Дождь закончился. Хмурые серые тучи лениво ползли по небу, скрывая в своих объятиях холодное весеннее солнце. Стало гораздо прохладней, и насквозь мокрая одежда продувалась поднявшимся ветром. Под влажными тесными объятиями ткани по коже строем маршировали полчища мурашек. А вот умытая природа сияла от счастья.

Это человеку дождь — промозглость и слякоть. А для деревьев, земли, неба — очищение, свобода. Журчащие ручейки смыли со старой, растрескавшейся от времени трассы остатки снега и подгнившие листья. Они напитали влагой просыпающиеся деревья, спрятавшиеся грибницы. Подлесок буквально кишел разнообразными гадами, радостно поющими гимн ранней весне. В еще голых ветках порхали разнообразные привычные и не очень пичуги: зарывались клювиками в перья, вычищая грязь и пыль, задорно трясли крыльями, перепрыгивая с лапки на лапку, как заправские танцоры. Эта природа, покалеченная, изъеденная Последней войной людей, все равно продолжала жить. И когда кости наших потомков рассыплются, когда города скроются под разнотравными лугами, шепчущимися лесами, когда последняя память о нас обернется прахом — она будет жить. Степенная, величественная, вечная.

Поток огромных червей под покосившимся «Уралом» постепенно сходил на нет. В нем уже не было той кишащей склизкой монолитности, что пару часов назад. По асфальту лениво ползли лишь отдельные особи.

— Сколько нам тут еще куковать? Я уже задницу отморозил, — простонал Кирилл, с усилием растирая плечи.

— Не ной, — буркнул Фрунзик, от нечего делать просматривающий дорогу впереди сквозь прицел снайперки. — Попробуй червей посчитать, расслабляет.

— Да? Ну, раз червяк, два червяк, три… — начал было Скальд и тут же вскинулся: — Да ты издеваешься!

— Прекратить балаган! — скомандовал Ермолов, поглядывая на часы. — Вик, когда идти можно будет? Засиделись.

— Вот сейчас и проверим.

Поднявшись на ноги, охотник потянулся всем телом и буквально нырнул вниз. Кувыркнувшись в воздухе, мягко приземлился на асфальт и, приклонив колено и опершись правой рукой о землю, выжидательно уставился на ближайшего червяка.

— Понторез, — глухо отозвался Лис, поднимаясь на ноги.

Тем временем беспозвоночное подняло тупую голову и повернуло ее в сторону Вика. Описав в воздухе восьмерку, оно вытянулось и со смачным шлепком плюхнулось на землю, подтягивая хвост. Червь медленно приближался к коленопреклонному охотнику. Но когда он оказался совсем рядом, парень резко выпрямился и пнул его в склизкое желеобразное тело. Беспозвоночное свернулось калачиком и замерло.

— Скатывайтесь, — позвал Вик. — Они медлительны. И поодиночке не опасны. Можем идти.

Как переспевшие яблоки, отряд повалил с осточертевшей крыши кунга. Груженный припасами и тяжеленным «Печенегом» прапорщик немного неловко спрыгнул на асфальт и позорно упал бы, если бы охотник будто невзначай не придержал его за локоть.

— Аккуратней, — шепнул он и бодро потопал дальше по дороге.

Чугун мог поклясться, что всего на мгновение, недолго и мимолетное, увидел в изумрудных глазах Вика веселые искорки.

Машин на трассе не становилось меньше. Грудами больного железа они перегораживали дорогу, заставляя отряд искать пути обхода. Спускаться в лес совершенно не хотелось — к счастью, и обочина была завалена перевернувшимися автомобилями. Вскоре впереди показался бант развязки.

— Медвежьегорск совсем рядом, стемнеть не успеет, подойдем к городу, — отрапортовал повеселевший прапорщик. — Может, с людьми встретимся. Город-то большой был, всяко кто-нибудь да выжил.

— Откуда столько техники? — как всегда спокойно и почти без выражения поинтересовался Медведь.

Из-за его каменного лица казалось, что он совсем и не устал. И вообще отряд топает не по перегороженной дороге, а по свободному проспекту.

