Глава 15. На ярмарку с ветерком

За последний месяц посёлок у ручья вырос вдвое. Так же, как и раньше, все строения концентрировались вокруг «Большого Железного Вигвама», как все, даже иногда и сам Паша, называли контейнер. Вот только появилось ещё четыре новых здания. И все производственные. Путешественник даже шутил по этому поводу. Что следовало бы отгородить жилой район и пром-зону.

Рядом с кузней буквально за неделю выросло ещё две почти таких же, правда, чуть более кривобоких, но всё равно работоспособных. Одна из них с горном не водородным, как первый, а попроще, приспособленным под уголь, с мехами, привязанными к водяному колесу. Это постарался Острый Язык. Охотники, не желая терять свободное время, которого было действительно много, сначала бились с Маратом за «машинное время», но потом, не сломив сопротивление подростка, решили построить свои кузницы. Как высказался по этому поводу Моторин, «С блек-джеком и шлюхами». Правда, никто его не понял. А объяснять значение неизвестных слов он не стал.

И теперь не только молодые студенты, но и взрослые охотники с удовольствием стучали собственноручно отлитыми молотами по железным заготовкам, ежеминутно бегая на консультацию к самому опытному из кузнецов. Подросток уже и не рад был такому соседству, но делать нечего… Сам же Марат вплотную занялся медной проволокой и сплавами.

Особо развернуться было негде, пока материальная база позволяла выплавлять только бронзы, пусть и различных видов, и экспериментировать с легированием. Но последние ножи его производства в воде ржавели неохотно, а заточку держали не в пример лучше. Мальчик даже выковал для себя настоящую, работающую, пружину и теперь собирался на её основе собрать самострел, как у учителя.

На другом конце посёлка Моторино, как иногда шутя называли его жители, расположилась химическая лаборатория. Емеля не стал заморачиваться со строительством, он попросил лишь помочь с вбиванием в землю несущих столбов. А дальше прибил к ним рейки, заплёл стены подобием плетня и обмазал глиной. Дверей и окон у этой постройки не было. Да так оно, пожалуй, и лучше, потому что время от времени из лаборатории то несло едким запахом, то раздавались хлопки, которым чуть-чуть недоставало до полноценных взрывов. И доморощенный экспериментатор вынужден был спасаться бегством. Да и проветривалось оно без окон и дверей быстрее.

Последнюю постройку смастерил Антон, судя по всему, глядя на остальных. В принципе, она была ему не особо нужна, мотать трансформаторы и двигатели, строить схемы и так далее можно было в любом месте. Вот только кто же тебя посчитает мастером, если у тебя мастерской нет? А похвастать уже было чем. Во-первых, сварка. Антон собрал трансформатор по схеме, которые уже читал не хуже Моторина, и варил стальной проволокой, обмазанной обычным крахмалом с кукурузной мукой, и выходило у него с каждым днём всё лучше. Во всяком случае, ткацкие станки получились вполне работоспособные. Сейчас за ними сидело всё женское население посёлка. Кто-то прял нить, кто-то ткал, а кто-то под руководством Емели красил её уже во все семь цветов. Гидролизаторы для водородно-кислородной смеси тоже были, можно сказать, поставлены на поток. Во всяком случае, два требуемых Антон собрал за день, дольше генераторы мотал.

Этот производственный бум начался после вопроса Моторина про ярмарку. Как оказалось, событие это ежегодное, и затрагивающее весь юг Северной Америки, а также территорию современной Мексики. Говорят, иногда приезжали даже люди с южного континента, но это случалось редко. А вот местные племена с удовольствием вели меновую торговлю между собой, и собирались они для этого где-то в районе современного Техаса. Где-то то ли в районе Остина, то ли Сан-Антонио. В общем, добираться им из Теннесси приходилось что-то около тысячи километров.

Женщины даже хотели возразить против такого далёкого перехода, но, во-первых, в индейском обществе решение всегда принимали мужчины, а, во-вторых, Моторин настаивал на участии в ярмарке. И его аргумент был настолько убедителен, что на некоторое время лишил всех дара речи.

