Глава 13
ПРИЗРАК
Они продрались сквозь плотную толпу и выбрались со станции. На этот раз никто не пытался остановить Илью на входе в туннель, и погоня продолжилась среди плотных туннельных трущоб, где некуда было свернуть, но имелось достаточно укромных мест, чтобы спрятаться.
Стало немного просторнее. Видимо, большая часть народа из туннеля вывалила на Пушкинскую, а те, кто остался, испуганно шарахались в сторону.
«Капюшон» перешел на бег. Илья тоже прибавил ходу.
Под ногами хлюпало что-то вонючее и тошнотворное, сверху свисали какие-то тряпки. Приходилось уворачиваться от торчащих повсюду досок и железа, перепрыгивать через какие-то ящики, корзины, погасшие кострища и зловонные кучи.
Илья больше не кричал, не требовал остановиться — берег дыхалку.
Света в туннеле катастрофически не хватало. Илья то нырял в густую темноту, то выныривал из нее, как из воды. Взгляд по привычке цеплялся за редкие освещенные оазисы в пустыне мрака, но мозг не затруднял себя переработкой второстепенной информации. Мозг был занят другим.
По пути попался маленький костерок в большой железной бочке. Багровые отблески освещали лишь саму бочку и подвешенный сверху железный лист с загнутыми краями. На импровизированной квадратной сковородке жарились жуки и личинки.
Потом впереди вспыхнул и тут же погас одинокий фонарик, хозяин которого поспешил убраться с дороги Ильи.
В какой-то убогой конуре блеснул светильник, закрытый прозрачным колпаком из стеклянной банки с отбитым донышком. Слабенький желтый огонек озарил чье-то изможденное лицо.
Илья не останавливался и не смотрел вокруг. Он бежал мимо. Дальше.
Кого-то сбил с ног. Кто-то обложил его матом.
Сначала гонка сквозь тьму со скупыми проблесками света была как во сне, когда знаешь, что не успеешь, не догонишь, но все равно бежишь, бежишь…
Потом… Потом все же появилась надежда догнать.
Илье удавалось не терять из виду маячивший впереди капюшон. Ему даже удавалось сокращать расстояние. Единственное, чего он не мог, — так это понять: гонится он за живым человеком или все-таки за призраком.
Илья видел только капюшон и развевающиеся полы плаща. Ног в темноте видно не было. Впечатление было такое, будто беглец летит, парит, уплывает от него по воздуху.
Плевать! Даже если это призрак, он достанет и призрака. Собравшись с силами, Илья рванулся вперед. Резко сократил дистанцию.
В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот поймает гада.
Прыжок. Вытянутая рука.
Пальцы должны были сомкнуться на ткани капюшона и сдернуть проклятый башлык!
Что попалось ему под ноги, Илья так и не понял. Какая-то лоханка с водой или помоями. Вместо ткани пальцы схватили воздух. Илья упал. Покатился по грязи.
— Что ж ты наделал, ирод?!
Выскочившая откуда-то из темноты старуха обрушила на него проклятия и удары клюки. Не очень, впрочем, болезненные. А может быть, он просто разучился воспринимать боль?
Илья вскочил на ноги. Не задерживаясь, снова бросился в погоню.
Но вот за кем?
Зрительный контакт был потерян. Невидимая нить, связывавшая его с беглецом, порвалась. Сталкерского капюшона нигде не было видно. Впереди — только тьма. Огней больше нет. Да и людей, похоже, тоже. Перенаселенный туннель оказался вдруг неожиданно пустым.
Все равно! Догнать! Илья упрямо бежал дальше. Вперед. Гнался вслепую, не видя цели. Трехпалый не мог уйти далеко.
Туннель закончился внезапно. Илья снова оказался в широком подземном зале. Судя по всему, это была еще одна недостроенная станция синей ветки. Вероятно, ЦГБ. Центральная городская больница — так, по идее, называлась станция, расположенная за Пушкинской.
