Зебра носила костюм аквалангиста. Не лучший выбор для похода на поверхность, но мутанты легче переносят излучение. К тому же удобно, тепло и ничего не мешает. Разве что взгляды соратников, но к особому вниманию следопыт давно привыкла.

И нарочито подчеркивала то, что другие женщины с Безымянки старались скрыть, чтобы не угодить в шатер под красным фонарем. Она могла за себя постоять и потому во всём бросала вызов устоям и понятиям. В том числе, и в одежде. Сапоги до середины бедра, бронежилет с разгрузкой и длинный белый шарф, питоном свернувшийся на груди и плечах. Респиратор, едва прикрывающий рот и нос, круглые оранжевые очки – самые обычные, солнцезащитные. Дрын на плече – раза в полтора выше хозяйки, но она несла его без особых усилий, будто метлу или лопату.

Кобуру оттягивал мощный револьвер, на пояснице покачивались ножны с коротким широким клинком, представлявшим нечто среднее между кинжалом и мечом. Враги частенько считали снайпера бесполезным в ближнем бою. Эта ошибка многим стоила жизни.

Псина пыхтел позади, пятеро иных шли бесшумно, как тени. Глубокие капюшоны, тонированные шлемы, темные одежды. Зебра ценой неимоверных усилий сумела возродить Тихих, жаль, никто из новичков не мог похвастать мало-мальски полезными мутациями. Лишние пальцы, ногти вместо зубов, чешуя… Зато с навыками проблем не было. Наставница дала им то, что умела сама, а дальше они старались сами, и старались прилежно, ведь от этого зависело все. Братья играючи заткнули бы за пояс любого сталкера или дозорного. Будь их больше – Городу несдобровать. Но и стольких за глаза хватит, чтобы порешить Мясника с Алабинской.

– Давайте, окружайте! – подначивал Псина, трясясь от предвкушения.

– Ты-то куда рвешься? – спокойно спросила следопыт.

– Он меня опозорил! – челнок вытаращил глаз. – Опустил, как лоха!

Командир нахмурилась:

– Цыц. Макс, Дрон – слева. Даня, Алекс – справа. Тим, за мной.

Подопечные кивнули и растворились в тумане.

В сотне шагов за кучей песка сияли два силуэта. Большой, яркий, и крохотный тусклый комочек. Первый мерно светился оранжевым, как уголь на ветру, вторая искрилась нежно-голубым. Аура сомнений и страха. Когда-то давно Зебра частенько видела такую же – в зеркале. С тех пор много крови утекло, наивная добрая Женя мертва, убита чудовищем в человечьей шкуре. Занявшая ее место охотница не боялась даже сейчас, когда палач затаился совсем рядом.

Впервые за столько лет удалось загнать зверя – и то по чистой случайности. Поэтому Зебра скорее сдохла бы, чем упустила добычу. Желтые сполохи подняли руки – отряды на позициях. Женщина положила ствол на перекладину детских качелей и прильнула к окуляру. Только мразь высунется – щелк, и все. Каратель уже валялся бы с пробитой грудью, не отвлеки ее девчонка. Кто она? Что ищет в том месте, откуда нет возврата? Еще немного – и все тайное станет явным.

Алекс вжался в стену и хлопнул напарника по плечу. Тот двумя пальцами указал на цель – ждем сигнала. Вторая пара спряталась за высоким кирпичным забором. Улица перекрыта, путь к мосту отрезан. Бежать можно только в поля, а там их снимут в два счета.

– Все готовы, – снайпер нежно погладила спусковой крючок. – Пора поднимать дичь.

Пуля с крупный желудь раскрошила верхушку кучи, следом застрекотали АКМ. Иная отлично видела, как в оранжевую фигуру словно плеснули бензина, а соседка побледнела, стала почти неразличимой. Азарт боя и первобытный страх смерти – такие разные, но почему-то вместе.

– Кто же ты?..

Соратники отсекли одиночные и по очереди высовывались из укрытий. Несмотря на плотный обстрел, цели не шевелились и не рвались прочь. Удивительное спокойствие.

– Может, гранатой? – предложил Тим.

– Нет, – холодно произнесла главная.

– Почему – нет? – тявкнул из-за сугроба барыга. – Гранат, что ли, жалко?

