Глава 11. Люди умнее бизонов. Но не все
Солнце только-только показало свой край над горизонтом. Моторин лежал за кустом и расслабленно смотрел на ровную, как стол, долину в предгорьях, покрытую множеством крупных чёрных валунов. Будто степь где-нибудь под Краснодаром, подумал путешественник. Хотя нет, не степь. Прерия. Родина Соколиных глаз, Зверобоев и прочих Чингачгуков. А перед ним не валуны вовсе, а… Видимо, реагируя на светлеющее небо, по необъятному пространству прошла волна шевеления. Валуны изменили форму, подросли, и вот уже стало заметно, что это совсем не камни. Над равниной низко и гулко загудело, будто спросонья подавал голос заблудившийся в предгорьях пароход. Через секунду ему ответил второй, и вот уже, если закрыть глаза, можно было представить, что впереди настоящий морской порт. Ревущие трубные звуки перекликались, накладывались один на другой, перебивали друг друга.
А впереди не осталось ничего похожего на валуны. Теперь было отлично видно, что всего в сотне метров от Моторина собиралось на завтрак огромное, раскинувшееся во всю ширину плоскогорья, стадо бурых мохнатых бизонов. Они приподнимались, оглядывались, время от времени отфыркивались. Вот с трёх сторон сразу потекли в одно место тёмные ручейки рогатых туш. Стадо собиралось на утренний водопой и самые нетерпеливые уже организовали очередь у бегущего посереди долины ручья.
Солнце поднялось, засветило в полную мощь, и стало видно, что огромное стадо, в полумраке казавшееся однородно бурым, на самом деле составлено из сильно различающихся по цвету пятен. Некоторые животные были почти чёрными, причём, как правило, это оказывались старые, матёрые быки. Кое-где встречались светлые пятна – это щипали траву телята. Да и остальные тоже единообразием цветов не отличались.
Прямо перед кустом, за которым прятался Моторин, лениво помахивала меховым хвостом лежащая на боку корова. Возле её мохнатого брюха перебирал тонкими ногами присосавшийся к вымени телёнок. Маленький, не больше овчарки размером. Корова была тёмно-рыжая, с почти чёрным пятном во всю спину. На её фоне телёнок выглядел почти жёлтым.
Пашка огляделся. Быков поблизости видно не было. Только что один, видимо, ответственный за этот участок стада, важно и величественно прошествовал в сторону водопоя. Коровы почтительно отодвигали широкие задницы, давая пройти старшему.
– Кто людям помогает… – пропел Моторин противно дребезжащим голосом и прополз по пластунски пару десятков метров.
Приподнял голову. Тишина. До коровы ещё чуть больше двадцати шагов. Он широко размахнулся, и прямо перед мордой избранницы плюхнулся на землю солидный кусок солёного кукурузного лаваша.
Корова смешно поводила ушами, потом долго дёргала ноздреватым носом. Затем вытянула язык и лизнула неожиданную подачку. Как раз достала, чтобы коснуться языком, но не чтобы съесть. Нужно было подниматься на ноги идти вперёд целый шаг. Корова некоторое время в раздумье прядала ушами, выбирая между ленью и вкусно пахнущим солью угощением. Победила алчность.
Животное, неуклюже задирая зад и размахивая хвостом, будто в попытках зацепиться за воздух, выпрямило сначала задние ноги, затем, по одной, передние. Постояло, будто привыкая к новому положению, и вдруг ловко, как лягушка комара, слизнула с земли лаваш.
Моторин довольно улыбнулся и кинул следующий. На этот раз угощение оказалось привязано тонкой верёвочкой.
– Тот тратит время зря, – допел он характерную строчку.
Корова уже собиралась вновь улечься, когда буквально в метре перед мордой упал ещё один очень вкусный кусок.
– М-му? – удивлённо спросила она. Никто не ответил.
Буйволица сделала шаг, пытаясь дотянуться фиолетовым языком до угощения, но лаваш, как живой, неловко переваливаясь на неровностях почвы, пополз вперёд. Совсем чуть-чуть, но язык бедной бурёнки уже не доставал. Пришлось делать следующий шаг. А потом ещё один. И ещё… Телёнок следовал за матерью, надёжно пристёгнутый к вымени.
За два часа Моторин незаметно отвёл корову на добрых три сотни метров. Пришлось потратить почти все лаваши, но дело того стоило. Теперь он и пара из коровы и телёнка были надёжно скрыты зарослями каких-то колючих кустов, а кроме того между ними и остальными бизонами располагалась группа из десятка двухметровых валунов. Охотник окончательно увёл корову из стада.
Так, наверное, и поступали всякие конокрады или коровокрады, подумал путешественник. Заманят бедную бурёнку вкуснятиной, и поминай, как звали.
