетронутый. Снова взглянул в зеркало, но образ – образ Бездны – пропал. Зеркало снова стало просто зеркалом.

Дауд подтянулся на диван и утонул в мягкой коже.

Закрыл глаза.

Уснул.

Когда Дауд снова проснулся, все еще было темно. Это та же ночь? Он не мог понять.

Дауд опустил ноги на пол, затем оттолкнулся от дивана. Постоял миг, прислушиваясь к себе, оценивая текущее состояние. Все затекло, но боли или дискомфорта не чувствовалось. Только гложущая усталость – ничего больше, но достаточно, чтобы напомнить, что теперь он отмечен по-новому.

Отмечен смертью. Сколько ему осталось, он не знал. Только надеялся, что ему хватит времени для исполнения миссии.

Он снова поднял руку и уставился на метку Чужого. Размял пальцы и притянул силы Бездны – чуть-чуть. Метка тут же согрелась, но… чувствовалась она иначе. Он все еще был отмечен, и клеймо Чужого позволяло черпать силу Бездны, но теперь это было труднее, требовало больше сил. Дауд сосредоточился, закрыл глаза, и ему показалось, что сила стала неистовой, неконтролируемой, словно его связь с Бездной ослабевала.

Дауд открыл глаза. Снова посмотрел на руку, потом покачал головой, поднял брошенную перчатку и снова натянул.

Пора уходить.

Комната, куда его перенесла Билли, оказалась не единственной, где на стенах были эти странные наклонные панели; он исследовал здание в поисках выхода, словно двигаясь по внутренностям машины, а не дома. Некоторые двери вели в другие комнаты и коридоры. А некоторые – в тупик, где не было ничего, кроме стальных стенок, а в комнатах бугрились неровные полы и висели застрявшие под странными углами панели, обнажавшие новые механизмы.

Весь интерьер дома спроектировали так, чтобы он двигался, менял форму. Зачем – Дауд не знал, и это его не заботило, хотя он никогда не видел ничего подобного необычайному часовому механизму жилища Кирина Джиндоша.

Он шел дальше по пути к главному входу – или по крайней мере в его сторону, ориентируясь по тому, что видел в окнах, двигался кружными маршрутами из-за остановившихся машин, загораживавших путь. Шагая, он замечал рычаги, разбросанные по всему зданию, но не хотел их трогать, даже если в доме еще была энергия, чтобы сдвигать архитектуру. Не зная, что именно нужно делать, он рисковал запереть себя – если его вовсе не раздавит в процессе.

Тогда он и услышал это – громкое тиканье. Дауд знал этот звук – в последний раз он слышал его на борту китобойного корабля, что привез его сюда. Звук движущейся шестеренки. И казалось, что доносился он из-за спины…

Он обернулся и отскочил в дверь, как только пол под ним провалился больше чем на фут, потом поднялся и повернулся – все основание комнаты вращалось на гигантском валу. Дауд наблюдал, как раскрываются стены и опускается потолок, как провалы в структуре обнажают колеса и моторы, пока перестраивается комната.

Раздался лязг. Дауд увидел, как один из рычагов на противоположной стороне комнаты поворачивается – как будто сам по себе.

Новый лязг – на этот раз перед ним. Дауд повернулся, глядя в коридор. В конце коридора открытая дверь вела в другую большую комнату, а посреди этой комнаты торчал еще один рычаг, видимый через открытую дверь. Он снова сдвинулся, словно по собственному желанию, и комната начала менять конфигурацию.

Коридор, где стоял Клинок Дануолла, начал исчезать, стены по бокам приподнялись на дюйм, затем начали сдвигаться. Всего через пару секунд Дауда раздавит.

Дверь впереди все еще была открыта, но в проеме поднималась стальная панель, пока комната взлетала на этаж выше. Бросив взгляд через плечо, Дауд увидел, что комнаты, из которой он только что вышел, больше нет, а коридор уже ведет в тупик.

