Глава 32. Костя

– Этот ваш Зотов – он всегда такой злой? – спросил чуть позже Марк.

Они с Мартишей сидели в туннеле недалеко от станционного блокпоста в сторону Баррикадной. Сталкеробанда, снабженная патронами и подробными сведениями и инструкциями от скавена, уже примерно час как отбыла на Кольцо, а им двоим теперь оставалось только ждать. Ждать и надеяться на самый благоприятный исход дела.

– Злой? – удивилась сирена. – Да что ты! Не злой он. Просто характер – не из самых легких. Опять же, Катастрофа, потери, связанные с нею… Все мы тогда много чего и много кого потеряли… Но кто-то смирился с этим и начал жить заново. Кто-то не смог и сдался. А такие, как Илья, загнали свои переживания глубоко в себя и с тех пор кажутся окружающим черствыми и бездушными… Ну, а кроме того, он – глава станции. И на нем лежит ответственность за безопасность и благополучие ее жителей. Чтоб они были сыты, одеты, обеспечены работой и досугом… и чтобы однажды не подняли бунт, который перечеркнет и погубит все, что было достигнуто за эти годы.

Мартиша замолчала, покачивая головой и думая о чем-то своем. Затем продолжила:

– Мы с ним познакомились в вагоне поезда, который в момент Удара встал в туннеле недалеко от станции. Вместе проводили эвакуацию пассажиров, успокаивали паникеров, помогали тем, кто не в силах был добраться до станции пешком. Потом наводили порядок среди спасшихся, организовывали их быт, ходили в рейды на Поверхность… Нас тогда было всего несколько человек – эдакий костяк, который всеми силами не давал станции потонуть в хаосе, безнадеге и беспределе. После того, как из-за психического помешательства был отстранен от должности наш первый комендант – бывший сотрудник станционной службы, – все думали, что его место займет Илья. Но Красная линия, в чьей сфере интересов мы – как общество со схожими убеждениями – тогда находились, прислала своего ставленника. Мол, для укрепления связей, консолидации единомышленников, и все такое прочее. А тот, недолго думая, начал устанавливать свои порядки и закручивать гайки… Признаться, для станции это были не лучшие времена.

– А куда потом делся этот «красный» комендант? – полюбопытствовал Марк.

– Ответственность доконала. Слишком много на себя брал, вот и… Короче, сердце не выдержало.

Показалось скавену, или в глазах Мартиши и правда мелькнуло что-то такое… потаенное, недосказанное, темное? Да и слова «слишком много на себя брал» прозвучали как-то уж очень двусмысленно! Крыс вопросительно приподнял бровь, но сирена в ответ состроила непонимающее лицо – мол, чего еще? А потом вдруг скосила взгляд на сидевших неподалеку охранников блок-поста и еле заметно покачала головой.

Марк понял, что если ей и есть, что сказать ему по этому поводу, то уж точно не здесь и не сейчас. Но он готов был поклясться, что за всей этой недосказанностью кроется какая-то очень давняя и надежно упрятанная в самый дальний и темный чулан нехорошая история.

– Красные тогда прекратили эти свои попытки «укрепления связей», – как ни в чем не бывало, продолжила женщина. – Но тем не менее некий легкий пригляд с их стороны чувствуется до сих пор. Впрочем, равно как и со стороны Ганзы, но эти хапуги тут вообще за всеми мониторят. Вот и выходит, что у всех вокруг нас какие-то шкурные интересы-шментиресы, а Зотову как лицу, несущему ответственность за своих людей, это все разгребать!

Сердито фыркнув, Мартиша резким движением откинула назад косички. И закончила, вернувшись к тому, с чего начался разговор:

– Так что ты не обижайся на нашего коменданта, и уж тем более, не думай, что он – такой весь из себя злобный крокозябер. Я-то его хорошо знаю. И… все-таки он не заслужил тех слов, что я сегодня наговорила ему в запале. Пожалуй, надо будет сходить извиниться. А то на душе как-то неспокойно.

Медленно и вязко, словно слизь улитки-лизуна, тянулось занятое вынужденным ничегонеделанием время. По всем расчетам, команда спасателей Кости должна была уже находиться на месте – если, конечно, по дороге их не задержало что-нибудь непредвиденное, о чем даже думать не хотелось.

– Может, попробуешь поспать? – предложила Существо, уютно свернувшаяся почти кошачьим клубком среди мешков с землей. – Быстрее время пролетит.

