Глава 4
2034
Неумолимо близился Новый год, и вернувшаяся команда во главе с Тарасом постаралась объяснить пионерцам, что сейчас не время для политических разногласий – нужно как можно скорее придумать, как помочь Убежищу, ведь дожидаться весны, когда льды на Балтике растают, было нельзя.
Боровикову со товарищи ничего не оставалось, как согласиться, хотя внутри Совета сразу же поползли нехорошие толки. Возвращение корабля на корню подрывало так легко завоеванную власть. Глядишь, люди прежних старейшин назад потребуют. Но делать было нечего. От «Грозного» теперь зависело все.
Пытаясь удержаться у власти, новый Совет постарался устроить показательный суд и очернить моряков в глазах общественности, выставив их военными преступниками.
Самовольно уплыли! Поставили под угрозу жизнь Убежища и его обитателей! Вдобавок привезли лишних тридцать ртов. Кто дал право распоряжаться?! Да за такое по законам военного времени…
Сидящая среди остальных членов команды Лера изредка ловила на себе недобрые взгляды Боровикова-младшего, находившегося рядом с отцом и словно говорившего ей – вот видишь, где я теперь? А где ты. Что ты потеряла.
Мерзкий взгляд заставлял ежиться. Так бы и врезала ему.
– Замечу, – когда обвинительная речь закончилась, поднялся Тарас. – Наша операция была направлена на поиски антивируса, чтобы очистить поверхность планеты от радиации.
– И что же вы привезли? Ничего! – фыркнул Боровиков. – Очистили, нечего сказать! Ваша авантюра могла стоить жизни всем людям бункера!
– Но ведь не стоила же. К тому же мы привезли с собой мясо и несколько контейнеров с семенами из Хранилища Судного дня.
– Семена… Дались нам ваши семена. Это все нам еще предстоит проверить.
– А чего проверять-то? Вскрывайте да сейте.
– Откуда нам знать, что иностранцы, которые находились с вами на борту, не подосланные диверсанты?
Тарас еще раз обстоятельно и терпеливо повторил историю про Императора и танкер «Черный дракон». Собравшиеся слушатели только молча качали головами. Слишком много диковинного удалось повидать морякам за прошедшие месяцы. Их рассказы звучали как байки, настолько невероятным казалось услышанное.
Молодежи на собрании не было. Но Лера прекрасно знала, что сверстники ей теперь прохода не дадут. Так и вышло. Еще несколько дней после прибытия в разных уголках Убежища вернувшиеся путешественники тут и там рассказывали истории о своих приключениях.
– Откуда нам знать, что вы с ними не в сговоре? – напирал председательствующий Боровиков. – Тридцать человек – это все-таки сила. Откуда нам знать, что однажды ночью они не перебьют охрану и не захватят нас?
– Идиотизм, – пробормотал сидевший впереди Леры Батон, но Совет расслышал. – Мы это уже проходили.
– Что, простите?
– А то, что вы тут все сидите перед нами и держитесь за свои кресла, как девки за подол, – повысил голос охотник. – И не понимаете, что пусть у нас и не получилось, но лодку нужно как можно скорее ставить обратно в ангар и подключать к Убежищу, пока мы тут все реально кони не двинули.
– И как вы себе это представляете? Вход преграждают льды.
– Кирки, лопаты, – пожал плечами Батон. – Взрывчатка, в конце концов, есть. Там работы максимум на неделю.
– Работа на поверхности, – уточнил Боровиков.
– Можно посменно ходить, – предложил Тарас. – Разбить на несколько часов. Управимся. Да и фон не такой уж серьезный, честно сказать. А без лодки нам не выжить.
– Взрывчатые вещества у нас наперечет. Вы предлагаете их потратить?
– А у вас есть предложения лучше? – насмешливо поднял брови Батон. – Тогда милости прошу, высказывайтесь.
– Вы разговариваете с Советом, прошу заметить! – попытался осадить Боровиков.
– И толку? – усмехнулся охотник. – Вам как об стенку горох. Или не понимаете, что тут происходит?
Находившийся на собрании народ одобрительно загомонил. Совет прекрасно понимал, что власть их сейчас висела на волоске.
– Начнем завтра, – снова поднялся Тарас. – Выберем из народа самых выносливых – и вперед. Распорядитесь раздать необходимый инвентарь. А будете упираться, мы объявим новое голосование и вернем старый Совет. Кто «за», ребята?
В небольшом зале поднялся лес рук. Боровиков нервно сглотнул и оглядел сидевших по обе стороны коллег.
