Глава 9
Париж, 1785
Алессандро расхаживал по большой зале, устланной мягкими, как кошачья шерсть, персидскими коврами, и с удовольствием слушал речи своей подельницы.
– Значит, он клюнул? Рыбка клюнула! – Мужчина довольно потер руки. – Представление начинается! – Калиостро радостно подскочил к Жанне и обнял ее за плечи. – Завтра его ждет свидание с королевой. Черт возьми, где же все устроить, чтобы не вызвать подозрений? – Он вдруг хлопнул себя по выпуклому, без единой морщины лбу. – Ну конечно! В Версале! Там прекрасный парк и беседка, увитая плющом. Свидание устроим в сумерках. Тогда ему ни за что не отличить Николь от ее величества Марии-Антуанетты.
– Они так похожи? – удивилась Жанна, которая еще не была знакома с двойником королевы. Граф поднял вверх указательный палец.
– Просто удивительно! – На его румяном лице появилось мечтательное выражение. – Я встретил эту даму на гулянье в Пале-Рояле. Девушка стояла, прислонившись к холодным перилам большой лестницы. – Он усмехнулся. – Представьте себе, я чуть не хлопнулся в обморок от удивления. Ее величество – одна, без сопровождающих, в скромном сером платье! Моя спина сама угодливо изогнулась в поклоне, да в таком, какой я никогда никому не отвешивал. Разумеется, после этого я месяц лечил себя от радикулита. Но это так, к слову. Девушка опешила, видя, как прекрасно одетый и по всем признакам знатный господин выразил желание ей поклониться. Она зарделась как мак и стала еще прекраснее. От волнения правый уголок ее прелестного алого ротика немного подергивался, и только тогда я понял, что передо мной не королева, а создание, очень на нее похожее, ее двойник. Что-то подсказало мне, что случайное знакомство необходимо продолжить, и я предложил Николь-Оливе – так ее зовут, дочери несчастного инвалида Леге, – сходить в одну недорогую харчевню, где прекрасно готовят петуха в вине. Бедняжка просто вылизала тарелку: она была голодна и призналась мне, что уже давно живет на луковой похлебке. Конечно, о своем необыкновенном сходстве с королевой Николь не имела понятия, она попросту ее не видела, как и все окружение того бедного квартала Парижа, где обитало несчастное создание. Она призналась, что зарабатывает на жизнь шитьем. Потом, когда я поднялся к ней в ее чердачную каморку, девушка показала свои изделия. – Алессандро театрально воздел руки к небу. – О, они были прекрасны! Я увидел бездну вкуса, умение из простого грубого холста сделать нечто потрясающее. Думаю, если бы ее допустили ко двору, она создала бы вещи, которые, несомненно, понравились бы королеве. Как вам известно, Мария-Антуанетта всегда стремилась стать королевой мод, арбитром элегантности, самой модной женщиной в Европе. Она никогда не надевает дважды одно и то же платье, три раза в день меняет наряды, каждую неделю придворный куафер, Леонар Боляр, делает ей новую прическу, которую можно смело назвать произведением искусства, а модистки изобретают цвета и фасоны, которые идут нашей государыне. Думаю, Николь стала бы одной из первых. Но, к сожалению, ее талант до сих пор никто не оценил, ибо ценители прекрасного не живут в том сомнительном квартале. Нет, впрочем, один проходимец, ее любовник, оценил ее возможности заработать деньги. Он немилосердно обирает бедняжку. Ей следовало помочь, как вы считаете?
– И верно, – кивнула Жанна, которую ужасно занимал этот рассказ. – Держу пари, вы даже заказали ей парочку вещиц.
– О, от вас ничего не скроешь, моя прорицательница! – восхищенно ответил Калиостро. – Конечно, я сделал это, хорошо заплатил, хотя прекрасно понимал, что деньги достанутся не ей, и между нами завязалась дружба. Мысль использовать ее как подставу возникла у меня совсем недавно.