— Возможно, ЭМИ накрыл, — ответил Ермолов. — При подрыве в воздухе техника на десятки километров вокруг горит. А может, дело было в панике и толчее. Кстати, что там с фоном?

— В норме фон, отец-батюшка, — пропыхтел Чугун, перебираясь через очередной завал. — Дождик прошел — пылюку к земле и прибило.

Поднявшийся на очередную машину Андрей вдруг замер, вскинув кулак. Потом быстро юркнул обратно на асфальт, попутно расчехляя СВД. Ермолов коротко кивнул остановившимся бойцам и догнал дозорного.

— Что там, Сом? — спросил он парня, через бампер очередной машины выцеливающего пространство слева от дорожной развязки.

— Люди. Двое.

Ругнувшись, капитан выудил из подсумка бинокль и тихо занял место рядом со снайпером.

— Мужчины. Вооружены. Что-то тащат… Похоже на тушу зверя, — говорил Ермолов, водя окулярами из стороны в сторону. — Они одни. Стоп, что за?..

Капитан плотнее приник к биноклю, про себя желая доброго здоровья одной небезызвестной личности. Эта самая личность бодрым шагом вышла из леса неподалеку от неизвестных. Мужчины тут же засуетились, скинули связанную тушу на землю и подхватили неказистые двуствольные ружья, беря Вика на прицел. Охотник в свою очередь, не снижая темпа, поднял руки над головой. Приблизившись на достаточное расстояние, он замер. Спустя немного времени мужчины опустили ружья, а Вик, развернувшись точно в ту сторону, откуда за всем происходящим наблюдали Андрей с Ермоловым, помахал рукой.

— Далеко, говорите, ваше поселение, уважаемые? — степенно поинтересовался Николай, топая рядом с улыбающимися мужиками.

— Совсем рядом. На территории старого Кольского ДРСУ. Скоро сами увидите, — проговорил один из охотников, махнув вперед свободной рукой.

То, что они были именно охотниками, не вызывало сомнений. На плечах у мужчин, привязанная за ноги к палке, покачивалась туша оленя.

— Давно у нас гостей не было, — хрипло протянул второй новый знакомый, почесывая длинную косматую бороду. — Приличных. Даже бандюганы заглядывать перестали.

— Бандиты?

— Так да, шайка Сизого, — ответил первый, которого Лесник назвал для себя «блондин». — На той окраине города у них база. Раньше часто к нам наведывались. Но мы люди бедные, что с нас взять.

— Ну да, разве что пару пуль да стрел в мягкое место, — хохотнул второй, окрещенный «бородачом».

— А как вас, вы сказали, по батюшке? — продолжил ненавязчивый допрос Николай.

— По батюшке не надо, чай не в консерве… касерве…

— Консерватории.

— Именно в ней самой. Мы тут по-простому общаемся. Меня Михой кличут, а этого, блондинчика нашего, Куропатычем.

— Простите, Куропатычем? Отчего такое странное прозвище?

— Дык мы ж охотники. А он, вестимо, куропаток хорошо стреляет. Вот и прозвали.

— А не слишком вы дружелюбны с пришлыми? — угрюмо поинтересовался молчавший до сего момента Ермолов.

Говорливость и излишняя приветливость охотников его немного нервировали. Такое поведение слишком сильно контрастировало с постоянной настороженностью жителей Рая, хотя у тех, защищенных толстыми стенами и надежным гарнизоном, было явно меньше поводов для беспокойства.

— А что, надо бояться? — нарочито насупленно проговорил Ку-ропатыч, но тут же рассмеялся. — Сегодня день хороший. Дождь прошел, скоро грибы пойдут. В лесу вон кого отловили! — мужчина слегка потряс палкой с тушей. — Будет в деревне праздник. Да и Марта предсказывала появление добрых гостей.

— Марта? У вас в деревне есть, как бы правильно сказать… — Николай покрутил в воздухе ладонью, подбирая слова, — своя ведунья?

— Ну, почти, — ответил за напарника Миха. — Марта — это наша деревенская кошка. Старушка от рождения трехглазая, но обладает замечательным даром: когда предчувствует беду — нашествие му-тов там или набег бандюков — забивается в амбар. А если хорошие новости ждут — идет к воротам и, урча, трется о створки.