Когда буйволица с телёнком достаточно удалились от остальных родичей, Моторин аккуратно, стараясь лишний раз не шевелиться, достал из сумки два полукилограммовых камня, тщательно обвязанных толстой верёвкой. Потом резко вскочил и, раскрутив самодельное боло над головой, бросил в корову. Попал. Верёвка надёжно оплела передние ноги жертвы. Бурёнка, ещё не поняв, что случилось, попыталась сделать шаг, но ноги не слушались, и она неуклюже завалилась на бок, чуть не придавив кормившегося молоком малыша. Тот недовольно поднял лобастую голову, огляделся большими коричневыми глазами, и… спокойно зашёл с другого бока.
– Ну что ты волнуешься, бурёнка, – ласково бормотал Моторин, вытаскивая из сумки остальные причиндалы. – Всё будет хорошо.
Он смело подошёл к рвущейся с места корове и почти насильно сунул ей в рот лаваш. Бедное животное до этого не встречало такого обращения. Буйволица попыталась замычать, но мгновенно была остановлена ударом кулака по носу. И сразу же получила лаваш. А потом Моторин по-хозяйски погладил недоумевающую корову по морде. А следом за ней и телёнка.
Больше двух часов длился поединок между будущим пастухом и его подопечной, но в итоге победил интеллект. Когда солнце поднялось к зениту, Моторин уже подводил первую домашнюю скотину индейцев к посёлку. Ноги коровы, правда, были частично связаны, чтобы оградить от глупых мыслей о побеге. К дежурному соску вымени всё так же пристёгнут телёнок.
Первой возвращение блудного животновода заметила Даша. Девочка мельком, следуя за боковым зрением. Посмотрела на приближающегося пастуха и машинально повернула голову обратно. Но через секунду она уже смотрела на Моторина широко открытыми глазами. Рот маленькой индианки сам собой открывался от изумления.
– Паша!!! – вдруг закричала она и понеслась к шалашу. Но в ту же секунду остановилась и кинулась к путешественнику. И снова встала на полдороге, с опаской глядя на мохнатую, рогатую буйволицу.
Девочку, однако услышали, и уже через минуту всё семейство Сапа, ныне Моториных, окружило необычного охотника, выпытывая у него, как, а главное, зачем, он привёл бизониху живьём.
– Это чтобы не тащить мясо, да, Паша? – почтительно спрашивал Марат.
– Марат, мысли глобально, – с улыбкой подсказал путешественник.
Эту фразу юный индеец помнил. Ещё с тех пор, как Моторин предложил сделать на водяном колесе сменный редуктор. Тогда мальчишки хотели подключить к валу генератор напрямую, но… «Мыслите глобально», произнёс тогда непонятную фразу их учитель и приладил съёмную главную шестерню. А уже к ней по необходимости цепляли генератор, насос… да что угодно. Вот и сейчас старший товарищ предложил ему найти несколько применений живой буйволице. Мальчик даже наморщил лоб от натуги. Но его опередил Антон. Младший брат в нетерпении подскочил почти под нос к опешившей от такой бесцеремонности корове и затараторил:
– А ещё у неё есть телёнок. И когда он подрастёт, можно убить его копьём. И никуда не надо ходить, не надо ждать, пока стадо подойдёт к нашей долине.
– Молодец, – Моторин взъерошил мальчишке волосы и выжидающе глянул на старшего брата. – А ещё?
Мальчишки переглянулись. Вокруг них уже давно собрались остальные дети, кое-кто даже понимал, о чём идёт речь, хоть и через пень-колоду, но предположений больше ни от кого не поступало.
– Вы молоко пили? – задал Моторин наводящий вопрос.
Дети дружно переглянулись.
– Антон, отправь кого-то из своих подопечных за двумя кувшинами. А ты, Марат, с остальными быстро соорудите вокруг нас с коровой изгородь пять на пять метров.
Через минуту детишек будто ветром сдуло. Моторин подошёл к успокоившейся бурёнке, как в далёком детстве, погладил её по носу, бормоча при этом всякую чушь, но ласковым голосом. Корова окончательно расслабилась, помотала меховым хвостом, сбрасывая остаточное напряжение, и, неловко перебирая спутанными передними ногами, опустилась на брюхо.
– Паша, на!
За плечом стоял Антон с двумя небольшими расписными кувшинами. Буйволица сначала дёрнулась от внезапного возгласа, но тут же отвернулась, сосредоточившись на немудрёной человеческой ласке.
Моторин оторвался от медитативного занятия, корова тоже встревоженно поднялась на ноги. Даже телёнок, не выпуская соска изо рта, скосил тёмно-коричневые глаза на подошедшего мальчика. Крынку с трудом удалось пристроить под вымя, отвоевав у недовольного штатного молокососа несколько минут. Паша присел, зачем-то размял кисти рук. Закрыл глаза и попытался мысленно окунуться в детство, вызвать прочно забытое ощущение утренней дойки. Пальцы сами огладили пронизанную толстыми жилами, покрытую редкой жёсткой шерстью кожу вымени, плавно проскользили к соску… Первые капли неуверенно стукнули о дно керамического горшка. Через минуту Моторин доил буйволицу так, будто занимался этим всю жизнь.
