— Кушать хочется… — жалобно протянул Кирилл, поглядывая на копошащегося у костра Медведя. — Мяска бы. Жареного, да с лучком, МММ…

Под аккомпанемент урчащего желудка парень зачмокал губами.

— Сейчас бы свиной окорок. Жирненький, сочный. Впиться зубами, чтоб сок по подбородку потек, — он начал было жестами изображать, как именно стал бы есть деликатес, но тут же охнул, отхватив подзатыльник. — Ай, Сом, да за что?

— За дело, — спокойно ответил Медведь, не отрываясь от шаманства над котелком. — Душу не трави.

— Точно, Балалайка, — посмеивался Андрей, глядя на покрасневшего Кирилла. — Всем уже каша поперек глотки стоит. Но не идет зверь в силки: или мы с установкой косячим, или он тут слишком уж пуганный. Вот Док бы смог приманку какую…

Сом замолчал, не договорив. Бойцы разом погрустнели; даже неугомонный Кирилл перестал бухтеть и невидящим взглядом уставился в языки пламени. В тишине хруст сгорающих веток особенно сильно походил на выстрелы. На прощальный залп.

Они похоронили Костю, как полагается. На той же опушке, под тем же мертвым деревом. Стылая карельская земля открывала свое нутро солдатским лопатам медленно, неохотно. Будто сопротивляясь, не желая принимать в объятия такого молодого, еще толком не успевшего пожить парня. Он ушел добровольно, трусливо спрятавшись за Порогом от возможного наказания…

Он был обычным парнем, с обычными, казалось, проблемами: девушки, еда и желание выжить. Зачастую немного хмурый и все равно так заразительно смеющийся. Слегка неуклюжий, еще нескладный, с постоянно красным носом. Костя был заботливым, хоть и неопытным, медиком, — всегда радел за здоровье парней; а вот собственный насморк никак не мог вылечить. Он так быстро стал хорошим другом, почти братом. А теперь… Его нет. Нелепость.

— Земля ему пухом, — тихонько проговорил Фрунзик, перекрестился и поцеловал нательный крестик.

— И все равно не верю, — вскинулся Кирилл, сжимая кулаки. — Не мог он сам повеситься! Кто угодно, но не Док!

— Тише, Балалайка, — проговорил Андрей, сжимая плечо напарника. — И я не верю. Но очень похоже на то: его действия, записка и… Кому вообще может прийти в голову подстроить самоубийство?

— Ты бы не делал выводов, Сом, — угрюмо отозвался Лис, вытягивая к костру ноги. — Пока ты в бессознанке валялся, мы тут успели с охотничком поближе познакомиться. Гюльчатай нехило темнит.

— Ты так говоришь, рыжий, будто я по собственной воле отлеживался. Чтоб спецом вас напрячь, — Андрей хмуро уставился на Лиса, теребящего золотую сережку в ухе. — Не знаю, как вы там знакомились. Да и не горю желанием знать. Только вот Вик мою тушку спас. На себе вытащил. Пока вы жопы за пределами деревни просиживали. Ха, ты бы видел, как он клинками машет. За каким хреном ему так с Доком напрягаться было?

— Слышь, Сом, когда ты молчишь, как рыба, нравишься мне гораздо больше…

Назревающую перепалку прервал громкий металлический звон. Кирилл случайно задел ногой подпорку котелка, и тот, ударившись о камень, покатился по земле, расплескивая воду. Парни повскакивали со своих мест, спасаясь от кипятка. Медведь ногой остановил посудину и через оттянутый рукав куртки схватил ее за ручку.

— Хорошо, кашу закинуть не успел, — вздохнул он, поворачиваясь в сторону деревьев. — Опять снег топить.

Слегка вразвалочку, как самый настоящий бурый медведь, парень потопал к краю поляны. А за его спиной смеющийся Лис уже схватил попискивающего Кирилла локтем за шею и тер кулаком его макушку.