— Стало быть, сегодня Марта терлась о ворота? — от скептицизма в голосе Ермолова молоко могло свернуться во всей округе.

— Именно так, — гордо ответил бородатый охотник.

Капитан лишь возвел глаза к небу и покачал головой. А впереди

уже выросли стены деревни. Определенно, поселившись на территории старого завода, эти люди хоть и потеряли в комфорте, но существенно выиграли в защите. Высокий бетонный забор, коронованный деревянными надстройками с бойницами, обтянутый колючей проволокой; укрепленные деревом ворота. Более чем внушительные укрепления.

Правда, внутри поселение выглядело не так монументально: старые, еще советского времени, здания рабочих цехов и ангаров облепила поросль новодельных домишек и сараев. Чуть вдали виднелись обтянутые целлофаном колпаки теплиц. По улочками бегала детвора, играясь с собакой. Завидев охотников с добычей, ребятишки кинулись к ним.

— Дядя Миша, дядя Лёша, как охота?

— Ого, Некит, смотри, какая зверюга!

— А можно потрогать?

— Ой, он шевелится!

— А кто это с вами?

— Здрасти!

Детский галдеж мигом прервался, когда вперед степенно и нарочито серьезно вышла девчушка лет восьми. Рожденная уже После, выглядела она вполне нормально. Разве что теплые штанишки ее как-то странно оттопыривались чуть пониже спины, будто бы малышка что-то заткнула за пояс. Присмотревшись к остальной ребятне, Ермолов горько вздохнул. У всех детей наблюдались в большей или меньшей степени заметные мутации — у кого-то лишний пальчик на крохотной ручке, у кого-то отсутствовала перегородка в носу, у кого-то уголки глаз набрякли, как при запущенном конъюнктивите. Всех без исключения ребятишек коснулось эхо Последней войны.

Поправив на голове вязаную шапочку, девочка-атаманша кашлянула в кулак, обращая на себя внимание. Явно подсмотренный у кого-то из взрослых жест потешно смотрелся в исполнении малышки.

— Михаил, — важно произнесла она, обращаясь к бородатому охотнику. — Мама просила, как только вы вернетесь с охоты, прислать вас к ней.

— Спасибо, Машенька, — мужчина потянулся было погладить девочку по голове, но та увернулась и, дав сигнал остальным детям, побежала на самодельную детскую площадку.

— Смотрите какая гордая, — улыбнулся Миха. — Вся в мать. Ладно, Куропатыч, тащи оленя в столовку, а я отведу гостей к Светлане Игоревне.

Они приблизились к старому административному зданию. Бойцы вместе с Виком по просьбе Михаила остались у входа. По словам деревенского охотника, кабинетик у начальницы поселения совсем небольшой, и всех банально не вместил бы. Потому при себе Ермолов оставил только Антона.

Внутри здание было хоть и чистенькое, но серьезно обшарпанное. Видно, что его старательно латали, но время сильнее человеческих усилий. Оставив гостей у двери, Миха вначале сам зашел к начальнице. Буквально через пять минут, наполненных грозными криками и нерешительным блеяньем, он вылетел из помещения.

— В общем, Светлана Игоревна просит вас к себе. А я того, пойду, — неловко попрощавшись, мужчина ретировался.

Кабинет и вправду оказался совсем небольшим. Старенький стол, пара стульев перед ним, окно да стеллаж с бумагами — вот и все убранство. Печально и скучно, если не сказать убого. Зато хозяйка помещения производила впечатление ровно противоположное. Она сидела за столом ровно, будто в спину ей вставили металлический шест. Коротко стриженные пшеничные волосы едва касались небольших ушек. Прямой, без намека на горбинку, нос, узковатые губы. Взгляд голубых глаз — колкий, буквально прожигающий насквозь. Как только Ермолов с прапорщиком вошли, она тут же встала, вышла из-за стола и протянула руку для приветствия. Совсем по-мужски. Тонкая, мозолистая рука ее сжимала ладонь капитана крепко, уверенно. Ростом она оказалась гораздо выше среднего, а застиранный мастеровой комбез не скрывал хоть и поджарую, но вполне женственную фигуру.

