Часть первая

Глава 1

Лира давно уже начала собирать разные вещи. Как только видела что-то интересное, сразу клала в карман. К концу дня ее карманы и рюкзак заметно тяжелели, набитые разной шелухой, остатками чужой жизни. Потерянные лотерейные билеты, крышки от бутылок, чеки из банкомата, ручки, мятая фольга от бутылок с дешевым вином, которые продавали в магазинчике неподалеку.

Собственная комната в просторном трейлере под номером двадцать четыре, который подарил им отец Джеммы, казалась ей настоящей роскошью. Возвращаясь туда, она вытряхивала все свои находки на плед и внимательно слушала. Она ждала, что все эти маленькие сокровища с ней заговорят. Расскажут о новом, неизвестном мире… и о ее месте в нем. Раньше ее вещи тоже разговаривали: старая кровать в Хэвене шептала, змейки-капельницы задавали вопросы, высокомерные шприцы оскорбляли и кусали ее, а длинные иглы для биопсии были теми еще сплетницами.

Но новые вещи не желали с ней общаться. Или, может, она просто не слышала их тихих голосов за шумом окружающего мира.

Лира больше не была моделью человека. Теперь про нее говорили «она», а не «оно». Но именно здесь и сейчас, в собственной комнате, где на стенах висели ее фотографии, она не понимала, кем или чем теперь является.

Теперь она могла вставать когда захочется и есть, что нравится. Но поскольку она никогда не готовила еду, они с Орионом (которого звали Номером Семьдесят два, пока Лира не дала ему имя) в основном поглощали газировку из банок и батончики мюсли, которые Рик приносил из местного супермаркета. Они не умели даже яичницу жарить. Рик научил ее пользоваться консервным ножом, но от микроволновки девушка старалась держаться подальше. Ее жужжащая энергия пугала.

Орион мог часами сидеть на кровати, скрестив ноги, и смотреть телевизор. Он не выбирал каналы, просто нажимал любую кнопку на пульте: новости, фильмы или его любимый телемагазин. Лира узнавала мир по книгам. Орион черпал информацию из телевизора. Он узнавал о мире, глядя на то, что в нем продают и покупают.

Он не хотел учиться читать.

В Винстон-Эйбл размещались шестьдесят два трейлера, и все они с легкостью уместились бы в Хэвене, заняв всего два крыла. Но Лире эта территория казалась огромной, потому что была неизведанной. Стольких вещей она никогда раньше не видела. Музыкальные подвески при входе, старые хэллоуиновские украшения, машины, шлакоблоки, пластиковые розовые фламинго, шезлонги и мангалы.

Орион постигал мир через голубой экран, а Лира часами бродила по окрестностям, собирала разные вещи и сортировала их, словно археолог, силящийся разгадать старинные иероглифы. Каждый из них выбрал свой путь, и ей это не нравилось. Она понимала свое место в мире только через схожесть. А теперь все изменилось. Он оставался внутри, а она уходила, и это создавало различие между ними – по крайней мере, днем.

Снова и снова ночь опускалась на их трейлерный парк, на машины и чахлые деревья, стирая границы форм, превращая все вокруг в одинаковую гущу темноты. Ночь объединяла их, рушила барьеры. Они падали в ее глубины и приземлялись вместе.

Рик часто работал в ночную смену. В другие дни он ложился рано, все еще слегка пахнущий химикатами. Каждую ночь Лира и Орион убегали в один из свободных трейлеров, пятьдесят седьмой или пятьдесят восьмой. Он нашел садовый шланг и часто включал воду, чтобы попить или побрызгаться, просто веселья ради. Потому что веселье тоже было им в новинку.

Они целовались. Целовались часами, пока у Лиры не начинали болеть губы, так что больно было прикасаться. И она долго еще чувствовала послевкусие его поцелуев. Она исследовала языком его зубы и в ответ ощущала ритмичные и мягкие прикосновения его языка. Прикасалась к его небу и к скользкой внутренней поверхности щек. И он делал то же самое, изучая ее языком. Иногда они и впрямь целовались, а иногда это скорее напоминало Обследование. Так Кассиопея часами вертела в руках ракушки, стараясь запечатлеть в памяти каждый изгиб, над которым тысячелетиями трудилась вода.

Они играли в игру, закрывая глаза и отдаваясь во власть других ощущений. До сих пор все, что Лира знала о человеческом теле, были боль и болезнь. Но с Орионом она заново изучала все его чудеса, любуясь широкой грудью, изгибами плеч, прикасаясь к легким и мягким на ощупь волосам около пупка. Она с волнением изучала его уши, колени и длинные изящные пальцы.

Лира узнала его и открыла, что ее собственное тело представляет собой нечто зыбкое и нестабильное и может в одночасье превратиться в ток. Скольжение его языка по ее шее, соскам, бедрам легко превращало ее в миллионы разных вещей. Она становилась воздухом или молнией, электрическим зарядом. Становилась его ртом и жила его ртом. Все ее тело могло сжиматься до размера маленьких кругов, которые он описывал языком. И в то же время оно становилось всепоглощающим, словно долгий радостный крик в тишине.

Они придумали целовать друг друга в каждый шрам, начиная с шеи. Или забираться в какое-нибудь темное место и прижиматься друг к другу так, чтобы не было понятно, кто где.

– Твоя коленка или моя? – спрашивал он. – Твоя рука или моя?

Она не знала названий для многого из того, что они делали, но отчетливо помнила ритм, который после ощущала всей кожей.

Она хотела того, чего ни один из них до конца не понимал. Быть ближе, еще ближе – ближе, чем вообще могут быть тела. Она хотела сбросить свое тело, и чтобы он тоже избавился от своего. Тогда они могли бы стоять, словно две тени, прильнув друг к другу, так, чтобы между ними не осталось ни миллиметра.

И в то же время она не хотела расставаться со своим телом, чтобы он мог и дальше целовать ее.

Она научилась определять время и каждый день отсчитывала часы до темноты, до того момента, когда Орион переставал быть собой и она больше не была Лирой. Когда они становились одним целым.

Но она боялась, что однажды это не сработает. Что их разделит расстояние.

Глава 2

А потом, в четверг, кое-что случилось.

В Хэвене Лире все время было скучно, поэтому, как ни парадоксально, она почти не ощущала скуки. Ее внимание занимали разные малозначительные события: разговоры, которые, как она воображала, вели ее маленькие сокровища, реплики, которые угодили в Коробку или были наказаны медсестрами. У нее были свои маленькие миссии, которые девушка планировала, словно настоящие военные кампании; например, прочесть надпись на бутылке с лекарством или даже на пачке сигарет одной из сестер.

Но теперь, когда она могла увидеть и попробовать столько всего нового, она часто скучала. В четверг, яркий солнечный день с пушистыми облаками, мир за окнами был залит светом. Но когда Лира предложила Ориону прогуляться по окрестностям, он посмотрел на нее горящими глазами и отказался.

– Нет, – сказал он и снова повернулся к телевизору, – это не мое.

Орион хотел сбежать. И сейчас, когда она думала о Хэвене и обо всем произошедшем, он все время вторгался в ее воспоминания. Лира думала о том моменте, когда пробралась сквозь дыру в заграждении, прошла мимо куч строительного мусора и знаков, предупреждающих о биологической угрозе, и он впервые коснулся ее запястья. Если бы она больше знала о мире, о времени и пространстве, она лучше понимала бы устройство вселенной. Но и без всех этих знаний Лира видела, что Орион составляет ее вселенную. С его появлением все изменилось.

Он же всегда хотел свободы. Увидеть, как живут нормальные люди. Но теперь, когда они были свободны, он практически не выходил из дома. Только ночью, когда нечего было смотреть. Он изучал мир только через телевизор.

– Ты никогда не привыкнешь, если не попробуешь, – сказала Лира.

– Я не привыкну, даже если попробую, – ответил он.

Она пошла одна. Поход куда-то в одиночестве всегда вызывал смесь страха и приятного волнения, хотя она уже не в первый раз отправлялась гулять без него. В Хэвене Лира никогда не оставалась одна. Их всюду сопровождали медсестры, а через стекло наблюдали исследователи. Всюду виднелись очертания приборов и докторов, которые ими управляли. И, конечно же, были тысячи реплик, одетых абсолютно одинаково, не считая разноцветных браслетов. Они вместе ели и вместе принимали душ. И передвигались как единая масса, словно стайка комаров или грозовое облако.

– Эй, ты. Я с тобой разговариваю.

Лира обернулась. Она все еще не привыкла к тому, что люди обращаются к ней, глядя прямо в глаза, а не на лоб или на плечи. Что-то странное стало происходить с ней в этом новом мире. Она разучилась быть невидимой.

Девушка из сорок седьмого трейлера жевала жвачку и курила сигарету из чего-то, напоминающего ручку. Подойдя ближе, Лира распознала в ручке электронную сигарету. Одна из медсестер курила такую.

– Ты тут новенькая, – сказала она, выдыхая клубы пара.

Это не прозвучало как вопрос, поэтому Лира не сочла нужным отвечать. Она положила руку в карман и нащупала там свою последнюю находку: гладкий металлический болт, который подняла из грязи.

Девушка поднялась. Она была довольно худой, но все же не такой тощей, как Лира. На ней были шорты с посадкой на бедрах и короткий топ, открывающий живот. Из-за родимого пятна часть ее лица казалась темнее. Лира однажды видела такое у одного из малышей из Желтых, потом они все умерли.

– Моя подруга Яра говорит, ты сучка, – спокойно сказала девушка, выдыхая очередную порцию пара. – Потому что ты ни с кем не здороваешься и не разговариваешь. Но это ведь не так, да? Ты боишься, потому что приехала откуда-то издалека и никогда не думала, что тебя занесет в такое местечко. И теперь ты думаешь, удастся ли отсюда выбраться.

Лира снова ничего не ответила. Она не знала, что значит «сучка». Хотя она, кажется, слышала это слово много лет назад… Так называли медсестру Эм, когда кто-то из персонала жаловался на нее.

– И? – спросила девушка. Глаза у нее были богатого темного цвета, словно вспаханная земля, полная невидимой жизни. – Кто же прав? Я или Яра?

– Никто, – ответила Лира и удивилась тому, как громко прозвучал ее голос в пространстве между ними. Хотя с ее побега из Хэвена прошло уже несколько недель, она так и не привыкла говорить вслух. Когда они с Орионом убегали по ночам или когда он тихонько проскальзывал в ее постель и ложился рядом, они редко разговаривали. Они просто дышали и прикасались друг к другу, общаясь на языке тела: давление и прикосновение, напряжение и облегчение. – Я никогда не думала, что меня занесет в такое место. Я вообще не знала никаких мест, куда меня могло бы занести. Но я не мечтаю выбраться отсюда. Я как раз выбралась сюда, – она остановилась, чтобы не сказать лишнего.

К удивлению Лиры, девушка улыбнулась.

– Я знала, что ты не такая тупая, какой кажешься, – сказала она. – Меня зовут Рейна. А тебя?

Лира едва не ответила «Двадцать Четыре». Рик всегда называл ее Бренди Николь. Но она столько всего потеряла в этой жизни, что не готова была расстаться со своим именем и с памятью о женщине, которая дала ей его.

– Лира.

Девушка снова улыбнулась.

– Ты вылетела из школы, что ли?

Лира не знала, что ответить.

– Школа – это полная хрень, – продолжила она. – Я закончила в прошлом году, и посмотри на меня теперь. Работаю пятидневку в «Фантазии», – она наклонила голову, и Лира подумала о длинноногих птицах, которые часто забредали на территорию Хэвена, выискивая крабов, крошечных, словно пальчики младенцев в отделении для новорожденных. Единственной частью тела, которая у Рейны не казалась худой, был живот. Он выглядел слегка припухшим, словно внутри спрятался небольшой кулак. – Хочешь колы?

Лира собиралась отказаться, но вместо этого случайно сказала «да».

Она провела с новой знакомой некоторое время, но, когда пришла домой, совершенно не помнила, что произошло за это время. Она явно падала. Ладони у нее болели, на коже виднелись ссадины. Колено кровоточило.

Теперь это случалось чаще – эти провалы в памяти. Она знала, что виной всему то, что сделали с ней в Хэвене, чем ее заразили, и вспомнила слова Джеммы. Та говорила, что прионы образуют дырки в мозгу, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

Так оно и было. Словно у нее в мозгу образовывались дыры, и сквозь них утекали часы ее жизни.

Машина Рика была припаркована напротив шестнадцатого трейлера. Фары он не погасил. Внутри слышались громкие голоса. Зайдя внутрь и наступив на потрепанный коврик с надписью «Добро пожаловать», она поняла, что Рик и Орион спорят. Она услышала последние слова:

– С меня хватит. Ты не можешь оставаться здесь, если не начнешь помогать.

Оба обернулись и посмотрели на нее. По лицу Ориона ничего невозможно было понять, но у Рика глаза были мокрыми. И это выражение лица она хорошо знала, так как часто наблюдала его в Хэвене у самых молоденьких докторов, когда они что-то путали или реплика вскрикивала от боли во время процедуры. Оно выражало чувство вины.

– Что происходит? – спросила она.

– Ничего, – быстро ответил Рик. На его голове через редкие волосы просвечивала блестящая ярко-красная кожа. – Совершенно ничего, просто поговорили по-семейному. Вот и все.

– Ты мне не семья, – возразил Орион. – Ты сам так сказал.

Целую долгую минуту Рик пристально смотрел на него. Затем он молча покачал головой и повернулся к двери.

