Там, где все кончается

Давным-давно какой-то странствующий цирк утопил в канале свои ветхие красные фургоны и желтые клетки. Казалось, длинная процессия скатилась, громыхая, с набережной, чтобы сгрудиться и обрасти бурой ржавчиной под толщей серых стоячих вод. Дюжина клеток, с которых стародавняя краска облетала, как листки с календаря, лежала вверх колесами.

Стив Майклс стоял на краю, глядя вниз сквозь красную пелену.

Тридцать лет назад это место называлось Венецией у моря, штат Калифорния. Некое подобие Италии. В ночи плавно скользили взад-вперед разукрашенные гондолы с зелеными фонарями. Раздавалось пение. Кругом чистота и свежесть. Все это кануло в прошлое. Теперь здесь воцарилась свалка для пустых клеток.

Стив не знал, что уже пять часов вечера. Он, похоже, не замечал зимнего солнца в мглистом сером небе. На него накатила тишина и не давала дышать.

Вдруг рядом с ним возникла Лиза. Она согрела зимний воздух, заставив его благоухать. Ее голос звучал тихо:

– Стив, нельзя же стоять здесь целую вечность.

Он даже не вскинул на нее свои серые глаза.

– Можно попытаться.

– Возвращайся домой, в лос-анджелесскую контору, Стив. А завтра приходи снова.

– Ну да. После похорон, – сказал Стив. – Я могу прийти поглазеть на пятна крови Чарльза на тротуаре. Если пойдет дождь, я увижу, как вода все смывает. – Он уставился на бетон странного цвета у себя под ногами. – Хотелось бы, чтобы дождь пошел в моей голове и все смыл.

Лиза ждала.

– Ладно, – вздохнула она. – Что же нам делать?

Его плечи приподнялись. Он выбросил погасшую сигарету, которую забыл выкурить.

– Прогуляемся. Пойдем, Лиза. Мы разыскиваем убийцу, проживающего в доме на канале.

Они зашагали на юг.

Местность была знакомая. Стив объяснил:

– Плотная застройка начинается отсюда и сходит на нет через четыре мили вдоль берега. Там есть нефтяные скважины и насосы. Вода канала чернеет от грязи, и от нее несет… застойной кровью.

От холодного света лицо Стива побледнело, кожа плотно обтянула скулы, глаза обесцветились и затосковали, а волосы почернели от контраста.

– Пока ты была вчера в Эль-Монте, Лиза, кто-то позвонил в контору. Некий старикан по имени Гербелоу, работник нефтяной скважины в Венецианской низине, рассказал, что его шантажируют. Кличка шантажиста Маркам. Странные там творились дела.

– Какие именно?

– Аварии на нефтяных машинах по ночам. Кто-то просачивается туда в темноте и гадит. Чарли догадался, что это делает тот, кто живет поблизости от системы каналов. Много ночей кряду, в поздние часы. Я задержался в конторе. Сначала Чарли расспрашивал Гербелоу, затем прогулялся вдоль всей системы каналов в поисках какой-нибудь зацепки…

Лизины пальцы сжали его локоть.

– В газетах пишут, будто это несчастный случай. Чарли Брэндон оступился в темноте, ударился головой о тротуар и утонул на шестифутовой глубине…

У Стива на скулах заиграли желваки.

– Пусть полиция тоже считает, что это несчастный случай. Не хочу, чтобы копы тут все переворошили. Это мое расследование. Мое и Чарльза.

Он окинул взглядом все дома мышиного окраса, каждый из которых был серым подобием своего братца. Одноэтажные квартиры укутывала мгла в сумерках, а по утрам обдувал неистовый просоленный ветер.

– Наверняка Чарльзу пришла в голову какая-то мысль, пока он тут разгуливал. Много бы я дал, чтобы узнать, какая именно.

– Ты уже видел старика Гербелоу?

– Я позвонил ему и сказал, что мы зайдем. Он ответил, что видел Маркама однажды, пару месяцев назад, когда Маркам только начал свою игру. У Гербелоу слабое зрение. Он сказал только, что у Маркама молодой голос. Молодой и наглый.

Стив прибавил шагу.

– Стив, мы идем к нему? К Гербелоу?

– Да. Это четыре мили пешком. По пути мы можем вести наши поиски.