– Утихни.

– Граната! – Псина слепил снежок и швырнул в песок. – Бум! Бум! Бум!

– Ему все хуже, – шепнул спутник.

– В больнице какая-то дрянь завелась. Крепко давит на мозги. Мясник загнал его туда, хотя мог просто пристрелить.

– Изверг.

– Не то слово. Но скоро все кончится.

Егор вытащил патроны из обрезов и зарядил новые – с нарисованными вручную алыми полосками.

– На счет три.

Кроха оттопырила большой палец.

Он бабахнул из всех стволов. Вместо дроби из дул вырвался густой красный дым и окутал укрытие. Схватив спутницу за руку, сталкер со всех ног помчал к полям. Стрекот стих, вдогонку одиноко ухнула винтовка.

Беглецы юркнули за дом и припустили по огородам. От бешеных скачков по буеракам запотели стекла, Арина почти ничего не видела. Вскоре деревенька осталась позади. Вдали виднелась еще одна, но проводник понесся прямиком на открытое пространство. Девушка так запыхалась, что не могла говорить. Да и зачем – Ежа все равно не переспорить.

Под далекий стрекот добрались до приземистой постройки. Бетонный куб с облезлой остроконечной крышей и решетчатыми люками на гранях одиноко торчал посреди заснеженной земли.

– Что это? Похоже на колодец.

– Он и есть, – Егор достал из рюкзака моток троса. – Вентиляционный. Под нами туннель. Давным-давно тянули ветку к нефтяному заводу, – сталкер поднатужился и открыл люк. – Но забросили. Он неглубоко, вряд ли затоплен. Повезет – доберемся до НПЗ быстрее ветра. А оттуда до Купола – рукой подать.

– Заброшенный туннель? – Кроха поежилась, вспомнив тысяча и одну байку о подобных местах. – Там опасно?

– Везде опасно, – Еж пристегнул карабин и залез в шахту. – Держись крепче.

Арина вцепилась в ремень, спуск начался. Луч фонаря заплясал на серых стенах и прогнившей насквозь лестнице. Она выглядела целой, но когда бродяга задел ее пяткой, отвалился целый пролет. Лязг железа в узкой трубе – то еще удовольствие. И уши не зажмешь. Обломки сухо грохнулись – значит, воды нет. Стоило подумать о влаге, как на стекло противогаза что-то капнуло.

– В рюкзаке ничего не разбилось?

Спутник промолчал. Чем глубже опускались, тем отчетливее стучали сердца, и шумело дыхание. Вот только стук из-под панциря становился все глуше, а тихие выдохи срывались на хрип.

– Может, лекарства протекли?

На маску снова капнуло. Впотьмах не понять, что именно. Лишь бы не то, что первое пришло на ум.

– Егор?

Хватка ослабла. Карабин разжался, и беглецы рухнули в колодец. Слава богу, лететь оставалось метра три, но и с такой высоты шлепнуться на каменный пол ни разу не весело. Арина приземлилась аккурат на проводника и лишь потому отделалась легким испугом. О том, что было бы, поменяйся они местами, разумно предпочла не думать.

– Еж? – Она встала, пошатываясь, и подняла фонарь.

Свет заблестел на рваных, сочащихся кровью краях раны, внутри белела раздробленная ключица. Пуля прошла навылет, превратив плечо в месиво, окруженное стальной короной развороченной брони. Кроху чуть не вырвало, хотя крови было подозрительно мало для такой дыры. Опустив взгляд, она увидела бурые пятна на штанах. Как оказалось, кровь стекала под жилет, щедро разливаясь по всей груди, отчего сталкер и потерял сознание.

– Еж! – Арина всхлипнула и легонько потрясла его. Лицо – бледное, как мел, глаза закатились. – Ты живой?

Ответа нет. И что делать? Как поступить без подсказок и помощи?

– Так, соберись, – девушка втянула побольше затхлого воздуха с солеными нотками и медленно выдохнула. – Первым делом – забинтовать. Это любой ребенок знает.

Бережно сняла арафатку, скомкала и запихнула в рану. Клетчатая ткань вмиг пропиталась насквозь.

– Гадость, – Кроху передернуло. В обморок не упала – и то хорошо. – Надо снять жилет.