Света здесь было больше. Да и народу — тоже. Возле выхода из туннеля горел костер. Взгляд Ильи метался из стороны в сторону, но не находил проклятого капюшона.
Упустил! Неужели упустил?!
Шатаясь, словно пьяный, и тщетно пытаясь отдышаться, Илья по инерции двигался вперед, натыкаясь на людей.
— Эй, осторожней! — раздраженно рявкнул кто-то в самое ухо. — Глаза разуй!
— Совсем, блин, на ногах не стоит! — мелькнула в поле зрения чья-то недружелюбная физиономия.
Еще кто-то молча пихнул его, кто-то оттолкнул…
Точно упустил! Или… Или, может быть, беглеца от него спрятали?
* * *
На глаза попался боковой туннель-ответвление, уходящий куда-то вправо и резко, очень резко — вниз. В глубине туннеля горел еще один костерок, слегка освещавший ржавую бочину какой-то диковиной машины непонятного предназначения. В слабом свете не понять, что это. Интересно, зачем «синие» затащили сюда технику? Или никто ее не затаскивал? Или она просто стоит здесь с начала Войны?
Возле костра кучковались вооруженные люди. Что они там охраняют? Машину? Туннель?
Или Сапера? Что, если поискать там? Илья решительно направился к туннелю.
— Стоять! — Ему перегородил дорогу вынырнувший из полумрака автоматчик.
Человек был длинный, худющий как смерть, костлявый и невзрачный. Даже автомат не способен был придать этому цэгэбэшному жукоеду грозный вид. Но тот факт, что боковой туннель охранялся и со стороны станции тоже, Илья отметил сразу.
Он и не подумал останавливаться. Пошел напролом, оттесняя хлипкого костлявого автоматчика.
— Куда прешь?! — взвизгнул тот.
Приклад калаша больно саданул по плечу. И словно спусковой крючок кто-то нажал. Илья перехватил автомат левой рукой. Правой — срубил слабые тонкие руки «синего» с цевья и рукояти. Отбросил оружие в сторону. Схватил автоматчика за грудки.
— Где?! — заорал в перепуганное и перепачканное лицо со впавшими глазами и щеками.
— Да какого! — возмутился жукоед. — Пусти!
— Где он, я спрашиваю? — Илья хорошенько встряхнул «синего».
— Кто где?
— Сапер где?
— Какой еще, на хрен, сапер?!
— Я ищу трехпалого мужика в сталкерском плаще! Где он?! — Илья тряхнул свою жертву снова.
— Отвали, слышишь! Грабли убери! Не знаю я никакого трехпалого!
— Где?! Где?! Где?! — продолжал яростно трясти непонятливого жукоеда Илья.
Голова на тощей шее мотылялась из стороны в сторону. «Синий» ругался, брызжа слюной.
— Эй, отпусти его! — К ним начал подтягиваться народ. Илья не отпускал.
— Где?! — требовал он ответа. У них у всех. Церемониться с ним не стали. Навалились толпой. Пару раз съездили по морде. Схватили за руки. Разжали пальцы. Отцепили от тощего автоматчика. Скрутили…
— Кто такой? — В лицо ударил свет фонаря.
Илья не слушал и не слышал обращенных к нему слов.
— Где?! — снова крикнул он. Попытался вырваться. И получил в челюсть. Да так, что перед глазами заплясали звездочки.
Столпившиеся вокруг люди уже его обсуждали:
— Че-то я раньше этого типа не видел?
— Откуда он взялся?
— Из «пушкинского» туннеля вроде выскочил.
— Я в туннеле всех знаю. Да и на Пушкинской тоже. Не из местных он.
— А из каких тогда?
— Хрен его знает. Псих какой-то залетный.
— Может, «красный». Ну, которые с «Ворошиловки» прорвались?
— Точно! С красной ветки, урод!
— Слышь, краснопузый, ты чего сюда приперся?
— Где-е-е?! — прохрипел Илья.