– Как уедешь? – спросила Таня, когда смогла говорить.

– Скорее всего, как и приехал, – пожал плечами Паша. – Зайду в большой железный вигвам и исчезну вместе с ним так же, как и появился.

На некоторое время за столом воцарилось молчание, а потом прозвучала фраза, которой Моторин совершенно не ждал.

– Я пойду с тобой.

Таня произнесла это настолько безапелляционным тоном, что можно было не сомневаться – если даже её будут силой вытаскивать из контейнера в момент переноса, она будет отбиваться.

Семейство Сапа дружно посмотрело на старшую сестру, затем на Пашу. Взгляды были умоляющие. Путешественнику пришлось приложить большое усилие, чтобы просто помотать головой.

– Нет, ребята. Вам нельзя. Вы должны спасти свои племена.

Тогда-то Моторин и решился на непозволительный инсайт – рассказал членам племени маскоги всё, что знал о пришествии испанцев, о конкистадорах, о геноциде индейцев, об обмане их белыми людьми. Сначала его не понимали.

– Белые люди с бородой? Как ты, Паша?

Путешественник почесал отросшую на щеках бородку и убеждённо помотал головой.

– Совсем не такие, как я. Я пришёл в контейнере, а они приплывут на кораблях из-за моря.

Теперь пришлось полчаса объяснять, что такое море, континенты, разные страны. Рисовать корабль и пояснять смысл парусов, бортов, мачт, да и всего такелажа. Индейцы слушали с разинутыми ртами. Потом посыпался такой шквал вопросов, что Моторин уже через пять минут резко встал, включил ноутбук, нашёл в справочнике статью про конкисту, и развернул монитор к Марату.

– Сам читай, – сказал он. – Вслух, чтобы все поняли.

Решение было в корне неверным – количество вопросов только увеличилось, и Паша чуть язык себе не сломал, пытаясь объяснить вещи, половину из которых и сам не знал. Но зато ему удалось донести до индейцев главное – нельзя ни в коем случае позволить пришельцам захватить их землю. А для этого необходимо развить нужные технологии, причём, желательно не в одном маленьком селении, а среди всех племён. И отличным подспорьем для этого была ежегодная масленичная ярмарка.

Ну, масленичной её Моторин назвал, а среди племён она была привязана к дню весеннего равноденствия. Начиналась за неделю до него, а в сам знаковый день устраивались военные и почти спортивные игры, выступления певцов и прочих скоморохов… Каждое племя старалось как-то выразить свою радость по поводу окончания зимы.

– А мы покажем свою продукцию и технологии. Уверен, многие захотят иметь и уметь то же самое.

Идея была поддержана, все жители посёлка настолько рьяно взялись за дело, что Моторин иногда радовался, что они ещё не слышали про конвейер и работу в три смены. Иначе шум не стихал бы ни днём, ни ночью.

С появлением легированных сталей Паша подбросил Марату идею проката и выштамповки. Твердосплавный молот с нанесённой формой, например, наконечника для стрел, лупит по прокатанному листу, выдавая по несколько штук за один удар. Тогда на ярмарку можно отвезти не два десятка наконечников, а несколько сотен.

Мальчишка ухватил идею сразу же, видимо, сам вплотную подошёл к этой мысли, не хватало одного толчка. Впрочем, это не удивительно. После того знаменательного разговора, когда учитель сказал индейцам, что собирается уйти в конце весны, все, включая охотников, в один голос потребовали от него новых знаний. И теперь каждый день кончался двух- а то и трёхчасовым уроком либо физики, либо математики, либо более специфических предметов. Например, электротехники или материаловедения. К счастью, Моторин многим интересовался ещё тогда, в будущем, поэтому и сам знал немало, и информации в ноутбуке было предостаточно.