– Да какой там сон!.. – только махнул рукой скавен. Спать и правда не хотелось – в крови бурлил адреналин. Время от времени юноша вскакивал и начинал прохаживаться взад-вперед, то и дело посматривая в ту сторону, куда ушла Сталкеробанда. Туннели здесь были темны – не то что на Ганзе, и Крыс все ждал, что эту темноту вот-вот прорежут лучи мощных сталкерских фонарей и навстречу ему наконец-то шагнет его друг.

Туннели и правда время от времени озарялись качающимся в такт шагам неярким светом, но к вящему разочарованию и досаде Марка, это чаще всего были проходящие мимо в обе стороны челноки и прочие редкие путники. В этих случаях скавен по примеру Мартиши сворачивался на мешках, прятал лицо под капюшоном толстовки, а руки – под мышками и делал вид, что спит.

Конспирация – прежде всего.

Блокпост «девятьсотпятки» был устроен довольно своеобразно. В стене, разделяющей туннели двух направлений, была проделана дыра, и через нее бойцы охраны – числом всего двое – могли переходить на разные пути и, таким образом, контролировать оба направления.

– Это потому, что у нас на станции слишком мало боеспособных мужчин, – пояснил Влад, старший в этой паре. – Оттого и приходится так вот изощряться. Так-то вообще у нас тут, слава богу, относительно тихо, да и соседи вполне адекватные. К тому же это – внутренние территории Конфедерации, тут разве что из депо между нами и Беговой может что-нибудь пролезть… ну, или через вентиляцию.

– Через вентиляцию тут чаще всего лазаю я, – как-то по-хулигански хмыкнула Мартиша. – Но после того, как наш не в меру деятельный Серый нашпиговал все нештатные входы и выходы взрывчаткой и едва меня не подорвал, уже больше не лазаю. – Тут она хитро прищурилась. – А с другой стороны, я не была бы местным Домовым, если бы у меня не существовало и других – запасных – лазеек сюда с Поверхности. Но их наши бойцы знают наперечет и время от времени контролируют от незваных гостей.

– Контролируем, – кивнул Влад. И тут же предложил: – Ну что, народ, мож чайку дерябнем?

За разговорами, «прятками» от транзитных прохожих и «чаем» (а Марк-то уже надеялся, что больше никогда ему не доведется пить эту мерзкую грибную бурду!) прошло еще несколько часов.

– Да где ж они там?!.. – в очередной раз нетерпеливо дернулся О’Хмара. – Неужели что-то случилось в пути? Или Мазюков не хочет отдавать Костю? Вот гад ползучий!..

Существо вдруг резко приподнялась на своих мешках и уставилась в туннельную черноту. Марк уже знал, что и она тоже обладала способностью видеть в темноте.

– Что там? – вскинулся он. И машинально потянулся за арбалетом.

– Шаги! – сирена, которая – помимо ночного зрения – оказывается, и слухачом была отменным, предупреждающе подняла вверх палец и снова прислушалась. – И эти шаги мне очень знакомы! Кажется, друг мой, мы с тобой таки дождались!

Марк едва не сорвался – мчаться навстречу возвращающейся Сталкеробанде, но вовремя вспомнил о присущей взрослому мужчине – каковым он себя считал – сдержанности. И потому остался стоять на месте, и только нервно стиснул в разом вдруг взмокших ладонях арбалетный ремень.

…Они ожидали всякого. Но только не того, что увидели спустя несколько минут.

Ливси с ярким карбидным фонарем в руке торопливо шагал впереди, привычно, почти не глядя, пересчитывая грубыми солдатскими ботинками шпалы. Лицо санинструктора было хмурым и донельзя озабоченным.

А позади него Сарф и Серый несли прогибающиеся под чьим-то небольшим весом импровизированные носилки из старой и залатанной плащ-палатки.

Сердце Марка споткнулось, пропустив удар.

– Н-нет… – не веря своим глазам, словно во сне, выдавил он. – Да нет же, блин!..

И бросился к носилкам.

…Что это? Что это там такое тускло светится в полутьме туннеля – такое белое, с красными пятнами? Зачем оно здесь?..

Зрение почему-то не слушалось, перед глазами все расплывалось, и рассмотреть как следует того, кто лежал на носилках, Крысу никак не удавалось.

– Костя?..