Дернулся снова. Боднул кого-то головой. Почти вырвался. И…
— Ах ты ж, падла красная! — в очередной раз напоролся на чей-то крепкий кулак.
Потом уже другой кулак нашел его сам. И еще один. Ударили снова. И опять. Жукоеды свалили Илью с ног. Принялись пинать. Беспорядочные удары посыпались со всех сторон. Кто-то пустил в ход приклад.
— Пре-кра-тить! — Над группкой линчевателей прогремел чей-то властный голос, но, увы, не возымел действия.
— Прекратить, я сказал!
Грянул пистолетный выстрел.
Вот теперь избиение остановилось. «Синие» неохотно расступились. Стало тихо.
* * *
Илья медленно поднялся. Полученная взбучка не прошла даром: сознание худо-бедно прояснялось. Теперь он способен был думать не только о растворившемся в воздухе Сапере, но и адекватно воспринимать окружавшую действительность.
Из плотного кольца жукоедов вышел невысокий жилистый мужик. Возраст — где-то под полтинник, но волосы уже совершенно седые. Под кустистыми бровями щурятся умные проницательные глаза. На бедре — расстегнутая кобура с макаровской рукоятью.
Вот, значит, кто стрелял. И вот из чего…
Убитых и раненых поблизости не наблюдалось. Видимо, выстрел был произведен вверх, ради привлечения внимания. Пуля, наверное, где-то застряла, и обошлось без рикошетов.
— Что стряслось? — Седой вел себя как командир всей этой кодлы. — Кто самосуд учинил?
Он скользнул холодным взглядом по толпе. «Синие» угрюмо молчали и отводили глаза.
— Ну? — В голосе седого отчетливо звякнула сталь.
— Да тут такое дело, Метрострой, — подал голос костлявый автоматчик, из которого Илья чуть не вытряс душу. — Тип этот, — костлявый кивнул на Илью, — в наш туннель рвался, драку вот устроил.
«Метрострой? — удивился Илья. — Странная какая-то кликуха».
Седой уставился на него:
— Ты кто такой?
Ответить Илье не дали. Снова встрял давешний автоматчик:
— Он это… вроде из «красных», Метрострой.
Люди вокруг возмущенно загудели.
— Тихо всем! — потребовал Метрострой. Взгляд его прищуренных глаз снова уперся в Илью. — Говори. «Красный»?
— Да, — не стал отрицать Илья.
— Как звать?
— Илья… Колдун.
— Ну и что ты тут делаешь, Илья-Колдун?
— Я гнался… — буркнул Илья.
— За кем?
— Человек в сталкерском капюшоне…
Метрострой пожал плечами:
— У нас многие в капюшонах ходят. Здесь, знаешь ли, не красная линия — отделки никакой, сверху то земля на голову сыплется, то вода капает.
— У него три пальца на правой руке… — уточнил Илья. — Где он?
Метрострой обвел своих жукоедов вопросительным взглядом.
— Не было никого, окстись! — снова заговорил тощий автоматчик, обращаясь уже к Илье. — Ты один выскочил из туннеля как ошпаренный. Я сам видел. Больше никто на станцию не выходил.
— Никого? He было? — Илья растерянно смотрел по сторонам. — Никто? Не выходил?
— Ты уверен, Мосол? — Седой бросил взгляд на подчиненного.
Мосол… Илья отстраненно подумал, что лучше клички для этого ходячего скелета и не придумать.
— Точно никто, кроме него, — короткий кивок на Илью, — из туннеля не выходил?
— Да сто пудов! Зуб даю! Возле «пушкинского» туннеля костер вон станционный горит. Все видно.
Илья опустил голову. Что же это такое получается-то?
— Э-э-э, да у тебя никак глюки! — с сочувствием протянул Метрострой, внимательно глядя на Илью.
Илья не ответил. Глюки… Может быть, и они. Даже, скорее всего. Реальные люди ведь не исчезают без следа. Так за кем же он тогда гнался? А ни за кем!
