Глава 14
Клыки и когти
Чаще всего они купались в Авачинской бухте и тратили оставшиеся после щедрой на снег зимы запасы пресной воды на ополаскивание, смывая с себя морскую соль. Но сейчас купание в бухте – совсем не то, чего хотелось Оливии. Грязь, поднятая цунами, еще не улеглась, и вода все еще мутная. Много мусора еще не унесли отливы в Тихий океан. К счастью, на территориях казарм еще до войны находилось достаточно различных емкостей, чтобы после зимы запастись значительным количеством пресной воды для хозяйственных нужд. Этого количества хватало до следующей зимы. Благо дожди на Камчатке были нередки. Хоть и скоротечны, но обильны. Это позволяло немного восполнять запасы в летний период. С годами даруемая небом влага перестала быть опасной для людей. Во всяком случае, здесь, на краю земли.
Никто не стал возражать, когда Оливия решила принять ванну, используя эту воду. Сама ванна имелась в их казарме, на верхнем этаже. Антонио растопил печь, и Михаил приготовил дрова. Теперь оставалось только греть на печи воду в больших ведрах.
Приготовив достаточное количество дров из поваленных в округе недавней стихией деревьев, Михаил вернулся к работе над своей машиной. Впрочем, работа практически была закончена. Все, чего не хватало, он установил, демонтировав с машины, «подаренной» ему Цоем. Но Крашенинников столько лет посвятил этому УАЗу, что теперь просто не верится в достижение цели. Михаил раз за разом проверял и перепроверял, все ли узлы и агрегаты стоят на своих местах. И каждый раз, убеждаясь в том, что все на месте, он вдруг вбивал себе в голову мысль, что все-таки пропустил что-то, и все начиналось сначала. Такое поведение можно было назвать иррациональным. Но, с другой стороны, таким нехитрым способом он отгонял от себя грустную мысль, что ни машинного масла, ни топлива у него нет, а значит, проверить работоспособность автомобиля сейчас невозможно. Какое-то время он смотрел на заднюю часть машины, у которой отсутствовали задние двери. Они имелись у той, в лесу. И, наверное, стоило их демонтировать и установить сюда, раз уж имелась безумная мысль зимой попробовать на этой «буханке» преодолеть путь до Чукотки и пересечь Берингов пролив по льду. Но все-таки это потом. Сейчас самое важное – это ходовая часть. Все должно быть на месте. И следует это проверить еще один раз.
Устав, наконец, Крашенинников уселся на порог отсутствующих задних дверей машины и, тяжело вздохнув, уставился в небо. Погода была сегодня особенно теплой и солнечной, но совладать с пасмурными мыслями она не могла. С тем же упорством, что и при сборке и проверке своей машины, Крашенинников теперь думал о том, что можно предложить приморскому квартету за масло и топливо, которое, он точно знал, у них имелось.
Ответа он так и не находил.
– Эй, Миша, – послышался голос Антонио, направлявшегося в его сторону.
– Что? – устало вздохнул Крашенинников, прикрыв глаза.
– Ты закончил работу?
– Похоже на то…
– Давай свою одежду. Пока есть горячая вода, я постираю. Да и самому тебе помыться не помешает. Чумазый весь.
– Мне что, голым тут по двору бегать теперь?
– Дай хотя бы рубашку и майку. Чтоб достирать все остальное, потом не так много воды нагреть потребуется.
– Ладно…
Михаил ленивыми движениями стянул с себя одежду и передал другу. Затем проводил уходящего Антонио взглядом, все еще думая о том, что можно предложить приморцам за топливо и масло для машины. В своих раздумьях он не заметил, как в окне третьего этажа показалась одетая в халат Оливия. Она посмотрела на него сверху, улыбнулась и уселась на подоконник, свесив наружу ноги и хлопая босыми ступнями по мрачному серому бетону стены казармы.
– Какой вызывающе-эротический вид я наблюдаю, – томно протянула она.
– Что? – выйдя из раздумий, Михаил поднял взгляд на нее.
