Глава 12

Эксперты сообщили инспектору Резнику о том, что задний бампер хлебного грузовика был укреплен толстым металлическим штырем. Благодаря этому грузовик выдержал столкновение с инкассаторской машиной, но запачкался ее краской. Не было сомнений в том, что именно этот автомобиль участвовал в неудавшемся налете.

Целых пять дней в пекарне «Саншайн» кипела работа. У всех сотрудников и сотрудниц компании сняли отпечатки пальцев, а затем сравнили с теми, которые обнаружились в хлебном грузовике. Это была долгая, утомительная процедура, но Резника ничто не могло остановить.

Пока полиции не удалось найти среди работников пекарни ни одного человека с криминальным прошлым, а все отпечатки пальцев в грузовике принадлежали исключительно персоналу. Кто-то вел двойную жизнь. Примерно за неделю до налета начальнику гаража пекарни сообщили, что данный грузовик отправлен на ремонт, поэтому Резник начал с двух механиков. Разумеется, оба отрицали какую бы то ни было связь с преступлением и не опознали на предъявленных им фотографиях ни Гарри Роулинса, ни Терри Миллера, ни Джо Пирелли. Резник сделал вывод, что один из механиков лжет.

– Это видно по глазам, Фуллер, и по языку тела. В данном случае нам противостоит не злой гений, а маленький, несчастный человечек, который не устоял перед парой сотен, а теперь ходит ни жив ни мертв с тех пор, как ограбление накрылось медным тазом.

– Мне кажется, – спорил Фуллер, которого утомило «шестое чувство» Резника, – что ему достаточно просто держать язык за зубами. Роулинс с приятелями погибли, его никто не сдаст.

– Есть еще четвертый налетчик, Фуллер. Этот четвертый может сдать всех, потому что у него тетради Гарри Роулинса. Нет, это точно один из механиков, и я узнаю, кто именно.

Дональд Фрэнкс сидел перед Резником и мял в руках замасленную ветошь. Он определенно нервничал, но из-за чего? Инспектор заставил механика попотеть ровно столько времени, сколько, по мнению Резника, нужно для оптимальной подготовки человека к допросу, и только собирался приступить к делу, как ему позвонили.

– Что еще? – рявкнул Резник в трубку, но быстро успокоился и продолжил уже довольно миролюбиво: – Хорошо, Элис, спасибо. Да, я буду в четыре. Обещаю, Элис, обещаю. – И Резник положил трубку. – Последи за временем, Фуллер, – приказал он. – К четырем мне нужно быть в участке.

Не прошло и пяти минут от начала допроса Фрэнкса, как Резник понял: механик нервничал не из-за того, что работал на Роулинса. Вместе со вторым механиком они отмечались в начале смены, а потом один из них сматывался до конца дня в какой-нибудь паб.

– Пожалуйста, не рассказывайте никому, сэр, – бормотал Фрэнкс. – Для нас двоих дел тут немного, но нам не на что будет жить, если мы тоже останемся без работы, понимаете?

– Тоже? – прищурился Резник, предчувствуя, что сейчас последует нечто важное.

– Да, сэр, раньше нас было трое. Лена сократили три месяца назад. Нас с Бобом тоже могут уволить. Пожалуйста, не говорите никому!

– Хватит ныть! – приказал Резник. – Мне глубоко насрать на ваши с Бобом проделки, но если не выложишь сейчас же все, что знаешь об этом Лене, клянусь, я раскрою твоему боссу глаза на то, что творится в его компании.

И Фрэнкс рассказал Резнику, что Лен Галливер был заподозрен в воровстве, чему сам Фрэнкс не поверил ни на секунду. Скорее всего, таким образом компания просто хотела избавиться от неугодного работника. После дальнейших расспросов Резник выяснил, что у каждого механика есть ключ от гаража, чтобы можно было улизнуть в паб при первой возможности. Если никто из начальства не знал, что у Галливера есть ключи, то, вполне вероятно, они по-прежнему у него, то есть он запросто мог быть тем человеком, который помог Роулинсу выкрасть хлебный грузовик. Резник распорядился, чтобы Лена Галливера разыскали и арестовали. Впервые за много недель у них появился реальный след. От таких новостей инспектор пришел в благодушное настроение и поставил десятку на то, что Лен Галливер знает, кто был четвертым в банде Роулинса.

Однако супруга уволенного механика заявила, что Лена нет. Но ее нежелание впустить полицию в квартиру показалось Резнику подозрительным. Женщина все причитала, жалуясь на плохое обращение хлебопекарни с ее Леном: обошлись, как с собакой, или даже хуже того.