– Двойник королевы, который находится в дружеских отношениях с вами, – это полдела, – веско заметила графиня. – Мне не нужно быть прорицательницей, чтобы угадать с первого раза: вы никогда не заговаривали с ней на интересующую нас тему. Что, если она откажется? Вы ничего не сказали о нравственности нашей помощницы.
– Несмотря на бедность, она высоконравственна. – Калиостро наклонил голову. – Но у нее есть слабое место – ее возлюбленный. Они встречаются довольно давно, но малый до сих пор не соизволил жениться. Он благородного происхождения, но беден как церковная крыса. Видно, что девушка нравится ему, но жить в нищете не нравится совсем. Я не говорил Оливе, что ее любовник мне несимпатичен. Стоит появиться другой красотке с достатком, он тут же забудет свою Николь. Малый бредит собственным домиком в деревне и натуральным хозяйством. Я намерен дать мнимой королеве столько, сколько требуется для осуществления их мечты, этак пятнадцать тысяч ливров. Думаю, она не откажет.
Жанна потянулась, как сытая кошка.
– Давайте же спросим у нее. Пошлите за ней Гильома.
– Никого посылать не надо, – улыбнулся граф. – Вот уже несколько месяцев Олива живет неподалеку от моего замка в охотничьем домике. Я постарался окружить ее комфортом, чтобы она привыкла к нему и с отвращением вспоминала о прошлой жизни.
– И ваше выгодное приобретение никогда не интересовалось, почему вы проявляете к ней такую заботу? – Губы Жанны изогнулись в усмешке. – Судя по всему, вы не пытались ее добиться, а это более чем удивительно. Порядочные женщины не нашли бы приемлемого объяснения.
– Она поверила, что я – богатый одинокий граф, который помогает таким, как она, – пояснил Алессандро. – Вам известно, что у богатых свои причуды. Если у меня много денег, я имею полное право тратить их по своему усмотрению. Почему бы не помочь маленькой бедной портнихе, добывающей кусок хлеба в поте лица?
Графиня покачала головой.
– Логично. Но давайте все же поговорим с ней.
– Давайте. – Калиостро отворил дверь и поманил кого-то рукой. Из темного коридора в комнату, освещенную свечами, пламя которых мягко тонуло в пурпуре занавесей, вынырнула высокая, стройная фигура.
– Олива, знакомьтесь. – Алессандро взял подсвечник и поднес его к лицу незнакомки, словно давая Жанне возможность убедиться в правоте своих слов. – Это графиня де Ла Мотт. Я вам о ней рассказывал.
Мадемуазель Леге откинула капюшон, изогнулась в реверансе, и Жанна, глядя на ее овальное лицо безупречной формы, на тонкий орлиный нос, золотистые кудри, свободно падающие на плечи, издала удивленный возглас. Это было поразительное зрелище – Мария-Антуанетта собственной персоной, только в сером скромном платье, необыкновенно шедшем ей, без каких-либо украшений, в простой черной накидке, без любимой высокой прически и, главное, не в Версале, а в таинственном замке графа Калиостро! Алессандро не обманул. Природа по своей прихоти создала двойника французской королевы, отличавшегося от оригинала лишь некоторыми штрихами и нервным подергиванием уголков рта.
– Мне очень приятно видеть вас, графиня, – тихо сказала модистка, и подельница Калиостро отметила про себя, что ее голос тоже было трудно отличить от королевского.
– И мне приятно познакомиться с вами, – в тон ей ответила Жанна и обратила взор на графа. – Теперь, дорогой Калиостро, вам пора открыть карты. Не будем же мы весь вечер рассыпаться в любезностях.
Щеки Оливы побледнели, и она сделала шаг назад.
– Вы говорите «открыть карты»? Что это значит?
– Это значит, дорогая, что я как принимал участие в вашей судьбе, так и буду это делать, – мягко сказал граф. – Однако мне понадобится ваша помощь. Готовы ли вы оказать ее мне и этой очаровательной женщине? – Он кивнул на Жанну.
– Вы же знаете, граф, что я очень предана вам, – пролепетала растерянная девушка. – И я с удовольствием окажу вам услугу. Но в чем она будет заключаться?
