#13. Две руки судьбы

Время шло изнуряюще медленно. Леверн мерил шагами помещение, пытаясь услышать, что происходит над землей, но ни единого звука не доносилось до спрятанной комнаты, и рыцарь оставался в неведении. Альвах следил за мечущимся из угла в угол братом, но мысли его были далеко, стрелок хмурил брови, а его пальцы то и дело упирались в виски. Винсент поглядывал на девушек, присевших на койку у стены, поближе к свету, и старался не думать о жажде – горло командира саднило, и он с сожалением вспоминал о сумках, оставшихся прикрепленными к седлам лошадей. Животных им уже не видать, как и вещей. Благо хоть мешочек с монетами он носил в кармане плаща. Клер одной рукой крепко держала сумку, которую она вытащила из горящей кареты и с которой не расставалась все путешествие. Служанка читала книгу, оставленную здесь неизвестным, и едва притрагивалась кончиками пальцев к страницам, словно боялась написанных слов. Адалин устроилась подле служанки, спрятав ноги под толстым пледом. Все случившееся сильно на нее повлияло, и от пережитых эмоций изнутри ее как будто сковало: возможность оказаться в лапах преследователей больше не вызывала должного ужаса. Глаза закрывались, и принцесса незаметно для себя задремала.

Разбудило Аду мягкое прикосновение: Альвах улыбался и указывал на Нереиду – он понимал, что принцесса расстроится, если пропустит ее рассказ. Адалин не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она уснула. Нереида, оглядев лица незваных гостей, которых она мысленно похоронила еще там, в горящем лесу, выдохнула.

– Прежде всего, знайте: я рада, что вы живы, – искренность в ее голосе была неподдельной. – Я оставила надежды на то, что из леса выбрался кто-то еще. Думала, что пожар… – девушка запнулась, но продолжила: – …забрал всех. Я помню лицо Евандера, – ее голос понизился, к горлу подкатил ком. – Он помог мне выбраться из горящей кареты, а после прикрыл от стрел, давая шанс сбежать. Я бы не выжила без его помощи.

Голова ее поникла, бледное лицо скрылось за волосами. Леверн, сидевший рядом с Нереидой на одной из кроватей, заботливо положил руку ей на плечо.

– Евандер жив, – тихо и ровно произнес он. – Но у него сейчас своя задача.

– Нереида, – подал голос Винсент, присевший в углу между двумя кроватями. – Как ты спаслась из горящего леса?

– Чудом, – с горечью хмыкнула служанка, нервно заламывая пальцы. – Я вышла к большому оврагу, где случайно нашла пещеру, вымытую когда-то рукавом реки, ныне пересохшим. Пожар наступал со всех сторон, и я забилась в эту пещеру в надежде увидеть следующий день. Гарь, дым, огонь были повсюду. – Нереида набрала побольше воздуха в легкие. – Я пережила все. Когда пожар закончился, наступила мертвая тишина. Я искала людей, хоть кого-то, но первого человека встретила за десятки километров от проклятого леса, – недобрая улыбка исказила красивое лицо. – Мне никто не верил. Ни о нападении, ни о пожаре, ни просьбы о помощи не хотела слышать ни одна живая душа – все крутили пальцем у виска, скармливая байки о том, что настоящая принцесса следует к храму и о каждом ее шаге известно всем вокруг. Я шла все дальше на север в надежде найти приют у того, кто не сочтет меня сумасшедшей.

– Удалось? – спросил рыцарь, сжимая руку Нереиды.

– Едва ли. Меня приняли, только когда я перестала рассказывать о случившемся. Люди, которые дали мне работу за вечернюю тарелку похлебки, не знали, ни откуда я, ни куда держу путь. Мне удалось отправить письмо отцу, и я была уверена, что он вытащит меня и прольет свет на это безумие.

Нереида вдруг подскочила. На миг замерев, она уставилась на Адалин. Дальнейшее служанка говорила, обращаясь только к принцессе:

– Спустя недели на пороге вместо долгожданного письма оказались люди в форме королевской стражи. Мои спасители, которых я считала таковыми, хотели, чтобы я умерла. – Нереида подошла к принцессе, оттягивая воротник-стойку своего платья. В теплом свете свечей на ее шее синие горизонтальные линии от веревки казались фиолетовыми. Ада испуганно прижала руки ко рту, и ее серебряные когти жалобно звякнули.

