Глава 10
Подвалы Солянки

Далеко они не ушли. Возле огромного безмолвного дома свернули в распахнутые железные ворота, снова повернули – и спустившись, оказались в просторном захламленном подземелье. Федор, задрав голову, рассматривал высокие своды, кирпичные арки, теряющиеся в темноте коридоры. Под потолком проходили толстые трубы, под ногами хлюпала вода, на полу валялся всякий строительный мусор и виднелись следы когда-то побывавших здесь людей – пластиковые бутылки, сломанные стулья. Кое-где торчали даже ржавые остовы машин, на некоторых были написаны в ряд непонятные цифры.

Данила вел их все дальше просторным коридором. (Федор успел заметить не такой уж старый с виду трактор и пару заржавевших мотоциклов.) Они прошли мимо нескольких затопленных помещений, спустились по ржавой железной лестнице еще ниже, и наконец, оказались в небольшом отсеке, не таком захламленном, как другие. Вход в него был закрыт металлической сеткой, которую старик отодвинул, а потом вновь закрыл. Здесь было не так уж сыро и устроено что-то вроде лежбища – настелены доски и тряпье навалено поверх них.

Данила стащил противогаз.

– Здесь можно передохнуть. Метро рядом, но мы сегодня уже не попадем туда. Костюмы снимайте, надо их спрятать – не здесь, а где-нибудь поблизости, чтоб не утащили.

– Сюда кто-то может прийти? – спросил Федор.

– Запросто, – сказал старик.

Здесь было прохладно, пахло гнилью, отходами человеческой жизнедеятельности. Федор так устал, что буквально рухнул на прелые тряпки, даже кислый запах его не смутил. Неля тоже опустилась рядом, словно силы у нее разом кончились.

Если бы с ними был Фил, он опознал бы те самые легендарные подвалы Солянки, служившие когда-то солевыми складами. Потом люди находили им и другое применение, но к тому времени, как случилась Катастрофа, подвалы стояли заброшенными, и чаще всего туда забредали лишь бомжи, а еще любители старины и острых ощущений иногда приходили на экскурсии.

По летнему времени отдельные смельчаки даже пытались там жить. Данила об этом месте знал от сына – парень любил еще в той, прежней жизни ходить сюда с товарищами. Данила тогда не подозревал, как ему пригодятся эти подвалы. Но каждый раз, как он оказывался здесь, у него болезненно сжималось сердце. В тот самый день, разделивший жизнь на «до» и «после», его мальчик как раз собирался сюда. Как теперь узнать, что с ним случилось? Данила корил себя, что ругал парня за разгильдяйство – но кто ж знал, что все так обернется? Наверное, парень в тот жуткий день погиб. Если б оказался в метро, постарался бы вернуться на родную Бауманскую, хотя кто знает? Чужая душа – потемки. Может быть, Валентин не хотел возвращаться к отцу.

Федор, увидев, как тревожно оглядывается старик, снова спросил:

– Сюда может кто-нибудь заявиться? Мутанты?

– Да нет, они редко сюда суются, – ответил Данила, – мы сейчас огонь разведем, они этого не любят. Разве что выродки придут, вот тогда уходить придется.

И вновь скривился, точно у него вдруг заболел зуб. Ему не давала покоя мысль – что, если сын уцелел, но в метро не спустился, мыкается где-нибудь на поверхности? Об этом даже думать не хотелось. Нет, не мог его Валька превратиться в одного из этих жалких выродков, покрытых коростой и язвами, мычащих, уже почти утративших человеческий облик.

Данила вновь вспомнил его худую, угловатую фигуру, стремительные движения, беспечный взгляд, насмешливую улыбку. Чем выжить такой ценой, наверное, лучше ему было бы умереть. Данила в те первые, жуткие дни боялся найти сына среди мертвых, наткнувшись на чьи-нибудь изуродованные останки, сразу глядел на руки. У Вальки была любимая цацка – серебряный массивный перстень с драконом, он всегда носил его на безымянном пальце левой руки. Дракон выглядел угрожающе, словно изготовился к атаке. Наверное, Вальке массу неудобств доставлял этот перстень, но из упрямства парень с ним не расставался. Хотя наверняка такую приметную вещь забрали бы мародеры – хоть бы и вместе с пальцем.

И встречая потерявших человеческий облик выродков, Данила вглядывался в них на всякий случай, надеясь и страшась увидеть знакомые черты. «А если однажды я узнаю в одном из них сына, – с дрожью думал он иной раз, – что тогда делать?».

– Пойду растопку поищу, – мрачно сказал он. – А вы пока разведите костер, погреемся.

И, протиснувшись между стеной и закрывавшей вход металлической сеткой, словно сгинул в темноте.

– Что это с ним? – спросил Федор, когда старик отошел подальше. – Чего он злой такой? Из-за Фила переживает?

– Видно, сына вспоминает опять, – тихонько пояснила Неля, складывая и поджигая мелкие щепки. Они никак не хотели разгораться. – Он мне однажды рассказал, что его сын был где-то здесь, когда Катастрофа случилась. Поссорился с ним и жил то тут, то у друзей. Мы с дедом уже который раз сюда приходим, и каждый раз мне на него смотреть тяжело.

– Блин, как же мы не смогли остановить этого придурка, – сокрушенно сказал Федор. – Я хотел, но старик мне помешал. Такое чувство, что он специально это сделал, что он нарочно позволил Филу уйти.

Ему самому как-то не верилось в гибель философа – наверное, потому, что он не видел, как все случилось. Казалось, Фил до сих пор бредет по городу. «Бросить все и пойти гулять в тумане над рекой», – снова вспомнилось Федору. Неля коснулась его руки, и Федор вернулся к реальности.

– Интересно, во что хоть он верил? – вслух подумал он. – К какому богу отправился? Или просто растворился в Нагвале?

Федор ощущал себя подавленным. Что-то необычное исходило от окружавших его старых кирпичных стен. У него накопилась куча вопросов к старику, но он уже не в состоянии был их задавать сегодня – чувствовал, что устал смертельно.

Старик вскоре вернулся, принеся охапку гнилых дощечек. Потом они долго пытались развести костер, сырые щепки никак не разгорались. Наконец, появился огонь, и сразу стало уютнее. Дым вытягивало куда-то, от сырых тряпок шел пар. Федор, не дождавшись чая, провалился в сон. Сквозь дрему будто бы слышались ему тихие шаги, шепот, чувствовались чьи-то прохладные прикосновения к лицу.

Когда он проснулся, костер еле тлел. От дыма слезились глаза. Он огляделся – Неля свернулась клубочком на куче тряпья и, казалось, дремала, старик подбрасывал в огонь щепки.

– Проснулся? – спросил он. – Тут, понимаешь, такое дело – опять ей нездоровится, – он кивнул на Нелю. – Я думал, проснемся и до метро тебя доведем, а теперь она идти не может. А как ее тут оставить одну? Придут выродки какие-нибудь, мало ли кто? Так что хочешь – я тебе расскажу, как добраться, и сам дойдешь – тут уж совсем рядом. Или оставайся с нами, коли не очень спешишь, может, за день отлежится она, тогда вместе пойдем.

– Уж лучше вместе, – пробормотал Федор, с ужасом представив себе, как он в одиночку добирается до метро по незнакомой улице.

– Вот и ладно, – сказал старик. – Дело уже к вечеру идет, я хочу пойти и в какой-нибудь квартире пошарить – может, консервы какие найду или еще чего полезного, еда-то у нас кончается. Посидишь с ней пока? Я ненадолго.

– Ладно, – сказал Федор. Старик поманил его за собой, словно хотел что-то показать, и прошептал:

– Если не вернусь – всякое может случиться – не бросай ее, отведи в метро.

– Обещаю, – сказал Федор. – Ни за что не брошу.

– А если так получится, что нападут на вас выродки или мутанты, а уйти не сможете, сделай так, чтоб она не попала к ним в лапы живой. Она этого очень боится.

И, заметив, как вздрогнул Федор, старик торопливо добавил:

– Да ничего такого не случится. Я скоро вернусь. Это так, на всякий случай.

Старик ушел, Неля дремала. Федор сначала прислушивался к каждому шороху, потом немного успокоился.

– Все это зря, – услышал он вдруг голос Нели.