Алессандро взял дрожащую модистку под руку и провел к креслу.
– Что же вы стоите? Садитесь, устраивайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома! Помните, перед вами друзья, желающие вам помочь. Но вам тоже придется немного нам посодействовать.
Олива склонила головку. Водопад волос закрыл ей лицо.
– Что я должна делать?
Калиостро махнул рукой.
– О, это сущий пустяк! Вам придется поучаствовать в розыгрыше кардинала де Рогана и ненадолго выдать себя за королеву. Теперь вы знаете, как похожи на ее величество.
Мадемуазель отпрянула.
– Выдать себя за королеву перед самим кардиналом?! Но если обман откроется, меня ждет смертная казнь! Это называется оскорблением ее величества, не так ли?
Калиостро и Жанна переглянулись. Простая швея из бедного квартала Парижа оказалась не такой темной, как они ожидали.
– Ну о чем вы говорите! – бросил, смеясь, Алессандро, и графиня отметила в его смехе искусственные нотки. Лишь бы их не услышала Олива! – Вам ничего не угрожает. Неужели вы думаете, что я способен послать вас на смерть? Нет, вы меня не поняли, дорогая мадемуазель Леге. Ровно через день кардинал узнает, что виновником его розыгрыша был я, и вместе со мной и очаровательной графиней де Ла Мотт посмеется над этим. Уверяю вас, он ничуть не обидится, потому что сам большой шутник. Знаете, сколько раз из-за него я попадал в смешные ситуации? Когда я увидел вас, то сразу понял, что смогу отплатить ему тем же. Согласитесь, это здорово придумано – устроить де Рогану шуточное свидание с самой королевой! Такого он от меня не ожидает.
– И все же я не могу согласиться, вы уж простите меня… – Олива достала чистый платочек и приложила его к глазам. – Мне ужасно не хотелось бы отказывать вам, господин, но… простите меня.
Де Ла Мотт бросила недовольный взгляд на подельника. Как он мог обещать ей удачу в мероприятии, не заручившись поддержкой самого главного действующего лица? Однако граф проигнорировал этот мечущий молнии взгляд и нежно взял Оливу за руку.
– Дорогая моя, – вкрадчиво начал он, – вы сделаете работу, которая, разумеется, будет надлежащим образом оплачена, хотя та же графиня де Ла Мотт, которая находится перед вами, не взяла бы за такой пустяк и сантима. Но только из уважения к вам и желания обустроить вашу судьбу я даю вам за участие в простом розыгрыше пятнадцать тысяч ливров, и вы со своим возлюбленным сможете осуществить давнюю мечту – купить домик в деревне и заняться сельским хозяйством.
– От себя прибавляю еще пять тысяч, – отозвалась Жанна. – И покончим с этим делом.
Олива замотала головой.
– Нет, нет, мне не нужны деньги! Мы с Босиром сами их заработаем.
– Ваш Босир способен только брать, а не давать, – недовольно заметил Калиостро и буркнул: – Впрочем, если это ваше окончательное решение, не смею больше задерживать. Вы свободны, дорогая Олива. Разумеется, вы еще пожалеете об опрометчивом поступке, да только уже будет поздно. Сотни девушек Парижа, похожих на Марию-Антуанетту, согласятся участвовать в невинном розыгрыше, который кардинал, несомненно, оценит. Но вы боитесь, не хотите – и это ваше право. Повторяю, вы свободны.
Очаровательное личико мадемуазель Леге просветлело.
– Я и правда могу идти?
– Куда вам угодно, дорогая.
– Спасибо вам, господин Калиостро! – Она прижала руки к груди. – За все спасибо!
Девушка вылетела из комнаты, как птичка, наконец освободившаяся из силков, и Жанна гневно обратилась к подельнику:
– Ну и после этого вы скажете, что замечательно подготовили мероприятие?
Ее поразило спокойствие графа. Светлые, чуть выпуклые глаза не метали молнии, на тонких губах блуждала улыбка.