Мало ли что могло померещиться в причудливой игре света и тени. Мало ли какой финт могло выкинуть сознание отвыкшего от человеческого общества и вдруг попавшего в самый круговорот событий отшельника-одиночки.
Да, похоже, то, что он видел, было не бестелесным призраком прошлого даже, а обычной гал-лю-ци-на-ци-ей!
Придется признать это. Придется с этим смириться. И жить с этим ему придется тоже. Сапер мертв, а бегать за мертвецами — неблагодарное дело. Прости, Оленька, извини, Сергейка. Месть отменяется. Некому мстить потому что.
Он повернулся. Собрался уходить. Дорогу тут же заступил бдительный Мосол.
— Куда? — спросил в спину Метрострой.
— На Пушкинскую, — ответил Илья. — У меня там дело.
— Какое дело?
— Важное, — огрызнулся Илья.
«От которого я сбежал».
— А если подробнее?
— Надо помочь одному человеку с муранчой разобраться.
— С муранчой? Даже так? — Седой хмыкнул. — И какому ж такому человеку ты в этом помогать собрался?
Вот любопытный этот Метрострой, а! Или недоверчивый просто?
— Сталкеру одному, — буркнул Илья. — Казаку.
— Ты знаешь Казака? — Метрострой вдруг оживился.
— Знаю.
— И он что, тоже сейчас на Пушкинской?
— Да.
— Ну, так скажи ему, что я его жду. Скажи — наш уговор насчет разведки подметро остается в силе. Пусть сам приходит и людей приводит, кого сможет собрать. И ты тоже приходи… Если захочешь. В случае чего — спросишь Сергея Валерьевича. Или Метростроя. Меня здесь все знают.
Метрострой махнул рукой:
— Пропусти его, Мосол. Пусть идет.
* * *
Илья плелся назад, почти не глядя по сторонам. Чем хорошо метро: не заблудишься даже на чужой ветке. Просто иди себе прямо и иди. Даже если очень захочешь свернуть — ничего не получится.
Мысли, бродившие в голове, были невеселыми. Мало радости, когда вдруг понимаешь, что крыша-то течет и едет.
Тихо шифером шурша… Не спеша… Хотя не так уж и тихо, раз мертвый Сапер как наяву приглючился.
Илья вздохнул. Оленьку и Сергейку он и то ни разу не видел. Только слышал их голоса в темноте. Если это тоже глюк, так хотя бы приятный. Против такого глюка он ничего не имеет. С таким он согласен жить. Но если теперь Сапер будет тревожить душу…
Блин, лучше бы он полез с Казаком на красную ветку! Приглушенные выстрелы, раздавшиеся где-то впереди, на Пушкинской, и громкие крики, донесшиеся оттуда же, отвлекли его от мрачных раздумий.
Прогремел взрыв… Тоже отдаленный какой-то, глухой. И снова — выстрелы. Уже более отчетливые, тревожным эхом разносящиеся по туннелю. И — опять крики ужаса и боли.
С Пушкинской навстречу Илье ломанулась перепуганная толпа.
— Муранча! — загремело под сводами. — Му-ран-ча!!! Толпа быстро заполнила узкий проход туннеля и хлынула дальше, цепляя и разваливая ненадежные хлипкие строения. Из лачуг, землянок и конур выскакивали люди, которые тут же присоединялись к бегущим. — Муранча-а-а!
Неужели прорвалась? Опять! Сюда! На синюю ветку! Но почему не слышно стрекота насекомых? Почему в воздухе не чувствуется характерного муранчиного запаха? Почему в свете фонарей, что полосуют мрак, не видно мутантов?
Нет, не похоже это было на настоящий прорыв. А вот на слепую панику — очень даже.
Илья отступил в сторону и вжался в узкую щель между двумя жилыми коробами. Нога наступила на что-то мягкое.