– И еще я требую, чтобы деда вернули в Совет! – подала голос Лера.
– С какой такой стати? – вклинился Витек.
– А с той, что его сместили с должности незаконно. Мы вернулись. И он оказался прав.
– Ну, хорошо, хорошо, – постучав молоточком, Боровиков кое-как призвал присутствующих к тишине. – Мы обсудим это на следующем собрании.
– Нет, сейчас.
– Вы заговариваетесь, Степанова.
– Сейчас, – упрямо насупилась Лера, переглянувшись с хмурым Тарасом. Ох и влетит же ей после заседания. А плевать. – Или доставлять корабль в док будете сами, хоть наизнанку вывернитесь.
– Будь по-вашему, – неохотно согласился председатель. Народ действительно может начать роптать. Несогласные и так уже появились. – Александр Ерофеев восстанавливается в качестве члена Совета. Также мы распорядимся о выдаче необходимой техники. Но до момента, пока лодка не окажется в ангаре, все вы будете находиться под круглосуточным наблюдением, вам ясно?
– Да наблюдайте, сколько влезет, – отмахнулся Батон. – Главное – сколько вы еще на своих местах продержитесь, м?
– Это что, подстрекательство? – грозно нахмурился Боровиков.
– Называй это как хочешь, – спокойно скрестил руки на груди охотник. – Только долго вы не продержитесь, помяни мое слово. Сила за нами.
– Сила за лодкой! – поддержал Тарас и встал. – И это еще не все. За время нашего пребывания на Фарерских островах мы лично смогли убедиться, что там условия вполне пригодные для жизни на поверхности. Жилые дома, скот, леса, природа не тронута радиацией. Климат хоть и переменчивый, но умеренный…
– И? – нетерпеливо поторопил Совет.
– Я поговорил с местными старейшинами, – продолжал Тарас. В помещении теперь царила гробовая тишина. – Они приглашают нас поселиться на их землях.
– Опа! Когда это ты успел Турнотура обработать? – опешил Батон.
– Неважно. Главное, что нас зовут на острова.
Смысл сказанного не сразу дошел до собравшихся.
– Как это – присоединиться? – не понял Боровиков.
– Переехать жить на Фареры, – рубанул старпом. – Всем нашим Убежищем. На «Грозном» хватит места, так что сможем управиться за один заход! Бункер законсервируем, а пока собираемся, поставим лодку в ангар, как и планировалось.
Собрание заволновалось, загудело.
– Вы отдаете себе отчет, что несете? – сипло ужаснулся Боровиков. – Это подстрекательство…
– Это шанс! – рявкнул Тарас. – Шанс для всех нас! Только подумайте, – он оглядел собравшихся. – Жизнь без радиации и дозиметров. Чистая питьевая вода, необлученная еда. Нормальное существование на поверхности, в нормальных домах. Или вы так и хотите тут гнить до конца своих дней? Ну? Чего нам тут еще ждать? У моря погоды? Так ничего не случится, только хуже будет. Мы болеем, умираем раньше времени, дети не видят солнечного света… Ютимся, как крысы в норах. Сколько еще можно терпеть? Так и жить, как кроты? Лично мне это надоело, я достаточно повидал бетонных нор! Нужно использовать этот шанс, пока «Грозный» еще на что-то способен. Соберем все, что сможем унести, как следует подготовимся – и отправимся в путь.
– А это возможно? – недоверчиво спросили из зала.
– Да, – ответил Тарас. – Если мы объединимся и не будем тянуть.
– А чем ты подтвердишь, что говоришь правду? – спросил кто-то из старичков.
– Мы привезли семена и образцы других довоенных культур. А там хлеб выращивают на поверхности, на полях, как двадцать лет назад.
– Как до войны, – оживилось собрание.
– Тишина! – взвизгнул Боровиков, хватаясь за председательский молоток, но его уже не слушали. Взгляды всех присутствующих были устремлены на старпома. В них горела надежда.
– Нет, пусть говорит!
– Там, за морем, нас ждет целый мир, – Тарас махнул рукой. – Чистый, нетронутый. Нам всем хватит в нем места! Вы со своей шапочной властью больше ничего не решаете. Можете арестовывать нас, можете расстреливать… Точнее, – тут он усмехнулся, – можете попытаться. Но факт остается фактом: в наших силах все изменить и спасти людей. И хотите вы этого или нет, но мы сделаем все, чтобы вернуть их на поверхность. В конце концов, «Грозным» управлять можем только мы.
– А вы спросили людей, хотят ли они этого? – поинтересовался Боровиков.
