Глава 13
«Драконы»

Выступление Кардана перед лузянами имело такой успех, о котором хозяин города монстров не смел и мечтать. Люди вопили так, что звенели стекла – вот-вот разлетятся вдребезги.

«Кардан, ты – лучший!», «Кардан, мы с тобой!», «Устюг – наш!», «Порвем всех!» – вот лишь немногое, что смог разобрать главарь в невообразимой звуковой какофонии. От столь мощного шума у него заболела голова и заныли зубы. Но несмотря на это, Кардан готов был, терпя боль, бесконечно слушать этот гимн своего торжества.

Да, теперь он наконец-то мог безоговорочно торжествовать; теперь он действительно чувствовал себя здесь главным, теперь не только на словах, но и на деле он стал хозяином города монстров. Он нашел и дал этим монстрам то, что стало их желанной целью, а сам он – тот, кто подарил им эту мечту, – превратился почти что в бога, пусть и «местного разлива», на большее он пока не претендовал. Главное, что люди поверили в него, что они были готовы безоговорочно подчиняться любым его приказам.

Это было похоже на волшебство, но Кардан не один год готовился к этой роли, к тому же он худо-бедно знал психологию, в частности – психологию масс, или, попросту, толпы. Это было отчасти похоже на разжигание костра. Во-первых, должны быть надлежащим образом подготовлены – правильно нарублены и высушены – дрова; во-вторых, эти подготовленные дрова требовалось определенным образом сложить; в-третьих – нужен был хороший материал для растопки. И, наконец, в-четвертых, для того чтобы разжечь костер, требовалась хорошая, сильная искра, которая, в свою очередь, должна была упасть в нужное место. Всё это Кардан тщательно подготовил. А сейчас – высек мощную искру, которая стремительно и неотвратимо превратилась в горячее, высокое пламя. Костер запылал. Теперь оставалось не дать ему угаснуть и сделать так, чтобы этот огонь не коптил зря небо, а выполнил возложенную на него великолепным разжигальщиком костров Карданом миссию.

«С таким огнем, – находясь в эйфорическом возбуждении, подумал он, – я растоплю на хрен Деда Мороза вместе с его отморозками, а эту долбаную Святую заставлю светиться – в самом прямом смысле. Я спалю храмовницу прилюдно, на костре, и ее предсмертный визг станет для меня лучшей музыкой из всех, что мне доводилось слышать. Я запишу ее «финальное выступление» на диктофон, чтобы потом еще не раз им насладиться».

На другой день, когда эйфория прошла, Кардан поставил своим монстрам конкретные задачи на ближайшее будущее. Тем, кто хорошо умел работать руками, он приказал, не теряя времени, заняться изготовлением легких одноместных саней, снегоступов, арбалетов. В последнем он больше всего рассчитывал на Волчару, велев тому подобрать самых способных подмастерьев и досконально обучить их этому делу. Приказал он и активизировать дрессировку собак и волков – для начала, научить их возить сани, что также в первую очередь касалось Волчары, поскольку, кроме него, мутоволки вообще никого не слушались. Пока не было снега, Кардан велел изготовить несколько подобных саням повозок на колесах и тренировать животных на них. Всего удалось поймать тридцать две особи – четырнадцать собак и восемнадцать мутоволков. Но хозяин города монстров рассчитывал, что если удастся выдрессировать хотя бы двадцать – двадцать пять особей, это будет уже хорошо. Однако пустым мечтателем он никогда не являлся и прекрасно понимал, что до Устюга вряд ли доберутся все до одной упряжки. А ему было нужно, чтобы к берегу Сухоны прибыло хотя бы около двух десятков. Поэтому приказ Кардана был жестким: все до единой зверюги должны быть обучены. Он пригрозил, что в противном случае сани потащат сами «дрессировщики».

Грибная пора уже кончилась, но всех остальных лузян, включая трудоспособных «гражданских», Кардан разогнал по лесам – охотиться, добирать оставшиеся ягоды, – а рыбаков отправил ловить рыбу. Заготовок должно быть как можно больше. Во-первых, в поход должны идти крепкие, сытые люди, а не качающиеся от голода заморыши. Во-вторых, еды всем должно хватить до прибытия в Устюг, с учетом возможной осады или еще каких-нибудь непредвиденных обстоятельств.

Кстати, что касается рыбаков…

Кардану всё не давали покоя «драконы». Поэтому он еще раз вызвал Марию и поговорил на эту тему более обстоятельно и подробно.