– Что ты говоришь? – наклонился он к ней. И понял, что она разговаривает во сне. Что-то снилось ей – и кажется, плохое. В уголке глаза появилась слезинка, она тихо всхлипнула.

– Лефорт придет… придет за мной, – бормотала она неразборчиво.

– Т-с-с! – шикнул ей Федор, как ребенку, и осторожно погладил по голове, по светлым стриженым волосам. – Все хорошо, спи.

– Лефорт придет… Он убьет меня, – отчетливо произнесла вдруг Неля.

– Ну вот, блин! – с чувством сказал Федор. – Почитали, называется, сказку на ночь!

Неля вдруг открыла глаза и непонимающе уставилась на него. Потом лицо ее прояснилось.

– Это ты? Какой я сон плохой видела.

– Все хорошо, не бойся, – убеждал Федор, но она хмурилась и морщила лоб, словно стараясь вспомнить. Он принялся ворошить тлеющие угольки палочкой.

– Федя, – услышал он тихий голос девушки, – я боюсь, мне кажется, кто-то смотрит на меня из угла.

Федор посветил фонариком. Тьма неохотно отступила – до поры до времени.

– Нет там никого, – как можно тверже сказал он. На самом деле ему и самому что-то мерещилось. Но не хотелось выглядеть трусом перед ней.

– Там точно кто-то есть, – снова пробормотала Неля. Федору не понравился ее голос. Было ощущение, что она бредит.

– Поговори со мной, – попросила Неля. – Расскажи еще что-нибудь из той книжки.

– Ты же сама ее сожгла.

– Да, это я зря, наверное. Я иногда делаю такие глупости, а потом сама жалею.

– Да ничего, не переживай. Лучше ты мне расскажи – что это за люди напали на нас там, на шлюзе? Они вас знают?

– Егеря Ганзы, – неохотно сказала Неля.

– Чем же вы им так насолили?

Девушка нахмурилась – эта тема явно была ей неприятна.

– Просто они считают эти места своей территорией, хотят, чтоб старик им платил, делился, – уклончиво сказала она, но Федор чувствовал – тут кроется что-то еще. Видимо, у егерей со стариком были давние счеты, и он им чем-то сильно насолил.

– А этот дворец, куда Фил ушел, – что это?

– Замок, где спит вампир, – сказала Неля.

– Да ну тебя, – обиделся Федор.

– Я для себя его так называю, – сказала Неля. – А как он на самом деле называется – это ты лучше у Данилы спроси.

– А откуда он знает все эти подземные ходы?

– Он как-то обмолвился, что сын рассказывал, пока еще разговаривал с ним. Данила простить себе не может, что не успел помириться с ним. Винит себя. Но разве он мог знать, что все так будет?

– Нет, – сказал Федор. – Не мог, конечно.

– Но об этом ты его лучше не спрашивай.

– Ты меня идиотом считаешь? – с упреком поинтересовался Федор.

И тут он вспомнил, что еще не давало ему покоя.

– Слушай, – спросил он, – а егеря-то там, на шлюзе, кто утащил? Помнишь, черное такое, гладкое, как змея – выскочило из воды, схватило его – раз, и нету.

И тут Неля изменилась в лице.

– Молчи, – сказала она. – Если жить хочешь, лучше забудь об этом и не рассказывай никому.

Данила шел по улице, то и дело настороженно оглядываясь. «Наверное, стоит пошарить в квартирах, – подумал он. – Магазины уже по большей части разграблены, метро ведь совсем недалеко».

Ох уж эти переулки Китай-города! Отличное место для засады: то лезут в гору, то спускаются, и в самых неожиданных местах взгляду открываются церквушки – их тут как-то особенно много. А еще заросшие дворы, обветшалые одноэтажные постройки, разукрашенные разными надписями и рисунками. В подвальчиках – магазинчики, где в прежней жизни длинноволосые меланхоличные продавцы торговали всякими нелепыми шмотками. У Вальки были друзья среди них, еще клуб тут был какой-то, куда он любил ходить. Одного из этих длинноволосых Данила потом встретил в метро – тот и там торговал всякой дребеденью. Данила не стал подходить – испугался, что он спросит про Вальку.

Нет, не будет он лазить по подвалам. И во дворы лучше не заходить. Он сейчас выберет какой-нибудь подъезд и попробует подняться на верхние этажи – вдруг туда еще не добрались местные сталкеры.

Сзади послышался шорох. Может быть, это ветер носил всякий мусор, шумел в ветвях деревьев. А может быть, кто-то крался за ним, стараясь не попадаться на глаза.

Данила остановился, прислушался – вроде все тихо.

– Показалось, – сказал он сам себе и не спеша тронулся дальше.

Вот и подъезд – наверное, стоит посмотреть здесь. Он рванул тяжелую деревянную дверь на себя, и та неохотно подалась, завизжали проржавевшие пружины. Широкая старинная каменная лестница с полустертыми ступеньками вела на второй этаж. Ступени были усыпаны битым кирпичом, валялось какое-то тряпье, обрывки полиэтилена. Данила тихонько двинулся наверх. «Первые этажи, скорее всего, разграблены уже», – подумал он. А вот в квартирах на верхних этажах еще можно что-то найти, лишь бы не столкнуться там с недружелюбно настроенными незваными гостями.

Он с трудом перевел дыхание. «Старею, наверное, – подумал он, – раньше не начиналась у меня так быстро одышка. И кровь шумит в висках… а может, это мусор шуршит под чьими-то лапами?»

Данилы все не было, и Федор представил себе, как приводит Нелю на Китай-город, и что скажет на это Вера. «А плевать, – неожиданно подумал он. Я к ней не привязан, если что – уйдем куда-нибудь с Нелькой, метро большое». Он уже начал свыкаться с мыслью, что будет отвечать за Нелю. Слабые уколы совести по поводу Веры он старался заглушать всякими вескими доводами. Обстоятельства сложились так, что он не может бросить Нелю одну, у нее ведь больше никого нет. А Вера как-нибудь справится и без него. Успокоив свою совесть таким образом, он даже повеселел.

– Федя, – снова услышал он тихий голос девушки, – оно опять на меня глядит.

Неля с ужасом смотрела в темноту.

– Нет там никого, – стараясь, чтобы голос его звучал уверенно, произнес Федор. – Ну хочешь, я посмотрю?

На самом деле он вовсе не собирался бродить в одиночку по подземелью, был уверен, что Неля его остановит.

– Не надо, не ходи, лучше нам не разделяться, – прошептала девушка. – Дай мне пистолет на всякий случай.

– А кто тут может быть, кроме нас? – тоже шепотом спросил Федор.

– Не знаю. Выродки. А может, и кое-что похуже. Знаешь, старик говорил, что в этих подвалах когда-то тайно расстреливали людей. Много людей. Он даже показывал мне следы от пуль на стенах. В таких местах что угодно может появиться.

Ее голос показался Федору странным. Он с тревогой посмотрел на девушку – бледность ее сменилась лихорадочным румянцем, глаза неестественно блестели. Говорила она как-то бессвязно, и Федору вдруг пришло в голову, что он уже видел такое у себя на Китае. Неужели она тоже употребляет дурь? Тогда понятны все эти перепады настроения, глюки, неожиданные приливы энергии, так же внезапно сменяющиеся приступами слабости. Только этого не хватало! Теперь идея поселиться с ней где-нибудь вдвоем уже не казалась ему такой привлекательной.

Неля вновь задремала. Федору стало и вовсе неуютно. От сырых кирпичных стен тянуло холодом, пахло старым тряпьем и еще чем-то противным. Он был в неизвестном, непонятном месте, а рядом – только девушка, которая в случае опасности ничем не могла ему помочь. Она, скорее всего, и стрелять-то толком не умеет.

«И чего я ломаю голову над тем, как дальше жить, – вдруг подумал Федор. – Рано об этом беспокоиться – все может решиться само собой и очень просто: если старик не вернется, мы с ней, скорее всего, вообще не дойдем до метро – погибнем где-нибудь по дороге».

Данила взялся за ручку двери – она оказалась заперта, и это вселило в него надежду, что квартира еще не разграблена. К счастью, дверь была не железная, а деревянная, и замок не особо хитрый – у Данилы были для таких случаев припасены инструменты. Он немного поковырялся в замке и вскоре уже входил в прихожую, спотыкаясь о расставленную у двери обувь. Сначала не решился зажигать фонарик и долго прислушивался – нет ли в квартире каких-нибудь нежелательных обитателей. Дверь-то заперта, но окно в ближайшей комнате выбито – кто-нибудь вполне мог забраться с улицы. Однако в помещении стояла мертвая тишина.