– Бешеные псы, – донеслось шипение рыцаря, жалевшего, что он не может задушить их прямо сейчас.

– Я спаслась. Их было всего двое – думаю, убийцы не ожидали, что жалкая девчонка будет сражаться за свою жизнь. Я бежала в Мурусвальд, так как вокруг все говорили о том, что госпожу ждут во второй столице. Мне хотелось своими глазами увидеть принцессу и узнать наконец, кто сошел с ума – я или весь мир.

Нереида замолчала, видимо, закончив. Винсент поймал взгляд Леверна – рыцарь явно намекал, что пора бы рассказать правду. Командир был с этим не совсем согласен, но иного выхода не видел, – Нереида спасла их и одним этим заслужила его доверие. А дальше пусть сама решает, как поступить.

– Ты не сумасшедшая, – подытожил Винсент, рассказав обо всем. – На нас открыта охота, и нам очень пригодится твоя помощь. Но выбор за тобой. Ты, кажется, здесь устроилась, можешь тут и остаться. Не думаю, что за тобой придут еще раз, когда на горизонте рыбка покрупнее, – съязвил командир, впрочем, не имея намерений обидеть принцессу сравнением.

– Я понимаю. – Нереида устало закрыла глаза, а появившаяся с гостями надежда, что еще можно все повернуть вспять, умерла. «Как так? Почему моя замечательная жизнь в замке, которую я так старательно выстраивала, разрушилась в один миг? Превратилась в это? Где я оступилась, почему стала свидетелем безумия, мне не предназначавшегося?»

Нереида старалась не винить в случившемся никого из присутствующих. Ни Клер, которая не посмеет оставить принцессу; ни Леверна или Альваха, исполняющих свой воинский долг; ни Винсента, который не имел права отказаться от возложенных на него обязательств; ни принцессу, которая стойко пытается исполнить свое предназначение. Хотя тень Тенебрис, живущая в теле каждого человека, наговаривала ей, что виновата именно госпожа – это ее хотели убить в лесу, из-за нее, сбежавшей от смерти, пострадало столько людей.

– Я помогу вам выбраться из Мурусвальда, но к храму с вами не последую. Я прежде всего должна Евандеру – чтобы выплатить ему долг, я помогу вам встретиться. Не более. Мне дорога даже такая ничтожная жизнь. Когда страсти улягутся, я смогу прожить ее, как захочу, и вернуться к отцу. И отдавать эту возможность, только чтобы защитить вас, – Нереида обращалась к принцессе, – я не буду. Достаточно жизней отнято во имя ритуала, где должен был прерваться только ваш путь.

Ада с печалью, танцующей на ее сердце, кивнула. Она не имела права просить большего. Клер, подвинувшись ближе к принцессе, молча накрыла ее ладонь своей; Адалин удивленно покосилась на свою служанку. Клер не осуждала, скорее олицетворяла собой решимость и открыто противопоставляла выбор Нереиды своему.

– Что ж, – прервал молчаливое противостояние девушек Винсент, слегка удивленный сценой между ними, – давайте обсудим детали.

Силиус прибыл в Мурусвальд раньше процессии лжепринцессы из-за экстренного сообщения, взбудоражившего всех его подчиненных: Адалин на пару с прытким Винсентом заметили в городе. В тот вечер, когда прибыли гонцы, Феликс готовил лжепринцессу к отбытию в Мурусвальд и попросил своего друга отправиться в город на поиски, не дожидаясь процессии. В конце концов, довести Агату до храма – лишь полдела, а они даже с этой более легкой частью задания не справляются. И вторую часть плана необходимо выполнить безукоризненно.

Силиус скакал во весь опор, не жалея лошадей; Адалин давно пора отправиться поближе к рукам Санкти. Только сейчас, выслушав отчет местного командующего, рыцарь понемногу начал успокаиваться. Пусть в винном магазине беглецов не нашли – найдут позже. Вторая столица наводнена людьми хозяина, как яблони спелыми плодами в разгар сезона. Его воины, обученные гораздо лучше, чем Евандер, порывавшийся последовать за ним в Мурусвальд, в данный момент занимают позиции возле всех выходов из города. Летать Винсент не умеет, а река теперь его не спасет – только самоубийца отправится по ней вниз к обрыву.