– Утомленный трудом и перепачканный мужчина с голым торсом и вспотевший к тому же. Это, знаешь ли, заводит.
Крашенинников устало засмеялся:
– Ага. Просто кино про гладиаторов.
– Не хочешь подняться? Я тебя искупаю. Заодно сделаю расслабляющий массаж.
Говорила она это таким голосом, что способна была уговорить и со скалы прыгнуть.
– Боюсь, купанием и массажем все не ограничится, – усмехнулся Крашенинников.
– Боишься?! – изобразила возмущение Оливия. – Милый, я ведь не кусаюсь. Ну, разве что немножко.
– Ладно, Оля. Я пойду, принесу еще глину, чтоб и нам хватило, и Антону, и на стирку тоже.
Крашенинников кивнул и отправился на склон сопки.
Провожая его взглядом, Собески лишь покачала головой и разочарованно вздохнула:
– Мда, Миша. Былую чуткость ты совсем растерял…
Позади казарм имелась территория, находящаяся на несколько метров выше. В те далекие, кажущиеся теперь совсем уже незапамятными времена, когда здесь функционировала военная инфраструктура, на этом возвышении находилась еще одна дорога, ведущая в Приморский, и различные хозяйственные постройки, в которых располагались склады трех батальонов. Тянущаяся вдоль них грунтовая дорога давно заброшена и заросла кустами шиповника, что, безусловно, было на руку обитателям центральной казармы. Шиповник был и чаем, и вареньем, и лекарством, и много еще чем. За дорогой уже начинался лес, стремительно уносящийся вверх по склону сопки. Именно здесь Михаил и добывал глину, служившую в новую эпоху неплохой заменой мылу. Конечно, можно было сразу запастись и сложить ее брикетами в большом количестве прямо в жилище. Но в таком случае она быстро растеряет свои свойства, превратившись в рыхлые камни. Здесь в большой и глубокой норе, укрепленной крепкими деревянными распорками, глина находилась в темноте и сырости.
Вырытая Михаилом пещера была не столь велика, чтобы в ней мог укрыться тот огромный медведь, о котором рассказали Оливия и Антонио. Но Крашенинников не желал столкнуться в темноте даже с лисицей или крысами. Поэтому он взял пару камней и швырнул их в нору. Никакого движения внутри не последовало. Значит, можно заходить.
Однако Михаила задержал характерный запах. Да, сегодня особенно солнечно и жарко, и обильно пропитанное волной цунами побережье, да еще и выброшенный ил, в этот день источали характерный запах океана. Но здесь, у пещеры, Крашенинников снова уловил этот назойливый в последние дни запах рыбы. Он поднялся чуть выше пещеры и обнаружил, что в кустах лежит несколько камбал. Рыба была уже с душком. Михаил озирался по сторонам, снова задаваясь вопросом, откуда она могла появиться здесь. Цунами не достигло этого склона. Оно даже первого этажа казармы не достигло. К тому же и медведь, с которым столкнулись Оливия и Антонио, ел рыбу, причем у самой вершины, да еще и до того, как гигантская волна обрушилась на берега Авачинской бухты. Может, рыбу обронили птицы?
– Миша!!! – раздался вдруг пронзительный крик Оливии.
Он резко обернулся и увидел, что его любимая все еще в окне верхнего этажа их жилища. Она отчаянно махала руками и кричала:
– Миша!!! Беги!!!
Собески перестала махать руками, когда поняла, что привлекла к себе его внимание. Теперь она куда-то показывала. Куда-то чуть выше по склону.
– Бе-е-е-ги-и!!!
Он развернулся и стал судорожно искать взглядом то, что так переполошило Оливию.
Только подспудное чутье, какой-то потаенный инстинкт далеких первобытных предков, извечно пребывающих в страхе перед опасными хищниками, позволил ему быстро разглядеть то, что Оливия заметила чуть раньше. Шагах в сорока выше по склону, среди зарослей травы и кустарника, затаилось существо, которое Михаил никогда в жизни не видел. Оно было пугающих размеров и плотоядным взглядом буквально поедало человека. Организм Крашенинникова вдруг позабыл, что сегодня жаркий солнечный день. Его мгновенно прошиб ледяной пот, и холод промчался по телу, как будто это было недавнее цунами.