Когда стены коридора задели плечи Дауда, он обернулся и кинулся бежать к быстро закрывающемуся зазору над растущей стальной панелью. Он перенесся вперед на ходу, чтобы успеть проскользнуть в брешь, пока его не разрезало пополам.

Он успел – проскользнул по полу следующей комнаты, сбивая перед собой ковер.

Лязг прекратился, и дом затих.

Дауд оглянулся. Он был в библиотеке – комнате почти без мебели, но заставленной стеллажами с полками, забитыми томами в книжных переплетах. Метка Чужого на руке горела, но он смог взять от нее достаточно силы, пусть это и было тяжелее. Набрав воздуха, он встал.

Пол под ним повернулся, и Дауд вскрикнул от удивления, обнаружив, что падает. Внизу была стальная камера, стены которой закрывали шестеренчатые механизмы – а вместо пола огромный мотор с крутящимися колесами.

Дауд перенесся вниз под углом, чтобы приземлиться рядом с мотором, в стороне от перемалывающих жерновов. Он упал на пол со стуком, сила столкновения удивила его. Он поднялся, встряхивая головой.

Комната снова задвигалась. Дауд развернулся, увидел большую контрольную панель – рычаги на ней двигались по собственному почину – и направился к ней как раз тогда, когда стена, на которой она висела, взлетела вверх из-за продолжающейся перестройки.

Здесь, где-то в сердце дома-машины, Дауд видел множество этажей и комнат, пока все вокруг переползало, весь дом менял вид. Если он хотел выбраться, действовать надо было быстро.

Подняв взгляд, он прикинул расстояние между двумя комнатами, у которых разошлись стены. Он перенесся вперед, оказавшись в очередном помещении с деревянной обшивкой. Но снова, как и в стальном ящике внизу, он врезался в стену, а сила удара сбила его с ног.

Комната менялась, расходилась по швам. Дауд обернулся, выбрал место и снова перенесся.

И оказался в тупике.

Он обернулся. Стена за ним уходила, открывая очередную прореху слева.

Он сосредоточился. Перенесся – но стена ползла ему навстречу, словно его сила и притягивала ее.

Стена врезалась в него, сбила с ног. Он отлетел к панели позади.

Обернулся. Очередной зазор, очередной шанс.

Он перенесся.

И врезался носом в дерево – сила снова никуда его не сдвинула, а притащила стену к нему.

Это невозможно. Его силы работают не так, он это знал. Может быть, из-за болезни его связь с Бездной стала непредсказуемой и вышла из-под контроля?

Он вспомнил свой сон. Наблюдает ли за ним Чужой? Играет с ним? Обращает метку на его руке против него самого?

Стены смыкались. Дауд развернулся на каблуках, когда погас свет. Вокруг не было ничего, только дерево и сталь.

Он закричал от ярости, его голос отражался от стен сужающейся коробки. Он свернулся калачиком, а стены давили и давили.

Он был в ловушке.

31 РЕЗИДЕНЦИЯ (БЫВШАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ) КИРИНА ДЖИНДОША,

ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

24-й день месяца Урожая, 1852 год

«Самый элегантный подход к искусству сражения – вообще не сражаться. Если вы можете обезвредить врага без единого удара, то вы познаете чистую победу».

– «ЛУЧШИЙ СПОСОБ УМЕРЕТЬ»
Уцелевший фрагмент из трактата убийц,
автор неизвестен

Дауд стоял на вершине высокого пролета пологой лестницы, что вела к грандиозному входу в особняк Кирина Джиндоша на холме. Дверь за спиной была открыта.

Он вытянулся в струнку с опущенными по бокам руками и задергался, словно коснулся активного края электрической батареи. Подбородок Дауда был задран, глаза открыты и таращились в молочно-синюю дымку, соединявшую его с мертвецом, стоявшим напротив.

