Как ни старалась троица сохранить в тайне приготовления к очередному выходу наверх, Кроту показалось, что Греков их подозревает, – он следил за ними, стараясь лишний раз не попадаться на глаза. Вроде бы, когда их выпускали со станции, его поблизости не было, но пока шли к парку, Кроту все чудилось, что кто-то идет за ними сзади, и он то и дело тревожно оглядывался. Хотя, наверное, виноват во всем был ветер – налетая порывами, он крутил в воздухе мусор, гремел оторвавшимся куском жести, трепал листву.

У входа в парк из темноты выступила фигурка с копьем. Танечка уже ждала их. На этот раз ночные птицы молчали, пока они шли мимо пруда по тропинке знакомой дорогой. Стояла какая-то давящая тишина – казалось, все живое попряталось, предчувствуя недоброе. Никто не плескался в пруду, не было слышно даже индюков. Лишь один раз они спугнули дикую козу, и она унеслась прочь, производя не меньше шума, чем целое стадо.

Когда дошли до большого пруда, Крот поискал глазами плавучий домик – тот застыл у дальнего берега, слегка покачиваясь на воде. Глядя вниз с плотины, Крот увидел и бывший домик кукурузного монстра – полузатопленный, с какими-то ошметками внутри. Вокруг него сновали мелкие юркие рыбки, доедая последние остатки.

Возле Львиной пристани Танечка остановилась, прислушалась, потом засвистела, подражая ночным птицам. Кроту это все вдруг показалось ребячеством. Девушка подождала, но никто не отозвался ей. Она покачала головой и двинулась дальше по тропе, то и дело вновь подражая птичьим крикам. Крот, Федор и Искра еле успевали за ней.

В усадьбе деда Мороза вновь горел костер, возле него сидели несколько человек. Морозов поднялся им навстречу:

– Идемте, – сказал он, – тут недалеко.

И вдруг послышался резкий, тревожный крик ночной птицы, затем выстрел. Все вскочили. Крот вскинул автомат. Но рука его застыла на спусковом крючке, когда он понял, кто явился.

Двое вошли в ворота, одного он узнал – это был Следопыт.

– Всем стоять! – крикнул Следопыт.

– Хвоста привели, – пронзительно крикнул кто-то.

– Бегите! – раздался приказ Морозова. И площадка перед теремом опустела как по волшебству – детские фигурки словно испарились, растаяли в ночи.

Следопыт с неожиданной скоростью кинулся вперед – и вот он уже держит Танечку, заломив ей руку.

– Кто тут главный, выходи! А то убью девчонку.

Крот не знал, что делать. Он боялся, что при первой же попытке освободить девочку Следопыт выполнит свою угрозу. Спутник его держал под прицелом выход из усадьбы, хотя Крот не сомневался – здесь есть несколько запасных ходов, и дети наверняка успели убежать.

– Бегите! – крикнула Танечка, дергаясь в руках Следопыта, и, видно, лягнула его, потому что он вскрикнул:

– Ах ты, паршивка! Ну все, молись своим лесным богам!

– Отпустите ее! – раздался голос из темноты, и Дед Мороз шагнул вперед.

– Ты-то нам и нужен, – крикнул Следопыт, – руки подними и подходи медленно. Подержи девку, – обратился он к напарнику, заламывая Морозову руки за спину.

– Отпустите ее, – прохрипел Морозов.

Напарник Следопыта отвлекся, и Танечка, вывернувшись у него из рук, моментально растворилась во тьме.

– Черт с ней, – сказал Следопыт, – у нас получше есть добыча. Веревку давай, растяпа.

Он связал Морозову руки за спиной и ткнул прикладом в спину:

– Пошли! Нам есть, о чем потолковать.

Напарник метнулся было за ускользающей тенью, но вскоре вернулся ни с чем.

– Оставь малолеток, они ничего не знают, – буркнул Следопыт. – Сами потом придут – или тут подохнут.

– Зачем? – крикнул Крот.

Следопыт обернулся к нему. Крот мог бы поклясться, что он ухмыляется:

– Он нам теперь все расскажет. Что он колол им, чтоб они могли на поверхности жить и от радиации не передохли. Вот что нам было нужно здесь искать, теперь я понял. Вот его я и приведу начальству – это будет покруче любого оружия.

– Отпусти его.

– Хренушки. Теперь он у меня заговорит. Заставят. Дай только доставить его на Красную линию. Все поняли – он мой, я первый его схватил. Что, жалеешь, что не догадался первым сложить два и два? Ладно, так и быть, когда выплатят награду, поделюсь с тобой чуть-чуть. Проставлюсь.

Когда выходили из ворот, рядом в столб ударилось копье. Следопыт выругался сквозь зубы.

«Танечка, – подумал Крот, – но это не поможет». Он клял себя за нерешительность. Был момент, когда можно было все изменить, – надо было только выбрать, на чьей он стороне. А он разрывался между чувством долга и внутренним голосом, который подсказывал, что надо освободить пленника и уйти отсюда навсегда, предоставив здешним обитателям и дальше жить, как им вздумается. Он не мог поднять руку на напарника, хотя и осуждал его. Интересно, что говорит о таких случаях кодекс сталкера? Искра плелась рядом, как побитая собака.