Нереида оказалась куда ценнее, чем предполагал Винсент. В какой-то момент он даже поймал себя на мысли, что путь их был бы куда проще, окажись на месте Клер черноволосая девушка – смекалистая служанка за сегодняшний день не единожды заслужила его восхищение. Нереида не теряла времени зря: едва они обсудили дальнейший план, бывшая служанка принцессы, будто фокусник, вытащила из ящиков пару сумок, наполненных, по ее заверениям, самым необходимым.

– У хозяйки часто останавливаются гости, не угодившие закону, – объяснила Нереида, передавая последнюю сумку, затянутую веревкой, счастливому рыцарю. Клер, наблюдавшая за спасительницей, не могла понять, отчего на душе так беспокойно. Нереида не вызывала у нее доверия, особенно сейчас, когда Леверн так долго держит руку на плече бывшей служанки.

Как только сборы закончились, Нереида повела их из тайной комнаты по узкому подземелью. Темный, низкий проход заставлял мужчин идти согнувшись, но они все равно то и дело упирались головами в неровные балки потолка.

– Проклятье! Косоглазые землекопы! Руки бы им оторвать да вместо лопат другим вручить, чтобы туннели делать научились, – разразился рыцарь, в очередной раз ударившись лбом о балку.

Единственную свечу держала Нереида, но она светила слишком слабо, а спина девушки закрывала практически весь свет. Отряд Винсента плелся вслепую, ориентируясь лишь на ругань Леверна, следующего за бывшей служанкой. Затыкать друга не было сил и желания даже у Клер – она молча боролась с едкими словами, так и рвущимися с языка, и все они были адресованы их спасительнице.

Ада не знала, как долго они шли. Вцепившись одной рукой в жилетку Альваха и моля про себя Нереиду, чтобы она поскорее вывела их из мрачного туннеля, принцесса в очередной раз закашлялась от спертого воздуха и тут же почувствовала, как Винсент – а он шел последним – похлопал ее по спине.

– Спокойно, спокойно, – раздался совсем близко ровный голос командира. Будто он не убегал сейчас вместе с путниками от преследователей, а разделял с прекрасной дамой прогулку по воскресным улицам города.

Впереди прогремел довольный голос Леверна, ознаменовавший в не самых культурных выражениях выход из туннеля. Послышался хлопок – принцесса была уверена, что ее служанка стукнула Леверна с удовольствием.

Когда они вышли, чистый воздух, ворвавшийся в легкие, показался прекрасным даром. Ада дышала полной грудью, ее глаза слезились, не иначе как из-за резвого ветра, гуляющего по темным закоулкам не то склада, не то заброшенной части города. Оглянувшись, принцесса поняла, что они не выбрались за пределы города, и слегка нахмурилась – вокруг стояли полуразрушенные, не приспособленные для жизни халупы. Более того, до городской стены, освещаемой на вершине сотней факелов, оставалась огромная открытая местность.

– Но мы же… – начала принцесса, но Клер ее опередила.

– Я думала, мы выйдем за воротами, – закончила за Аду ее служанка, обращаясь к Нереиде.

– Я не волшебный кролик и по щелчку туннели не возвожу, – огрызнулась спасительница.

– Клер, ты чего? – удивленно протянул рыцарь, подойдя к ней. Она не спешила отвечать, предпочитая буравить взглядом Нереиду.

– Мы очень близко, – продолжила Нереида, не обращая внимания на странные взгляды Клер, которая, в общем-то, до пожара успела ей понравиться. – Туннелей дальше нет. Зато есть это, – сказала служанка не без удовольствия и указала куда-то левее путников.

– То что надо, – протянул Леверн.

Слева от них располагался один из горных уступов, ближайший из бесконечной гряды, обрамлявшей плато. Дорога, ведущая из Мурусвальда за пределы города, делала виток по вершине уступа. Начало ее было у торговых кварталов, вровень с верхним плато, на котором расположилась большая часть Мурусвальда. Нереида же вывела их к нижнему плато, и дорога из города теперь простиралась в сотне метров над их головами.

Леверн смутно помнил этот путь, но никогда не замечал, что подножие уступа находится в черте города. Однако его, как и командира, удивило не это. На уступе, еле заметные в темноте, прямо в толще камня были вырезаны маленькие ступеньки.