Лиза вздрогнула и повернулась вполоборота. Уже почти стемнело.

– Странное ощущение, когда кажется, что за тобой следят… а это всего лишь ветер.

В четырех милях вниз по течению канал поворачивает к морю. Океанский прибой обрушивал свой солоноватый гнев на волноломы, скалы и песчаные пляжи. Там нефтяные скважины сшивали воедино море и сушу черными пальцами насосов. Слышно было, как они стенают и скрежещут от своей работы. Во тьме не видно, что они делают, но слышны их жалобные крики.

Ветер на мгновение разворошил клубы тумана, словно жухлую листву на большой темной лужайке, чтобы звезды проглянули сквозь них, подобно далеким диковинным бутонам. Стив свистнул сквозь зубы.

Лиза направлялась с ним на нефтяную скважину, отстоявшую ярдов на сто от канала, среди дюжины таких же скважин, которые поднимались все выше и выше, не желая останавливаться. Нефтяная скважина похожа на приспособление, с помощью которого Некто каждую ночь снимает звезды с небесного свода и протирает тряпицей. Самая настоящая лестница в небо.

В небольшой хижине горел яркий свет. Нефтяной насос-качалка, похожий на нервный палец, вздымался и опускался вверх-вниз с оханьем-аханьем, лязгом и пыхтением.

– Дед, мы пришли!

В ответ молчание. Стив услышал всхлип Лизы, и в тот же миг она прижалась к нему со словами:

– Он там, Стив, наверху. Ему голову придавило приводным валом.

Голове там не место. Стива подташнивало, когда он взбирался по лестнице и стоял на крыше машинного отделения, где, словно во сне, распростерся старик Гербелоу. Его голову зажало валом, который то поднимался, то опускался, вверх-вниз. Стив провожал глазами его движение, вверх-вниз-вверх, пока глаза не затуманились и заслезились. Он перестал видеть, только мог присесть на колени и спустя миг проговорил:

– Лиза, сегодня шел дождь?

– Нет.

– Странно. Крыша машинного отделения мокрая, причем не от крови. Туман опускался ненадолго, и роса выпасть не успела. Странно, – сказал он, отворачиваясь. Он спустился в объятия порывистого ветра и теней, глядя на канал. На какое-то время все замерло. Вдруг метнулась тень. Стив увидел, как она мелькает вдали, может, в сотне ярдов.

Стив выхватил пистолет, не успев пробежать и четырех шагов, но к тому моменту тень скрылась из виду. И когда Стив добежал до канала, не осталось ничего, кроме цоканья высоких каблучков бегущей вслед за ним Лизы. Он поднял глаза на ажурные стальные вышки с лестничными площадками и пролетами. Отличное укрытие. Залезай и лежи себе в тени, подглядывай и отсиживайся, пока внизу снуют люди. Вон сколько этих вышек. С избытком. Как много лестничных площадок и пролетов. Стив вздохнул:

– Давай вернемся к Гербелоу. Вот тебе еще один несчастный случай. Старик возился с механизмами и подставил голову не под ту железяку.

И тут они услышали вопль.

Они побежали обратно.

Они обнаружили маленького, худющего, как стальной провод, человечка, который, прижавшись к стене хижины Гербелоу, судорожно извергал на забор потоки рвоты, в знак жгучего, едкого протеста против символа смерти, лежащего на крыше. В перерывах между лихорадочными глотками воздуха он рыдал:

– Господь Всемогущий! Он мертв! Если бы он держал рот на замке, то остался бы в живых! Видите? Видите его там наверху? – Его снова вырвало. – Я просто хотел зайти к нему на огонек, и… и…

Человечек неуклюже вытер губы волосатым запястьем, перепуганно уставившись на Стива и Лизу.

– Вы. ВЫ его убили! Вы – Маркам!

Стив протянул свой именной жетон, словно гальку. Человечек посмотрел на него, тихонько ругнулся и затрясся мелкой дрожью, как кожа на лошадином боку.

– Полиция. Детективы. Ах, они приходили раза два. Вечером. Им надоело ждать. И они ушли. Только они ушли – Маркам вылез из засады. Он следит. Он знает. Черт, черт его подери. Полиция. То слишком рано, то слишком поздно. Черт! – И он, закашлявшись, сложился пополам.