Когда шли уже по вязкому берегу вдоль реки, раздался резкий крик ночной птицы. Следопыт отвлекся на секунду. Крот увидел, как Федор оказался за спиной у пленного, а потом сильно толкнул Следопыта. И тут Морозов кинулся бежать. Следопыт длинным прыжком метнулся было за ним, но Крот, кинувшись наперерез, подставил ему подножку, и тот полетел в грязь. Спутник Следопыта ошалело стоял на месте. Морозов кинулся было к кустам, но тут очнувшийся от столбняка напарник Следопыта дал очередь поверх головы беглеца, и тот споткнулся. Следопыт, наконец, вскочил и вновь помчался за беглецом, расстояние между ними быстро сокращалось.

Опомнившись, Крот и Федор кинулись следом, но не успели. Поняв, что до кустов не добежать, Морозов, хромая, метнулся к реке.

– Стой! – заорал Следопыт.

Но было поздно. Морозов прыгнул в воду, и она сомкнулась над ним. Потом будто вскипела – хищные обитатели водной стихии торопились на пир. Где-то в ветвях дерева раздался крик, полный гнева и боли, вопль раненого зверя. Крот ошалело глядел на воду. Это было верное самоубийство – прыгать туда со связанными руками.

Следопыт тоже тупо смотрел на воду, не веря, что все его надежды вот так сразу пошли прахом.

– Что, доволен? – спросил Крот.

– Блин! – заорал Следопыт. – Надо туда, в избушку. Как я сразу не подумал – он ведь наверняка записи вел. Надо их найти.

И он понесся через заболоченную поляну. Крот пожал плечами, глядя ему вслед. Снова раздался этот тревожный крик, который он уже не путал с птичьим. И вдруг над тем местом, где была усадьба, взвился столб огня.

– Елочка, зажгись! – истерически захохотала Искра, а потом вдруг разрыдалась. Крот схватил ее за плечи:

– Ну, ну, не время сейчас. Идем!

Но она опустилась на землю.

– Отстань от меня! Я никуда не пойду! Это я во всем виновата! Я хочу к ним! Умереть с ними!

Ему пришлось чуть ли не пинками поднять ее и волочь за собой. Им навстречу шел Следопыт, шатаясь.

– Что, спелись? Вы мне за все ответите. Дайте только до станции добраться.

И тут из темноты раздался выстрел. Следопыт упал. Из кустов вышел Греков. Костюм его был измазан глиной, словно он полз по болоту.

– Добились своего? Кто вас просил не в свои дела соваться? Это ты, гадина рыжая? На пару с ним все вынюхивала! – он схватил Искру за плечи. – Сейчас я с тобой за все рассчитаюсь. Со всеми рассчитаюсь. Вы сгниете тут, никто и не узнает.

– Эй, полегче! – заорал Федор.

«Спятил?» – мелькнуло в голове у Крота. Но раздумывать было некогда. Греков занес над девчонкой кулак, и в тот же момент Крот, не раздумывая, молниеносно метнулся вперед и ударил его ножом в грудь. Греков еще секунду стоял с занесенной рукой, потом молча свалился в грязь, к ногам девушки. Она от неожиданности рухнула тоже. На миг Кроту показалось, что он опоздал. Что Греков успел ее ударить. Но Искра пошевелилась, села, обалдело глядя на неподвижного Грекова.

– Ты… его убил?

– Нет, блин, он просто отдохнуть прилег! – заорал Крот. – Как ты не понимаешь, дура, уходить надо как можно быстрее, некогда сейчас разбираться. Похоже, в этом парке все против нас, даже кусты. Мы и так уже наворотили дел.

– Я больше не хочу! Я лучше умру здесь! Мне некуда теперь идти! – блажила она.

Крот чувствовал, что еще немного – и у него тоже начнется истерика. Они с Федором осмотрели Следопыта – он был еще жив, хрипел. Федор и напарник Следопыта соорудили из двух жердей носилки и положили на них незадачливого сталкера. Потом они со всей возможной скоростью поволокли его обратно, а следом шел Крот, таща за собой Искру. Она вроде уже не сопротивлялась, но еле шла. Крот вовсе не был уверен, что им удастся вернуться в метро этой ночью.

Он был так поглощен своей задачей, что совсем забыл про опасный участок с замаскированной ямой. И только удивился, почему это носильщики свернули с проторенной дороги на боковую, неудобную тропу.

В небе уже давно погромыхивало, но тут сверкнула молния, и Крот прямо перед собой увидел яму-ловушку, колья с засохшей кровью на дне. Он похолодел при мысли, что еще два-три шага – и они с Искрой оказались бы там, насаженные на колья, с пропоротыми внутренностями. Сталкер свернул в сторону, волоча за собой упиравшуюся девушку.

Все ближе было место, где их всех в прошлый раз накрыло, но на помощь Искры теперь рассчитывать не приходилось. Крот уже почти равнодушно думал, что все напрасно, что не судьба им вернуться в метро. Он так устал, что эта мысль его уже не особо пугала. Ему очень хотелось упасть и больше не двигаться – а там будь что будет. Если бы не Искра, он, наверное, так и сделал бы, – останавливала только уверенность, что без его помощи ей тоже до метро не дойти. Хотя ее это, кажется, не волновало.

