Глава 10
Париж, 1785
Жанна, которая плохо спала ночью и вскочила ни свет ни заря, была очень удивлена, когда к обеду получила записку от Калиостро. В ней говорилось, что Олива выполнит поручение, что она побывала у своего жениха Босира, который обещал бросить ее, если она откажется от прибыльного предприятия, а значит, сегодня де Ла Мотт необходимо быть в Версале, чтобы поговорить с кардиналом. Графиня радостно вскрикнула, позвала горничную, приказала приготовить лучший наряд и отправилась во дворец. Она застала Марию-Антуанетту в саду. Свежая, румяная, беззаботная королева играла с собачкой, бросая ей маленькую палочку. Послушный песик приносил ее хозяйке, сверкая глазками-бусинками.
– Ну что за прелесть ваша собачка! Не устаю любоваться ею!
Знакомый голос, наполненный восхищением, заставил ее величество отвлечься от своего приятного занятия и поднять голову. Увидев склонившуюся в реверансе Жанну, королева улыбнулась, всем своим видом показывая, как рада гостье.
– О, моя дорогая графиня!
Де Ла Мотт ответила такой же улыбкой.
– Ваше величество, как вам удается с каждым днем выглядеть все восхитительнее? Сознайтесь, у вас есть особый секрет очарования!
– Никакого секрета, – смеясь, ответила Мария-Антуанетта. – У меня сегодня хорошее настроение, вот и все. – Она вдруг помрачнела. – К сожалению, я не могу повысить его вам, дорогая. Вчера я разговаривала с мужем о вашем деле, – она нервно глотнула, – он… В общем, он пока не готов к таким действиям. Но это пока. Видите ли, Людовик добр и справедлив, однако иногда… – Королева щелкнула пальцами. – А я упряма и обязательно добьюсь своего. Вот подождите – и увидите.
«Как же, увижу, – буркнула про себя Жанна, стараясь сохранить любезный вид. – Отчего же он не подарил тебе ожерелье?»
Вслух она лишь сказала:
– Спасибо, ваше величество! Я ни на что не претендую.
Мария-Антуанетта нежно взяла ее за руки.
– Скоро в Трианоне состоится очередное представление, – произнесла она. – Вы слышали, иногда мы позволяем себе немного повеселиться. Мои подданные переодеваются в костюмы крестьян и изображают сельскую жизнь. Вам удивительно пойдет костюм поселянки! Дорогая, я буду рада, если вы к нам присоединитесь.
– О, ваше величество! – Жанна снова сделала реверанс. – Я и мечтать об этом не могла.
– Это чудесно, что вы согласны! – Королева подхватила собачку и улыбнулась на прощание. – А теперь извините. Меня ждет маркиза де Ламбаль.
На этот раз Жанна не вздрогнула, когда неизвестно откуда появился де Роган и схватил ее за талию.
– Добрый день, графиня.
– Он действительно добрый, монсеньор, – заверила его де Ла Мотт. – Я только что говорила о вас с королевой.
Она с удовольствием заметила, как зарделись полные щеки кардинала.
– В самом деле? – В его голосе звучало волнение, которое он старательно пытался скрыть. – И что же она сказала?
– Королева была в восторге от предложения подарить ей ожерелье, – восхищенно начала Жанна. – Однако по понятным причинам она не может принять его напрямую. В этом случае ей придется давать объяснения мужу. В то же время ей так хочется получить драгоценность, что она разработала свой план, которым желает поделиться с вами. Короче говоря, завтра вам предстоит свидание в версальском парке. Утром королева известит меня о месте и времени, а я извещу вас. Что с вами, монсеньор?
Кардинал вытер пот, обильно струившийся по лицу, и тяжело опустился на скамейку. Мечта, много лет казавшаяся несбыточной, спускалась с небес, и Жанна представлялась ему ангелом.
– Королева и в самом деле желает завтра встретиться со мной?
– Вне всякого сомнения, монсеньор, – подтвердила графиня, стараясь говорить как можно убедительнее.
– Дорогая графиня, если это правда, вы даже не представляете, сколько благ обрушится на вас после моего назначения первым министром! – заверил он женщину. – Я уговорю Людовика вернуть все, что вам причитается. Из жалкого домика вы переедете во дворец и будете первой красавицей Версаля. Ваш муж станет пэром Франции… – Он схватился за горло и закашлялся.