Стащить броню целиком было невозможно – спинную пластину намертво зажало между добытчиком и рюкзаком. Благо, крепился панцирь предельно просто. Отщелкнув боковые зажимы, девушка откинула нагрудник, словно капот. От увиденного закружилась голова, утренние тушенка с шоколадкой сказали «ну, на фиг» и срочно попросились наружу. Переборов отвращение, она коснулась мокрой груди. Мотор едва заметно тарахтел, живот вздымался и опадал.

Живой, но чем остановить кровь? В своей котомке точно ничего полезного нет. В его – не добраться при всем желании. Мысли загудели ураганом, сердце пустилось в пляс. Порезать одежду? Не вариант. Распотрошить рюкзак? Брезент – такой себе бинт. Попытаться перевернуть Ежа? Тут кран нужен, да еще и помрет ненароком.

Куда бежать? Кого звать? Вот у Егора все под рукой, даже запасные портянки, а она – просто дура с шилом в булке. Поперлась на поверхность, а собрать аптечку забыла. Может, шапкой заткнуть?

– Ну конечно! Портянки!

Арина выпрыгнула из сапог и сорвала широкие, относительно чистые отрезы хлопка, все еще пахнущие чудо-мазью.

– Держись, – сложила куски вчетверо и прижала к ране. – Без тебя не справлюсь.

В основном туннеле за стеной что-то протяжно завыло.

Морская ведьма дала Русалочке ноги, но сказала, что по суше та будет ходить, как по ножам. Кроха плакала, когда читала эту сказку в детстве. Да и не в детстве, чего уж греха таить, тоже. Слишком яркие образы рисовало не по годам богатое воображение.

Теперь же все пришлось почувствовать на себе. Едва зажившие ступни в резиновых сапогах ощущались почти как после прогулки по лезвиям. В обувь словно насыпали углей. На каждом шагу жгло невыносимо, но жизнь проводника была важнее всякой боли. Если Еж умрет, мозоли покажутся мелкими неудобствами.

Сидеть и ждать было нельзя. Враги идут по следу, а от деревни до шахты – всего ничего. Надо двигать к заводу, но что делать со сталкером? На руках не унесешь, волоком не потащишь. Нужна дрезина или какая-нибудь тележка, а в техническом коридоре ее точно не достать. Хочешь, не хочешь – придется идти в туннель. Тот самый, заброшенный, где миг назад кто-то выл.

Арина подзарядила фонарь и сжала рукоять пистолетика. Ни яркий свет, ни прохладная тяжесть не добавили уверенности. Она замерла перед хлипкой дверцей, ведущей в старое, можно сказать, древнее подземелье, вырытое задолго до рождения ее отца. Спуск в него находился за Рубежом, а значит, долгие годы сюда не ступала нога человека. Кто выл во мраке? Зачем тварям это место, где нет ничего, кроме пыли и мусора?

Столько вопросов, а все ответы – в шаге. Достаточно толкнуть проржавевший лист металла с чудом уцелевшим рисунком молнии. Сказать, что девушка решилась на это легко и без сомнений, означало бы – сильно преувеличить. Не иди смерть по пятам, Кроха, скорее всего, так и осталась бы стоять в тревожных раздумьях и надеяться на авось. Но слишком многое зависело от её действий. Отступать было поздно.

Шесть черных фигур цепью шли через поле. Седьмая – сутулая, неказистая ковыляла впереди, то и дело размахивая рукой.

– Сюда, сюда! За мной, братки! Псина знает, куда делись поганцы. Псина покажет!

– Едет не по дням, а по часам, – вздохнул Тим.

– Скорее, скорее! – сипел торгаш, роняя седые клочья.

– Успокойся, – строго произнесла Зебра. – Мы в курсе, где они.

– Конечно, конечно… – челнок затряс плешивой башкой, как в припадке. – Чур, пацанчик – мой! Он тоже должен Псине.

– Какой пацанчик?

– С ним паренек. Маленький, тощенький. В розовых сапожках. Чур, мой, чур, мой!

Женщина промолчала, чтобы не взбудоражить барыгу пуще прежнего.

– Он опасен, – продолжил Тим. – Может…

Снайпер встала как вкопанная и резко обернулась. Пышущая жаром аура напротив нее побледнела, съежилась.