— Балалайка, придушу засранца!

Атмосфера у солдатского костра мигом разрядилась. Ермолов с грустной улыбкой наблюдал, как дурачатся бойцы. Он сам попросил прапорщика особо в разборки парней пока не вмешиваться. Потеря друга была тяжелым испытанием для всех, и никакими лекарствами и уговорами она не излечивалась. Эту боль нужно просто пережить, переболеть ей, как ветрянкой. Жестоко, конечно, но со временем парням придется выработать иммунитет. Иначе не смогут стать настоящими солдатами, защитниками. Мужчинами. Взрослеть всегда тяжело. А пока… Пока они — всего лишь глупые мальчишки. Пусть дурачатся, болеют. Иногда плачут, иногда дерутся, иногда смеются. Пусть живут искренне, сердцем. Пока могут. У старших, к сожалению, так жить уже не получается.

— Антон, — позвал капитан увлеченно потребляющего ужин прапорщика.

Сам он к еде почти не притронулся. Есть не хотелось совершенно.

— Бугум, — буркнул Чугун набитым ртом.

— Прожевал бы сначала, бестолочь, — хмыкнул Ермолов.

— Да ладно тебе, отец-батюшка, — едва не пропел прапор, облизывая ложку. — Колян такую похлебку забубенил, пальчики оближешь!

— Премного благодарен, — отозвался на похвалу Лесник, степенно кивнув.

Прапор едва не подавился смехом.

— От она, интеллигенция! Сам-то чего не ешь, Лёх?

— Не лезет, — капитан отставил едва ополовиненную миску.

Чугун стрельнул в ее сторону вожделеющими глазами. Махнул рукой и как бы невзначай, будто совсем незаинтересованно, спросил: — То есть доедать не будешь?

— Забирай, троглодита кусок, — Ермол пододвинул свою порцию прапору.

Тот, не заставляя просить себя дважды, схватил миску и вновь загремел ложкой. Когда посуда опустела, мужчина принялся вылизывать тарелку языком, не переставая блаженно охать. Капитан, посмеиваясь, наблюдал за этим священнодействием. Да, прапорщика он себе выбрал под стать бойцам. Антон Чугунов всегда таким был, еще до Последней войны. Любил хорошо покушать, потравить байки и нарваться на очередную выволочку от начальства. Про его самоволки по части легенды ходили. Глупо было надеяться, что с возрастом он хоть как-то остепенится. Зато когда дело доходило до драки, надежней напарника сложно было отыскать. Будто бы мановением волшебной палочки, рядом возникал совершенно другой человек: серьезный, спокойный, профессиональный. Во многом благодаря ему Ермолову, на тот момент простому лейтенанту, удалось выжить в первые годы после войны. Так что, дослужившись до капитана, Алексей ни секунду не сомневался, кого в первую очередь позовет в свою группу.

— Антон, слушай… — начал командир, дождавшись, когда Чугунов закончит трапезу. — Ты же записку Кости читал? Как думаешь…

— Помог ли Вик парню на тот свет отправиться? — понимающе отозвался прапор и откинулся назад, уперевшись локтями в землю. — Думаю, нет. Хотел бы, сразу прирезал, еще когда они у костра разговаривали. Скажи, Колян?

— Именно так, — ответил Николай, откладывая в сторону потрепанную книгу. — Они достаточно долго беседовали. Но я бы не сказал, что охотник проявлял излишнюю агрессию. Не больше, чем обычно, — он снял очки и потер пальцами глаза. — Я не слышал деталей, но Вик явно что-то рассказывал. Закончив, он ушел, оставив Константина в одиночестве. Ну а после я уснул. Впрочем, я все это уже не раз рассказывал.

— Вот видишь, Лёха, — продолжил Чугун. — Вик утопал по своим ночным делам. Похоже, ниндзя недоделанный вообще не спит. Но от этого убийцей он не становится.

— Убийцами иногда становятся, сами того не желая… — протянул Ермолов, вновь наблюдая за бойцами.