Существо поняло, что жертва заметила его. Разверзлась пасть, демонстрируя то, насколько широко она способна раскрыться, а заодно и жуткие острые клыки.
– Беги!!! – звенел в ушах отчаянный крик Оливии.
– Вот черт! – выдохнул Михаил и рванул назад.
Свирепый рык и звук ломаемых кустов и веток красноречиво дали понять, что существо кинулось за ним.
В страхе забыв о собственноручно вырытой для добычи глины пещере, Крашенинников оступился и рухнул прямо на ее порог. Ни секунды не задумываясь, Михаил нырнул в глубь пещеры, умоляя высшие силы, чтобы глаза не подвели его и он не ошибся в размерах неведомого хищника. Ведь если он так велик, каким его успел разглядеть Михаил, то он не сможет его здесь достать. Гигантский, похожий на росомаху зверь со всей своей яростью навалился на вход в пещеру, жутко рыча и клацая зубами. В пещеру пролезла только голова и одна передняя лапа. Зверь заслонил бьющий с улицы свет, и Михаил погрузился в смертельный мрак. От ударов лапы хищника, пытающегося достать из норы добычу, осыпалась земля и трещали деревянные распорки. Похоже, Крашенинников сам загнал себя в ловушку. Если его не достанет зверь, то убьет обрушившийся свод. Он судорожно щупал руками вокруг и швырял в зверя куски липкой глины, камни, что он забрасывал сюда…
– Прочь! Тварь! Пошла прочь! – как можно громче кричал он, швыряя вся это в зверя.
Многие хищники были не менее пугливы, чем опасны. Иногда их можно было спугнуть бешеным криком. И Михаил кричал, надеясь, что это сработает. Но тщетно. Рыча и сопя, зверь на мгновение отпрянул от входа в пещеру, но только для того, чтоб быстрыми движениями передних лап начать раскапывать вход и делать его шире.
Михаил продолжал шарить руками во тьме. Отчаянное положение требовало отчаянных мер. Он решил сорвать одну из распорок и постараться всадить деревянное бревно зверю в глотку. Демонтаж распорки грозил похоронить его здесь навсегда, но ничего иного Михаилу теперь не оставалось.
Снаружи не прекращались крики Оливии. Но теперь им вторили какие-то металлические звуки.
Высунувшись из окна, Собески яростно колотила по стене большим тазом из нержавеющей стали.
– Сюда! Сюда, тварь! Come here you piece of shit! Давай! God damn you! Иди сюда!
Зверь обернулся и заметил кричащую в окне здания женщину. Затем снова вернулся в пещеру, нюхая вход. Снова устремил плотоядный взор на Оливию. Инстинкты охотника не давали существу покоя. Он некоторое время нерешительно вертелся у норы, обуреваемый борьбой мотивов. У него было две жертвы. Но одна скрылась под землей, а другая была сейчас хорошо видна. Хищник сделал выбор…
Дневной свет вдруг проник в пещеру, и Михаилу на мгновение показалось, что существо уже разрыло вход достаточных размеров, чтоб самому пролезть внутрь. Но он отчетливо слышал крики Оливии:
– Да!!! Вот так!!! Ко мне, ублюдок!!!
– Только не это, – простонал Крашенинников и, превозмогая страх, рванулся наружу. – Нет! Стой!
Зверь одним прыжком преодолел заросли шиповника, и его широкие когтистые лапы обрушились на ржавый автомобильный корпус, коих вокруг заброшенных казарм скопилось множество еще до катастрофы. Железо со стоном прогнулось, и существо двинулось дальше.
Михаил, забыв о тропинке, пересекающей старую дорогу, ворвался в кустарник и, обдирая кожу на теле, рванулся сквозь заросли шиповника.