Неужели все было… зря?..

На плечо тяжело и мягко легла рука Григория.

– Крепись, Марк, – услышал над собой скавен. – Твой друг был серьезно ранен вырвавшимся из клетки зверем. Несколько дней назад. И теперь он, похоже… умирает…

… – КОСТЯ, Я ВЕРНУСЬ ЗА ТОБОЙ!!!

Громкий и отчаянный – словно уже на грани! – крик увозимого на расправу друга пробился сквозь накатывающие волны дурноты. Квазимодо попытался приподняться на как-то вдруг разом ослабевших руках. И тут же, не удержавшись, снова упал на сырой, затертый тысячами ног бетон. Скорчился в так называемом лотке между шпалами, словно личинка, и зашелся в надсадном, мало похожем на человеческий не то стоне, не то вое:

– Кры-ы-ыс!..

Позади него мягко и ловко стукнули о полотно пути чьи-то ботинки.

– Кость? – раздался над ним обеспокоенный голос Шаолиня, и руки наставника осторожно, но твердо взяли его за плечи и слегка встряхнули. – Ну, что?

– Я… не успел… – давясь слезами, прошептал подросток. – Его увезли!.. На моих глазах!.. И… нога…

Валерий невольно кинул взгляд в туннель, куда умчалась дрезина с его необычным бывшим подопечным. Не догонишь теперь, не вернешь…

Кажется, за последние несколько дней не только ему довелось навсегда потерять друга…

Гладиатор стиснул зубы и склонился над вздрагивающим от боли и горя мальчишкой. «Не время рефлексировать, Валера!» – напомнил он себе.

– Где болит?

Он задрал штанину джинсов ученика, крайне осторожно стянул с его ноги кед и с привычной ловкостью опытного костоправа ощупал уже распухшую и налившуюся багровым синяком щиколотку. Квазимодо дернулся и скрипнул зубами.

– Ни перелома, ни вывиха, слава богу, нет! – успокоил его наставник. – Растяжение связок, но и это не смертельно. Сейчас… а, черт, и перетянуть-то нечем!

Вверху, над ними, столпились зеваки, на чьих глазах все это и происходило. Расталкивая их, подошел ганзейский полицейский.

– Вы бы поднялись с мальчиком на платформу, – посоветовал он, узнав одного из гладиаторов – любимцев публики. – А то не ровен час, еще какая-нибудь дрезина проедет…

– Поможете его поднять? – откликнулся Шаолинь. Страж порядка кивнул.

Валерий осторожно подхватил Костю на руки, и тот, до нервной дрожи не терпевший ничьих к себе прикосновений, доверчиво, с облегчением обмяк в руках наставника и бессильно откинул голову на его плечо.

– Принимайте! – сказал кореец, изо всех сил давя в себе внезапное острое нежелание отдавать кому бы то ни было этого бесстрашного, верного и воистину чумового пацана. – Кость, наступай на здоровую ногу и держись крепче!

Сверху с готовностью протянулись несколько рук и втащили сперва Квазимодо, затем – самого Шаолиня на платформу.

Тут наконец подоспел подзадержавшийся Кевлар, которому пришлось разыскивать мать цыганенка Бахти, чтобы сдать ей малыша с рук на руки и проследить, чтобы его никто не обидел. Сама Марьяна, метя пол размахренным подолом юбки, почему-то спешила следом. Сынишка привычно цеплялся за нее.

– Что с ним? – отрывисто спросил Кевлар товарища.

– Связки растянул, когда на рельсы прыгал, – откликнулся тот. И добавил уже тише: – Он не успел.

Кевлар на миг нахмурился и медленно кивнул, принимая горькую реальность.

– У кого есть бинт? – между тем обратился Шаолинь к толпе любопытных. – Или просто кусок тряпки? Мальчик повредил ногу, зафиксировать надо!

Прежде чем кто-то из станционных успел среагировать и предложить что-то в качестве перевязочного средства, раздался мягкий треск ветхой ткани.

– На вот, держи! – Марьяна протянула Валерию оторванную оборку широкого сборчатого фартука. – Только не обессудь, что грязная.

– Да ничего страшного! – отмахнулся кореец. – Спасибо! И сынку вашему за помощь – тоже спасибо! Настоящим мужчиной растет!