«Слишком много обещано», – усмехнулась про себя дама и остановила поток красноречия:
– Довольно, монсеньор. Обсудим наши с вами дела, когда вы уладите свои с королевой. – Она кивнула на прощание. – Завтра будьте галантным кавалером, не разочаруйте свою госпожу.
Мошенница медленно пошла по вымощенной красным кирпичом дорожке. Де Роган откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза. Его воображение рисовало красочные картины, одна радужнее другой, и он погрузился в сладостную дремоту. Завтра ее величество будет с ним говорить! Это большая победа. Ну и чертовка, ну и проныра эта самозванка графиня де Ла Мотт! Впрочем, ее, несомненно, нужно будет отблагодарить, может быть, не так щедро, как он обещал… Разумеется, никаких замков ей не видать и в помине. Она довольствуется суммой эдак в двадцать тысяч ливров. Нет, в пятнадцать. Пятнадцати будет вполне достаточно.
Пока кардинал пребывал в радужных мечтах, горя желанием изменить политику Франции и пополнить казну, Калиостро учил роль с Оливой. На его счастье, девушка оказалась талантливой актрисой и довольно смекалистой особой. Графу оставалось только изумляться, видя, как быстро она запоминает нужные слова, с какой грацией поворачивает голову, как мастерски избавляется от говора бедных кварталов. Только нервное подергивание правого уголка рта ему не удалось искоренить, но Калиостро справедливо полагал, что кардинал или не заметит тика в темноте, или спишет все на волнение. Встреча будет проходить в беседке версальского парка. Увитая плющом, надежно скрытая от посторонних глаз вековыми дубами и соснами, она служила идеальным убежищем влюбленным и как нельзя лучше подходила для тайной беседы. Когда Гильом принес записку от Жанны с сообщением о том, что кардинал извещен о месте и времени свидания, Калиостро повернулся к бледной как луна Оливе.
– Ну вот и все, дорогая. – Он бросил взгляд на настенные часы. – У нас с вами осталось не так много времени, чтобы привести вас в порядок и еще раз прорепетировать. Гильом проводит вас в комнату, где моя горничная поработает с вашей прической и подберет наряд. Ну, идите же, я вам сказал!
Бедняжка весь день крепилась, как могла, но при упоминании о том, что встреча состоится совсем скоро, ей снова стало страшно.
– Может быть… – произнесла она едва слышно, но Калиостро зло сверкнул на нее глазами.
– Может быть – что? Откажемся от задуманного предприятия? Вы хотите все испортить? Нет, дорогая, назад дороги нет. Кроме того, я не понимаю, чего вы боитесь. Я вот уже сотый раз повторяю, что это розыгрыш, что кардинал посмеется над ним через несколько дней, а вы продолжаете строить оскорбленную невинность. Что ж, если вы такая упрямая, не видать вам ни Босира, ни денег.
Олива вздрогнула. Потерять возлюбленного было выше ее сил. А он обязательно бросит ее, если она не выполнит требования графа и не получит деньги. Он такой красавец, и обеспеченные особы так и бегают за ним. Нет, прочь все страхи. Босир должен принадлежать только ей.
– Я все сделаю, как вы скажете, – выдавила из себя девушка. – Куда мне нужно пройти?
– Я же сказал, Гильом вас проводит.
Ноги бедняжки дрожали, когда она покидала кабинет великого мага. Проводив Оливу, граф подошел к шкафу и вынул оттуда бутылку красного вина и стаканы. Пройдоха Босир сказал ему, что Олива становится сговорчивее, когда выпьет немного вина. Калиостро решил перед свиданием дать ей чуточку чудодейственного снадобья. Главное – не переборщить. Тонкий нос кардинала не должен учуять спиртное. Мария-Антуанетта никогда не позволила бы себе явиться на встречу слегка навеселе. Алессандро взял бокал за тонкую хрустальную ножку и плеснул в него несколько капель бордо. Господи, сколько, однако, мороки с этими недотрогами! Ей платят деньги, которые не заработать и за два десятка лет, а она еще кочевряжится. Такая может сорвать тщательно спланированную операцию… Разнервничавшись, Калиостро сам сделал добрый глоток из бутылки и изумленно посмотрел на Оливу, представшую перед ним в новом обличии. Дорогой хрустальный бокал выпал из трясущихся рук. Перед ним в черной накидке стояла Мария-Антуанетта. Мужчина вскочил и, плохо соображая, что делает, прижался губами к холодной руке двойника.
