Глава 11. Пропасть
В дыму пожарищ метались люди. Скрипели ведра с водой, и шипела сама вода, выплескиваемая в многочисленные очаги огня. Но огонь не спешил отступать. Повсюду слышался его яростный треск, и едкий дым заволакивал разрушенные районы Вилючинска. Рыдания, стенания… Женщины и мужчины. Причитали старики. Дети звали мам. Матери детей. Нельзя дважды попасть в ад. Но он понимал, что это случилось. И произошло это снова. Не было на сей раз никакого термоядерного взрыва. Но это ведь не важно. Ад могут устроить плохие люди даже без оружия массового поражения. Им просто достаточно быть плохими людьми. Без чести, без совести, без сострадания. Достаточно группе людей сойтись в интересе быть конченными мразями, и они способны все вокруг превращать в ад.
Андрей растерянно смотрел на два тела. Совсем молодая девушка. Он помнил ее живой несколько месяцев назад. Как она ходила по палисаднику, возле оазиса для будущих мам, придерживая одной рукой свой большущий живот, а второй рукой нежно поглаживая его, тихо и ласково напевая какую-то песенку новой жизни, которая со дня на день должна была появиться на свет. Он никак не мог вспомнить их имен. Будь сейчас обычный день, и встреть он их просто на улице, то непременно вспомнил бы, кивнул, поздоровался, улыбнувшись. Он вспомнил бы их имена. Но сейчас не мог. Молодая мать лежала на земле. Ее глаза закрыты навечно, а лицо покрыто крупинками пыли и грязи. Русые волосы спутались. Правая рука безвольно откинута в сторону. Левая рука прижимает к груди младенца. Мертвого младенца в пропитавшихся кровью пеленках. Даже мертвая, она прижимала свое чадо к сердцу. У нее ведь, насколько месяцев назад, родилась дочь?.. Да. Именно дочь.
Он медленно опустился на землю и, обхватив голову руками, закрыл глаза. Он не знал, сколько так сидел. Кричали люди, трещал огонь, дым заволакивал улицы…
– Жар! – раздался строгий голос над ним.
Андрей вздрогнул и поднял взгляд. Рядом стояла Жанна Хан, с винтовкой в руке. Вспотевшая, взъерошенная, перемазанная сажей, но все так же строга и воинственна, как и всегда.
– Что… – вздохнул он равнодушным голосом.
– Не пора ли тебе вспомнить, что ты лидер! Все говорят, что наш тральщик причалил к пирсу. Все ждут своих лидеров! А ты сидишь здесь без дела!
– Все ждут лидеров? – он изумился. – Лидеров ЧЕГО, Жанна? Мы потеряли Приморский. Вилючинск в огне. Я пока шел сюда, видел не менее десяти убитых. И теперь вот они… – Он кивнул на мертвых мать и дочь. – Так лидеров ЧЕГО все ждут, а? Все кончено! У них пушки! У них «Грады»! А что есть у нас?!
Жанна опустилась на одно колено, и пристально посмотрела в глаза Жарову. Не просто пристально, но и зло.
– У нас есть, черт тебя дери, «Приморский квартет»! У нас есть вера в будущее и воля к жизни! Именно сейчас людям как никогда нужны их лидеры, чтоб зажечь в сердцах волю к победе и веру в нее! Немедленно поднимись! Встань на ноги!
В дыму послышались чьи-то торопливые шаги, и вскоре возле них возник молодой парень с покрытым оспинами лицом.
– Жанна! Слава богу! А мы уж думали, что и ты!.. – выкрикнул он и замер, уставившись на мертвые тела матери с младенцем. – Господи… Кристина…
Теперь Жаров вспомнил ее имя.
– Черемухин, где ее муж? – строго спросила Жанна.
– Его… Его разорвало. Я сам видел… Господи… Так они всю семью, одним махом… И матушку ее убило… А мы там… На четвертом блокпосту, грешным делом подумали, что и тебя…
– И меня? – женщина резко поднялась. – Что это значит?!
Молодой парень вздрогнул.
– Я… Ты только успокойся…
– Черемухин, что это значит?! Что с моими детьми?! – рявкнула Жанна.
Парень тут же, будто защищаясь от хищного зверя, выставил перед собой руки:
– Нет, нет, с ними все в порядке, что ты! Они в доме культуры, в подвале, в убежище! Карпухины за ними присматривают! Все в порядке!
– Тогда в чем дело, Черемухин?!
Парень все не решался сказать. Тяжело дышал и покусывал и без того окровавленную губу.
– Твой муж… Денис…
– Что? – выдохнула женщина, и Черемухин вздрогнул, глядя на то, как напряглась ее рука, сжимающая винтовку.
– Жанна, ты только успокойся…
– Что с ним!
– Он… Он убит…
Жанна рванулась вперед, но внезапно осмелевший Черемухин схватил ее двумя руками.
– Постой! Нет, Жанна!
– Я должна его видеть!
– Жанна, там… там нечего видеть! Ребята собирают все что осталось! Просто там еще обрывки камуфляжной куртки, которую ты иногда носила и мы подумали…
– Я должна его видеть!!! – заорала женщина. – Он мой муж! Отец моих детей! Где он?!
– Они погибли возле строительного техникума. Он и муж Кристины.
– Ступай и скажи, чтоб сюда пришли люди, забрать тела девочек, – тяжело вздохнула Жанна, прикрыв глаза. – Я скоро подойду.
– Хорошо. – Черемухин кивнул и торопливо удалился.
Андрей, наконец, поднялся на ноги и покачал головой:
– Я соболезную тебе, Жанна. Но теперь ты понимаешь, что все кончено?
Она резко развернулась, и Жаров почувствовал мощный удар в скулу. Но женщина не стала дальше его бить. Она шагнула вперед и крепко его обняла.
– Андрюша, ничего еще не кончено. Ты ведь еще чувствуешь боль, а я еще могу бить. А теперь вспомни, через что всем нам довелось пройти. И вспомни, что вы смогли однажды сделать ради всех нас. Помни об этом всегда. И запомни вот еще что, Андрюша. Я скорее застрелю тебя, чем позволю тебе опустить руки и сдаться.
Сказав это, она резко выпустила его из объятий и ушла прочь, не оборачиваясь.