– Пятнадцать лет службы – и вдруг ни с того ни с сего: вы уволены. Да еще возвели напраслину, будто он что-то там стащил! Но разве станут совать человеку две сотни, чтобы он ушел, не поднимая шума, если уверены, что он вор. Вот вы бы стали?

Полагая, что этот Лен сделал ноги, а жена его покрывает, Резник не стал спрашивать о местонахождении механика и собирался уже уходить, когда ему вдруг пришло в голову показать миссис Галливер фотографии подозреваемых. Женщина, к его удивлению, узнала Джо Пирелли.

– Да, вот этот к нам заходил, – бесхитростно рассказывала хозяйка дома. – У него было какое-то дело к моему мужу. А вот этот человек, – она показала на портрет Роулинса, – ждал его снаружи. Я видела его через кухонное окно, он сидел в темно-сером «мерседесе».

От радостного возбуждения у Резника свело живот. Похоже, миссис Галливер и правда ничего не знает о криминальных делишках супруга. Инспектору не терпелось взять этого Лена Галливера в оборот.

– Так где сейчас ваш муж? – спросил он.

Миссис Галливер заплакала и махнула рукой в направлении гостиной.

Резник, несколько сбитый с толку ее слезами, подошел к двери и толчком распахнул ее настежь.

– Ты арестован, Лен! – рявкнул он и остолбенел.

В гостиной на большом обеденном столе стоял гроб.

– Рак, – объяснила стоящая у инспектора за спиной миссис Галливер сквозь слезы. – Хорошо хоть все быстро закончилось, ему не пришлось долго мучиться.

Долгожданного прорыва в деле не случилось. Фуллер, выйдя на улицу, никак не мог остановиться:

– «Ты арестован, Лен!» – передразнивал он инспектора. – Это пойдет в народ.

Когда они сели в машину, Эндрюс сказал Резнику, что Элис дважды выходила на связь по рации. Один раз – чтобы сообщить о звонке осведомителя по кличке Гнилозубый, а второй – чтобы передать вопрос старшего инспектора Сондерса о том, где черти носят этого Резника.

– Проклятье! – заорал инспектор на Фуллера. – Я же просил тебя следить за временем! К четырем мне нужно было быть в участке.

– Что-то важное? – спросил Фуллер, заводя машину, хотя прекрасно знал, что Резник договорился о совещании с Сондерсом не только для того, чтобы рассказать о ходе следствия, но и для того, чтобы обсудить свои шансы на повышение.

Фуллер-то считал, что шансы эти близки к нулю. Теперь, когда Резник пропустил совещание, они стали и того меньше. Встретившись с Эндрюсом взглядом в зеркале заднего вида, Фуллер весело подмигнул напарнику.

Резник велел двигаться к дому Роулинсов, чтобы переговорить с командой слежки. Фуллер медленно проехал мимо жилища Долли. Там было темно, шторы на всех окнах задернуты. Сержант притормозил у машины наблюдения, и Резник вышел. Хоукс чуть не проломил крышу автомобиля, подпрыгнув почти на полфута, когда инспектор забарабанил по стеклу кулаком. Докладывать им было нечего, никакого движения, никаких посетителей… только приезжал грузовичок и забрал кроватку, постельные принадлежности и другие детские вещи. Когда грузовик уехал, его догнала патрульная машина, и был произведен тщательный обыск. Ничего подозрительного обнаружено не было.

– Вези меня в участок, – буркнул Резник. – Будем надеяться, что Гнилозубый припас для меня что-то посущественнее, чем эти дармоеды.

Арни Фишер наклонился к самому лицу Тони и говорил тихо и медленно. Тони знал, что в таких случаях лучше просто слушать.

– Это было простое задание. Забрать спиртного на двадцать штук, заплатить за него двенадцать и привезти сюда. Бить никого было не нужно. Трахать жену чувака, у которого покупаешь выпивку, тоже было не нужно. Ну что у тебя в голове, а? – спросил Арни и пальцем ткнул Тони в висок. – Почему ты все время творишь какие-то глупости?

Тони ничуть не смутился:

– Она оказалась миленькой блондиночкой с большими сиськами и не жаловалась на то, что я ее пощупал. – По его лицу расползалась довольная ухмылка. – Зато жаловался ее свинорылый муженек! Ты бы видел, как я вырубил этого толстого придурка. Один приемчик – и он готов.

– И что потом? – спросил Арни.