Раздался еще один удар грома, и тут небеса разверзлись, хлынул ливень. Крот уже перестал различать что-либо перед собой. Кажется, сбоку должен быть пруд, а впереди – болото. Не забрести бы туда. Где-то поблизости должны быть Федор и тот, другой, с носилками, но где? Кроту вдруг показалось, что он перепутал направление и теперь движется в обратную сторону, к сгоревшей избушке. «Там должны быть дети», – вяло подумал он. Лучше к ним не возвращаться, они не простят – и правильно сделают. Прав был Айрон, нечего было снова соваться в это проклятое место. Теперь они все умрут. Искра тяжело обвисла у него на спине, Крот вскинул ее на плечо, как мешок. Он задыхался от усталости. Еще немного – и он просто рухнет в жидкую грязь под ногами вместе со своей ношей. Но ни на секунду ему не приходила мысль бросить девушку и спасаться самому.

Показалось ему или дождь и впрямь стал чуть слабее? Одновременно Крот ощутил, наконец, твердую землю под ногами. Он опустил девушку на мокрую траву и присел сам, не обращая внимания на сырость, просачивавшуюся сквозь его костюм.

Впереди шевелились темные фигуры – Федор и его спутник, чертыхаясь, поправляли бесчувственное тело на носилках.

– Что, плохо ему? – спросил Крот.

– Да уж вряд ли хорошо, – флегматично ответил Федор. – Живым не донесем, видно.

Искра зашевелилась, села.

– Надо идти, – сказал Федор. И они с напарником вновь взялись за носилки. Крот взял девушку за руку – она покорно поднялась и побрела за ним, с трудом переставляя ноги.

В голове у него крутилась какая-то ерунда, песенка, которую Искра недавно напевала, – что-то про Морозова, который ни в чем не виноват. Вспоминая потом эту ночь, Крот с трудом верил, что они совершили невозможное, – в темноте по раскисшей грязи дотащили на себе до метро тяжелораненого и невменяемую девушку через весь парк. Дождь, едва не погубивший их, одновременно пошел на пользу – он смыл всю отравленную пыльцу, витавшую в воздухе, и они сами не заметили, как миновали «нехорошее место».

У входа в метро Крот остановил Федора.

– Надо решить, что скажем коменданту. Следопыт – без сознания и вряд ли скоро очухается. Я предлагаю обо всем молчать. Просто скажем, что попали в переделку.

– Еще в какую. У Следопыта огнестрел. Они там, на станции, тоже не дураки.

– Вообще-то я думаю, что в наши дела они лезть не будут. Скажем, что его зацепило случайно, что отбивались от мутантов. Главное – говорить одно и то же, не путаться в показаниях.

– А Греков?

– А что Греков? Разве кто-нибудь видел, что он нас встретил?

Крот и Федор уставились на спутника Следопыта. Тот вздрогнул:

– Мужики, вы чего, в натуре? Я никому не скажу, клянусь. Мне ваши разборки по барабану. У меня сыну два года, мне жить надо.

– Не убивай его! – крикнула Искра.

– Ну тише, тише, никто не собирается его убивать, – буркнул Крот. И, обернувшись к мужику, сказал: – Смотри, если до нашего ухода со станции хоть кому проболтаешься, тогда точно убью. Когда уйдем, делай, что хочешь.

– Да не проболтаюсь. Греков – тоже тот еще гад. Был.

Их появление на станции вызвало переполох. Следопыта отнесли в лазарет, но он по-прежнему был без сознания, и врач в ответ на вопросы лишь угрюмо отмалчивался. У Крота создалось впечатление, что тот не знал, что делать с раненым. Видимо, предоставят собственной судьбе – выживет, так выживет, а помрет – значит, судьба такая. Искра тоже была почти в бессознательном состоянии – Кроту пришлось помочь ей избавиться от химзы и пройти дезинфекцию. Она то безвольно висела у него на руках, то ненадолго приходила в себя, отталкивала его, плакала. Сталкер оттащил ее в общую палатку, где теперь поубавилось жильцов и стало просторнее, и она практически тут же уснула, но даже во сне продолжала то и дело всхлипывать.

Поручить ее заботам жены коменданта он побоялся – вдруг девушка расскажет, выболтает в бреду, что произошло на самом деле? В лазарет отправлять не хотелось тоже – кто знает, чем и как у них тут лечат? Если судьба Следопыта Крота не слишком волновала, то девушку он не хотел доверять чужим рукам. Пришлось самому не спускать с нее глаз. Искра несла какую-то чушь, звала мать. А потом вдруг стала, как заведенная, монотонно повторять:

– Корбут. Яков Берзин. Сашка Косой.

При этом рука ее сжималась на рукоятке воображаемого ножа.

Первые два имени были Кроту смутно знакомы – кажется, эти люди имели какое-то отношение к охране Берилага, куда, по слухам, на Красной Линии ссылали недовольных. Кто такой был Сашка Косой, Крот не знал, но, судя по интонациям Искры, вряд ли он заслуживал доброго слова и завидовать этому человеку не стоило. У Искры явно был на него немалый зуб. Крот удивился одному – что в ее памятный список не попал генсек Красной Линии, сам товарищ Москвин. Уж если кто и был, по мнению сталкера, повинен в печальной судьбе ее матери, то в первую очередь Москвин. Однако у Искры, видно, сохранялась еще наивная вера в то, что генсек не знает, какие преступления творятся его именем.

