Глава 28. Родион

– Вы не местный, да? – спросил таксист.

– Что, очень заметно? – безучастно отозвался Родион Шепелев, мысли которого блуждали далеко.

– Заметно. Быть таксистом в Лесногорске – не очень прибыльно. Местные предпочитают пользоваться автобусами или ходить пешком. Поэтому такси у нас муниципальное. Город мне зарплату платит, даже если я никого за день не подвезу. Работа – сутки через двое. Неплохо, правда?

– Шоб я так жил, – прокомментировал Шепелев. Надо же было хоть как-то отреагировать.

Водитель довольно кивнул, но заканчивать разговор не пожелал. Похоже, ему просто надоело молчать.

– А зачем к нам, если не секрет? Туристом? Замок посмотреть?

– Какой замок?

– Да ладно?! Только не говорите, что не знаете! Наша главная местная достопримечательность… Хм, единственная, если честно. Олигарх Подгурский полгорода скупил и отстроил целый квартал в средневековом стиле. Но главное, конечно, замок. Обалдеть просто! Вы обязательно должны его увидеть! Хотите, свожу потом?

– Не знаю. Если время будет. Я тут по делам.

– С делами у нас тут негусто. Мраморный карьер да мебельная фабрика. Или вы по личным?

– По личным. Жена к матери поехала погостить. А я за ней сейчас.

– На автобусе, что ли? – удивился таксист. – Они сюда пока не шибко ходят. Правда, обещают увеличить число рейсов из Иркутска – чтоб туристов возить. Но пока не сделали.

– На автобусе, да.

Родиону вовсе не хотелось объяснять, где осталась его машина. Интересно, местные вообще в курсе, что у них тут творится? Про аномалии, Измененных, собак…

– Скажите, а у вас в городе все нормально?

– В смысле?

– Да ночами он вымирает будто. И собаки агрессивные стаями бегают.

– Ах, это… – Таксист помрачнел. – С недавних пор началось. Неделю буквально. Поэтому по ночам особо народ по улицам и не ходит. Да и то сказать – чего тут ходить? Ночной жизни у нас нет, не мегаполис, чай. А собаки, правда, не стаями, а больше поодиночке, но все равно опасно, здоровые потому что и какие-то психованные. Поди отбейся, когда на тебя такая тридцатикилограммовая зверюга набросится! Мы уже бригаду собираем – отстреливать бродячих. На фиг надо такое на улицах. Городок-то у нас тихий, безопасный… был. Хотим, чтоб снова так стало. Нам надо туристов привлекать, а тут… А кто вам про собак рассказал?

– Да жена и рассказала. С городского от матери позвонила. А что у вас тут с мобильниками, кстати? Отрубились наглухо.

– Не знаю. С ретранслятором, наверное, что-нибудь…

Настроение водителя портилось с каждой минутой разговора. Похоже, вопросы пассажира заставляли его думать о неприятных вещах. А кто это любит? Однако странно: здесь такое происходит, а жители города толком и не в курсе. Даже таксисты, которые вообще-то всегда самые осведомленные люди. Как это возможно? Вот Артем, наверное, смог бы сказать – он в этих делах человек опытный. Как он там, интересно? Родион надеялся, что товарищ оклемался. Неприятно было думать, что он оставил в беспомощном состоянии того, кто спас ему жизнь, но с Артемом ведь осталась та Измененная, а Родиону жену спасать надо. Не мог он медлить, так как тревога за нее уже зашкаливала.

Между тем поездка подошла к концу – городок маленький, все неподалеку. Шепелев расплатился с водителем и поблагодарил.

– Так это ж… я завсегда. Вы насчет замка подумайте все-таки. И звоните – сегодня я до вечера работаю, могу заодно и экскурсию провести.

– Я подумаю.

Какой там замок – ноги бы унести! Знать бы еще как?

Дом был четырехэтажный. Без лифта. И жила Анна Васильевна как раз под самой крышей. Не очень удачное жилье для женщины в возрасте. Это пока она (несмотря на свои семьдесят три) бодрячком держится, а дальше? Эти мысли крутились в голове Родиона, пока он поднимался по лестнице. Так было проще – он меньше нервничал из-за предстоящей встречи. Хотя, если Вера дома, что такого с ней может произойти? И все же, когда Шепелев поднимал руку к дверному звонку, пальцы его дрожали.

