Глава 25. Суровые будни начинающего диверсанта

Моторин потоптался перед еле видимым в темноте забором, становясь поудобнее, затем схватил верёвку прямо под петлёй кошки и размашистым жестом закинул её на противоположную сторону. В стене не было и трёх метров, поэтому крючок легко скрылся за неровным краем. Паша подтянул лишнее, подёргал верёвку, проверяя, крепко ли зацепилась. С еле слышным хеканьем подпрыгнул, упёрся обеими ступнями в каменные блоки. Тут наверху что-то заскрежетало, и он тяжело плюхнулся на спину, сильно ударившись при этом левым бедром.

– Тум, – раздался звук падения тяжёлого камня.

Еле успел сдвинуться вправо, чтобы не получить полуметровым блоком по ноге. Глянул вверх. На фоне звёздного неба вывороченные из стены куски смотрелись как щербины в зубах.

– Ой, дурак, – прошептал неудачливый скалолаз. – Нафиг эту кошку.

Он смотал верёвку, просунул в связку голову и правую руку, и вновь подошёл к забору. Потёр болящее бедро, поплевал на ладони, подпрыгнул, зацепился левой за торчащий блок, правой ногой, не глядя, нащупал подходящую щель, опёрся, левой схватился чуть выше… Через десять секунд он уже сидел на городской стене.

– Когда у тебя в руке молоток, то всё вокруг похоже на гвозди, – усмехнулся он.

Ближайшее здание не доходило до забора пару метров и между ними царила космическая чернота. Прыгать вниз было страшно не из-за высоты, а потому что там, в полной тьме, легко можно было найти ногой какой-нибудь булыжник, и остаться с растянутой лодыжкой, а то и переломом, до утра. Но… Моторин глубоко вздохнул, и аккуратно соскочил. Удачно.

В темноте виднелся лишь узкий проход между домами, и куда он приведёт, неизвестно. Самодеятельный разведчик выглянул из-за угла. Такой же проход, чуть шире. Одна сторона упирается в стену, куда ведёт другая – вопрос.

Понятно, что мальчишек держат где-то вблизи от кузницы. Ведь если водить их каждый день к месту работы через весь город, повышается шанс сбежать. Значит, следует искать кузницу. А если она здесь не одна, то проверять все.

– Поди, найди тут кузницу, – нараспев сказал Моторин.

С той стороны забора, да ещё и при свете солнца, город совсем не выглядел лабиринтом, но ночью, в тени стен… Моторин почесал затылок, поправил моток верёвки на плече и полез на крышу. Кузнечную трубу удобнее всего высматривать сверху. Вряд ли при местной жаре каждый дом оборудован стационарной печью. Если только во дворе, но там и трубы пониже, и дымы пожиже.

Он, вглядываясь в силуэт городских крыш, дошёл до края пустующего дома и остановился. До следующего было метра два, а то и с половиной. Отошёл, разбежался, и прыгнул. Детское расстояние, даже приземлился на ноги. Теперь дальше.

Хорошо, что застройка оказалась достаточно плотной, а большинство крыш – каменными. Иначе, самодеятельного диверсанта разоблачили бы на первом же обитаемом доме. При условии, что в нём живут не глухие. А так, мягкие мокасины отлично глушили звук шагов, а дыхание он старался держать тихое и ровное. Несколько раз, правда, попадал на крыши, крытые досками, а один раз чуть не прыгнул на соломенную. Вовремя остановился.

Полностью каменные дома стояли ближе к городской стене и были в большинстве своём необитаемы. Чем ближе к центру, тем дальше друг от друга размещались соседние стены, а покрытие зданий почти полностью сменилось на кору или солому. Пора было перемещаться на первый этаж. Хорошо, хоть длинное строение, очень похожее на трубу, он приметил. Правда, если это и была кузница, то изготавливали в ней не меньше, чем речные трамвайчики. Одна труба метров на двадцать торчала. Но ничего более подходящего пока не нашлось.

Добирался он туда почти полчаса, путаясь в кривых переулках и то и дело забираясь на стены, чтобы свериться с направлением.

– Кто так строит? Кто так строит? – ворчал Моторин себе под нос.

Дома кончились внезапно, открыв впереди обширное пустое пространство. Относительно ровное каменное покрытие, никаких строений. Не иначе, как городская площадь. Ну да. Вон и остаток фонтана в центре. Правда, теперь он больше похож на огороженную клумбу, но в середине ещё остались живописные руины какого-то сантехнического сооружения.