Женщина выглядела крайне испуганной; судя по всему, ничего хорошего от главаря лузян она не ждала. Но Кардан не выглядел сердитым, скорее, озабоченным. Он предложил Марии сесть, сам же, наоборот, встал с кресла и принялся расхаживать взад-вперед по кабинету. Затем остановился, достал блокнот, что-то в нем прочитал и поднял глаза на женщину:

– Вот вы в прошлый раз сказали, что Цапл должен был полететь в Устюг с помощью какого-то Степана. И что у этого Степана будто бы имеются крылья. Так?

Мария, сглотнув, кивнула:

– Так.

– Но каким образом у человека могут появиться крылья? Откуда? Я не верю в подобную мутацию. Сам он их себе приделал, что ли? Эдакий Икар постапокалипсиса! – Кардан хмыкнул, крутанул поднятой ладонью и, взяв ближайший стул, уселся напротив женщины.

– Так он же не человек, Стёпик-то, – обескураженно заморгала Мария.

– Не человек? А кто же тогда? Горный орел? Так нет у нас тут гор. С Кавказа его, что ли, задуло?

– Нет, он же не птица, – замотала головой женщина. – Он… я даже не знаю, как и назвать… На древних этих похож… я на картинке в детстве видела… Как их там?.. На ящериц смахивают, большие только. И с крыльями, как у летучих мышек. Ну, и шея – длиннющая такая, прям змеюка.

– Ты мне птеродактиля сейчас описываешь, что ли? – от закипающего возмущения перешел на «ты» Кардан. – Думаешь, я таких картинок не видел? За дурака меня держишь?

– Нет-нет, зачем? – побледнела Мария. – Вы спросили, вот я и…

– Я просил описывать не картинки, а то, что ты видела сама. Ты своими глазами этого Стасика видела?

– Стёпика, – поправила женщина. – Да, видела. Близко не подходила, страшно, а так видела. Черный, большущий, что три коровы в ряд. А то и больше, ежели шею с хвостом вытянуть. Но страшнее всего глазища – как тарелки. Желтые, и будто светятся.

– Чушь какая-то! – снова вскочил на ноги Кардан. – Три коровы! Да еще и с крыльями! Может, он еще огнем из пасти пыхает?

– Того не видела, врать не стану.

– Это хорошо, что ты врать не любишь. А то бы набрехала еще, что эта хвостатая корова – говорящая.

– Стёпик не корова, это я так, для сравнения. А вот, что он разговаривает – так это так и есть. Невнятно, правда, шипит сильно.

– Всё, хватит! – замахал руками главарь. – Иди отсюда! – И крикнул в сторону двери: – Эй, охрана, уведите эту сказочницу.

Когда Мария ушла, Кардан вновь стал мерить шагами комнату. Поначалу он испытывал лишь раздражение. Говорящий птеродактиль! В такую чушь даже дети не поверили бы, а бородатая дура пыталась впарить ему это!

Но, прошагав минут пять, хозяин города монстров поостыл, и в его голове зашевелилось сомнение. Во-первых, женщина не была дурой. Наоборот, она казалась куда умнее обычных деревенских баб. Что неудивительно, поскольку родилась она и жила большую часть времени в городе. Во-вторых, действительно, такую несуразную сказку можно было выдумать лишь для неразумного дитяти, который во что угодно поверит. Вряд ли Мария пыталась надурить его, Кардана, столь нелепыми россказнями. Это уж было чересчур для обмана. Причем и выглядела рассказчица вполне естественно – чтобы так сыграть, требовался большой талант. А уж актрисой Мария точно не являлась. В цирке бы еще смогла народ своей бородой посмешить, но не более.

И что это значит? В близлежащих окрестностях обитает популяция разумных, говорящих по-русски птеродактилей?.. Да чушь же это! Бред сивой кобылы! Ну, а что в таком случае?..

Вот тогда-то он и позвал к себе рыбаков. Велел прийти самым опытным, желательно из тех, кто, по слухам, имел счастье видеть «драконов».

Вскоре охрана впустила к нему двоих – маленького, верткого, словно уклейка, с отвисшей, как у рыбы, губой Валерия Степанова по прозвищу Герасим и тоже невысокого, но будто бы приплюснутого, а оттого кривоногого и раздавшегося вширь пожилого Андрея Герасимова по кличке Карась. Поначалу Кардан путал их клички, ведь Герасим к Герасимову напрашивалось само собой, а похожему на рыбу Степанову сам бог велел быть Карасем. Впрочем, нынешний главарь лузян, как уже говорилось, не любил обращаться к подчиненным по прозвищам, так что в этом плане от ошибок он был застрахован.

– Кто из вас видел «драконов»? – с ходу начал главарь, едва рыбаки робко вошли в кабинет.

Мужчины испуганно заморгали, переглянулись и, опасаясь встречаться взглядами с хозяином, уставились в пол.