Еще несколько прыжков, и гигантская росомаха достигла тыльной стороны казармы. Следующий рывок, и Крашенинников с ужасом увидел, как зверь с легкостью достиг окна второго этажа. Не оставалось никаких сомнений, что зверь сейчас с такой же легкостью ворвется в окно третьего. Туда, где Оливия…
– Стой, тварь!!! – орал Михаил, преследуя гиганта. Схватив среди нагромождений остатков автомобилей полуось, он начал колотить по ржавым корпусам. – Назад, отродье сучье!
Росомаха, висевшая на окне, повернула голову. В этот момент этажом выше снова возникла Оливия. На руках ее были толстые зимние рукавицы, и этими руками она держала ведро, источающее густой пар. В тот же миг пятнадцать литров крутого кипятка обрушилось на животное. Яростно визжа, хищник рухнул на землю и завертелся волчком. С шерстью его при этом происходили невероятные метаморфозы. Она меняла цвет с бурого на лиственно-зеленый, топорщилась как хвоя и тут же облегала массивную тушу.
Набравшись смелости, Михаил бросился к зверю в надежде как следует врезать чудищу автомобильной полуосью по башке. Но продолжавший крутиться ошпаренный зверь задел его широким хвостом, и Крашенинников отлетел в сторону, выронив свое орудие.
Упав на землю, он почувствовал, как звенит в голове, и не сразу понял, что звон вызван вовсе не ударом. Совсем недалеко, где-то на склоне за южной казармой, кто-то усиленно выбивал из корабельной рынды тревожный набат.
Чудище наконец оправилось от боли, причиненной горячей водой. Оно резко остановилось и, широко расставив лапы, прижалось к земле, вперив свой взгляд в Михаила.
– Вот же сука… – прохрипел Крашенинников, понимая, что зверь выбрал позу для прыжка.
Но атаку зверя вновь упредила Оливия. Высунувшись из окна, она выстрелила из арбалета, и болт вонзился зверю в правое бедро. Снова взревев от боли, зверь изогнулся и, вцепившись мощными зубами в болт, вырвал его из плоти.
– Сюда, урод! Сюда! – закричала Собески, с трудом перезаряжая арбалет.
Однако зверь оказался не настолько глуп и несообразителен, как того хотелось. Он, похоже, понял, что женщина в окне изо всех сил старается отвести угрозу от человека, которого он пытался употребить в пищу с самого начала. А значит, наибольший ущерб женщине, что уже дважды причинила росомахе сильную боль, можно причинить, только покончив с этим перепуганным самцом, голый торс которого сочился кровью из многочисленных царапин.
Но теперь в эту схватку не на жизнь, а на смерть вступил Антонио Квалья. Двигаясь так быстро, как только могла позволить его изувеченная нога, он появился из-за угла, вооруженный длинным копьем. Вонзив острие копья в рану на бедре зверя, он тут же рванул древко назад, попятился и, уперев копье в землю, выставил перед собой окровавленное острие, крепко сжимая древко.
– Тони! Нет! Ты что делаешь?! – крикнул Крашенинников. – Беги!
– Да ты издеваешься, Михель! Бежать надо тебе, хотя бы потому, что ты это можешь!
Зверь не спешил атаковать. Он оценивал взглядом потенциальных жертв, расстояние и другие, одному этому дикому существу известные параметры, необходимые для определения направления атаки.
Существо рычало, скалилось и переводило взгляд с Михаила на Антонио и обратно.
– Миша! Беги уже, черт тебя дери! – крикнул Квалья.
Крашенинников бросил взгляд себе за спину. Там нагромождение старых автомобильных корпусов. Есть где укрыться.
– Эй, – Михаил свистнул и хлопнул в ладоши. Резкий высокотональный звук тут же обратил на себя внимание хищника. Крашенинников пятился к горе старого железа, продолжая прихлопывать. – Ко мне! Иди ко мне!
– Что ты делаешь, Михель! – запротестовал Квалья. – У меня копье! Он напорется на него, если будет атаковать!