– Вы богиня! – произнес он, с восхищением глядя на свою Галатею. – Вот увидите, розыгрыш удастся. Кардинал выставит мне бутылку доброго бургундского.
* * *
Получив послание Жанны о месте встречи, де Роган поспешил в версальский парк. Свидание было назначено на самой его окраине, где когда-то стоял домик лесничего. Парк, очень похожий на лес, такой же огромный, с гротами, беседками, полуразрушенными мостиками через многочисленные ручьи, не содержался в должном порядке. Королева занималась Трианоном, и некоторые участки постепенно приходили в упадок. Искусственные озера зарастали осокой и камышом, старые деревья вплотную подступали к аллеям, их толстые корни вырывались из земли на свет божий и покрывались зеленым мхом – верным спутником сырости и гниения, переплетались, служа препятствием любому, кто осмеливался посетить это царство. На вершинах зеленых гигантов свили гнезда вороны, оглашая окрестности карканьем. Некогда разбитые клумбы в английском стиле заросли сорной травой. Здесь редко можно было поздним вечером увидеть человека. Именно в таком месте и назначила свидание кардиналу королева.
Не было ли это странным? Во всяком случае, тогда ничто не дрогнуло в душе монсеньора. Пробираясь через колючий кустарник к беседке и спотыкаясь о толстые, как канаты, корни, де Роган не выказывал ни малейшего неудовольствия. Он понимал: здесь их никто не увидит, и они могут спокойно поговорить без многочисленных свидетелей.
– Кар! – крикнула ворона над его головой, и кардиналу стало не по себе. Ноги провалились в какую-то мутную жижу. Где же эта проклятая беседка? Неожиданно из темноты вынырнула женская фигура и осветила путь фонарем.
– Монсеньор, это вы?
Де Роган вздохнул с облегчением. Он узнал голос графини.
– Да, да! – с радостью закричал он. Женщина поманила его пальцем.
– Идите за мной.
Видимо, де Ла Мотт прекрасно знала этот путь. Следуя за ней, он вскоре увидел беседку, запрятанную среди дубов и оплетенную плющом. Его глянцевые листья с белыми мраморными прожилками поблескивали в свете полной луны. Жанна дружески сжала локоть мужчины.
– Поспешите. Королева уже ждет вас.
Де Роган на трясущихся ногах переступил порог беседки и споткнулся. Сидевшая на каменной плите фигура вздрогнула и повернулась к нему. Луч света слегка осветил ее лицо, и кардинал узнал королеву.
– Ваше величество! – Он упал перед ней на колени и поцеловал руку в черной кружевной перчатке, которую государыня не отняла. – Ваше величество…
– У нас мало времени! – прошептала женщина, озираясь по сторонам. – Вы понимаете, что я ужасно боюсь. Муж не в курсе, что я покинула дворец. Я должна вернуться как можно скорее, поэтому давайте ближе к делу.
Он закивал. Его голова задергалась на полной шее, как у китайского болванчика.
– Графиня передала мне ваше предложение. – Мария-Антуанетта старалась спрятаться в тень, но де Роган заметил, что правый угол ее рта подергивается, и приписал это волнению. – Не скрою, мне хотелось бы иметь это ожерелье, но по понятным причинам принять его в дар от вас я не могу. Что скажет Людовик, когда увидит его на моей шее? Этому должны найтись достойные объяснения. Я долго ломала над этим голову и вот что придумала.
Тонкий аромат ее духов кружил голову. О, как де Роган любил этот запах, созданный самой королевой! Она придумала духи с цветочным ароматом, духи, которые произвели революцию в парфюмерии, потому что до появления Марии-Антуанетты аристократы предпочитали тяжелый парфюм. Она, эта чистенькая, вымытая и вычищенная до скрипа австрийская принцесса, внесла правила гигиены и искоренила тяжелый дух немытых тел, витавший во дворцах. Каждый день принимая ароматизированные ванны, она заставила придворных делать то же самое. Какая дама! Настоящая королева! Сейчас кардинал был готов на все ради этой женщины, к которой еще в Страсбурге почувствовал влечение. О, если бы она ответила на его любовь, если бы он, как многие знатные особы, стал ее фаворитом!