– Вы этого хотите? – огляделся Тарас.
– Хотим! – нестройно отозвались несколько человек.
Подумав, что это подходящий момент, Паштет сложил руки лодочкой и крикнул со своего места:
– Долой Совет!
И тут его поддержали. Зал наполнился гомоном множества возбужденных голосов. Охрана заволновалась.
– Да, долой!
– Валите!
– Натерпелись уже!
– Давайте переедем!
– Сила за лодкой! – провозгласил Тарас, воздев над головой сжатую в кулак руку.
– Сила за лодкой! – дружно отозвалось собрание.
– Но послушайте… – тщетно стуча молотком и не добившись тишины, дрогнувшим голосом прокричал Боровиков. Но Совет уже никто не слушал. Все смотрели на Тараса.
Члены Совета повскакивали со своих мест, видя, что к ним уже спешат охранники, с легкостью переметнувшиеся на сторону большинства. Самозваное правительство было свергнуто.
– Ну, понеслась, – буркнул со своего места Батон, и в следующий миг его подхватила ликующая толпа.
* * *
Лера шла с Мигелем по коридору, когда их догнал-таки Витька Боровиков.
– Ну что, дорогая, вот и свиделись. Довольна небось, что Совет отстранили?
– Отвали, – не останавливаясь, огрызнулась девушка.
– Ну что же ты, победительница, сбежала тогда, а до сих пор нос воротишь? А не боишься, что врага нажила?
– Тебя-то? Не смеши. Иди, тебя Лиза заждалась.
– О-о, ревнуешь. Как мило.
О том, что бывший суженый женился практически сразу после ее побега, Лера узнала от подруг. Ну и ладно, меньше вони и домогательств теперь станет. К тому же у нее теперь есть Мигель. Уж он-то сможет за нее постоять.
– И в мыслях не было. Было бы к чему, а не такому куску говна, как ты.
– Хамим, Валерия Александровна? Осторожнее, я все-таки сын старейшины.
– Бывшего.
– Думаешь, ваша власть долго продлится? – развязно поинтересовался Витя. – Смотри, не обожгись.
– Мигель, врежь ему.
Все время разговора молчавший священник выдвинулся вперед.
– Ой, все-все, – примирительно отступая и поднимая руки, ухмыльнулся Боровиков-младший. – Ударишь меня – и получишь новый скандал. Вы ведь этого не хотите, правда?
– Проваливай, куда шел.
– Иду-иду. Но мы еще встретимся.
– Пошел, говорю! – прошипела Лера.
– Чао!
– Придурок, – смотря ему вслед, выдохнула девушка.
– Не бери в голову, – успокоил ее Мигель.
– Я в порядке, – ответила Лера. – Пойдем к деду.
* * *
– Спасибо, что вступилась за меня перед Советом, – сказал Ерофеев, когда они остались в каморке втроем и старик разлил грибной чай по кружкам из старого эмалированного чайника с побитым донышком. – А ты осмелела, я посмотрю.
– Не благодари. Это нужно было сделать.
– Ишь ты, какая стала. Значит, говоришь, нашла родителей.
– Да, нашла, – взяв кружку обеими руками, Лера подула на кипяток. – Там они похоронены, с остальными. И корабль неподалеку на льдине стоит. Тот, на котором они приплыли. «Лев Поликарпов».
– Как это случилось?
– Во время миграции пингвинов с мыса Горн, в двадцать втором году, – ответил Мигель. – Нам периодически приходилось давать им отпор.
– Пингвины, значит, – присел на табуретку дед. – Вот те на. Я-то этих зверюшек милыми помню.
– С теми лучше не встречаться, поверьте.
– Да уж, времена нынче совсем чумные стали. А у Батона-то семья нашлась, представляешь? Спустя столько-то лет!
– Слышала.
– Хоть какая-то радость.
– Да, – вздохнула девушка, чувствуя, как внутри снова все неумолимо сжимается. Она даже не сможет навещать могилы родителей. Вряд ли они теперь куда-либо поплывут. Да и нужно ли? Все, насмотрелись.
Достаточно.
И у Батона теперь семья. И у нее… что? Тоже? Лера пока никак не могла разобраться в себе. Чувствовала ли она ревность к родственникам дяди Миши, теперь занявшим ее место? Нет. Конечно же, нет. Это она все время была ему чужая. Теперь Лера понимала это со всей ясностью. И обиды никакой не было.
Время все расставило по своим местам.
– Много повидали?
– Да уж прилично, – Лера в очередной раз вкратце пересказала все их приключения с того момента, как лодка покинула док.