– Он убьет тебя, Тони! Уходи! Ну же!
Росомаха медленно двинулась в сторону Михаила, и он было решил, что его трюк сработал и пора нырять в автомобильные корпуса, прячась от зверя как можно глубже. Но внезапно существо молниеносным движением отскочило в сторону. К его другу…
– Нет!!!
Одним ударом лапы хищник выбил копье из рук Антонио, при этом переломив древко. Вторая лапа поднялась, и жуткие когти на ней через мгновение располосуют тело Антонио. Но в подмышечную область вонзился еще один болт, пущенный Оливией из арбалета.
Росомаха взревела от очередной порции боли, и вдруг к этому оглушительному реву добавился еще один, наполненный чудовищной яростью и принадлежавший явно другому зверю.
Сердце Михаила замерло еще в тот миг, когда хищник замахнулся на Антонио. И все в этом мире для него замедлилось. Казалось, он успел разглядеть колыхание каждого волоска странной шерсти гигантской росомахи, когда в нее вонзился арбалетный болт. А сейчас он вдруг почувствовал, что сюда, на место битвы людей и чудовища, несется с пронзительным гудком железнодорожный локомотив. То, что увидел Крашенинников дальше, заставило его ужаснуться еще больше. Огромный медведь, словно тот самый локомотив, обрушился на гигантскую росомаху. Сцепившись клыками и когтями, рыча и хрипя, два зверя покатились по земле, поднимая пыль и расталкивая железо.
– Вот черт! Миша, уходи! Один с этими двумя ты не справишься! – крикнул Квалья, пятясь вдоль стены.
– Мы вдвоем и с одним из них не справимся, Тони! Я не уйду, пока ты здесь!
Росомаха была проворней, однако медведь, похоже, обладал большей массой и физической силой. Тем не менее росомаха умудрилась не только вырваться, хоть и с глубокими ранами, из крепкой хватки медведя, но даже отбросить его в сторону. И теперь бурый гигант оказался настолько близко к Михаилу, что Крашенинников кожей чувствовал разгоряченное дыхание второго зверя. Михаил попытался забраться глубже в нагромождение машин, поскольку теперь он оказался между двумя разинутыми клыкастыми пастями. Но медведь не дал ему это сделать…
Оливия отчаянно закричала, и ей вторил Квалья. Медведь огромной лапой просто сгреб Крашенинникова, как маленькую плюшевую игрушку. Михаил зажмурился, ожидая, что сейчас могучие челюсти сомкнутся на его плоти. Но, ко всеобщему удивлению, бурый зверь просто небрежно оттолкнул мешающегося под ногами ничтожного человечишку в пустое пространство позади себя. Затем навалился двумя лапами на корпус старой полноприводной «тойоты», в которой, за мгновение до этого, пытался укрыться Крашенинников. И когда росомаха бросилась в атаку, обрушил этот корпус ей на голову.
Первый зверь оттолкнул машину раненой правой передней лапой и правой задней. На мгновение замешкался, тряся ушибленной башкой. Но медведь не мешкал, тут же нанеся удар могучей лапой по голове росомахи. Удар оказался таким, что когти буквально оторвали росомахе левое ухо. Несмотря на серьезное увечье, та крепко вцепилась мощными челюстями в медвежью лапу. Они снова намертво сцепились друг с другом, и борьба продолжилась.
– Майкл, проклятье! – гневно крикнула сверху Оливия. – Что ты встал?! Уходи, пока им не до тебя!