Жаров недолгое время провожал ее мрачным взглядом. Затем извлек из кобуры на поясе пистолет. Тот самый, который отнял какое-то время назад у Михаила Крашенинникова на территории судоремонтного завода. Вынув обойму из рукояти, он посмотрел на патроны. Затем вернул обойму на место, а пистолет в кобуру. Склонился над убитыми и осторожно погладил головы мертвых матери и дочери, стараясь унять сильную дрожь в ладонях.
– Потерпите немного. Сейчас за вами придут. А я, кажется, знаю, что делать…
Уже через восемь минут он был на берегу бухты и еще через четыре минуты на моторной лодке пронесся мимо тральщика, с которого недоуменно смотрели ему в след оставшиеся на корабле члены экипажа, занятые спешным ремонтом свежих повреждений.
Скоростная лодка мчалась туда, откуда военному кораблю совсем недавно пришлось бежать…
* * *
Пожарная часть номер три, города Петропавловска-Камчатского, располагалась когда-то в паре километров к востоку от того места, где сейчас находилось поселение Нью Хоуп. Близ северных окраин города, среди складов и мастерских в районе, который принято было называть промзоной. Или каким-то подобием промзоны. Большая часть строений здесь была когда-то превращена в мелкую щебенку двумя схлестнувшимися ударными волнами термоядерных взрывов, один из которых прогремел над проливом, а второй у аэропорта Елизово. Сейчас, много лет спустя, на расчищенной апокалипсисом площадке в том месте, где находилась пожарная часть номер три, что на улице Вулканной, издавали ритмичные хлопки три 120-миллиметровых миномета. Каннибалы довольно умело поддерживали темп стрельбы. Каждый миномет обслуживало три человека. Один подносил боеприпас, двое по очереди, не давая рукам устать, загоняли его в ствол, который тут же отправлял смертоносное послание в Нью Хоуп. Расположение американского поселения не позволяло атаковать его из РСЗО, находящегося на палубе «Нового порядка». Во всяком случае, пока гигантский корабль не приблизится к дельте реки Авачи. Складки местности хорошо укрывали поселение. Но неизученность глубин бухты не позволяла пришельцам так рисковать своим домом и подходить ближе. Однако наказать давшую отпор потенциальную еду, расположенную у реки Крутоберега, они намеревались в полной мере, как и жителей Вилючинска. Для этого они и использовали эти минометы, способные отправлять снаряды к цели по более отвесной баллистической траектории, нежели реактивная система залпового огня, которая ударила по западному берегу Авачинской бухты. К площадке подъехали два квадроцикла с тележками, в которых находились еще ящики с боеприпасами…
– Юджин, ты хоть понимаешь, что каждый выстрел отнимает жизнь, может даже не одну?! Тебе настолько плевать на моих соплеменников? – зло прошипел Джонсон.
Сапрыкин спокойно смотрел в прицел «Винтореза», поглаживая пальцем спусковой крючок.
– Не торопи меня, Кинг-Конг, – монотонным тихим голосом отозвался он. – Я все прекрасно понимаю. Но если я сейчас сделаю неверный выстрел, то мы облажаемся и они продолжат бомбить твоих соплеменников. Открой мой рюкзак.
Без лишних слов Рон распахнул рюкзак за спиной майора.
– Что дальше?
– Найди магазин, такой же, как на моей винтовке.
– Вижу. Но здесь их четыре.
– Да. На одном небольшой крестик, сделанный зеленой краской. А внутри патроны с окрашенными в черный цвет наконечниками пуль, – пояснил Сапрыкин.
– Вижу.
– Дай сюда. Скорее.
Джонсон протянул ему нужный магазин снайперской винтовки, и Евгений, не отрываясь от оптического прицела, ловким движением заменил на него тот, что был пристегнут к «Винторезу».
– Какие-то особенные патроны? – шепнул Дерил.
– Да. СП-6.
– И чем они хороши?
– Ты помнишь про бронежилеты, приятель? – ухмыльнулся Сапрыкин.
– Конечно. У нас они есть. Правда, не очень много…
– Так вот, приятель, – перебил Дерила майор. – Этим патронам насрать на бронежилеты.
– Черт, Юджин, но на этих джокерах нет бронежилетов! – Снова выразил недовольство Джонсон. – Они там жонглируют стадвадцатимиллиметровыми минами и в бронежилетах это делать весьма утомительно!
– Я не в них… собрался… стрелять… – тщательно проговорил Сапрыкин и наконец, поймал удачный момент. Лучше всего сделать единственный и эффективный выстрел из винтовки в тот самый миг, когда мина будет как можно выше от земли и разлет осколков будет куда шире и дальше. И вот, каннибал поднял боеприпас, заводя хвостовик в ствол миномета…
– Сюрпрайз, маззафакеры, – шепнул майор, нажав на спусковой крючок.
Бронебойная пуля попала точно в цель, пробив корпус мины. Тут же раздался мощный взрыв. Затем еще один. Сапрыкин и его спутники вжались в обломки кирпича и бетона, за которыми прятались. Над ними, со звуком, похожим на раскрываемую или закрываемую «молнию» кожаной куртки, прожужжали осколки.
– Раз, два, три, – отсчитал майор и толкнул Джонсона. – Рон, прикрывай. Дерил, за мной. Надо добить ублюдков.
– А если там еще что-то взорвется? – с сомнением, но все же с готовностью исполнить свой долг, проговорил Дерил.
– За три секунды новых взрывов не было. Значит, не взорвется. Бегом!