Шагнув вперед, Данила налетел на какой-то мягкий предмет, который от толчка подался назад. Некоторое время он стоял, пытаясь унять дыхание, приходя в себя, – на секунду ему показалось, что это было животное. Но предмет больше не двигался, и Данила осторожно зажег фонарик. Мягкое оказалось детской коляской. Данила покачал головой, шагнул в ближайшую комнату – там стояла двухъярусная деревянная кровать. У них когда-то тоже была такая, купили для Вальки, и Данила поймал себя на том, что пытается вспомнить название мебельного магазина, где покупали, – почему-то это казалось сейчас очень важным. Так и не вспомнив, он вздохнул, подумав: «Старею». Наверное, он действительно начал сдавать – иначе зачем бы его потянуло предаваться сентиментальным воспоминаниям, когда надо было быстро осмотреть квартиру на предмет полезных вещей и уходить обратно в подвалы, где дожидались его Неля и этот парень.

Данила пошарил по шкафам, и наградой ему стала пузатая запечатанная бутылка, а на кухне нашлась крупа в большой стеклянной герметично закрытой банке. Данила пересыпал ее в обнаружившиеся здесь же пакеты, прихватил пару банок консервов и немного сахара. А больше и взять было нечего – макароны превратились в труху, видимо, над ними поработали чьи-то челюсти. «Не так уж много, – подумал Данила, – но все же лучше, чем ничего».

И тут впервые ему почудилось какое-то движение в комнате, где стояла деревянная кровать. Он застыл на секунду, объятый суеверным ужасом – что, если сейчас раздастся топот босых маленьких ножек по полу? Тогда он точно сойдет с ума. Но звук не повторялся. Данила осторожно двигался к выходу, не выпуская из поля зрения вход в комнату – еще чуть-чуть, и он будет у двери.

Федор, наверное, и сам задремал, и вздрогнул, услышав над ухом голос Нели:

– Федя, я боюсь за деда. Может, пойдем, поищем его?

Идея вовсе не казалась Федору удачной – он бы предпочел так и сидеть здесь, где железная сетка создавала хоть слабую видимость защищенности. Но понял, что девушка от своей затеи так просто не откажется, а остаться здесь совсем одному ему и вовсе не улыбалось. Если еще и Неля сгинет в темноте, он просто не найдет выхода из этих подземелий.

Взяв оружие и фонарики, они осторожно протиснулись между стеной и сеткой и вышли в следующий подвал. Неля шла довольно уверенно, и скоро они пришли в помещение с железной лестницей, по которой и поднялись на следующий уровень, оказавшись опять в просторном коридоре, вдоль стен которого шли толстые трубы.

Федор на всякий случай старался запоминать дорогу. Иногда он брезгливо ежился, когда в луч света попадала гигантская мокрица, спешившая тут же юркнуть в какую-нибудь щель. Федор видел, как шевелятся ее усы, и его передергивало, хотя Неля уверила его, что эти создания абсолютно безобидны для людей. Вот в дальних подвалах живут пауки, там лучше вообще не появляться. Один раз они спугнули какое-то животное размером со среднюю собаку – оно так быстро убежало, что Федор и Неля успели заметить лишь длинный чешуйчатый хвост.

– Это что ж такое было? – спросил Федор.

– Крыса, – тихо отозвалась девушка.

– Ничего себе здесь крысы, – ахнул Федор. – Это крысиный король, наверное.

– Нам повезло, что она одна была, – пробормотала Неля, – а то бы нам самим убегать пришлось.

Федор споткнулся о кучу битого кирпича и чертыхнулся.

– Тише, – одернула его Неля. – Кажется, она вернулась. И не одна. Давай уйдем.

Они, спотыкаясь, заторопились вперед по просторному коридору. Сзади Федору мерещился топот лап и даже какое-то хрюканье. Неожиданно луч фонарика выхватил большую дыру в стене где-то на уровне его колен. Это была не просто дыра – вход в другую галерею с круглыми сводчатыми стенами, которая находилась ниже. Они протиснулись туда – сначала Неля, потом Федор – и на всякий случай загородили проход позади себя найденными здесь же обломками досок. И сразу почувствовали, какая здесь тишина.

– Где это мы? – спросил Федор.

– Это, наверное, уже другие галереи, – пробормотала Неля, – старинные. Тут четыре или пять этажей. Я толком не знаю.

Галерея была завалена всяким хламом, двигаться в ней можно было, только согнувшись. Они миновали одно ответвление, другое – казалось, так можно идти до бесконечности. Федор подумал, что надо бы выбираться наверх, но пока никаких выходов в верхние этажи не попадалось. И вдруг он увидел впереди, где проход как будто расширялся, что-то странное. Сначала ему даже показалось, что там сидит человек на стуле, держа в руках красный круг, перечеркнутый белой линией. Федор резко остановился, преграждая путь Неле. Девушка тут же замерла на месте. Федор был ей благодарен, что она не закричала и не упала в обморок, чего, по его мнению, вполне можно было бы ожидать от женщины в подобной ситуации. Впрочем, возможно, ей не видно было, чем вызвана внезапная остановка.

Фигура на стуле не шевелилась.

– Кто здесь? – неуверенно спросил, наконец, Федор. Ответа не было. Лишь в отдалении послышался какой-то шорох – и тут же стих.

– Что там? – тихо, почти неслышно, шепнула ему в ухо Неля.

– Погоди, там, кажется, кто-то есть, – так же тихо ответил Федор.

Постояв еще немного и так и не дождавшись от сидевшего никакой реакции, Федор, набравшись храбрости, затаив дыхание, осветил фонариком непонятный предмет. И фонарик чуть не выпал у него из рук.

Издали то, что он увидел, можно было и впрямь принять за сидящего человека. Вблизи было заметно, что туловищем служил продолговатый предмет, похожий на диванный валик, прикрытый какой-то тряпкой. Вместо ног – старые сапоги, видимо, каким-то образом привязанные к ножкам стула. А вместо головы венчал все это сооружение человеческий череп, на который была нахлобучена зеленая металлическая каска. Круглый железный знак был прикреплен к валику – словно сидящий держит его перед собой. Все вместе это производило устрашающее впечатление. У автора этой композиции, видимо, было очень специфическое чувство юмора.

– Глупые шутки! – буркнул Федор.

– Да что там такое? – не выдержала Неля, которая, наверное, ничего не видела из-за его спины. Федор чуть подвинулся, освобождая ей место рядом. Он ожидал визга, испуга, чего угодно, но Неля держалась молодцом. Она только глубоко вздохнула. Некоторое время молча смотрела на странное сооружение, потом тронула его за плечо.

– Не нравится мне это. Давай уйдем.

– Мне тоже не нравится, – буркнул Федор, начиная приходить в себя. – Но выбора у нас особого нет – назад-то тоже неохота возвращаться, там небось уже крысы караулят.

– Сюда тоже нельзя.

– Да с чего ты взяла? Ну, пошутил какой-то урод. Может, он там тайник свой оборудовал, вот и сделал пугало.

– Нет, мне кажется, это знак, – тихо произнесла Неля. – Там ждет смерть.

– Опять ты со своими суевериями, – не выдержал Федор, которому из принципа хотелось настоять на своем. Ему было стыдно, что он так струсил сначала, поэтому теперь ему хотелось показать свою храбрость. И он решительно шагнул вперед. Неля, хоть и с явной неохотой, последовала за ним.

Вскоре они попали в более просторное помещение с кирпичными сводами, но, пройдя немного, поняли, что идут по щиколотку в воде – подземелье оказалось затопленным. Федор подумал, не повернуть ли назад, но ему показалось, что если пройти вперед, то можно опять выбраться на сухое место. Где-то в середине помещения из воды поднималась ржавая железная лестница, которая явно вела в верхние галереи.

«Вот если добраться до нее, тогда все будет хорошо», – подумал Федор.

Еще какой-то странный большой округлый темный предмет виднелся дальше. Но мало ли что тут могло валяться. Федор, нащупывая дорогу, осторожно опустил ногу в воду и сразу провалился чуть ли не по колено. Под ногами он ощутил битые кирпичи, а еще – какие-то натянутые веревки. Федор чертыхнулся, еле устояв на ногах, чувствуя, что ботинки промокли уже насквозь. И все же попытался сделать еще шаг.