Результат сказался сразу же. Через неделю к Паше решительно подошли Емеля и Антон и заявили, что собираются сходить на надувной лодке за пятьдесят километров вниз по течению Теннесси к району озёр. Якобы, судя по карте, там неплохие данные для выхода галенитов и медно-свинцово-цинковых руд.

– А без свинца нам никуда, – с хитрой улыбкой развёл руками Антон. – Нужно аккумуляторы делать. Да и меди совсем не осталось.

Что делать, мальчишек пришлось отпустить. На предложение отправить с ними хотя бы одного из взрослых охотников, Антон снова улыбнулся и через минуту принёс аккуратно сделанный латунный самострел.

– Ну понятно, куда вся медь ушла, – с притворным недовольством пробурчал Моторин.

На самом деле вещь его восхитила. Если мастерство ребят дошло до такого уровня, значит, за их судьбу в любом племени можно не бояться, и поставленная изначально программа-минимум выполнена. Дети рода Сапа не пропадут. Вот только за время жизни в доколумбовой Америке у него несколько сместились приоритеты, и теперь Паша хочет спасти не четверых детей, а всех жителей континента.

Свинец и медь ребята нашли, хоть и не в промышленных масштабах, так что до весны ручей был ещё в десяти местах перегорожен водяными колёсами, а Антон даже пришёл к Моторину с идеей колёсного речного корабля. Предлагал отправиться на нём на ярмарку. Отговорить его получилось только с картой в руках, когда оказалось, что судно придётся бросить, не пройдя и половины пути. Взамен путешественник поделился с мальчиком идеей винта, и кроме водяных колёс к январю на пригорке уже вертелся самодельный от начала до конца ветряк. Даже проволоку для него тянули самостоятельно, ничего из контейнера не использовали, чем мальчишки очень гордились.

Емеля начал широкое применение сосновой смолы, смешивал её с мелом, кварцевой мукой, заливал разогретыми всевозможными смесями ткань, получая тонкие, гнущиеся при нагреве, листы, и почти вплотную приблизился к заменителям пластмасс. Материал получался достаточно крепкий, лёгкий, а за счёт крашеных тканей, ещё и красивый. А из отходов «женской мануфактуры» было начато производство почти нормальной бумаги. Пусть более толстой, чем привычная, и не такой белой, но свинцовый карандаш писал на ней безо всяких проблем. И опять производство удалось наладить без использования инструментов из будущего, то есть потом, после возвращения Моторина, его смогут не только повторить, но и распространить на весь континент.

Марат тоже не сидел без дела, возился с различными видами передач. Не только привычными ремёнными, но и разными конфигурациями шестерней, карданов, и даже червячными. Так что на ярмарку поселенцы планировали не добираться пешком, а ехать на электрическом паровозе.

Идею парового двигателя мальчишки увидели в ноутбуке, судя по всему, случайно. Пришлось показывать, как были устроены паровозы во времена Пашиного детства. Младшие Моторины, они теперь вообще отказывались называть себя по фамилии Сапа, долго разглядывали паровую машину, потом переглянулись, и Антон недоуменно спросил:

– А зачем такая глупая конструкция?

Паша даже опешил от этого вопроса. Он считал, что сила пара будет для мальчишек новым словом в энергетике, поэтому даже не сразу понял, что не нравится Антону. Может, не поняли, подумал он. Придётся разъяснять.

– Чего же здесь глупого? Пар толкает поршень, тот крутит коленвал. А от него вращение передаётся на колёса.

– Паша, мне кажется, правильнее было бы не толкать поршень, а крутить турбину. От неё генератор, а на колёса поставить электромотор.

Моторин задумался. Что весь последний год жизнь Марата и Антона была насыщена электричеством, не заметить было нельзя. Антон вон, вплотную подошёл к радиоделу, ещё немного, и можно будет задуматься о лампах. Марат тоже, хоть никому и не говорит, но с тех пор, как узнал об индуктивности, по вечерам прикидывает схему конвертера для плавки. Так что неудивительно, что ребята любую идею пытаются переставить, так сказать, на электрические рельсы. Поэтому нужно…

– Антон, объясни, почему твоя идея лучше?