– И что же вы придумали, ваше величество?
– Вы выкупаете это ожерелье у Бомера и Боссанжа, чтобы им не завладели царственные особы других стран, передаете его мне, а я в течение года постараюсь расплатиться с вами, – твердо прошептала она. – Вам известно, что каждый месяц мне выдают на расходы пятьсот тысяч ливров. Из такой суммы трудно сэкономить, но я постараюсь это сделать. Вы получите обратно свои полтора миллиона, слово королевы. Мужу я скажу, что выкупила его у вас, а вы забрали его у ювелиров, чтобы никто, кроме меня, не мог завладеть драгоценностью. Думаю, Людовик оценит такую преданность и даст вам портфель первого министра.
Кардинал затрепетал и снова припал к руке королевы.
– Я ваш верный слуга на долгие годы.
Мария-Антуанетта оглянулась.
– Мне пора. Не вздумайте следовать за мной! Завтра в этом же месте вы передадите мне ожерелье. Уверяю вас, моя благодарность вас не разочарует. Держите на память! – Она сунула ему в руки красную розу, издававшую умопомрачительный аромат, нырнула в темноту и исчезла в лабиринте деревьев. Де Роган вытер пот и тяжело опустился на мраморные холодные плиты. Графиня де Ла Мотт застала его в полуобморочном состоянии.
– Что с вами, монсеньор? – участливо спросила она.
Плохо соображая, что делает, де Роган сжал ее в объятиях.
– Вы с ума сошли? – Графиня оттолкнула мужчину, который почти висел на ее хрупких плечах.
– Вы мой ангел! – Кардинал сдавил ее плечи и показал свежий красный цветок. – Она подарила мне розу, понимаете? Королева подарила мне цветок! О, как я счастлив! Как я счастлив, моя милая графиня! И все это благодаря вам. Можете просить сейчас чего хотите!
– Хотелось бы мне одну вещичку, – улыбнулась Жанна. – И она не будет дорого стоить.
Прижав губы к уху кардинала, она изложила свою просьбу, и он обрадовался, что женщина просит так мало за свои услуги. Любая знатная дама запросила бы больше, а он не такой богатый, каким его считают. Если Людовик решит, что церковное имущество не принадлежит монсеньору, его вообще можно будет назвать бедным. Разумеется, сейчас деньги он найдет, однако не мешало бы получить их обратно, чтобы не разориться.
– Да, вы получите эту безделушку, – заверил ее мужчина. – И я приплачу вам за услуги… О нет, нет, не отказывайтесь! – запротестовал он, видя, что графиня с негодованием взглянула на него. – Мне нужно от вас кое-что еще. Видите ли, сам я не решился… Поймите, я деловой человек, и мне нужны гарантии…
Жанна кивнула.
– Да, понимаю. Вы хотите, чтобы королева написала вам расписку. Вы все получите завтра же.
Довольный монсеньор снова припал к ее руке.
– И вы кое-что получите завтра.
Де Роган действительно считался богаче всех в королевстве, и достать к завтрашнему дню полтора миллиона для него не составляло труда. Бомер и Боссанж чрезмерно ему обрадовались. Они уже распрощались с мыслью быстро и выгодно продать ожерелье и подумывали о том, как сбавить цену и при этом не остаться в совершенном убытке. Кардинал не только заплатил требуемую сумму, но и дал каждому из них по двадцать тысяч ливров. Вечером, в том же заброшенном парке, он вручил королеве маленькую бархатную коробочку с бесценным подарком, спустя пять минут оказавшуюся в руках Жанны де Ла Мотт, и взял расписку от Марии-Антуанетты, подделанную проходимцем по имени Рето де Вилетт, который давно специализировался на копировании почерков и получал хорошую благодарность за свои услуги. Калиостро, тоже наблюдавший за этой сценой, собрал подельников у грота, где к ним присоединился Босир, выдал Оливе и ее жениху деньги во внушительном конверте и благословил влюбленных идти на все четыре стороны. Как только парочка растворилась в многочисленных аллеях парка, Алессандро решительно взял Жанну под руку.