«Теперь понятно», – подумал он. Перед выходом на поверхность она вовсе не молилась. Она, как мантру, повторяла про себя имена заклятых врагов. И тогда, в туннеле, когда дьявольский свет чуть не выжег всем мозги, мысль о мести наверняка поддерживала ее. Оттого и в парке девушка не поддалась глюкам. Что ж, ненависть тоже может служить опорой.

Айрон, осунувшийся, измученный, поглядев на мечущуюся в бреду Искру, достал со вздохом коробочку с каким-то порошком, разболтал в воде, велел дать больной. Крот подозрительно сощурился:

– Что это?

– Не бойся, ничего вредного, все натуральное, – невесело усмехнулся Айрон. – Она просто будет спокойней.

– Грибы, что ли? Или дурь?

– Ты за кого меня принимаешь? Нет, это травы. Проверенное средство, сам принимал.

Крот напоил девушку, и та действительно задышала ровней, всхлипывания стали реже. Когда она в очередной раз забылась, он тихонько выбрался из палатки. Как это он не заметил, что уже настала следующая ночь? Станция спала. Крот почувствовал, что голоден, и машинально двинулся к пищеблоку, где оставляли ночного дежурного для подобных случаев – накормить вернувшихся сталкеров. Поглощенный своими мыслями, пробираясь между палатками, он глядел больше под ноги, чтобы не споткнуться.

Взгляд его вдруг натолкнулся на ботинки, очень знакомые и заляпанные грязью и кровью. Казалось, запахло тухлой болотной тиной. Он поднял глаза – перед ним стоял Греков, но в каком виде! Левую руку сталкер завел за спину, словно пытаясь зажать ножевую рану под лопаткой. Одежда его была изодранной, висела грязными клочьями. Один глаз заплыл, зато другой недобро блестел. Слипшиеся волосы, задубевшие от крови и грязи, топорщились, словно щетина. Крот машинально сделал шаг вправо, чтобы его обойти, – но Греков повторил его движение, не спуская с него взгляда. Потом ухмыльнулся, и правая рука потянулась вперед. И вдруг грязные пальцы железной хваткой вцепились в горло остолбеневшего Крота.

Тот попытался вырваться, сделал шаг назад, потерял равновесие и плюхнулся на пол. И немедленно на него тяжелой тушей навалился Греков, воняющий болотом, кровью и тухлятиной. Крот задыхался и все равно чувствовал, что пальцы у напавшего ледяные. Последний воздух, казалось, улетучился из легких, в груди жгло огнем, перед глазами плыли цветные круги, в голове точно колокол гудел. Крот дико вскрикнул и проснулся.

Он сел, обливаясь холодным потом, и огляделся. Рядом всхлипывала во сне Искра. В палатке было душно. «Иногда они возвращаются, – подумал Крот, – теперь никто не запретит Грекову вот так лезть в мои сны. И мне придется с этим жить – это расплата за убийство». Он вновь пережил ужас, охвативший его при мысли, что Греков каким-то чудом уцелел и явился мстить. Да нет, все это глупости, его тело давным-давно остыло под дождем в проклятом парке, а мертвые ходить не могут. Хотя в последнее время у Крота появились на этот счет большие сомнения.

Решив доказать себе, что не испугался, он все же побрел на пищеблок. Там была та же повариха – с бледным, рыхлым лицом.

– Проголодался? – сочувственно спросила она, накладывая ему грибного варева. – А что, рыженькая-то ваша заболела?

– Заболела, – согласился Крот, жадно кидая в себя ложку за ложкой, – он только теперь почувствовал голод и понял, что в последние сутки ел лишь урывками.

– А все потому, что в парк вы ходили, – произнесла повариха. – Давно люди заметили – те, кто там побывал, другими становятся. Говорят, – повариха понизила голос, – что ее там оборотень укусил. Плохо ей теперь будет. Лучше б ей умереть. А то всем будет плохо.

Крот поежился, чувствуя на себе пристальный, осуждающий взгляд поварихи.

– Вот и Танечка меня не слушала – говорила я ей, чтоб остерегалась. А она связалась не пойми с кем, пропала девочка моя ненаглядная, – слезы потекли у женщины из глаз. Крот, не доев, отставил миску – он не в силах был выносить все это.

– Надо уходить отсюда быстрее, – сказал ему утром Айрон. – Пока местное руководство не очухалось. А то чую я – еще немного, и нас отсюда просто не выпустят. По станции такие странные слухи ходят. Даже то, что девочка больна, объясняют как-то двусмысленно. Боюсь я, натравят они людей на нас – коменданту даже незачем самому мараться, намекнет, кому надо, – и перепуганные жители разорвут нас на клочки. Очень уж тут люди суеверные.

Айрон, осуждающий суеверия, – это было настолько смешно, что Крот даже слегка улыбнулся, несмотря на трагизм ситуации. Но Медный вновь начал ему нравиться – после того, как он встретил их, измученных, не задавая лишних вопросов, стараясь как-то облегчить страдания Искры.