Тони пожал плечами:

– Хм, да, выезжая с парковки, я помял «ягуар», но есть и хорошая новость: я помял его о «бумер» этого придурка из Манчестера. Да не переживай, Карлос починит твою красотку. Послушай, Арни, – оживился Тони, вспоминая о своих похождениях, – за мной гнались копы – с сиренами, мигалками, все дела, а я от них ушел, представляешь? Все живы-здоровы, фургон со спиртным добрался до Лондона, а я унес ноги. Никаких проблем!

– Проблема в том, что манчестерские ребята больше не захотят вести с нами бизнес. – Арни начинал выходить из себя. – А это большая потеря для нас, потому что они чертовски хорошие партнеры!

Тони откинулся на спинку вращающегося стула:

– Да пусть эти подонки сгниют в своем Манчестере! Чего ты так разошелся из-за каких-то мелких деляг с севера, лучше подумай, как прибрать к рукам тетради Роулинса.

– Как будто я не думаю об этом! – огрызнулся Арни. – Почему, по-твоему, я отправил тебя в Манчестер? Чтобы ты тут лишнего шума не устраивал. Мне нужно, чтобы все было тихо-мирно. Мне нужны мозги и тактика.

Тони выпрямился, внезапно посерьезнев:

– Если копы доберутся до записей, Арни, мы с тобой огребем по пятнашке, а то и больше. С этим сукиным сыном Роулинсом мы три крупные сделки провернули, скупая краденое, и можешь не сомневаться, у него записано каждое пенни, которое мы для него отмыли.

– Уж мне-то можешь не напоминать! – вспылил старший Фишер.

– Слушай-ка, Арни, это твое «тихо-мирно» больше не работает, – сказал Тони и встал со стула. – Теперь вдовами вместо Боксера займусь я сам. И заставлю их рассказать все, что нам нужно.

Арни молчал, и это было очень странно.

– Что-то случилось? – спросил Тони.

– Боксер сумел кое-что выудить из Долли, – произнес Арни. – Она призналась ему, что Гарри Роулинс все еще жив.

Тони на время замер с разинутым ртом, потом загоготал:

– Ради бога, Арни, что за чушь! Она опознала его и лично похоронила, все россказни Боксера – полный бред.

Обеспокоенность старшего Фишера стала очевидной. Он сел за свой письменный стол и снял очки:

– Мы не знаем, чушь это или нет.

Тони вздохнул:

– Братишка, доверься мне, я со всем разберусь. И тебе не надо ни о чем тревожиться. Я вытрясу всю правду и из Боксера, и из Долли Роулинс.

– Только держи себя в руках, – сказал Арни, нервно полируя стекла очков. – У нас с тобой неплохой бизнес. Поговори с Боксером и Долли – без мордобоя! – а к двум другим не ходи. От Пирелли и той, второй, мы не слышали ни писка, так что лучше их вообще не трогать.

– Ширли, – произнес Тони мечтательно. – Ее зовут Ширли. – Он едва не пускал слюни. – Классная цыпочка.

– Да-да, – равнодушно отмахнулся Арни. – Только руки не распускай, Тони, ты меня понял?

Открылась дверь, и вошел Карлос. Тони ястребом налетел на него:

– Эй, ты! Стучать надо перед тем, как войти, гомик хренов!

– Я пришел, чтобы забрать «ягуар»… опять. Тони, тебе бы следовало ездить поаккуратнее.

Надвигающуюся перебранку остановил властный голос Арни:

– Остынь!

Карлос с вызовом посмотрел на Тони, уверенный в том, что Арни защитит своего бойфренда. Однако Арни шевельнул пальцем в направлении дивана, и Карлосу пришлось ретироваться.

Старший брат поманил к себе младшего.

– Веди себя осторожнее, – тихо произнес Арни. – Ставки очень высоки.

– Послушай, дорогуша, – ответил Тони, – Гарри Роулинс мертв. Насчет него нам уж точно не нужно беспокоиться. Единственная проблема, которую мы должны срочно решить, – это его тетради, и если бы мне предоставили свободу действий, они уже были бы у нас! Так, первым делом я наведаюсь к его кузену Эдди Роулинсу, а затем по душам побеседую с вдовушкой и уж после притащу сюда этого недоумка Боксера. Вот тогда сравним их показания.

Тони причмокнул губами, посылая издевательский воздушный поцелуй в адрес любовника своего брата, и решительно промаршировал к выходу.

Карлос посмотрел на Арни.

– Неприятности? – спросил он, откупоривая бутылку.

– Не бери в голову, малыш. – Арни встал позади Карлоса и принялся поглаживать его по крепким ягодицам. Фишер был ниже автомеханика, и ему пришлось задрать голову, чтобы положить подбородок на широкое, мускулистое плечо Карлоса. – Просто надо подчистить кое-какие хвосты. После того как Роулинсу с Миллером и Пирелли пришел капец, осталась парочка дел.