– Их сделали те же люди, что вырыли туннель, – ехидно заметила Нереида.

– Я, кажется, за последний месяц всерьез задолжал за помощь тем, кто имеет проблемы с законом, – признался Леверн, понимая, для чего на самом деле предназначены ступеньки, позволяющие добраться до неохраняемого участка дороги, минуя пункт пропуска на границе.

– Это опасно. – Клер вовсю разглядывала крутой подъем, по которому им необходимо взобраться. Руками можно было ухватиться разве что за куски породы, скрывающие где-то узкие ступеньки. Она не представляла, как принцесса, что едва справилась с небольшой пробежкой до убежища, сможет подняться по узким ступенькам, вырезанным в толще уступа.

Адалин нервно сглотнула, понимая, что это их единственный шанс.

– Ты всегда можешь остаться здесь. – Нереида неверно истолковала слова Клер и чувствовала затаенную враждебность, но не понимала ее причин.

– Я не останусь, – парировала она, не задумываясь.

Нереида недовольно сложила руки на груди.

– Я так понимаю, про этот проход никто не знает? – озвучил Винсент догадку Леверна.

Девушка кивнула, расплываясь в улыбке.

– Полезные ты знакомства завела, Нереида, – похвалил командир. – Леверн, веди всех наверх, к дороге. Найдите, где спрятаться, и ждите меня. Если не вернусь к восходу, ты за старшего.

Глаза Ады расширились от удивления.

– Как прикажете, ваше дряхлое командиршество, – упал в поклоне рыцарь, изображая слепую преданность.

– Доведешь Адалин до храма, – продолжил Винсент, подходя к другу.

– Сам доведешь, – парировал тот, похлопывая командира по плечу. Леверн подумал, что этот вечно хмурый, упрямый как древний осел командир все же выгрыз его симпатию. К Винсенту невозможно было относиться равнодушно – одна лишь возможность придумывать ему все новые и новые клички веселила Леверна. Рыцарь понял, что путешествовать без него будет намного скучнее, а потому не собирался отправляться к храму без командира.

Ада не верила своим ушам – Винсент собрался бросить ее здесь и сейчас, ради встречи с Евандером, которому хватило совести клеветать на ее отца. Злость и беспокойство желали быть высказанными, и принцесса решила вмешаться:

– Зачем встречаться с человеком, который нагло врет?

– Хотя бы для того, чтобы узнать все самому, – ответил Винсент. Ему не нравилось, что Адалин не верит ни его словам, ни словам Евандера, тогда как его друг готов на все, чтобы защитить ее. И сейчас делает невозможное, находясь в стане врага и продолжая служить настоящей принцессе.

– Ты оставляешь меня, чтобы я не узнала правду. Опять. – Адалин явно была разочарована; мольба во взгляде принцессы задела Винсента, и он вновь ощутил сожаление.

– У нас появился шанс выйти из города, и я не хочу, чтобы вы его упустили. После я расскажу вам все, что узнаю от Евандера.

Командир пошел прочь от Адалин, кивнув напоследок остальным. Альвах его полностью поддерживал, а Клер провожала растерянным взглядом – она уже какое-то время не понимала действий Винсента. Нереида, решив, что красноречивости командира вполне хватит на них двоих, поклонилась принцессе, а после подмигнула рыцарю, не сводившему с нее глаз.

– Прощай, солнце, – почти пропела Нереида. Серьезность Леверна ее смешила – скорбная мина совершенно не шла светловолосому рыцарю.

– Будь осторожна, – ответил он. – И спасибо.

Командир и Нереида ушли обратно в туннель; Адалин поймала себя на мысли, что Винсент оставляет ее в первый раз за все путешествие.

«Он обязательно вернется», – успокаивала себя принцесса, но тревога не отступала.

Евандер не знал, в какую сторону смотреть. Сотни, тысячи человек пытались привлечь внимание принцессы, разве что не подпрыгивая для того, чтобы их заметили, – балаган, который он начинал ненавидеть. Как только процессия вошла в город, вокруг началось представление, по ошибке именуемое праздником. Музыка искажалась от бесконечной волны приветствий и восторга, которые мужчина воспринимал как тошнотворное эхо, сбивающее с мысли.