Моторин еле успел глянуть на останки каменной ящерицы без головы и хвоста, как тут же упал плашмя под гладкий борт бывшего фонтана. Справа послышались сдвоенные шлёпающие шаги, временами перемежающиеся странным деревянным стуком. Будто на площадь вышел хромой дед с палкой. Он, не поднимая головы, огляделся. По каменным плитам шагали двое копейщиков, временами ударяя тупыми концами оружия по камням площади. Привычным, абсолютно спокойным, шагом они пересекли открытое пространство и неторопливо скрылись в одном из переулков.

Моторин поднялся и, в который раз сверив направление, пригнувшись, двинулся в сторону трубы. Это явно была не кузница. Гигантская толстая труба, мечта Санта Клауса, возвышалась над полукруглым камином, размером с гараж для микролитражки. На топку оставалось повесить ворота, и можно загонять внутрь транспорт. Сам камин, видимо, был бутафорским с такими размерами, недаром стоял на округлом возвышении, напоминающем сцену. Обрамляли сцену вместо рампы низенькие масляные светильники, а в середине возвышалась длинная каменная тумба.

– У них тут самодеятельность что ли выступает? – за неимением собеседника спросил Моторин у самого себя. Ответа, понятное дело, не дождался.

Он простучал камин пальцами и даже засунул голову в огромное жерло. Нет, эта конструкция не была бутафорией. Внутри отчётливо пахло дымом и шашлыком. Не иначе, на праздники из него народ вкусняшками угощают, предположил Моторин, и непроизвольно погладил рукой свой живот. Хотелось мяса. Сам он за весь день ел только рыбу, благо, что уже в километре от города она ловилась в ручье просто руками, если предварительно взмутить воду.

– Хватит о еде. Определиться бы надо, где я, а где выход, – осадил он сам себя и полез на трубу.

До городской стены оказалось метров двести, хотя по ощущениям, прошагал Паша в темноте не меньше километра. Он уже собрался спускаться, как вдруг слева, прямо под жёлтой точкой Марса, мелькнула яркая белая вспышка. Это было не похоже на масляный или жировой светильник, не похоже на костёр или печь. Так могла светить лишь угольная лампочка, именно такая, какие делали Марат с Антоном.

Ещё раз проверив направление, самодеятельный разведчик начал спуск. И тут же замер. По камням площади снова шаркали и стучали стражники. Моторин постарался слиться с камнями трубы, жалея, что он не попытался подняться по внутренней стороне.

Долгих три минуты копейщики пересекали площадь, едва слышно перекидываясь неразборчивыми отсюда фразами, наконец всё стихло. Паша подождал ещё немного, пока успокоилось сердцебиение, и с грацией Винни-Пуха начал спуск.

Через полсотни метров пути встретилось подтверждение его правоты. Через дорогу, протянутые от одного дома к другому, чернели на фоне неба два неизолированных медных провода. Их явно отжигали в костре, покрывая примитивной изоляцией из окалины. Моторин в две секунды запрыгнул на стену дома, и, балансируя руками, пошёл по верхнему деревянному коньку двускатной крыши. Следующий дом стоял метрах в десяти от этого, не перепрыгнуть, но, как оказалось, и не надо. Прямо перед Моториным виднелся характерный соломенный навес, из которого торчала квадратная труба кузнечного горна. Пришёл.

Спрыгнуть, потом через заборчик, он низенький, по грудь. Теперь в кузницу, там как раз темно. Видимо, лампу зажигали на короткое время, и только что погасили. Как же он не заметил, что провода от самой стены тянутся? Следовало сначала исследовать городскую стену до конца, а потом уже лезть внутрь. Но ничего, главное – он на месте. В доме горит еле заметный светильник, судя по жёлтому огню, масляный, так что сначала ридётся подождать, пока погасят. А сейчас можно в кузницу зайти, здесь ни дверей, ни окон.

Наковальня огромная, почти метр в диаметре, гранитная, судя по звуку. Горн какой-то неправильный. Такое ощущение, что он сначала работал на углях, а потом его переделали под жидкое топливо. И топливо это… он поднёс мокрый палец к носу, затем попробовал на язык… ну да, вода. Водородный горн, не иначе Антон развлекался. Какое счастье, что он просто работает, а не сидит где-нибудь в клетке с рабским клеймом на… только не на лбу, мы же его не выведем потом.

Свет в доме погас, но тут же с протяжным скрипом открылась дверь. Послышались тяжёлые, шаркающие шаги, и Моторин присел за стенку горна. Глаза сощурились от внезапного света. На контрасте с почти полной темнотой ночи даже простой светильник в руке вошедшего показался слепящим.

– Вы Моторин? – раздался немного сиплый дружелюбный голос. – Пожалуйста, не бойтесь. Меня зовут Отохэстис, я был мастером у Марата.