– Разумное топливо, вот дела, – погладил бороду Ерофеев, услышав про Солярика. Казалось, из всего рассказанного это удивило его больше всего. – И как они с Палычем-то уживаются?
– Неплохо, – улыбнулась девушка. – Они друг друга стоят.
– И не стремно ему там одному. Взяли бы с собой, что ли.
– Мы предлагали, он отказался. Сказал, на буровой ему привычнее. Да и Солярика в таком случае куда девать? А что случится, так сам прибежит.
– И вы действительно верите, что мы сможем уплыть на эти Фареры и там заново начать жить?
– Верим, – твердо ответила Лера. – Там действительно хорошо, деда, вот увидишь.
– Ну ладно, – отставив кружку, Ерофеев хлопнул себя по коленям, на домашний манер обтянутым вислыми трениками. – Наплавались, навидались, теперь-то чего делать станете?
– В смысле? – не поняла Лера.
– Ну, жениться, там, – дед подмигнул Мигелю. – Раз отношения, так и узаконить пора.
– Деда, – покраснела девушка. – Мы еще об этом не думали.
– Вот молодежь, – тот погрозил пальцем. – А надо бы. Ты же знаешь, какие в общине правила. Не сожительствовать же вам просто так.
– Мы решим этот вопрос, – кивнул Мигель. – А у вас есть священник?
– Есть Птах, – ткнувшись носом в кружку, с улыбкой фыркнула Лера. Она еще не успела повидаться с юродивым. А надо бы. Библию, в конце концов, вернуть.
– Ишь чего придумала, Птах, – отмахнулся дед. – Много он тебе наженит. Имеется у нас батюшка, старенький совсем, правда, но обряд провести сможет. Тут вся молодежь, да и кое-кто постарше через него прошли.
– Ну, вот и хорошо, – Мигель посмотрел на девушку, допивавшую чай. – Тогда с этим разобрались.
– Споро же вы без меня решать, – покачала головой Лера.
– А ты что, против? – встревожился священник.
– Ну, – девушка демонстративно надула губки. – Ты ведь еще не сделал мне предложение, разве нет?
– Нет? – растерялся Мигель.
– Вот сделаешь, как положено, я подумаю, а там и посмотрим, – Лера лукаво посмотрела на него из-под челки.
– А как у вас положено? – еще больше смутился священник.
– А вот и узнай.
– Ты глянь на нее, – всплеснул руками Ерофеев. – Несколько месяцев прошло, а уже мужиками научилась вертеть. Ну, чистой воды лиса. Ты, Миша, в оба смотри. Она такое выкинуть может!
– Да я знаю, – улыбнулся Мигель.
– Ладно, молодежь, на боковую пора. Завтра «Грозного» откапывать идти, так что нужно отдохнуть, как следует.
На том и разошлись.
* * *
Пока не обзавелись еще одной кроватью, Мигелю постелили на полу спальный мешок. Лера категорически воспротивилась предложению деда расквартировать священника с корейцами. Пусть будет рядом. И плевать что там станут толковать остальные.
Когда Ерофеев скрылся за своей перегородкой и через некоторое время тихонечко захрапел, еще не раздевшаяся Лера села на кровати и достала из кармана висевшей на стуле куртки Тахомы заветный контейнер. Свет давно отключили, но у девушки был фонарик.
Еще до обеда Лера попросила Юрика достать на ферме небольшую кадку с землей. Теперь она стояла на столе среди кружек. Дед на эту странную блажь только плечами пожал.
«Calla Lily. Zantedeschia aethiopica».
– Мигель, смотри, что у меня есть.
– Что это? – щурясь от света, приподнялся на своей лежанке священник.
– Не знаю, я взяла это в Хранилище до того, как его взорвали. Как думаешь, что внутри?
– Семена, что же еще.
– А семена чего?
– Понятия не имею, – осмотрев этикетку, ответил Мигель. —
– Откроем? – тихо предложила Лера.
– Давай, – поднявшись с пола, Мигель сел на кровать рядом с девушкой.
Но это оказалось не так-то просто. Контейнер был хитро запаян, и видимой крышки у него не было. Наконец, вооружившись охотничьим ножом, Лере кое-как удалось нащупать небольшой зазор с одного конца емкости.
– Не порежься.
– Не мешай.
Наконец, после некоторых усилий, контейнер со щелчком поддался, и, отвинтив крышку, Лера высыпала на стол небольшую горстку шариков-семян.
– Как думаешь, что это?
– Не знаю, – пожал плечами Мигель. – Чтобы узнать, нужно посадить.
