Глава 26. Художник
Лесногорск
– Ты как, живой?
Открываю глаза. Часто моргаю от света. Лицо. Смутно знакомое. Где-то видел, но не здесь. Не врач точно. Это может быть только…
– Катаев? Олег?
Улыбается:
– Он самый. А ты и правда везучий, Художник! Я только-только успел подъехать. Еще б чуть-чуть, и…
– Спасибо!
Отмахивается с той же улыбкой.
– Свои люди, сочтемся. Но тебе осторожнее надо быть с такой-то редкой группой крови.
Смеяться мне больно, но удержаться не могу.
– А остальным типа не надо?
Он серьезнеет.
– Всем надо. Но тебе особенно.
– Почему?
– Кровь у тебя теперь… вдвойне редкая. А меня в следующий раз может поблизости и не оказаться.
– Так ведь Зона… Никто на рожон не лезет. Кто лез – те в земле давно.
– Это правда… Вот что, завязывал бы ты!
Я уж и сам практически решил, но этот совет внезапно будит иррациональное желание возражать:
– А сам что же не завяжешь?
Глаза его делаются тусклыми, будто смотрит он на что-то далекое, до чего не дотянуться и не докричаться, а так хочется…
– Я уже не могу. А у тебя шанс еще есть.
– Я подумаю.
– Подумай, – криво усмехается. – Времени у тебя достаточно. А мне пора. Бывай… Художник!
– Удачи тебе! – вырывается у меня.
– Своей делишься? – без улыбки спрашивает он. – Это ценно. Спасибо – мне пригодится.
Шаги удаляются. Хлопает дверь.
* * *
Хлопает дверь. Шаги приближаются. С трудом выныриваю из сна, но что-то удерживает меня, не дает открыть глаза. Узнаю походку… Она. Напрягаюсь – предчувствие нехорошее. Ощущаю, как она садится рядом, тянется к моей руке… Несмотря на сомкнутые веки, прямо вижу – у нее шприц. Как я это вижу, соображать некогда, ведь шприц – это угроза, прямая и явная: вряд ли там антибиотик.
Ума не приложу, как у меня получается такое четкое и выверенное движение – неужели короткий сон помог справиться со странным недугом, который меня практически свалил? Так или иначе, пальцы мои сжимают ее запястье. Той самой руки, в которой шприц. И крепко сжимают – будто я и не помирал тут недавно неизвестно от чего.
Открываю глаза:
– Не надо, Рита!
Ее зрачки расширяются, глаза темнеют – верный признак того, что в ход пошла Сила Измененной, но… я почти ничего не чувствую. Некоторая слабость, да, но больше ничего. Даже руку ее продолжаю сжимать. Теперь в глазах Риты вспыхивает изумление.
– Что у тебя в шприце? – спрашиваю я. – Твоя кровь?
Смятение, растерянность… Видно, что хочет соврать, но придумать на ходу правдоподобную версию не получается. А багровую жидкость в шприце за антибиотик не примешь даже при очень богатом воображении.
– Ты несколько часов был на грани… Я уже не знала, что и подумать. Боялась, что ты умрешь. Моя кровь помогла бы тебе справиться. У Измененных мощный регенерационный потенциал.
– А заодно решила сделать меня таким же, как ты? Чтобы уж точно оба в одной лодке?
– Да, а что? – с вызовом произносит она. – Ты меня не спрашивал, когда делал «лояльной»! И потом, неужели лучше было умереть?
– Как видишь, я не умер. Даже наоборот.
– Это и странно. Почему?
– Если б я знал!
Вообще-то одно предположение у меня есть. Кровь Катаева. Понятия не имею, что в ней такого особенного, кроме такой же редкой, как и у меня, группы, но это единственное, что хоть как-то тянет на объяснение. Условно, конечно. Почему мне сейчас приснилось то переливание? И эти слова: «кровь у тебя теперь вдвойне редкая». К чему он это сказал? Однако факт в том, что я лежал и помирал от какой-то заразы, занесенной собачьими зубами, а теперь не то чтобы как огурчик, но вполне сносно себя чувствую. Только озвучивать сейчас все это Рите не стоит.
– Рука больше не нужна? – осведомилась она между тем.
– Шприц отдай!
– Да забирай!
Когда я отпускаю, Рита потирает запястье.
– Ничего себе у тебя хватка! Особенно для почти покойника, каким ты выглядел. Дорого бы я дала, чтобы узнать, как ты оклемался! И еще, почему… Ладно, к черту!
Хоть она и осеклась, я прекрасно понял, что ее терзает: почему на меня не подействовала ее Сила? Тоже очень хороший вопрос! И тут кровь Катаева? Только почему она раньше так не действовала? Или эта чертова хворь сработала как катализатор, запустив какие-то скрытые биологические механизмы? Впрочем, все это пока не более чем вольные фантазии на тему – остро не хватает фактов.
– Я тоже многое хотел бы знать. Хорошо бы раздобыть портативный холодильник и поместить в него твою кровь – кто знает, для чего она понадобится? А мне почему-то кажется, что больше ты донором работать не станешь.
Она кривится:
– Правильно кажется. Но зачем тебе моя кровь? Ты же не станешь ее себе вводить?
– Не стану. Но пригодиться может. Никто не знает, как подействует кровь «лояльной». Насколько она биологически активна. Хватит ли той вакцины, что в твоей крови, чтобы не допустить необратимого изменения сознания. Подействует ли она вообще. Или, быть может, превратит человека в Измененного без всяких оговорок и скидок на «лояльность». А вакцины у нас пока нет. Короче, вопросов куча.
– Но главный вопрос все же – как выбраться из этого городишки?
– Это да, – поднимаюсь на ноги. – Пора двигаться. Где Родион?
– Ушел.
– Как ушел?
Даже удивительно, насколько сильное огорчение и растерянность вызывает у меня эта новость. Как-то незаметно привык уже считать его своим, членом команды, а тут…
– Очень просто. – Рита пожимает плечами. – А ты как хотел? У него тут жена где-то. Ему ее спасать нужно, а не сидеть у твоей кровати, ожидая, пока ты очнешься. Я не сочла нужным его удерживать.
– Боюсь, один он погибнет.
– Это его выбор. Мы не можем спасать всех. Себя бы спасти…
Что-то внушает мне подозрение. Смотрю на нее испытующе.
– Ты ведь что-то знаешь, да?
– Конечно! – Рита искусно делает обиженный вид. – У меня два высших образования, между прочим! Что-то определенно знаю!
– Дурочку только не включай, ладно? Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
– Нет.
– Рита!
– Дался тебе этот Радомир!
– Родион. Говори уже!
– Черт с тобой! Он звонил в такси из регистратуры, и я слышала адрес.
– Рита, ты умница!
– Ага. Я в курсе. Но толку-то…