Тело Чаллиса будто отражало Дауда – его спина распрямилась, как не распрямлялась никогда в жизни, костлявые окоченевшие руки торчали из-под драного плаща. Его тело, как и тело Дауда, тряслось, дрожало от таинственной энергии, перетекавшей между ними. Его лицо отсутствовало от подбородка до лба – на его месте был овал синеватого стекла, линза Оракула, вмятая в череп: низ ее лежал на сломанной челюсти слуги ведьмы, а верх скрывался под лоскутом скальпа на голове мертвеца.

От линзы Оракула тянулись дымные щупальца энергии, изливаясь в незакрывающиеся глаза Дауда.

Кэйтлин подошла к убийце так близко, как только осмеливалась. Ей почти хотелось протянуть руку и ткнуть его пальцем – просто чтобы посмотреть, упадет ли он. Наверняка упадет – но ей не хотелось прерывать заклинание. Суметь так заворожить жертву, держать, словно в сжатом кулаке… это редкое заклинание для ведьмы.

Люсинда вышла из-за Чаллиса, присоединяясь к сестре.

– Сработало! – воскликнула Кэйтлин. – Ловушка сработала! – она помолчала, игриво постукивая пальцем по нижней губе. – Интересно, что он сейчас представляет?

Люсинда вгляделась в лицо Дауда, ее и без того белая кожа стала почти прозрачной в синем свечении силы. Утренний воздух согревал, но она промокла насквозь от пота, сбегавшего с ее волос, текшего по лицу, капавшего с пальцев.

– Дом, – сказала Люсинда. – Из которого он вечно бежит, пытается освободиться, пока вокруг сдвигаются стены. Бесконечный кошмар.

Кэйтлин захлопала и затанцевала.

– Сработало! Он попался! Попался!

Люсинда кивнула, улыбка расплылась на ее усталом лице… Усталость вызывали усилия по поддержанию необычного волшебства – смеси истинной магии и натурфилософии, последних остатков силы, унаследованной от ее госпожи, Брианны Эшворт, и направленной через линзу Оракула и мертвый разум слуги Чаллиса.

– Он попался, – сказала Люсинда. – Дауд наконец-то наш.

Назад: ИНТЕРЛЮДИЯ

Дальше: Эпилог

sionabop

В этом что-то есть. Спасибо за совет, как я могу Вас отблагодарить? --- Отличный ответ, браво :) красноухие черепашки уход, соленое тесто как сделать или протеиновые коктейли нектарин из косточки в домашних условиях

diasiPa

Я извиняюсь, но, по-моему, Вы допускаете ошибку. Пишите мне в PM, обсудим. --- По моему мнению Вы не правы. Я уверен. Давайте обсудим это. Пишите мне в PM. аккаунты вк купить, аккаунт варфейс купить а также купить аккаунт стим с кс го bf4 купить аккаунт

bookmostlep

Спасибо за помощь в этом вопросе, я тоже считаю, что чем проще, тем лучше… --- Бесподобный топик, мне нравится )))) устранение засоров канализации ижевск, устранение засора в канализации барнаул а также прочистка канализационных труб цена устранение засора в канализации тверь

Часть третья Возвращение домой

22

«МЕДВЕДЬ ТАМАРАКА»,

НА ПУТИ ИЗ ПОТТЕРСТЕДА В КАРНАКУ

23

ДОКИ КАМПО СЕТА,

КАРНАКА

24

КОРОЛЕВСКАЯ КУНСТКАМЕРА,

КАРНАКА

25

ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

26

ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

27

ЯВКА ЛИГИ ЗАЩИТНИКОВ,

КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

28

РЕЗИДЕНЦИЯ (БЫВШАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ) КИРИНА ДЖИНДОША,

ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

29

ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА,

КАРНАКА

30

БЕЗДНА

31

РЕЗИДЕНЦИЯ (БЫВШАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ) КИРИНА ДЖИНДОША,

ВЕРХНИЙ КВАРТАЛ АВЕНТА, КАРНАКА

Часть третья
Возвращение домой