Бурёнка сначала удивлённо смотрела на сменившего телёнка человека, но вскоре расслабилась. Дойка ей настолько понравилась, что она даже попыталась вновь опуститься на брюхо. Правда, дояр ей этого не позволил. Паша смачно похлопал ладонью по опускающемуся животу, приговаривая: «но-но!», будто это была не корова, а лошадь.
Телёнок оставил людям не больше половины крынки, но попробовать хватило всем. Молоко оказалось густым, маслянистым и очень жирным. Сверху его сразу же покрывала жёлтая блестящая плёночка. Путешественник с удовольствием сделал пару глотков и передал кувшин Марату. Индеец некоторое время с сомнением переводил взгляд с продукта на его источник, будто прикидывая, можно ли употребить в пищу то, что вышло из бизона, но потом всё же решился и сделал отчаянный глоток. И замер, прислушиваясь к ощущениям. Второй раз он отпил молока уже осознанно, даже наслаждаясь вкусом.
Остатки из кувшина братья чуть не с боем вырывали друг у друга.
– А Даше вы оставили? – остудил их строгим вопросом Паша.
Мальчишки мгновенно смутились, Марат скромно спрятал крынку за спину и неестественно деревянной походкой отошёл. Моторин огляделся.
Пока он доил первую в этом мире корову, ученики собрали кособокую, но прочную изгородь из двух горизонтальных жердей, прикрученных верёвкой к столбам. И корова, и телёнок, и сам пастух оказались надёжно изолированы от внешнего мира. И если Паша мог без напряжения выбраться наружу, то для буйволицы и телёнка преграда была непреодолима.
Надо срочно им травы накосить, подумал Моторин. Хотя, сначала нарезать, а косу сковать уже потом. И воды принести. Пусть чувствуют, что о них заботятся. Путешественник ещё раз провёл ладонью по тёмно-коричневому, покрытому мелкими порами, носу животного, достал нож и выбрался из загона.
Трава ложилась легко, за десять минут Паша накосил порядочную кучу. Ещё немного, и можно будет собрать всё в охапку и нести кормить скотину. А там, глядишь, и мальчишки с поилкой подтянутся. Четверо юных индейцев с энтузиазмом взялись за выдалбливание колоды из куска ствола, так что результата стоило ожидать уже вскоре.
– Я убил бизона!!! – раздался внезапный крик, и Моторин на секунду прервал своё занятие.
Похоже, и молодой справился, отстранённо подумал он, и вновь взялся за нож.
– Теперь никто не скажет, что я не охотник, – не унимался конкурент. – Бегучий и Прыгучий убил своего первого бизона. К тому же вместе с детёнышем. Да! Я охотник! Я, а не какой-то чужак!
Нет, не может быть, пронеслось в голове Пашки. Ноги сами собой неслись к загону, рука так и сжимала нож. К сожалению, подозрения оправдались полностью. Возле загородки радостно скакал молодой охотник. Моторин с ужасом заглянул внутрь. Прямо посередине, неуклюже выставив ноги в разные стороны, лежала его корова, а к её боку приткнулся неподвижный телёнок. В шее маленького бизончика торчало длинное, покрытое замысловатой резьбой, копьё.
Моторина снимали с избитого охотника вчетвером. Двое других охотников, Таня и Марат. Путешественник тяжело дышал, лицо его пошло красными пятнами, в глазах плескалась ярость, а руки оставались сжаты в кулаки. Поверженный Бегучий и Прыгучий не сопротивлялся, лежал на траве, раскинув руки, и только повторял как мантру:
– Я убил бизона. Я охотник. Я убил бизона…
До самого вечера путешественник не мог прийти в себя. Уже давно избитого Бегучего и Прыгучего остальные охотники положили на сплетённый из толстых ветвей и травы плот и отпустили в плавание по ручью, дети сами вернулись к понравившимся забавам, а Моторин валялся на широкой лежанке в прохладной землянке и бессмысленно смотрел в потолок. Как и когда он заснул, Паша не заметил.
Зато почувствовал, как его разбудили. Чьи-то руки, по ощущениям не один десяток, проворно сняли с молодого человека всю одежду, и через секунду под бока с обеих сторон уткнулись мускулистые, но мягкие и возбуждающие женские тела. В воздухе незаметно запахло плотским желанием, и Моторин с удивлением и ностальгией почувствовал возбуждение.
Окончательно уснул он только под утро, когда все пять девушек удовлетворённо сопели рядом. На лице сонного главы рода застыла бессмысленная, но счастливая улыбка.