Стив спокойно спросил человечка, где он живет. Тот нетвердой рукой махнул в сторону соседней скважины.

– Меня зовут Блек. О боже, что с моим желудком, сердцем, зрением. Я не хочу неприятностей. И не создавайте их для меня!

– Вы знали, что происходило с Гербелоу?

Блек знал и заговорил вполголоса:

– Он платил Маркаму за то, чтобы тот оставил его в покое. Многие платили, если не хотели, чтобы их механизмы поломались. Механизмы редкие. Достать их трудно. Чинить трудно. Война и все такое. Боже, вы только взгляните на его голову!

Его снова стошнило.

Стив прикурил сигарету и протянул ее Блеку для успокоения. Блек сделал жадную затяжку, зыркая то на Лизу, то на Стива. Он не мог угомониться.

– Послушайте… я… никогда не видел этого… шантажиста.

– Не видели?

– Нет. Никто его не видел. Он звонил по телефону. Меня он не тревожил. Он не требовал больших денег. Лишь самую малость. Все платили. Ведь это была ничтожная доля от их прибылей. И машины оставались невредимыми.

Блек разговорился и поведал про смазчика Келли Большого Ирландца, который сгорел с жуткими воплями ночью в своей хибарке три месяца назад. Маркам устроил поджог, без умысла его убивать. Но Келли каким-то образом там застрял. Это было первой кровью на руках Маркама. Несчастный случай, но равносильный убийству.

Стив прервал нервические речи Блека:

– Время не ждет. Блек, проведите нас по нефтепромыслам. Мы тут новички.

Блек прижался спиной к забору и задрожал:

– Ни за что на свете. Смотрите, что стало с Геберлоу! Этот Маркам приходит каждую ночь. Ни звука. Ни шороха. Только туман, – прошептал он. – Приходит неслышно, как туман. Уходит, как волна откатывается в море. Бесследно. На него ставили капканы. Сработало? Ни черта! Маркам знает, у кого что на уме. Мы находили веревки на вышках. Думали, может, он раскачивается, как обезьяна на балках на ветру. Однажды окружили вышку, но никто не осмелился на нее залезть. Побоялись, что их спихнут оттуда. Полиция приехала, но ничего не нашла, кроме мешочков в форме человека, набитых и вздернутых на балку. Маркам растворился в воздухе. Как факир-индус на вертикально торчащей веревке.

– Он когда-нибудь приезжал на машине?

Не было машины. Лиза предположила, что была лодка на канале.

Блек уже успокоился и зафыркал дымком.

– Черт, нет. Он никогда от нас не убегал. Во всяком случае, далеко. Прежде чем исчезнуть. Он не садился за руль. Ни единой машины на многие мили. Ни одной лодки. А если бы он пустился вплавь, мы бы его точно засекли!

Стив выбросил свой окурок и как бы невзначай поинтересовался:

– Кстати, как работает ваша вышка последнее время, Блек?

Тот был потрясен. Блек смежил веки, выдержал паузу, снова открыл глаза, ответив мрачно и хмуро:

– К вашему сведению… моя скважина начисто пересохла…

Стив задумчиво посмотрела на Лизу. В тусклом свете она выглядела прекрасно. Она источала аромат свежести и молодости, назло затхлым морским запахам, первобытным испарениям нефти.

Голос Блека был угрюм, как и его взгляд. Теперь Стив перевел взгляд на него и сказал:

– Ваша скважина пересохла. И вы завидуете соседям и их богатству. Проживаете неподалеку. Знаете местность. Вы могли бы быть шантажистом, приходить и уходить, как туман? Разве нет?

– Гербелоу и прочие могли бы рассказать вам, что голос у шантажиста молодой. А у меня – нет!

В самом деле. К тому же, подумал Стив, было бы очень глупо убивать кого-то по соседству. И то обстоятельство, что Чарли вел поиск на много миль ниже по течению канала, исключало Блека.

Стив спрятал пистолет.

– Блек, вам придется сопровождать нас, нравится вам или нет. Нельзя, чтобы вы бегали за моей спиной. Мне нужно многое увидеть и услышать. Ведите нас!