Взяв двумя пальцами одно семечко, Лера пододвинула к себе кадку.
– Давай вместе?
Священник коснулся пальцев девушки. Проделав в грунте небольшое углубление, они осторожно опустили семечко в ямку и аккуратно прикрыли ее землей.
– Теперь вода, – взяв чайник, Лера полила землю.
– Ну вот, остается ждать, – аккуратно собирая остальные семена в контейнер, заключил Мигель.
– Я люблю тебя, – сказала Лера.
– И я тебя, – ответил Мигель, поцеловав ее.
– Иди ко мне, – она потянулась к нему, снимая с себя тельняшку.
* * *
На следующий день кое-как начали прокладывать дорогу в ангар. Тем более что речь шла о каких-то нескольких метрах. Должны были справиться.
В дело пошло все – от кирок с лопатами до драгоценной взрывчатки, к которой, не без длительного обсуждения, все-таки решили прибегнуть. Вернувшийся старый Совет не спешил тратить дорогостоящий запас. Но делать было нечего. Самые большие глыбы льда так просто не раскалывались. Приходилось прибегать к зарядам, которые опускались в специальные углубления, проделываемые кирками и сверлами.
Работавшие вместе со всеми Паштет и Треска использовали для проделывания дыр рыболовные коловороты.
– Стоило возвращаться, чтобы и тут спину гнуть, – ворчал кок.
– Не бухти, – одергивал его Паштет. – Главное, что мы домой попали. А тут уж можно и поработать. Не сахарные, не растаем. К тому же сам знаешь, какая каша заваривается. На Фареры обратно поплывем.
– А тебе, глядишь, только и радость, стадник. Куда все, туда и он.
– «Грозного» нужно скорее поставить в ангар и подключить к системам Убежища, ты же знаешь. Мы делаем общее дело, и это правильно. И еще скажи, что тебе на островах не понравилось.
– Правильно – неправильно, понравилось – не понравилось, – бурчал Треска, всем своим весом наваливаясь на коловорот, чтобы углубить дырку в трещавшей под давлением корке льда. – Еще скажи, что это в тетрадке Птаха написано… Протаранить – и дело с концом.
– И как ты себе это представляешь?
– Легко.
– Все у тебя так просто. А если ангар пострадает? Как мы его восстановим, подумал?
– Руками, как же еще, – откликнулся кок и усмехнулся: – Ну, мы же все равно сваливаем, так какая разница. После нас хоть трава не расти!
– На дворе зима, если ты не заметил.
– Что с того?
– Мы и сейчас-то посменно работаем. А что случится, если в ангаре ветер задувать примется? Да еще ненароком живность какая приблудится. Мало ли что. Может, мы вернуться надумаем.
– На это у нас Батон с Леркой имеются, – поправив ушанку, возразил Треска.
– Батон-то Батон. Только он один, а живности много.
– Эй, вы! – окликнул парочку дежуривший в стороне Тарас. – Вы там работаете или языками молоть пришли?
– Работаем-работаем, – пропыхтел Треска, вытаскивая коловорот, брызнувший снежной крошкой, и позволяя Паштету пропихнуть в свежепросверленную лунку динамитную шашку. – Запаливай, и потопали.
Через несколько секунд рвануло.
Так и делали: бурили, закапывали, взрывали. Раскиданные куски льдин дробили кирками и лопатами и отвозили на санях.
Продвигались потихоньку.
На то, чтобы вернуть «Грозного» в ангар, ушло почти полторы недели. Люди работали не жалея сил. Все понимали, что от этого зависит их будущее.
И вот, наконец, двадцать седьмого декабря лодка торжественно вплыла и стала на прикол в док. Убежище снова ожило. По этому случаю в бункере было устроено небольшое гулянье, а на всех продовольственных и технических объектах объявлен выходной.
– Ну, теперь и о празднике можно подумать, – имея в виду близившийся две тысячи тридцать четвертый, потирал мозолистые ладони Ерофеев. – Отметим как следует – и в добрый путь.
До Нового года оставалось каких-то четыре дня. Встречать его решено было в Убежище, а уж потом готовиться к отплытию на Фареры.
Посему на поверхность, по давно заведенному правилу, послали группу добытчиков – за елкой. Хоть после войны у людей было не так уж много времени на всякие праздники, самые главные из них сохранились, и их продолжали чтить.
Охранять отряд в случае непредвиденной опасности привычно отправились Лера и Батон.
Жизнь девушки, которая теперь делила отсек с Мигелем и дедом, постепенно возвратилась в прежнее русло, хоть она и предвкушала новое путешествие и долгожданную встречу с Милен. Интересно, как они там с Олафом?
