Глава 9
ПУТЬ ШТОРМА

На следующую ночь Вячеслав снова отправился обследовать окрестности. И обнаружил монастырь на холме, а неподалеку – старинное здание, в котором, судя по всему, находился музей. Там его внимание привлекло снаряжение воина прежних времен: шлем, кольчуга, копье. Жизнь так изменилась, что такие вещи вновь могли пригодиться.

Надев доспехи, Шторм слегка осмелел. Они были чертовски тяжелыми, зато вселяли непонятную пока ему уверенность. И он рискнул подняться на заброшенную колокольню. Увидел вдали высотные здания, но все равно не понял, где находится. Это мог быть любой из бесчисленных поселков городского типа, где многоэтажки подчас соседствуют с остатками старинных построек. Какие-то воспоминания смутно шевелились в голове, но никак не оформлялись в конкретную идею.

Спустя еще несколько ночей Шторм сделал открытие, очень его смутившее. Убегая от какого-то небольшого, но не в меру свирепого существа, он вдруг увяз в рыхлой земле. Это был самый настоящий огород! И кто же занимался тут земледелием? Неужели те странные существа, которые при приближении Вячеслава каждый раз кидались наутек? Но где их искать? Да и стоит ли?

Бродячий пес – или кто-то другой – наконец от него отвязался. Тяжелые латы надоели, Шторм скинул их. Запомнив на всякий случай это место, отправился вперед по заросшей травой асфальтовой дороге. Пройдя сквозь лесок, состоящий в основном из лиственных деревьев, набрел на поваленную металлическую изгородь, за которой просматривались остатки современных строений. Может, сейчас удастся что-то узнать? Вячеслав прибавил шагу и, спотыкаясь, миновал обломки изгороди. Пересек еще одну дорогу и подошел к небольшому зданию, на котором сохранилась табличка. Правда, на ней были вмятины, и многие буквы различить было невозможно: «…о…пек… …опова» – вот и все, что удалось разобрать. И все же это явно был прогресс. Теперь, если напрячься и подумать, может, удастся понять, куда судьба его закинула?

Река, монастырь, сады, музей. Причем музей внушительный. Это наводило Вячеслава на определенные мысли: «Похоже, я все еще в Москве, а не далеко за ее пределами. Усадьба какая-то? И табличка эта…» Шторм прошел еще чуть-чуть по дороге – и вдруг увидел валяющийся на асфальте указатель. Смахнул с него грязь и прочел: «Коломенское».

Наконец-то ему все стало ясно: «Я побывал в музее-заповеднике. Хорошая новость – я все еще в Москве. Плохая новость – я понятия не имею, что творится на ближайшей станции метро. А ночь скоро подойдет к концу – нужно либо возвращаться обратно в убежище, либо искать себе новое».

Вячеслав с тоской посмотрел на дорогу, на ржавые остовы машин на обочинах. Раньше добраться отсюда до центра проблемой не было: хоть на метро, хоть на такси, хоть на попутке. А теперь – только на своих двоих. Да еще могут сожрать по пути. А он так устал.

На метро Шторм сейчас доехал бы по прямой до «Павелецкой». Он размышлял: «А зачем мне, собственно, на «Павелецкую»? Я ведь хотел вернуться в «Деловой центр»? Или не хотел? Если идти в «Деловой центр», то тогда мне надо двигать дальше, через «Новокузнецкую», на «Площадь Революции». Но внутренний голос подсказывал ему: «Нет, на “Новокузнецкую” сейчас не стоит, там какая-то лажа. Могут и сожрать. А “Площадь Революции” – Красная линия. Хотя ни фига она не красная на самом деле, на схемах прежних зеленой была. Но теперь – иное дело, теперь все изменилось. Значит, хорошо бы сперва на “Павелецкую”, а там уж видно будет».

И вдруг Шторм успокоился. Возникло ощущение, что какой-то кирпичик вдруг встал на место, что путь продолжается, и здесь Вячеслав оказался не случайно. Именно здесь он должен был чего-то дождаться. Правда, ожидание затягивалось. «Если не дождусь через пять минут, плюну на озарения и пойду искать убежище», – подумал Вячеслав.

При мысли о кирпичике он обратил внимание, что машинально сжимает что-то в руке. Оказалось – кубик. Обыкновенный детский кубик с почти стертыми буквами. Но никакая деталь теперь не казалась случайной, и Шторм не стал отшвыривать бесполезную с виду игрушку.

И пока он стоял, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, вдали вдруг раздался невозможный, немыслимый звук – шум мотора. Вспыхнули фары, выхватывая дорогу из темноты. Не думая, Вячеслав шагнул ближе к проезжей части и вытянул руку извечным жестом голосующего на дороге путника.