– А теперь, моя дорогая, давайте сюда коробочку! Я вас поздравляю, у нас все получилось. Получилось даже заплатить за работу Оливе гораздо дешевле обещанного. Бедняжка не открыла конверт, чего я боялся, и не увидела вместо двадцати четыре тысячи. Нужно как можно скорее продать ожерелье и скрыться за границей. Я предпочитаю Россию. Там любят иностранцев, даже боготворят их и обычно не задают много вопросов.
Услышав это, графиня сжала губы.
– Надеюсь, шестьсот тысяч ливров, которые вы мне обещали, при вас? – заметила она. – Иначе коробочка останется лежать там, где лежит.
Граф оскалился.
– Дорогая, я обещал вам деньги только после продажи ожерелья. Где я сейчас возьму такую сумму?
– В таком случае я подожду. – Жанна повернулась к нему спиной, намереваясь уйти, но Калиостро схватил ее за руку.
– Я не советовал бы упрямиться! – Он наполовину вытащил из ножен шпагу. – В противном случае ваш хладный труп найдут в дебрях этого парка. Если найдут… Обычно, кроме бродяг, тут никто не ходит. Но даже если ваше тело и обнаружат, то на меня никто не подумает. К тому же я уже буду далеко. Итак, вместо шестисот тысяч я предлагаю вам кое-что гораздо дороже – жизнь. Отдайте коробку – и вы уйдете невредимой.
– Ох, негодяй, какой же вы негодяй!.. – Графиня швырнула футляр ему в лицо. – Не думаю, что ожерелье принесет вам счастье.
– О, спасибо! – Граф открыл коробочку. Драгоценность мирно покоилась на атласном дне, сверкая при слабом свете луны. – Благодарю за напутствие и искренне надеюсь, что мы с вами никогда больше не увидимся. С сегодняшнего дня вы уже не живете в моем домике, он продан. Так что возвращайтесь в свою уютную квартирку на Сен-Клод. Думаю, Клотильда вас заждалась.
Прислушиваясь к шагам госпожи де Ла Мотт, уходившей все дальше и дальше, Калиостро испытал нечто вроде угрызений совести. Да, справедливости ради нужно было дать этой женщине денег, хотя бы немного. Кто знает, чего от нее можно ожидать? Граф подался вперед, собираясь ее догнать, но потом передумал. Возможно, он вышлет ей с Гильомом тысяч пятьдесят ливров, возможно, ничего не вышлет. Даже если она не увидит ни сантима, все равно ей ничего не остается, кроме молчания. Ну что она скажет де Рогану? Что вместе с Калиостро они решили развести его на ожерелье? В таком случае она сама попадет в тюрьму, а этого ей ой как не хочется! Когда замешаны столь высокие особы, лучше всего сидеть тише воды ниже травы. Жанна – умная женщина и прекрасно понимает, как устроен мир. Об ожерелье ей придется забыть, а деньги на жизнь она продолжит зарабатывать при помощи уличных мальчишек. Таким образом, нет ничего страшного, если он расстанется с ней вот так, а сам поскорее сделает отсюда ноги.
Ступая по старым прелым листьям, распространявшим грибной запах, граф дошел до экипажа и нырнул внутрь. Он считал минуты, пока лошади мчали его по пустынным улицам Парижа, и еле дождался момента, когда Гильом распахнул перед ним входную дверь. Увидев бледного и дрожащего господина, верный слуга все понял.
– Вам нечего бояться, – быстро сообщил он. – Проданы еще два дома, за которые заплачено наличными, а ювелиру Ламберу я назначил на восемь утра.
Калиостро почувствовал, как страх постепенно улетучивается. Если завтра в восемь придет Ламбер, ювелир, занимающийся контрабандой и не гнушающийся скупать краденое, не позднее чем через сутки он будет держать в руках больше миллиона ливров. Разумеется, не бог весть какая сумма за такое сокровище, но здесь, во Франции, дороже его не продать, а из страны нужно бежать как можно скорее.
– Спасибо, мой верный Гильом, – с чувством поблагодарил Алессандро слугу. – Огромное спасибо! Пакуй свои вещи, ты едешь со мной.
Старик поклонился, роняя пудру на рукав камзола хозяина.
– Да, мой господин.