– У меня двойная смена сегодня, – сказал он. – Мне пора. Я просто заходил ненадолго. – Он обернулся к ней и прикоснулся двумя пальцами к ее плечу. Они договорились, что этот жест он будет использовать, чтобы выразить свою нежность. Единственное, что она могла вынести. – С тобой все будет в порядке?

– Да, – ответила она. Лира понимала, что он ждет большего, но не знала, как дать это.

Иногда она старалась найти в себе схожесть с ним. Может, нос или челюсть, или улыбка? Пыталась разобраться в ворохе чувств, которые испытывала, и найти среди них одно, осмысленное. Но как бы она ни напрягалась, он все еще был для нее чужим. Рик дал Лире ее детские фотографии, но ей казалось, что на них запечатлен кто-то другой.

– Ладно. Хорошо. Ясно, – он опустил руку.

Потом он ушел, оставив Лиру и Ориона наедине.

В комнате, как обычно, витал кисловатый запах. Лира так и не смогла привыкнуть к грязи в углах и насекомым, которые копошились повсюду: за краном, за тарелками и сковородками, которые оставались отмокать в раковине, когда Рик уходил на работу. С мусорного бака поднимались тучи фруктовых мушек, а в душевой из водостока частенько выбирались огромные водяные жуки.

Орион еще раз взглянул на Лиру, а затем снова уставился в телевизор.

– Что случилось? – Орион и Рик ссорились не впервые. Несколько раз она слышала из-за двери их громкие голоса или, выйдя из комнаты, заставала их стоящими слишком близко друг к другу. – Что он сказал?

– Ничего, – он прибавил звук. На экране вспыхивали какие-то слова, но гасли слишком быстро, чтобы Лира успела их прочитать. – Что у тебя с коленом?

Все-таки он заметил. Лира наклонилась и отерла большим пальцем кровь. В Хэвене она слышала, что кровь становится красной только после соприкосновения с кислородом. Так странно, что все меняется при контакте с этим миром.

– Ничего, – ответила она ему в тон.

– Тебя так долго не было, – это не было вопросом, но все же Лира кивнула. – Где ты была?

– Я нашла себе подружку, – ответила Лира и тут же пожалела об этом, заметив на лице Ориона гримасу боли. – Она пригласила меня на вечеринку в субботу. Ты тоже приглашен.

– Вечеринка, – сказал он, произнеся слово так, словно это был неизвестный ему язык. – Зачем?

– Просто так, – ответила она. Настоящего ответа у Лиры не было, но это не смущало ее. – Люди всегда ходят на вечеринки.

– Люди, – повторил он. Это слово прозвучало словно таблетка с горькой сердцевиной. – Такие, как ты.

– Перестань, – попросила она. Они уже проходили это, когда Джемма рассказала ему, что у нее есть отец, что она не реплика. «Я думал, мы одинаковые. Но это не так. Мы разные», – сказал он тогда, а она не поверила.

Но теперь внутренний голос предательски нашептывал, что, может быть, он был прав.

– Я больше не могу оставаться здесь, – сказал Орион. – Он не хочет, чтобы я здесь жил, – он отказывался называть Рика по имени. – Да и ты не хочешь.

– Конечно, хочу! – возразила Лира.

Но он только покачал головой.

– У тебя здесь новая жизнь.

И весь гнев, который копился в ней, вдруг вырвался наружу.

– Зачем ты сбежал из Хэвена? – выпалила она. – Ради чего? Чего ты хочешь?

– Я получил то, что хотел, – ответил Орион и быстро подошел к ней. На секунду все вокруг замедлилось и потеряло цвет. Она думала, он скажет «тебя», и все внутри ее томилось чувственным ожиданием.

– Я хотел делать хоть что-то сам, – сказал он. – Ради себя. Я хотел выбирать.

– Теперь выбор за тобой, – сказала Лира. – Поздравляю, – в своих словах она улавливала некую схожесть с Рейной. Нотки ее сарказма. – Теперь ты доволен?

– Доволен? – он покачал головой. – Ты и разговариваешь теперь, как одна из них.

– Что с того? – В эту секунду она его ненавидела. Больше, чем врачей, медсестер и бригады санитаров, которые уносили упакованные трупы реплик, постоянно перешучиваясь. «Сколько клонов нужно, чтобы вкрутить лампочку». – Может, я теперь разговариваю, как они. Может, у меня теперь есть подруга. И что с того?

– То, что это все – ложь, – ответил он. – Ты больна.

– А ты совсем не кажешься больным, – ответила она машинально. Лишь пару секунд спустя Лира осознала, что он не сказал «мы больны». И некое странное предчувствие подсказало, что она сказала абсолютную правду. Орион был ужасно тощим, когда они впервые встретились, но за последнее время он заметно прибавил в весе. Его никогда не рвало, по крайней мере, она не замечала за ним такого. И у него не бывало провалов в памяти, от которых страдала она.

Наступила долгая подавляющая тишина.

– Ты не болен, – в конце концов произнесла она, с трудом выговаривая слова. – Из какого ты кластера?

Он отвернулся. Лира закрыла глаза и попыталась вспомнить, как он выглядел при их первой встрече. Дикий взгляд, грязь под ногтями и браслет на загорелой руке…

– Белый, – ответил он, но она и сама уже вспомнила.

Как глупо, что она никогда не спрашивала. Никогда не интересовалась. Сама виновата.

Белые были контрольной группой.

А значит, он не болен.

– Лира… – Он потянулся к ней, но девушка отстранилась, едва не опрокинув низкий столик в холле, и врезалась спиной в дверь. – Я найду способ все исправить. Обещаю. Я найду способ помочь.

Когда он вновь попытался к ней прикоснуться, она отвернулась и схватила с вешалки куртку. Казалось, она вот-вот заплачет. Лира почти никогда прежде не плакала.

Может, и она окислялась при контакте с внешним миром? Чувства быстро меняли цвет. Лира воображала, как внутри, подобно темным теням, блуждают прионы, готовые поглотить ее в любой момент.

– Ты не можешь мне помочь, – ответила она. – И никто не может.

Глава 3

Три дня она вообще не видела Ориона и испытывала от этого странное облегчение. Словно стакан, который все выскальзывал у нее из пальцев, наконец разбился.

Орион был вечным напоминанием о Хэвене, ее якорем. Рядом с ним она чувствовала себя застрявшей в своей прежней жизни, в прежнем имени. Двадцать четыре. Сбежавшая реплика. Человеческая модель. Монстр.

Рик сказал, что устроил Ориона на работу. Выбор был совсем невелик. Чтобы кем-то стать в мире людей, нужно иметь документы, удостоверения, номера, которые присваивает правительство: ни у Лиры, ни у Ориона их, естественно, не было. Но Рику удалось договориться с одним парнем, которому требовались помощники на ночные смены, с полуночи до восьми утра. Он платил наличными и не задавал лишних вопросов.

Лира узнала, что точно так же, как и в Хэвене, во внешнем мире деньги были источником постоянного беспокойства. В институте персонал все время обсуждал сокращение финансирования и даже возможность его полного прекращения. Но она и не представляла, что трудности с деньгами – это проблема повсеместная. Отец Джеммы предложил им большую сумму денег, но Рик отказался. Когда она спросила почему, его лицо потемнело.

– Грязные деньги, – ответил он. – Уже достаточно плохо, что я обязан ему крышей над головой. Без необходимости я лишней копейки от него не приму.

Ей было трудно осознать, что Рик Харлисс – человек бедный. Ведь у него была машина, собственный телевизор, небольшой дом с ванной и довольно много одежды. Все эти вещи представлялись ей настоящим богатством.

Но они были бедны. По крайней мере, так сказал ей Рик. И поскольку она была его дочерью, он должен был о ней позаботиться. А Орион, в его понимании, был нахлебником, который «убивал время». Поэтому Орион должен был найти способ «обеспечить свое существование».

Лира должна была уловить скрытую угрозу в его словах. Он намекал, что рано или поздно Ориону придется уйти.

Утром в субботу, после двух своих первых ночных смен, Орион оставил на кухонном столе пачку мятых долларовых банкнот. Рик молча взял их и купил больше еды, больше туалетной бумаги и зубной пасты, несколько пар носков, а для Лиры – книги с красивыми обложками. В них герои всегда появлялись в нужный момент.

Два дня Лира была счастлива, несмотря на участившиеся провалы в памяти и первую ссору с Орионом. Несмотря на то, что целые дни она вынуждена была проводить в одиночестве, от скуки подбирая все новый и новый хлам, снова и снова сортируя и перекладывая его, словно однажды удастся сложить из него осмысленное предложение. Она навещала Рейну и погружалась в бесконечный поток информации, включающий неизвестные ей имена, идеи и места, о которых она никогда не слышала прежде: Лос-Анджелес, неонацисты из пятьдесят восьмого трейлера, веганы, Ютьюб, права человека.

Она злилась на Ориона за ложь, хотя на самом деле он никогда и не говорил ей, что болен, а она не спрашивала. И все же она злилась. Ему тяжело было принять, что он никогда не сможет стать тем, кем от рождения являлась она. Но что может быть хуже, чем понимание этой новой истины: она умрет, а он будет жить дальше?

Она никогда не думала, что может его потерять. Он был частью ее жизни, ее реальности, которая теперь значительно выросла, чтобы вместить их маленький трейлер, бьющихся в стекло мух, тонущих в раковине пауков, Рейну с ее вечеринками и одежду по фунту, купленную в благотворительном магазине.

Вся ее прежняя жизнь двигалась по одному и тому же кругу и включала в основном только медицинские процедуры. Некоторые из них проводились еженедельно, другие – ежемесячно или ежегодно. Дни рождения проходили незамеченными, ведь в Хэвене их не отмечали. Даже ограда института представляла собой окружность. А сам Еловый остров со всех сторон был окружен водой.

Ничего не менялось. Все рано или поздно возвращалось на круги своя. И они с Орионом должны снова и снова возвращаться друг к другу.

Ей стоило бы понять, что в жизни все совсем не так просто.

В субботу она вообще не видела Ориона. Утром его кровать, спрятанная за уродливой ярко-розовой занавеской, оказалась аккуратно заправленной и пустой. Но домой он все-таки приходил. Лира видела деньги, оставленные для Рика. Рядом с кроватью Ориона стояла обувная коробка, в которой он хранил всякие мелочи. Когда она открыла ее, то чуть не задохнулась, словно кто-то ударил в солнечное сплетение. Он ведь тоже собирал разную ерунду. Старые монеты, автобусное расписание, пустая сигаретная пачка, листовка и кассовый чек, тщательно сложенный и придавленный смятой жестяной банкой. Лира почувствовала внезапную, острую тоску. В Хэвене у нее когда-то была точно такая же банка. Она хранила ее в наволочке.

Когда Лира уходила к Рейне, его еще не было. Записку она тоже не могла оставить, так как не умела писать. К тому же он все равно не умел читать. Да и что она могла бы ему сказать?

Они с Рейной пешком прошлись до Ранчоуо, крошечного городка, затерянного в такой глуши, словно бог создал его на месте своего случайного плевка. Так сказала ее новая подруга. Лире все еще не нравилось вот так открыто ходить по дорогам, и она вздрагивала каждый раз, когда в поле зрения появлялся седан с затемненными окнами. Но когда Рейна была рядом, ей становилось легче. Она никогда не прекращала болтать, и эта трескотня занимала все внимание Лиры.

– Там точно будут эти братья Васке, которые считают себя такими охренительными чуваками, потому что у их отца четыре автосалона в округе Нокс. Поосторожнее с Сэмми Васке. Он засунет тебе руку в трусы раньше, чем узнает, как тебя зовут… – она рассмеялась. – Не знаю. Вообще-то, может, тебе стоило бы позволить ему это. Говорят, тебя застукали с кузеном, когда вы сосались с языками.

Когда они только приехали сюда, Рик всем объявил, что Орион и Лира кузены, поэтому они повторяли эту ложь, если кто-то интересовался.

– Ну, он не совсем мой кузен.

– Ага, у меня тоже есть парочка таких кузенов, – усмехнулась Рейна. – А кто он вообще такой? Китаец или кореец? У него такая необычная внешность. Хотя он очень симпатичный.

– Не знаю, – честно ответила Лира. Многие из реплик были выращены из клеток, обманом купленных в разных клиниках, и никто не знал, из какой страны происходил генотип.

– Да не парься. Мой первый был с Гаити. Мама чуть меня не прибила нахрен. Знаешь, ты могла бы быть очень симпатичной, если бы не была такой обычной, – это было в стиле Рейны. Перескакивать с одной темы на другую. – Ты не думала над тем, чтобы немного измениться?

Они пришли в большую сетевую аптеку, где ярко-белый цвет и запах антисептиков вызывали у Лиры болезненное воспоминание о Хэвене. В отделе косметики Рейна вскрывала тюбики с яркой помадой, румянами и перламутровыми тенями, пробуя разные цвета на щеках Лиры и тыльной стороне своей ладони, не прекращая при этом поток своей болтовни.

– У тебя большие глаза, это хорошо. Губы тоже красивые…

Она уже почти закончила с преображением Лиры, когда откуда-то появилась женщина в красном поло и начала на них кричать:

– Вы что тут творите? Это не пробники, их нельзя открывать!

– Ой, а я и не догадалась. – Рейна изобразила крайнюю степень тупости на лице, и Лира вспомнила о кластере Желтых из Хэвена. Они оказались неудачным экспериментом – так и не смогли развиться. После них Бог постановил, что каждой маленькой реплике полагается два часа общения в день.

– Не пори мне эту чушь. Я уже видела тебя здесь раньше, – сказала женщина. На груди у нее был бейджик с именем. С-э-м. – Я сейчас копов вызову, и пусть они с тобой разбираются.