Внутри квартиры словно колокол ударил. Родион даже вздрогнул – никак не мог привыкнуть к оригинальному звуку тещиного звонка. Пока звук колокола медленно гас, Шепелев прислушивался. Квартира будто вымерла. Никакой реакции. Страх, который удалось было слегка унять доводами разума, стремительно взял реванш и заполнил Родиона целиком. Хотя повод вроде был не так чтобы уж совсем серьезный. Могли уйти куда-то – день на дворе. В магазин, прогуляться, в кино, наконец. Вот только все, что находилось вне пределов квартиры, сейчас Шепелев воспринимал однозначно – как угрозу для своей жены. Город лихорадило, хоть его жители этого словно бы и не видели. Он находился на грани скатывания в глубокую пропасть, и если Вера где-то там, на самом краю…

Вот черт, как сейчас не хватает мобильного! Может, она в паре кварталов отсюда покупает продукты, а может… Господи, а если она уже изменилась?! Или меняется сейчас – там, в квартире? Или не меняется, а умирает? Родион слышал, как врач в травмпункте говорил о какой-то эпидемии. Что разносчики – собаки. Вон Артема пес укусил, и теперь он, возможно, на грани жизни и смерти. Самому Родиону дико повезло, что тот доберман только штанину его рванул, не добравшись до ноги. Тоже, поди, лежал бы сейчас, готовясь концы отдать. Что, если Веру тоже покусали?

Проклятая неизвестность! И нет способа ее развеять. Что остается? Садиться на ступеньки и ждать? И сколько? Час? Два? Сутки? И дверь не выломаешь – она у Анны Васильевны солидная, сейфовая. И не вскроешь – навыками медвежатника Шепелев, увы, не обладал. Однажды, правда, ему удалось с помощью отвертки, пинцета и такой-то матери вскрыть простой амбарный замок на сарае в деревне, но здесь – без шансов… А если через балкон забраться? Через крышу – безнадега. Дверь туда едва ли не более мощная, чем в квартиру тещи. Разве что от соседей попробовать… Кажется, в восемнадцатой квартире Виталий Палыч живет, у него с Анной Васильевной балконы по соседству. Мужик он нормальный вроде, должен понять.

Родион решительно позвонил в восемнадцатую. Какое-то время никто не открывал. Много всего успело пронестись в голове за эти томительные десятки секунд. Ушел? Или тоже случилось что? И когда Шепелев готов был уже впасть в отчаяние, замок щелкнул, и в дверях показался Виталий Палыч. Вид он имел заспанный.

– Родя, ты, что ли? Прости, я тут отсыпался после ночной смены. Ты к Анне Васильевне приехал?

– К ней. Только она не открывает что-то. Я вот боюсь, не случилось ли чего. Возраст все-таки…

Виталий Палыч хмыкнул.

– Случилось? С ней? Это вряд ли. У нее здоровье знаешь какое? Ух! Да и какой там возраст? Недавно только восьмой десяток разменяла. Ты же знаешь ее любимую фразу «Не дождетесь!»… Погоди-ка! К ней же вроде твоя жена недавно приехала?

– Вот-вот. Приехала… Вы ее давно видели?

– Позавчера точно…

– А после?

– Кажись, нет. Только мы же в разных циклах живем. У меня на этой неделе ночные смены. Так что я мог и вообще ее не увидеть. Случайно получилось-то. Слушай, а позво… Ах ты черт, мобильники!

– Вот именно.

– Да чего ты так волнуешься? Ушли, поди, вместе куда-нибудь в город.

– Поэтому и волнуюсь. Вы не все знаете. В городе дела нехорошие творятся.

– Какие дела? – вскинулся Виталий Палыч.

– Про собак бродячих слышали?

– Слышал чего-то.

– Говорят, они заразу какую-то переносят. Чуть ли не угроза эпидемии.

– Жеваный крот! Ни хрена себе заявочки! – оторопел Виталий Палыч. – А я ни сном ни духом! Ты-то откуда знаешь?

– В травмпункте тут был. Другу помогал. Вот там от врача и услышал.

– Да уж, не было печали, пока не откачали… И чего, ты думаешь, они…

– Надеюсь, нет. Но очень хочу убедиться. Представляете, если они там, за дверью… беспомощные…

– Понял, – подобрался сосед. – Чем помочь?

– Можно я через ваш балкон к ним перелезу?

– Дык… это… Можно-то можно, а ну как сверзишься? Четвертый этаж все-таки – костей не соберешь!

– Я осторожно.

Виталий Палыч окинул Родиона испытующим взглядом.

– Ну… парень ты вроде ловкий… Попробуй, что ли… Слушай, у меня идея! Заходи-ка. Я сейчас. Да не разувайся, я третью неделю никак прибраться не могу. Главное – без меня никуда не лезь!