Евандер ехал подле Агаты в полном обмундировании личного рыцаря принцессы, выданном Феликсом несколькими часами ранее. Агату, как велел обычай, пересадили на лошадь – фальшивую королевскую дочь превратили в настоящее развлечение для народа.

Измученная девушка была в алом платье из шелка, поверх которого был накинут халат на оттенок темнее, тянущийся за ней словно хвост, и винного цвета плащ с жесткими, загибающимися вверх плечами. Многочисленные тонкие серебряные цепи свисали с пояса до края платья. Рукава его были традиционно удлинены, только скрывать им было нечего – серебряные когти, самые важные украшения для ритуала, отсутствовали. Агата сжимала поводья лошади, и ее аккуратно подстриженные ногти до боли впивались в ладони. Тяжелые волосы были собраны в высокую прическу, которую украшала массивная корона с тонкими серебряными спицами у основания, закрепленными в волосах. От спиц до самых плеч тянулись цепочки с колокольчиками, и тихий ветер играл с ними, превращая головной убор в музыкальный инструмент. Мало кто слышал издаваемый колокольчиками жалобный плач, но Евандеру удавалось выделить их мелодию из какофонии звуков. Охранник заметил, что лжепринцесса, скрытая под кружевной вуалью, достающей до спины вороного коня, зажмурила глаза. Агата могла хоть плакать, хоть проклинать весь род человеческий, но для пришедших взглянуть на нее возбужденных зрителей она оставалась бездушным символом ритуала, пустым сосудом без мыслей о собственной судьбе. Даже в красной вуали, накинутой на голову, Евандер видел тщательный расчет – едва ли кто-то испытает муки совести, не разглядев лица живого мертвеца.

– Евандер, – негромко позвала принцесса, почувствовав, что он не сводит с нее взгляда. – Долго еще до городского храма?

Ответ стража потонул в очередном крике приветствия, которое скандировала большая толпа.

– Всех благ, Ваше Высочество! Всех благ! – выкрикивал народ.

Евандер никогда так много не думал о ритуале, как в эту ночь. Еще пару дней назад он жалел, что Адалин не увидит своих радостных подданных, а вечность назад он слушал размышления пьяного Винсента, но они не затронули его душу. Жертвоприношение было неотъемлемой частью жизни королевства, и страж, как и все, привык верить в его необходимость. Но после признания Агаты Евандер словно оказался подвешенным в метре над землей: его устои и вера постепенно умирали, ярким всполохом ему открылась человеческая жестокость – все заставляло посмотреть на жертвоприношение под другим углом. Бессердечные выкрики толпы будили ярость, и молодой воин едва держал себя в руках. «Каких благ они желают принцессе, пусть и фальшивой? Хорошей погоды в последний десяток дней жизни? Здорового сна? Чтобы кровь быстрее наполнила ритуальную чашу, лишая ее тело сознания, а после и жизни?»

– Мы скоро прибудем, Ваше Высочество, – снова пробормотал Евандер.

В конце длинной улицы черной тенью виднелся храм, но земля около него будто горела – множество людей с факелами ждали принцессу.

– Хорошо, – едва заметно кивнула Агата, вновь зажмуриваясь. Ей не хватало сил на разговор, даже единственное слово получилось вялым, словно прошлогодняя трава, чудом пережившая зиму. Она не чувствовала ни покоя, ни удовлетворения – толпа, яростная в своей радости, больше не вдохновляла Агату. Ее, исполняющую чужую роль, сейчас волновало больше прошлое, точнее, отдельные часы и дни, которые теперь словно выпали из ее памяти.

Процессия начала замедляться.

Евандер еще раз окинул взглядом толпу, надеясь увидеть Винсента, – он должен был с ним встретиться и рассказать последние новости. Молодой человек чувствовал, что счастливый случай ускользает; нужно срочно вцепиться удаче в хвост – такая необходимая встреча в Мурусвальде просто обязана состояться. «Даже если Винсент прямо сейчас окажется в толпе – как мне выбраться к нему? Феликс совсем рядом, во главе процессии, и он еще не настолько стар, чтобы проморгать мое исчезновение прямо у него из-под носа».

Мужчина в секундном порыве поднял глаза к звездам, мысленно умоляя Винсента найти его в храме, единственном месте, где процессия остановится. В темном небе едва различимым силуэтом пронеслась большая птица, и Евандер слегка улыбнулся. Птица удачи, хвост которой ему так необходим, явилась к нему в ином виде – с острыми когтями и орлиным взглядом.