– Не надо, – попросила Рейна, – мы за все заплатим. Мы и так собирались это сделать, честно.

Женщина покачала головой.

– Ладно, – сказала она. – Пошли.

Они уже были на полпути к кассе, когда Рейна резко схватила Лиру за локоть и потащила к выходу. Когда С-э-м заметила их отсутствие, девушки уже были у двери.

– Беги! – скомандовала Рейна, не отпуская локоть Лиры.

Сработала сигнализация, и Лира сразу вспомнила «Черный код». Жара, весенняя гроза, из-за которой вырубилось электричество и пришлось запустить аварийные генераторы.

Они выбежали на парковку. Обе смеялись, небо над ними вращалось с бешеной скоростью. К своему собственному удивлению, она была счастлива так, что дыхание перехватывало. Она никогда еще так не смеялась. Все тело сотрясалось от накатывающих волн смеха, так что дыхание совсем сбилось и кружилась голова.

Трейлер Рейны был не больше, чем их собственный, только завален всяким хламом. Лире странно было, что у одного человека в пользовании столько вещей и это воспринимается как должное. Семейные фото в пластиковых рамках, подушки в собачьей шерсти, карандашницы. По сравнению с этим трейлер Рика был таким же холодным и обезличенным, как коридоры Хэвена.

На тумбочке, заваленной почтой, Лира заметила такую же глянцевую брошюру, как у Ориона в обувной коробке. В этот раз она сконцентрировалась на буквах, и через некоторое время они обрели смысл. «Нэшвиллский фестиваль Элвисов».

Рейна поймала ее взгляд.

– Только не говори, что ты тоже фанатка Элвиса.

Лира не ответила. Молчание всегда оставляло пространство для маневра.

– Моя мама ездит туда каждый год. Ты не поверишь, но она даже со своим бойфрендом там познакомилась. Смотри. Он есть в брошюре.

Рейна стала быстро перелистывать брошюру, и у Лиры сразу замерло сердце.

Реплики. Дюжины реплик. Мужчины, одинаково одетые в белое, но не в больничную одежду. В элегантные костюмы с красивой отделкой.

И выглядели они вполне упитанными. В общем-то, они просто выглядели хорошо.

– Это – Майк, – сказала Рейна, ткнув пальцем в одного из клонов в третьем ряду. – Он выиграл два года назад. Мама увидела его на сцене, подошла к нему после номера и пригласила на свидание, – она закатила глаза. – Это была настоящая любовь с первого взгляда.

– Не понимаю, – голос Лиры звучал немного отстраненно, – где это место?

Рейна удивленно посмотрела на нее.

– Ты никогда не была в Нэшвилле?

Лира покачала головой, и ее подруга нахмурилась.

– Так откуда ты, говоришь, родом?

– Флорида, – ответила она, хотя узнала об этом совсем недавно, когда Джемма сообщила правду о ее появлении на свет. Всю свою жизнь она знала только Хэвен и Еловый остров. И не подозревала, как велик внешний мир, который бесконечно делится на страны, штаты, города и районы. Возможно ли, что где-то в этом огромном мире есть место, где реплики живут открыто и счастливо? – У нас… там тоже были реплики.

Рейна сощурилась, словно хотела взглянуть на Лиру с расстояния.

– Двойники, ты хочешь сказать?

Лира покачала головой. Она не знала, что ответить. Ее тело словно превратилось в пар. Внезапно ей показалось, что все неизвестные ей вещи и факты в мире превратились в одну гигантскую волну, обрушившую на нее свою сокрушительную мощь. И ей не выстоять. Но эта идея захватила ее: возможно, в мире есть место, где реплики могут свободно улыбаться и фотографироваться. Это внушало надежду.

– Мне кажется, все это полный бред, – сказала Рейна. – Куча взрослых мужиков… Все наряжаются в какого-то рок-певца, который помер лет сто назад. Вообще-то и музыка у него не такая уж хорошая…

– В каком смысле «наряжаются»?

– Ну, знаешь, красят волосы, отращивают бакенбарды. Костюмы покупают, и все такое. Это ведь всего лишь шоу. Но Майк ведет себя так, будто он реально Элвис, – пояснила Рейна и, увидев лицо подруги, добавила: – Только не говори, что ты не знаешь, кто такой Элвис.

Лира была ужасно смущена.

– Он, наверное, бог в Нэшвилле?

Она немного успокоилась, когда Рейна рассмеялась и подтвердила.

– О, да, – сказала она. – Это точно подмечено.

В ванной Рейна накрасила и переодела Лиру.

– Ты выглядишь взволнованной, – сказала она, отступив на шаг, чтобы оценить результат своей работы. – Нервничаешь?

Лира покачала головой. Мысленно она уже сходила на вечеринку и вернулась домой. Смена Ориона наверняка закончилась. Случайно ли он подобрал эту листовку? Заглядывал ли он в нее вообще? Он наверняка рассказал бы ей об этом. А значит, и она должна ему рассказать. Она преподнесет ему этот чудесный подарок, и Орион поймет, что она простила его. И несмотря ни на что, они все же одинаковые.

– Ты когда-нибудь раньше бывала на вечеринках?

В Хэвене каждый год устраивали рождественскую вечеринку, но только для врачей, сестер и остального персонала.

Сотрудники института готовились неделями: развешивали яркие разноцветные гирлянды и большие красные банты, а еще ароматные зеленые ветки. В ночь вечеринки на местах оставались только дежурные, да и те выглядели странно – с красными глазами, в отороченных белым мехом колпаках и массивных свитерах поверх формы.

А затем была Ночь Выбора: горстка докторов-мужчин вваливалась в их спальни, источая алкогольные пары.

– Скорее нет, – ответила Лира.

– Не думала, – сказала Рейна. – Ладно, тебе точно понравится. Поверь мне.

Рейна поставила таймер на пятнадцать минут, нанеся какой-то состав на волосы Лиры. За последнее время они непривычно отросли: тонкие, легкие, цвета молодой древесины. От едкого химического запаха у нее вскоре заслезились глаза. Тогда они смыли краску, Рейна пальцами уложила ей волосы и закрепила гелем.

– Не смотри, – предупредила она, когда Лира попыталась обернуться. – Еще не готово.

Она чем-то обрызгала Лиру, потом залезла ей под рубашку и приподняла грудь, чтобы та заметнее выступала из лифчика, который она сама же и одолжила подруге. Рейна рассмеялась, заметив, что Лира даже не моргнула во время этой процедуры. Затем она развернула Лиру, чтобы та могла наконец оценить результат.

В отражении на нее смотрела какая-то незнакомка: блондинка с густо подведенными глазами и плоским животом. Вырез майки открывает грудь едва ли не целиком. Джинсы туго обтягивают бедра.

– Ну, что скажешь, Пиноккио? – Рейна обняла ее за плечи. – Я знала, что смогу превратить тебя в настоящую девочку.

Глава 4

Когда они вышли, было почти восемь. Солнце стояло низко. Лире всегда нравилось это время дня, когда вечерний свет смягчал очертания предметов и заливал все вокруг золотом. В такие моменты даже их трейлерный парк казался красивым: и тощие коты, нежащиеся в лучах заходящего солнца, и затененные, усыпанные гравием дорожки, и люди, возвращающиеся с работы, пока еще не пьяные и не злые. Она чувствовала себя обновленной, пахнущая чем-то незнакомым и одетая в чужие вещи, когда шла плечом к плечу с Рейной, своей подругой. Она чувствовала себя кем-то другим, словно вместе с чужой одеждой нацепила на себя чужую кожу.

Всю свою прежнюю жизнь Лира считала себя вещью. Ее тело обследовали, осматривали, к нему прикасались без разрешения, пока она не стала считать его чужим, неодушевленным, как камень или кусок дерева. Впервые в жизни в этот день она ощутила, что эта грудь, эти бедра и руки – ее, действительно ее. Восхитительный маленький секрет. Как ее коллекция мелочей, спрятанная в комнате.

Они остановились около шестнадцатого трейлера, чтобы проверить, вернулся ли Орион. Рейна снова подшучивала над «поцелуями с кузеном».

– Ну, это уж слишком провинциально, – посмеивалась она. – Даже для этой богом забытой глуши.

Но он так и не вернулся. Постель по-прежнему была аккуратно заправлена. Лира не знала, радоваться или расстраиваться.

«Игл Тайер» представлял собой большую фабрику по другую сторону от пункта весового контроля. Чтобы попасть туда, Лире и Рейне пришлось сначала пробраться под ограждением, потом петлять между огромных грузовиков и прокладывать себе путь через свалку.

Внутри, несмотря на распахнутые окна, было очень жарко. Пахло дымом и мочой. Стены закоптились от десятков кострищ, оставленных бездомными, которые многие годы переселялись сюда, как только на улице начинало холодать. Лира почти сразу пожалела о том, что пришла сюда. Кажется, все вокруг были знакомы между собой, а при ее появлении посмеивались. Многие из них были из Винстон-Эйбл, и кое-кто из девчонок спрашивал, где ее кузен, выделяя это слово так, что казалось, Лира сделала нечто плохое.

– Не обращай внимания, – сказала Рейна. Но это было не так просто. Как игнорировать тех, кто повсюду? В пустых комнатах «Игл Тайер» толпилось больше народу, чем она когда-либо видела в своей жизни.

В Хэвене существовали непреложные правила: вставать по расписанию, слушаться докторов и медсестер, держаться подальше от дверей с предупреждающими знаками, не мешать охранникам. А еще были сотни негласных правил, которые возникали сами собой и, словно споры, проникали в кожу. Лира думала, это из-за того, что Хэвен – институт. Но во внешнем мире было не меньше правил, законов и моделей поведения. А объяснения Рейны еще больше сбивали с толку.

– Тут те самые братья, о которых я тебе говорила. Те, что считают себя такими офигенными, – сказала она. – О, и вон туда посмотри. Это сестры Макнеб. Не разговаривай с ними. Вся семейка проклята. Их дед совершил самоубийство, тогда это все и началось. Ну, знаешь, это ведь грех, и все такое…

В темноте Рейна казалась бледной и походила на одну из серебристых рыбок, что сновали на мелководье неподалеку от Хэвена.

– И теперь в каждом поколении кто-то из них умирает в какой-нибудь жуткой аварии. В прошлом году их мать погибла. Несчастный случай на «Фармасин Пластикс».

Лира не понимала половину слов из тех, что произносила Рейна. Что такое «проклятье»? И что еще за «сучка»? Она знала, что такое «грех», потому что медсестра Даже-и-не-думай частенько цитировала Библию. Но о том, что самоубийство – это грех, она никогда не слышала. В Хэвене это считалось грехом только потому, что реплики дорого стоили.

Но обычные-то люди обходились дешевле. Разве нет?

Она хотела спросить, но Рейна подняла руку.

– Не смотри туда, – сказала она. – Помни, что я сказала тебе о братьях Васке…

Она не успела ничего добавить, потому что два парня уже пробирались к ним сквозь толпу. Один – высокий и тощий, с рыбьими глазами, второй – пониже и покрепче, с руками, покрытыми татуировками.

– О нет, – обратился один из них к Рейне. – Кто выпустил собак?

Она скрестила руки на груди.

– Думаю, тот же, кто выпустил тебя из клетки.

Лира оказалась рядом со вторым из братьев, тем, что с разукрашенными руками.

– Классная прическа, – сказал он и закурил. Дым от его сигареты имел особый, довольно приятный запах. Такой обычно приносило с болот, когда поднимались небольшие волны. – Знаешь, что говорят про девушек с короткими волосами?

– Нет.

– Что они трахаются как сумасшедшие. – Он выпустил дым. В темноте Лира не могла разглядеть его лицо, только влажный блеск на губах.

– Иди ты в задницу, Лео, – сказала Рейна и взяла подругу за руку, чтобы увести. – Я же говорила тебе, они придурки. Их мать была алкоголичкой. Наверно, слишком часто роняла обоих вниз головой.

Следующая комната, в которую они попали, должно быть, когда-то была офисом. Она была меньше по размеру и вся пропиталась сигаретным дымом. На матрасе в углу валялись чьи-то вещи. Стены были исписаны, но она не могла разобрать ни слова. По стенам и потолку тянулись провода. Кто-то притащил сюда колонки, и многие танцевали. Какой-то парень подал ей жестяную банку, и она взяла, думая, что это газировка. Но как только сделала глоток, выплюнула все прямо на ботинки Рейне.

– Блин, какого черта! – возмутилась она, и на секунду вместо ее обычного лица появилось другое, раздраженное и сердитое.

Теперь Лира была абсолютно убеждена, что пришла зря. Рейна жалела, что привела ее. Это было очевидно. Лира узнала выражение ее лица: так смотрели медсестры, когда обнаруживали, что одна из реплик описалась в кровати или наелась облупившейся с подоконника краски. Сто восьмая всегда так делала, когда была голодна.

– Прости, – прошептала Лира.

Лицо Рейны немного смягчилось.

– Да, нормально. Я тоже этот «Бад» ненавижу.

Но было уже слишком поздно. Лире было стыдно, и она понимала, что в действительности думает о ней Рейна. Лира была ее проектом, и проект этот провалился. Они обе это знали.

Ей пришлось пробираться к выходу через те же комнаты, в которых только прибавилось людей. Эхо их голосов вторглось в ее память, так что казалось, все эти крики – лишь отголоски ее собственных воспоминаний. Она боялась, что начнется очередной приступ, и тогда она провалится, потеряется во времени и снова недосчитается минут или даже часов из своей жизни. Кто-то схватил ее за руку, и она едва не вскрикнула, но это оказалась всего лишь пьяная в стельку девчонка с растрепанными волосами.