– Был? – Паша, забыв осторожность выскочил из своего укрытия и тут же столкнулся лицом к лицу с низеньким, широкоплечим человеком в одной набедренной повязке. – Что с ним? Где он? Он жив?

– Не волнуйтесь, пожалуйста, – замахал тот руками и по стенам запрыгали чёрные тени, то удлиняя, то укорачивая силуэты собеседников. – Я вам всё расскажу.

Разговор с кузнецом затянулся больше, чем на час. Уже начало светлеть небо на востоке, когда, наконец, Отохэстис закончил свое повествование. Он рассказал обо всём, что знал, но начал с истории своей семьи. Под конец Моторин слушал его вполуха, с задумчивым видом. И когда собеседник замолчал, уточнил:

– То есть, Антон у вашего конкурента, как его там, Марата забрали стражи Голоса Маиса, и где он, вы не знаете, а Таню вообще ни разу не видели. Верно?

Кузнец закивал.

– Ну, допустим, Антона я сейчас заберу, – продолжал диверсант. – А где искать остальных? Можете хотя бы предположение высказать?

Он обратил внимание, что Отохэстис отрицательно мотает головой.

– Что? – спросил Моторин.

– Не надо его сейчас забирать. Малкедудум обязательно обо всём доложит, и тогда выкрасть остальных будет уже невозможно.

– А сейчас это возможно? – повысил голос Паша, но тут же спохватился и продолжил шёпотом. – Мы и так не знаем, где они, и что с ними будет. А Антон вот он, ждёт.

– А вот что с ними дальше будет, я могу сказать совершенно определённо, – поправил его собеседник. – До пятью пятого дня осталась седмица. Будет праздник, и я подозреваю, что и вашу жену, и её брата Чогэн собирается в этот день принести в жертву Иш-Чель. Обычно жертвоприношение происходит на закате, на городской площади, и это то, что я могу сказать совершенно определённо. А зная время и место, мы вы можете придумать, как их выручить.

– Получается, там не шашлыки жарят, – пробормотал Моторин. Он только сейчас сопоставил информацию о жертве и огромный камин на площади, и в животе его поселился большой, неуютный ком. – Расскажите мне, как происходит принесение в жертву, а я уже буду думать.

Рассказ Отохэстиса занял немного времени. Служба и последующая казнь не отличались изысканностью. Сначала Голос Маиса зачитывал жителям что-нибудь из Свода Божественной Мудрости. Выписками из него, говорят, украшена вся внутренняя поверхность храма, правда, те, кто мог видеть эти скрижали, наружу выходят только, чтобы отправиться к Леди-Кровь. После священных чтений все жители причащаются своей божественной покровительнице, матери Маиса, Иш-Чель. Так как второе имя богини – Леди-Кровь, то причастие полагается принимать кровью. Но этого уже давно никто не делает, по рядам прихожан служители разносят томатный сок. Говорят, что только сам Голос Маиса, и десяток ближних адептов придерживаются старинных канонов, но точно этого никто не знает. Единственное, что известно, они на празднике принимают причастие из отдельной чаши.

После причастия следует основная часть – Принесение жертвы и прочтение знамений на небе.

– Кровь жертв сливается в печь, дым из трубы густеет, меняет цвет, и на основе этого Голос Маиса трактует знамения. И всё, – Отохэстис развёл руками.

– Мда… – печально прошептал Моторин. – Пока зацепиться не за что.

– Может, вы обдумаете это дома? – неуверенно предложил кузнец. – Точнее, не дома, я не это хотел сказать. В общем, там, где вы остановились. А то уже светает, скоро стража пойдёт открывать ворота, а женщины – набирать воду. Будет плохо, если вас заметят.

Моторин кивнул и поднялся с низенькой поленницы.

– Да, – согласился он. – Как тут побыстрее к стене добраться? И ещё. Можно мне у вас верёвку оставить?

Он, не дожидаясь ответа, стащил моток с плеч и сунул его оторопевшему хозяину.

– Да-да, конечно, – запоздало согласился тот, принял ношу и тут же повесил её на торчащий из балки сучок, после чего прикрыл старым фартуком.

– А с кувшином вы хорошо придумали, – неожиданно улыбнулся ночной гость, подхватил за ручку и сделал большой глоток. – Вернёмся с мальчишками, тоже у себя такую поилку организуем.

– Мы вернёмся, – поправил Отохэстис, отметив ударение на первом слове.

– Пока обещать не могу, – развёл руками Моторин. – Марата бы с Таней сперва отыскать, да придумать, как выручить. Кстати, вы не могли бы сходить к этому вашему конкуренту и рассказать Антону о нашей встрече? Пусть готовится.

– Можете на меня рассчитывать, – уверенно заявил хозяин. – Идёмте, я вам покажу короткую дорогу.