* * *
Граф Калиостро, думая о своей подельнице, которую он оставил в дураках, даже предположить не мог, что Жанна пребывала в более радужном настроении, чем он. Нанятый экипаж домчал ее до улицы Сен-Клод, женщина взлетела на второй этаж и постучала в старую, обшарпанную дверь бывшей квартиры. Заспанная Клотильда, долго шаркая, наконец открыла и в изумлении уставилась на госпожу.
– Вы?! Что случилось?
Графиня подхватила сухонькое тельце старушки и прижала к себе.
– Случилось, моя дорогая, что мы никогда больше не будем бедствовать! Немедленно собирай свои вещи!
Верная горничная, кутаясь в рваный ватный капот, моргала, как сова, ничего не понимая.
– Милая Кло, мы переезжаем, и немедленно! – Графиня топнула изящно обутой ножкой. – Вчера я сняла премиленький домик. Тебе понравится.
– Значит, вы разбогатели, – сделала вывод старуха и направилась в комнату собирать нехитрые пожитки.
Жанна подошла к засиженному мухами зеркалу, в которое часто смотрелась, когда жила в этой каморке, задорно улыбнулась, поправила непослушную прядь и сообщила своему отражению:
– Да, да, да.
Чистополь, 2017
Дом Лилии Николаевны Чистяк оказался самым бедным на улице. Юля предположила, что когда-то, еще до перестройки, все дома в округе были похожи, как одноименные пальцы на руках, однако потом кто-то, занявшись бизнесом, снес старые постройки, воздвигнув двух-трехэтажные коттеджики или дворцы. Разумеется, владельцы дворцов не работали в школе: на зарплату учителя можно было только купить рассаду для огорода (и это пробивало огромную брешь в бюджете) и побелить деревья. Именно поэтому домишко – именно домишко – Чистяк смотрелся среди других нелепо. Старый забор, почерневший от дождей, клонился к земле, как больной радикулитом, крыша местами прохудилась, осыпалась побелка. Зато огромные старые яблони в отличие от яблонь в саду Анны были ухоженными и начинали цвести. Сергей постучал в калитку, оказавшуюся запертой.
– Звонок есть, – буркнул кто-то рядом, и он, оглянувшись, увидел старушку в сером цветастом платке, черной юбке и такой же кацавейке.
– Соседка я Лилина, Капитолина Ивановна, – представилась она. – Родителей ее хорошо знала, жаль, померли – отец вообще скоропостижно – и оставили ее, бедняжку, одну-одинешеньку. Ни мужа, ни детей судьба не дала.
Плотников только сейчас заметил глянцевую кнопку звонка и нажал ее. Однако хозяйка не спешила выходить.
– Спит, что ли? – удивился Сергей. – Может, с работы пришла и сразу в постель? Утомительная у нее работа, с современными детками возиться.
– Так-то оно так, – согласилась Капитолина Ивановна. – Да только Лилечку я уже дня три не видела. И ухажера ее тоже…
– Какого ухажера? – спросила Юля дрожащим голосом. – Разве у нее…
– Был, был, – перебила старушка. – У бедняги осталась машина старая, «жигуленок» разбитый. Денег на новую не было, да и откуда они возьмутся? Вот Лиля эту машинку холила и лелеяла, да только машинка – одно название – ломалась постоянно. Месяц назад встречает меня Лилечка, на себя не похожая: глазки горят, на щеках румянец, помолодела, похорошела – не узнать.
– Тетя Капа, говорит, я замуж выхожу.
Я руками всплеснула:
– Да что ты? Откуда ж взялся добрый молодец?
– Вот вы про мою машинку всегда плохо говорили, – ответила мне Лиля. – Понятное дело, у вашего сыночка каждый месяц новая. А моя мне суженого помогла найти. Представляете, заглохла посреди дороги… Я стою, рукой машу – хоть бы кто-нибудь отозвался. С час, наверное, простояла. Остановился все-таки… тут она марку автомобиля назвала, хоть убей, не помню, да и не это главное. Короче, вышел из машины прекрасный принц, помог ей до дома добраться и автомобиль починил. С тех пор началось у них… Ну вы сами понимаете… Лилечка расцвела. Думала, свадебку скоро сыграют. А они пропали оба. Что Лилечки, что его три дня точно не видно.