В этих местах давно не водилось зверя, способного бросить вызов «Волку». Раньше были, потом повывелись – кто сам, кому пришлось помочь. Но теперь все – тишь да гладь. По крайней мере, при звуках приближающегося мотора вся живность притихала, пряталась по норам-берлогам и в ужасе пережидала, пока бронированное четырехколесное чудовище не исчезнет в кварталах трех-четырех отсюда.

Александр Кузнецов – преуспевающий «донской» антиквар и, по совместительству, не менее удачливый оружейный барон – неспешно объезжал свой «заповедник» на броневике «Волк». Мертвый город, над трупом которого вот уже двадцать лет глумились падальщики, заслуживал немного покоя – хотя бы на минуты. Рокот мощного движка возвращал огромному погосту царственную безмятежность, мутанты падали ниц, жались к земле и нехотя, правда, отдавали честь праху. Минута молчания под увертюры выхлопной трубы…

Кузнецов хмыкнул, странная мысль немного развеселила его: «Когда я слышал в последний раз увертюру? Что это вообще такое? Пустое слово, смысл которого похоронен под слоем радиоактивного пепла… Прах, тлен и пепел – прекрасный эмоциональный фон для ночной прогулки». Кузнецов вновь хмыкнул, на этот раз мрачно. Он хотел развеяться, выбраться из метро, чтобы разогнать к чертям навязчивую подземную хандру – сырую, заплесневелую тоску, знакомую каждому, кто еще влачит бессмысленное (как увертюра) существование в несуществующем более мире. Но хандра наземная мало отличается от своей сестры.

– Вашу мать, – выругался Кузнецов. Прислушался к себе – не помогло. В сердцах ударил по рулю. – Вашу. Мать. – В третий раз он орал уже во весь голос, полноценным полновесным матом. – Вашу гребаную матушку!

На тротуаре – пыльном, как вся наша планета, грязном, как весь наш мир, пустом, как вся наша вселенная – стоял человек. Просто стоял и голосовал: вытянутая, слегка покачивающаяся рука, расслабленная поза, небрежно брошенный к ногам рюкзак. Кузнецов ударил по тормозам, которые ответили ему истеричным визгом упирающихся покрышек. Многотонная, содрогающаяся перекачанным бронированным телом машина застыла на месте.

«Вашу мать».

Не дожидаясь приглашения, попутчик легко запрыгнул на подножку и потянул на себя дверь. Та – заблокированная – не поддалась. Незнакомец укоризненно ткнул пальцем в стекло: «заперто».

– Ну ты шустрый, – искренне поразился Кузнецов. Вытащил из кобуры пистолет – так, чтобы незваный попутчик видел, – и разблокировал двери. Механизм замка громко щелкнул, пассажирская дверь поддалась, впуская ночного гостя.

– Привет, я – Слава!

Кузнецов представиться не успел: попутчик вновь подтвердил первое впечатление о нем – шустрый:

– А вы Александр Кузнецов, я знаю. Очень приятно.

– Очень, – слегка обескураженно подтвердил Александр Кузнецов, не столько удивленный своей известностью (владельца крутого броневика в этой части города знала каждая собака), сколько заинтригованный проблемой иного рода:

– Это сколько же времени вам пришлось ловить попутку?! По всем раскладам лет двадцать, не меньше!

– Нисколько. – Противогаз на собеседнике привычно скрывал эмоции, но, похоже, незнакомец по имени Слава смеялся. То ли ехидно, то ли самодовольно. – Вышел, протянул руку – и бомбила тут как тут. – Гость, на секунду опережая вспышку законного гнева владельца транспорта, продолжил: – Не обижайтесь, Саша. – Я шучу. Я ждал вас. Просто ждал недолго. Совсем чуть-чуть. Если знать точное время…

– Я не маршрутка, чтобы ездить по точному времени. – Прихлынувшая к лицу кровь продолжала бурлить, Кузнецов злился. – Сегодня. Здесь. Меня. Не должно было быть. Совсем. В принципе.

– Александр, не серчайте, ради бога! – Слава всплеснул руками. – Питаю слабость… да какая слабость, просто обожаю слово «бомбила», знаете, оно такое энергичное, ёмкое, правильное – просто обалденное. Вот, послушайте: бом. бом. бом-бил-ла! Куранты, шампанское, Новый год, завязка – кульминация – развязка! Ши-кар-но! Шикарно, Саша. Не слово, а целая жизнь в буквах. Не удержался, ввернул к месту… Ну жалко ведь, такое созвучие за ненадобностью пропадает!

– Чую, поездка будет незабываемой, – вполголоса, но уже гораздо спокойнее, пробормотал Кузнецов.

– Касательно точности времени, – попутчик не унимался, – это побочный эффект всезнания…

– А вы всезнайка?

– Как видите.