– Может что?

– Ну… чтобы не мучился.

– Сними шлем.

Тим безропотно подчинился. Прямые белые локоны упали на бледный лоб, прикрыв крохотные рожки. Змеиные глаза потускнели и стыдливо уставились на шарф командира. Миг спустя боец получил такого леща, что опрокинулся на задницу.

– Нас всех это ждет. Одних – раньше, других – позже. Меня тоже пристрелишь?

– Нет! – он протянул раскрытую ладонь. – Прости.

Меж его ребер вспыхнул нежный розовый огонек. Женщина вздохнула и помогла подопечному встать.

– Воздух! – крикнул Дрон, до этого равнодушно наблюдавший за небом.

Сверху камнем рухнул дракон – крайне редкая мутация демона. Здоровее раза в два, закованный в толстенную чешую, крылья – как простыни. Зубастая пасть на длинной шее легко прокусит сталь, а острие на подвижном хвосте прошибет даже броневик.

Тихие вскинули автоматы и дали залп. Тварь сложила крылья, обняв мускулистую тушу, и закружилась веретеном. Пули застучали по пластинам, но так и не добрались до мяса. Взмахнув левой лапой, чудовище поймало поток и неуловимо быстро ушло в сторону. И тут же повторило маневр, оставив бойцов с пустыми магазинами.

– Спасите! – верещал Псина, катаясь по кочкам. – Смерть летит!

Винтовка протяжно ухнула. Отдача развернула следопыта на полкорпуса, снег и грязь брызнули из-под каблуков. Выстрел на весу, без упора грозил опасными травмами, но риск был оправдан. Снаряд разворотил плечевой сустав, и объятая алым сиянием тень пропахала мерзлую землю.

Несмотря на падение с высоты пяти этажей, дракон выжил и мог двигаться. Да еще как! Кошкой выскочил из борозды и резво поскакал мстить обидчице, хлопая обвисшим перепончатым крылом. Метров через десять запутался в нем и на ходу выдрал с мясом и жилами. Яростный рык заглушил рокот автоматов, непрерывно изрыгающих огненные сполохи. Ни пальба в одну точку, ни бронебойные патроны не замедлили стремительный натиск.

Презрев грохочущую навстречу гибель, тихие не дрогнули и продолжили стрелять. Их ауры сияли желтым – цветом спокойствия и решимости. Зебра улыбнулась и мысленно похвалила их. Как ни крути, смена подросла достойная. Еще немного – и превзойдет тех славных ребят, сложивших головы в драке с Алабинским Мясником. Сегодня они прикончат ублюдка и заберут его силу. Но сперва надо разобраться с помехой и заодно размяться перед решающей схваткой.

Женщина свистнула. Тим едва успел поймать тяжеленное оружие, брошенное, как тростинка. Закачался, выгнул спину, левый ботинок чиркнул по хрустящему насту.

Наставница тем временем выхватила клинок и прыгнула прямо в пасть дракона. Он стиснул клыки, но меж острыми иглами застрял воздух. Зебра поднырнула под разъяренную промахом громадину и подрезала сухожилие. Существо споткнулось и распласталось на земле – всего на секунду, но ее вполне хватило, чтобы запрыгнуть ему на спину. Намертво вцепившись в шею, следопыт загнала острие под чешуйку. Точный резкий удар ладонью в эфес, и сердце гадины лопнуло, как проколотый шарик.

Враг сдох быстро и почти безболезненно. Чудовище по прозвищу Еж может о таком лишь мечтать.

Тонкий лучик пугливо вторгся в кромешную тьму. Скользнул по рельсам и перетек на гнутые ребра туннеля, мельком задев расколотую оранжевую каску. Арина долго вслушивалась в тишину, держа дверь наготове. Мрак молчал. Ни скрипа уставшего металла, ни эха далекой капели. Казалось, само время сбежало из этого богом забытого места. Лишь пляска пылинок в свете фонаря напоминала о том, что спокойствие мнимо, и расслабляться нельзя.