– Смотри, куда прешь, сучка! – проорала та.

Лира стряхнула ее руку и двинулась вперед. Кое-как удалось найти выход. Она осторожно прошла по свалке, как учила ее Рейна, потом миновала ряды грузовиков и весовой контроль. Поднырнула под ограду и оказалась рядом с шумной трассой. Глаза у нее горели. Пришлось потереть их кулаками, размазывая макияж.

Глупо было поверить даже на секунду, что однажды она сможет стать частью этого мира, такой же, как эти люди. Она была частью Хэвена сейчас – как и всегда. Орион был прав.

Лира пробиралась через заросли, образовавшиеся вокруг двух нежилых трейлеров, когда услышала тихие голоса. Подойдя чуть ближе, сквозь переплетение ветвей она увидела незнакомый седан, припаркованный всего в десяти футах, напротив шестнадцатого лота.

На крыльце стояли двое, мужчина и женщина. Последняя пыталась разглядеть что-то сквозь шторы на окнах.

Лира замерла. Хоть они и не были одеты в форму, она сразу все поняла. Она ведь всю жизнь провела среди Костюмов: умела обращать внимание на мелочи и делать выводы из того, как разные люди стояли, двигались, говорили. А на этих незнакомцев профессия наложила явный отпечаток, заметный, словно нефтяное пятно на водной глади. Темное и блестящее, оно расползалось повсюду, чего бы они ни коснулись. Внезапно она начала задыхаться.

– Думаешь, кто-то их спугнул? – спросил мужчина.

Он говорил негромко, но час был поздний, поэтому на улице стояла тишина. Голос его разносился недалеко, но достигал ее ушей.

– Нееее… Сомневаюсь. Они, наверно, ушли куда-нибудь с Харлиссом.

– В полночь? – Мужчина покачал головой, достал из кармана пачку сигарет и вытащил одну ртом. – Самое время для тихого семейного ужина. Что делать будем?

– А что мы можем? – Женщина села на ступеньки и оперлась локтями о колени.

Их сосед по трейлеру каждую ночь включал прожектор, чтобы отпугнуть воров (к потенциальным ворам он причислял всех, кто моложе сорока лет). В ярком свете лица незваных гостей казались лишь причудливыми сочетаниями белых пятен и черных провалов. Впрочем, такая ситуация была на руку Лире. Женщину этот свет слепил, а значит, она не могла разглядеть Лиру за стеной зарослей.

Лира подумала было отступить, но не решилась. Боялась, что ноги подведут. К тому же двое в костюмах могут услышать шорох и хруст, когда она будет пробираться между кустами. Поэтому она бесшумно опустилась на землю и постаралась дышать как можно тише. Хоть она и не знала, кто послал незнакомцев, очевидно, они пришли, чтобы забрать ее. Орион до сих пор не вернулся. Куда же он запропастился? И где Рик? Лира надеялась, Орион задержался на работе и ему ничто не угрожает. А незнакомцы, похоже, не собирались уходить. Что ж, если они будут ждать, то она сделает то же самое. Остается только надеяться, что Орион не заявится так не вовремя.

– Твою ж мать, – выругался мужчина и, запрокинув голову, выпустил длинную струю темного дыма в небо. Лира представила себе, как приятно было бы пустить в него пулю. Почему их просто не оставят в покое? – Иногда мне хочется быть простым офисным планктоном.

– Ты спятил.

– Еще одна бессонная ночка, и я точно сойду с ума. Никак не пойму, в чем смысл? Если КАСЕК все равно хочет предать это дело огласке в следующем месяце, зачем их ликвидировать?

– Министерство обороны прихватило Саперштайна за задницу. Это не КАСЕК хочет замести следы, им и дела нет, – она запустила руки в волосы и посмотрела наверх. – К тому же они не такие дураки. Давно позаботились о лобби. Спишут все на общественные интересы.

Мужчина спустился с крыльца. Несколько минут оба молчали. Он курил, она разглядывала что-то на своих брюках.

– Знаешь, – заговорил мужчина наконец, – Саперштайн должен перерезать ленточку в Филадельфии во вторник. – Упоминание имени Бога подействовало на нее словно холодный ветер. Она задрожала. – Не самый подходящий момент, – он рассмеялся и тут же закашлялся.

– Точно. Деннер сказал, что его приглашение могут отозвать. Они не хотят, чтобы их что-то связывало с Хэвеном.

– Они еще и половины не знают.

– Именно. В том-то и проблема.

Мужчина покачал головой.

– Как там у греков? «Не называй человека счастливым, пока он не умер». Да?

Они снова замолчали, и Лира испугалась, что они услышат ее бешеное сердцебиение.

– Ты когда-нибудь задумываешься над тем, что все это неправильно? – спросил наконец мужчина.

Лица женщины Лира по-прежнему почти не видела, но поза ее изменилась.

– Не хуже, чем все остальное, – ответила она. – Не хуже, чем воздушные удары в прошлом году. Сколько мирного населения тогда погибло? Не хуже, чем рабский труд детей, которые шьют твои дурацкие ботинки. Мир держится на чьих-то страданиях. Лишь бы это нас не касалось, правда?

– Лишь бы это нас не касалось, – эхом отозвался он. – И ботинки у меня не дурацкие. Они классические.

Но Лире не удалось расслышать ответ женщины, так как к ним приближалась машина. Колеса шуршали по гравию. Свет фар прорезал сумрак. Мужчина вытащил вторую сигарету из пачки и встал, отряхиваясь и тщательно приводя себя в порядок, словно готовился к интервью.

Лира узнала машину Рика по шуму двигателя, по урчанию, на которое тот всегда жаловался. Она надеялась, он увидит незнакомцев, сразу все поймет и проедет мимо. Обычные люди знают так много и вместе с тем так мало. Они не чувствуют приближение опасности так остро, как она. Не ощущают металлический привкус напряжения в воздухе. Так пахнет приближающийся к тебе скальпель.

Он не проехал мимо. Заглушил двигатель и выбрался из машины.

– Что вам тут нужно? – спросил он, и у Лиры внутри все сжалось. Нельзя же так говорить с Костюмами. Это они так говорят с тобой.

– Мистер Харлисс? – вежливо спросил мужчина.

Но Лиру не проведешь. В Хэвене Доктор-доброе-утро всегда разговаривал вежливо и мягко, но притом очень любил находить больные места у реплик, незажившие шрамы или свежие ссадины и давить на них изо всех сил, пока жертва не закричит.

Потом он записывал в свой блокнот что-то насчет их крика. Он называл это «частным исследованием». Проверял, насколько их мозг восприимчив к боли.

Рик ничего не ответил. Он сконцентрировался на сигарете, которую пытался вытащить из пачки.

– Вы – Рик Харлисс? – спросила женщина.

– Зависит от того, кто спрашивает.

– Мы детективы из полицейского департамента. Расследуем серию проникновений со взломом. Есть все основания полагать, что ваша дочь… – она сделала вид, что сверяется с бумажкой, а может, и правда сверялась, – Бренди Николь, может быть свидетелем одного из последних эпизодов. Нам нужно поговорить с ней.

Повисло долгое напряженное молчание.

– Дерьмо, – наконец сказал Рик.

Они явно не ждали такого ответа.

– Простите? – переспросил мужчина.

– Вы все слышали. Дерьмо. – Рик прикурил сигарету, подошел ближе к мужчине и выпустил длинную струю дыма прямо ему в лицо. В эту секунду Лира испытала целую гамму сильнейших чувств, которые вряд ли могла понять, но как никогда она была близка к тому, чтобы полюбить его. – Кто вас прислал?

Снова наступила тишина. Когда мужчина заговорил, голос его стал жестче, а металлические нотки в каждом слове, словно молотом, ударяли Лире прямо в позвоночник.

– Вы нарушили закон. Нелегально хранили оружие. Оскорбили офицера полиции. И сбежали из тюрьмы.

– Я не сбежал, меня отпустили, – возразил Харлисс.

– В документах сказано, что вы сбе-жа-ли, – повторил детектив, чеканя каждый слог.

Рик замер с сигаретой на полпути ко рту. Затем, к ее удивлению, он начал смеяться. Но смех его был ужасен. Так кашляла медсестра Даже-и-не-думай, когда у нее случались приступы аллергии.

– Вот дерьмо. Он провел меня, да? Долбаный Ивз. Кусок дерьма. Что ж. Сам виноват, что поверил ему.

– Нам нужны парень и девушка, мистер Харлисс. Где они?

– Хрен их знает, – ответил Рик и сделал долгую затяжку. – Не верите? – когда он говорил, из уголков рта струился дым.

– Нам не нужны проблемы.

– А мне и подавно. Но они вот как-то сами меня находят, – он покачал головой. В потоке желтого света Харлисс выглядел измотанным и полинялым, словно старая фотография. – Я действительно не знаю, где они. Парень свалил еще прошлой ночью. Украл тысячу долларов из сейфа на штрафстоянке и был таков. Насколько я знаю, он сел на самолет в Мексику.

– Без удостоверения личности?

– Удостоверение можно купить, как и все остальное. В этом мире все и вся продается. Но вам-то об этом известно лучше меня, – он улыбнулся с полным ртом дыма.

– Поосторожнее со словами, – сказала женщина.

Но Лира уже не слушала поток скрытых оскорблений и угроз, которыми они обменивались. Орион исчез. Он украл деньги и сбежал. Она знала, что такое невозможно, он бы никогда ее не оставил. И вместе с тем это было правдой. Это объясняло, почему он согласился на первую попавшуюся работу. И то, что его постель оставалась заправленной, а сам он до сих пор так и не появился.

Он повторил то, что уже проделывал в Хэвене: сбежал.

– А девушка? – спросила женщина.

В этот момент громко залаял Тэнк, пушистый белый пес Энджи Финч из тридцать четвертого трейлера, и она сонным голосом велела ему замолчать. Напряжение в воздухе усилилось. Лире показалось, что вокруг нее сжимаются невидимые тиски, лишая ее возможности сбежать.

– Слушайте, почему бы вам не сесть в машину, не поехать с нами и не рассказать все по порядку, – предложил мужчина тем самым вкрадчивым голосом, каким говорил с ними доктор Роуч, когда давил на свежие синяки, пока боль не переходила все мыслимые границы.

– Никуда я с вами не поеду, – ответил Рик. Его голос тоже изменился. Теперь Лира отчетливо слышала в нем угрозу. Он сделал последнюю затяжку. – Если, конечно, вы меня не заставите. Но учтите, я могу закатить неслабую сцену.

Рик бросил окурок в кусты. Лира видела, как огонек летит в ее сторону. К несчастью, он приземлился прямо на ее голую ногу, между ремешками сандалий.

Лира едва сдержала крик боли и сделала быстрый шаг назад, отчего листья вокруг заколыхались. Оба незнакомца обернулись. И на секунду, прежде чем она успела тихо отступить еще глубже в тень зарослей, ей показалось, что взгляд Рика остановился прямо на ней. Или, возможно, он просто почувствовал ее присутствие.

Она присела. От страха скрутило желудок, на коже выступил липкий пот.

Женщина сделала шаг в направлении кустов.

– Ты это слышал? Там кто-то движется.

– На вашем месте я бы не стал туда соваться, – предупредил Харлисс, и женщина замерла на месте. Теперь, когда она подошла чуть ближе, Лира могла рассмотреть все детали ее внешности: тяжелую челюсть, нарисованные карандашом брови и отросшие корни крашеных волос. – Если, конечно, вам дороги ваши пальцы. В последние недели у нас тут куча проблем с енотами, настоящая катастрофа. Лично пристрелил парочку. Бешенство.

Теперь Лира была уверена, что он ее заметил. У них не было никаких проблем с енотами. Как-то раз они поймали одного. Он рыскал в мусорном баке, который забыли на ночь накрыть крышкой. Но не больше. Орион прогнал его криками.

Собака Энджи Финч снова залаяла.

– Заткнешься ты или нет, грязное животное? – заорала хозяйка. К счастью, ее мощный голос немного приглушали стены дома.

– Слушайте, – начал Рик. – Как я уже сказал, я понятия не имею, куда они делись. Наверняка ребята уже на полпути к Мексике. Так что, если действительно хотите их поймать, только даром теряете время тут со мной.

Женщина зацепилась за эту фразу.

– Думаете, они все же вместе?

Рик скривился.

– Я все сказал, – ответил он так, словно им удалось поймать его на лжи.

Лира понимала, что все это лишь игра. Спектакль, который он разыграл в надежде, что копы уйдут и у нее появится шанс сбежать.

Незнакомцы обменялись взглядами. Мужчина прочистил горло.

– Знаете, что я думаю? – сказал он и продолжил, не дожидаясь ответа: – А я думаю, вы что-то скрываете.

Рик ничего не ответил. Лира вглядывалась в его лицо, стараясь обнаружить сходство с собой, вызвать воспоминания о временах, о которых он ей рассказывал. Тогда она была малышкой, желанной и любимой. Но ничего не приходило на ум. И все же впервые ей хотелось назвать его отцом. Хотелось заставить его бежать.

– Мы можем вам помочь, – сказала женщина. – Разобраться с этим непонятным делом во Флориде. Погасить судимость. Даже скрыть все упоминания о ней.

Казалось, Харлисс рассматривает такую возможность. Он задумчиво пожевал щеку.

– Она ведь больше не ваша маленькая дочка, – мягко проговорила женщина. – С ней происходили ужасные вещи. Ужасные. Но все, кто был выращен на этом острове… У них теперь не все в порядке с головой. Они не отдают себе отчет… Они опасны. Вы же понимаете это, не так ли? Они могут навредить невинным людям.