– А-а-а-а! – вдруг пронзительно, истошно закричала Неля. Он никак не ожидал от нее такого. И в первый момент не понял, а потом разобрал, что она кричит: «Назад!»

Одновременно он почувствовал какое-то движение впереди – и оцепенел от ужаса. Округлый предмет потихоньку поднимался из воды. Оказалось, он покоился на бурых мохнатых конечностях, которые теперь потихоньку выпрастывались наружу, тянулись к ним. Чуть выше их основания виднелись желтые, налитые лютой злобой глаза. Федор насчитал три, но был уверен, что глаза у монстра есть даже на затылке. Чудовище еще немного приподнялось, и Федор увидел, как пониже глаз движутся, смыкаясь и размыкаясь, острые челюсти, способные в секунду отхватить руку взрослого человека.

Он и сам заорал диким голосом, и они с Нелей кинулись обратно. В момент пролетели галерею, оказавшись в следующей, идущей под углом к первой. Пробежали еще несколько помещений и остановились. Вроде бы за ними никто не гнался, может, паук боялся уходить из знакомого подвала.

Зато Федор понял, что теперь они заблудились окончательно. Он пожалел, что не было у них с собой клубка – когда-то мать ему рассказывала сказку, как дети, уходя в лес, брали с собой клубок. Или то была пещера – Федор уже не помнил. А еще, кажется, кто-то сыпал крошки, чтоб обозначить путь, но эти крошки склевали птицы, и Федор чуть не плакал тогда от жалости к мальчику, все старания которого оказались напрасными – его бросили в лесу на съедение диким зверям. Кажется, там постаралась злая мачеха…

«Хоть бы краска у нас была, – с горечью подумал он, – можно было бы крестики какие-нибудь рисовать». Впрочем, если учесть, сколько раз им уже приходилось бежать сломя голову, вряд ли они успели бы еще и отмечать дорогу.

Федор помнил одно – им надо попасть наверх. «А там уж как-нибудь сориентируемся», – подумал он. Они прошли еще немного – галерея закончилась тупиком.

– Давай отдохнем, – жалобно сказала Неля.

– Не время рассиживаться, – буркнул Федор. – Пошли.

И двинулся обратно, хотя ему было сильно не по себе – он помнил, что каждый шаг возвращает его к подвалу, где их поджидал монстр.

Они вернулись на то место, где галереи пересекались, и свернули в другую. К радости Федора, через некоторое время они обнаружили ведущую наверх лестницу, и он первым полез по ней, гадая, какой сюрприз может ожидать их в верхнем помещении.

Оно оказалось более просторным и не таким захламленным. Федор осторожно светил фонариком, и вдруг в луче блеснули огромные окуляры – из-под потолка на них глядел кто-то в противогазе. Федор вскрикнул от ужаса, шарахнулся и налетел на девушку. Они рухнули на пол, каждую секунду ожидая нападения. Фонарик, ударившись об пол, потух. Федору немедленно вспомнились все рассказы о невидимых наблюдателях.

Прошла минута, другая. Все было тихо. Федор робко сказал в темноту:

– Здравствуйте. Мы просто заблудились. Мы сейчас уйдем.

Молчание было ему ответом. Неля прерывисто дышала рядом. И вдруг над самым его ухом раздался выстрел.

Федор обхватил голову руками. Видно, у Нели сдали нервы, и она решила перейти к нападению. Он был уверен – теперь загадочный хозяин здешней подземки их точно убьет.

Он не знал, сколько времени лежал так. Почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Оказалось, это Неля. Трясущимися губами она еле выговорила:

– Посмотри наверх.

– Нет, – сказал Федор.

– Пожалуйста, посмотри.

Сделав усилие над собой, он осторожно поднял голову. Неля уже успела найти упавший фонарик и вновь включить его. И в слабом луче света Федор увидел те же круглые окуляры, резиновую маску. Он осторожно перевел взгляд ниже – но там была пустота.

Их напугала маска, подвешенная к потолку неведомо кем и для какой цели. Вполне возможно, это было предупреждение для незваных гостей, и смысл его был вполне понятен. Оставалось только гадать, не окажутся ли поблизости те, кто таким оригинальным способом предупреждал их, что им здесь не рады, что им здесь не место. Федор заметил в маске маленькую круглую дырочку – то был след от Нелиного выстрела.

– Надо уходить отсюда скорее, – сказал он.

В конце помещения они увидели полуоткрытую дверь. Оставалось либо воспользоваться ею, либо возвращаться назад. Идти вперед было страшно, но возвращаться назад хотелось еще меньше, и Федор осторожно двинулся по направлению к двери, а сзади шла Неля с пистолетом в руках.

Федор шагнул в дверной проем и вдруг почувствовал, что падает. Он опять обо что-то споткнулся. И тут же ощутил сильный удар по плечу. «Засада!» – мелькнуло у него в голове. Он рухнул на кирпичи, больно ударившись коленом, едва не потеряв сознание.

– Федя, ты живой? – услышал он жалобный голос девушки. И лишь тогда понял, что произошло: ржавая железная дверь, как оказалось, держалась на честном слове, как только он задел ее, тут же обрушилась на него всей тяжестью. Это могло быть случайностью, а могло оказаться и заранее подстроенной ловушкой. Какие еще сюрпризы приготовило им здешнее подземелье?

Они прислушались. Впереди раздавались какие-то непонятные звуки. Шарканье, шорох, шумное дыхание.

– Это не крыса, – шепнул Федор.

– Может, это старик возвращается? – шепнула Неля в ответ.

Тот, кто шаркал впереди, кажется, услышал их тоже и затаился. И Федор не выдержал.

– Данила, – тихо, неуверенно окликнул он. Ответа не было, но шум возобновился. Федор вдруг представил себе гигантского зверя, волочащего по земле тяжелое брюхо. Настоящего хозяина здешних подземелий.

– Кто идет? Отзовись, а то стрелять буду! – отчаянно крикнул он.

Шум прекратился. Федор осторожно посветил и увидел лежащего на полу старика, над которым склонилась жуткая рожа со сверкающими глазами. Федор выстрелил, и почти тут же раздался еще один выстрел. Существо что-то замычало и развернулось к нему, вскинуло руку, словно заслоняя глаза. В следующую секунду пришелец тяжело рухнул и остался лежать.

– Кажется, ты попал, – раздался голос Нели, неожиданно спокойный. Федор долго потом вспоминал, как она сказала это. В голосе ее почему-то не было радости, скорее, обреченность.

Федор был уверен, что промазал, но неизвестный не шевелился. Трясясь от страха, парень неуверенно подошел поближе, каждую секунду ожидая, что жуткий пришелец вскочит и бросится на него, но тот лежал неподвижно, как мертвый, хотя видимых повреждений на его теле не было заметно. Федор нагнулся, готовясь уловить тяжелый запах, как тогда, во время драки с прядильщицей, но, как ни странно, от существа пахло разве что потом. То, что Федор издали принял было за шкуру, оказалось остатками одежды.

По всему выходило, что это один из выродков, причем далеко не худший экземпляр этого племени. Одежда была изодранной, но не особо грязной, и то, что выродок не сменил ее на шмотки поприличнее, которые наверняка еще можно было отыскать, пошарив по квартирам, объяснялось, видимо, его любовью к старым и удобным вещам и равнодушием к моде, а вовсе не безразличием ко всему и общей апатией.

Что-то блеснуло на обветренной, покрасневшей, огрубелой руке – Федор наклонился посмотреть. Серебряное колечко, ну надо же. И какое интересное – маленький дракон изогнул шею, сердито открыв пасть, словно изготовился к нападению. Ну да, тут такого барахла наверняка валялось немерено после Катастрофы – на любой вкус можно было выбрать. На другой руке не хватало пальца, а может, и двух, Федор не стал рассматривать, перевел взгляд на бородатое лицо. «Если бы не шрамы и болячки, оно могло бы выглядеть даже красивым, – подумал он. – Вот только лысина его портит – все-таки радиация дает себя знать. Интересно, умер он или без сознания?».