Зажмурившись и сосчитав до трех, девушка выскочила из укрытия. Пистолетик в вытянутой руке трясся, как бур в толще гранита. Белое пятно чиркнуло по локомотиву с громадным диском на носу. Механизм отдаленно напоминал корабль на колесах: такой же высокий, длинный и гладкий. На палубу вела лестница в рост Ежа, за грязными стеклами виднелись очертания каких-то устройств. На облезлом борту красовалась звезда и размашистая надпись. Читалась она с трудом, но при желании и капельке воображения можно легко разобрать буквы: «Куйбышевский ударник».

Странно, что эту громадину бросили гнить на глубине. Стоила ведь бешеных денег и пригодилась бы много где еще. Впрочем, грех жаловаться – внутри наверняка остались всякие полезные штуки. Например, аптечки. Лезть по шатким, лязгающим ступеням совершенно не хотелось, но время поджимало. Предпоследняя перекладина предательски щелкнула, и Арина с визгом повисла на одной руке. Да, под ней не пропасть зияла, но высоты вполне хватало, чтобы вывихнуть лодыжки, а то и сломать. Особенно в сапогах на босу ногу.

Но это было далеко не самое страшное, что поджидало в заброшенном подземелье. Когда фонарь качнулся маятником, чья-то бесформенная тень юркнула под днище. Показалось? От резкого падения перед глазами плавали круги, а сердце кололи тысячи ледяных иголок. Могло и померещиться. Или нет?

Кроху не покидало ощущение, что туннель бросили в спешке, а то и в панике. Должна быть очень веская причина, чтобы заморозить масштабную стройку и оставить оборудование. Так почему о проходе постарались забыть, как о страшном сне? Уж не замешано ли тут зло из пьяных баек? То самое, что древнее и глубже самого метро и ныне хозяйничает в затянутых паутиной коридорах?

Девушка сощурилась так, чтобы смотреть прямо перед собой. Чтобы никаких теней и неясного мельтешения по углам.

– Это просто морок, – убеждала она себя. – Еж не полез бы к черту в пасть. Или?..

Так, хватит! Собраться – и за дело. Тень не гнилопес – за шею не укусит. Кроха рывком распахнула дверцу кабины и очутилась в пыльных объятиях мумии в истлевшей спецовке. Заверещав не своим голосом, беглянка огрела напавшего фонарем по черепу. Обтянутая сухой кожей башка укатилась в темноту, подскакивая и гремя по палубе. Потеряв голову, мертвец с оглушительным стуком осыпался ворохом костей и лохмотьев. Бедняга погиб давным-давно, повиснув на решетке дверного оконца, да так и окоченел. Словно пытался выбраться из кабины, но ему мешали снаружи. Или наоборот – всеми силами старался не впустить незваных гостей и умер от жажды и усталости.

Арина быстро юркнула в салон и привалилась спиной к стенке. Единственная мысль пугала ее куда больше темноты, странных теней и скелета. Ладно, железки бросили, но трупы? Погибших доставали даже из обвалившихся шахт, чтобы похоронить по-человечески. Обычай жив и по сей день – сгинувших сталкеров по возможности ищут и возвращают близким снарягу, документы или памятные безделушки. Если хоть что-нибудь остается, конечно.

Что же случилось здесь более полувека назад? Что строители откопали на пути к нефтяному заводу? Чей покой потревожил грохот проходческого щита? Или дело вовсе не в мистике, а в обычной утечке газа?

Чтобы немного успокоиться, беглянка заговорила сама с собой. Прежде помогало, поможет и сейчас:

– Чего гадать? Скоро все узнаю. Только бы Ежа не сожрали, пока тут шастаю.

Нутро землеройной машины напоминало вагон, где вместо кресел и поручней – здоровенные темно-зеленые панели от пола до потолка. С россыпями лампочек, кнопок, тумблеров и рядами выпуклых экранов. Космический корабль какой-то. Для своего времени – настоящее чудо техники. Да за потерю такого точно сослали бы куда подальше.

Над люком в головной отсек – табличка: «КНПЗ – Куйбышев за три года!». К ней булавкой приколота выцветшая фотография рабочих, стоящих около механизма. Снимок позволял в полной мере оценить, насколько же огромен стальной крот. Мужчины задорно улыбались и салютовали касками. Стройка только началась, ничто не предвещало беды. А затем они нашли что-то в толще пород…

Арина вздохнула и открыла люк. В кабине стояла панель поменьше. Сквозь узкие щели проглядывался похожий на терку щит. Девушка готовилась увидеть в кресле останки водителя – ну, или кто там управлял этим великаном, – но на потрескавшемся сиденье лежал бежевый блокнот. «Журнал проходки» – гласила надпись от руки.