Лера снова была среди своих сверстников, глядевших на нее полными зависти глазами. Она вернулась домой… Воспоминания о путешествии были еще свежие, но Лера знала, что со временем и под гнетом наслаивающихся лет они постепенно потускнеют и превратятся в истории, которые так приятно рассказывать и слушать сидя у потрескивающего очага. Когда нет никакой разницы, что в них правда, а что вымысел.
Со временем прошла и горечь от того, что такая сложная экспедиция не увенчалась успехом. Зато моряки на собственном опыте убедились: в мире еще остались очаги жизни, а это означало, что у человечества по-прежнему имелся хоть и призрачный, но все-таки шанс попробовать начать все сначала.
Лера мысленно уже прощалась с Убежищем.
* * *
– Как думаете, подойдет? Все-таки оно такое старое, – поинтересовалась Лера у своего испещренного трещинками лица, отражаемого множеством различных зеркальных осколков, кропотливо склеенных между собой. Тоненькая девушка, на которой безразмерное свадебное платье с тремя воланами и фатой висело, словно раскрытый парашют, придирчиво смотрелась в огромное составное зеркало, укрепленное в мастерской бабы Дины во всю стену, от пола до потолка.
На примерку в швейную мастерскую, расположенную в нижнем ярусе Убежища, на этот раз втайне от Мигеля, она пришла с особым удовольствием.
После ее отплытия и последующей свадьбы Витьки Боровикова и его Лизки платье успело побывать на еще одной девушке, но будущую невесту это нисколько не смущало. После каждого обряда материал проходил химчистку, и ткань становилась относительно новой и чистой. Реликвию берегли.
А свадьбу Леры и Мигеля решено было играть сразу после Нового года.
– Подойдет, подойдет, куда ж оно денется, – хлопотала вокруг нее вооруженная булавками баба Дина. – Ты вон, как была тростиночкой, так ей и осталась. Хорошая моя, – старушка тихонько всхлипнула. – Наплавалась-то, навидалась поди ужасов всяких. Натерпелась горюшка-то.
– Всякое бывало, – согласилась Лера. – Почему вы плачете?
– Да как не плакать, родная моя. Это ж радость-то какая, когда детки домой возвращаются.
Слушая щебет старушки, Лера стояла и с замиранием сердца думала: засветится ли у нее платье?
Она помнила, что по ночам, принесенное когда-то с поверхности, оно светилось. Притом только в ночь накануне свадьбы. Слабым, еле заметным свечением.
Ходило поверье, что если невеста ночью проснется и увидит сияние – быть браку крепкому, а дому сытому. Не будет светиться – задуматься надо. И ведь действительно у кого-то светилось, а у кого-то нет. И жили крепкие семьи с детьми и достатком, а где-то пара рассыпалась, словно плохо склеенная ваза, всего через несколько дней.
А как будет у них? Срастется ли? Примет ли древнее поверье ее выбор? Ведь в конце концов Мигель священник. А если нет… Лера отогнала тревожные мысли.
– Бант на талии будем делать? Ну, вот такой, смотри, красиво как. Повернись.
Лера повертелась перед зеркалом и осталась довольна собой.
– Да, давайте с бантом.
– Ну и ладушки, тогда еще немного потерпи.
– Работайте-работайте, я не устала.
Сейчас она готова была ждать сколько угодно. Израненное лишениями похода сердце сейчас просто пело от радости.
Жизнь снова налаживалась.
* * *
Они вновь сидели на маяке, сняв противогазы, и Лера хрустела сушеными грибами.
– Спорим, не повалят, – первым нарушил молчание Батон, обнимавший свою винтовку.
Лера посмотрела в ту сторону, куда он указывал. В стороне от башни добытчики облюбовали внушительную ель и, проверив ее дозиметром, пытались подступиться к стволу с широкой двуручной пилой.
– Пова-алят, – закидывая в рот очередной сухарик, улыбнулась Лера.
Ей нравился новый Батон. Охотник разительно переменился после того, как снова обрел семью. Стал более спокойным, много не пил и перестал цепляться к Мигелю. Да и их натянутые отношения как-то сами собой вернулись в прежнее русло. С той только разницей, что держались они теперь на «ты». Лера быстро сошлась с Женей и Димой, а им понравился Мигель.
Говорят, время лечит. А разительные перемены делают это еще быстрее. Наставник и его ученица снова были вместе и вдвоем ходили на поверхность, как в старые добрые времена. Будто и не плавали никуда.