Тут застонал Данила, и Федор спохватился. Он нагнулся к старику, осмотрел его вместе с подоспевшей Нелей. Химза на плече у старика была разодрана, и когда они осторожно освободили его руку, обнаружилась неглубокая рваная рана на предплечье. Неля тут же принялась ее обрабатывать, затем перевязала. Потом они устроили старика поудобнее – он был без сознания, но по крайней мере дышал.

– А с этим что будем делать? – спросил Федор, кивая на выродка. – Ты как думаешь, он жив или нет?

– Не знаю, – неуверенно сказала Неля. – Знаешь что, давай отнесем его подальше на всякий случай. Я боюсь, вдруг он был не один, они ведь обычно стаями живут. Вдруг за ним другие придут и захотят отомстить?

Преодолевая брезгливость, Федор подхватил под мышки бесчувственное тело. Неля пыталась ему помочь, но толку от нее было мало – ее все еще шатало от слабости. Они поволокли тяжелое тело дальше по подвалу, мимо ржавых остовов машин.

– Надо же, какое место, – восхитился Федор, – да сюда хоть на танке можно въехать. Как это сталкеры его под хранилище не приспособили? Они ведь обустраивают наверху гаражи с техникой на всякий случай.

– Здесь не устроишь – уж очень много тут всяких людей бывает, – тихо отозвалась Неля. – И сыро здесь очень. Хотя, может, где-нибудь в подвалах дальше и спрятаны чьи-нибудь машины. Данила однажды даже сказал, что эти подвалы соединяются с Д-6, с секретным метро. Он несколько раз пытался найти вход туда, но пока у него не получилось, а то бы мы прямо отсюда могли в метро попасть, и не надо было бы снова вылезать на поверхность.

Тут Федор сообразил, что это те самые подвалы, о которых толковали Фил и старик во время привала. Но решил пока держать свое открытие при себе. Ему не понравилось, как нехорошо глядел старик на Фила, когда выяснилось, что тот эти места тоже знает. Прежде следовало разобраться во всем этом.

Федор уже выбивался из сил. Они забрели в очередное помещение – и в луче фонаря он вдруг увидел на кирпичных стенах гирлянды, до сих пор тускло блестевшие, еще какие-то шарики, надписи, сделанные краской.

– Это еще что? – изумленно спросил он.

– Новогодняя комната, наверное, – неуверенно предположила Неля, – кажется, старик меня водил уже сюда. Предки были такие странные – неужели они и вправду тут отмечали Новый год? Дед говорил, это праздник зимы, когда холод, когда земля промерзает, когда люди прятались в теплые дома. Хотя, может, они приходили сюда, чтоб развести костер?

Федору показались странными слова девушки. «Она разговаривает так, словно жила большую часть времени вдали от людей, – подумал он. – В метро, как бы ни было тяжело, на большинстве станций отмечают Новый год, про этот праздник мы еще помним. А она, выходит, о многих вещах знает только со слов Данилы?» Но он тут же устыдился своих мыслей. «Зато о том, что происходит на поверхности, ей известно куда лучше, чем тебе», – укорил он сам себя.

Тут Федор споткнулся обо что-то и поглядел под ноги. На полу лежали части человеческого скелета.

– Ну, давай и нашего здесь оставим, – предложил он Неле. – По крайней мере, ему будет не скучно лежать.

– А может, он еще жив, – возразила девушка.

– Ну, тогда очухается и уползет – живучий, наверное, коли до сегодняшнего дня дотянул. Он уж не мальчик, хотя и стариком не назовешь, я б ему дал сороковник плюс-минус пару лет. Хотя теперь трудно по виду возраст назвать. От тяжелой жизни быстрей изнашиваются, стареют.

Невдалеке послышался шорох.

– Что ж мы старика-то одного оставили, – спохватился Федор. – Пошли скорее.

Будь он один, он уже давно умер бы со страху, но с ним была девушка, а у девушки был пистолет, и, кажется, она все-таки немного умела с ним обращаться. От этого Федору становилось как-то спокойнее.

Они торопливо отправились назад, то и дело спотыкаясь об обломки кирпичей на полу. Может, народу тут бывало и много, но они явно не сильно заморачивались тем, чтобы обустроить помещения. Один раз Федор наступил в лужу, что тоже не улучшило его самочувствия.

К счастью, с Данилой ничего не случилось – он все так же лежал в беспамятстве, но дыхание стало как будто ровнее. Неля озабоченно пощупала его лоб.

– Главное, чтобы рана не воспалилась, – сказала она. – А то это может плохо кончиться. У меня есть таблетки, да ведь они просроченные – неизвестно, подействуют или нет. Надо отнести его в нашу комнату.

– Ну как мы его по лестнице спустим, – возразил Федор. – Давай пока посидим с ним тут, а потом видно будет – может, он в себя придет и сам сможет идти.

Он вновь подумал, что если Данила умрет, то у Нели никого, кроме него, Федора, не останется, и он должен будет заботиться о ней. Федор вовсе не желал смерти старику, и все же ничего не имел против того, чтоб обстоятельства способствовали дальнейшему его сближению с девушкой. По крайней мере, тогда у него не оставалось бы другого выхода – он, как честный человек, обязан был бы сдержать данное старику слово и опекать ее. И совесть его была бы спокойна. Федор тут же попытался прогнать от себя эти недостойные мысли, но они нет-нет да и лезли в голову.

Судя по доносившимся с поверхности звукам, наступало утро. А Федор понял, что жутко вымотался за эту ночь.

– Хочешь, поспи, – услышал он тихий шепот Нели. – Я тебя разбужу, если что-то случится.

И Федор провалился в сон без сновидений, кое-как устроившись на куче мягкого хлама. Иногда ему вроде слышались какие-то звуки – словно бы тоскливый, жалобный вой где-то совсем недалеко. Казалось, кто-то оплакивает потерю, жалуется на судьбу. Но Федор не мог стряхнуть с себя дрему.

Потом он вдруг проснулся, как от толчка, чувствуя себя отдохнувшим, хотя все тело ломило.

– Неля? – позвал он.

– Я здесь, – отозвалась девушка. – Все нормально, не бойся. Данила очнулся и попросил пить, я дала ему питье из своей фляги, на травах, и он заснул опять. Это хорошо.

Значит, Даниле лучше. Что почувствовал Федор – облегчение, досаду? Он и сам не мог бы, пожалуй, сказать точно.

– Теперь ты поспи, я подежурю, – сказал он девушке.

Неля, дав ему советы, как ухаживать за стариком, если тот очнется, задремала. Федор решил осмотреть рюкзак старика. Обнаружил несколько пакетов крупы, консервные банки и какую-то бутылку, заботливо обмотанную тряпьем и оттого не разбившуюся. Хмыкнул и убрал обратно. Ему почудилась какая-то возня в соседнем помещении, и он на всякий случай положил автомат поближе к себе, решив в случае опасности разбудить Нелю, хотя отлично понимал, что если на них нападут, отбиваться долго они не смогут. И Федор молился, сам не зная кому – возможно, таинственному хозяину здешних подземелий – чтобы их хоть на пару дней оставили в покое. Ведь должен же быть у этого места какой-нибудь хозяин? Он заметил, что уже начинает думать как Неля.

Возня в коридоре прекратилась. Федор выбрал наугад железную банку без этикетки и вскрыл ножом. Это оказалась тушенка – резко пахнущее мясо, покрытое слоем белого жира. Федор вдруг почувствовал дикий голод и решил рискнуть – принялся есть его ложкой прямо из банки. Пища проваливалась в желудок, создавая ощущение сытости. Правда, вскоре Федор почувствовал нестерпимую резь в желудке и откинулся на камни в углу, прислонившись спиной к стене, весь в холодном поту. Приди сейчас какой-нибудь мутант, он бы не смог дать ему отпор. Какое-то время Федор думал, что отравился и сейчас умрет, но постепенно боль стала утихать. «Лучше, конечно, не консервы древние жрать, а подстрелить какую-нибудь живность, только где ж ее сейчас возьмешь? – тоскливо подумал он. – Вон, сходил один поохотиться – до сих пор полумертвый лежит».

Он был страшно рад, когда проснулась Неля. Та первым делом кинулась к Даниле и, осмотрев его, сказала, что все не так уж плохо. Потом понюхала мясо в банке и неуверенно проглотила несколько ложек. Заявила, что надо обязательно запить это, глотнула из своей фляги, потом принялась поить этим питьем Федора, заявив, что от него польза будет всем. Федор и впрямь почувствовал себя лучше, желудок окончательно успокоился.