– А может, рассказать обо всем родителям пропавших детей? Они-то их все эти годы оплакивают как мертвых, – неуверенно произнес Федор. Крот и Айрон поглядели на него, как на идиота.

– Чего ты им теперь-то рассказывать собираешься? – не выдержал Крот. – Что их дети худо-бедно были живы еще пару дней назад – до тех пор, пока не явились мы и все не изгадили?

Проснувшаяся Искра переводила глаза с одного на другого. Бледная, с покрасневшими глазами, рыжие волосы слиплись – краше в гроб кладут.

– А уж что с нами после этого сделают комендант и его подпевалы, – подхватил Айрон. – Нам надо уносить отсюда ноги, пока целы, а они пусть сами в своих проблемах разбираются.

– Тем более, что многие дети и впрямь уже погибли, – ты же видел их кладбище, – сказал Крот. – А те, что остались, возвращаться, похоже, не рвутся – даже теперь, когда сгорел их приют. Они уже попробовали свободы и изменились. И наверняка у них есть и другие убежища. Или ты предлагаешь отвести Танюшку к мамочке? Хотел бы я посмотреть на это счастливое воссоединение. Боюсь, бедная женщина такого потрясения не переживет. Кажется мне, что этой встрече не обрадуется ни та, ни другая. Кто ты такой, чтоб решать за них? Они пошли своим путем и выбор сделали сами. Да, им приходится трудно, многие из них больны, но они не хотят возвращаться – иначе кое-кто уже был бы здесь. Ведь никто не мешал той же Танечке в любой момент вернуться под крылышко к мамочке – на станцию, где каждый день одно и то же, где горстка людей ведет борьбу за существование, постепенно ее проигрывая. Кто осудит детей за то, что они не захотели гнить заживо в подземке, что решили бороться, отвоевать хоть клочок земли для себя у новых хозяев поверхности? Я думаю, что даже теперь, когда Морозов погиб, никто из них сюда не вернется.

– А может, он не погиб? – тихо спросила Искра. Крот только покачал головой.

– Может, все-таки рассказать? – не унималась она. В лице ее, обычно бледном, теперь и вовсе не было ни кровинки.

– Лучше помолчи, – мрачно буркнул Крот. – Ты уже один раз рассказала – теперь видишь, что из этого вышло? Или жизнь тебя ничему не учит?

Искра, совершенно уничтоженная, обхватила руками худые коленки, затряслась в рыданиях, что-то горячечно забормотала. Крот улавливал отдельные фразы: «Он дал честное слово, что никому не сделают вреда. Он сказал, что верхние хотят нас заманить в ловушку и закопать. Он обещал…»

– Дура ты, – устало сказал Крот. – Да Морозов мог сто раз нас закопать, когда мы только пришли, но он этого не сделал.

– А помнишь ту страшную женщину со шрамом? – спросила вдруг Искра. – Которая носит перчатки и ненавидит мужчин?

– Я и забыл про нее, – признался Крот. – Но последние дни я не видел ее здесь.

– Она ушла обратно, а перед этим говорила со мной. Я так испугалась – она вдруг появилась возле меня, вся бледная, а глаза злые. Она сказала, что была тут по своим делам, а теперь уходит. И меня с собой звала. Говорила, что ничего хорошего меня не ждет ни здесь, ни на Красной Линии, что все мужчины – предатели. Я побоялась с ней уйти, а теперь вижу – уж лучше б согласилась. Тогда бы не было этого всего, – и Искра снова всхлипнула. – Но ведь он мой командир, я должна была его слушаться.

– Когда же ты поймешь, что ничьим обещаниям верить нельзя? Одно дело, что вам там внушают на Красной Линии, и совсем другое – настоящая жизнь. Вижу, что даже где-нибудь в лагере ты так и будешь верить в мировую справедливость. Комсомольская ты богиня, дурочка.

– А ты – убийца, – свистящим шепотом бросила ему в лицо Искра.

Крот даже поперхнулся от явной несправедливости обвинения. Ничего не ответил, поднялся и выбрался из палатки.

– Не уходи, – услышал он за спиной ее голос. Но не остановился.

С Искрой он вообще разговаривать перестал. «Все, я ее доставлю в большое метро – и пусть катится на все четыре стороны. Хватит с меня этой неблагодарной девчонки», – сообщил он Айрону.

– А комендант тебя еще не вызывал насчет нее? – спросил тот.

– Нет. А что такое? – встревожился Крот.

– Тогда жди, вызовет, – обещал Айрон. – Нас всего-то, считай, двое осталось из тех, с кем они еще как-то считаются, Федор молодой слишком, да и у девушки никто спрашивать не станет, чего ей хочется. А комендант ко мне уже подкатывался. Крючок закинул насчет того, чтоб Искра тут осталась, у них. Мол, негоже ей командира больного бросать. Да и сама она нездорова. Ох, не к добру все это – не верю я в их бескорыстие и заботу. Наверняка кто-нибудь здесь глаз положил на девчонку, а может, просто хотят, чтоб молодых на станции побольше было. Следопыт, мне кажется, уже не очнется, может, они сами об этом и позаботятся. И мы даже ничего сделать не можем – если потащим его с собой, то и его не донесем живым, и сами можем не пройти открытый перегон с такой ношей. А девчонку, как только мы уйдем, выдадут за кого-нибудь, чтоб восполнить убыль населения.