Карлос вздрогнул при упоминании фамилии Пирелли, однако ничего не сказал и молча разлил шампанское по бокалам. Желая сменить тему и отвлечься от тревожных мыслей, Арни кивком велел Карлосу открыть большую подарочную коробку, стоящую на диване. Внутри лежал аккуратно сложенный костюм из белого шелка. Карлос расправил его на вытянутых руках.

– Мне очень нравится, – сказал он, сверкая белозубой улыбкой. – Пирелли… – добавил он как бы между прочим. – Кажется, я уже слышал это имя.

Арни суетился вокруг Карлоса, помогая надеть пиджак.

– Да, тот еще сукин сын. Его жена работает разменщицей в игровых автоматах в Сохо. Та еще шлюха. Но Джо – он был неплохим малым. – Фишер отступил от Карлоса на шаг и окинул любовника удовлетворенным взглядом: костюм сидел превосходно.

Карлос вспомнил перевернутую фотографию у кровати Линды.

– Костюм отличный, Арни, – сказал он.

Эдди Роулинс сидел в своем грязном, сыром кабинете, закинув ноги на стол. Это был его рабочий офис – в старой развалюхе посреди автомобильной свалки в Камберуэлле. Старые машины тут были навалены в три-четыре ряда. Все свои дни Эдди проводил, сидя в кабинете и мечтая о небесно-голубом «роллере», который купит, когда разбогатеет. Гарри давным-давно обещал, что подарит кузену дорогой современный автопресс для утилизации машин, чтобы бизнес стал более прибыльным. Однако обещание так и осталось невыполненным.

Сейчас Эдди говорил по телефону с приятелем, который держал небольшую букмекерскую контору в Эпсоме. Кузен Гарри раздобыл инсайд по заезду в три пятнадцать в Хейдоке и поставил пять фунтов на первую и вторую лошадь. В том, что касается игры на тотализаторе, Эдди был весьма осмотрителен, но при этом мог спустить сотню на какую-нибудь проститутку. Листая газету в поисках скакунов для еще двух-трех надежных ставок, он отметил про себя, что большинство его женщин такие же малорослые, как и лошади, на которых он ставит.

Болтовню по телефону прервал звук подъезжающей машины. Когда Эдди увидел, кто к нему пожаловал, его окатила ледяная волна страха. Он скинул ноги со стола, бросил телефонную трубку и, стараясь вести себя как можно беззаботнее, достал из ящика стола бутылку скотча.

– Не против, Тони? Ты как раз вовремя для послеобеденного глоточка виски. Выпьешь со мной? – Эдди метнулся к стеллажу, где вместо канцелярских папок стояли стаканы, и украдкой кинул взгляд на «форд-гранада» чудовищного зеленого цвета.

Уф, по крайней мере, Тони Фишер приехал один!

Эдди не мог остановить поток пустого трепа, который лился из него будто сам по себе:

– Бизнес на нуле, понимаешь. В этом деле никто сейчас особо не процветает. А как у тебя дела, Тони? Ваш с братом ночной клуб, кстати, очень хорошее местечко. – Эдди начал наливать виски.

– Что тебе известно о тетрадях твоего кузена Гарри? – любезным тоном поинтересовался Тони.

Рука Эдди дрогнула, и струя полилась мимо стакана. Тони Фишер был мастером своего дела, и вообще, во многих отношениях он олицетворял то, к чему стремился Эдди: быть таким вот крепким мужчиной с буграми мышц, но в хорошей модной одежде, всегда со свежей стрижкой и ухоженными ногтями, с маленьким бриллиантом в мочке уха. Тони сел напротив Эдди и скрестил ноги, открыв взгляду начищенные ботинки от «Гуччи». Это Арни научил Тони следить за внешностью, хотя бриллиантовую сережку не одобрял. Тони же считал, что она делает его сексуальным. И правда, женщины находили младшего Фишера привлекательным, однако всю красоту портил холодный, бездушный взгляд.

Тони никогда не смотрел людям в глаза, вместо этого он намеренно смотрел им в лоб. Теперь же Фишер лениво оглядывал грязную убогую комнатку, прекрасно осознавая, какой эффект это оказывает на Эдди. Тони нравилось вызывать в людях страх.

– Ты ведь знаешь Боксера Дэвиса, да? – спросил Тони деловитым тоном.

– Д-да, – заикаясь, выдавил Эдди. – Он вроде работает на вас, если это можно так назвать. С вашей стороны это больше похоже на благотворительность. Не видел его с похорон.