— Алексей, вот только опять не начинай, а? — пробасил прапор. — Не ты же его на дерево подвесил. И ребят из группы не ты в пыточной мордовал, а мэр. Я тебе уже сотню раз говорил: ты сделал все, что мог. Помогал финансово, семьи поддерживал. А то, что у Егорки сосуды в мозгах такими слабыми оказались, — так не знал же никто! В нынешних условиях эта… как ее там, Коль?

— Нейрохирургия, — отозвался Николай, перебирая тонкими пальцами странички книги.

— Точно, хирургия эта физически невозможна! Она требует и обученных специалистов, и аппаратуры, и лекарств, которых у нас нет. Ты же не Господь Бог, чтобы мановением руки излечивать всех убогих!

— Это все отмазы, Антон. И ты это знаешь. Итог сам за себя говорит: один парень мертв, другой — овощ. По моей вине…

— Как ни прискорбно, — вдруг встрял Николай. — Но люди порой умирают. И с этим уже ничего не поделаешь. Закон Дарвина: выживает сильнейший.

— В гробу я видал такие законы.

Ермолов отвернулся от костра и улегся, плотно закутавшись в одеяло. Что-то тихонько бормоча, Николай бережно упаковал книжицу в целлофановый пакет, спрятал в вещмешок. И буквально через пяток минут сладко засопел. Антон искренне, по-белому завидовал Леснику за эту его способность — засыпать едва не мгновенно, в любых условиях. Она так сильно не вязалась с общим интеллигентным поведением мужчины, что порой Антон задумывался: а действительно ли он является тем, кем представился? Было в Леснике что-то неправильное, инородное. Тоненькая нотка фальши в степенной богемской рапсодии.

Вскоре утихли и наевшиеся парни. С некоторого времени их отряд перестал выставлять караул на ночевке, доверившись чутью охотника, подкрепленному растяжками по периметру. К слову о Вике, — парень опять куда-то пропал, стоило им обустроиться на ночлег. Первые дни его исчезновения немного напрягали Чугуна: вдруг охотник окончательно смотается, бросив их в незнакомой местности. Нет, не найти путь обратно отряду будет довольно сложно, — все же топали прямехонько по старой трассе. Только вот смогут ли они в одиночку пройти деревню банши? Да и как потом реку пересечь?

Но, вопреки всем опасениям, Вик исправно возвращался каждое утро. И с каждым новым днем синяки усталости все отчетливее проступали под его холодными глазами…

— Эй, старшой, — прошелестел совсем рядом глухой голос охотника.

Антону потребовались все силы, чтоб не подпрыгнуть, как горному козлу. Все-таки не полагается боевому прапорщику так явно пугаться, — но слишком уж тихий шаг у этого Вика.

— Сколько раз просил, не подкрадывайся так, — пробурчал Чугун, разворачиваясь лицом к парню.

Даже неяркого света от костра хватило, чтобы заметить, насколько сильно запали глаза охотника. Хмурая, усталая морщинка пролегла между бровями.

— Чего ты опять колобродишь? Нет, чтоб спать ночью, как все нормальные люди.

— Это я-то нормальный? — как-то горько хмыкнул Вик, присаживаясь рядом с прапором.

В траву перед собой он мягко уложил связанные по ногам тушки. Прапорщик удивленно вскинул брови.

— Я тут принес. И это, — уж не послышалось ли Чугуну смущение в голосе охотника? — Скажи парням, чтоб силки лучше прятали. А то так и будут питаться пустой кашей.

— Слушай, Вик, ты точно в норме? — спросил Антон, поглядывая на босые ноги парня. — Ты где обувку-то потерял?

— Да, — хмыкнул охотник, поднимаясь. — Тупо устал от «бер-цев». Не заморачивайся.