Шепелев вышел на балкон и выглянул. М-да, задачка! Балкон хоть и недалеко, но застекленный. Створки раздвижные, и одна вроде приоткрыта. Но не с самого краю. Зацепиться можно, конечно, но насчет сверзиться Виталий Палыч прав – не вопрос даже. Пока Родион боролся с собственным страхом и прикидывал, что да как, сосед с победным возгласом вышел на балкон и протянул ему моток прочной веревки.

– Это сын оставил. Он у меня скалолазанием занимается. Тут, кстати, по северному крутому склону на Лосиху забирался прошлым летом, – тон Виталия Палыча полнился сдержанной гордостью. – Впрочем, ладно. Я ее здесь привяжу где-нибудь, а ты вокруг пояса обвяжись покрепче – все страховка на всякий пожарный.

– Вот спасибо! – Родион приободрился.

Обвязаться было минутным делом – приходилось уже как-то. Второй конец Виталий Палыч сноровисто привязал к чугунному радиатору отопления классическим булинем. Ну, с богом!

Широкий шаг… Окно… Карниз… Выступ стены… Балкон… Все на тоненького… Конечно, Родион лазил в детстве по деревьям и в веревочных парках пропадал часами, но сейчас все равно было страшно. Узкие наклонные карнизы, на которые с трудом умещается половина стопы, и узкие щели, куда пальцы влезают еле-еле. А под ним – десять метров пространства для свободного падения. Плита балкона едва заметно выступает за ограждение. Не то что половина стопы – пальцам места только-только. Хорошо еще, что он не в жестких ботинках, а в кроссовках. Пальцы рук до боли, до судорог вцепляются в металлический слив, и в голове лишь одна мысль: «Только бы не оторвался!» Сознание успешно забывает о веревке на поясе, зато о пропасти под ногами помнит хорошо. Слив держится… Еще чуть-чуть – и вот она, приоткрытая створка…

Шепелев уже протянул руку, чтобы ухватиться за перила в этом месте, чувствуя подступающее облегченное «уфф!», когда с той стороны в полумраке зародилось движение. Пальцы Родиона лишь коснулись перил, когда к стеклу прижалось бледное как смерть лицо с красными, как у альбиноса, глазами и такими же густо-красными большими синяками под ними… Женское лицо. Лицо Веры. Бескровные губы почти неслышно произнесли: «Уходи!», но Родион уже инстинктивно отшатнулся и сорвался.

Резкий рывок и боль в поясе от туго перетянувшей его веревки. Но эта боль лучше, чем поза сломанной куклы на асфальте. И не так страшна, как то, что творится сейчас в его душе. Вера! Нет!! Только не ты!!!

Веревку медленно начали выбирать – Виталий Палыч тянул, пыхтя от натуги. Хоть и под шестьдесят ему, не сегодня завтра на пенсию, а крепок еще… Шепелев висел, не дергаясь, стараясь максимально облегчить соседу задачу. Наконец он оказался достаточно близко к его балкону, чтобы ухватиться сначала за плиту, а потом и за перила, после чего мешком перевалиться внутрь.

– Жеваный ты крот, нельзя же так пугать! – еле отдышавшись, зачастил Виталий Палыч. – Говорил тебе, блин, что сверзишься! Если б не веревка…

– Они там.

– Что?!

– По крайней мере Вера. Я ее видел. Она выглядит ужасно! Мне надо туда.

Родион ухватился было за перила, но увидел у самого лица крупный такой кукиш соседа, сложенный из заскорузлых от физического труда грубых пальцев.

– А это видел?! Хрен ты у меня больше куда полезешь! Еще не хватало мне тебя потом с асфальта соскребать! На фига нашему двору такое украшение?!

– Но они там! Им помощь нужна, поймите!

– А ты врач? Эпидемиолог, может? Вот и не булькай тогда – без сопливых в бане скользко! Я сейчас в «Скорую» позвоню.

– У них дверь стальная! Они открыть не смогут!

– Значит, скажу, чтоб специалиста прихватили по таким делам. А от того, что мозги твои по асфальту размажутся, твоим вряд ли полегчает.

Родион вздохнул. В словах соседа определенно был резон. Пальцы все еще болели от металлического слива, за который он судорожно держался, а колени дрожали. Второй сеанс такой воздушной гимнастики может закончиться плохо. Но перед глазами все еще стояло превращенное болезнью в жуткую маску лицо жены.

– Алло, «Скорая»? – Когда Виталий Палыч волновался, тараторил он что твой пулемет. – Энтузиастов, дванадцать, квартира девятнадцать, приезжайте срочно! Тут…

Шепелев не дослушал, вышел в коридор. Он не мог просто стоять и ждать, пока приедут врачи. И не важно, что он ничего сделать не сможет, кроме как подхватить у жены ее болячку, наверняка жутко заразную. Главное для него сейчас было не бездействовать, иначе совесть, его персональный инквизитор, устроит ему такую экзекуцию, что мама не горюй!