– Так вот, он тут кое-что растрепал о твоем кузене. Направо и налево говорит о том, что Гарри Роулинс жив-здоров. Но мы ведь оба понимаем, что это невозможно, да?

– Жив? – Эдди казался удивленным. – Гарри мертв, Тони… Я все-таки его родственник. Мне бы он открылся раньше, чем какому-то болвану Дэвису.

Тони ободряюще улыбнулся, отчего Эдди заметно полегчало. Тогда младший Фишер достал из кармана носовой платок и потянулся через стол к стакану с виски, но на полпути к цели молниеносно протянул руку к Эдди, схватил его за волосы, подтянул к себе через стол и затолкал платок ему в рот. Потом рывком сдернул Роулинса со стола и, швырнув к стене, ударил головой в лицо. Все это заняло не больше пары секунд. В полубессознательном состоянии Эдди скользнул вдоль стены на пол и откинулся навзничь. Тони присел рядом на корточки, вынул изо рта своей жертвы носовой платок и заботливо стер кровь из разбитого носа Эдди. Пригнувшись к самому лицу своей жертвы, Тони зловеще прошептал:

– Ну-ка, расскажи мне, что ты знаешь о тетрадях Гарри Роулинса.

С трудом сдерживая слезы, Эдди взмолился:

– Я ничего не знаю об этих тетрадях, Тони, Богом клянусь!

– Но ты все-таки его родственник, – повторил Тони слова Эдди. – Тебе бы он открылся раньше, чем какому-то болвану Дэвису. А если болван Дэвис в курсе, то логично предположить, что и ты знаешь.

– Не знаю! Клянусь жизнью, не знаю! Гарри мне никогда ни о чем не рассказывал. Я просто бахвалился, Тони, ты же знаешь, каково это. У Гарри было все, а у меня… только эта дыра. Мы с Гарри не были близки; он меня недолюбливал. И ничего мне не рассказывал, честное слово.

Тони поднял руку, чтобы почесать голову, и Эдди от страха чуть не обмочился.

– Пожалуйста, только не бей меня! – закричал он.

Пока Тони продолжал запугивать его, Эдди держал руки перед лицом, закрываясь от удара, и только кивал или тряс головой вместо ответов.

– Значит, у Гарри было все, так? – продолжал Тони свой допрос. – Ну, так теперь это «все» у меня, понял? У меня и моего брата. И нам по фигу, жив Гарри или подох, потому что он теперь никто. Из чего следует, что ты даже меньше, чем никто. Согласен? – Тони нежно погладил Эдди по щеке. – Итак, держи ухо востро… – Тони резко вдавил Эдди лицом в оргалитовый пол. – …и дай мне знать, как только выяснишь что-то про Боксера Дэвиса или тетради Гарри. – Фишер несколько раз шлепнул Роулинса по щеке и поднялся.

Эдди не смел шевельнуться. Он лежал на грязном полу и беззвучно плакал, крепко зажмурившись в ожидании пинка в лицо. Глаза он открыл только после того, как услышал заведенный вдали двигатель автомобиля. Эдди тяжело поднялся с пола, придерживая разбитую голову, и выглянул в окно, чтобы быть на сто процентов уверенным: Тони уехал. А потом снял телефонную трубку.

В крошечной конуре на Портобелло-роуд на звонок ответил Билл Грант. Он слушал, пока Эдди дрожащим, тонким от пережитых страданий голосом пересказывал произошедшее. В конце концов Билл не выдержал:

– Заткни свою плаксивую пасть, Эдди! Что ты ему сказал?

– Я ничего ему не говорил. Его информация от Боксера Дэвиса, – заверил его Эдди.

– А где он?

Эдди смолк и прикрыл глаза: Боксеру теперь несдобровать. Билл Грант был во сто раз хуже Тони. Билл Грант – по-настоящему бессердечный ублюдок, который убивает людей за деньги любым удобным ему способом: быстро, медленно – не важно. Сильной стороной наемника было то, что он казался гораздо умнее Тони. Потому-то почти никто и не знал, что Билл вернулся. Этот безжалостный убийца не стремился быть на виду, он умел оставаться незамеченным. Внешне Билл не производил какого-то особого впечатления, но, Бог свидетель, с ним было лучше не связываться. Этому ублюдку нечего терять, вот почему он был самым опасным человеком из всех, кого знал Эдди. Билл только что вышел на свободу после двенадцати лет тюрьмы, но сразу оказался в гуще событий. Эдди открыл глаза, услышав, как Билл повторяет свой вопрос:

– Где он сейчас?

Красный от стыда, Эдди пытался убедить себя, что собственная шкура дороже чьей-то чужой. Даже Боксера Дэвиса.