И Блек повел их, не без ропота. Они направились к морю. По пути Стив обдумывал несколько соображений. Гербелоу и Чарли были убиты в спешке. А Маркам производит впечатление терпеливого типа, который месяцами выжидает, прежде чем нанести удар, а потом возвращается. А пока Маркам будет пристально следить за Лизой, Блеком и за ним. Может, он и сейчас где-то рядом. Прячется, подслушивает. Если мы нападем на его горячий след, он и нас попытается кокнуть. Одно убийство порождает другое. Нужно работать день за днем, не привлекая внимания.

Стив стал рассказывать об этом Лизе по пути к морю, куда их вел Блек.

– Мы нашли Чарли в воде, неподалеку от затопленных цирковых фургонов на дальнем конце канала. Значит, убийца там не живет, Лиза. Он не стал бы убивать перед своим домом.

Лиза посмотрела на черные хибары и клубящийся меж ними туман.

– Значит, здесь, Стив?

Стив медленно выдохнул:

– Может, и здесь. Он провел тут всю жизнь, знает окрестности, людей. Может, я играл с ним в детстве, проживая на Наветренной улице. Вот это был бы номер! А?

Они пришли к океану посмотреть, как волны прибоя разбиваются о берег и перелопачивают пески. От острова Каталины доносился тоскливый вой противотуманного ревуна.

– Стив, думаешь, убийца пришел отсюда?

– Нет. Волны слишком высоки. К тому же береговая охрана в эти дни начеку. Нет. – Он прикурил еще одну сигарету. – Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что убийца не живет здесь, среди своих жертв, равно как и в конце канала, где мы нашли Чарли. Нет. Тут нужна золотая середина. Где-то между этой местностью и точкой, где обнаружили Чарльза. Вот где надо искать.

Первый гаечный ключ просвистел в темноте, как стальная птица.

Блек захрипел, упал и больше не поднялся.

Лиза вскрикнула и закрутилась волчком. Стив сам повалил ее наземь. Второй гаечный ключ угодил ему в правый бок, в нижнюю часть грудной клетки, по касательной. Испытав на себе силу удара, Стив подумал, что же осталось от головы Блека после прямого попадания.

Стив упал на спину, расслабив мышцы, и лежал, глядя на убегающую тень. Первые две пули, выпущенные Стивом, отрикошетили от железа. Третья ушла в воздух, а с нею и тень. Стив поднялся за деревянными балками и бросился за тенью. Он оставил Лизу и на бегу услышал цоканье ее шагов у себя за спиной. Он срезал угол по гравиевой дорожке на север, вместо того чтобы бежать напрямик, на тот случай, если убийца поджидает его в темноте с очередным гаечным ключом.

Тяжело дыша, он добежал до канала. Спустя минуту Лиза вцепилась в него и разрыдалась у него на плече. Кажется, и Блека настигла смерть. Скорее всего, брошенный гаечный ключ предназначался Стиву, но путь ему преградил Блек. Лиза горько оплакивала его.

Он прижал ее к себе, не теряя бдительности. Казалось, высоченные темные нефтяные вышки накренились, так и норовят рухнуть на них. А туман играет деревянными балками, как на арфе.

– О-о-о, Стив, Стив…

– Возьми себя в руки, родная. Наш игрунок заигрался. Мало ему, что он убил Гербелоу, так он еще залег на дно, чтобы выведать наши замыслы. Видать, мои выводы пришлись ему не по нутру.

Они стояли вместе, подобно парочке детей из Гигантики. Тыща вышек вышагивают им навстречу сквозь туман, ухая, кряхтя и выпуская клубы пара. Стиву задышалось легче, но боль в правом боку ворочалась, как улитка в раскаленной раковине.

Лиза сказала:

– Стив, что за ночь кошмаров! Мы ни на шаг не продвинулись. Давай уйдем отсюда, пора домой.

Он и сам почувствовал, что устал, выдохся, выгорел, озяб, постарел и переутомился. Но выругался вполголоса и отошел от нее, нахмурившись.

– Завтра похороны Чарльза. Я не смогу смотреть на его лицо, если не предприму чего-либо. Прямо сейчас.

Последовала долгая пауза. Лизин голос прозвучал странно, когда она спросила:

– Каким был Чарли в детстве?