Выстрел действительно оказался удачный. Взрыв мины буквально разбрызгал двух каннибалов на мелкие частички. Третьего, что подносил мины, превратил в подобие коллекционной фигурки какого-нибудь зомби, после выстрела в нее из дробовика. Второй минометный расчет, находившийся метрах в двадцати от первого, ждала аналогичная судьба. Похоже, от первого взрыва второй миномет бросило в сторону как раз в тот момент, когда в нее уже опустили снаряд. Миномет опрокинулся и выстрелил, угодив в метровый кусок забора буквально в трех шагах слева. Расчет этого орудия так же был разорван в клочья, а сам миномет пришел в негодность. Третий миномет остался цел. Один из обслуживающих его каннибалов лишился не только одной ноги, но и единственной головы, срезанной осколком. Чуть в стороне, корчился еще один, истекая кровью. Третий казался более уцелевшим. Он ползал вокруг еще живого соратника, и Сапрыкин не сразу заметил, что не такой уж и уцелевший этот джокер. Из его ушей струилась кровь, как и из пустых глазниц. Подбежав, майор без лишних колебаний вогнал нож в сонную артерию одному, затем второму. С водителями квадроциклов тоже все было кончено еще в момент взрыва. Они транспорт, что был ближе всего к эпицентру, превратился в груду хлама, перемешанного с костями и плотью своего водителя. Другой квадроцикл казался целым, но только на расстоянии. Как выяснилось, ему оторвало полуось с колесом, а его наездник пролетел с дюжину метров, отброшенный ударной волной, и, быть может, остался бы жив, не угоди он в торчащий из травы небольшой угол гаража пожарного депо, об который и переломал себе не только позвоночник, но и десяток-другой костей.
– Дерил, дружище, видишь, мины валяются кругом? Тащи сюда, к этому миномету. Он еще цел. Надо уничтожить и его и боеприпасы, – проговорил торопливо Сапрыкин.
– Может себе заберем? Нам ведь тоже пригодится с этими выродками воевать.
– Было бы неплохо. Но втроем мы все это не утащим. А джокеры будут здесь уже очень скоро. Наверняка они видели взрыв.
– А корабль их мы обстрелять из этого не можем? – американец кивнул на миномет.
– Могли бы. Но до него километров пятнадцать отсюда. А эта штука и на десять не стреляет. Понимаешь?
– Теперь да…
– Вот и хорошо. И давай поскорей. Если они поняли, что здесь произошло, то могут накрыть это место из других минометов, если они, конечно, у них имеются…
* * *
Моторная лодка мчалась дальше. Андрей не сводил взгляд с огромного корабля, стоявшего на якоре в центре бухты, между полуостровом Крашенинникова и Петропавловском. До заветного берега, где находится отряд, который он усиленно готовил к схватке с американцами, еще одиннадцать с лишним километров. Но он должен покрыть это расстояние во что бы то ни стало. Он просто не видел иного выхода и другого способа избавить мир от этих упырей.
На палубе вражеского корабля больше не клубился дым, и не изрыгались оттуда реактивные снаряды. Как знать, быть может, они готовили свою адскую машину залпового огня к новой атаке на Вилючинск. Во всяком случае, Жаров нисколько не сомневался, что у каннибалов имелись еще боеприпасы для новых залпов. А значит, они продолжат… Они продолжат, и перед глазами снова возникла молодая Кристина с младенцем. Они уже убиты. Ей не суждено увидеть, как растет дочь. А дочери не суждено вырасти и видеть окружающие Авачинскую бухту пейзажи, строить новый мир и дать в свою очередь новую жизнь для этого нового мира… Не будет вообще никакого нового мира. Но и то, что есть, не должно достаться на поругание каннибалам.
– Черт, только не это! – прорычал Андрей, видя, как от огромного корабля отделились две точки. Это была пара гидроциклов. И они двигались на перехват. Конечно, они не откроют огонь из носовых орудий, из которых обстреляли тральщик. Каковы шансы попасть в маленький быстроходный катер, да еще на такой дистанции? Но вот скоростные водные скутеры… Его лодка была быстра. Мотор обладал даже излишком мощности для такой посудины, да еще всего с одним единственным человеком в качестве груза. Но и эти чертовы гидроциклы быстры. Очень быстры.
Он нащупал рукой рукоять пистолета и мысленно клял себя за то, что не прихватил оружие посерьезней. Хотя бы АКСУ. Но еще больше удручала мысль, что у него с собой нет даже запасной обоймы. Только восемь патронов в пистолете. Андрей пытался определить, как скоро перехватчики настигнут его, но пока они были слишком далеко, чтобы понять это. Он выжимал максимум из старенького японского мотора, разогнавшего лодку до оглушительного свиста воздуха в ушах. Сейчас была еще одна проблема. Хоть со дня бушевавшего в бухте цунами уже прошел не один день и течение унесло большинство мусора в открытый океан, реки Прорва, Денисова и Авача все еще выносили в бухту остатки бревен и веток. И ему необходимо было пересечь бухту вблизи северо-западного побережья, изрезанного многочисленными протоками этих рек. Моторная лодка задрала нос от своей скорости настолько, что невозможно было разглядеть, есть ли впереди препятствие. Но даже если и можно что-то увидеть впереди, успеет ли он отвернуть, не рискуя перевернуть транспортное средство? К тому же, пропитавшиеся водой за минувшее со времени цунами время, вырванные с корнем деревья могли скрываться под поверхностью воды, как самые опасные части айсбергов. Пока каннибалы на гидроциклах таили в себе угрозу в перспективе. А вот катастрофа, вызванная столкновением с бревном на такой скорости, могла произойти уже в любую секунду. И как подтверждение этих тревожных мыслей, раздался удар о левый борт и лодку сильно накренило, однако Жаров, крепко схватившийся за рулевое колесо, не только не вывалился за борт, но и сумел выровнять лодку, продолжив стремительное движение к цели. Он только бросил взгляд себе за левое плечо и увидел, как во взбудораженной воде кувыркается автомобильная покрышка. Видимо, она и была причиной едва не случившейся беды.