У Плотникова кольнуло сердце. Это случалось всегда, когда у него возникало нехорошее предчувствие. Он сильнее дернул калитку, и трухлявая щеколда, державшаяся, как говорят, на честном слове, оборвалась, гостеприимно распахнув дверь. Полицейский вбежал на участок. Мертвая, именно мертвая тишина оглушила, заставила похолодеть. Дверь в дом, напротив, оказалась открытой, и Плотников рванул в комнату. Лиля висела в петле, качаясь на веревке, как маятник, и первое, что пришло на ум полицейскому при виде нее, – как такую массу (Лиля была довольно крупной) удержал старый крюк в потолке? Юля вбежала следом и тихо осела на деревянный пол.
– О господи! – вырвалось у нее с каким-то хрипом. – Не успели…
Сергей достал телефон и набрал номер полиции, сообщив адрес.
– Юля, теперь нам придется дождаться стражей порядка, – твердо заявил он. – Нас видела соседка, мы не можем уйти. Если они станут спрашивать, как и зачем мы тут оказались, скажем, что Лиля пригласила тебя в гости. Она вполне могла это сделать, если бы интересовалась друзьями отца.
Скорбную, кладбищенскую тишину нарушила соседка, решившая войти в дом из любопытства. Увидев труп, она охнула, но не потеряла сознание, лишь пролепетала:
– Лилечка, как же так? – потом, справившись со спазмом, сдавившим горло, спросила, задыхаясь: – Полицию вызвали?
– Вызвали, – успокоил ее Сергей и, приобняв за опущенные плечи, повел к выходу: – Идите, вам не нужно здесь оставаться.
– Родственникам бы надобно сообщить, – прошептала женщина. – Да только кому? Никого у бедняжки не осталось. И дома не останется… Сосед наш, Витька, владелец консервного завода, давно предлагал Лиле землю продать и квартиру в центре купить, да только она отказывалась. Оно понятное дело. Дом этот еще отец ее строил, подвал создавал, где Евдокия, жена его, закрутки держала. Ой, и гостеприимные были… На Лилечке род их и прервался, наследничков не дал бог.
Она осторожно шагнула со ступенек на землю, заботливо вскопанную Лилей. Бедная учительница готовилась к весенним работам в саду, следовательно, – сработал компьютер в голове у Плотникова, – не собиралась умирать. Комья земли довольно свежие, им три дня от силы. Что, если это убийство?
– Так мне до дому идти? – поинтересовалась старушка, бесцеремонно вклинившись в его мысли.
– Идите, мы позовем вас, когда понадобитесь, – пообещал Плотников. – Который дом ваш?
Старушка с какой-то опаской и неохотой указала на трехэтажный дворец:
– Сынка моего хоромы. Если прислуга дверь откроет, не стесняйтесь, требуйте Капитолину Ивановну.
– Обязательно, – заверил ее полицейский и вернулся в дом Лили. Юля сидела на диване бледнее мела. Ее пухлые губы тряслись, пальцы нервно сжимались и разжимались.
– Я считала, что учителя – сильные люди, – выдавила она. – А Лиля… Наверное, бросил ее мужик – и что? Жизни себя лишать?
– Думаю, она не покончила с собой, – твердо сказал Сергей. – Женщина готовилась к весенним работам в саду. Что же получается? Вскопала, занесла лопату в сарай, а потом в петлю полезла? Толку землю копать, если известно, что после твоей смерти сосед участок заберет? Нет, Юленька, ее убили. И, возможно, ухажер, который так неожиданно появился в ее жизни. Впрочем, неожиданно – это для нее и соседей. А вообще способ знакомиться с женщинами, помогая им с машиной, известен всем. Он знал, что у Чистяк старый «жигуль», и ждал, пока тот заглохнет где-нибудь неподалеку от ее дома.
– Значит, ее кавалер – тот, кто охотится за ожерельем? – с придыханием спросила Самойлова.
– Я в этом уверен. – Капитан хлопнул в ладоши, и звук гулко отозвался в пустых стенах. – Хватит разговоров. Давай обыщем дом до приезда полиции.
Юля удивленно посмотрела на него:
– Но это невозможно!