– Чарли? – Смущенный, он подумал и тихо ответил, чтобы слышать самого себя: – В те времена? Носился по пляжу. Бегал по пирсам. Валял дурака на канале. Мамаша лупила его за игры на канале. Помню, однажды…

Канал…

Стив умолк и зашагал прочь. Лиза следом за ним, не проронив ни слова, поглядывая на его внезапно побледневшее нахмуренное лицо. Можно сказать, он пробежал три сотни ярдов вдоль канала в поисках чего-то. Когда он наконец нашел, что искал, то остановился и замер над своей находкой.

По тротуару тянулся мокрый след брызг от пролитой воды, которую впитывал цемент.

– Лиза, на крыше у Гербелоу, рядом с его телом, была вода. Вода есть и на этом месте, где Маркам вылезал из канала.

– Ты уверен, Стив?

– Да. Пожалуй, впервые я в чем-то уверен.

– Но где это видано, чтобы в канале плавали, Стив?

– Одну и ту же задачу можно решить множеством способов. У меня возникла странноватая, еще не созревшая идея. Вся эта болтовня про обезьянье лазанье на вышки просто чушь. Маркам распространяет ее, чтобы всех запутать. Он не хочет, чтобы кто-то слишком уж обращал внимание на канал. Он хочет, чтобы они подозревали друг друга. Но сам он чужак, и вот откуда он вылез.

Стив снял с себя пальто медленно, как в холодящем сновидении. Неторопливо, молча расшнуровал ботинки и произнес:

– Знаешь, как выглядит Маркам? Как только находишь главную зацепку в разгадке такой шарады, все остальные элементы сами становятся на свои места. – Он стянул носки. – Маркам молод. Лет двадцати пяти, может, тридцати. Не намного старше. Молод и здоров. У него развитая грудная клетка, как у лошади.

– С чего ты взял?

– Убийца трех человек чувствовал себя в безопасности. Почему? Потому что у него был отличный способ отступления и он жил далеко от мест, где были найдены тела. Но мы ЗНАЕМ, где Чарли вел поиски – вдоль канала. С математической точки зрения, если убийца не живет ни на одном конце канала, где были совершены убийства, то он неизбежно должен проживать где-то в середине. А его способ передвижения подсказывает нам общее описание его возраста и состояния здоровья. Маркам проявил огромную осмотрительность, вылезая из канала на большом удалении от того места, где он собирался делать свое черное дело. Поэтому никто не находил его водяной след. Никому не пришло в голову искать вдалеке от тех мест, где по ночам он устраивал налеты.

Он кивнул на канал.

– Канал подсказал мне еще кое-что… у него здоровый загар. Он живет на канале. Конечно. – Стив сложил свою одежду, в том числе брюки, в небольшую стопку на холодный цемент близ вод канала.

– Не понимаю, Стив.

– Каждый день Маркам проводит на пляже уйму времени. Живет в свое удовольствие. Ничем себя особо не утруждает. Блек говорил, что он не требует у своих жертв больших денег. От каждого понемногу. Шесть-семь человек отстегивают по тридцать, может, полсотни долларов в месяц. У нашего шантажиста полно свободного времени. Это весьма точная характеристика. Если бы я обошел вереницу домов и стал бы искать парня, соответствующего этим описаниям, то я рано или поздно нашел бы его. Правильно? Да. Атлетического телосложения, с развитой грудной клеткой, здоровым загаром, молодой бездельник.

Стив разделся догола, если не считать плавок, даже не обращая внимания на Лизу. Он поднялся и стоял у воды, глядя вниз.

– Вода сегодня ночью холодная. Наверное, летом она сносная, но сегодня ночью уж точно холодная. – Он подался вперед. – Никто не видел, как Маркам приходит или уходит. Говорили, он передвигается наплывами, как туман. Или накатами, как морская волна. Молча и непринужденно. – Он поднял глаза на Лизу, изменившуюся в лице, как заблудившееся дитя. – Вызови полицию на тот конец канала где-то через час, Лиза. Там и встретимся.

Лиза слабо запротестовала.

Стив сказал:

– Никто не видел, чтобы подъехала машина или подошла лодка по каналу, чтобы кто-то переплывал канал. Я покажу тебе, как Маркаму удалось нагнать столько мистического страха. До встречи через час.

– Стив!

Он уплыл. Скользя белесым, туманным созданием, беззвучно рассекая воду, он оставил позади себя расходящиеся волны, которые только и указывали на место его исчезновения. Темные воды сомкнулись над ним. Канал остался холоден ко всему происходящему.