Тем временем, враг был все ближе и ближе. Реки Холмовитка, Прорва и Денисова уже позади. Теперь слева виднелись многочисленные протоки, через которые река Авача впадала в одноименную бухту. Но сейчас становилось ясно, что их маршруты сойдутся раньше, чем он минует проток под названием Широкое устье. К счастью, катер больше не обо что не ударился, но это было слабым утешением, особенно сейчас, когда он уже мог отчетливо рассмотреть и гидроциклы, мчащиеся наперерез, и то, что на каждом из них не один всадник, а двое. И даже было хорошо видно компактные пистолеты-пулеметы в руках пассажиров. Левой рукой они держались за рулевых, а правой сжимали оружие. В их нынешнем положении не очень удобно вести огонь. Потому рулевые резко повернули налево. Затрещал легко узнаваемый УЗИ. У второго стрелка оружие покрупнее, но тоже относилось к классу легкого автоматического. Андрей не смог определить, что это за пистолет-пулемет. Да и не сильно пытался. Куда больше беспокоили пули. В правом борту лодки появилось три отверстия. Гидроциклы оказались сзади. Подпрыгнув на кильватерном следе лодки Андрея, они стали резко разворачиваться. Что и говорить, маневренность у транспортных средств каннибалов была куда лучше. Жаров принялся вилять из стороны в сторону, увеличивая волнение за катером. Это, конечно, повлияло на скорость, но уже видно, что водные скутеры намного быстрее. Надо хотя бы заставить их крепко болтаться на возмущенной лодкой воде, чтоб они не могли хорошенько прицелиться. Гидроциклы догоняли с левого борта. Стрельбу враги не вели. Похоже, они хотели поравняться с лодкой и подплыть как можно ближе, чтоб поразить Андрея прицельным огнем. Жаров резко направил лодку влево, и враги попали в его бушующий водный след. До ушей донеслись разъяренные вопли одного из каннибалов.
– Пупок не надорви, отродье вонючее! – заорал в ответ Жаров.
Снова стрельба очередями. Теперь враги целились не в него, а в двигатель.
– Твари! – Андрей бросил руль, выхватив пистолет. Схватился за него двумя ладонями, как учил когда-то Сапрыкин, поддерживая снизу левой рукой. Выстрел. Еще один. Третий. Четвертый. Пятый. Очереди в ответ. Он упал на дно и почувствовал, как в тело бьют струи воды из пробоин, которых становилось все больше. Лодка замедлила ход, и звук двигателя стал неприятно вибрирующим. Рокот гидроциклов становился все ближе. Теперь было ясно, что это конец. Не было никаких шансов. Сейчас он умрет. Бесславно. И сейчас ему совершенно плевать на жизнь и смерть. Больше всего, буквально до умопомрачения, бесила мысль, что эти отродья победят. Он резко приподнялся, крепко сжимая пистолет. Шестой выстрел. Седьмой! Один из каннибалов рухнул в воду и потерялся в растревоженных волнах.
– Жри, мразь! – победно возопил Жаров, радуясь тому, что хоть одного из них он унесет с собой в потусторонний мир.
Теперь отчетливо слышался грозный рокот пулемета. Андрей пригнулся, не понимая, откуда этот звук. С двух сторон его потерявшую ход лодку огибали два катера с вооруженными людьми. Гидроциклы каннибалов резко бросились в сторону своего огромного корабля.
– Погоди, чепушило, не торопись! – послышался злобный и в то же время озорной окрик Александра Цоя. Он улегся на носу одного из катеров и вел огонь из ручного пулемета. Двое соратников держали его за ноги, чтоб тот не свалился. Похоже, этот его отчаянный трюк дал плоды. Еще один каннибал свалился с гидроцикла. Оставшиеся двое, что управляли своим водным транспортом, смогли все же убраться подальше. Преследовать их не стали. Главная задача подоспевших людей была выполнена. Андрей Жаров спасен.
* * *
Майор Сапрыкин отправил уже восьмой боеприпас в прибрежный микрорайон со смешным названием Сероглазка. Вполне возможно, что группировка противника высаживалась и закреплялась именно там, среди бывших портовых сооружений. К тому же, этот район находился в пределах досягаемости трофейного миномета. Руки уже изрядно болели, да и спина начала постреливать, как этот самый миномет, но неутомимый Дерил Морган тащил новые боеприпасы.
– Ну, все! Пора взрывать на хрен эту хреновину! – выдохнул в сердцах Евгений. Произнес он это по-русски.
– Я ничего не понял, Юджин. Но, кажется, ключевое слово – кхрэн?
– Ага… Хрен.
– И что оно значит?
– Оно до хрена что значит, приятель. Пора сваливать отсюда. Клади сюда эту мину. Сейчас взорву это все.
Сказав это, Сапрыкин извлек из рюкзака тротиловую шашку и запал. Со стороны позиции Джонсона раздался выстрел. Затем еще один.
– Эй, шевелитесь! Джокеры уже идут! И это не шутка!
– Дерил. Иди к Рону, и отходите к общине. Я догоню.
– Ты уверен? – с сомнением взглянул на него американец.
– Уверен, уверен. Уходите.
Евгений не стал провожать взглядом Дерила. Времени на сантименты нет. Он опустил ствол миномета на груду боеприпасов, что собрал здесь его напарник. Затем осторожно затолкал в ствол одну из мин. Тротиловую шашку. Еще одну мину. На сей раз носовой частью внутрь. Еще одну тротиловую шашку, поменьше, затолкал следом. Остался торчать фитиль запала. Не мешкая, Сапрыкин поджег запал и бросился бежать, проклиная себя за старость и курение, поскольку бег давался с трудом.
Передвигаться приходилось среди руин нежилых строений и остатков какой-то крупной техники. Трактора, грузовики, трейлеры… Все это во многих местах заросло густым и высоким бурьяном. Здесь легко было споткнуться о какой-нибудь обломок, незамеченный в траве, и разбить себе голову о другой такой обломок, поджидающий впереди. Но и мешкать нельзя. Фитиль будет гореть меньше двух минут. Сапрыкин бежал, тяжело дыша, и отсчитывая в уме время до взрыва. Но его все не было и не было. Прошло уже две минуты. Две с половиной. Три. В чем дело? Неужели запал негодный? Или джокеры заметили его и вовремя обезвредили, вернув себе один уцелевший миномет и заботливо собранные возле него боеприпасы?
Сапрыкин остановился и бросил взгляд назад. Именно в этот момент земля содрогнулась, и он увидел черный фонтан земли, пыли и камней в районе улицы Вулканной. Затем страшный грохот. Он бросился за ближайшую кучу битого кирпича, но ударная волна настигла раньше, швырнув его в кусты. Горячая пыль забивалась в ноздри и рот. Неприятно щекотала сжатые веки. Затем звон в ушах и шорох осыпающегося грунта.