Крот сжал кулаки, лицо его налилось кровью.

– Ну, тише, тише, – положил руку ему на плечо Айрон. – Я ему ответил, что старший – ты, и без тебя я этот вопрос решить не могу, да и у самой Искры не мешало бы поинтересоваться, что она об этом думает. Но, кажется, ее мнение никого не волнует.

– Спасибо за предупреждение, – Крот стряхнул его руку со своего плеча. Издали уже приближалась Лариса.

– Комендант вызывает, – с заговорщическим видом сказала она.

Когда Крот явился пред ясны очи коменданта, Владимир Николаевич все так же скромно сидел поодаль с блокнотом.

– Мне уже рассказали, – развел руками комендант, – соболезную вам, что понесли потери. И у нас тоже беда – Петра Николаевича второй день нету. Вы его не встречали там, наверху?

– Нет, – коротко ответил Крот. Комендант некоторое время буравил его взглядом.

– Хотели мы узнать насчет дальнейших ваших планов, – продолжал он задушевно. – Вы будете поиски продолжать?

– Нет, – сказал Крот, – к сожалению, мы не нашли того, на что рассчитывали. Наверное, не сегодня-завтра вернемся в большое метро.

На лице коменданта отразилось откровенное облегчение.

– Надеюсь, нашим гостеприимством вы остались довольны, – а насчет того, что у вас один убит, другой ранен, не передать, как я вам сочувствую. Но мы вам помогали, как могли. У нас ведь тоже несчастный случай произошел – слышали, наверное? Женщину нашли убитой, парнишка пропал. Нет у вас мыслей на этот счет – кто мог постараться?

Крот покачал головой, хотя мысли у него были. «Интересно, – подумал он, – догадываются ли они насчет Грекова?»

– Никаких соображений нет, – сказал он вслух. – А вам – спасибо. Без вашей помощи нам бы совсем туго пришлось.

Комендант удовлетворенно кивнул. Потом продолжал:

– Ну, раненого вашего нечего и думать в таком состоянии обратно в большое метро переправлять. Дороги он не выдержит, да и у вас руки связаны будут, опасно. Оставьте его у нас – мы присмотрим. Конечно, может, медики наши не такие ученые, как в большом метро, но ему теперь нужен уход – это мы обеспечим. Надеюсь, и вы что-нибудь оставите на наши нужды.

– Оставим, – согласился Крот. – Спасибо за заботу.

– Теперь еще один вопрос. Девушка ваша – она ведь с раненым пришла сюда, ученица его, как я понял?

«Разведка донесла», – подумал Крот, а вслух сказал:

– Да, она тоже с Красной Линии.

– Не стоило бы ей командира бросать в беде, – по-отечески произнес комендант, взгляд его прямо излучал заботу и ласку. – Да и сама она, кажется, приболела. Не женское это дело – с мутантами воевать. Оставалась бы у нас, пока командир на ноги не встанет, а там вместе они и вернулись бы в большое метро.

«Он на ноги вряд ли уже встанет, – мрачно подумал Крот. – Скорее всего, умрет, на что ты и надеешься. А девчонка вам пригодилась бы, кто бы сомневался. Может, ты ее для себя даже присмотрел. Только не обломится тебе».

– Не получится, – отрывисто сказал он вслух. – Девушка – ценный кадр, товарищ Москвин возлагает на нее большие надежды. Боюсь, ему не понравится, если почти все его сталкеры останутся здесь.

– А мне ее командир говорил другое, – еще душевнее сказал комендант, – что товарищ Москвин был бы рад, если бы девушка нашла тут, у нас, свою судьбу, обрела бы настоящий дом. А уж мы бы к ней отнеслись, как к родной.

– Ничего такого не слышал, – с непроницаемым лицом заявил Крот. – Мне он о таких планах не сообщал, а теперь спросить его не представляется возможным. Возглавляю отряд я, и свое решение менять не собираюсь. Она уйдет с нами обратно в большое метро.

«Так вот какое задание было у Следопыта, – подумал он про себя, – сплавить девочку куда подальше. Но пока я жив, она сама будет решать, что для нее лучше».

Комендант некоторое время сверлил Крота взглядом, Крот отвечал ему тем же. Наконец комендант сдался. Устало откинулся назад, прислонился к стене.

– Но людей я вам не дам. Сами пойдете мимо мутантов. У нас народу и так не хватает.

– Мы понимаем, – уверил его Крот. – Ничего, как-нибудь.

– Зря вы так, – услышал он. – Погубите девчонку. Оставили б лучше у нас.

– Нет, никак нельзя, – развел руками Крот.

– Ну, как хотите, – согласился комендант. Закашлялся, схватил какую-то тряпку, прижал ко рту. Другой рукой махнул Кроту – иди, мол. Тот повернулся к двери и не увидел, как комендант, отняв тряпку от губ, разглядывал кровь на ней, а потом вновь зашелся мучительным кашлем.

За дверью Крот наткнулся на Ларису.

– Уходите скоро? – спросила девушка.