— Светлана Игоревна, очень приятно, — а вот голос у нее был мягкий, пусть и низковатый.

— Капитан Алексей Ермолов, а со мной — старший прапорщик Антон Чугунов. Взаимно.

— Мне уже доложили, — она вернулась за стол и махнула на стулья: — Присаживайтесь. Разговор долгим будет.

Дождавшись, пока мужчины усядутся, Светлана оперлась локтями о столешницу и прислонилась носом к сложенным указательным пальцам. Некоторое время она рассматривала гостей исподлобья, будто прикидывая, насколько они опасны и чего от них ожидать. Капитан предпочел не торопить женщину, спокойно дожидаясь, когда та заговорит. Чугун же нервно ерзал на своем стуле: ну не любил он официоза, до зуда в филейной части не любил.

Кивнув своим мыслям, Светлана вежливо обратилась к гостям:

— Простите, чая не предлагаю. У нас жесткое нормирование. Могу предложить воды.

— Спасибо, но не стоит, — ответил Ермолов, не отводя взгляда.

— Хорошо. Тогда первым делом смею поинтересоваться, кто вы и откуда.

— Неожиданно простые вопросы, — хмыкнул Ермолов. — Кто мы? Люди. Откуда? С севера.

— Хотите поиграть в шарады? — проговорила женщина и елейно улыбнулась. — Хорошо. Не знаю, что там наговорили эту полудурки, но мы — достаточно серьезное поселение. Назовите мне хоть одну причину, по которой я не должна сейчас же отдать приказ расстрелять вас?

Она нарочито медленно подняла трубку старенького стационарного телефона. Из потертого динамика после недолгих щелчков раздался далекий голос:

— Светлана? Светочка, что-то случилось?

— Вот вам причина, Светлана Игоревна, — вы умрете первой.

— Моя жизнь в обмен на жизни селян? — женщина прислонила трубку к уху, до времени зажимая свободной рукой микрофон. — Ха, меня такой обмен вполне устраивает.

— Лёха, не надо… — тихонько проговорил Чугун.

— Молчать, — глухо рыкнул Ермолов и продолжил, вновь обращаясь к женщине: — Чего вы хотите?

— Немного уважения и информации.

Чугун выдохнул сквозь зубы и провел пальцами по усам.

— Вы знаете, что такое военная тайна?

— Прекрасно знаю, — улыбка Светланы перестала быть жесткой. — Но я и не предлагаю ее нарушать. Расскажите то, что можете. А дальше я уже решу, можно ли вам верить.

Капитан некоторое время буравил женщину взглядом. А потом откинулся на спинку стула.

— Ну, вот и хорошо, — Светлана медленно положила трубку. — Давайте попробуем сначала. Кто вы и откуда?

— Я и мои люди прибыли из поселения, находящегося существенно севернее, — из Полярных Зорь. Непосредственной цели посещать вас у нас не было. Мы и не знали точно, есть ли на этой территории выжившие. Путь наш лежит дальше на юг. Это все, что я могу вам сказать.

— Мда, негусто, — Светлана откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. — Полярные Зори, говорите? Пару лет назад наша радиостанция ловила обрывки переговоров. Там как раз упоминался Северный Рай. Забавно, значит, он все-таки существует…

— Не вижу ничего смешного.

— Да нет, — хмыкнула женщина. — Просто не понимаете. В любом случае — звучит правдиво. Да и, честно говоря, не похожи вы на бандитов. А уж местную шелупонь я почти всю в лицо знаю. Да. Скажите, капитан, если я позволю вам остаться до утра, дадите ли вы мне слово офицера, что ни один из моих селян не пострадает?

Острые голубые льдинки вновь уткнулись в Ермолова. За этим взглядом он видел силу. Силу женщины, способной управлять целой деревней. Силу женщины, способной драться за свое поселение и отдать за него жизнь.

— Слово офицера, — он не мог ответить ничего другого просто из уважения к ней.