«Алерайо. Винсент рядом».

Ада не могла поверить, что делает это. С каждым шагом по лестнице резкие порывы ветра норовили оторвать ее руки от холодных камней, за которые она с таким трудом цеплялась. Чуть выше нее, опасливо переставляя ноги, шла Клер; хорошо, что принцесса могла видеть только спину служанки, а не ее напуганное лицо. Возглавлял змейку из четырех человек Альвах, а замыкал Леверн, готовый поймать любого из спутников.

Снизу казалось, что лестница одна, но как только они поднялись на небольшую площадку, перед ними предстал еще один путь. На уступе вырубы в камне были как новыми, так и старыми, и Альваху предстояло выбрать самые надежные.

Они поднимались все выше, и Адалин непроизвольно замедляла шаг, с трудом удерживаясь от того, чтобы оглянуться на город. Ее неудержимо тянуло обратно, вниз, на землю, и принцесса пыталась подобрать слова, которые объяснили бы это желание.

Альвах вышел на очередную ровную площадку, не более трех метров в ширину, и остановился, дожидаясь друзей. Его внимательный взгляд был обращен вдаль, на панораму ночного города, горящего, словно печь, тысячами факелов. Оранжевое свечение тонкой полосой отделяло мрак ночного неба от городских стен, красных в свете огня. Пустое небо, заполненное едва заметными осколками звезд, и город, наполненный жизнью. Ему хотелось воспарить в небо. Альвах вдохнул, слегка запрокинув голову, – морозный воздух наполнил легкие. Все путешествие крепкая уверенность и спокойствие в его душе молча подвергались осуждению со стороны Винсента и Леверна и были совершенно непонятны принимающей все близко к сердцу сестре. Ада единственная принимала его поведение как само собой разумеющееся. Ему вспомнились слова Леверна, сказанные после выступления принцессы в трактире: «Она довольно проницательна, верно?» Леверн тогда хмыкнул, увидев настороженность Аля. Рыцарь чувствовал, что названному брату не нравится его вовлеченность; хоть он и одобрил выступление Адалин, Леверн знал, что это было показное. Пока принцесса пела, очаровывая незнакомцев в трактире и попавшего на крючок Винсента, стрелок оценивал сложившуюся ситуацию и пришел к не самым радужным выводам. Ему не нравилось, что Леверн так открыто показывает принцессе радости жизни; но, с другой стороны, лишить Адалин такого яркого воспоминания, когда ей осталось жить меньше месяца, он не смог.

Тогда Аль ответил ему, что принцесса, не обремененная осторожностью в общении, впитывает их черты характеров подобно полуживому цветку, наконец получившему живительные капли воды. Леверн, вглядываясь в аккуратный почерк друга, только посмеялся, обозвав его безнадежным романтиком. Правда, неприятный осадок остался у обоих, и вряд ли они смогут отшутиться при следующем разговоре о принцессе, который, несомненно, случится.

Альвах перевел взгляд с ночного неба на часть города, простирающегося под его ногами. Нечасто ему доводилось наблюдать такой захватывающий вид – простор, начинавшийся за обманчиво надежным уступом, манил, и стоило только шагнуть навстречу, и окажешься в его недолгих объятиях. Аль поймал себя на мысли, что его так и подмывает подойти к краю. Он желал ощутить миг, когда разум борется со страхом и все нутро наполняется эйфорией. Великолепное, яркое ощущение, которое раньше он мог испытать только в кровавой битве против заведомо более сильного противника.

– Аль, отойди, пожалуйста, от края, – донесся голос сестры. Свобода мыслей и действий существенно ограничивалась, когда Клер была рядом. Она одним своим видом напоминала о том, что ненужный риск – роскошь, ему недозволенная.

– Альвах любит ветер. – Леверн, подав принцессе руку, игриво посматривал на друга. Он прекрасно знал, что за желания боролись в брате за право быть исполненными.

– Это опасно, – подтвердила Клер и увидела, как Леверн закатил глаза.

Пока родственники ругались, Адалин подошла к краю и посмотрела вниз. Теперь нечто, тянущее ее назад, в город, превратилось в прочный канат. «Я должна вернуться».