Грязный вонючий матрац и скомканное одеяло. Видимо, он влез на чье-то лежбище. Впрочем, хозяина не было, а снова оказаться в давке и тем более пробиваться против людского потока не хотелось.
Илья решил переждать здесь.
Толпа схлынула довольно быстро. Но не вся. В туннеле осталось несколько фигур, нерешительно топтавшихся на месте и светивших фонарями назад. Муранчи по-прежнему не было. Выходит, правда ложная тревога?
Самые смелые начали возвращаться. Илья последовал за ними.
На опустевшей Пушкинской тоже уже светили фонари и возились люди. Кто-то с оружием в руках осматривал станцию. Кто-то стонал. Кто-то матерился.
Муранчи на Пушкинской не оказалось. И что вызвало приступ столь сильной паники, пока было непонятно.
* * *
— Алексей Кириллович! — В слабом желтоватом свете в Илья увидел знакомое лицо.
Энтомолог был бледен как смерть. На губах застыла безумная улыбка. В руке Алексей Кириллович держал едва тлеющий масляный светильник.
— А-а-а, это вы. — Алексей Кириллович поприветствовал Илью вялым кивком. Бедняга был явно не в себе.
Шок — без особого труда определил Илья. Но чем он вызван?
— Что случилось, Алексей Кириллович? Где Казак?
Нервный смешок. Короткий ответ:
— Там.
Светильник качнулся в сторону технического хода, уводившего к красной ветке.
Ход был завален. Из закупоренной дыры еще осыпалась земля.
— Все они там, — помедлив немного, снова заговорил энтомолог.
И умолк опять.
— Кто все? — Слова из него приходилось вытягивать.
— Казак набрал только пять человек, — отрешенно сказал Алексей Кириллович. — Меня оставил… Сказал, что для операции ему нужны хорошие бойцы, а не ученые очкарики… Взяли оружие, взяли гранату… Я нашел для них гранату… Я знал, у кого спрашивать… Полезли…
Он снова замолчал и сокрушенно покачал головой.
— И что? — поторопил его Илья.
— Не знаю. Наверное, муранча сорвала люк на Ворошиловской. Наверное, они встретились… Там…
Илью передернуло. Он слишком живо представил, каково это: лоб в лоб столкнуться в темном узком лазе с мутантами-насекомыми.
— Начали стрелять, кричать, — продолжал Алексей Кириллович. — Потом взорвалась граната. Ход обрушился.
— Никто не вернулся? Даже не пытался вылезти?
— Ну, как же, — скривился Алексей Кириллович. — Вылезла. Муранча.
— Так значит, она все-таки прорвалась?
— Да. Люди разбежались. И ваши, «красные», и наши…
— Ну и где твари? — Илья с беспокойством огляделся вокруг. — Почему я их не вижу? И почему вы все еще здесь?
— Одна, — со вздохом пояснил Алексей Кириллович. — Прежде чем взорвалась граната, успела выбраться только одна особь. Нам здорово повезло, что этот ход такой узкий.
Так вот, оказывается, что переполошило станцию! Прорвался только один мутант, но у страха, как известно, глаза велики.
— Вон там она лежит. Еле пристрелили. Шустрая, зар-р-раза!
Алексей Кириллович отошел к стене и посветил на поваленную многоярусную конструкцию с огромными изрешеченными пулями коробами, предназначенными для разведения съедобных червей, личинок и жуков. «Фермерские» коробы, доверху набитые гумусом и гниющими отходами, были очень тяжелыми.
Из-под завала виднелась похожая на сухую ветку лапа муранчи. Судя по всему — задняя, толчковая. Толщиной в человеческую ногу, но гораздо длиннее. Вся покрыта жесткими наростами, бляшками и шипиками. С другой стороны из-под груды ящиков торчало распластанное по земле, сломанное и пробитое пулей полупрозрачное, слюдянистое какое-то крыло в частых жестких прожилках. Еще Илья разглядел устрашающего вида жвала, присыпанные землей.