— Спасибо, — выдохнула она и, хлопнув в ладоши, продолжила уже более веселым тоном: — Ладно, может, и у вас есть какие-нибудь вопросы?

— Пока только два: где мы можем расположиться на ночлег и где приготовить еду.

— О, об этом не волнуйтесь, — сказала Светлана, поднимаясь. — Я уже распорядилась освободить для вас одну из хижин. Там тесновато, конечно, но… В тесноте, да не в обиде. А на ужин приглашаю вас присоединиться к нам. Будем есть оленя.

Совсем по-доброму улыбаясь, она подошла к двери.

— И да, скоро будет готова банька. Сможете помыться и простирнуть одежду. Сменную мы вам найдем. А то, честно говоря, от вас порядком смердит!

Выйдя на улицу, капитан с прапорщиком застали довольно забавную картину. Сухонький старичок в натянутой поверх застиранного белого халата телогрейке, заламывая руки, что-то втолковывал то одному, то другому бойцу. Смущенные парни лишь пожимали плечами и виновато опускали головы.

— Что происходит? — грозно спросил Ермолов.

— Товарищ капитан, тут такое дело… — начал было Андрей, но мужичок моментально его перебил.

— Капитан? Кто капитан? Он? — старик уставился на Ермолова, подслеповато щурясь.

Утомленные годами глаза отказывались служить своему хозяину. Не помогали даже толстенные поцарапанные очки в роговой оправе. Силясь рассмотреть гостя, старик сухоньким пальцем оттянул левый глаз к виску, будто наводя резкость.

— Вижу, вижу, — пробормотал старик и, схватив опешившего офицера за руку, мелко-мелко потряс. — Здравствуйте, товарищ капитан. Очень приятно! Послушайте, мне так неудобно вас просить, но и вы меня поймите! Как же ж можно одними радиоактивными травками людей поить! Тут же вообще никакого здоровья не хватит! А у меня вон целый двор детишек бегает. И все же больные, все до единого! А уже два года ни одной таблетки…

— Так, подождите, — Ермолов прервал тараторившего старика и высвободил руку из его цепких тонких лапок. — Давайте по порядку: кто вы и в чем, собственно, вопрос?

— Конечно-конечно. Что ж это я! — старичок всплеснул руками. — Я — Игорь Игнатьевич. Доктор местный. Хотя какой уже доктор, больше травника напоминаю. А вопрос…

Врач вновь заломил руки. У капитана создалось стойкое впечатление, что этот мужчина оставаться в покое вообще не может. Жестикулировал он постоянно и, что забавно, не только руками. Казалось, даже кустистые брови его пускались в пляс, стремясь передать всю полноту переполнявших старика чувств.

— Я хотел попросить вас; право, мне очень неловко… Но сами видите, поселение у нас хоть и небольшое, но людное. Нет-нет, а кто-нибудь да заболеет: инфекцию в рану занесет или грибов до зелени объестся. Я, конечно, пытаюсь их лечить по мере возможностей — отварами там, примочками. Да только иногда ж и посерьезней меры требуются. А я вот уже года два как последние таблетки раздал. Только активированный уголь и остался…

— Игорь Игнатьевич, — проговорил Ермолов с легкой улыбкой. — Вам нужны медикаменты?

— Да, — ответил старик совсем тихо, опустив седую голову. — Если вам не сложно. Хоть что-нибудь…

— Николай, — позвал капитан покачивающего головой Лесника.

— Да?

— Вещи Дока у тебя?

— У меня. Антон мне их беречь наказал.

— Раздели медикаменты поровну и половину отдай в местную больницу, — капитан легонько сжал плечо вскинувшегося старика. — Да и вы, парни, пошуршите в аптечках. Часть перевязки, радиопротекторов оставьте. Может, стимуляторов пару. Остальное, все, без чего жить можно, отдайте Игорю Игнатьевичу.

Губы старика затряслись, в уголках глаз начала собираться влага.

— Спасибо, — шептал он. — Спасибо.