Родион сам не заметил, как оказался на лестничной клетке перед дверью в тещину квартиру и с пальцем на кнопке звонка. Другая, сжатая в кулак, начала мерно долбить в дверь.

– Вера, открой, пожалуйста! Тебе нужна помощь! И Анне Васильевне тоже. Мы «Скорую» вызвали, им надо будет попасть в квартиру! Я же видел, ты можешь ходить! Открой, Вера!

– Ну и чего так шуметь? – раздался с лестницы незнакомый мужской голос. – Чтоб вы знали, через такую дверь, особенно если она продублирована деревянной, звуки проходят очень плохо.

Родион повернулся, собираясь послать подальше того, кого счел недовольным соседом, но вдруг осекся, разглядывая его. Крепкий шатен лет двадцати пяти, одетый вроде неплохо, но как-то, по ощущениям, с чужого плеча – и пиджак, и брюки сидели на нем неловко, будто были подобраны из имеющегося или куплены наспех, почти без примерки. Но не это заставило Шепелева проглотить резкость, а нашивка из бархатной ткани, прикрепленная булавками к нагрудному карману, которая выглядела на одежде незнакомца уж совершенно неуместной – золотистый дракон на синем фоне. Очень знакомый дракон.

– И на что вы так смотрите, можно поинтересоваться?

Родион с усилием отвел взгляд от дракона, но было уже поздно – незнакомец понял, что именно привлекло его внимание. Глаза его внезапно вспыхнули интересом.

– Дракон понравился? Или видели такого уже?

Голос его, вроде и негромкий, прозвучал так повелительно, что Шепелеву очень захотелось немедленно ответить правду, и удержал его лишь сильный страх: это должно быть похоронено навсегда. Однако его молчание и колебания помогли шатену сделать правильный вывод, и взгляд его сделался жестким и холодным, как лезвие ножа.

– Отвечайте, где вы видели такого дракона!

Прямому приказу Родион противостоять уже не смог и, к собственному ужасу и невыразимому изумлению, заговорил:

– Молодой человек в синем роскошном средневековом костюме и с деревянным мечом у южной границы города.

– Доминик! – выдохнул незнакомец. – Где он? Что с ним?

Смятение и паника как волной захлестнули Родиона – он полностью утратил контроль над своим речевым аппаратом. Наверное, что-то подобное испытываешь, приняв «сыворотку правды». Опаснейшая для Шепелева исповедь лилась неостановимо:

– Умер. Там же, на окраине города…

– Что?! – Глаза шатена вспыхнули болью и яростью. – Рассказывай подробно!

– Он вылетел на меня неожиданно. И с мечом еще. Я растерялся, не разглядел его толком. А в руках у меня был дробовик… Я выстрелил, а потом… ничего уже не мог поделать.

– Так ты убил его?! – прошипел незнакомец. – Ах ты ублюдок!

– Я не хотел! Это случайно получилось… – Сказал и внутренне скривился – так жалко прозвучало это оправдание. Сам бы в подобном случае стал такое слушать? Вот то-то!

– Заткнись! – бросил шатен. – На колени!

Родиона будто что-то толкнуло вниз. Он опустился на раздолбанную плитку лестничной площадки и, опустив руки, безропотно принял удар ногой, опрокинувший его на спину. Изо рта побежала кровь, и, кажется, зашаталась пара зубов.

– Жеваный крот, ты чего творишь, сопляк?! – зазвучал из дверей гневный голос Виталия Палыча. – Что происходит вообще?!

– Молчать! Возвращайтесь в квартиру и сидите тихо, не высовываясь!

Дверь сразу хлопнула, известив все еще ничего не понимающего Родиона, что сосед подчинился без разговоров. Это что же, еще один Измененный? Шепелевым овладели страх и отчаяние от собственной беспомощности. Фатальное невезение какое-то, и даже ведь «За что?!» не воскликнешь, потому как есть за что…

– Моя жена… там… – Родион мотнул головой в сторону двери девятнадцатой квартиры, пользуясь отсутствием прямых приказов. – Она больна. Ей нужна помощь. Должна приехать «Скорая»…

– Вот она и поможет! – отрубил шатен. – А ты, тварь, пойдешь со мной!

И хотелось бы взмолиться, но прямой приказ исключал всякие возражения и просьбы. Да и ненависть в глазах незнакомца исключала вероятность какой бы то ни было мягкости с его стороны.

– Ты убил моего друга! – процедил шатен в лицо с трудом поднявшегося Родиона. – А теперь искупишь… Кровью! Шанс тебе скоро представится.