– Она никогда никому не причинит зла… – возразил Рик, но так слабо, словно им удалось его убедить.

Тут он был не прав. Пару раз за прошедшие несколько недель он отводил ее на пустырь за сороковым трейлером, где кто-то из местных прицепил на подгнившую ограду бумажные мишени и учил стрелять из своего пистолета. Еще в Хэвене она видела, как охранники тренируются, стреляя по чайкам, и слышала, как другие реплики рассказывали, что и сами пробовали стрелять. Кое-кто из мужчин-охранников разрешал им это. Лира так и не поняла до конца, что они получали взамен.

Рик сказал, что из нее вышел хороший стрелок. Ей нравилось представлять, что она целится не в алюминиевую банку, а в улыбающееся лицо доктора Роуча. Но когда она представила на его месте Бога, ее рука дрогнула. И так происходило каждый раз. Он был жесток. Он виновен в том, что ее заразили смертельной болезнью. Он делал ужасные вещи.

И все же он по-прежнему был для нее Богом.

– Она не сделает этого сознательно. Но она больна. Очень серьезно больна. И если это выйдет наружу… – женщина покачала головой. – Только представьте, какая паника начнется. Протесты, волна насилия.

Рик еще немного потоптался на месте, разыгрывая нерешительность.

– Ладно, ладно, – сказал он в конце концов, – я поеду с вами. Но вы должны помочь мне, идет? Вы обещали.

– Однозначно, – подтвердила женщина. И эта ложь вышла у нее такой ровной и гладкой, без всяких усилий. Интересно, где люди учатся так искусно и часто лгать?

Она хотела закричать «стой!», но было уже слишком поздно. Рик сел в их машину.

Женщина устроилась за рулем, а мужчина – на пассажирском сиденье. Через каких-то пару секунд они исчезли из виду, словно их и не было. Когда машина поворачивала, Лиру на миг ослепило фарами, и в голове вспыхнуло воспоминание. Она лежит на столе, со всех сторон звучат голоса, а чьи-то руки касаются ее тела. Она разглядела лицо отца, на секунду мелькнувшее в окне. Он искал ее глазами.

Внезапно ею овладела паника. Опасность, опасность, опасность. Словно сигнализация «Черного кода», которая включалась в Хэвене. Только в этот раз сигнал тревоги звучал у нее внутри, сотрясал легкие. Раньше она нечасто вспоминала Джейка Витца, и как они с Орионом нашли его повешенным, с ремнем на горле. Но сейчас этот образ пришел ей на ум. Она увидела на его месте Рика, с синей кожей и выпученными глазами. Она видела немало трупов за свою жизнь. Бесконечные тела реплик, упакованные и приготовленные к утилизации. Но с Джейком все было по-другому. Рик тоже умрет, она чувствовала это. В этом вся суть Костюмов… Они решают, кому жить, а кому умереть.

Папа. Это слово родилось в ее груди и едва не раздавило своим весом легкие. Папа. Она хотела выскочить из кустов и броситься вслед за машиной, предложить себя вместо него.

Но осталась на месте. Фары померкли и исчезли, рев двигателя превратился в отдаленный шум, а затем и вовсе стал не слышен за трескотней сверчков, звучащей из множества разных скрытых источников.

Внутри трейлера ничего не изменилось. Покоробленное зеркало и вышивка в рамочке с надписью «Дом там, где твое сердце» были по-прежнему на своих местах. Работал телевизор. На старом кофейном столике остались следы от банки с газировкой. Занавески на окне рядом с диваном, где спал Орион, были немного раздвинуты.

Возможно, он спал. Возможно, он вышел в эту дверь не так давно, одетый в футболку и низко сидящие на бедрах джинсы, выше которых видны были мышцы его живота.

Она водила пальцами по этим мышцам, прикасалась языком, чтобы ощутить их вкус.

Ей хотелось закричать, что-нибудь разбить. Теперь она понимала тех из реплик, кто часами бился головой о стену или сдирал кожу с рук.

Рик потерян для нее. Ему теперь не жить. И это ее вина.

Орион ее покинул.

Она та же, что и раньше, без него? Да и кем она была? Бренди Николь? Лирой? Номером Двадцать четыре? Или кем-то или чем-то абсолютно другим? Она прикоснулась к своему лицу, груди, бедрам. Все было цело, ничего не сломано. И все же ей казалось, что-то надломилось. Где-то в ее теле образовалась огромная дыра, которая пропускает воздух.

Она опустилась на его простыню и зарылась лицом в подушку, которая пахла Орионом. Она открыла обувную коробку и разложила на кровати всю его коллекцию, словно это были магические руны, которые могли вернуть ей его. Листовка фестиваля двойников Элвиса. Расписание автобусов. Кассовый чек. Небольшой нож в пластиковой упаковке. Маленькие «Сникерсы». Старые батарейки.

А потом она моргнула, и предметы подмигнули ей в ответ. Из бесполезного хлама они превратились в послание. Полное смысла, четкое и ясное, оставленное именно для нее.

Она разгладила чек и принялась изучать список его покупок: хозяйственный нож, карманный нож, фонарик и четыре упаковки батареек к нему, зажигалка и открывашка для консервов. Расписание автобусов Ноксвиллского Транспортного Центра. Сердце Лиры забилось чаще. Кто-то обвел для Ориона все автобусы, курсирующие между Ноксвиллом и Нэшвиллом.

Он покинул ее. Это правда. Похоже, он действительно считал, что она не хочет быть рядом с ним. Что ей проще без него. Но на всякий случай Орион оставил ей подсказки, которые указывали на Нэшвилл, где Бог по имени Элвис создал сотни реплик.

Орион решил вернуться домой, и она последует за ним.

Глава 5

Лира собралась в дорогу очень быстро. Вещей у нее было немного, и все они раньше принадлежали кому-то другому и еще будут принадлежать разным людям после нее. Ярко-розовый свитер, кеды, шлепанцы, три футболки, даже красный рюкзак, который купил для нее Рик, были покрыты старыми пятнами, рисунками и записками, словно чужая кожа татуировками. Но Лира все равно аккуратно запаковала и свои находки, поднятые из грязи: ручки, крышки от газировки, монеты.

Она подумала, не взять ли с собой пистолет Рика на случай, если ее поймают те Костюмы, мужчина и женщина, но, взвесив его на ладони, отложила в сторону. Она не столько боялась того, что не сможет им воспользоваться, сколько того, что сможет и не сумеет остановиться.

Может, незнакомцы, которые забрали с собой Рика, были правы. Может, все реплики действительно ненормальные. Может, у них и правда нет души, как говорили медсестры в Хэвене. Может, подобно раковинам, которые собирала Кассиопея, покинутым бывшими жильцами, реплики были пусты внутри.

Но они с Орионом были очень похожи. А это кое-что значило для нее. Лира многого не знала, но в этом она была уверена.

Ей хотелось пуститься в путь как можно быстрее, но тело сопротивлялось. Она была измотана и буквально валилась с ног. Она хотела закрыть глаза всего на минутку, перевести дух и набраться сил, но проснулась в панике лишь спустя несколько часов, когда сквозь занавески на окнах уже пробивались первые лучи солнца. Рассвет.

Лира надела на спину рюкзак и выскользнула в дверь, немного повозившись со сломанной ручкой. Больно было думать о том, что будет происходить с брошенным трейлером, о котором некому позаботиться. Вскоре местные жители растащат всю мебель, постельное белье и посуду. Стены закоптятся от дыма, а пол будет усыпан осколками бутылок. Так выглядел сорок восьмой, куда люди приходили напиваться, или того хуже.

Но Лира позволила себе отпустить эту мысль, словно дым. Она давно научилась подчиняться ходу событий, отпускать все свои тревоги и боль, позволяя им превратиться в облако и исчезнуть.

Тэнк снова залаял в своем трейлере, словно догадался, что она задумала, и хотел ее остановить. Девушка повернула к трассе. Прошла мимо станции весового контроля и «Игл Тайер». Она надеялась, что не столкнется там с Рейной. Кто знает, сколько длятся эти вечеринки. Однажды после рождественской вечеринки в Хэвене она проснулась на рассвете от криков и звуков стрельбы. Оказалось, доктора и охранники развлекались, подкидывая в воздух бутылки и стреляя по ним на лету.

Лире показалось, что кто-то назвал ее по имени, но она сочла это плодом своего воображения: иногда точно так же ей снился голос доктора О’Доннелл. Но, услышав оклик во второй раз, она поняла, что он был реальным, не сном и не воспоминанием, и не голосом доктора О’Доннелл.

Лира обернулась и увидела Джемму с Питом. Джемма, раскрасневшаяся и такая красивая, поразила ее своим экзотическим нарядом. В нем она напоминала яркую тропическую птичку, которые иногда ненадолго прилетали на Еловый остров.

– Что вы здесь делаете? – спросила Лира. Она считала, что Джемма живет далеко от этого места, хотя она не могла быть уверенной в этом.

– Вы в опасности, – ответил Пит. – Люди, которые убили Джейка Витца, охотятся за тобой и Орионом. Они уже, должно быть, недалеко отсюда.

– Я знаю, – ответила Лира и вспомнила Рика, его взгляд, блуждающий в темноте в поисках дочери. Его пальцы, лицо, скромную улыбку. Очень скоро от всего этого не останется и следа. От ненависти у нее перехватило дыхание. – Они уже были здесь, – пояснила она.

Джемма вспотела.

– Что с Орионом?

– Его нет. – Лире было неприятно произносить это вслух. Голос дрогнул, словно что-то звякнуло в консервной банке.

Джемма закрыла глаза и снова медленно их открыла, словно надеялась проснуться.

– Он… он у них?

– Он ушел раньше, – она подумала было рассказать Джемме и Питу, куда он направился. Что, возможно, в Нэшвилле есть такие же реплики, как они, живущие счастливо и свободно. Но не рассказала. Побоялась, что они разочаруют ее. Или что, произнеся эти слова вслух, она сама осознает, насколько глупа ее идея. – А я увидела их и спряталась.

– Они вернутся сюда. Могут появиться в любую секунду. Ты должна поехать с нами.

– Я не могу, – ответила Лира. – Но спасибо. Я буду осторожна.

Она понимала, что они пытаются помочь. Рик научил ее благодарить людей, говорить «привет», «пожалуйста» и смотреть прямо в глаза.

Лира обернулась и зашагала прочь, но успела сделать лишь пару шагов, когда Джемма ее окликнула.

– Подожди, – сказала она. Ее лицо заметно переменилось. Глаза сияли, как звезды, и, казалось, стали больше. – Почему не можешь?

– А где Орион сейчас? – Лицо Пита выглядело ужасно уставшим и измученным, словно кто-то слишком туго натянул кожу и так зашил. – Куда он ушел?

– Домой, – ответила Лира, не обращая внимания на взгляды, которыми обменялись Джемма и Пит. Она знала, что они не поймут. Мир стал слишком велик для нее, и она хотела вернуть ему терпимые размеры, вернуть их с Орионом маленькие секреты. – И я еду к нему.

– Ты, наверно, не понимаешь. – Джемма хотела ей добра и старалась быть милой, это ясно. Но в ее голосе звучали такие нотки, по которым можно было догадаться – внутри у нее кипит гнев, и она вот-вот сорвется. – Люди, которые сюда приходили, просто так не успокоятся. Они будут искать тебя, пока не найдут. Достанут из-под земли.

– Они ищут Ориона и меня, – ответила Лира. – И не ожидают, что мы разделимся. Они думают, мы слишком глупы для этого.

Лира задумалась, как медсестры и доктора разговаривали в их присутствии, не глядя на реплики. Обменивались шутками и новостями из внешнего мира, не понимая, что Лира всегда прислушивалась, училась, поглощала информацию. Теперь ей это казалось забавным. Они не следили за своими языками, потому что были уверены – у них есть власть. А теперь вся эта власть обернулась против них же. А она усвоила урок и научилась выживать. – Кроме того, что нам еще остается?

Лира знала, что Джемма все поняла. Догадалась, что ее не переубедить.

– Ты можешь поехать с нами, – все же пыталась она. – Мы можем отвезти тебя куда-нибудь подальше. В Мейн. На побережье. В Канаду. Куда угодно.

Все эти слова только вселяли больше сомнений: Лира никогда прежде не слышала о таких местах.

– Я не поеду без Ориона, – ответила она.

Орион был для нее не только человеком, но и местом. Ее местом.

– Ты даже не сможешь его найти, – сказала Джемма. – Ты хоть знаешь, сколько людей в этой стране? Миллионы и миллионы.

Лира умела считать сотнями, потому что в Хэвене было примерно двести сорок реплик. Но что такое миллионы, она понятия не имела.

– Но ты же сказал, что люди из Хэвена смогут нас найти.

– Это другое. Они сильнее, чем мы. Понимаешь? У них есть машины, дроны, деньги и друзья повсюду.

Лира с удивлением обнаружила, что ей жаль Джемму. Та так отчаянно хотела помочь. И не понимала, что они с Орионом другие. Не из ее мира.

– Ты забыла, что они нас кое-чему научили, – мягко сказала она. – Быть невидимыми.

Лира попыталась улыбнуться. Это всегда давалось ей с трудом, хотя уже становилось легче.

– Но спасибо. Правда.

– Пожалуйста, возьми хотя бы это. – Джемма покопалась в карманах и вытащила маленький кошелек, сплошь покрытый желтыми улыбающимися рожицами. Когда она передала его Лире, у той на секунду сердце остановилось. Это была самая красивая вещь, которую ей когда-либо доводилось видеть. Яркий, новенький на вид, туго набитый кем-то бумажник завораживал глаз. Ей захотелось понюхать его, провести пальцами по краям. – Ты же знаешь, как пользоваться банкоматом? Сможешь снять деньги? Они тебе понадобятся. Пароль простой. Четыре-четыре-один-один. Запомнишь?