– Хорошо бы чаю сделать, – прошептала Неля, – только боюсь костер разводить. Вдруг эти, которые выли поблизости, сюда придут?

– Так мне это не приснилось? – спросил Федор.

– Нет, на самом деле кто-то выл совсем недалеко. Может, это из-за того, которого ты… которого мы ранили? – неуверенно сказала девушка. Она словно бы избегала слова «убили».

– Если б хотели, давно б пришли, – буркнул Федор, сам удивляясь своей храбрости. – Давай рискнем, чаю очень хочется, и вообще горячего чего-нибудь.

Они набрали поблизости щепок и обломков мебели, и вскоре костер уже весело потрескивал. В котелок налили воды и вскипятили сначала чаю. Выпив горячего, Неля повеселела, даже раскраснелась чуть-чуть, у Федора тоже поднялось настроение, жизнь стала казаться куда более сносной. Он налил в котелок новую порцию воды, чтобы сварить кашу. Неля боязливо озиралась по сторонам, но пока их никто не тревожил, и она немного успокоилась.

– Слушай, я все хотела тебя спросить – а что за цифры были нарисованы краской на той старой машине в верхнем коридоре? Что они означают? – поинтересовалась она.

– А, это номер телефона, – небрежно сказал Федор, изо всех сил стараясь вспомнить, что ему известно про эти приборы. – Разве тебе Данила не рассказывал – раньше у предков были такие аппаратики, у каждого свой. Нажимаешь цифры – и можно говорить друг с другом, даже если вы далеко.

– А, да, он говорил. Что-то вроде рации? – спросила Неля.

– Ну да, только рации теперь чаще у военных имеются, а раньше у всех такие были.

Тут он вспомнил байку, услышанную от знакомого сталкера:

– Вот прикинь, отправился человек недавно по подземельям бродить и нашел какой-то туннель, как в метро, только рельсов нет. Ну, ему интересно стало, решил разведать – куда тот туннель тянется. Долго шел, пришел к запертой бронированной двери. А у самой двери стоит обычный деревянный стул, рядом тумбочка, а на тумбочке такой здоровый, допотопный еще черный аппарат телефонный с диском, с трубкой. Провод куда-то вниз уходит. Он трубку снял, так просто – в трубке тишина, конечно. Ну, он наугад набрал один, два, три, трубку к уху приложил. И вдруг в трубке – длинные гудки. Он подумал – быть этого не может. Один, два, три гудка – а потом вдруг щелчок. Трубку на том конце провода кто-то снял и молчит. Только дыхание слышно.

У Нели округлились глаза:

– И чего он?

– Ничего, – фыркнул Федор. – Не выдержал, трубку швырнул и бежать оттуда. До сих пор не знает – куда и кому он тогда позвонил, кто в трубку дышал. Но в тот туннель больше ни ногой.

К вечеру пришел в себя Данила. Неля напоила его, дала немного поесть.

– Черт, как же я так оплошал? – сокрушался старик. – Вроде уже еды набрал, уходить собирался – и на лестнице какая-то тварь меня подкараулила. Вцепилась в плечо… а дальше ничего не помню. Как сюда добрался – не понимаю. Ведь она меня уже было повалила, я с жизнью прощался уже. Неужели я все же ее одолел, да потом еще и на автомате сюда дополз? Чудеса.

Неля и Федор тревожно переглянулись. Им не было нужды разговаривать – Федор и так догадывался, какая мысль пришла сейчас в голову девушки. «А вдруг тот выродок хотел не убить старика, а, наоборот, спасти? А мы его встретили пулями».

– Надо бы дров собрать еще. Федя, поможешь? – спросила Неля.

– Да, идем, – с готовностью откликнулся он, сразу поняв, чего она хочет. Они оставили Даниле автомат и тихонько двинулись по коридору туда, где оставили тело выродка. «Может, он был еще жив, а мы бросили его без всякой помощи, – подумал Федор. – Бывает, что поздно понимаешь, кто тебе друг, а кто – враг. Иногда слишком поздно».

Дойдя до комнаты, Федор посветил фонариком на пол, с дрожью ожидая увидеть обглоданный труп. Но он ошибся – тела на полу не было, валялись только части скелета.

– А говорят, там дальше есть где-то целая комната со скелетами, – с дрожью в голосе сказала Неля, махнув рукой в темноту. – Там кости, и людей, и животных. Старик говорит, тут первое время после Катастрофы часто стычки происходили между теми, кто сюда наведывался, по всему подземелью трупы валялись. А потом, когда это место облюбовали выродки, они почти все трупы перетащили в один из подвалов. А позже стали туда относить слабых и больных, от которых пользы уже не было. Кому судьба, тот выжил, а остальные так там и лежат до сих пор. Как ты думаешь, этот, которого мы сюда притащили, очнулся и ушел? Или его тело унес кто-нибудь?

– Не знаю, – пробормотал Федор. – Хотелось бы верить, что ушел. Но мне кажется, мы его убили.

У него язык не поворачивался сказать: «Я его убил».

Собрав для вида каких-то щепок, они вернулись назад.

– Идти сможешь? – спросил Федор старика. – Мы в нижний подвал вернуться хотели.

– Постараюсь, – ответил старик. Федор помог ему подняться, Неля подставила плечо, и кое-как они доковыляли до железной лестницы. Старик даже сам ухитрился спуститься. Но в подвале силы его оставили, и он рухнул на лежанку.

– У нас воды мало осталось, – посетовал он. – Не думал я, что так задержимся здесь. А чистой воды-то здесь поблизости нет.

Ночью снова выли неподалеку – и не одно, а несколько созданий. Слушать это было невыносимо.

– Еще день пересидим – а потом ночью в метро уходить надо, – сказал Данила. – теперь нам тут житья не будет. Да и вода кончается.

– А разве ты сможешь дойти? – усомнился Федор.

– Да тут идти-то осталось совсем чуть-чуть – доберемся, – не внял его сомнениям старик.

– А посмотрите, что я в квартире нашел. И ведь не разбилась, – он извлек из рюкзака заботливо замотанную тряпьем бутылку, которую Федор уже видел.

– Коньяк, между прочим. Давайте выпьем за то, что почти дошли. Не этим бы закусывать, да уж чем богаты. В метро бы за такую отвалили прилично, но мы лучше сами ее здесь приговорим – за упокой души Фила и за мое спасение. А то потом не до того будет. Мы тебя до метро доведем, но на станцию без нас войдешь – не надо, чтоб нас вместе видели. И не рассказывай никому, кто тебя довел, говори, торговцы какие-то. Чтоб не было плохо ни нам, ни тебе.

Они «чокнулись», и Федор опрокинул кружку в рот. Ничего подобного он раньше не пробовал. Словно жидкое пламя прокатилось внутри, приятно согревая. И даже запах, показавшийся сначала противным, не испортил вкуса. Сразу стало тепло и уютно.

Неля так лихо проглотила свою порцию, словно для нее это было самым привычным делом. На щеках ее вновь появился слабый румянец, глаза заблестели.

Данила тут же разлил и по второй. Федор заметил – себе старик наливал чуть-чуть.

– Помянем Фила, чтоб упокоилась его душенька, – сказал он. – Хоть и никчемный был человек, но не злой, ни одно живое существо жизни не лишил. Пусть покоится с миром.

Что-то в словах старика показалось Федору странным, но он не мог понять – что именно.

– Глупо как он погиб. Уже почти дошли до метро. Наверное, из-за раны в голову у него что-то в мозгах повредилось.

– А может, наоборот, на место встало, – тихо сказал Данила. – Или дурман-травы нанюхался.

– Зачем вообще было брать его с собой? Он же был совсем неприспособленный.

Старик развел руками:

– Он все равно бы ушел. Такая судьба у него была.

Федор понял, что старик что-то знает, но ему не скажет.

– А что за замок там стоял? Я сперва подумал, что это Кремль и есть.

– Да просто высотка на Котельнической, – нехотя буркнул Данила. – Но говорят, от нее подземный ход идет к самому Кремлю. Не удивлюсь, если оттуда какой-нибудь мутант, кисель какой-нибудь разумный, уже и сюда добрался.

– А почему башня вся была в дыму?

– Вот это плохо, что в дыму, – пробормотал Данила. – Значит, опять электростанция работает.