– Именно так я и скажу, прелестная графиня, ибо наша замечательная Олива явится сюда не позднее завтрашнего дня, – проговорил он ехидно. – У нас с вами имеется замечательный помощник – ее любовник, который спит и видит, как получить задарма неплохие деньги. Уверен, наша нимфа обязательно побежит к нему и сообщит все, о чем говорилось в этой комнате. Так что будьте наготове. Не позднее завтрашнего дня нам предстоит пообщаться с этой парочкой и продолжить мероприятие под названием «Ожерелье».
Графиня поправила и без того идеальную прическу. Она заметно нервничала. По ее мнению, тщательно разработанный план подвергался угрозе, и женщина удивлялась уверенности Калиостро.
– Олива произвела на меня впечатление высоконравственной девушки, – сказала она. – Такую нелегко сбить с пути, и я сомневаюсь, что это удастся Босиру.
– А вот я не сомневаюсь в Босире, ибо имел честь с ним пообщаться, – заверил ее граф. – Впрочем, утро вечера мудренее. Поезжайте к себе и ложитесь в постель. А завтра… сами увидите, что будет завтра.
Жанна встала и направилась к выходу, сопровождаемая верным Гильомом. На душе скребли кошки. По мнению графини, Олива никак не подходила на отведенную ей роль королевы, разве что внешне. Модистка из бедного квартала, даже если Алессандро удалось бы ее уговорить, могла выдать себя разговором, мимикой, жестами, и тогда произошло бы бог весть что. Нажить такого врага, как кардинал де Роган, не хотелось никому. Подходя к экипажу, женщина подумала, что, может быть, разумнее отказаться от этого опасного дела.
Чистополь, 2017
Сергей и Юля подъехали к Лисицыной только к вечеру. При выезде из города они попали в большую пробку, которая тянулась на много километров. Несколько потоков машин рвануло окольными путями, образовав и там огромные заторы. Раньше трех выбраться на свободную дорогу не удалось, и Плотников припарковал машину возле запущенной дачи только около пяти. Выйдя из машины, Юля деликатно постучала в открытую калитку:
– Хозяева!
Им никто не открыл. Плотников решительно распахнул ржавую дверцу:
– Не слышит. Может, под дозой. Нужно зайти в дом.
Еле пробравшись сквозь толстый, как канат, прошлогодний или позапрошлогодний бурьян с колючими коричневыми стеблями, они поднялись на крыльцо и, дернув дверь, вошли в прихожую.
– Анна, где вы? – спросил Сергей, морщась от неприятного запаха. – Анна, к вам гости.
Страшная тишина оглушала, пыль роилась в воздухе, как пчелы.
– Анна!
Плотников сделал шаг в гостиную. Хозяйка с пожелтевшим лицом лежала на диване, безжизненно раскинув руки в разные стороны.
«Уже успела», – хотел сказать полицейский, но, нервно вскрикнув, бросился к девушке и прижал пальцы к артерии на ее шее:
– Пульса нет! Черт возьми, да она мертвая… – Оглядев сиротливо лежавший на полу шприц, он все понял: – Передоз.
– Звони в «Скорую»! – крикнула Юля. – Может быть, они еще успеют ее спасти.
Плотников покачал головой:
– Поздно! Она укололась довольно давно. Черт, черт, черт! – Он с силой ударил себя по колену. – Нужно вызвать местную полицию. Я займусь этим, а ты поищи конверт.
Самойлова с сомнением посмотрела на него:
– Ты думаешь, это реально? Судя по всему, она давно продала мебель, а содержимое ящиков сожгла.
– Ты все же поищи… – посоветовал Сергей. – Для конченого наркомана это большой труд – развести костер и бросать туда старую бумагу. Скорее всего, свалка в доме, возможно, в погребе.
Юля сделала несколько шагов и отпрянула:
– Смотри, погреб действительно есть. Его кто-то уже открывал. Аня? – Она заглянула в темную пасть и поморщилась:– Фу, как воняет. Кроме того, темень непроглядная. Мне нужен фонарик, Сережа.