Котлярка хмыкнула и мелодично звякнула серьгами, принимая его благодарность с исполненным достоинства кивком. А потом посмотрела в глаза Косте и, наклонившись к нему, что-то тихо сказала на своем языке. Квазимодо, помолчав, так же тихо ответил. Со стороны наблюдавших это выглядело так, словно цыганка напомнила юноше о чем-то важном, а тот пообещал не забывать.

Снова усмехнувшись, Марьяна сделала знак крутившемуся вокруг атриумцев Бахти, и они исчезли в толпе.

А на их месте вдруг очутился Мазюков, которому какие-то доброхоты уже доложили о происходящем.

Окинув троицу гладиаторов непонятным взглядом, он задержал его на Косте.

– Уберите посторонних, – велел он полицейскому. – Мне нужно поговорить с мальчиком.

Страж порядка, свистком призвав к себе подмогу, принялся сноровисто разгонять толпу. И скоро атриумцы и делец с двумя охранниками остались одни.

Мазюков жестом указал Косте на тяжелую мраморную лавку и, дождавшись, когда товарищи усадят на нее юношу, присел сам. Жестом дал понять всем присутствующим, чтобы отошли.

– Что ж ты так прикипел к этому мутанту? – спросил он, глядя сверху вниз на своего раба. – Он же никто, он же неполноценная тварь, которой не место среди нормальных людей!

– Но он мой друг! – тихо возразил Костя, глядя ему в глаза. Его покоробило то, как ганзеец охарактеризовал Марка, но юноша не подал виду.

– Друг, – хмыкнул олигарх. – Похвально, конечно, проявлять в столь юном возрасте столь потрясающую верность, но… Не лучше ли тебе будет обратить эту верность на что-то другое?

– Что вы имеете в виду? – не понял Квазимодо.

Прежде чем ответить, Мазюков снова окинул его непонятным взглядом.

– Знаешь, я – человек деловой и практичный, – вдруг как-то доверительно сказал он. – И умею смотреть в перспективу и сам строить свое будущее. А еще – очень не люблю разбрасываться людьми. Особенно такими, в которых чувствуется сильный характер и некий стержень… Моральный, духовный – называй, как хочешь. А в тебе все это есть, парень. Кроме того, ты умен, рассудителен, отважен… да и лицом – не урод, а людям это всегда импонирует. Ты – из той породы, что рождает великих людей – политиков, полководцев и просто лидеров любых человеческих обществ. И, кстати, я вовсе не случайно приказал оставить тебя среди бойцов и как следует тренировать. Поверь мне, парень, я неплохо разбираюсь в людях! У тебя перспективные задатки. И, хоть ты еще слишком юн, я бы не отказался в дальнейшем иметь в своей команде такую во всех отношениях яркую и сильную личность. Потому что я предпочитаю работать на будущее, а ты – лучший среди своего поколения!

Он покровительственно опустил на плечо Кости руку, и подросток невольно содрогнулся, ощутив привычный и застарелый страх близкого контакта с чужаком. Памятка (чтоб ему гореть синим пламенем!) прошлого, из-за которого ему теперь всю оставшуюся жизнь мучиться стыдом и ночными кошмарами…

– Так что тебе в этом мутанте? – продолжал Мазюков, словно не заметивший смятения юноши. – Забудь его. Он – никто. У тебя еще появятся друзья – из нормальных людей, за которыми – будущее Метро. А если ты прислушаешься к моему предложению, то это будут очень сильные и влиятельные друзья! И со временем ты даже сам сможешь выбирать, с кем тебе заводить дружбу, а с кем – нет.

– Но ведь я уже выбрал! – упрямо качнул головой Квазимодо, не совсем понимая, к чему клонит олигарх. – И что касается будущего… За такими, как Марк, мутантами – будущее даже не Метро, а целого мира! Огромного мира, который мы сами когда-то погубили и потеряли. Потому что они – в отличие от нас, людей – более приспособлены к новым условиям. А то будущее человечества, что вы мне предлагаете – безвылазно сидеть, словно черви, по тесным вонючим норам, пока все не вымрем или не перегрызем друг дружку… Простите, но меня такое будущее не устраивает!

Воцарилось молчание.

– А ты и правда умен не по годам! – протянул Мазюков, глядя на юношу почти с уважением. – Моей дурынде Эльке поучиться бы у тебя так пользоваться мозгами! А то только и знает, что наряжаться да хвостом вертеть… – тут делец осекся: ни к чему было лишний раз напоминать вербуемому потенциальному приверженцу, что эта самая Элька и сгубила его приятеля-мутанта.