– Вот я тупица… – простонал Евгений, корчась в смятом им и жалобно трещащем кустарнике. – А если бы через восемьдесят секунд рвануло?.. Не рассчитал, идиот…
Где-то в стороне послышались злые голоса, и он сразу уловил этот примитивный, гортанный дикий язык каннибалов. Они приближались. Но теперь нарушили молчание. Видимо, устроили перекличку после мощного взрыва. Руки тут же принялись искать оружие, но только сейчас Евгений Анатольевич понял, что он обронил «Винторез». И что свободно висевший на поясе ремень с кобурой, в которой находился ТП-82, лопнул, и остался в стороне. Видимо при падении он зацепился им за какую-то арматуру. Взгляд быстро нашел пояс с кобурой. Они всего метрах в четырех. Но вот винтовки не видно.
– Черт, зараза, – выругался майор и двинулся в сторону пистолета. Однако едва он поднялся и сделал шаг, как раздалась автоматная очередь, и ему пришлось снова кувырком лететь за груду битого кирпича. Оказавшись в укрытии, он посмотрел на левое предплечье. Рукав разорван, и плоть перечеркивала алая, кусающая жгучей болью, борозда от задевшей его пули.
– Вот суки, а, – прокряхтел он, морщась от боли. Похоже, добраться до оружия ему не дадут. Оставался, конечно, крепко пристегнутый к штанине нож в ножнах. Но, судя по всему, к нему спешили не один и не двое врагов.
– Хреновый сегодня день, – вздохнул он обреченно. – Хотя, если попаду в рай, ну, или хотя бы в Вальгаллу, то может и не такой уж и хреновый. – Прошептав это, он извлек из бокового кармана своего рюкзака гранату. – Однако, с другой стороны, в аду знакомых всяко больше.
Судя по шагам, приближалось трое человек. Хотя Евгений Анатольевич упорно отказывался их считать людьми. Снисходительно относился лишь к тому, что анатомически от людей они не отличаются. А значит, этой гранаты с лихвой хватит на всех. Вот уже видны их безобразные тени. Один наклонился. Видимо нашел его пистолет или «Винторез».
– Ну, вот и я, падлы, – вздохнул Сапрыкин, выдергивая чеку.
Со стороны улицы Академика Заварицкого послышались щелчки. Каннибалы, находившиеся от майора уже в нескольких шагах, попадали один за другим.
– Юджин! – раздался крик Джонсона. – Ты отдохнул или еще нет?! Тащи уже сюда свою задницу, пока еще Рональды-Макдональды не прибежали!
– Хорошо стреляешь, для американца!
– Ты мне это в глаза скажи, старый коммунистический психопат! – захохотал Рон. – И поторопись уже! Мы тут, с Дерилом, моложе не становимся, пока ты прохлаждаешься в кустах!
– Черт, опять бежать. Было бы проще подорваться сейчас на этой гранате, – проворчал Сапрыкин, осторожно возвращая чеку в опасный боеприпас.
* * *
– Там погибших, человек сорок, если не больше, – холодно, как будто не своим голосом, проговорил Жаров.
– Господи! – выдохнул Цой, торопливо идущий рядом. – А кто? Кого убило?
– Я не знаю, Саня. Знаю только, что Жанна мужа потеряла. А еще… – Андрей вдруг остановился и стал оглядываться. Полукруглый холм. Укрепления передового отряда, так и не вступившего в бой с американцами. Однако все это застилала собой зыбкая пелена, с образом молоденькой матери с мертвым младенцем, прижатым к остановившемуся по чьей-то злой воле сердцу. Пелена эта растворилась, как только взгляд скользнул к ближайшему пню, у которого лежал пленный джокер.
– Где Сапрыкин и американцы? – тихо проговорил Андрей, пристально глядя на каннибала.
– Когда они начали по тральщику стрелять, примерно в то же время ушлепки эти начали бомбить американский поселок из минометов. Ну, дядя Женя со своими ковбоями прыгнули в лодку и погнали в Петропавловский порт. Он сказал, будут минометчиков искать и резать. Минометный обстрел прекратился. Видимо, нашли и порезали…
– Значит, их нет ни здесь, ни в американском лагере, так? – Жаров медленно двигался к пленному, не сводя с него глаз.
– Ну да. Они в городе, – кивнул Цой. – Надеюсь, что с ними все в порядке.
– Вы кормили его? – Андрей остановился в паре метров от каннибала. Тот уставился на Жарова и начал злобно скалить свои зубы, которых, после допроса, явно стало меньше. Он будто ничего не боялся и только лишь предрекал всем людям весьма незавидную судьбу.
– Нет еще, я просто…
– Хорошо, – перебил друга Жаров, направил на каннибала пистолет и выстрелил ему прямо в лоб.
– Андрюха! Ты зачем это?! – воскликнул ошарашенный Александр, уставившись на обмякшее тело мертвого уже пленника.
– Теперь только так, Саня. Только так, – взволнованно заговорил Жаров. – Они убивают всех подряд. Детей. Женщин. Всех. И не будут щадить никого. Ты помнишь, как мы избавлялись от банд? Мы ведь не мешкали, Саня. Нам нельзя было мешкать. Но у них… У них не было залповых артиллерийских систем и минометов. И их было меньше. Куда меньше, чем может поместиться на том проклятом корабле. Мы думали в ту пору, что придется замараться, делать грязные вещи. Но только для того, чтобы потом было чисто. И жизнь станет лучше и безопасней. Мы ошибались, Саня. Никогда не будет чисто. Никогда не будет лучше и безопасней. Никогда мы не избавимся от бремени марать руки. Все это дерьмо закончится только тогда, когда все умрут.
Сказав это, Андрей решительно направился в сторону американского поселения.
– Погоди, ты куда собрался, Жар?! – недоуменно воскликнул Цой.
– К этим американцам. Есть у меня к ним разговор.
– Но ты не знаешь английского языка! А Сапрыкин в городе воюет!
Андрей остановился и повернулся к другу, демонстрируя нервную усмешку:
– Зато там есть Михаил Крашенинников.
* * *
Оливия помогала ему идти, и Михаил чувствовал жуткий стыд от своей немощности и беспомощности. Слабость все еще сковывала тело. Раны слишком свежи, чтоб перестать болеть.
– Оля, ступай сама. Я дойду. Обстрел может возобновиться в любую минуту.