Новый день отряд встретил шутливыми переругиваниями. Споро позавтракав, бойцы собирали вещи, как-то странно поглядывая на оставленные охотником ботинки, рюкзак и броник. Прапорщика смущало то, что громче всех веселился пройдоха Лис. Предчувствия у Чугуна были откровенно поганые, — слишком уж хорошо знал нрав парня. Но он искренне надеялся, что у того хватит мозгов не устраивать цирк хотя бы на марше.

Вик вернулся позже обычного, едва не опоздав к выходу. Спокойно застегнул броник и присел, намереваясь надеть «берцы». Тут-то он и замер. Подшлемник над носом несколько раз сильно вздулся, будто парень пытался что-то унюхать. Смех со стороны солдатского костра стал громче. Коротко зыркнув на рыжего балагура, Вик вытащил один из клинков, перевернул правый ботинок подошвой вверх и что-то подковырнул. В жухлую траву, блеснув, улетело нечто металлическое. Молча одевшись, охотник зашагал к дороге.

— Я вперед, — прохрипел он, пройдя мимо прапора.

Чугун выдохнул сквозь зубы. Да, зря он надеялся на благоразумие Сашки. Знал он эту тупую армейскую шутку, сам как-то по дурости молодняку про нее рассказал. Еще до войны у парней из ДШБсвои приколы были, свои способы показать соседу, что он, мягко говоря, неугоден. Гвоздь в ботинок — своеобразная черная метка. Но устроить такое на марше? Хорошо еще, что охотник как-то догадался о подлянке, — иначе получили бы они на шею охромевшего бойца.

Грозно топая, прапор подошел к хихикающим парням и зло бросил перед ними связку тушек.

— Вот вам от охотника презент, дебилы малолетние, — прорычал Чугун. — Слушать приказ, бойцы. Живо скинули все мины и прочий хозяйственный хлам Лису. Сегодня он у нас тягловым ослом поработает.

— Но, прапор… — начал было рыжий.

— Молчать! — рявкнул Антон. — Раньше башкой думать надо было. Установку принял?

— Так точно, товарищ прапорщик, — Лис вытянулся и отдал честь.

Все так же громко топая, Чугун вернулся к командиру и принялся навьючивать на себя свои пожитки.

— За что это тебя? А, рыжий? — хмуро проговорил Андрей, помогая Саше повесить на плечи разом потяжелевший вещмешок.

— Да так. Чугун шутку юмора не понял.

— А может, сразу… — тихонько протянул Кирилл.

— Цыц, Балалайка! — шикнул Лис на парня. — Такой шанс не каждый день выпадает.

После обеда зарядил дождь. Не слишком удивительный в это время года, он, тем не менее, довольно сильно подмочил общий настрой отряда. Зато Чугун все-таки сжалился над Лисом, на привале разрешив распределить вес по бойцам. Не из-за усталости парня, — в следующий раз сначала подумает перед тем, как сделать. Просто размокшая дорога и так норовила убежать из-под рифленых подошв. А настолько груженный человек мог при падении себе что-нибудь вывихнуть или, не дай бог, сломать.

Канавы по краям трассы быстро наполнились водой, унося в потоках подгнившие листья и обломившиеся ветки. Дождь в буквальном смысле стоял стеной — уже в паре метров не было видно не то, что деревьев на обочине, — самой дороги. Опасаясь переломать ноги в незаметных под лужами выбоинах, отряд существенно снизил скорость. Даже Вик перестал курсировать по лесу и топал вместе с остальными бойцами.

— Гюльчатай, а Гюльчатай? Легко ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная? — с мнимой заботой поинтересовался повеселевший Лис у охотника, пародируя присказку прапорщика.

Вик лишь молча зыркнул на парня и чуть ускорился, поравнявшись с Чугуном.

— А он вынослив, — заметил Медведь, поправляя лямку вещмешка.

— Ничего, даже он скоро должен свалиться, — злорадно прошипел Лис. — Не из железа же сделан!

— А не маловато мы насыпали? — пропыхтел рядом Кирилл.