– Возможно, если рассуждать логически, – оборвал ее полицейский. – Посуди сама, зачем нам обыскивать каждый угол? Убийца наверняка сделал все до нас. У него была уйма времени, чтобы покопаться в каждой щелке. Нет, если он не нашел обрывок, значит, его хорошо спрятали. – Он коснулся кончика носа. – Капитолина рассказала, что отец Лили сам делал подвал. Давай его осмотрим.
– Но преступник наверняка был и там, – возразила девушка.
– И все равно, давай туда спустимся.
– Ладно, давай.
Возле входа в подвал, располагавшийся возле гаража, они остановились и прислушались, потом осторожно спустились вниз по крутым ступеням. В помещении было темно и сыро. Сергей включил фонарик. Луч весело заплясал по стенам, с которых свисали гирлянды паутин.
– Идем вдоль стены, – скомандовал Плотников. Медленно продвигаясь вперед, он простукивал стены, все больше убеждаясь, что они сложены из хорошего камня, сложены добротно, как говорят, на века. Чистяк планировал оставить дом внукам, но его планам не суждено было сбыться.
– Странно, – пробормотал Сергей, наткнувшись на сломанный стул и отшвырнув ногой какую-то ветошь. – Очень странно, кладка хорошая, щелей и трещин нет. А это означает, – он вздохнул, – что я ошибся. Возможно, убийца учительницы украл карту гораздо раньше нашего приезда сюда.
– Я же тебе говорила. – Юля начинала терять терпение. От затхлого воздуха кружилась голова. – Пойдем наверх. Может быть, и полиция подъехала.
– Может быть, – повторил Плотников, разглядывая чугунную трубу. – Все может быть… Видишь эту трубу?
– Ну вижу, – раздраженно ответила Самойлова. – Обычная канализационная труба. Или ты разглядел в ней что-то необычное?
– Помнишь расположение комнат в доме? – раздался его драматический шепот. – Туалет, ванная, кухня находятся вон там, – он указал на начало подвала. – И там есть три трубы. Вон, свисают с потолка. Как раз три, ровно столько, сколько нужно. Спрашивается, для чего эта? – Плотников провел по ней рукой. – Кстати, все рабочие трубы в любое время года влажные, а эта сухая.
Юля почувствовала, как вспотели ладони:
– Так ты считаешь?
– А это мы сейчас посмотрим. – Он вытащил отвертку из борсетки. – Постараюсь закончить до приезда полиции.
На их счастье, болты поддались сразу. Сергей поддел заглушку, обнажив овальное отверстие. Самойлова охнула. Молодой человек сунул в лючок руку:
– Что-то есть.
Он вытащил пакет из плотной бумаги, перевязанный веревкой.
– Думаю, то, что мы искали. А теперь быстрее наверх. И молись, чтобы полиция не застала нас выходящими из подвала.
Молодые люди быстро поднялись по крутым ступенькам, с облегчением увидев, как полицейская машина притормаживает возле дома.
– Успели, – выдохнула девушка. – Вообще-то долгонько ехали. Могли бы и быстрее.
– Нам на руку, – бросил Сергей и, улыбаясь, пошел навстречу молодому белобрысому старшему лейтенанту, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение: – Капитан полиции Плотников.
– Старший лейтенант Максимов. – Они пожали друг другу руки, и белобрысый, с уже успевшим где-то обгореть и облупиться носом, поинтересовался:
– Значит, обнаружили труп?
Плотников кивнул:
– Да, – и, не дожидаясь вопросов, продолжил: – Видите ли, отец Лили дружил с дедом моей невесты Юли. Оба уже умерли, и Лиля пригласила Юлю к себе, наверное, для того, чтобы поговорить о них, хотя до этого женщины не общались. Мы приехали, стучали в калитку, но соседка сказала, что не видела хозяйку уже дня три. Это показалось мне странным. Понимаете, как полицейский, я посчитал, что нужно войти в дом. Что, если Лиля нуждается в помощи? Дверь оказалась незапертой. – Придерживая коллегу за локоть, он повел его к жилищу учительницы. – Мы не ожидали, что… Впрочем, вы сами все увидите.
Он заметил, как парень вздрогнул всем телом, взглянув на труп с посиневшим лицом.
– Бутаков, вызывай экспертов! – крикнул он круглолицему сержанту, торжественно шагавшему за ними. – Все подтвердилось.