– Да, больше нам тут делать нечего.

– Я хотела тебя кое о чем попросить. Давай отойдем.

Крот уже догадывался, какой будет просьба, и все же слегка опешил, когда она со своей обычной прямотой выпалила:

– Возьми меня с собой в большое метро, сталкер.

Крот изобразил удивление. А Лариса торопливо заговорила:

– Не хочу тут оставаться – здесь мне нечего ловить. Допекут они меня. Все для тебя сделаю – буду стирать для тебя, еду готовить.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, – сказал Крот – Дорога тяжела и опасна, ты можешь не дойти до большого метро. Ты на поверхности вообще хоть раз бывала?

Лариса съежилась, сникла.

– Нет, ни разу. Но я готова на это. На все готова. Я тебе женой стану, заботиться о тебе буду.

– Я не собираюсь жениться, – растерянно буркнул Крот.

– Кем хочешь для тебя буду, только вытащи, – взмолилась она. – Что ж мне тут – стариков ублажать? Или там, наверху, бегать с копьем в шкурах и жрать полусырое мясо?

– Так ты знала! – осенило Крота. – Знала, куда подруга твоя пропала. Почему ты мне ничего не сказала о тех, кто ушел?

Лариса вдруг всхлипнула:

– Я клятву давала. Мне велели молчать, а то… Если б я тебе рассказала, то меня б, как Валю, потом нашли со свернутой шеей. Мне еще рано умирать! Я не хочу! А те сами выбрали. Владник говорит – скоро у нас закончатся ресурсы, еды будет не хватать даже жителям станции. Лишних ртов нам не нужно.

– Эх, ты, – вздохнул Крот. – Если б сразу рассказала, может, все по-другому бы повернулось.

– Ты не хочешь меня брать из-за той, рыжей, – догадалась Лариса. – Ну и зря. Ты не нужен ей, сталкер.

«Интересно бы знать, зачем я понадобился тебе? Как пропуск в большое метро?» – подумал Крот, а вслух сказал.

– Это уж не твое дело. Я не могу тебя взять, и точка. Желаю тебе всяческого счастья.

– Смотри, сталкер, если руки на себя наложу с тоски – это на твоей совести будет, – сквозь слезы сказала Лариса.

– Моя совесть будет чиста. Каждый сам решает за себя. Смерть выбирают слабые.

И он уже повернулся было, чтобы уйти, как услышал:

– А если б я тебе рассказала про тех… наверху… ты взял бы меня с собой?

– Нет, – без колебаний отрезал Крот.

Он не кривил душой. Лишь одну девушку он готов был вытащить хоть из лап здешних оборотней, хоть из пекла. Остальные пусть справляются сами – он не странствующий рыцарь, чтоб всех подряд выручать из беды. Тем более тех, которые и сами умеют о себе позаботиться.

Вернувшись в палатку, он сказал Искре:

– Комендант предлагал оставить тебя здесь.

Искра так и впилась в него взглядом.

– А что ты ему ответил? – прошептала она побелевшими губами, наверняка горько жалея в этот момент об их ссоре.

– Угадай, – хмыкнул Крот. – Зачем мне такая вредная, неблагодарная девчонка?

Глаза девушки наполнились слезами.

– Да не дрейфь, я сказал, что ты с нами идешь, – сжалившись, буркнул Крот. – Хотя стоило бы тебя тут оставить. Может, тебе здесь больше понравится? Еще не поздно пойти и сказать коменданту – наверняка он будет рад. Да, как я не подумал – ты, наверное, не захочешь бросать командира? Тебе наверняка неохота возвращаться в большое метро с убийцей, у которого кровь на руках еще не обсохла.

Искра отчаянно замотала головой, потом разрыдалась, то и дело повторяя: «Нет, нет, не надо, я хочу домой». Крот растерянно гладил ее по голове. «У нее ведь никого нет, – подумал он, – что ж я с ней так?»

– Да ладно тебе, – уговаривал он. – Все хорошо, силой тебя здесь задерживать не будут.

– Не отдавай им меня, – всхлипывала девушка. – Мне командир и так уже намекал, что мне здесь будет лучше. Я все время боялась, что вы уйдете назад, а меня оставите тут.

– Ну ничего, ничего, – утешал ее Крот. – Завтра уходим. Нам бы только открытый перегон пройти.

– Говорят, на Текстилях живет тот самый сталкер, который года два или три назад ходил в большое метро, – сказал Айрон. – Надо будет у него про повадки мутантов расспросить.

Невесело было им уходить. В последний раз заглянули в лазарет, к Следопыту, – тот так и не пришел в себя, хотя еще дышал, неровно и с трудом. Местный врач только разводил руками – ни инструментов, ни оборудования для лечения таких травм нет, остается надеяться на здоровье раненого – вдруг завтра очнется?

– Не будут они с ним долго нянчиться, – тихонько сказал Айрон Кроту. – Дождутся, пока мы уйдем, и бросят на произвол судьбы, будут ждать, пока помрет. А то и помогут. Если чуда не случится, долго ему не протянуть. А мы ничего сделать не можем. Тащить его с собой – верная смерть для него, а может, и для нас. Конечно, когда вернемся, я руководству доложу. Да только сомневаюсь, что товарищ Москвин отправит сюда отряд своих лучших медиков. Скорее всего, предпочтет тоже на судьбу положиться.