На первых страницах – ничего интересного, сплошь числа. Даты, пройденные метры и потребленные мощности. Занятно: чем глубже проникал землерой, тем менее красивым и ровным становился почерк. Если в начале он был почти неотличим от печатного, то под конец острие грифеля сильно дрожало и кое-где царапало бумагу. Перевернув страницу, Кроха взвизгнула и отшвырнула книжку, будто та загорелась или превратилась в змею. Шлепнувшись на пол, блокнот открылся на рисунке, от одного взгляда на который слезились глаза и к горлу подкатывал ком.

У неизвестного строителя был явный талант к живописи. Он во всех подробностях изобразил узкое окно – то самое, что напротив кресла. В щель пялится похожая на кляксу морда, таращит круглые зенки без зрачков и радужки. Клыкастая пасть растянута в жуткой ухмылке. Постучись такое в стекло – на всю жизнь запомнишь. Это сейчас нечистью не удивишь и ребенка, а тогда люди верили только в светлое будущее и всячески отрицали мистику. Неудивительно, что из туннеля бежали быстрее, чем от лесного пожара.

Не успела девушка очухаться от созерцания жуткого рисунка, как снаружи тихо зашуршало – будто кошка пронеслась по крыше. Лампы на панели вспыхнули, радио, молчавшее без малого пятьдесят лет, ожило. Не просто включилось, а взорвалось оглушительным треском и шипением. Сквозь помехи пробился далекий голос:

– Мужики, мы вас вытащим! Заприте двери. Не подходите к окнам!

Легкие раздувались, как кузнечные меха. Девушка жадно глотала воздух, но никак не могла надышаться. Казалось, мерзкая карандашная рожа шевелится и пытается сползти с листа. Царапки стали громче. Теперь по гиганту бегала целая стая кошек, причем по бортам и днищу тоже. Свет неистово мигал, разноцветные лампочки семафорили, как гирлянды.

– Они повсюду! – ревел динамик. – Лезут внутрь!

Вдруг наваждение исчезло столь же внезапно, как и возникло. В туннеле снова взвыли и резко стихли. Локомотив качнулся, будто на него слон запрыгнул. Дверь с грохотом отворилась, загремели тяжелые прихрамывающие шаги. Если бы Арина хоть раз слышала стук лошадиных копыт – именно так бы этот звук и описала.

На запах свежего мясца пришел зверь покрупнее. Глупо было думать, что в подземелье водились одни только рожицы. Хищник почуял кровь и заявил свое право на добычу, а мелюзга разбежалась, как гиены при виде льва. Кроха на четвереньках заползла за панель и свернулась калачиком. Мысли путались, тело наотрез отказывалось слушаться. Лишь дрожало, впитывая грохочущую поступь. Лязгнула заслонка, в рубку ворвался ледяной ветер. Вот и подошло к концу путешествие глупой свинопаски, мечтающей стать сталкером.

– Малая, ты тут?

Она не поверила ушам. Высунулась из укрытия – и правда, Еж! Егор просунул перебитую руку под патронташ, а здоровой держал за шкирку ту самую кляксу из блокнота. Существо напоминало ком слизи с глазами и пастью, из тельца постоянно выстреливали и втягивались мохнатые щупальца. Пленник ворчал сердитым котом и пытался смыться, но бродяга вцепился намертво.

Рядом с ним тварь перестала казаться порождением сатаны. Нахлынувшие чувства выдавили из груди страх, и Арина повисла на шее спасителя.

– Фу, не липни! – он поморщился и попытался отстраниться, но был вынужден сдаться под натиском безудержной благодарности. Пришлось использовать запрещенный прием: – Сейчас эту хрень за шиворот заткну.

Спутница мигом юркнула в укрытие и с любопытством уставилась на неведомую зверушку.

– Что это?

– Шуршун.

– Какой такой шуршун?

– Без понятия. Шуршит – значит, шуршун. Рядом с ними любая электроника пашет. Жаль, водятся только тут, а наверху дохнут.