– Я пойду обратно, – объявила принцесса и, не дожидаясь разрешения, направилась к лестнице.

– Чего?! – прогремел Леверн, прытко схватив ее за руку. Адалин дернулась, пытаясь вырваться, все равно что маленькая птичка попробовала освободить лапку, прижатую камнем.

– Я. Пойду. Обратно, – отчеканила Адалин, прожигая рыцаря взглядом. Руку он отпустил, и принцесса сделала пару шагов назад.

– Мне нужно в город, я должна попасть в храм на центральной площади. Как я только могла забыть, Леверн. Храм! – кричала она. – Самозванку не просто так ведут в святилище – настоящая принцесса обязательно должна произнести молитвы к Санкти в городе над водопадом!

– Ты уверена? – Леверна обескуражило упоминание об обязанностях в путешествии. Сам он не удосужился изучить необходимые остановки: к чему напрягаться, если для этого у него есть родня и командир.

Рыцарь, ища подтверждение слов Адалин, обернулся к Альваху. Но тот не пошевелился, а подозрение в его взгляде подстегнуло Леверна продолжить расспросы. Адалин, стараясь говорить уверенно, ответила:

– Да. Ритуал – не только жертвоприношение в храме у озера. В Мурусвальде, как второй столице, я должна воздать молитвы к Санкти, чьи тени люди берегут в городском храме, веря, что смогут там услышать голоса создателей. Только вознеся к ним молитвы, я смогу пойти дальше – вот почему меня так сильно тянет вниз.

– Словно они ответят, – фыркнул Леверн и тут же понял, что сболтнул лишнего.

– Я должна вернуться. Заодно посмотрю в глаза Евандеру – может быть, он сможет убедить меня в предательстве отца, – аккуратно добавила принцесса, следя за рыцарем. Леверн, сложив руки на груди, до этого колебался, но как только услышал о страже, застрявшем с самозванкой, он посветлел. Похоже, Адалин нашла способ крутить из него веревки.

Ада не лгала – она действительно должна посетить храм как одну из святынь на пути к озеру, но это посещение было условностью, которую можно опустить. Об этом знал только Винсент как командир процессии и Евандер как его заместитель, и сейчас оба не могут ей возразить. Принцесса с удовлетворением поняла, что ее уловка удалась, – Леверн, недовольно качая головой, согласился. Сейчас рыцарь, используя свой самый убедительный тон, уговаривал Альваха разделиться.

Стрелок не сводил глаз с принцессы, краем уха слушая трели друга. Ада впервые почувствовала, насколько неудобным может быть его прямой взгляд – внутри у нее начало зарождаться странное чувство, подталкивающее рассказать правду о том, что она жаждет встретиться с Евандером, расспросить его о странном письме; о том, что она хочет увидеть лжепринцессу, которая приняла за счастье надеть ее одеяния.

Альвах передал другу листок и с некоторой нервозностью крепко его обнял. Леверн, посмеявшись над реакцией брата, напутствовал:

– Уворачивайся от укусов Клер, пока меня не будет, дружище.

Леверн подошел к Клер, и Адалин даже в густой темноте смогла различить нежность, с которой рыцарь смотрел на сестру.

– Клери. – Леверн кончиками пальцев мягко приподнял ее подбородок. – Я вернусь. Ты ждала меня и дольше, что по сравнению с этим одна ночь?

– Ничего, – нехотя согласилась его названная сестра. Клер чувствовала, что не сможет спокойно попрощаться с оболтусом, стоявшим так близко. «Только вот такой страшной ночи не было уже долгие годы», – закончила она про себя.

– Не обижай Аля, – прошептал Леверн, наклонившись к уху сестренки. – Ты с ним в безопасности, не сомневайся даже на миг, как бы страшно ни было. Ты больно ранила его там, в трактире. Больше не делай так.

Рыцарь напоследок потрепал по голове совсем скисшую подругу и направился за Адой, не пожелавшей тратить время на прощания. Не оборачиваясь и не останавливаясь, он прокричал:

– Дождитесь меня! Приведу всех детишек, которых город манит, словно шоколад!

С этими словами двое путников исчезли, оставляя брата и сестру в одиночестве.

Клер не могла избавиться от плохих предчувствий.