– Не слышу! – стукнул кулаком по столу Кардан. – Я вас не в молчанку играть вызвал! Говорите, как есть. Я вас за это наказывать не собираюсь, а вот за вранье и за сокрытие данных – точно накажу.

– Дык… это… – вздохнул Карась, – Герасим и видел.

– А ты, что ли, нет? – взвился Валерка Степанов.

– Я – что? – снова вздохнул пожилой рыбак. – У меня глаза не те уже, видел какое-то пятнышко… Может, то ворона летела.

– Какая ворона? – замахал руками Герасим. – Там же хвост был прямой, длинный, и шея, как у журавля!

– Вот, журавль, поди, и был, – сказал Карась.

– Черный? С прямым хвостом?

– Издали-то все они черные. А хвост мог и примерещиться…

– Я тебе что, на голову больной, чтобы мне мерещилось? Да и ты, Карась хитромордый, не заливай, что не всё разглядел. Пятнышко! Когда надо, ты прыщ на жопе за версту углядишь.

– На твоей, что ли? Сдалась мне твоя жопа…

– А ну, молчать! – уже со всей силы лупанул по столу Кардан. – Еще одно слово не по делу – и ваши языки пойдут наживкой для рыб! Причем ловить сами будете.

Рыбаки тут же примолкли и даже перестали моргать. Дышать, кажется, тоже.

– Значит, так, – поднялся из-за стола Кардан. – Сейчас вы ответите мне четко и по сути. Когда и где вы видели это странное существо?

Карась с Герасимом принялись отчаянно переглядываться, откровенно боясь раскрыть рты.

– Снова молчанка?! – вскипел Кардан. – Я велел отвечать!

– Позатем летом! – выпалил Герасим.

– Возле Палемы! – гаркнул Карась.

– Я велел четко, а не громко, – поморщился главарь. – Значит, позапрошлым летом? А прошлым?

– Прошлым мы редко рыбачили, – сказал Герасим.

– И рядышком тут, далеко не плавали, – добавил Карась.

– Всё ясно, – вновь опустился в кресло хозяин города монстров. – А теперь слушайте внимательно. Вот какая перед вами задача: возьмете самую лучшую лодку и поплывете туда, где видели «дракона». Будете смотреть в оба. И, если увидите в небе хоть что-то необычное, уж постарайтесь и рассмотрите это внимательно. Определите размер, а также пронаблюдайте, куда именно этот объект полетел. Причем учтите: мне нужна только правда, какой бы она ни была. Не вздумайте ничего сочинять! Узнаю – в самом деле языки отрежу. Но и замалчивать ничего не смейте, каким бы бредом вам увиденное ни показалось. Увидите летающую корову – так и доложите мне: по небу летела корова пегой масти с обломанным рогом и поливала нас по матушке, на чем свет стоит.

Рыбаки несмело захихикали.

– Я не шучу, – свирепо зыркнул на них Кардан. – Хоть корова, хоть черт лысый – доложите так, как было.

– А ежели ничего не увидим? – спросил Герасим.

– Значит, так мне и скажете. Только не вздумайте отсидеться в кустах. Одними языками тогда не отделаетесь. До Палемы доплывите в любом случае. Если ничего не увидите – спуститесь еще ниже.

– А как потом назад-то? – буркнул Карась. – Столько грести против течения…

– Ничего страшного. Пусть вас утешает мысль, что мертвые не потеют, а вы живые пока. В конце концов, возьмите веревку, сколько-то по берегу пройдете, лодку по воде потянете. Мне вас учить, что ли?

– А если местные прицепятся?

– Вы меня достали! Как дети, в самом-то деле!.. Скажете, увлеклись, течением унесло. Вы же не убивать их прибыли. Между прочим, это даже очень в тему, если вы местных встретите. Заодно узнаете у них, согласны ли они идти с нами на Устюг. Если подружитесь, договоритесь – это нам только на пользу. Кстати, оружия не берите, чтобы не создать ненужного инцидента. А вот снасти не забудьте – пусть и впрямь со стороны кажется, что вы рыбу ловите. Да и наловите чего – тоже хорошо. Теперь всё ясно?

Рыбаки закивали.

– Тогда – исполнять! Как вернетесь – срочно ко мне с докладом!

Карась и Герасим явились на следующий день – качающиеся от усталости, грязные, мокрые. В руках у Карася был заляпанный глиной холщовый мешок, от которого разило так, что Кардан зажал нос.

– Вы что, совсем охренели?! – гундосо заорал он. – Дохлой рыбы насобирали? Вон отсюда! Приведите себя в порядок, а уже потом приходите. – И крикнул в сторону двери: – Стащук! Ты какого хрена ко мне помойку запустил?