Михаил недоумевал. Что означало поведение медведя? Звери просто дрались за добычу и медведь оставил «обед» на потом, отодвинув его лапой в сторону? Или его интересовала только гигантская росомаха и в медвежьи планы вообще не входило причинение вреда людям? Столкнувшись перед цунами с медведем, Оливия и Антонио также не пострадали. Он просто ушел, поедая невесть откуда взявшегося на вершине лосося. И, судя по размерам, это тот самый медведь…
Позади послышался шум. Крашенинников обернулся, в ужасе представляя, что к этим разборкам спешит еще какое-нибудь существо. Он не сильно ошибся. Сюда действительно спешила еще одна сила, явно полная решимости вмешаться в схватку. Это были люди. Человек двадцать или даже больше, все вооруженные огнестрельным оружием. Он бежали к казарме. Только теперь Михаил предположил, что появление людей напрямую связано со звуком корабельного колокола…
Неистовство зверей продолжалось. Клыки врезались в плоть, окрашиваясь свежей кровью. Когти вырывали клочья из шкуры. Дрожала земля, и скрежетало железо, которое они задевали в смертельной битве…
– Не стреляйте в медведя! – крикнул Крашенинников, выскакивая навстречу вооруженному отряду.
– Что?!
– Не стреляйте в медведя! Не он нас атаковал!
Встав на задние лапы, титаны бросили в ход передние, и разинутые пасти судорожно искали слабое место противника, изрыгая звериные проклятья. Росомаха обхватила передними лапами медвежью голову и уперлась задними в брюхо медведя, впиваясь туда длинными острыми когтями. Медведь, похоже, чувствовал, что через несколько мгновений противник просто выпустит ему кишки. Резко опустив голову и используя свои передние лапы, бурый зверь вложил всю силу, чтоб отбросить от себя росомаху. Удалось. Опасный хищник, отброшенный мощным ударом, врезался в кучу автомобильных корпусов, буквально зарывшись в них. Медведь с неистовой яростью ударил по остову той самой «тойоты», метнув его во врага.
На некоторое время замешкавшаяся росомаха отчаянно верещала, будто попала в железный капкан, но в следующий миг она тоже пустила в ход всю свою силу, и ржавое железо посыпалось в разные стороны, освобождая бешеного зверя.
Медведь принял стойку, расстравив широко лапы и вытянув вперед морду. Он тяжело и хрипло дышал. Глубокие раны кровоточили. Освободившаяся росомаха мотала башкой и издавала громкие лающие звуки. Казалось, что она чувствует скорую победу.
Но точку в эпичной схватке двух титанов поставил человек. Два десятка стволов заговорили практически одновременно. Свинцовое цунами обрушилось на росомаху. Стреляли все. И Женя Горин, и ительменка Жанна с ее братьями, и пожилой Сапрыкин, пустивший в ход свой экзотический пистолет. Стреляли и остальные люди, что пришли с ними.
Поначалу росомаха пыталась броситься прочь, но вонзающихся в ее тело пуль было слишком много, и мускулы зверя почти сразу перестали его слушаться. Он извивался в пыли, обреченно вереща, а горячий свинец продолжал приближать скорый миг смерти.
Наконец изрешеченная пулями росомаха выдохнула последний раз и затихла. Но тишина не воцарилась. Защелкало перезаряжаемое оружие, и стволы направились на медведя.
– Нет! – крикнула сверху Оливия.
– Нет! – вторил ей Крашенинников.
Все еще прижимавшийся к стене Антонио, не сводящий глаз с медведя, покосился на Михаила:
– Черт возьми, а вы уверены?
– Никому не стрелять! – скомандовал Горин после одобрительного кивка Сапрыкина. – Только по моей команде!
Игнорируя людей, медведь, а точнее, медведица, медленно и тяжело дыша, подошла к мертвой росомахе и толкнула ее лапой. Издала короткий усталый рык. Снова толкнула лапой. И снова рычание. Затем медведица принялась буквально прыгать передними лапами на мертвом окровавленном теле.
– Чего это она? – удивленно спросил Горин.
Жанна покачала головой:
– Похоже, наша подруга призывает своего врага встать и биться дальше. Мы, кажется, отняли у нее победу.
– Отняли победу?! – возмутился Женя. – Да если бы медведица не потрепала эту тварь, я сомневаюсь, что у нас хватило бы патронов ее грохнуть!
– Может, попробуешь объяснить это медведице?