Лира кивнула. В Хэвене часто тестировали их память. Нужно было слушать и повторять цифры или слова. Теперь-то она понимала, что доктора следили за тем, как прогрессирует прионная болезнь. Но в то время она считала, что они лишь хотят убедиться, что реплики растут умненькими. И старалась изо всех сил.

– Спасибо, – сказала Лира. Она не смогла заставить себя отказаться от такого роскошного подарка. Яркий кошелек уже согревал ее ладонь и казался совсем родным. Девушка сделала шаг вперед и в порыве благодарности, пока ее решимость не улетучилась, положила обе руки на плечи Джеммы, как это делал Рик. В тот момент Джемма была еще больше похожа на Кассиопею, и Лира подумала о том, как странно переплетается ее жизнь до и после.

– Увидимся, – сказала она и быстро отступила назад. Лира устремилась прочь, испугавшись собственного страстного желания остаться. Вечно стоять вот так, держа руки на плечах Джеммы. Она-то думала, что давным-давно уже избавилась от таких иллюзий.

Она знала, что им никогда не увидеться вновь. Пусть так. Только шагать было неожиданно трудно, словно сопротивление воздуха было выше, чем обычно. Но другого выбора не было. Пусть так. Это непреложное правило одинаково действовало и в Хэвене, и во внешнем мире.

Пусть так. Пусть так. Пусть так. Она думала о ветре, шелестящем ветвями деревьев, выстиранных простынях и мягком тумане наркоза. Пусть так. Она думала об облаках, тенях и волнах. Об океане, который уносил прочь маленькую лодку, заполненную мертвыми телами.

Глава 6

Из расписания автобусов Лира знала, что Орион направляется в Ноксвилл, а оттуда в Нэшвилл. Она также помнила, что Ноксвилл – это большой город всего в часе езды на машине, потому что там, в ресторане «Биг Тонниз», работала мама Рейны.

Но она не знала, как туда добраться. Первым же, кого она увидела, был парень, разгружавший коробки из продуктового грузовика; он указал ей направление и даже предложил подвезти. Но ей не понравилось, как он на нее смотрел.

– Ты же не можешь всю дорогу туда пешком пройти, – окликнул он, когда Лира зашагала в указанном направлении.

Потом она спросила женщину, отсчитывающую сдачу за прилавком на заправке, и та ответила, что в Ноксвилл не добраться без машины. Но чернокожая женщина, получив свою сдачу, сказала ей, что с местной автобусной станции есть рейсы в этот город. Она была такой высокой, что заслоняла собой солнце. Накрашенные красной помадой губы мягко улыбались, а пахло от нее мылом и лимоном, как от доктора О’Доннелл. Лира поблагодарила ее и пошла своей дорогой.

Пришлось идти около семи миль. Дорога пролегала по промзоне. Время от времени она встречалась с многополосной трассой, но потом вновь петляла в сторону. Стэнтон Фоллз оказался больше, чем Ранчоуо, но она не поняла, насколько. Лира поняла, что добралась до города, когда вокруг начали попадаться торговые центры, преимущественно закрытые. Она даже видела один лодочный магазин, что немного ее развеселило, ведь водоемов поблизости не наблюдалось. Она не знала, что так влечет ее к витрине этой лавочки. Может, воспоминание об их первой встрече с Орионом, которая состоялась на самой дальней, заросшей и заброшенной части Елового острова.

Лодки были покрыты брезентом, но у одной из них покрывало отвязывали, это бросалось в глаза. Лира потянула за веревку и слегка откинула чехол. На лавочке обнаружился след грязного ботинка, а между подушками сиденья кто-то оставил обертку от маленького «Сникерса».

Должно быть, Орион пришел слишком рано, за несколько часов до автобуса, и решил немного вздремнуть в укрытии.

Значит, она на правильном пути.

Но в Ноксвилле она снова потеряла надежду. Город оказался слишком велик для нее. Никогда прежде Лира не бывала в таком месте. На улицах было столько людей, что она не понимала, как им всем хватает кислорода. От непрекращающегося шума ныла челюсть. Повсюду лица, лица. И все они казались ей одинаковыми.

Местный транспортный центр тоже оказался гигантским. Стекло, бетон, движущиеся вверх и вниз эскалаторы. Шум, суета и яркий свет. И бух, бух, бух. Удары ее собственного сердца, такие громкие и быстрые, словно кто-то бил ей кулаком в грудь.

Мужчина чуть не сбил ее с ног. Женщина обругала за то, что Лира неподвижно стояла перед вращающейся дверью, не зная, как она работает. Люди вокруг стояли в очередях, словно реплики, ждущие порцию лекарств. Огромные машины выплевывали стопки бумажных билетов. Электронные доски попеременно мигали. Дюжины телевизоров, всюду слова, знаки, символы. Запах пота, духов и туалетов.

Она два раза стояла не в той очереди, но в итоге нашла нужный автобус и купила билет. Девушка в кассе объяснила ей, что гораздо удобнее было бы купить его в автомате, а еще сказала, что у нее классная прическа.

– Я тоже как-то хотела коротко постричься, – рассказала она, – но мама пообещала, что выкинет меня из дома.

У Лиры возникло странное чувство, как всегда, когда она сталкивалась с незнакомыми людьми, немного знакомилась с их жизнью и уходила.

Потому что глубоко внутри, несмотря на все, что говорили Рик и Рейна, она знала правду: ей никогда не быть одной из них.

Пришлось немного подождать.

Девушка коротала время, подсчитывая, сколько вокруг людей в красных шапках, а сколько в черных. Она старалась отрешиться от звука незнакомых голосов, множества чужих диалогов, которые вместе создавали непрекращающийся гул, словно работала какая-то огромная машина. Но когда некоторые голоса все же достигали ее слуха, Лира вспоминала исследователей в Хэвене, которые передвигались по коридорам маленькими группками, словно были связаны между собой невидимыми нитями. Они переговаривались по-английски, и все же Лире их язык понятен не был. Так и сейчас, мужчина, который сидел рядом с ней на скамье и колпачком от ручки выковыривал грязь из-под ногтей, произносил слова, от которых у Лиры раскалывалась голова.

– Нечего пенять на Уолша из-за этого дерьма… Сам увидишь… Сиэтл пробьет бреши в их обороне…

Бреши. Она закрыла глаза и медленно дышала через нос. Раньше она думала, что внешний мир – размером с десяток Хэвенов, но после побега осознала, что он раз в десять больше, чем она думала. Но осознать его истинную величину ей пока не удавалось. В Теннесси она только и видела, что захолустный крохотный Ранчоуо, дорогу до супермаркета и обратно да их трейлерный парк на шестьдесят два дома.

Когда Лира очнулась от своих раздумий, в зале ожидания уже объявили конец посадки на ее рейс, и пришлось бежать в дальний конец терминала. Лира вскочила в салон в последнюю секунду перед самым закрытием дверей и, задыхаясь, плюхнулась на сиденье. Автобус сразу же тронулся с места. Она откинулась на спинку кресла, сжимая в ладони расписание, намокшее от пота. Пейзажи за окном все еще завораживали ее. Три с половиной часа до Нэшвилла с одной остановкой в Кроссвилле, чтобы взять на борт новых пассажиров.

В маленьком грязном туалете ее рвало до тех пор, пока желудок совсем не опустел. Воды, чтобы прополоскать рот или попить, не было, поэтому она просто вытерлась рукавом. Пожилая женщина, которая сидела рядом с туалетом, неодобрительно покачала головой, когда она проходила обратно на свое место, словно Лира могла контролировать свою тошноту. Но ей стало немного лучше. Она даже слегка проголодалась.

Стоянка в Кроссвилле занимала двадцать минут, так что пассажирам разрешалось сойти, чтобы посетить туалетные комнаты и купить еду в местном буфете. Лира немного осмелела и показала одной женщине банковскую карту.

– Мне нужны деньги, – сказала она, ведь Джемма объяснила ей, что они хранятся на карте. Женщина странно посмотрела на нее.

– Рядом с туалетами есть банкомат, – сказала она.

Лира покачала головой, показывая, что ей не понятен смысл этих слов.

Женщина нахмурилась и задумалась.

– Это ведь твоя карта, да? Ты знаешь пин-код?

– Четыре-четыре-один-один, – ответила Лира, но женщина, смеясь, прикрыла уши руками.

– Стоп-стоп-стоп. Ты не должна его никому говорить.

Ее маленький сын подумал, что это игра, и тоже прикрыл уши руками.

– Стоп-стоп-стоп, – повторил он.

– Пожалуйста, помогите мне, – попросила Лира в отчаянии. Автобус отправлялся через двадцать минут, а ей ужасно хотелось есть. К тому же на станции пахло жареным мясом, прямо как в столовой Хэвена, только лучше. – Мне очень нужны деньги.

Женщина вздохнула с таким звуком, какой издавал тонометр после измерения давления.

– Ладно, – согласилась она. – Идем.

Она стиснула руку Лиры как раз в том самом месте, куда надевали тонометр. У нее были русые волосы со светлыми прядями, и она немного напоминала доктора О’Доннелл.

В Кроссвилле в автобус набилась куча пассажиров. С замиранием сердца Лира обнаружила среди них реплику. Мужчину, которого она видела в брошюре Ориона про фестиваль Элвисов. Блестящие черные волосы, темные очки и красивый белый костюм с отделкой сияющими камешками.

Ей до смерти хотелось засыпать его вопросами, но она стеснялась. К тому же он путешествовал не один и всю дорогу болтал со своими спутниками или подпевал композициям, которые звучали из колонок автобуса. В какой-то момент он даже встал, чтобы немного потанцевать, покачивая бедрами в такт музыке и сжимая в руках бутылку газировки, словно микрофон. Все вокруг смеялись и даже аплодировали, а Лире происходящее казалось сном. Этого не может быть. Исключено.

Еще больше сомнений у нее появилось, когда водитель объявил, что они прибыли в Нэшвилл. Она-то надеялась, это место будет напоминать Хэвен, ряд одинаковых зданий, обнесенных оградой. Но это был город. Блочные дома, указатели на обочине и дороги, извивающиеся, словно следы водяных змей на поверхности болота, шум автомобилей. И снова очень много людей. Похоже, мир вообще нигде не заканчивается. Он бесконечен. Она вдруг осознала, что, если не найдет Ориона, даже не сможет вернуться в Ноксвилл и ни за что не найдет обратной дороги.

Хотя, наверное, теперь это не имеет значения. Лира знала, что Костюмы ищут ее в трейлерном парке, что они забрали Рика. Так что обратного пути для нее все равно нет.

Вместе с другими она вышла из автобуса, пытаясь набраться смелости, чтобы заговорить с репликой в белом костюме. В толпе пассажиров он быстро двигался к выходу из автовокзала, и она понимала: как только выйдет на улицу, он будет потерян для нее. Но Лира точно знала, что найдет Ориона там, где собираются все эти реплики, поэтому она, сделав глубокий вдох, побежала вперед, чтобы догнать незнакомца. Рюкзак подпрыгивал на спине, отсчитывая удары сердца. Ей пришлось несколько раз повторить свое «простите», прежде чем он обернулся. Его спутники (обычные люди, не реплики, но и не медсестры или доктора) обернулись вместе с ним. Под их взглядами Лира снова почувствовала себя крайне неуверенно.

– В чем дело, маленькая леди? – спросил он. У него был глубокий раскатистый голос. – Ты, наверно, хочешь попросить автограф?

Она знала, что такое «автограф». Это когда доктор ставит свою подпись в документе. Медсестры все время просили докторов оставить автограф на той или иной медицинской бумаге: протоколе обследования, истории, направлении. Это придало ей уверенности.

– Не нужно автографа, – ответила она. – Я ищу остальных.

– Ты хочешь попасть на фестиваль, да? Ты фанатка Элвиса?

Рейна сказала, что Элвисом звали местного Бога.

– Мне нужно поговорить с ним, – сказала Лира, отчего все вокруг засмеялись.

– Какая она милашка, – проворковал кто-то из его спутников.

– Надеюсь, она не одна здесь. Слишком молоденькая, – пробормотал другой.

Мужчина в белом костюме сдвинул очки на кончик носа.

– Хочешь поговорить с Элвисом, да? – спросил он, и она кивнула в ответ. – Ладно, тогда идем. Идем, я покажу тебе кое-что.

Он жестом велел следовать за ним сквозь крутящиеся двери наружу, в яркий солнечный свет и влажную послеполуденную жару. В отдалении звучала приглушенная музыка и многоголосица толпы, походившие на звук океанских волн.

– Если хотите поговорить с Элвисом, маленькая леди, закройте глаза и прислушайтесь, – сказал мужчина. – А вот и он, слышите? Он говорит с нами прямо здесь и сейчас, просто прислушайтесь к музыке.

Глава 7

Лира сделала, что ей было сказано. Она пошла на звук. Время от времени, когда теряла направление, она просто останавливалась, закрывала глаза и прислушивалась к ритму рукоплесканий и отдаленному треску голосов, а потом просто поворачивала направо или налево, куда ее вели звуки. Она все время думала об Орионе. Здесь ли он? Ждал ли, как она, на этом самом перекрестке, пока загорится зеленый? Думал ли о ней, волновался ли о ее судьбе, хотел ли, чтобы она последовала за ним?