– Как твоя семья?
Внизу добытчики споро пилили ель.
– Поживают, – ответил Батон. – А у вас как?
– Тоже ничего.
– Жениться-то не надумали?
– После Нового года. Платье я уже подшила.
– Добро.
Лера оглядела укутанные снегом окрестности. Вот там находилась поляна с цветами, где на нее когда-то напала Мать. Дальше виднелся остов разобранного самолета. И все кругом было родное, свое.
Но самое главное, на свеженаметенном снегу не было видно никаких посторонних следов. Это означало, что живность тут давно не ходила.
– Ну, дело молодое, – хмыкнул охотник.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я все-таки не чужой тебе человек. Должен знать, как ты устраиваешь свою жизнь.
– Верно, – согласилась девушка и, завязав мешочек с сухарями – Батон все равно не ел, – спрятала его в рюкзак. – Ты узнаешь об этом первым, обещаю.
– Лады.
Визг пилы прекратился, и выбранная добытчиками елка под одобрительные крики с треском начала крениться к земле.
– Пойдем, – засобирался охотник. – Надо мужикам подсобить.
Вылазка обошлась без происшествий.
Украшение елки было в Убежище давней традицией. Тут в этом деле все отдавалось на откуп детворе. Дерево устанавливали в столовой, приносились стремянки, из закромов доставались коробки с игрушками, хранившиеся почти в каждой семье, когда-то давно принесенные с поверхности. Попадались и самоделки, коих от года к году становилось все больше. Довоенные игрушки ветшали или бились по неосторожности, от этого никуда было не деться. Новое приходило на смену старому.
И вот когда обряд наряжания заканчивался и включались многочисленные гирлянды, все от мала до велика приходили посмотреть на лесную красавицу, освещаемую таинственными разноцветными огоньками. В помещении, где находилась елка, надолго устанавливался терпкий аромат хвои, который нравился детям и ворошил память стариков. Так когда-то пах Новый год. Жаль, мандаринов да оливье негде взять, посмеивались взрослые. Да и шампанского не было. Угощались грибным самогоном.
В канун праздника все в Убежище были на ногах. Мужчины старались поскорее закончить работу, женщины принаряжались как могли. Дети с самого утра были на взводе. Еще бы! Ведь для каждого приготовили подарки! Легенда про Деда Мороза тут по понятным причинам не работала, поэтому все в открытую дарили друг другу небольшие презенты и прочие полезные в быту мелочи, от самодельных кукол и открывашек до ножей, да и лишний патрон иногда был к месту.
За полчаса до полуночи перед собравшимися в главном зале выступили члены Совета. Ерофеев тоже был тут.
– Товарищи! Наступает Новый год, – поднявшись, начал он. – Время перемен и новых свершений. Это двадцатый по счету праздник, который мы отмечаем после войны, и, возможно, последний под этой крышей. Я не буду долго говорить. У всех уже приготовлены столы и тосты. Главное в уходящем году, что мы вместе преодолели все ожидаемые и неожиданные невзгоды, и вместе продолжаем держаться. И конечно же важно, что к нам вернулись наши братья. – После того как лодка снова утвердилась на своем месте, радость была общей. Народ на некоторое время перестал тревожиться за свое будущее и понемногу успокоился. – И главное, принесли с собой новую надежду. Что ждет нас на других берегах – неизвестно. Но я уверен в одном – в светлом будущем. Да, здесь наш дом, и покидать его тяжело каждому из нас. Все двадцать лет эти стены служили нам надежным кровом и защитой. Но неужели мы не хотим вернуться на чистую незараженную землю? Иметь над головой не только крышу, но и небо? Как когда-то давно, в прошлом. Неужели мы этого не заслуживаем?
– Еще как заслуживаем! – выкрикнул кто-то.
– Фарерские острова далеко от нас, – продолжал Ерофеев. – Но у нас есть «Иван Грозный», и одному Богу известно, сколько он сможет еще питать наше Убежище. Запас его хода не вечен. Поэтому это наш шанс. И мы должны его использовать. Места на лодке хватит всем и, надеюсь, на новой земле тоже. Тарас сказал, что нас там ждут. Что ж, будем надеяться. Так давайте отпразднуем наступление две тысячи тридцать четвертого и будем собираться в путь! К новым берегам, к чистой поверхности! К светлому будущему! Ура, товарищи!
– Ура! – грянул нестройный хор.
Затем все разошлись по своим каморкам, чтобы встретить Новый год в кругу близких и домочадцев.