Раздавленная муранча лежала под разрушенной коробчатой конструкцией, словно таракан под каблуком. Вокруг поблескивала темная слизь тошнотворного вида. В слизи уже копошились черви и личинки, выползшие из простреленных и треснувших ящиков. В воздухе ощущался резкий муранчиный запах.
— Очень живучая оказалась тварь, — отстранение прокомментировал Алексей Кириллович, — заползла сюда, здесь ее и добили.
Он снова вздохнул.
— Только одна муранча, а сколько бед! Трех человек — сразу наповал. Еще четверо в суматохе друг друга перестреляли. И двое вон там лежат. Раненые. Тоже не жильцы…
— Пулями задело? — сочувствующе спросил Илья. Алексей Кириллович покачал головой:
— Муранчой их задело, бедолаг. Это хуже. Намного хуже.
Он отвел Илью в сторону. Посветил… Неподалеку от поваленных коробов в темном закутке на грязных одеялах лежали два человека. Хрупкая миниатюрная женщина и пацаненок лет десяти. Оба — в беспамятстве.
— Мать и сын, — понизив голос, чтобы не тревожить раненых, пояснил Алексей Кириллович. — Муранча ужалила.
— Ужалила? — поежился Илья.
Значит, муранча еще и жалится. Этого он не знал. До сих пор Илья думал, что она только жрет своих жертв.
— Сначала мальчика, потом, когда мать бросилась на помощь, и ей тоже досталось.
В полумраке выделялись длинные русые волосы матери и светленькая голова ребенка. У женщины следы проколов — глубокая черная рана с вывороченным наружу дурно пахнущим мясом и сочащейся бурой сукровицей — виднелась на плече. Мальчишку муранча ужалила в бедро. Впрочем, то, куда именно мутант впрыснул свой яд, уже не имело значения. Тела раненых потемнели и разбухли от головы до пят, словно накачанные грязной гнилой водой. И мать, и сын были в жутком состоянии.
Сердце вдруг кольнуло. Илья почувствовал себя нехорошо. Слишком знакомая картина. И слишком болезненные переживания она вызывает. Когда-то он так же стоял над изуродованными телами Оленьки и Сергейки.
— Какой-то яд или что-то вроде муравьиной кислоты… — Алексей Кириллович продолжал все тем же едва слышным шепотом. — Я ведь говорил, что муранча к муравьям ближе, к саранче.
— Впечатление такое, будто они разлагаются заживо, — ошеломленно пробормотал Илья, не в силах отвести взгляда от умирающих.
— Скорее уж растворяются. Идет разжижение внутренних органов. Страшная смерть. Жаль их… — Алексей Кириллович вздохнул. — Ольга мне помогала в работе. Веселая всегда была такая и…
— Кто?! — Илья медленно-медленно повернулся к нему. — Как зовут женщину?
Оленька?
— Ольга. — В отрешенном взгляде за потрескавшимися стеклами очков промелькнуло что-то, похожее на удивление. — А что?
— А мальчика… — Илья вдруг почувствовал необычайную сухость во рту. — Мальчика как зовут?
Ведь не Сергейка же!
— Сергей.
Нет! Не может такого быть! Ведь не может же! Имена, конечно, распространенные, но бывают ли подобные совпадения случайными?
Мальчик беспокойно заворочался. Закрытые веки женщины дрогнули и распахнулись. В потемневших зрачках и белках, также утративших природную белизну, отразилось пламя светильника. На Илью смотрели влажные, полные невыносимого, нечеловеческого страдания глаза.
Глаза эти, казалось, заглядывают прямо в душу и куда-то еще глубже.
— Я… — Илья облизнул пересохшие губы. — Я хочу с ними поговорить… Один…
— Попробуйте, — пожал плечами Алексей Кириллович. — Но не думаю, что у вас это получится. Они уже почти ничего не говорят. Не могут.
Энтомолог отошел в сторону и унес с собой светильник. Темнота накрыла Илью и двух умирающих плотным пологом. Одним на троих.