– Паша, это же сразу видно. Ну-у… Ставим туда аккумуляторы, и э… тогда движение можно начинать сразу, а не ждать, пока наберётся давление пара. Да! А в пути они будут заряжаться, во-от. Опять же, электричество в кабине. Свет можно сделать, там…

– Фонарь, Тоха! Фонарь угольный вперёд, и тогда можно ночью ехать! – поддержал брата Марат.

Недавно мальчишки открыли для себя свечу Яблочкова, и теперь отчаянно экспериментировали, пытаясь её воссоздать, для чего нещадно гоняли бедного Емелю, добиваясь нужных свойств диэлектрика. Пока что свеча горела исправно, но при выключении требовала повторного контакта между электродами. Добиться нужной концентрации металла в диэлектрике братья пока не могли. Но в любом случае, идея была здравая.

К концу февраля электропаровоз был почти готов, не хватало только кабины и грузового отсека. Марат и Антон наезжали на Емелю, как два танка, а тот лишь вяло отругивался, что, мол, сами его со своей фарой всю зиму гоняли, вот теперь пусть ждут, пока он кузов склеит. Кончилось тем, что оба брата присоединились к химику и безропотно перешли в полное его подчинение. А Емеля, пользуясь оказией, засадил своих случайных сотрудников на особо вонючие работы по покраске тканей. Оказывается, давили на него не только братья, но и вся женская половина населения. Мальчишки кашляли, чихали, ругались на двух языках, но дело делали, потому что рама с установленной топкой и моторами зазывно пускала пары и даже двигалась туда-сюда по посёлку.

В общем, до самого отъезда в Моторино царила обычная предвыставочная суета. Да ещё и на ходовых испытаниях оказалось, что в дороге нещадно трясёт, пришлось Моторину показывать ребятам идею рессор и гусениц. Так что пружинные пластины как для траков, так и для рессорных полос, взяли всё-таки из контейнера, но Марат бил себя в грудь и клялся, что если бы у него было больше времени, то и додумался, и собрал бы всё это сам.

Поезд состоял из локомотива и двух тележек, причём, мягким ходом обладал только передний, ведущий. Банально не хватило времени. Борта обеих тележек вообще пришлось делать из ивового плетня, опять же по причине цейтнота. Так что все четырнадцать человек ютились вместе, и всеми силами мешали Моторину вести состав.

Управление напоминало гусеничный трактор. Пара переменных резисторов, каждый на свою сторону, так что для поворота влево, к примеру, приходилось тянуть на себя левый рычаг, или наоборот, от себя правый. Котёл был совмещён с топкой, и работал на привычном всем поселенцам водороде и водяном паре, поэтому дрова или уголь в пути подбрасывать не приходилось. А вот аккумуляторы были свои, собранные Антоном, и первые несколько часов он очень за них волновался.

Погода вполне благоприятствовала путешествию, плюс пять по термометру, слякоть, конечно, но не сильная, а там, где бизоны осенью съели не всю траву, ехать было совсем удобно. Моторину очень не хватало спидометра, а по-хорошему, ещё и навигатора, но вскорости он перестал обращать внимание на подобные мелочи. Ехали весело. Охотники сначала были напряжены, старались не делать лишних движений, то ли боясь выпасть из открытого локомотива, то ли перенося на паровоз навыки передвижения в каноэ. Но вскоре осмелели, начали подначивать сначала друг друга, потом переключились на мальчишек, а в итоге в игру вступили все, от острого языка Острого Языка досталось даже Моторину.

Ближе к вечеру он в сотый уже раз сменил за приборами управления Марата, и сказал:

– Мы, конечно, молодцы, хороший поезд сделали. Вот только не взяли с собой ни тёплых шкур, ни тарелок с кружками. Скоро закат, хорошо бы остановиться на ночёвку, только вот как спать будем?

– Вы, может и не взяли, – послышался ехидный женский голос, – А вот женщины о вас позаботились.