Тут он неловко вступил в маленькую, казалось, лужицу и провалился в воду чуть ли не по колено. И точно свалился бы в крайне неприличной позе, если бы его вовремя не подхватил под локоть Фрунзик.

— Лучше не болтай, а под ноги смотри, — буркнул парень, возвращая пищащего Кирилла в устойчивое положение.

— Ой, Фунтик, спас, так спас!

— Я — Фрунзик.

— Возвращаясь к нашим баранам, то есть, к дамочке в парандже, — продолжил Лис, откидывая с лица мокрую медную прядку. — Сами вспомните, прапорщик тогда на тренировке нам в бро-ники, в карманы с платами, тоже гальки насыпал. В воспитательных целях. Вес изменился буквально на килограмма два-три. Мы вначале и побежали, как молодые козлики. Зато через два часа уже потели, как последние духи. Так что ничего, и этот скоро выть начнет.

— Что вы там сделали? — прозвучал хмурый голос Андрея. — Рыжий, ты совсем больной? Тебе одного раза что, мало было? Хочешь еще мины потягать? Хотя нет, вряд ли прапор повторится с наказанием. Сам знаешь, он у нас тот еще выдумщик.

— Да ладно тебе, Сом, — Лис хлопнул парня по плечу. — Безобидная же шутка. Ну, попотеет охотничек, не растает…

Шагающий рядом с прапорщиком Вик резко остановился и присел на одно колено, прикоснувшись рукой к мокрому растрескавшемуся асфальту. Несколько минут он совершенно не реагировал на вопросы старших, уставившись куда-то вперед, в серую хмарь проливного дождя. Лису на мгновение показалось, что воздух вокруг охотника будто поплыл, подернулся маревом, как в сильную жару. Но когда обеспокоенный прапор коснулся плеча замершего Вика, наваждение пропало. Охотник, едва заметно покачнувшись, поднялся на ноги.

— Слушаем сюда, — хрипло проговорил он.

Всего мгновение назад глубокое дыхание его сбилось, и парень заметно сипел, будто пробежал не один километр.

— К дороге со стороны леса приближается… Даже не скажу, что именно. Я такой отклик первый раз встречаю. Точнее, полное отсутствие отклика. Будто, — он прижал ладонь к виску и поморщился. — Будто это нечто не умеет мыслить. Вообще.

— Точнее, Вик, — пробасил Ермолов, оглядываясь на бойцов.

— Я тебе не радар, — огрызнулся охотник. — Не знаю, что это. Но оно опасно. Надо двигаться. Впереди дорога… Чем-то забита. Запах железа… Да, много старого железа. Возможно, машины. Надо подняться выше. Может, «эти» нас не заметят.

— Может? — капитан скептично изогнул брови. — И что значит «эти»? Их много?

— Не знаю! — повысил голос Вик, но тут же успокоился и тихо буркнул: — Просто заткнитесь и шевелите поршнями.

Вскоре в сером пологе дождя начали вырисовываться смутные тени. Из-за потока воды они плыли, все не желая принимать четкие формы. Но вот в паре метров показался зависший в воздухе темный прямоугольник с симметричными круглыми провалами. А спустя мгновение он трансформировался в ржавую морду старенькой легковушки. Через несколько шагов на обочине появилась следующая, уткнувшаяся носом в канаву. И вскоре вся дорога была забита покореженными остовами автомобилей самых разных сортов.

— Не иначе, к населенному пункту приближаемся, — задумчиво проговорил прапорщик, заглядывая в разбитое окно очередной машины. — Если я правильно помню, мы как раз должны подходить к Медвежьегорску.

— Может, стоит пошарить тут, вдруг нужного чего отыщем? — спросил топающий следом Фрунзик.

Он всегда был парнем запасливым, и возможное разбазаривание добра наводило на него откровенную тоску.

— Пустые, — ответил Вик, оглядываясь. — Надо скорее найти, куда забраться. Они приближаются.