Чем ближе звучала музыка, тем многолюднее становилось на улицах. Повсюду летали цветные листовки. Люди выпивали прямо на улицах, свешивались с балкона, чтобы помахать толпе. Лиру сбивал с толку этот огромный поток людей, масса новых лиц и праздничная атмосфера. Может, это еще одна вечеринка? Пока она не видела других реплик. Ритмичная музыка звучала в такт биению ее собственного сердца.

Затем она завернула за угол и увидела их: сотни абсолютно одинаковых мужчин двигались по сцене, установленной в середине площади. Блестящие черные волосы уложены на один манер, одинаковые бакенбарды, и очень похожая одежда. Сапоги на каблуках и одинаковые белые костюмы. Лира даже вскрикнула от неожиданной радости.

Реплики. Сотни реплик. Живые, здоровые, выпивающие из красных пластиковых стаканчиков, позирующие для фотографий с туристами.

Но, едва приблизившись к ним, она поняла свою ошибку. Сердце Лиры было разбито. Мужчины вовсе не были одинаковыми. Среди них попадались худые и толстые, смуглые и бледные. Были даже женщины с отклеивающимися от жары бакенбардами. Они не были репликами. Просто обычные люди зачем-то нарядились в одинаковые костюмы. Лира была абсолютно сбита с толку.

Разочарование оказалось таким сильным, что она едва дышала. В одну секунду она оказалась в ловушке, зажатая толпами незнакомцев, обескураженная огромным количеством новых и непонятных вещей. Время от времени кто-то подходил к микрофону с комментариями, и толпа взрывалась оглушительным смехом. В воздухе витал запах жареной еды и пота. Должно быть, Орион был здесь и видел то же, что и она. Но куда он отправился дальше? В каком направлении? Возможно, его уже вообще нет в Нэшвилле.

Тогда ей его уже не найти.

Лиру затрясло. На негнущихся ногах она прокладывала себе путь через толпу.

– Эй, девочка, успокойся. Что с тобой? Все в порядке? – обратилась к ней женщина в парике. Теперь Лира ясно видела, что это парик, так как при каждом слове он немного съезжал ей на лоб. – Может, тебе водички выпить?

Лира отвернулась от нее. Было жарко. Она плохо соображала. Когда Лира надеялась найти на фестивале других реплик, ей совсем не было страшно. Но сейчас, когда все рухнуло, она испытала настоящую панику. Во рту снова появился привкус рвоты.

«Ты даже не сможешь его найти. Ты хоть знаешь, сколько людей в этой стране?» Джемма была права.

Лира не знала, куда идет. Просто хотела вырваться из толпы и убраться подальше от всего этого шума и музыки. Ужасно хотелось пить. Вся энергия, которая прежде поддерживала в ней жизнь, в одночасье испарилась.

Когда Лира пересекала парковку перед супермаркетом, стараясь держаться подальше от двух парней, которые курили рядом со своими машинами, она внезапно увидела его.

Точнее, не его самого, а размытую фотографию в окне магазина. Качество оставляло желать лучшего, но уж она-то не могла его не узнать. Это точно был Орион. Она узнала и его толстовку, которую они вместе выбрали в магазине, где продавалась одежда по одному фунту. Рик отвел их туда, когда они впервые приехали в трейлерный парк.

Под фото была какая-то надпись, и Лире пришлось приложить немало усилий, чтобы расшифровать ее.

«Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера. Все воры будут пойманы и призваны к ответу, как вот этот».

Лира не знала, что значит «призваны к ответу», но прекрасно понимала, что такое воровство. Неужели Орион что-то украл? Должно быть, он попал в беду?

Внезапно прямо напротив нее возникло лицо пожилого, лысеющего мужчины с узко посаженными глазами. Она сделала быстрый шаг назад, прежде чем вспомнила, что их разделяет стекло.

– Ты войдешь или как? – спросил мужчина, затуманив стекло своим дыханием. – Так и будешь стоять тут и таращиться?

– Я… – Но ей не пришлось придумывать ответ. Он покачал головой, развернулся и вернулся к кассе.

Лира последовала за ним. Внутри пахло, словно в обувной коробке. Несколько человек стояли у прилавка, ожидая своей очереди.

Девушка сорвала фото Ориона со стеклянной стенки и направилась с ним к хмурому старику.

– Простите, – начала она.

– Вообще-то тут очередь, – прервал ее какой-то жутко костлявый парень.

– Я знаю его, – продолжила Лира, игнорируя замечание парня и положила на прилавок фото.

– Этот парень – вор, юная леди, – отозвался мужчина, не переставая пробивать товары. – Попытался увести колу и пачку чипсов прямо у меня из-под носа. Но я стреляный воробей, меня не проведешь. Я таких издалека вижу, – и он пристально посмотрел на Лиру, давая понять, что и она выглядит весьма подозрительно.

– Простите, – сказала она. Это слово всегда помогало ей в Хэвене. Оно отлично срабатывало с врачами и медсестрами. «Простите, что слишком шумела. Простите, что мешаюсь под ногами. Простите, что дышу, вижу, слышу, существую».

– Держись от него подальше, вот тебе мой совет, – подытожил старик. Он закончил с костлявым и махнул следующему.

– Простите, – повторила она. Ладошки вспотели, но она вспомнила спасительную ложь, которой научил ее Рик. – Он мой кузен.

Старик снова покачал головой. Но теперь он говорил с ней чуть мягче.

– Это магазин, юная леди, а не церковь. Я тут грехов не отпускаю, – сказал он. – К тому же, если бы я просто позволил ему уйти, как бы я объяснил остальным, что здесь нельзя брать все, что хочется, просто так?

– Вы знаете, где он сейчас? – К счастью, ее голос звучал ровно. Она заметно поднаторела в умении скрывать свои чувства.

Старик удивленно моргнул.

– А ты как думаешь? – хмуро спросил он. – Копы увезли его в участок. И на твоем месте, юная леди, я бы не торопился его вытаскивать.

Глава 8

Оказалось, найти полицейский участок совсем не трудно, даже если не знаешь, куда идти. Лира узнала, что можно просто идти и идти куда глаза глядят, и в конце концов, когда стемнеет, копы сами тебя найдут.

Лира не могла в полной мере считать, что сбилась с пути, ведь никакого пути не было. С другой стороны, она определенно не знала, где находится.

В какой-то момент начался дождь. Она пошла по темной детской площадке. Фонари не горели. Когда Лира проходила мимо качелей, несколько парней притихли, разглядывая ее. По дорожке медленно шла женщина, нагруженная тяжелыми пластиковыми пакетами. В мусорных баках рылась крыса. Кругом валялись пустые бутылки, сигаретные пачки и обертки от сэндвичей.

Так она бродила около часа, размышляя, узнает ли она полицейский участок, если наткнется на него, и наберется ли смелости войти внутрь. Но в какой-то момент около нее затормозил темный седан.

– У тебя все в порядке? – спросил темнокожий мужчина с тронутыми сединой волосами, высунувшись с пассажирского сиденья. Он был одет в темный костюм.

Первым импульсом Лиры было бежать. Она хорошо знала такие седаны и людей в костюмах, которые в них ездили. Они одинаково хорошо владели улыбками и оружием. Но она была в ловушке. Если побежит по улице, ее легко догонят. Прятаться негде, а любые возможности к отступлению перекрывал забор. Бежать было некуда.

– Плохая идея тебе тут бродить так поздно, – сказал мужчина.

Лира пятилась, вздрагивая всем телом, пока не наткнулась спиной на забор. Она раздумывала, стоит ли закричать. Но кто придет ей на помощь?

– Эй, не бойся, – сказал мужчина мягче. – Я просто хотел убедиться, что ты в безопасности. Ничего плохого. Не бойся.

Лира не знала, как его понимать. Его приятный голос и мягкий открытый взгляд смущали. Никто из Костюмов никогда прежде не говорил с ней так и не смотрел так на нее. Он не угрожал ей оружием и не пытался силой посадить в машину.

Может, он все же был не из этих, в костюмах.

Лира замерла и стояла не дыша. Мужчина не двигался и не выходил из машины. Он так и сидел там, глядя на нее. Тусклый фонарь на углу отбрасывал на его лицо рассеянный свет.

– Ты говоришь по-английски? – спросил он и повторил тот же вопрос на испанском. – Я – детектив Рейнхардт. Из полицейского департамента Нэшвилла.

В конце концов Лира отошла от забора. Она убедилась, что он не имел цели схватить ее. К тому же, чтобы найти Ориона, придется быть храброй. И поверить этому мужчине.

Но она все еще немного колебалась.

– Я как раз ищу полицейский участок, – наконец сказала она.

Мужчина разглядывал ее еще пару секунд.

– Залезай, – пригласил он и открыл дверь.

В машине было очень чисто, и Лира немного расслабилась. На приборной панели была закреплена фотография трех девчонок. Когда они проезжали под фонарем, она рассмотрела девочек получше и поняла, что две из них выглядят абсолютно одинаковыми. Лира испытала огромное облегчение. Близнецы. Не реплики, конечно, но все же хороший знак. Третья девочка была старше. Она походила на детектива – длинным носом и огромными глазами. Она обнимала близняшек, а на голове у нее красовался огромный красный бант. Глаза ее были закрыты. Девочка смеялась.

Полицейский поймал ее взгляд.

– Близнецы – мои племяшки, дети сестры. Джейми и Мэдисон. А это моя дочь, Алиссия, – пояснил он, указывая на девочку в центре фото. – Старое фото. Сейчас она уже в колледже.

– Такая красивая, – сказала Лира.

Мужчина улыбнулся.

– Думаешь, я не знаю, – ответил он с небольшим акцентом, как у медсестры Кудряшки, которая приехала из места под названием Джорджия. – Как тебя зовут? – спросил он.

– Джемма Ивз, – быстро солгала она. До побега из Хэвена ее вряд ли можно было назвать опытной лгуньей, но во внешнем мире она быстро усовершенствовала этот навык. В мире людей уметь легко лгать просто необходимо. Они все просто непревзойденные мастера.

– Приятно познакомиться, Джемма Ивз, – сказал он. У детектива были такие большие глаза, что, казалось, он не просто смотрит на нее, а поглощает всю информацию о ней, ее прошлом и даже будущем. – А я Кевин.

– Детектив Кевин Рейнхардт, – заключила она, и полицейский рассмеялся.

– Просто Кевин, как я и сказал.

Лире нравилось, что его костюм немного помят и еле уловимо пахнет старым деревом. Он не был похож на военного, их Лира повидала немало.

– Почему вы не носите форму? – выпалила она.

Он улыбнулся.

– Я детектив, – ответил он. – Мы предпочитаем оставаться инкогнито.

Лира кивнула, хотя на самом деле не знала, что значит быть детективом. Но она была рада, что он одет в простой костюм. Форма напоминала ей о Хэвене, об охранниках и солдатах, которые преследовали их на болотах. «Знаешь, сколько стоит один такой экземпляр?»

– Итак, – начал детектив Кевин Рейнхардт, – почему бы тебе не рассказать, что ты забыла в полицейском участке?

Она не привыкла, чтобы с ней разговаривали в таком тоне. Словно она могла сообщить что-то важное, дать ценные сведения. И она рассказала, что ее кузена задержали за кражу.

– Знаешь, что ему предъявили?

Она покачала головой.

– Он пытался украсть пачку чипсов и банку колы. Его увезли в участок, – повторила она то, что ей сказали в магазине.

Они остановились на светофоре. Полицейский повернулся к ней и пристально взглянул, отмечая ее волосы, короче, чем у большинства парней, которых он видел, голые руки, потертый рюкзак на спине, чужое имя, выведенное маркером на его боку.

– Слушай, если у тебя неприятности, можешь поделиться со мной, – предложил он все тем же низким приятным голосом, будто он не говорил, а пел. Кевин совсем не был похож на тех полицейских, которых она видела по телевизору, и даже на тех немногих, которых она встречала вживую за время, проведенное в Хэвене. На его лице было выражение глубокого понимания. – Если кто-то тебе угрожает, просто расскажи мне все здесь и сейчас. И я позабочусь об этом, разберусь с твоими проблемами. И не успокоюсь, пока не буду знать, что ты в безопасности. Это моя работа.

Город за окнами был объят ночной темнотой, не считая треугольников света от уличных фонарей, выхватывающих обрывки ярких красок в темноте. К своему удивлению, Лира осознала, что у нее слезятся глаза. По крайней мере, так всегда называли это в Хэвене. Слово «плакать» там не употреблялось. «Слезотечение, усиленное выделение слез, чрезмерная работа слезных желез». Потому что «плакать» значит чувствовать, а реплики этого не могут. Или, по крайней мере, люди притворяются, что это так. Потому что так им самим проще не чувствовать. Так они могут делать свою работу, получать за это зарплату и спать спокойно.

На секунду ей захотелось рассказать ему всю правду: про таблетки, Обследования, эксперименты, бесконечную ложь и прионы, блуждающие по ее телу и отравляющие ее кровь. Но в итоге она решилась лишь на полуправду.

– Я больна, – сказала она. – Я умираю. Мой кузен заботился обо мне. Кроме него, у меня никого нет.

– А твои родители? – спросил полицейский. – Где они?

Лира вспомнила Рика, с его сухой морщинистой кожей и привычкой щуриться, словно щурится от сигаретного дыма или прицеливается. Запах хот-догов и замороженного супа. Потом подумала о докторе О’Доннелл и ее светлых пушистых волосах. О Кассиопее, истекшей кровью на болотах. Обо всех Желтых, умерших в младенчестве и утилизированных. И о Джейке Витце, повешенном на собственном ремне.

– Они умерли, – ответила Лира. – Все умерли. Мы одни приехали сюда из Флориды.

– Флорида, – повторил он. – Должно быть, дорога была долгой.