– Все знаете?

Слава помедлил с ответом:

– Многое.

– Карты Таро, гадание по ладони, хрустальный шар? – Александр очухался после словесной интервенции ночного гостя и тут же перешел в атаку.

– Лучше. Печатное слово.

– А поподробнее?

– Книги. Все написано в книгах.

– Даже то, что сегодня в два пятнадцать ночи я должен был проезжать по проспекту Андропова?

– В книгах написано, что племянник ваш – обормот. – Голос Вячеслава, только что беззаботный, внезапно стал другим. Печальным? – Бизнес порядком надоел за столько лет, тайны прошлого не дают покоя. Депрессия, усталость, чувствуется скорый предел… ночные поездки – без определенный цели – случаются все чаще.

– Скорый предел? Звучит не особо жизнеутверждающе. – Кузнецов попробовал улыбнуться. Получилось не очень. – К счастью, я не фаталист. Итак, куда вы направляетесь?

– На «Павелецкую».

– Моя ночная поездка, как вы говорите «без определенной цели», не предполагает посещения «Павелецкой».

– Из вредности? – Слава засмеялся.

– Пожалуй.

– Я заплачу, – сказал Вячеслав и, прежде чем получить закономерный отказ от «донского» богача, поспешно добавил: – Не деньгами. Печатным словом. Вернее, буквой.

– О как! Продолжайте, жгите, интригуйте! У вас неплохо получается. – Кузнецов расхохотался. – Буквами меня еще никто не подкупал.

Слава протянул ему детский кубик – обыкновенный, старый, потертый, с цветными, но поблекшими от времени буквами на гранях. Покрутил его перед Кузнецовым разными сторонами – всеми, кроме одной.

– Серьезно? Я сейчас поеду до «Павелецкой» за счастье лицезреть букву на…

– Бросьте, Саша, – перебил его странный попутчик, – вам же скучно! У вас бессонница, вам все осточертело, так что вы теряете? Обещаю, я смогу вас встряхнуть.

– Встряхнуть буквой?

– Буквой, да.

– Если вы хотите ударить меня кубиком по голове в надежде сбежать не расплатившись – давайте я вас сразу убью, не съезжая с этого места. – Кузнецов дурашливо покрутил пистолетом. – Сэкономим бензин, время и нервы. Разве что патроны не сэкономим.

– Так отвезете? – В голосе Вячеслава не слышалось ни мольбы, ни навязчивой надежды. Спокойный вопрос. Кузнецову стало даже немного обидно, как легко его развел незваный гость. Скука – та еще сука.

– Не знаю, из какого дурдома вы сбежали…

– Я знал, что мы договоримся.

– Еще бы, вы же всезнайка. – Кузнецов наигранно вздохнул и нажал на газ.

– «Павелецкая»! Осторожно, двери… и далее по тексту.

– Спасибо, Саш. Держите обещанное. – Вячеслав буднично передал «призовой» кубик и стал собираться на выход.

– Буква «Л»? Меня до глубины души должна была потрясти буква «Л»? – Кузнецов недоуменно крутил игрушку перед глазами. – Слава, зря кто-то сбегал из дурдома, там хотя бы ножки из попы никто не вырвет, по самые плечики… Хотя погоди, «Л» – это ведь Летиция? Была оказия вплоть до безобразия: спасал от местных бандитов одноименную спортсменку, комсомолку и просто (или непросто) наемную душегубицу. Погорела красна девица на одном заказе, пришлось эвакуировать это юное неразумное создание за МКАДовские пределы… Не скажу, что совпадение такое уж «встряхивающее», но определенные воспоминания навевает.

– Не то. – Слава решительно мотнул головой. – Не нужно ничего додумывать, все уже написано. Нужно лишь читать внимательно.

– Буква «эл» – я предельно внимателен!

Слава открыл пассажирскую дверь и, уже стоя на подножке, прощально махнул рукой:

– Саш, чуть мягче! Чуть мягче.

Дверь захлопнулась.

– Мягче? – Кузнецов, оставшись в одиночестве, продолжал рассматривать кубик. – «Л», «Эл», «Эль»… Эль!

И больше он не смог вымолвить ни слова. Прошлое, от которого он бежал годами, прошлое, которое он пытался забыть каждый день, прошлое, от которого он скрывался в ночной бессоннице, настигло его в одночасье. Достигло и раздавило. Эль. Имя. Забытое. Ни на миг не забываемое… Странная девушка со странным именем – он должен был спасти ее, когда покидал обреченную, вымирающую Обитель. Должен был, но не спас.

Попутчик не обманул.

Когда Кузнецов выбрался из машины, вокруг уже не было ни души. Только басовитый рокот мотора в предрассветной тиши и отчетливое «бом-бом-бом» в покрытых испариной висках.