Тем временем медведица, похоже, убедилась, наконец, что ее враг мертв и больше не поднимется. Она отошла от мертвого тела и только теперь обратила внимание на людей. Сначала покосилась на Антонио, который был ближе всех. Затем на стрелков. И зарычала…
– Вот черт, – зароптали стрелки. – Стрелять, похоже, придется… А, Гора?
– Нет! – снова крикнула Оливия. – Вы же дорогу ему перекрыли! Расступитесь и дайте медведю выбор!
Все покосились на Горина, ожидая его решения. Тот в свою очередь посмотрел на Жанну и Сапрыкина.
– Ты права, сестренка, – кивнула Жанна. – Только не ему, а ей. Это самка. И, похоже, все, что заботило ее, это возмездие за убитых медвежат. Расступитесь. Если она просто уйдет, то и стрелять незачем.
Вооруженные люди последовали ее совету и расступились, образовав широкий коридор, ведущий к сопке. Медведица не торопилась воспользоваться этим коридором, опасливо поглядывая на людей. Это было странно. Только что она билась с настоящим исчадием ада. Огромным зубастым и когтистым монстром. Но теперь в нее вселяли неуверенность, а возможно, даже и страх крошечные для ее размеров люди.
Наконец, медведица все-таки побрела прочь, хрипло сопя и слегка прихрамывая.
– Так, Матвей, бери своих людей, и идите в поселок. Пусть сюда пять или шесть тягловых коней приведут. Надо эту тушу оттащить в Приморский. И повнимательней.
– Гора, на кой черт мы медведя отпустили, я не пойму?
– Не она была нашей проблемой. Нападала эта тварюга, – Горин кивнул на тушу гигантской росомахи. – Медведица просто преследовала ее и тем самым затаптывала следы. Делай, что я говорю.
– Не надо коней, – вмешалась Жанна. – Лучше грузовик с лебедкой. Лошади от запаха хищного зверя и крови просто с ума сойдут и разбегутся по сопкам. Замучаемся потом ловить.
– Хорошо. Давайте машину.
– Понял…
– Погоди, Матвей. – Горин поднял руку, затем подошел к Крашенинникову. – Миша, ты в порядке? Ты в крови весь.
– Да я через шиповник продирался, – отмахнулся Михаил, все еще приходящий в себя после случившегося.
– Уверен, что только это? О ржавые железки эти не царапался? Пусть твои друзья тебя осмотрят как следует. Матвей!
– Да!
– Скажи там нашим, пусть привезут ему бутылку самогона для обработки ран, настойку от столбняка и пенициллин.
– Хорошо.
– Зачем вам эта тварь? – спросил подошедший Антонио. – Думаете, ее мясо пригодно в пищу?
Горин усмехнулся:
– А вы хотите, чтоб эта туша у вас под окнами разлагалась? Насчет мяса мы тщательно проверим. Но дело не в этом. Это очень необычный и странный зверь. Нам непременно надо сохранить его шкуру, полный скелет и образцы тканей в качестве образцов ДНК.
– Для чего?
– Для будущего. Когда-нибудь оно все равно настанет. А перед нами, можно сказать, сенсационное научное открытие…
Все разговоры людей вокруг как-то гулко отдавались в голове. Михаил тяжело дышал и пытался понять, что его так тревожит и не дает прийти в себя. Может, это сомнения в правильности сохранения жизни большой медведице? Нет, похоже, не это. Он отчетливо помнил рассказ Оливии и Тони о том, как они столкнулись со зверем на вершине сопки. И он все еще чувствовал кожей прикосновение могучей лапы, когда медведица просто отодвинула его от места схватки. При ее силе и размерах она могла отшвырнуть его, переломав все кости. Тем более в пылу сражения с равным по силе соперником. Но медведица не причинила ему вреда. Как она не причинила вреда Оливии и Антонио там, на вершине сопки, где она просто поедала рыбу…
Крашенинников двинулся в сторону лесистого склона.
– Миша! Ты куда?! – воскликнула Оливия.
– Я сейчас… – отозвался Михаил, еще до конца сам не понимающий, куда и зачем он идет.