В дверном проеме показалась круглая голова Крыша:

– Они сказали – срочно… Мол, вы так велели. А в мешке, говорят, доказательство.

– Какое еще доказательство? – продолжая зажимать нос, посмотрел на рыбаков Кардан.

– Так это… дракон же! – замахал, словно крыльями, руками Герасим.

– Дракон?.. Что еще за бред?!

– Мы нашли дохлого дракона, – торопливо заговорил Карась. – И живых видели. А это – его голова, – тряхнул он мешком.

Кардан, забыв о вони, вскочил с кресла и быстро подошел к рыбакам.

– Показывай!

Карась развязал мешок и открыл горловину. Изнутри пахну́ло таким смрадом, что главарь невольно отшатнулся. Но всё же, поборов отвращение и вновь зажав нос, прогундосил:

– Вываливай на пол! – затем спохватился и велел второму рыбаку: – Степанов! Снимай куртку, пусть Герасимов на нее ваш трофей выложит. Ничего, постираешь после, она у тебя всё равно грязная, – заметив, как поморщился мужчина, добавил он.

То, что он увидел потом, вновь заставило его забыть о вони. Мало того, он опустился на корточки и дотронулся рукой до находки рыбаков, словно не веря глазам.

А удивляться было чему. Перед ним действительно лежала голова – точнее, покрытый лоскутами гнилой черной кожи череп. Он был похож на крокодилий – с вытянутыми зубастыми челюстями – и довольно большой, не менее полуметра. На месте одного глаза зияла огромная, в два кулака, дыра, второй же – тошнотворно белесый, с желтоватым оттенком, перечеркнутый вертикальной щелью зрачка, оставался на месте, и казалось, что чудовище наблюдает за происходящим из потустороннего мира, где ему, по мнению Кардана, и было место.

– Убери в мешок, – хриплым голосом велел хозяин города монстров Карасю. И снова крикнул Стащуку: – Андрей! Кто там у нас из охотников черепа вываривает? Пусть этот в порядок приведут. Только чтоб не испортили и не потеряли, а то их головы на замену пойдут.

Крыш прошел в кабинет, морщась и воротя в сторону нос, забрал у мужчин «добычу» и скрылся за дверью.

Рыбакам же Кардан сказал:

– А вы начинайте, рассказывайте: что? где? когда?.. Нет, погодите! Герасимов, что ты там сказал насчет живых «драконов»? Или я ослышался?

– Сказал, – кивнул Карась. – Сначала мы этого нашли, а пока с ним возились, и живых увидали. Далеко, правда, они летели, но это точно были «драконы», такие же, как этот. Даже мои слепые зенки разглядели.

– Точно-точно! – закивал и Герасим. – Один чуть поболе, но и другой не кроха. Покружили над лесом, а потом улетели.

– Где вы их видели? – подобрался Кардан.

– Ну, мы этого уже за Ильинским нашли, на самом берегу; видать, течением прибило. Сначала думали – корова дохлая, зверьем обглоданная. Месяца два как, а то и три. Но шибко уж большая для коровы…

– И крылья, крылья! – замахал руками Герасим. – Огромущие, кожаные, вот точь-в-точь нетопырь, только в мульон раз больше!

– Да, крылья-то нас сразу и надоумили, кого мы нашли, – поддержал Карась. – Сгнили, правда, тоже, но всё равно понятно. А еще хвост – как с плавником на конце…

– Ладно, с этим ясно, – нетерпеливо перебил Кардан. – Где вы других видели, я вас спрашиваю? Живые которые.

– А живые еще дальше были, туда, вниз по реке, – махнул мужчина рукой.

– Там, где Усов Починок?

– А кто его знает, где тот Починок… – начал Герасим, но прервался, испуганно заморгал и даже вытянулся в струнку: – Извиняйте!.. Я это… того… Мы ведь по реке только – туда-сюда, да и то раньше ниже Ильинского не спускались…

– Герасим дело говорит, – вступился за товарища Карась. – Мы в чужие места и так-то не любим соваться, а уж на берег выходить, да еще возле не наших деревень… Зачем нам это?

– Ладно, ладно, – отмахнулся Кардан. – Я это так… Можете идти отдыхать.

А когда рыбаки ушли, хозяин города монстров выхватил из-за пазухи блокнот, нашел в нем что-то и стал быстрым шагом, словно боясь куда-то опоздать, метаться по кабинету.

– Стёпик, значит, – бормотал он при этом под нос. – Так ты у нас, выходит, и впрямь существуешь? Да еще и не один… Хреново это, братец, очень хреново. Что же ты так?