— Так давай просто на крыши залезем, делов-то! — отозвался Чугун, хлопнув по одной из машин.

— Слишком низкие, нам бы чего помощнее… — охотник ускорился и скрылся за пеленой дождя.

Спустя пару минут раздался его повеселевший голос:

— О, шикос! Давайте сюда!

Из дождевой завесы выплыл огромный горб покосившегося «Урала» с кунгом. Правые колеса по самые оси зарылись в расколовшийся асфальт, скрывшись под грязной водой, заполнившей расщелину. Кабина встретила отряд развороченным нутром и выбитыми стеклами.

— Даже как-то обидно видеть старую добрую боевую технику в таком состоянии, — протянул прапорщик, ласково поглаживая проржавевший бок машины.

— Так оставайся внизу, если вместе с ней упокоиться хочешь, — откликнулся Вик, уже сидевший на крыше кабины. — Остальные — затаскивайте задницы сюда, иначе лично познакомитесь с гостями.

В этот момент бойцы впервые уловили звук, что заставлял охотника нервничать последние полчаса. Глухое шелестение, как от скатывающихся по склону камней, перемежающееся вязкими шлепками, пробивалось даже сквозь шум дождя. Звук не может быть тяжелым, но если бы парней попросили придумать эпитет, описывающий этот, ничего более подходящего они бы не подобрали. Шум был тяжелый, будто к ним приближалось что-то грузное, безмозглое. Не тратя больше времени, отряд вскарабкался на покореженный временем остов кабины. Вик же в свою очередь перебрался на крышу кунга.

Минуты тянулись, как фруктовый мармелад. Парни молчаливо вглядывались в струи дождя. Шум то приближался, казалось, зависая где-то за плечом, то вновь терялся среди стука капель, разбивающихся о металл, как прыгуны-самоубийцы.

— Может, пронесло? — нервно хохотнул Кирилл.

Глухо вжикнуло мачете охотника, и в следующее мгновение его лезвие плашмя прижалось к губам болтуна, заставляя того замолчать и задержать дыхание.

— Заткнись и смотри, — едва слышно прошептал Вик и, дождавшись, когда Скальд судорожно кивнет, убрал клинок от его лица.

Машина под их ногами слегка покачнулась. Чавкающий звук раздался особенно отчетливо, и на асфальте, наконец, показались гости. Огромные, похожие на перетянутые веревками колбаски, они источали мерзкий запах болота и мокрой земли. Лениво и в то же время довольно быстро они переползали дорогу. Сплетаясь друг с другом, слепо тыкались мордами в преградивший им путь «Урал». Некоторое время пытались забраться на него, но падали и отступали, будто обтекая препятствие.

— Понял, — проговорил охотник, с жадностью разглядывая жирные тела, то складывающиеся гармошкой, то вытягивающиеся едва не на полдороги. — Вот это стеб.

Он довольно громко засмеялся под обалделыми взглядами бойцов.

— Крыша поехала? — прошептал Кирилл, потирая губы.

— Почти, — хохотнул Вик и аккуратно развернулся к отряду. — Выдыхайте. Разговаривать можно. Они глухие. Только посидите пока на жопах смирно. Вибрацию металла они ощутить смогут.

— Так что это? — пробасил Ермолов, с омерзением глядя за край крыши. — Оно опасно?

— А не узнал, товарищ капитан? — едкость насмешки охотника, казалось, могла проесть кунг насквозь. — Это черви. Обычные дождевые черви-переростки. У них нет мозга — одни сплошные инстинкты. Потому я их и не почувствовал.

Вик склонился над краем крыши, грозя свалиться. Вытащил из кармана кусочек вяленого мяса и скинул вниз. Будто по команде, парочка червей ломанулась туда, где ударилась о землю приманка, и связалась в яростный клубок.

— Но все равно, думаю, стоит переждать, — протянул охотник, откидываясь на спину. — Черт его знает, чем там природа их наградила, кроме размеров.