Сапрыкин проводил его взглядом и покачал головой:
– Женька, пусть твои архаровцы за ним присмотрят. Только ненавязчиво. Издалека. Похоже, шок у парня.
Горин кивнул:
– Хорошо. Ты уходишь?
– Да. Мне и Ханам нужно вернуться в Вилючинск. Посмотреть, что с нашими жилищами стало после цунами. Мое уж точно накрыло. Слишком низко расположен дом, да и к воде близко. К вам завтра наведаюсь. Надеюсь, лодка к тому времени уже всплывет.
Сапрыкин снял рюкзак и раскрыл его. Среди вещей, которые он взял с собой в поход, яркой бесполезностью мелькнули разноцветные элементы кубика Рубика. Евгений Анатольевич достал длинный цилиндрический предмет и протянул его Антонио.
– Держи.
– Что это? – удивился Квалья.
– Сигнальная ракета. Одной рукой крепко держишь вот за это металлическое основание. Этой стороной направляешь вверх и резко дергаешь вот этот шнур. На случай, если медведица все-таки вернется и настроение у нее будет крайне хреновым. Приморцы вам помогут.
– Я все-таки не пойму, чего мы ее тоже не пристрелили? – вздохнул один из стрелков.
– По той же причине, по которой я тебя сейчас не пристрелю, балбес. Это называется – человечность. Ладно. Удачи всем. До скорого.
Сапрыкин закинул рюкзак себе за спину и побрел в сторону Вилючинска. Жанна с братьями последовали за ним.
Глядя им вслед, стрелок поморщился:
– Наконец-то ушел. Достал меня этот хрен старый.
Горин смерил его строгим взглядом:
– Чибисов, слышь? Он-то ушел. Но я-то остался. Так что не беси меня и топай на пост.
– Извини…
– Топай, топай. Я пойду гляну, куда это Мишаня подался…
Искать Крашенинникова долго не пришлось. Тот стоял за старой дорогой, прислонившись к дереву, и наблюдал за чем-то или кем-то на склоне. С того места, где находился сейчас Горин, понять было сложно, что так привлекло внимание Михаила. Женя решил подойти ближе, но тут же услышал позади шепот:
– Гора…
Евгений резко обернулся.
– Чибисов? Какого хрена ты тут делаешь? Я куда тебе сказал идти?
– Погоди, Гора. Мне тебе сказать надо кое-что. Ромка с тайного поста, который наблюдал за казармой, кое-что интересное слышал, когда зверь напал на этих… вулканологов… Он пока никому не говорил об этом. Сказал, чтоб я сперва тебе его слова передал. Мало ли что.
– Да о чем ты, черт тебя дери, вообще толкуешь? – поморщился в недоумении Горин.
– О бабе этой. Об Ольге. Слышь, Гора… Ромка говорит, что никакая она не финляндка…
Михаил не решался подойти ближе. Он просто стоял и наблюдал за медведицей. Схватка оказалась для нее тяжелым испытанием. Могучий зверь хрипло дышал и даже постанывал. И, похоже, медведица к тому же голодна. Ее привлек запах камбалы, каким-то образом оказавшейся в кустах над вырытой им норой для добычи глины. Но несколько камбал для такого зверя – как для человека пригоршня семечек. Этим не насытишься. Медведица быстро прикончила рыбу и вдруг обернулась. Крашенинников вздрогнул. Она смотрела прямо на него. Заметила. Самое время броситься бежать обратно к казарме, надеясь, что вооруженные люди все еще там. Но медведица сама рванулась прочь, вверх по склону сопки. Подальше от людей. Страх прошел, и Михаилу теперь было даже жалко, что так мало рыбы находилось в кустах. Раненому зверю не мешало бы хорошенько подкрепиться. Именно в этот самый момент все элементы пазла, не дававшего ему эти дни покоя, сложились вдруг в цельную картину. И странный запах в той машине в лесу, и рыба на вершине сопки, и эта камбала вблизи их жилища… Крашенинников все понял.