– Очень неудачная шутка, милый, – выдохнула Собески.
Они двигались вниз по склону, в сторону большого здания, на крыше которого находился один из наблюдательных постов. Подвал был в нем куда надежней, чтоб прятаться от минометного обстрела, и когда взрывы стихли, местные стрелки рекомендовали укрыться именно там. Крашенинников озирался по сторонам, замечая последствия минометного обстрела. Как ни странно, в их дом не попал ни один боеприпас. Правда, это не значило, что не попадет при новом обстреле. А вот дом шерифа сильно пострадал. Пострадали и огороды на склоне.
– Сэр! Мэм! Не подходите сюда! – возле старых развалин слева копошилась группа вооруженных людей. Михаил не сразу заметил, что в том месте из земли торчит неразорвавшийся боеприпас. Люди подтаскивали мешки и ведра с песком, делая вокруг опасного предмета вал. Кто-то подбрасывал лопатой землю. Кто-то смотрел, чтоб ни в песке, ни в грунте не было твердых предметов, как то камней, битых стекол и прочего.
– Заберите вашу машину и отгоните подальше. Мы будем это взрывать!
– Черт, – вздохнул Крашенинников и направился к УАЗу. Оливия неустанно поддерживала его. – Где Антонио? Ему тоже следует пойти в укрытие.
– Я настаивала, чтоб он пошел с нами, – кивнула Собески. – Но он сказал, что догонит.
– Догонит? Антонио нас догонит? – усмехнулся Михаил. – Это с его-то ногой?
– Миша, ты извини, но тебя сейчас кто угодно догонит. Даже Стивен Хокинг.
– Я заметил, что Тони, будто сам не свой, в последнее время. Меня беспокоит это.
– Сам не свой? – удивилась Оливия. – А что ты ожидал? Ему пришлось убить несколько человек. Лишать жизни!
– Тебе тоже. И?
– Я защищала тебя, дорогой. – Она на миг зажмурилась, тряхнув головой и стараясь отогнать из памяти зрелище расправы над тем налетчиком.
Крашенинников угрюмо покачал головой:
– Хотя, это я должен был защищать нас…
– Твои слова звучат как дискриминация по половому признаку, – фыркнула Собески, пытаясь пошутить. Однако Михаил продолжал оставаться угрюмым. Сказывалась и слабость, вызванная ранением, и общее положение, в котором все оказались.
Где-то в Петропавловске раздался жуткий грохот. Михаил вздрогнул, открывая водительскую дверь машины.
– Оля, садись, скорее…
– Ты уверен, что сможешь вести машину?
– Да, садись.
Морщась от боли и едва шевеля поврежденной рукой, Крашенинников заставил собственноручно восстановленный УАЗ двинуться вниз по склону. Путь надо было проделать небольшой. Всего-то несколько сотен метров. Большое здание, что находилось ближе к тонкой ленте реки Крутобереги, казалось достаточно крепким, чтоб оставить машину в его тени, в которую не упадут новые мины, пущенные из минометов проклятыми налетчиками.
Внизу тоже копошились люди. Перевязывали нескольких раненных осколками, после недавнего обстрела. Среди тех, кто оказывал помощь раненым, находился и шериф Риггз.
Михаил остановил машину и приоткрыл дверь:
– Эй, Карл! Нужна помощь?
Шериф приподнял шляпу и устало вытер пот со лба, подойдя к УАЗу:
– Ты минувшей ночью в чистилище побывал, Майкл. Сомневаюсь, что к тебе вернулось достаточно сил, чтоб помогать другим.
– Я православный, Карл. В православной вере нет чистилища. Сразу в рай или в ад. Без этой вашей бюрократии.
Риггз одарил его усталой, грустной улыбкой:
– Вообще-то, это был просто оборот речи. Я пошутил, Майкл.
– Я тоже пошутил, Карл. Если нужна какая-то помощь, то я готов…
– Ты сильно поможешь мне, если будешь набираться сил и укроешься в убежище, вместе со своей женой. В любую минуту может возобновиться обстрел. А еще я не знаю, чего ждать от русских.
– Это еще почему?
– Джонсон и Дерил Морган ушли вместе с этим… Как его… Сопрано?
– Сапрыкин, вообще-то.
– В общем, Юджин, – махнул рукой Карл. – Они ушли с Юджином в военный лагерь русских, на берегу. И до сих пор не вернулись. Возможно, русские взяли их в плен и… Я просто не знаю, что и думать. Эти джокеры ведь не атаковали почему-то русских, верно?
– Не атаковали?! – нахмурился Крашенинников и тут же почувствовал новый приступ слабости, от которого едва не потерял сознание. – Черт тебя дери… Карл… Они обстреляли наш корабль. А потом со своего корабля ударили реактивной артиллерией по Вилючинску… Нам эти твари такие же враги, как и вам, Карл!
Из-за небольшого холма, поросшего кустами шиповника, появилась группа людей. Шли трое вооруженных американцев и еще один человек. Он шел, слегка приподняв руки и демонстрируя всем, что в его ладонях ничего нет. На пленника этот человек похож не был. Сопровождавшие его американцы скорее сами не понимали, в каком статусе этот человек и стоит ли быть с ним построже, как с пленным врагом, либо нет. Михаил вздрогнул, увидев этот хорошо ему знакомый неприветливый взгляд Андрея Жарова.
– Карл! Этот человек пришел из лагеря русских! Называл твое имя, имя Майкла и Оливии и Джонсона с Дерилом?! Мы только это поняли! Он не говорит на нашем языке! Или, делает вид!..
– Я это понял, – хмуро поднял ладонь шериф и бросил взгляд на Крашенинникова. – Майкл, ты не поможешь мне с переводом?
– Конечно, – Михаил, корчась от боли, принялся выбираться из машины. Оливия уже выскочила и помогала ему. Жаров, тем временем, не сводил с этой парочки взгляда.
– Где наши люди: Рон Джонсон и Дерил Морган? Что с ними? – строго спросил шериф, зло глядя на Жарова. Крашенинников, не мешкая, перевел этот вопрос.