Лиза понаблюдала минут пять, но как она ни всматривалась, так и не увидела, чтобы Стив вынырнул глотнуть воздуху.

Ее обволакивал туман. Нефтяные насосы вращались. Океан молотил по берегу. Ревун завывал, словно из иного мира. Лиза замерзла и озябла. Подхватила одежду и пошла звонить в полицию.

Когда Стив появился на поверхности, он уже далеко отплыл от Лизы, направляясь на север. Он почувствовал воздух в ноздрях, сделал глубокий вдох и погрузился в воду. Первое содрогание от холодной воды затухло. Боль в боку притупилась.

Отталкиваясь широкими гребками, он всматривался в придонную тьму. Когда он касался дна, к кончикам пальцев приставал ил. Сама вода была здесь чистая. Она становилась вязкой и теплой от нефти ближе к морю. Он видел футов на двадцать перед собой, пока обзор не заслонила непроницаемая чернота. Освещение на Венецианском канале было никудышное. Одна слабосильная лампочка проливала рассеянный свет со столба, отстоявшего футов на десять от канала. Ночью под таким светом ни за что не разглядишь пловца даже в пяти футах.

Когда плавно и непринужденно он снова всплыл на поверхность, то услышал двустороннее биение нефтяных насосов в недрах каменного безмолвия. Погружаясь, он ощутил чрезвычайный покой, присущий такому способу передвижения. Никто не увидит, как ты ходишь, бежишь по тротуарам или прячешься в тень. Лишь холодный канал под сенью звездного неба, туман, ветер. Никакой ряби на воде от плавания на поверхности. Надо держаться на глубине, мощно отталкиваясь ногами от холодной мокрой массы, задерживать дыхание, скользя под водой и лишь выпуская понемногу цепочки пузырьков.

С хорошими легкими, здоровым организмом, помоложе и поздоровее, чем у Стива, можно долго проплыть без глотка воздуха. Тихо всплываешь, разинув рот, снова погружаешься и устремляешься по темным закоулкам, словно акула по знакомым лагунам.

Словно акула. Стив ухмыльнулся, ощутив, как сопротивляется течение воды. Месяцы тренировок кого угодно превратят в рыбу. Все меньше воздуха. Все дольше под водой. Все легче грести. Неудивительно, что полиция ничего не замечала.

Можно выслеживать субъекта на протяжении многих миль, если он топает по тротуару, и он не догадается о слежке. Идешь с ним в ногу, обгоняешь, отстаешь, исчезаешь, подкарауливаешь.

Стив снова всплыл, медленно и бесшумно, как плавник, разрезающий воду.

– Чарли, – думал он. – Ты ходил здесь вчера вечером. Ты знал, что искать. Гербелоу поведал тебе о своих подозрениях. И ты пошел по следу. Поразительно, но факт. Ты тоже вычислил, как работает Маркам. Ты догадался, что он – глубоководная акула.

Стив в раздумьях снова погрузился в воду, отталкиваясь ногами. Холод уже не так его напрягал. Просто он уже давненько не плавал по ночам.

В стене канала зияла дыра – все, что осталось от старого ливневого водостока. Стив обследовал ее. В голове сразу прояснилось, все сразу встало на свои места. Проплываешь несколько футов вверх по водостоку под землей, пока не спадет уровень воды, высовываешь голову из воды, стукаясь о стенки трубы, и можно прятаться хоть всю ночь, словно крокодил в норе на речном берегу. На всем протяжении канала имелись ливневые стоки, впадающие в канал. Удобные гроты для отдыха, если устанешь плавать. Отдышись минут десять, затем плыви себе дальше. Между сводом трубы и водой достаточно воздуха для дыхания. Не приходится удивляться, что Маркам всех обвел вокруг пальца.

Стив поплыл дальше.

– Чарли, помнишь наше детство на канале? – Стив заскрежетал зубами. – Мы втроем – ты, я и канал. Чудно, как порой жизнь начинается и кончается в том же месте. М-да.