Он достал из борсетки маленький карманный фонарик и кинул девушке:
– Что бы ты без меня делала?
– Мерси. – Самойлова осторожно опустила ногу на скрипнувшую ступеньку лестницы. – Мне страшно. Она так шатается.
– Не бойся, – успокоил ее Плотников, набирая номер. – Черт, здесь ничего не ловит. Жуткая дыра. Подожди, сейчас я подойду к тебе, только запру дверь.
– Боишься, что кто-то войдет? – поинтересовалась Юля, ступая на мусор, заскрипевший под ногами. Чего тут только не было! От бумаги до старых игрушек, пластмассовых кукол с выпуклыми голубыми глазами, розовевших в сиянии лучика фонаря. И везде пыль, пыль, пыль, скрипевшая, как снег, светившаяся металлическим блеском.
– Остановись! – вдруг властно приказал Сергей. – Стой и не двигайся. – Он старался ступать в следы невесты. – Глянь, тут кто-то был, и совсем недавно. Следы свежие. Хозяйка, по ходу, давно сюда не наведывалась. Значит, погреб посетили гости. Смотри, разбросанные старые фотографии… – Молодой человек вздохнул. – Сдается, он нашел то, что искал. Наркоманы готовы продаться за что угодно… В общем, нам здесь больше делать нечего.
Они выбрались из подвала, вдохнув полной грудью. Запах в доме был не намного лучше, но все-таки не такое зловоние. Вероятно, наркоманка выбрасывала в погреб и остатки продуктов питания.
– Ты не будешь вызывать полицию? – спросила Юля, зябко ежась и боясь посмотреть на безжизненное тело.
– Буду, – кивнул Сергей, – только не со своего телефона. Приедем в город, и я сделаю это из ближайшего автомата, не представляясь.
– Но ты же полицейский… – Юля подняла на него удивленные глаза. – Разве это не твоя святая обязанность?
Плотников покраснел. Было видно, что он полностью согласен со своей невестой, но в данном случае не может поступить иначе.
– Если я вызову полицию и представлюсь, – начал он, стараясь не избегать ее укоризненного взгляда, – мне придется ждать, пока они приедут, потом давать свидетельские показания. Это займет массу времени. Все бы ничего, если бы не преступник, который наверняка идет по следу родственников сослуживцев твоего деда. Не знаю, удастся ли избежать смерти Поплавскому, надеюсь, да, хотя таких людей мне никогда не было жалко. Как ты понимаешь, другие в опасности. Мы должны поторопиться, чтобы успеть их спасти, если это еще не поздно.
Самойлова приложила ладони к пылавшим щекам. Ей было не по себе:
– Ты прав. Как я сразу об этом не подумала…
– Тогда вперед. – Он потянул ее за руку из этого дома, пропахшего смертью, на свежий воздух. – Пойдем отсюда скорее.
Они сели в машину и всю дорогу до города молчали. Притормозив у первого телефонного автомата, Плотников дозвонился в полицию и сообщил о смерти наркоманки Анны Лисицыной.
– Теперь мы наведаемся к Лилии Николаевне Чистяк, – проинформировал он невесту. – Она живет в этом же городе, на окраине, в собственном доме. – Он вдавил педаль газа в пол. – Знаешь, у меня такое впечатление, что все друзья Матвея Петровича обожали природу. Ну посуди сама: твой дед построил дачу, на которой и жил последнее время, дедушка Анны тоже любил дачу, а Петр Иванович Чистяк отгрохал дом в черте города.
– Что известно о его дочери? – поинтересовалась Юля. – У нее есть муж, дети?
Сергей покачал головой:
– Нет и не было. Лиля не вышла замуж, всю жизнь проработала учителем математики. Это внушает уважение и вселяет надежду, что она поймет нас и отдаст обрывок открытки. Если только… – он вдруг запнулся, словно оборвал себя. Самойлова встревоженно взглянула на любимого:
– Что, если?
– Не будем о плохом, – отмахнулся Сергей и прибавил скорость.