– Ваша дочь еще слишком юна… – с дипломатической осторожностью заметил Квазимодо. – Но, думаю, со временем она остепенится и станет достойной вашей наследницей и преемницей.

Олигарх несолидно фыркнул:

– Остепенится она… Как бы не так! Разве что удастся пристроить ее замуж так, чтобы ее муж со временем унаследовал все, что было мной достигнуто… да где гарантия, что не попадется какой-нибудь прохиндей? А я – человек здравомыслящий, и я хочу, чтобы после меня мое дело оказалось в надежных и верных руках умного и ответственного преемника! Вроде тебя! Ты понимаешь меня?

Квазимодо опешил и во все глаза уставился на Мазюкова. Кажется, тот довольно-таки завуалированно и вместе с тем – расчетливо и по-деловому цинично предлагал ему пресловутые полцарства сейчас и принцессу в жены вместе с остальной половиной царства – позже, когда взматереет.

Нечего сказать, завидные перспективы для безродного раба из самых вонючих и зачуханных трущоб Черкизона! И ведь ему, Косте, стоило только сказать «да», согласиться преданно служить этому человеку, чтобы в награду за верную службу получить все блага, доступные местной элите и ее приверженцам. Чтобы зажить наконец нормальной – сытой и безопасной – жизнью и навсегда вычеркнуть из памяти неприглядное и страшное рабское прошлое…

И друга своего, так много сделавшего для него, – тоже забыть! Навсегда!

Взгляды олигарха и юного невольника скрестились.

– То, что вы предлагаете мне, господин, – медленно начал Квазимодо, намеренно сделав акцент на слове, – огромная честь для меня… если я, конечно, правильно уловил и понял смысл ваших слов. Но вы, кажется, забыли, что предлагаете все это… рабу. Вашему рабу, которого вы – пусть даже и чужими руками – купили для того, чтобы он развлекал посетителей вашего Атриума. А рабов обычно не просят стать своими сторонниками – им просто приказывают быть верными. И тем более – рабам не предлагают того, что сейчас предлагаете мне вы. Так что, мой господин, я, рискуя вызвать ваш гнев, пожалуй, откажусь от столь заманчивых перспектив. Они достойны другого человека – свободного и наделенного правом выбирать, а также – самому распоряжаться собой. Но никак не раба. А я… я слишком хорошо знаю свое место, мой господин!

Мазюков было нахмурился, услышав такую довольно дерзкую отповедь. Но потом поморщился и махнул рукой.

– Этот-то вопрос как раз легко решаем, – небрежно сказал он. – Я могу хоть сейчас даровать тебе свободу. Потому что твое место, парень, уж точно не среди всякого грязного быдла! Что ты скажешь на это?

Костя поднял на олигарха взгляд сквозь все еще влажные ресницы. Прислушался к тупой боли в плотно зафиксированной тряпкой щиколотке. Словно заново ощутил все рубцы на своем теле и все, какие есть, раны на душе. Последняя, нанесенная вот этим человеком, который сейчас расписывал ему радужное будущее и манил волей в обмен на предательство, саднила и кровоточила сильнее всех прочих.

– Не надо мне вашей свободы, – просто сказал он. – Лучше… верните мне друга!

…Полной неожиданностью для Сталкеробанды оказалось то, что Мазюков не только охотно «проглотил» заранее заготовленную ими историю о пропавшем со станции мальчике, но и не стал особо торговаться за Костю. Ему даже не пришлось тонко намекать, что слухи о том, что Ганза торгует людьми, уже вовсю ходят по метро и ничуть не добавляют Содружеству плюсов в репутацию.

Причины столь странного альтруизма довольно-таки прижимистого и расчетливого дельца выяснились чуть позже, когда Мазюков, снабдив их запиской о том, что разрешает забрать мальчика, велел одному из своих людей проводить гостей с Лиловой ветки до Атриума.

– Вовремя вы тут появились, – проворчал по дороге сопровождающий. – Пацан-то ваш в такую переделку угодил, что теперь неизвестно еще, выживет или нет!

– Что вы имеете в виду? – мигом насторожился Сарф, а его товарищи даже приостановились, услышав такое.