– Он опасен? Я нашла труп, а еще книжку, и там…

– Забей. В умелых руках ничто не опасно, а в клешнях дурака и расческа – погибель.

Притихшая скотина полетела под крышку аккумуляторной батареи. В салоне вспыхнул свет, мерно загудел движок. Пошаманив с кнопками и рычагами, Еж отсоединил щит и дал задний ход. Махина с черепашьей скоростью поползла по рельсам.

– Зато не пешком, – буркнул сталкер и вышел на палубу.

Прожекторы ярко озаряли туннель. Сотни, если не тысячи мохнатых клякс облепили все вокруг. Попав под лучи, они шарахались во мрак и недовольно шуршали оттуда. Издали чудики походили на черный тополиный пух в бурю. Егор наблюдал за подземными перекати-поле, поставив ногу на перила и поглаживая висящий на бедре дробовик.

– Ты как?

– Живой, и это главное. В правом кармане – свежие портянки. Мотай, Русалочка.

У Арины зачесались скулы.

– Знаешь, что?

– Мм? – она вскинула голову.

– Теперь я в самом деле тебе должен.

– Да ладно… Пустяки. Все бы так поступили на моем месте.

– Ага, – унеслось в темноту. – Безусловно.

Сунув измочаленные ступни в сапоги, Кроха села рядом. Наблюдать за спасающимися шуршунами было довольно забавно. И как только эти тварюшки умудрились напугать рабочих? Во время стройки здесь же всюду горели фонари. Или они бегут вовсе не от света?

– Кстати, а кто эта женщина с винтовкой?

– Ошибка прошлого, – Егор не обернулся, только дернул плечом.

– И много их у тебя?

– Достаточно. Но других таких, как Зебра, увы, нет.

Девушка вздохнула и обняла коленки.

– Грустно все это.

– Ага. Без достойных врагов – сплошная скука.

– Все ты о врагах, да о боях. А я про то, что вы стали бы отличной парой, сложись все иначе. Вы чем-то похожи. Ну… мне так кажется.

Еж захохотал.

– Ну, и балбеска же ты. Сразу видно – у самой никогда пары не было.

– Все ты знаешь!

– Все не все, но тебя читаю, как открытую книгу. Моя типичная фиалочка тепличная. Хотя…

– Хотя что?

– Ничего.

Они замолчали, думая каждый о своем. Но молчать Кроха могла ровно столько же, сколько не дышать.

– Не понимаю, зачем Безымянке эта война?

– Безымянка ни при чем. Нет правых и виноватых, хороших и плохих, добра и зла. Есть только люди и их интересы.

– И почему мы не можем просто спокойно жить? Неужели так сложно не убивать друг друга?

Сталкер хмыкнул.

– Сложно. Потому что выстрел весомее слова. Договоры заключаются и нарушаются, а труп – всегда труп.

– Для кого весомее-то?

– Для типов вроде Псины, Зебры… меня. Да даже для твоего отца.

– Неправда!

– Правда, Микроб, правда. Он тоже воевал и положил немало диких просто потому, что приказали. Думаю, ты одна такая пацифистка на все метро. Впрочем, будь таких побольше, и нам не пришлось бы жить под землей. Но человек – обычный зверь, которому чудится, будто он умнее всех. А по сути – тот же волк или макака. Но те как дрались когтями и зубами, так и дерутся. А мы додумались до ядерной бомбы в перерывах между сочинением опер, призывами к гуманизму и философской болтовней. Ни одна макака не нажмет кнопку, которая махом уничтожит все бананы. И волк не нажмет, хотя бананов отродясь не ел. А кому хватило мозгов? Правильно. Вот и думай, большой ум – благо или все же зло? Ведь и после конца света ничего не изменилось. Бесконечная грызня идет своим чередом и не закончится, пока есть, кому взять автомат. Такова наша природа.

– Нет, – Арина мотнула головой. – Не знаю, чья там «ваша», но точно не моя.

Егор смерил спутницу ехидным взглядом, каким взрослый и все знающий папа смотрит на лепечущее ерунду дитя. Хотел что-то сказать, но не успел – проходчик ткнулся в завал и остановился. Лампы погасли, шуршун с диким воплем вылетел из батареи и растворился в непроглядной тьме.

– Вставай, Махатма. Приехали.