– Значит, он выследил тебя, Чарли, как я выслеживаю его. Насколько далеко, Чарли? Я скажу тебе. Прикинь, как далеко может проплыть человек под водой, скажем, с небольшими передышками, пока не устанет. Одну милю. Две мили по каналу. Не дальше. А ровно столько, чтобы полиция не нашла. И достаточно далеко от места преступления.

– Ты догадался об этом, прогуливаясь и покуривая свои сигары, Чарли. Ты не знал про заплыв Маркама в тот вечер, что он выслеживает и поджидает. Он затащил тебя под воду прямо напротив своего дома! Ударил трубой, затем, чтобы тебя тут не нашли, утянул вниз по течению, в самый конец канала, где все кончается, в том числе цирк с клетками и расщепленными колесами, и оставил тебя там лежать. Потом неторопливо поплыл домой, вылез, зашел внутрь, обсох и, может, поужинал на сон грядущий. Черт бы его подрал!

В воде, на дне канала, что-то заблестело.

Жестяные банки. Целая дюжина банок с цементом, выстроенных ровным рядком. Что плохого в жестяных банках? А что, если они обозначали половину пройденного пути? Их положили, может быть, чтобы пловец мог ориентироваться, не высовываясь из воды и не обнаруживая себя. Просто вереница банок, которую не заприметит никто, кроме акулы.

Наверное, какое-то время устрашение людей в тумане доставляло удовольствие и шальные деньги. Ты резвился, как дитя, носился в дебрях просоленных теней и исчезал, оставляя после себя ужас и содрогание. Здорово выколачивать таким образом деньги, днем полеживая на пляже и упражняясь по вечерам. Здорово, пока не начались убийства. Ты никогда их не замышлял. Такое не замышляют.

Переутомление сначала поселилось в его плечевых мышцах. От удара гаечным ключом появилось жжение, жар чуть ли не вызывал свечение воды, и каждый взмах руки отдавался резкой болью.

От усталости Стив начал думать лихорадочнее. Сколько еще плыть? Пока не вымотаюсь до смерти. Потом еще один или два квартала с поправкой на разницу в силах между мной и таким атлетом, как Маркам. Этого хватит.

Акула настигла его бесшумно, стремительно, без промаха.

Акула метнулась из темноты, бледно мерцая и оставляя за собой вереницу пузырьков, а ее мощь воплотилась в руки, ноги, человеческое лицо и тело!

Стив вскрикнул под водой! Вода так и закипела от его ярости.

Маркам!

В объятья заключают или чтобы любить, или чтобы уничтожить. Любовью тут и не пахло. Только сшибка тел, вздымающих фонтаны воды, пальцы, тянущиеся, как пауки, к лицу Стива, чтобы выдавить ему глаза. Он машинально сжался в пружину и врезал по маячащей мерцающей личине, заодно пытаясь отринуть ее.

Маркам вернулся. На этот раз Стив был наготове и воспользовался стенкой канала, чтобы оттолкнуться и выстрелить свое тело ему навстречу. Они взметнули взрывную волну в мир тумана, с ревом глотая воздух, и снова скрылись под водой. Встреча с мускулами и закалкой не предвещает ничего хорошего. Тому, кто годами не нырял, в подводный мир лучше не соваться.

Маркам набросился на Стива, как только они погрузились в бурлящую воду. Что-что, а задерживать дыхание Маркам умел, на то у него натренированные объемистые легкие. Достаточно было обхватить Стива, увлечь на дно и удерживать там, чтобы одолеть. Рано или поздно Стив наглотался бы воды и захлебнулся.

Что Маркам и сделал.

Стив нарочно расслабился, только высвободив одну руку до плеча. Он экономил воздух. Он стиснул своими ногами ноги Маркама. «Странно. Субъект по прозвищу Маркам. Веду с ним подводный бой. Даже его лица раньше не видел, и теперь не вижу, – думал Стив, – и вот я сражаюсь с каким-то прозвищем, горой мускулов и роем пузырьков!» Они стукнулись о дно канала, как бы барахтаясь в драпировке рухнувших сценических декораций, обвитые многометровыми рулонами зеленого и черного бархата посреди грозы. Молнии раскалывали мозги Стива. Перед его смеженными глазами замелькали искры и кометы. Воздуха! Еще секунда, и его легкие…

Правой рукой Стив поймал нос Маркама и как врезал ему снизу вверх! Маркам разинул пасть – распахнутый капкан, изрыгая клокочущий воздух, – резко, жутко, мгновенно. Он отцепился от Стива, улепетывая словно краб.