– Да было у нас тут пару-тройку дней назад… Какой-то чудак из Зверинца плохо запер клетку с одним из монстров. Тот вылез и пошел носиться по всему комплексу. А тут как раз аренные бойцы со станции возвращались, и пацан ваш с ними был. Что-то у него там с ногой случилось – потому что ходить не мог, и парни его несли по очереди. Так вот. Только они вышли из переходов – навстречу им эта зверюга. И ведь какая хитрожопая тварь – кинулась прямо на того бойца, что нес мальчишку и потому не мог нормально отреагировать на нападение! А у парней ни оружия при себе, ни даже ножей. В общем, порвала эта тварь их знатно. Того, кто пацана нес, сразу насмерть загрызла, ну, и парнишке досталось – будь здоров. Хотя, если бы тот боец не закрыл его собой – и пацану бы тоже хана была. Второму бойцу, правда, досталось меньше. И он успел оторвать от стены какую-то ржавую трубу. Как вмажет тварюке промеж ушей!.. У той и мозги по стенам. В общем, отбиться удалось, но человека они все же потеряли. И мальчишка теперь – то ли выживет, то ли нет… – словоохотливый провожатый скорбно покачал головой. – Я вообще скажу, мужики – одни беды с этими мутантами! У нас ведь тут был один – ровесник вашего. Они, вроде, даже дружили. А потом хозяин велел того мута на опыты в Полис свезти. А тот по дороге как-то ухитрился натравить на охранников своих родственничков-мутантов из туннелей и, пока те жрали, под шумок смылся. Хозяин, как узнал про это – рвал и метал так, что не подступиться было!

Услышав сильно подправленную версию приключений Крыса, сталкеры переглянулись. Ну да, следовало ожидать, что на пацана-мутанта повесят всех собак, да еще и выставят его виновником гибели людей!

Информация же о случившемся с Костей была сродни грому с ясного неба. Одна и та же мысль пришла в головы всем троим. А не было ли причиной столь аномальной сговорчивости и щедрости Мазюкова то, что ему было уже невыгодно заботиться об умирающем от ран невольнике, и он был рад сплавить его хоть кому-то, пусть даже по дешевке?

Вполне себе могло быть и так! Про Мазюкова же говорили, что он из любого дерьма деньги сделает и своей выгоды никогда не упустит!

Сопровождающий привел Сталкеробанду в Атриум, представил хмурому усатому крепышу по прозвищу Гай и, откланявшись, поспешил обратно на Курскую.

– Чем могу быть полезен? – спросил Гай, рассматривая троих незнакомцев в сталкерской экипировке и с нашивками Конфедерации 1905 года на рукавах курток.

Подошли еще двое бойцов. На одном из них – плотно сбитом, повадками похожим на охотящегося манула – белело несколько свежих, с проступающими алыми пятнами, повязок. Видимо, это и был один из тех двоих, кому пришлось врукопашную сражаться с вырвавшимся из клетки монстром.

– Кевлар, – представился перебинтованный.

– Людоед, – сверкнул белозубой улыбкой его товарищ – высокий смуглый здоровяк.

Сарф подал Гаю записку Мазюкова.

– Мы пришли забрать домой пропавшего с нашей станции мальчика, – сказал он. – Мазюков, как видите, не против.

– Погодите-ка, мужики… – недоуменно приподнял бровь старший гладиатор и еще раз пробежался взглядом по нашивкам Сталкеробанды и по тексту записки. – Что-то тут у вас не сходится! Костя же сам нам рассказывал, что он родом с Черкизона. А тут приходите вы и говорите, что он ваш, с «девятьсотпятки». Какое он имеет отношение к вашей станции, и… имеет ли вообще?

Серый, сам отличавшийся изрядной подозрительностью, одобрительно усмехнулся и покосился на товарищей.

Сарф тоже улыбнулся и кивнул. Он был готов к такому повороту, ибо этим людям Марк разрешил открыть правду.

– Отношение имеет, и самое непосредственное, – ответил он. – Дело в том, что сейчас у нас на станции сидит один человечек… Оч-чень такой интересный – черноглазый, с когтистыми пальцами… И вот этот человечек ждет не дождется, когда мы привезем к нему его друга… Собственно говоря, это он нас сюда за ним и отправил.

Глаз Гая расширились, он переглянулся с товарищами.