– После того, как на ваш поселок был совершен артиллерийский налет, они, вместе с Сапрыкиным, взяли одну из наших лодок и вдоль берега отправились в Петропавловск, чтобы найти и подавить минометные позиции. Что с ними теперь, я не знаю. Возможно то, что сейчас по вам не стреляют, результат их удачного рейда.
Жаров говорил ровно, но чувствовалось, что он с трудом сдерживает какое-то мощное эмоциональное возбуждение.
– Откуда мне знать, что это не ложь?! Откуда мне знать, что вы не взяли моих людей в плен или даже не убили их?! – продолжал хмуриться Риггз.
– Зачем, в таком случае, я пришел к вам? – развел руками Андрей.
– И зачем же?
– Мне надо говорить с Михаилом. – Жаров сделал шаг вперед. – Миша, послушай. Мы ошиблись. Я ошибся. Они сегодня разбомбили Вилючинск. Я был там. Я только оттуда. – Говорил он нервно, то и дело сжимая веки, будто это помогало ему найти нужные слова. А еще, Андрей приближался к Крашенинникову, и стоявшей рядом с ним Собески. – Половина города, наверное, в огне. Всюду разорванные человеческие тела. Мы… Мы многих когда-то спасли от банд. Среди них был ребенок. Кристина. Она пережила все. Расцвела. Выросла. Если бы ты слышал, как она пела… Красиво! А пару месяцев назад у нее родилась дочка. Здоровая, румяная и голосистая… А сегодня я увидел их мертвыми! Посеченными осколками!
– Боже, Андрей, мне так жаль, – выдохнул Крашенинников. И ему действительно было искренне жаль. Он с ужасом представил на их месте свою возлюбленную и их ребенка.
– И мне, Миша… И мне жаль! У них артиллерия, залповые системы, минометы, огромный корабль и их легионы! А что есть у нас?! Стрелковое оружие, горстка гранат… У твоих американцев тоже не густо, если они так нас и не атаковали. А значит и мы и они обречены! Миша!!! Только ты, слышишь, только ты можешь помочь нам всем!
Крашенинников удивленно развел руками:
– Но что я могу сделать, Жар?
От жуткой досады и страшного разочарования, Андрей сильно зажмурился, сжал кулаки и тряхнул головой:
– Нет, Миша! Черт тебя дери! Не делай этого! Не вынуждай меня, Миша, мать твою!
– Я, правда, не понимаю о чем ты! В чем дело, Жар?!
– Ты… Ты, в самом деле, сейчас, в такую минуту, когда нас всех вот-вот перебьют или сожрут, решил играть со мной в игры? А, Крашенинников? Ты это серьезно?! Неужели ты не понимаешь, что только твоя бомба способна изменить все и уничтожить врага?!
Михаил вздрогнул и почувствовал сильный озноб.
– Какая бомба, Андрей? – почти прошептал он.
Жаров уже едва сдерживал слезы от отчаяния:
– Ну, ты и сукин сын, Миша. Ну, ты и сволочь… Видит Бог, я этого не хотел и не хочу… Но ты не оставил мне выбора!!!
Оливия только и успела вскрикнуть, в мгновение ока оказавшись практически в мертвой хватке Жарова. Левой рукой он крепко прижимал ее к себе, а правая рука держала пистолет ПМ у виска Собески.
– Опустить всем оружие! Живо! Переведи им! Переведи, чтоб они все опустили оружие! – орал Жаров, обезумевшим взглядом цепляясь за лица американцев, мгновенно направивших на него свои винтовки.
– Черт возьми, вы что, не обыскали его, бестолочи?! – воскликнул Карл. – Откуда у него пистолет?!
– Но, Карл, мы думали, что у нас теперь с ними мир! Они не нападали, один из них помогал нам ночью, а Рон и Дерил ушли помогать им… – начали оправдываться стрелки из дозора, на который и вышел недавно Андрей.
– Карл, пожалуйста, прикажи своим людям убрать оружие! – задыхаясь, вскрикнул Михаил.
Риггз с сомнением взглянул на Крашенинникова:
– Майкл, этот человек взял в заложники гражданку Соединенных Штатов…
– Это моя жена, Карл!!! Я умоляю, уберите оружие! Все что сейчас происходит, только между мной и ним!
– Убрать оружие, – нехотя приказал шериф, видя отчаяние в глазах Крашенинникова.
– Сэр, мы же не ведем переговоров с террористами, – возразил было кто-то, но Карл тут же сорвался на крик:
– Я сказал убрать оружие, черт вас всех дери! Отойти назад! Всем!
Все выполнили приказ шерифа.
– Андрей, пожалуйста, отпусти ее. Ты не ведаешь, что творишь, – взмолился Михаил.
– Нет, ведаю, Миша. Ведаю. Я не хочу причинять ей зла. Но ты должен понимать, что сейчас на кону. Я сделаю это, если ты продолжишь морочить мне голову. Так что я ведаю, что творю. И ведаю о бомбе. Отдай мне ее, Миша.
– Господи, боже, да ты совсем из ума выжил, – прорычала Оливия. – Какая еще бомба, сумасшедший болван?!
– О нет, только не говори мне, Миша, что она не знает, – зло засмеялся Жаров, но видя глаза Крашенинникова, понял, что смеяться тут не над чем. – Ах ты, чертов плут. Ты даже от нее скрывал столько лет? Поверить не могу! Но все тайное, рано или поздно, становится явным! Я знаю о «Протоколе-О». Я знаю о водородной бомбе в двенадцать мегатонн, и я знаю, что ты подписывал согласие на приведение этой бомбы в действие, если тебе это прикажут твои вербовщики из ГРУ! Я все знаю, Миша! Отдай мне эту бомбу, и я отпущу Олю!
– Андрей, отпусти ее сейчас же.
– Ты слышал мое условие. Мне нужна бомба. Ты что, не понимаешь, что если этих каннибалов не остановить, то не сегодня так завтра они убьют и ее, и тебя, и меня, и этих американцев и всех нас!
– Неужели ты хочешь применить эту бомбу, чтоб избавиться от них?
– А что у нас есть еще, Миша?! Чем прикажешь нам бороться с ними?! Гостеприимностью и политкорректностью?! Мы уже пережили один термоядерный взрыв. Даже два! Переживем и этот! И вообще, мы сейчас теряем время! В это самое время, они, быть может, уже перезарядили свое оружие и нанесут новый удар и по Вилючинску и по твоим дружкам! Ты этого ждешь?! Отдай мне бомбу, и я отпущу Олю!