Крот согласно кивнул.

– И знаешь, – продолжал Айрон, – я уж не хотел при девчонке, но в чем-то я их понимаю. Ведь это из-за него каша вся заварилась. Все у нас шло нормально, пока он не приперся и не начал ловить Морозова. Вот я реально все же склоняюсь к тому, что если бога и нет, то есть какой-то высший смысл – или справедливость высшая. А может, даже невидимые наблюдатели, чем черт не шутит. Следопыт-то, хоть и нехорошо так говорить, получил по заслугам, в сущности, – да может, и Греков тоже.

– А на следующую ночь он зарезал свою дочь… – машинально пробормотал себе под нос Крот детскую считалку. Айрон, не поняв его, сказал:

– Да, тип был еще тот – мне кажется, он бы и мать родную зарезал, если б усмотрел в этом пользу для себя.

– Получается, что если б мы не пришли, не пролилось бы столько крови, – задумчиво сказал Крот. – Так они и продолжали бы жить – одни сидели в лесу, другие делали вид, что об этом не подозревают, третьи оплакивали бы детей как погибших.

– Может, оно и к лучшему, – буркнул Айрон, – это их дети, в конце концов, пусть бы сами и разбирались с ними. Муторно как-то. Если вернемся в большое метро – первым делом напьюсь.

А Кроту пришла в голову еще одна странная мысль. Может, и впрямь кто-то свыше иной раз вмешивается в человеческие судьбы, но тогда у этого координатора наверняка очень своеобразное чувство юмора. Взять Искру – товарищ Москвин, судя по всему, уже решил, что счастливо отделался от нее, уладил проблему. Ожидает возвращения Следопыта с докладом о выполненном задании. Не учел лишь одного – старой поговорки: «Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах». Ну и рожа будет у генсека, когда вместо Следопыта к нему обратно явится девушка, которой он, казалось, определил уже место. Может, тоже уверует в высшие силы и поймет, что не всегда чужие судьбы подвластны даже генсеку Красной Линии. Что там юродивая толковала насчет сильного заступника Искры? Что ни говори, как ни смейся над суевериями, а против фактов не пойдешь. Следопыт, который собирался распорядиться ее будущим без спроса, теперь одной ногой в могиле, а девушка жива и свободна.

На Текстилях они сняли до ночи палатку, и Айрон отправился разыскивать сталкера Максима. Вернувшись, рассказал, что тот его не особо обнадежил. Уверял, что мутанты свирепы, безжалостны и быстры, человеку против них не выстоять. Сам он спасся чудом, ему помогла луна – полнолуние словно лишило мутантов разума, они были в каком-то трансе, оцепенении – то ли замечтались, то ли прошлое вспоминали. Оттого ему удалось остаться в живых, но если бы не крайность, ни за что бы он не решился вновь идти наверх.

– Он вроде за лекарством для жены ходил, – пояснил Айрон.

– Ну, и как жена? – спросил Крот.

– Не спросил, – честно сознался Айрон, – но, наверное, помогло лекарство, я так думаю.

– До полнолуния еще долго, – вздохнул Крот, – а мне чутье подсказывает, что лучше бы убраться отсюда поскорее, уж слишком много мы знаем. Не дай бог тот мужик проболтается о том, как погиб на самом деле Греков, или Лариска что-нибудь сболтнет из вредности.

– Почему – из вредности? – заинтересовался Айрон, но Крот только рукой махнул.

– М-да, – подытожил Айрон, – отношения с женщинами лучше не запутывать, до добра не доводит. В гневе они на многое способны.

И он многозначительно поглядел на подходившую к ним Искру.

– Да какие там отношения, – махнул рукой Крот. – Сроду я таким успехом у женщин не пользовался, честное слово. Кстати, тут у меня мысль одна появилась. Ведь открытый отрезок совсем короткий, по-хорошему его быстрым шагом меньше, чем за час пройти можно. Что, если пойти перед рассветом? Может, эти красавицы уже спать к тому времени ложатся?

– Жалко, но их привычек мы не знаем, – вздохнул Айрон, – и рассказать некому. Придется идти наобум. И лучше уж заранее, утра не дожидаться. Только нет ли другого пути обратно в большое метро? Чтоб не мимо этих чертовых лампочек опять?

– Я вот еще что думаю, – сказал вдруг Федор, – там ведь пути стеной огорожены, а поверху – колючая проволока. Красоткам, наверное, она не очень нравится. Ближе к Текстилям стена низкая, почти на нет сходит, там самый опасный участок, мне кажется. А чем дальше к Волгоградке, тем стена выше – значит, нужно побыстрее пройти первую часть пути.

– Так-то оно так, да ведь в стене кое-где проломы – может, сами мутанты их и сделали, – пробормотал Айрон.

Какая-то неясная мысль появилась у Крота, но тут же исчезла. Проломы в стене… что-то он думал о проломах, о том, как их можно использовать, но мысли путались, уставший ум отказывался работать.

– В общем, отдохнем немного перед дорогой и нынче в ночь уходим, – подвел он итог. – Задерживаться тут не стоит.