– Крыс? – медленно проговорил старший гладиатор. – Он разве жив? Нам сказали, что он погиб по пути в Полис… Вернее, что он якобы призвал и натравил на охранников туннельных монстров, а сам бесследно смылся. Бред, конечно, Крыс – нормальный парень, он не мог бы так поступить. Да и как, и куда тут смоешься – в кандалах-то? Потому мы и уверены были, что он тоже погиб.

– Да живой он! – Серый покопался в кармане и протянул атриумцу знакомый значок с нахмуренным смайликом, что некогда был прицеплен к безрукавке скавена и каким-то чудом не потерялся во время его подземных скитаний. – Вот, просил передать на случай, если вы не поверите.

Гладиаторы по очереди осмотрели значок. После чего глаза их существенно подобрели.

– Но как же он попал на вашу станцию? – спросил Людоед. – И как сумел спастись?

– Ему удалось, пока его охранники сражались с монстрами, укрыться в каком-то техническом лазе. Потом он решил пробиваться подземельями наверх. Думал добраться по поверхности до какого-нибудь места, где сможет заработать патронов на выкуп друга. Вылез наружу – ободранный, вымотанный – и отключился. Там-то мы его и нашли.

Сарф намеренно исказил историю приключений Марка на Поверхности. Существование Горбушки было тайной для подавляющей части жителей метро. В курсе были только очень немногие сталкеры, наемники и торговцы. Почему Горбушка была настолько засекреченным для метро местом – об этом не смогла сказать своим друзьям даже Мартиша, обитавшая там. Потому что она и сама не знала причин этой игры в секретность. На все вопросы «консультант по прикладному мародерингу» только пожимала плечами и отвечала, что еще и до нее об этой наземной фактории никому из посторонних не распространялись ни пришлые (кто был в курсе), ни местные. Почему-то это было не принято чуть ли не по умолчанию. Может, из-за того, что жившие на Горбушке мутанты – в большинстве своем довольно серьезно обиженные на «чистых» жителей подземки – опасались беды с их стороны, может, еще из-за чего-то… Не принято – и все тут. Так уж сложилось исторически.

О существовании сирены по имени Мартиша и ее роли в судьбе Крыса Михаил вообще предпочел умолчать. Незачем было посторонним знать про нее.

Кевлар чуть улыбнулся и как-то по-новому оглядел всех троих визитеров.

– А вы, как я погляжу, не ксенофобы. Спасли неизвестного мальчишку-мутанта…

– Ну, а что было делать? – невозмутимо отозвался Серый. – Мутант он там или нет – живое существо ведь. Пацан, опять же, зеленый совсем… Да и мутанта мы в нем разглядели, только когда он глаза открыл. Не гнать же обратно за ворота… Он потом про вас рассказывал, говорил, что здесь тоже были добры к нему.

Гай хмыкнул. А потом осведомился:

– А что Мазюков? Поверил в сказочку о пропавшем со станции мальчике?

– Мы постарались быть максимально убедительными! – оскалился Серый, на чьи плечи и легла основная часть дипломатических переговоров с владельцем Атриума. – Да он особо и не брыкался.

– Ну, тогда все окей! – шумно выдохнул старший гладиатор. – Раз Мазюков дает добро – можете забирать парня. И… – Гай понизил голос, – про Крыса никто из нас никому не скажет. Обещаю.

Сарф благодарно кивнул. И сдержанно произнес:

– Нам тут уже сказали, что Костю порвал кто-то из монстров вашего Зверинца. И что он теперь, якобы… при смерти…

Гладиаторы посуровели. Людоед опустил глаза. Кевлар закусил губу и посмотрел куда-то в стену.

– Он сейчас лежит у Дим-Саныча в лазарете, – обронил Гай. – В сознание приходил только однажды, и то ненадолго. Порвала его муторысь, причем порвала и правда довольно крепко. И если бы не Шаолинь… – он скорбно покачал головой и сжал губы. – Ладно, идемте. Сами сейчас все увидите.

Чуть позже сталкеры «девятьсотпятки» молча наблюдали, как местный медик с помощью помощника-санитара меняет повязки на некогда явно красивом, но теперь страшно изорванном когтями лице худого и бледнокожего, как и все рожденные в Метро «дети подземелий», юноши-подростка. Парнишка был без сознания и лежал пластом, словно мертвый. Природная бледность никогда не знавшей солнечных лучей кожи только усиливала впечатление.