Стив знал, что будет дальше. Маркам выпрыгнет за глотком воздуха, нырнет и будет держать Стива, пока у того не кончится воздух. На этот раз промашки не будет. Только холодеющие, мертвеющие, вымокающие легкие.

Стив пошел на опережение. Он всплыл, изрыгая проклятия. Под водой невозможно изрыгать проклятия, только в уме. Проклятия засели внутри тебя, как ты засел внутри холодной водной паутины. Стив проклинал ночь, безумный пульс нефтяных насосов, океан, перемалывающий далекие пляжи. Потом он обрушился на всплывающего Маркама, и тот закорчился, как наживка в банке!

Стив запер запас бесценного воздуха в легких. Его уши трепетали, словно жестянки, подвешенные на сильном ветру, по которым колотили деревянными жердями.

Это за тебя, Чарли! Он в замедленном темпе стукнул дергающейся головой Маркама об илистое дно. За тебя, Чарли! И за Большого Ирландца. За сгоревшую хижину! За старика Гербелоу! И за человека-акулу, который плавал в тихой воде, не оставляя следа, а только струи воды в том месте, где он вылезал и куда уходил, что испарялись к утру и исчезали!

Второй удар. Третий удар.

– Выпускай воздух, ублюдок! Выпускай воздух!

Четвертый удар. Маркам обмяк. Яростный напор Стива не ослабевал. Он сдавливал голову, пока она не затуманилась и весь воздух не хлынул наружу. Вдохнув лихорадочно, Маркам глотнул доброй холодной воды из канала, на котором дети играли в стародавние времена, доброй холодной воды из канала, на котором играли под солнышком Чарли и Стив и еще один мальчик, который вырос и превратился в акулу, доброй холодной воды из канала, в который они упали втроем, а теперь только одному из них суждено выйти оттуда живым!

Стив держал его до полного глотка.

Сонный кошмар. Он вылез во внешний мир, радуясь легким, радуясь чуду воздуха. Он просто вцепился в стенку канала и минут пятнадцать с наслаждением вдыхал и выдыхал воздух – вдох и выдох.

Затем, медленно ступая по воде, он нырнул и нашел то, что искал; взял искомое за руку и медленно поплыл к концу канала, до которого, казалось, миллион миль. Поэтому он не суетился, останавливался время от времени, снова пускался в путь. Казалось, два ребенка, взявшись за руки, идут домой, и один ведет другого по холодным водам.

Конец канала. Стив задумался о нем, задумался о Чарли, который тут прогуливался, задумался о цирковых фургонах, и тут в голову ему пришла забавная мыслишка. Из последних сил он принялся за ее воплощение.

Конец канала. Он дошел до него. Он нырнул.

Когда он вынырнул, уже один, послышался шум. Вой сирены из пригородов, автомобили тормозят, распахиваются дверцы. Стив выбрался из воды. Он услышал хлопанье дверей, шарканье бегущих ног.

Вода стекала с него студеными ручьями. Он продрог. Горло болело от отчаянного холода. И весь мир свелся к огонькам шести фонариков, обшаривающих его тело.

Лиза приехала и неожиданно расплакалась. Сирена отвыла свое. Лиза обняла его.

– Стив, Стив, ты живой.

– Конечно, конечно, Лиза, милая. Смотри, не вымокни.

– Ах, Стив…

Он позволил ей, теплой и ласковой, дрожать с ним в унисон. Положив голову на ее плечо, он смежил веки, ощущая, как вода струится и струится с его темных волос. Он думал, у меня в голове идет дождь, который поможет смыть кровь Чарли, хотя бы отчасти. Да. Смыть.

Его зубы стучали. Он обнимал Лизу, словно теплый буек в море тумана. Он выдавил из себя несколько слов:

– Вызвать фургон. Зацепить крюками. В клетках завелся новый зверь. Я думаю, мне удалось его укротить. Да…

Прожекторы повернули вниз, выжигая полоски в холодной воде. Прутья. Ржавые прутья. Белый зверь безвольно плавал за решеткой. За решеткой. За решеткой.

Стив безумно хохотнул и покрепче прижал к себе Лизу:

– Будь рядом!