– Так и было, – подтвердила она. Внезапно слова сами посыпались из нее, как маленькие жучки, спешно разбегающиеся, чтобы их не раздавили. – Мы жили на маленьком острове и каждый день видели одних и тех же людей. Кругом была вода. И аллигаторы на болотах. И забор… – Лира прикусила язык. Она едва не выболтала лишнее. – Точнее, заграждение, чтобы защититься от них, – она уставилась на свои руки, изумленная открытием. Оказывается, все это время она ужасно скучала по Хэвену. – Еще были птицы. Много птиц. Даже больше, чем людей.

– Прекрасное место, – заключил детектив и заглушил двигатель. Они подъехали к зданию, которое, похоже, и было полицейским участком. Одноэтажное кирпичное строение имело большие окна, сквозь которые можно было разглядеть множество людей в форме. – Сколько тебе лет?

– Двадцать один. – Эта ложь тоже далась ей легко, потому что Рейна объяснила, что это – особенный возраст, решающий многие проблемы. Хотя Лира так и не поняла почему. Подруга жаловалась на все сложности, возникающие из-за того, что она не достигла этого магического возраста. Она пропускала много вечеринок и концертов, ее выкидывали из баров и клубов. В итоге Лира заключила, что по достижении двадцати одного года человек приобретает особое, законное право существовать самостоятельно.

– У моей племянницы был рак мозга, – сказал детектив, указывая на фото с близняшками. – У Джейми. Она не дожила до пятнадцати. У тебя рак, верно? Но есть же клиники. Специальная терапия. Тебе нужна медицинская помощь.

– Вы правы, – согласилась Лира. – Туда я и направляюсь. В Филадельфию. Университет Пенсильвании. На встречу со своим врачом.

И как только она сказала это вслух, поняла, что именно это им и нужно.

Они с Орионом ошибались насчет Нэшвилла. Никакого Бога там не было. Значит, единственное, что им остается, увидеться со своим собственным Богом.

Они попросят у него помощи. Нет, потребуют.

Облегчение, которое испытал детектив, было очевидным.

– Моя дочь чуть не поступила туда, – сказал он. – В итоге выбрала Колумбию. Филадельфия – прекрасный город. Я знаю одного парня в больнице при университете, – он искоса взглянул на нее. – Как зовут твоего врача?

В этот раз Лира не смогла быстро придумать, что соврать.

– Доктор Саперштайн, – ответила она в надежде, что ему не известно это имя.

К счастью, детектив просто ободряюще похлопал ее по колену.

– Не бойся, я позабочусь о твоем кузене, – сказал он. – Не посадят же его, в самом деле, за банку газировки. Предоставь это мне.

Они выбрались из машины. Дождь превратился в плотный густой пар. Лира не знала, что ждет ее внутри участка. Кевин казался добрым; все медсестры и врачи в Хэвене тоже казались добрыми. Но все это время они, заразив ее смертельной болезнью, заботились не о ней, а о прионах, которые неизбежно должны отнять у нее память, возможность говорить, двигаться и, в конце концов, дышать.

И все же она вошла в участок вслед за детективом Рейнхардтом и была смущена ярким освещением и большим количеством людей. Полицейские сновали между деревянными письменными столами. Пахло старым кофе и свежими чернилами. Каждые пять секунд звонил телефон.

– Не стесняйся, – детектив положил ей руку на плечо, заметив, что она нерешительно замерла в дверном проеме. – Проходи и чувствуй себя как дома. А я вернусь через минутку. Как, ты говоришь, зовут твоего кузена?

Лира застыла. Все мысли разом улетучились из ее головы. Орион ни за что не сказал бы им свое настоящее имя. Но она не могла знать, каким вымышленным именем он назовется.

И тут ей повезло. Впервые по-настоящему повезло. Потому что, пока раздумывала, она услышала оклик.

Обернувшись, Лира увидела, как Орион поднимается с пластикового стула, чтобы помахать ей. Он изо всех сил старался сдержать улыбку, но ничего не вышло. Так они и стояли всего в двадцати пяти шагах друг от друга в полицейском участке города Нэшвилл в девять часов воскресного вечера. Стояли и смеялись.

Глава 9

Детектив Кевин Рейнхардт сдержал свое слово и позаботился о том, чтобы Орион избежал любых проблем с законом. К тому времени, когда детектив объявил, что его подопечный может быть свободен, было уже около полуночи. Лира уснула прямо на одном из пластиковых стульев, положив голову на плечо своему якобы кузену. Прямо над их головами висел большой портрет Элвиса, того самого, которого она ошибочно приняла за еще одного Саперштайна.

Детектив вызвался отвезти их обратно на автовокзал и предупредил, что до утра автобусов до Филадельфии наверняка не будет, а слоняться ночью по улицам – совсем небезопасно. Лира ответила, что они проведут ночь на станции и без всяких проблем переночуют прямо на полу.

– А у вас есть где остановиться в Филадельфии? – забеспокоился полицейский. – Есть у вас там друзья? Знакомые?

– Да, конечно, – ответила Лира. – Куча народа. Мы будем там как дома.

И это отчасти было правдой. Она сказала Ориону, что хочет найти там Бога. В месте под названием «Университет Пенсильвании».

Надежда эта была весьма призрачной, ведь доктор Саперштайн мог запросто поместить их в клетку, как делал в Хэвене. Но другого пути у них все равно не было. Он заразил Лиру этой болезнью. Значит, возможно, он способен ее излечить.

– Если вам понадобится помощь или вы попадете в неприятности, просто позвоните, – сказал детектив и вручил ей маленькую белую карточку с его именем и кучей цифр, которые должны были обозначать номер телефона. – Хочу, чтоб ты выучила этот телефон наизусть. Поняла? Обещай мне, ладно?

Лира кивнула, тронутая его заботой. До сих пор никто, кроме Джеммы, не давал ей своего номера. Сжимая в руках его визитку, она чувствовала, что держит нечто хрупкое, ценное и прекрасное.

Она моргнула, чтобы смахнуть слезы, и ощутила, как слова в ее голове сами собой собираются в предложение.

– Я обещаю, – сказала она.

Но, выбравшись из его машины, Лира ощутила прилив паники. Она снова вспомнила Джейка Витца, как они нашли его висящим в дверном проеме с опухшим лицом. И команду зачистки, которая прибыла, чтобы замести все следы и убедиться, что лишних вопросов не будет. Он тоже пытался помочь. И Рик помогал ей. Но его забрали и увезли. К этому моменту, она была уверена, что его уже нет в живых.

Оставалось только надеяться, что этого мужчину, детектива Рейнхардта, не повесят на ремне.

Поскольку было уже больше полуночи, ни одного рейса в ближайшее время в расписании не значилось. В зале ожидания было всего несколько человек. Тишину и покой нарушало лишь тихое бормотание старичка в углу.

Лира хотела было спросить Ориона, почему он ее похитил, но побоялась его возможных ответов. Кроме того, ее снова тошнило. В животе начиналась качка. Вверх-вниз, вверх-вниз. Заднюю стенку горла уже обжигало кислотой.

Они поискали имбирный чай, но в автомате на вокзале из напитков была только кола. В Хэвене она часто ее пила. Лекарство от тошноты выдавали в таблетках или вводили внутривенно через капельницу, но, кроме него, медсестры все время разносили имбирный чай в бумажных стаканчиках. Его вкус в равной мере напоминал о докторе О’Доннелл и о Коробке, поэтому она одинаково любила и ненавидела этот напиток.

В такое время все вокруг было закрыто. Идти было тяжело. Ноги Лиры словно налились металлом. Ее силы были на исходе. Облегчение от воссоединения с Орионом было велико в сравнении с тем, как она чувствовала себя без него. И все же полного облегчения их встреча не принесла. Хоть детектив Рейнхардт и сказал им, что гулять в этом районе опасно, она чувствовала – пока Орион рядом, с ней ничего плохого не случится. Но когда они удалились от автовокзала на пару кварталов, ее вдруг насторожили движущиеся вокруг тени и изменившиеся звуки.

За ними кто-то шел. Их выслеживали. Подсознательно пытаясь отделаться от погони, хоть они еще и не понимали, что все это значит, Лира и Орион свернули на узкую улочку, где располагался закрытый магазин автозапчастей и пустой склад.

Лира не успела предупредить своего спутника. Их окружили. Пять парней не старше Ориона и девушка, которая держалась в тени, уставившись в свой телефон. Свет от экрана отбрасывал странные блики на ее лицо.

Парни сдернули с плеч Лиры рюкзак и забрали кошелек, который подарила Джемма. Там была карточка и все деньги. Но больше всего ее разозлило то, как обошлись с ее маленькой коллекцией крышек и колпачков, монет и булавок, которые она с такой заботой собирала в трейлерном парке.

– Ты что, бомжиха, что ли? С помойки это все подобрала? – сказал один из них и выкинул ручку, ее любимую, с изжеванным колпачком.

Они посмеялись и над ножом Ориона.

– Одного такого недостаточно, чтобы так спокойно разгуливать, как будто ты тут свой.

И заставили его отдать все деньги, которые, как Лира знала, он украл из кассы на работе. И даже его ремень, который понравился одному из парней. Орион подчинился, не проронив ни слова, но Лира чувствовала, как закипает внутри его гнев.

Когда один из парней погладил Лиру по щеке, Орион зарычал. Сначала это показалось им забавным, и они посмеялись.

– Посмотрите-ка на него. Шипит, как кот, – сказал другой парень и толкнул Ориона.

На секунду стену за их спинами осветили фары, а когда свет снова исчез, Ориона было не узнать. Он был уже не просто человеком. В нем проснулось что-то звериное и древнее. Он ощетинился и сжал зубы.

– Чокнутые, – сказал парень и убрал руки. И хоть нападающие превосходили их в числе, что-то в воздухе неуловимо изменилось. Парень взглянул в глаза Лиры и по-настоящему испугался. – Они чокнутые! Валим отсюда!

После того как они ушли, Лира присела, чтобы собрать свои сокровища. Но теперь она не могла отличить свои особые вещи от ничего не значащего хлама, брошенного в грязи на дороге. Окурки, жвачка, мятые обертки.

– Ты в порядке? – спросил Орион, и это были первые слова, которые он сказал, с момента, когда они, как сумасшедшие, смеялись в полицейском участке.

Лира промолчала: тошнило, и она смертельно устала. Кроме того, им было негде ночевать, и теперь у них не было денег на билеты. Она ненавидела этих парней, которые отняли ее рюкзак и выбросили в грязь ее вещи. Ненавидела девчонку, которая ни разу даже не оторвала взгляд от экрана своего мобильника. Неужели и они были людьми, как детектив и Джемма? Разница между людьми и репликами была во владении. Люди владели разными вещами. Реплики были предметом их владения.

– Лира, – снова позвал Орион.

Как же теперь отделить ее вещи от обычного мусора, который всюду оставляли за собой люди? Кому они принадлежали раньше и почему прежние владельцы так легко с ними расстались? Кажется, весь человеческий мир основан на потреблении и производстве отходов, мусора. Кажется, вещи специально делали такими, чтобы вскоре можно было их выбросить. Она же не может подбирать их все. Ей не удастся их спасти.

– Лира, пожалуйста, поговори со мной.

– Ты сбежал без меня, – она не собиралась этого говорить, но когда произнесла эти слова, поняла, что до сих пор злилась на него. – Ты просто бросил меня. Даже не попрощался.

– Я думал, так будет лучше для тебя, – ответил Орион. – Ты казалась такой счастливой.

– Я была счастлива, потому что мы были вместе, – ответила она. – Я думала, мы всегда будем вместе. Пока я…

Она не могла говорить об этом. Тяжело было говорить о болезни вслух. В Хэвене смерть никогда не казалась чем-то пугающим. Это был обычный, естественный факт, привычный, словно пищеварение. Реплики рождались, заболевали и умирали. Их тела утилизировали. Однажды и она превратится в пепел, который осядет на океанское дно и будет поглощен полуслепой глубоководной рыбой.

– Прости, – он опустился на колени, так что ей пришлось взглянуть на него. – Я не хотел оставлять тебя. Правда, – сказал он, взяв в руки ее лицо так, чтобы она не могла отвернуться.

Он положил руку ей на шею, и ее тело отозвалось, как всегда. Словно она была сухим листом, а он – порывом ветра. – Я думал, так будет лучше. Хотел защитить тебя.

Она встала.

– Что мы теперь будем делать?

У них не осталось ничего ценного, а в мире людей, Лира уже поняла, все стоило денег. Деньги нужны, чтобы есть, спать или даже просто сходить в туалет в общественном месте. Ведь на всех дверях значилось «Только для клиентов».

– Мы придумаем что-нибудь, – тихо ответил Орион.

– Что, если доктор Саперштайн откажется нам помочь?

– Мы его заставим, – ответил он с улыбкой, тонкой, словно лезвие бритвы.

Они вернулись на станцию. Без денег и без билетов. Там они устроились в темном уголке за мужским туалетом, где пахло подмышками и застарелой мочой, и стали ждать утра.

Лира свернула свой розовый свитер и положила под голову вместо подушки. Она закрыла глаза, почувствовала, как к горлу снова подкатывает тошнота, и испугалась. Она представила, как зараженные клетки горят в ее теле, подобно темным звездам. Вновь закрыв глаза, вместо темноты она увидела ослепительный свет, словно от взрыва.

Лира очнулась в туалете и едва подавила крик, когда заметила в своей рвоте крошечные кометы – сгустки крови.

Доберется она до Филадельфии или нет, времени у нее осталось совсем немного.

Назад: Пролог

Дальше: Часть вторая