– Я сделал все, что было в моих силах и возможностях, – сокрушенно и как-то виновато разводя руками, сказал Дим-Саныч. – Но я все же не пластический хирург. Боюсь, даже если он и выживет, то будет навсегда изуродован… Бедный мальчик…

– Что значит – «даже если и выживет»? – вскинул брови Ливси. – Состояние его, конечно, тяжелое, но ведь вам удалось самое главное – справиться с ядом когтевых желез зверя и не допустить заражения…

– Если бы все было так просто, коллега… – с тяжким вздохом покачал головой Дим-Саныч. – У меня есть стойкое ощущение, что мальчик и сам… не хочет, чтобы его спасали. Понимаете? Он сам, сознательно, не хочет жить! И я его вполне понимаю. У него сперва отняли лучшего друга, а потом, когда он ненадолго пришел в себя после нападения муторыси, зачем-то сказали, что тот погиб! А у него же, кроме друга, вообще никого нет. Так зачем ему после этого жить – одному-то?..

– Незадолго до этого Шаолинь тоже потерял друга, – вдруг проговорил Кевлар. – Димка-Бур… Буратино… Погиб на арене, во время сражения с медвежутью… После этого Шаолинь тоже… словно утратил вкус к жизни. Перестал шутить, как раньше, стал очень жестким и каким-то… резким, недобрым… А потом вдруг как-то заметно начал прикипать к Косте. Все опекал его, учил, оберегал… А когда на нас муторысь напала – пожертвовал собой, закрыв Костю своим телом. Видимо, он тоже не мыслил своей жизни без друга Димки и все искал способ достойно уйти за ним. Вот и нашел.

Гладиатор немного помолчал, отдавая дань памяти погибшим товарищам. А потом закончил:

– Он же не сразу тогда умер – Валерка-то… И успел кое-что сказать мне – очень важное. Что он бы гордился таким сыном, как Костя, да вот карта не выпала… Мужики! – его темный от сдерживаемой боли взгляд устремился на сталкеров. – Вы уж, пожалуйста, там, с Крысом, сделайте все возможное для Кости. Чтобы только он выжил! И чтобы не оказалось так, что Валерка… погиб зря!

Ливси – как самый в Сталкеробанде компетентный в вопросах медицины – остро посмотрел на взволнованного бойца и кивнул:

– Сделаем!

– Сделайте же что-нибудь!!! – в отчаянии закричал Марк, глядя на пропитавшийся в нескольких местах кровью белый кокон бинтов на месте головы друга. – Он же умрет!..

– Успокойся, Марк! – негромко, но жестко осадил его Сарф. – Все уже сделано! С минуты на минуту сюда прибудет Акопян, лучший хирург Метро. Патронов, оставшихся от выкупа, с лихвой хватит на оплату его услуг. Акопян сделает все, чтобы твой друг выжил. А пока – помоги нам доставить Костю в станционный лазарет!

Крыс кивнул, не спуская глаз с безжизненно лежащего на носилках друга, и ухватился за край полотнища.

Оперирование Кости приезжим медицинским светилом прошло удачно. Свежие швы, сделанные еще Дим-Санычем, были осторожно удалены, и на их место Акопян наложил новые.

– Я, конечно, не могу гарантировать возвращения прежней внешности этому молодому человеку, – сказал он после того, как все закончил. – Но на данный момент самая главная его задача – выжить. Так что первое, что ему требуется, – это неустанный уход, забота, все необходимые лекарства, ну и, разумеется, хорошее питание, когда придет в себя. И как знать, глядишь, его молодой пластичный организм и справится.

– Лекарства… – с горечью сказал Чип, станционный фельдшер, уже после того, как его знаменитый коллега попрощался и отбыл на свою станцию. – Где бы их еще достать? У нас самих – шаром покати, несмотря на все старания Сталкеробанды вместе с Мартишей…

– Патроны еще остались, – заметила сирена. – Можно попробовать купить… Вопрос только, где?

– Лекарства можно раздобыть у нас в Алтуфьево! – вдруг выпалил Марк и сам удивился столь удачной идее. – Алхимик сделает, он все может, он… Вот только мне надо будет с вождем переговорить, чтобы разрешил…

– С кем? – не понял Сарф.

На губах Мартиши медленно проступила загадочная полуулыбка.

– Кажется, пришла пора познакомить вас еще кое с кем, – так же медленно, словно что-то взвешивая, проговорила она. – Только для этого нам придется подняться в Ротонду. Потому что он ожидает там.