Михаил тяжело вздохнул, на миг прикрыв глаза:
– Хорошо. Я отдам тебе бомбу. Только отпусти ее сейчас же. Я пойду с тобой и покажу, но только…
– Без всяких но, Миша. Я отпущу ее только тогда, когда увижу устройство и буду уверен, что это именно оно.
– Майкл, может, объяснишь, наконец, что здесь происходит? – пробормотал шериф, не сводя взгляда с Жарова. – Я совершенно не понимаю ваш язык. Но одно слово мне кажется понятным. Бомба…
– Я все объясню тебе, Карл, – вздохнул Крашенинников. – Но позже. Сейчас я должен ехать.
– Что? Куда?
– Не спрашивай. Все потом. – Михаил медленно полез в кабину УАЗа. – Андрей. Садись в машину. Я отвезу тебя к бомбе.
Американцы молча наблюдали за происходящим, пока один из них не подошел к шерифу:
– Карл, этот бандит посадит сначала в машину Собески. Я смогу прострелить ему голову не рискуя заложником. Только скажи.
– И тогда мы получим войну на два фронта, – мрачно проговорил Риггз. – Вернее, войну всех против всех. К тому же, мы рискнем Джонсоном и Морганом, которые еще не вернулись.
– Погоди, но разве то, что он сделал, уже не объявление нам войны?
– Этому русскому нужен был Майкл. Он знает какой-то секрет. Вот почему русские так переполошились, узнав, что он теперь среди американцев. С самого начала наше противостояние было основано на этом. Русские боялись за этот секрет.
– Какой секрет, Карл?
– Секрет некой бомбы. И теперь, когда русскому поселению крепко досталось от каннибалов, им нужен этот секрет.
– Эй! – раздался крик со склона сопки, за которой уже начинался Петропавловск и у вершины которой располагался дом вулканологов.
Люди, до сего момента с недоумением провожавшие взглядом удаляющуюся машину с двумя русскими и одной американкой, обернулись. Обернулся и Карл. По склону спускались Сапрыкин, Джонсон и Дерил Морган.
– Ковбой! Куда поехала машина?! Что происходит?! – крикнул Сапрыкин.
– К нам приходил этот ваш сумасшедший Джарофф!
– Что? – удивленный Евгений, наконец, подошел. Вид у него был растрепанный, и одежда перепачкана в крови. На предплечье небрежная повязка из куска тряпки.
– Юджин, ты вообще в порядке? Он сказал, что вы ушли в город, искать минометы.
– Все верно. И нашли. По крайней мере, три штуки. Все уничтожили, вместе с тупорылыми клоунами, что из них стреляли. Но я не гарантирую, что у них нет еще минометов. Так зачем приходил Жаров?
– Он взял в заложники Оливию и угрозой ее жизни заставил Майкла отправиться с ним. У тебя есть этому какое-то логическое объяснение?
Сапрыкин вытаращил глаза на Риггза.
– Что-что?! Взял в заложники Олю и забрал Михаила?!
– Я, кажется, так и сказал, Юджин.
– Так он пришел с оружием?!
– В руках у него ничего не было. Но в кармане куртки оказался пистолет. И этот говнюк весьма ловко им орудует. Это ведь ты учил приморский квартет владеть оружием, не так ли? Мои олухи не додумались его обыскать…
– О чем он говорил с Мишей?!
– Никто из нас не знает вашего языка. Но одно слово я понял и без переводчика. Тем более, что они его повторяли довольно часто.
– Какое слово?!
– Бомба.
Сапрыкин выругался на непонятном для американцев языке и бросился догонять машину, медленно двигавшуюся по пересеченной местности в сторону военного лагеря русских.
– Эй! – крикнул вдогонку Карл. – А ты ничего не хочешь нам объяснить, Юджин?!
– Потом объясню! – отмахнулся убегающий майор.
Шериф сплюнул и, сорвав с головы шляпу, вытер пот.
– Чертовы непонятные русские с их секретами! Рон, ты же много с ним общаешься. Что он сказал, перед тем как броситься за машиной?
Джонсон потер ладонью лысую голову:
– Мне кажется, что-то про совокупление с его же половым органом.
– Чего? – поморщился Риггз.
– Я не уверен. У них очень сложный язык, Карл.
– Эй, ребята, – прервал их разговор Дерил. – Посмотрите, это не Стамп с северного дозора? Кажется он.
С противоположной от Петропавловска сопки бежал вооруженный человек. Добравшись до соплеменников, он рухнул на землю, тяжело дыша, сорвал с пояса флягу с водой и принялся жадно пить.
– Стамп, в чем дело? – хмуро спросил шериф.
– Они… они, похоже… пытались зайти нам в тыл… – выдавливал из себя слова дозорный.
– Кто? Русские?
– Нет, Карл… Это были джокеры… Разведка… На трех мотоциклах… Шесть человек…
– Вы прикончили их? – спросил Джонсон.
– Нет… – стрелок мотнул головой, утирая ладонью губы. – Мы попытались. Открыли огонь. Они тоже открыли огонь, но ввязываться не стали. Похоже, мы ранили одного. Но все они удрали. Боб приказал бежать к тебе и предупредить, что мы меняем местоположение дозора, поскольку старое место они рассекретили.
– Эти твари прощупывают наш периметр, – угрюмо сказал Рон. – Они понимают, что наша община слабее, чем община русских. Значит с нами покончить легче. Сегодня они проверят глубины бухты, и если глубины позволят, их корабль подойдет ближе и залповой системой они сметут и Нью Хоуп и лагерь русских на берегу. Потом возьмут в блокаду Вилючинск, и все. Они победили.
– Нам надо усилить тыловые дозоры, еще хотя бы на одного стрелка, – обреченно вздохнул шериф. – Рон, скажи, что у тебя есть хоть какая-нибудь идея, как нам справиться с этим дерьмом.
Джонсон ничего не ответил. Просто стоял, нахмурившись, и смотрел на своего старого друга Карла Риггза. И взгляд его не вселял оптимизма.