– Какая электростанция? – удивился Федор.

– На Раушской набережной, там дальше, – нехотя сказал Данила. – Та электростанция до Катастрофы весь центр теплом обеспечивала. И из труб все время дым валил. Ну, потом Катастрофа приключилась, встало все, конечно. А потом слухи среди людей пошли, будто она опять заработала. Сталкер один вернулся, сказал – дым из труб опять видел. Народ ему не поверил. А он говорит – пойду туда, сам узнаю, тогда все вам, маловерам, расскажу – кто там озорует и для чего. Отговаривали его, да он не слушал.

– И что? – жадно спросил Федор.

– И ничего. Не вернулся, – отрезал Данила. – А потом и другие стали рассказывать, что время от времени видели дым. Но только дураков уже не было туда соваться, она ведь почти напротив Кремля на другом берегу стоит, электростанция та. Вот я и думаю, что сталкер тот не уберегся, заманили его в Кремль да и сожрали там. А теперь, значит, опять дым оттуда валит. Плохая это примета. Может, это вообще морок наведенный, и ничего там не работает на самом деле. А если и впрямь работает… не знаю тогда. Лучше об этом не думать.

Федор подумал, что для Фила примета и впрямь оказалась хуже некуда, но решил эту тему не развивать.

– А что за звери с желтыми глазами нас встречали на берегу?

– Да просто кошки монастырские. Я еще до Катастрофы в монастырь этот наведывался иногда, случалось их подкормить, знали они меня. А это уже их дети и внуки, но мы с ними тоже дружим.

– А тот подземный ход, по которому мы сюда шли? Он дальше куда ведет?

– Раньше по нему далеко можно было уйти. Тут ведь когда-то, еще до революции, притоны были воровские. Хитров рынок – известное место, гиблое. Были здесь трактиры, которые так и назывались – «Каторга», «Сибирь». Тут беглые воры и бандиты собирались, нищие. Если кто из приличных сюда забредал случайно – могли обобрать до нитки, а то и вовсе пропадал человек бесследно. А от облав те бандиты уходили по крышам или подземными ходами. Раньше теми ходами, подземельями можно было и до Лубянки добраться. При советской власти, в двадцатых годах, все эти ночлежки разогнали, зачистили. Оцепили рынок, дали несколько часов всем – разойтись, а потом облаву устроили. Кое-какие дома вообще срыли до основания и заново отстроили, заселили. Ну, ходы кое-какие остались, конечно. Но теперь обвалились многие подземелья, да и вообще не люблю я там ходить, нехорошо там и опасно.

– Тут еще пряталась Сонька Золотая Ручка, – оживившись, сообщила Неля. – Расскажи про Соньку, дед. Как она от полиции утекала.

– Да я уж сколько раз тебе рассказывал, – усмехнулся Данила. – Была она известная воровка, все ей удавалось сначала. Умела прикинуться важной особой, голову морочила всем, глаза отводила. Бывало, что и ловили Соньку, и в тюрьму сажали, но удавалось ей убегать.

– А как она убегала, дед?

– Один раз тюремщику своему голову вскружила, он ей побег устроил и сам вместе с ней бежал.

– Так значит, она красивая была, дед?

– Не знаю, сам-то я ее не видел, – в голосе Данилы послышалась усмешка. – Но по всему судя, не такая уж красавица, скорей, артистка. Так умела меняться, любую роль могла на себя примерить. Ведь мало надеть на себя нарядное платье для того, чтоб тебя признали благородной дамой. А у нее это получалось – так она людям головы и морочила. Может, и без гипноза тут не обходилось. Но потом и ее везенью конец пришел. А в этих подземных ходах Сонька клады свои, говорят, прятала. Может, дух ее до сих пор тут бродит – стережет свои сокровища.

– Ты говорил, она добрая была. Воровала у богатых и раздавала бедным.

Данила хмыкнул.

– Да, говорили про нее и такое. Однажды она в гостинице забралась ночью в чужую комнату, чтоб обокрасть хозяев, и увидела спящего человека. А на столе лежали пистолет и предсмертная записка. Там было написано, что он проиграл все деньги и теперь ему осталось только застрелиться. Соньке жаль его стало, она положила на стол все деньги, какие у нее с собой были, и ушла.

Федор увидел, как блестят глаза у Нели. Она слушала, затаив дыхание.

«Девочка, которой некому было рассказывать сказки на ночь», – подумал Федор.

– Дед, а зачем стреляться, если деньги кончились? – засмеялась Неля. – Надо раздобыть еще, вот и все. Деньги – это ведь все равно, что теперь патроны?

– Раньше все сложнее было, – философски заключил Данила.

– Дед, значит, Сонька была хорошая?

– Ну, на Робин Гуда она не тянет, – фыркнул Данила.

– Ты по-человечески скажи, не морочь голову.

– Воровка она была, – сказал Данила. – Может, и случилось ей когда доброе дело сделать, за то ей воздастся, наверное, меньше угольков черти в аду положат. Сначала фартовая была, а потом удача от нее отвернулась, потому что влюбилась по-глупому под конец жизни в молоденького. А ему деньги нужны были, вот она и стала рисковать по-крупному. Раз, другой прокололась, потом попала в тюрьму да там и осталась до конца дней своих.

Неля как-то сразу сникла. Федору стало ее жаль. Он ощущал приятное тепло внутри, хотелось быть добрым ко всем, и особенно к этой бледной большеглазой девушке.

– А вообще-то здесь можно жить, в этих подвалах, – подумал он вслух, расхрабрившись. – Может, останемся здесь, не пойдем в метро?

Данила только хмыкнул:

– Это сейчас здесь можно жить. Да и то, не забывай про выродков – они в любой момент могут нагрянуть. А зимой тут жить вообще нельзя. Быстро доконают стужа да хищные звери. Тут зимой, говорили, так все замерзает, что сталактиты целые с потолка свисают.

– Чего? – спросил Федор.

– Неважно, – усмехнулся своим мыслям старик, – вы, нынешние, и слов-то таких уже не знаете. А еще плохо, что тут воды хорошей питьевой нет. Вот если б найти вход отсюда в Д-6, тогда другое дело. А еще говорят, где-то неподалеку, на Лубянке, бункер есть, специально оборудованный. Может, там даже люди успели закрыться, когда все началось, и живут до сих пор. Да только кто нас пустит туда, кому мы нужны? А если даже там нет никого – как его отыскать? Вот там бы небось и запасы еды нашлись, и снарягой с оружием можно было бы разжиться.

Насчет воды Федор был согласен – у него давно уже зудела кожа под одеждой, не мешало бы помыться. На Китае какие-никакие душевые были оборудованы, из ржавых труб даже теплая водица текла. Федор вздохнул. Свобода – это, конечно, хорошо, но жизнь в метро тоже имеет свои приятные стороны.

Он удивился, что старик, прежде так нервно отреагировавший на слова Фила насчет Д-6, теперь сам так спокойно заговорил об этом. Либо Федор ошибся, и старику скрывать нечего, а странное его поведение объясняется другими причинами, либо он думает, что Федор уже ни с кем полученной информацией не поделится, не сможет поделиться. Но почему-то сейчас эта мысль не напугала, а скорее, рассмешила. Федору было так хорошо сейчас, что никакие опасности его не пугали. Коньяк настроил его на философский лад.

«Вот так и жизнь проходит, в трудах и заботах, – думал он. – Так почему бы не постараться сделать ее чуточку приятнее, пока еще чего-то хочется. А то не успеешь оглянуться – доживешь до старости, и уже ничего не захочется. Это если вообще до нее доживешь. Надо пользоваться каждым днем».

Ощущение постоянной опасности словно обострило все чувства, кровь быстрее бежала по жилам, Федор жадно вдыхал запахи подземки – влажной земли, чего-то кислого. Ему казалось, что и слабый аромат цветов каким-то чудом долетал сюда с поверхности.

– Пойдем погуляем чуть-чуть, – сказал он Неле. Девушка тут же поднялась, словно ждала этого.

– Далеко не уходите, – понимающе хмыкнул им вслед Данила.

– Нет, мы тут, рядом, – сказал Федор. – А то еще встретим выродков. Или Соньку Золотую Ручку.

– Я б Соньку не испугалась, – мечтательно произнесла Неля, – мне бы очень хотелось на нее посмотреть.

Они прошли одну комнату, другую, потом Федор остановился.