Судьба, похоже, решила обратить свое внимание на людей, прятавшихся в многотысячном городе. Одна ее рука, длинная, едва заметная среди танцующих теней, несла благую весть. Прикосновения этой руки, легкой, будто весенний ветер, не замечали, желая поскорее получить все хорошее, что она могла дать. Вторая – короткая и темная – была тяжелее горного ряда, обрамлявшего город, ее липкое касание подмечалось людьми сразу; все плохие вести, неудачные встречи, горести, обрушившиеся на человека, – все с проклятьями приписывалось этой руке.

Винсент являл собой натянутую тетиву лука и как никогда жаждал прикосновения легкой руки. Он стоял неподалеку от храма, напоминавшего гигантского дикобраза, застывшего в камне, – десятки острых шпилей устремились к небу, устрашая грешников на земле.

«Быть тебе наколотым на шпиль храма, чудовище», – со звоном колоколов храма к нему пробилось воспоминание, отрывая мужчину от наблюдения за главной дорогой. Там, образуя огненную стену, в нетерпении ожидали принцессу сотни людей. Внезапно гул усилился – вдали показалась долгожданная процессия. Винсент, поборов желание положить руку на эфес меча, надежно скрытый плащом, протиснулся ближе к храму.

Командир пытался высмотреть Евандера и едва не опешил, заметив друга. Его размывающийся от дыма факелов силуэт едва ли не сливался с алым пятном, являющимся, без сомнения, лжепринцессой. «И как теперь выхватить Евандера, когда он идет в начале шествия?»

Винсент в надежде оглянулся, прикидывая, как лучше поступить. Большая площадь, на которой он оказался, едва вмещала всех желающих посмотреть на процессию самозванки. Тысячи людей вокруг – толпа была ему на руку, потому что королевская стража, пребывавшая на площади в устрашающем количестве, все равно не справлялась со взбудораженным народом. Винсент прошел перед бледнолицым стражем, и тот не обратил на него никакого внимания. Вообще, представители закона с бегающими глазами и вспотевшими лбами выглядели в этот вечер не лучше слабой и замученной Адалин.

Рядом бледнолицый страж подметил коллегу и устремился к нему, уронив на ходу свой головной убор. Винсент проследил за тем, как мужчина со шляпой в руках слушает своего напарника, совсем мальчишку, и удивился, увидев на его лице кровоподтек, но не смог ничего расслышать. Ему оставалось только наблюдать, как напуганный юнец отчаянно машет рукой в сторону, противоположную от храма, а после направляется туда с бледнолицым стражем, на ходу распихивая людей локтями. Винсент решил, что и помимо его маленького отряда в Мурусвальде королевской страже есть чем заняться.

Нереида, надо отдать ей должное, не утомляла его разговорами, привлекая внимание, только когда командир выбирал не ту дорогу.

– Есть предложения, как нам подобраться к Евандеру? – спросил Винсент. Глупо было надеяться, что она найдет еще какой-то тайный ход, который мигом решит их проблему. Но, возможно, вместе они что-то придумают.

Нереида покачала головой – ей не нравилась площадь. Тот, кто жил в Мурусвальде хотя бы несколько лет, не раз был свидетелем казней, проводимых по решению монахов на площади перед лицом Санкти. Нереида попала в город относительно недавно, но поместила себя в ряды неудачников – нельзя посчитать за счастье увидеть казнь в воскресный день, направляясь на рынок, расположившийся на соседней улице. С этого момента храм стал для нее чем-то вроде памятника человеческому хладнокровию. У этих высоких, темных стен, не в пример светлым оттенкам города, забирали жизни одних людей, чтобы придать смысл существованию другим. «Как вера во что-то может быть настолько пугающей?» – Нереида не понимала и не желала понимать.

Служанка, потирая озябшие руки, тут же позавидовала длинным рясам монахов, полностью закрывавшим их фигуры, не в пример ее собственному наряду – в спешке поверх рабочего платья она надела только легкую накидку с рукавами до локтя. «Переодеться бы, что ли», – подумала бывшая служанка, и выход из ситуации нашелся сам собой.

– Винсент! – свистящим шепотом позвала Нереида, дергая командира за рукав. – Я знаю, как попасть внутрь храма и как заставить Евандера без подозрений отойти от принцессы.

Лукавость, почти утерянная за последний месяц, вновь ожила в ее душе тонким ростком.

– У Евандера ведь длинные волосы?.. – спросила она.