Вечером, как и говорил бородатый Миха, состоялся праздник. Довольно богатые по нынешним меркам столы были заставлены рыбными и мясными блюдами, овощами. Кто-то из горланистых мужиков даже притащил бутыль самогона, но распивали его втихую, постоянно оглядываясь на начальницу. Комендантшу, как, оказалось, называли местные Светлану Игоревну. Хотя, судя по хитрым и немного осуждающим взглядам, она прекрасно знала, кто проявил инициативу со спиртным и кому светит получить по ушам. Но все это будет завтра, а пока народ веселился.

Намытые, сияющие, как начищенные тазы, гости были не просто не обделены вниманием, — они едва не страдали от него. Со всех сторон сыпались вопросы, просьбы рассказать об их путешествии, — то, что можно, конечно. Как оказалось, почти все население деревни было хорошо знакомо с военным уставом.

Наблюдавший за бойцами Ермолов улыбался. Миша-Медведь, моментально приковав к себе внимание окружающих, уплетал все, до чего дотягивались его лапищи. Взятый на подстраховку хмурый Фрунзик опять пытался научить кого-то правильно произносить его имя-отчество, не замечая, что собеседники специально коверкают слова, лишь бы еще раз увидеть, как забавно он хмурится. Подвыпивший Николай, судя по скучающим лицам его соседей, затянул очередную научную лекцию. И то, что собеседники молчали, его ни капельки не смущало, — так даже удобней, никто с мысли не сбивает. Не хватало только Вика. Но этот опять умотал куда-то по особо важным делам. Он даже в баню со всеми не пошел. Ну, его дело. Хотя, судя по парящей трубе постройки, охотник решил помыться в гордом одиночестве.

Остальных парней во главе с прапором пришлось оставить в выделенной избенке. Все-таки добра они с собой несли немало, целое состояние по нынешним меркам. И хоть селяне не вызывали подозрений в нечистоплотности, лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть.

Кто-то, уворачиваясь от объятий развеселого местного, слегка задел локтем капитана.

— Простите, — прошелестел рядом смутно знакомый голос.

Но как только Ермолбв повернулся к его обладателю, этот некто уже исчез из поля зрения. И как ни старался Алексей найти глазами высокую фигуру в мешковатой, не по размеру, одежде, она будто уплывала от взгляда, теряясь среди толпы.

Посиделки закончились глубоко за полночь. И то с подачи нарочито грозных восклицаний комендантши о том, что гостям надо дать отдохнуть.

Андрей, сменившись с наблюдательного поста на стене, перед сном решил зайти в баню, чтобы забрать выстиранные вещи. Тащиться за ними с утра по холоду было откровенно лень. Лучше поспать в кои-то веки в нормальной кровати лишние пять минут.

Свет в предбаннике после ночной улицы показался особенно ярким. Сом успел порадоваться, что не распахнул дверь сразу, а лишь слегка приоткрыл. В помещении кто-то был. В небольшую щелку парень увидел тонкую голую спину — судя по росту, Вика. От лопаток до поясницы его кожу стягивал широкий эластичный бинт. А ниже, вдоль позвонков, ветвился огромный белесый шрам. Теряясь под перевязкой и ниже ремня, он расщеплялся, подобно молнии, окруженный симметричными точками от шва. Шрам тянулся и выше бинта, прикрытый на шее неровно срезанными русыми волосами. Подобные отметины ветвились и на руках. Да, шрамы украшают мужчину, но эти борозды, вспахавшие бледную кожу охотника, вызывали жалость. Понятно, почему Вик не захотел париться с остальными.

— Андрюх, потопали спать, а то глаза слипаются, хоть спички вставляй! — прозвучал звонкий голос Кирилла.

— Да, сейчас, только шмотье заберу, — отозвался Сом и, повернувшись спиной к дверям, махнул рукой Скальду, мол, иди давай.

Его легонько толкнула дверь — в проеме стоял полностью одетый Вик с неизменной балаклавой на лице. Молча охотник обошел застывшего Андрея, и парень почувствовал себя немного неловко оттого, что увидел так усердно скрываемые увечья их проводника.

— Спокойной ночи, — проговорил Сом.

Не оборачиваясь, Вик лишь коротко махнул рукой и скрылся в темноте. Где-то в далеком лесу тоскливо завыли волки.