– Что ж, сегодня я уже, может, попаду к своим, – сказал он.

– Рад, наверное? – тихонько спросила девушка.

– Сам не знаю, – сказал Федор. – Неужели мы с тобой вот так расстанемся – и больше я тебя не увижу?

– Захочешь, так увидишь, – тихонько отозвалась девушка после долгого молчания. – Кто любит хороший шашлык, тот идет в «Грев» на Третьяковской. Тамошний хозяин знает все новости. Мы с дедом всегда ходим туда, когда бываем поблизости. Он может записку передать или привет на словах – он надежный человек.

Федор притянул Нелю к себе. Она была мягкая, теплая, не вырывалась, молчала. Он ткнулся губами куда-то в ухо ей, она засмеялась: «Пусти. Щекотно», – но отстраняться уже не стала, как в прошлый раз. Может, подействовал коньяк, а может, их сблизили пережитые вместе приключения.

«Наверное, у нее кто-то был уже, в метро рано взрослеют, а она симпатичная девчонка. Скорее всего, кто-нибудь из ровесников, которые толком и не умеют-то ничего. Если захочу, она привяжется ко мне как кошка», – самоуверенно подумал Федор. Он нашел ее губы, и они долго целовались. Федор прижимал ее все крепче, потом потянул с нее жилетик – раздался треск рвущейся ткани. Федор сконфузился.

– Ну и дрянь этот твой гобелен, – пробормотал он. Неля засмеялась – кажется, она не рассердилась. Федор оставил в покое жилет, обнял ее крепче.

– Перестань, не надо, – тихонько пробормотала она.

– Ну что ты, глупенькая, – прошептал он, – все будет хорошо. Я вернусь в метро, улажу свои дела и найду тебя. И мы с тобой куда-нибудь уйдем, будем жить вместе.

В эту минуту он и сам верил в то, что говорил.

– А как же Данила? – неуверенно спросила Неля.

– Не знаю, – сказал Федор, – если хочешь, возьмем его с собой.

Этого ему совсем не хотелось, но, в сущности, обещания ни к чему его не обязывали.

И вдруг в соседнем помещении раздался грохот. Они вздрогнули и отскочили друг от друга.

– Идем скорей обратно, – шепнула Неля, потянув его за руку. Они опрометью кинулись назад, к Даниле. «Блин, а так хорошо все начиналось», – с досадой подумал Федор.

Добежав до своей комнаты, они застали старика наготове – он тоже слышал грохот и сидел, сжимая автомат. Они некоторое время прислушивались, но все было тихо.

– Может, кирпичи осыпались? – предположил старик. – В этих старых подвалах такое случается. Лишь бы не нам на голову.

Федор вдруг почувствовал, что на смену блаженному состоянию пришла жуткая усталость. Неля вызвалась подежурить, и он рухнул на доски. Старик, предупредив, чтоб разбудили его ближе к вечеру, захрапел тоже.

Федор проснулся оттого, что девушка трясла его за плечо. Старик уже деловито собирался, кряхтя и постанывая. Неля сказала:

– Данила считает – надо сейчас уходить в метро. Наверху опять кто-то выл – наверное, выродки пришли.

– А он дойти-то сможет? – усомнился Федор.

– Он говорит, что сможет. Да тут осталось-то чуть-чуть совсем. Если б не стигматы, мы могли бы еще в тот день, как приплыли сюда, в метро попасть.

– Ну что – рад, небось, что к своим сегодня вернешься? – усмехнулся старик.

Федор почувствовал устремленный на него внимательный взгляд Нели и пожал плечами.

Он и в самом деле не знал, рад он или огорчен. На Китае его, кроме Веры, в сущности, никто не ждал, но он вдруг почувствовал, что соскучился по нормальной еде, по возможности как следует помыться, почувствовать себя чистым, наконец, смыть пот. Он устал скитаться. Наблюдавший за ним Данила словно понял, о чем он думает. Усмехнулся и предложил:

– А то оставайся с нами, если хочешь. Я на тебя посмотрел – вижу, из тебя может выйти толк. Будешь с нами наверх ходить. Голодным не останешься, скучать тоже не придется. Нам помощник нужен. А наверху еще столько всего лежит – только приходи и бери.

«Интересно, почему он решил, что из меня может выйти толк?» – подумал Федор, который храбрецом себя никогда не считал.

– Ну как, уговорил я тебя? – спросил старик. Федору показалось, что в свете фонарика глаза его блеснули красным. Неля по-прежнему молчала, но Федор чувствовал – она ждет его ответа. А что он мог сказать? Столько всего произошло в последние дни – все это требовалось осмыслить. А пока ему очень хотелось попасть в безопасное место и отдохнуть как следует от постоянного напряжения. Тут новая мысль пришла ему в голову.

– А сколько я вам должен?

– Рано ты этот разговор завел – до метро-то мы еще не дошли, – усмехнулся Данила.

– А все-таки? – настаивал Федор. Старик перебил его:

– Забей. Мы квиты. Ты – молодец, помогал. Без тебя нам пришлось бы туго. Так что – остаешься?

– Я не могу так сразу, – пробормотал Федор. – У меня на станции дела есть.

– Ладно, тогда мы проводим тебя до метро, а сами пойдем. Если надумаешь – заходи в эту растреклятую забегаловку на Третьяковской, где шашлык вечно пригорает, спроси хозяина, Лелика. Скажи ему пароль – Яуза. И помни – никому другому ни слова про нас.

И, оглядев помещение – не забыли ли чего, – старик дал команду идти.

В верхней галерее чувствовалось присутствие посторонних. Слышались чьи-то шаги, тяжелое дыхание. Напасть на них пока не пытались, но словно бы провожали. В какой-то момент нервы у Федора не выдержали, и он наугад выстрелил в темноту. Раздался короткий визг, а затем оттуда прилетел обломок кирпича и ударился в стену совсем рядом. Данила чертыхнулся и велел всем надеть противогазы.

На улице шел дождь. Они осторожно пробирались вдоль домов, осматриваясь – не появятся ли вновь старые знакомые. Но возможно, погода пришлась стигматам не по нутру – ни одного из них не встретилось по дороге. Они с трудом пробирались через упавшие деревья, Федор несколько раз поскользнулся и плюхнулся в жидкую грязь. Казалось, прошли совсем немного, а силы его уже были на исходе, и он мечтал лишь об одном – поскорее попасть на станцию.

Путешественники дошли до перекрестка, свернули за угол и, пройдя еще немного, спустились по лестнице в подземный переход. Пришлось долго идти длинным коридором, где валялись обломки киосков и прочий мусор. Но вот и стеклянные двери, а за ними – знакомые автоматы, давно уже раскуроченные. Отсюда можно было попасть на обе станции Китай-города. Данила хлопнул Федора по плечу:

– Ну, давай, что ли. А мы пойдем другим путем, у нас свои ходы, – прогудел он.

Федор пожал ему руку, потом повернулся к Неле. «И не попрощаешься толком в этой грязной снаряге, да еще на глазах у старика», – с досадой подумал он.

– Я еще вернусь, – решительно сказал он. На самом деле ему уже не терпелось скорее покончить с этим и оказаться на станции.

– Если что, знаешь, где нас искать, – буркнул старик. – Ну, пойдем мы, время не ждет.

Уже подходя к запертым гермоворотам, Федор не выдержал, оглянулся. Старик и девушка уже уходили обратно через стеклянные двери. Неля оглядываться не стала. А старик в дверях задержался ненадолго. Как будто хотел что-то еще сказать, а потом передумал.

В коридоре Неля споткнулась и упала бы, если бы старик не подхватил ее.

– Ну-ну, держись, еще немного. Мы сейчас через другой вход в метро зайдем, тогда можно будет отдохнуть. У нас свои пути-дорожки, от людей подальше.

Он с досадой подумал про парня, которого с таким трудом удалось проводить до станции. Он видел, как девочка смотрела на него. А этот шалопай, небось, через неделю имени ее не вспомнит. Он, Данила, через силу предлагал ему остаться – все ради нее. А парень имел наглость отказаться. Понятное дело – трусит. «Эх, – подумал Данила, – много я таких, как он, перевидал уже, и все-таки ни один из них не стоит моего Вальки. И почему все должно было случиться именно так? Лучше бы я был вместе с сыном в тот судный день. И вместе с ним остался жив или умер».