– Ну, с наступающим вас, молодежь, – чокнувшись с Мигелем и Лерой и отпив из кружки, сказал Ерофеев и вздохнул. – Что-то теперь будет.
– Все будет хорошо, – улыбнулась Лера. – Ты снова в Совете. С нами Мигель. Скоро отплываем. Образуется.
Она бросила взгляд на стоявшую на столе кадку, где из земли к электрическому свету, аккумулируемому «Грозным», тянулся маленький зеленый росток.
Наступал новый, две тысячи тридцать четвертый год.
Время трепетных ожиданий и новых надежд.
А через пару ночей висевшее в каморке Леры свадебное платье мягко засветилось едва уловимым, переливающимся светом.
Волшебство все-таки произошло.
Девушка лежала и смотрела на это чудо, и миллионы мерцающих искорок отражались в ее глазах.
* * *
Из вентиляционной шахты лилась музыка. Тихо. Едва слышно. Чарующие звуки причудливо сплетались, то набирая силу, то завораживающе растворяясь в густом теплом воздухе подземелья.
Мелодия была настолько проста и красива, что Лере снова захотелось тихонько подпеть, но только очень-очень тихо, чтобы опять, не дай Бог, не разрушить эту хрупкую, непонятно где зарождающуюся гармонию.
Она снова, как когда-то давно, сидела на своем излюбленном месте, притулившись на куске арматурины в полумраке у основания вентиляционного колодца. Вновь пришла сюда после стольких месяцев отсутствия. После всего, что перенесла.
На плече у девушки сидела Чучундра. Только будучи здесь, Лера поняла, как соскучилась. Это был ее родной маленький мир, в котором она выросла. И с ним теперь предстояло проститься. Может быть, навсегда. А ведь столько раз в минуту отчаяния Лера думала, что никогда уже не вернется. И ведь вернулась.
Но уже совершенно другой.
И на этот раз она была не одна.
Сидевший рядом Мигель тоже слушал. Подняв голову, священник молча смотрел в вентиляционный колодец, и загадочная мелодия, казалось, уносила его куда-то далеко, затрагивая в душе какие-то неведомые струны.
Свадьбу сыграли по-скромному, без драк и обильных возлияний. После Нового года у людей просто не было сил на новые празднества, да и в поход уже начинали собираться.
Венчал Мигеля и Леру местный батюшка. Костюм жениху удалось подыскать у одного из добытчиков – Мигель в силу своего церковного призвания быстро стал в бункере своим.
Цветов невесте достать было негде, но Лера не расстраивалась. Из приглашенных обитателей бункера были только самые близкие: деда, Юрик да пара подруг, а вот команда «Грозного» присутствовала в полном составе. Для девушки теперь это была вторая семья. После церемонии посидели, выпили, поздравили, повспоминали и помянули отсутствующих. В общем, душевно вышло. Как Лера и хотела. Паштет и Треска по такому случаю расстарались и накрыли хоть и скромный, зато невероятно вкусный стол.
Так Лера стала женой.
Из шахты звучала музыка, а девушка вспоминала.
Все, что с ними приключилось. Всех, кто не вернулся. Далекие края, которые увидела, друзей и врагов. Оставшуюся на далеких Фарерских островах Милен, с которой вскоре снова увидится. Сигналы, которые принимала…
Вспоминала увиденный мир, который, несмотря на все разрушения, отчаянно цеплялся за жизнь. Изменится ли он снова когда-нибудь? Лера хотела в это верить. Старалась. Ведь, в конце концов, все было не напрасно. Они узнали, что не одиноки. Что на планете остались очаги выживших. Земле нужно дать еще один шанс. Им всем нужна еще одна попытка. И они уж как-нибудь постараются. Понемногу, по крупицам, и быть может, однажды все вернется назад.
Интересно, а о чем думал Мигель? Сожалеет ли о том, что оставил свою церковь в Антарктике? Женился на Лере. Каково ему здесь? Ведь она, поглощенная радостью возвращения и встреч, да и вообще всей нахлынувшей круговерти, до сих пор об этом не спрашивала.
Лера чуть повернула голову, украдкой посмотрев на мужа, и снова ощутила разлившееся внутри тепло. Как же она была рада, что теперь у нее есть Мигель! Теперь в жизни появился новый смысл. Другой, важный. Теперь она жена.
Девушка дала себе зарок, что сделает все, чтобы он был счастливым. Лера все время будет рядом.
Она осторожно взяла мужа за руку.
Лера и Мигель слушали музыку, понимая, что она звучит в последний раз.
– Прощай, – подняв голову к стволу шахты, прошептала девушка.
