Глава 12

На следующее утро я наконец получила ответ от телефонной компании – и свежий счет за услуги связи с расшифровкой. В школе перед уроками изучила его. Входящих звонков на домашний телефон оказалось мало, да и те в основном с предложениями о продаже. Я узнала ночной звонок – когда кто-то повесил трубку, – увидела, что он сделан со скрытого номера, и покрутила затекшей шеей. Я-то думала, судебные запросы не распространяются на разовые звонки среди ночи, и не упоминала об этом случае полиции.

Исходящих в последние недели не было. Может, Эмми с Джимом расстались? Во входящих в начале месяца обнаружился единственный номер, начинавшийся не на 800.

Он выглядел смутно знакомым; такое же чувство возникало у меня после сдачи множества срочных статей подряд – все имена и данные смешивались в кучу. Однако номер был местным, а я таких не знала.

Я достала из сумочки мобильный и нашла фотографию, сделанную в «Брейк-Маунтин». Увеличила визитку – телефонные номера совпали.

Зацепка. Теперь есть за что ухватиться и сдвинуть историю с мертвой точки.

Я переслала счет с расшифровкой на электронный адрес Кайла. Сделала приписку.

Я уже сама набрала номер мотеля, поднесла палец к кнопке вызова – и застыла в нерешительности. Я могла бы получить ответ легко и быстро. Пригласить к телефону Джима, спросить его про Эмми. Впрочем, это уже не моя работа, а Джим слишком важен для расследования. Первый звонок нужно уступить Кайлу.

Так будет правильно.

В классе вновь начались перешептывания. Взгляды украдкой в мою сторону. Шельмецы в очередной раз сменили тактику. Когда я попросила их повернуться к доске, Иззи облизнула губы. Вскинула руку. Я не обратила внимания. Кто-то хихикнул. Если я и не потеряла этот класс раньше, то определенно потеряла сейчас.

– Сдайте домашнее задание, – сказала я.

И быстро оглядела класс – не выдаст ли себя кто-нибудь? Чьи мысли занимает тайна, не известная больше никому?

Знал ли кто-то из этих ребят Бетани Джарвиц? Ей было двадцать восемь лет, у нее обнаружили обширное субдуральное кровоизлияние, и она по-прежнему находилась в критическом состоянии. Работала в центре обработки данных, ближайших родственников еще не нашли. Возможно, Бетани пошла с Дейвисом Коббом выпить, как и я. Потом объяснила ему, что он неправильно все понял, а он поплелся за ней к дому. Устал неправильно все понимать и созрел для активных действий.

Я попросила учеников поднять листки с заданием – я отмечу его как выполненное, даже если оно не подписано.

Тео опоздал на пять минут. Сочинения уже передали по рядам, и они оказались на парте Молли Лафлин. Тео водрузил свою работу поверх общей стопки и заявил:

– Опаньки, теперь вы мое сразу вычислите.

– Ты опоздал. – Я спрятала анонимные работы в сумку.

– Да. Распечатывал сочинение в библиотеке. У нас принтер сломался.

– Садись на место.

Однако он так и стоял перед моим столом, а весь класс наблюдал.

Тео склонил голову набок, медленно улыбнулся.

– Это мое третье опоздание?

Он знал, что третье, и я тоже.

– Не помню, – ответила я.

Если сказать «нет», ребята подумают, что я делаю Тео поблажку. Сказать «да» – и его придется оставить после уроков, а значит, и меня вместе с ним. Школьные правила гласили: после трех опозданий ученик должен сидеть с тобой после занятий, пока ты его не отпустишь.

– Я потом проверю, – добавила я и с радостью услышала шаги в коридоре, которые замерли перед открытой дверью моего класса.

Это отвлекло всех от вопроса о наказании Тео – а у меня не было ни времени, ни желания возиться с мальчишкой, который взъелся на меня по непонятной причине. Тео сел на место, но смешки и перешептывания не стихли.

Обернувшись, я увидела причину: в дверном проеме застыл заместитель директора Митч Шелдон. Кивком вызвал меня в коридор.

– Доставайте тетради, – велела я, выходя.

Кто-то свистнул, когда я закрыла за собой двери; из класса послышался гул голосов.

– Я не сумел пресечь, – приглушенно сообщил Митч, подавшись ко мне.

– Что пресечь?

– Слухи. Опять звонят родители, на этот раз интересуются отношениями между тобой и тренером Коббом. Спрашивают, знала ли ты, что он женат.

Я испустила смешок, тот гулко разнесся по пустому коридору. Я понимала, что слухи неизбежны, но не думала, что они сосредоточатся вокруг меня. Словно я злодейка.

– Глупости, – заявила я и, когда Митч попытался возразить, добавила: – Мне нужно вести урок.

Митч сжал мою руку выше локтя, еще сильнее понизил голос:

– Нужно поговорить. Дело не только в слухах, Лия. Дело в Дейвисе Коббе.

Я отняла руку: сквозь стекло в двери за нами наблюдали любопытные глаза; хватит с меня домыслов Кайла по поводу нас с Митчем.

– А что с Коббом?

– Он в отпуске, причем неоплачиваемом. Дальше так продолжаться не может.

Я замерла с открытым ртом, втянула холодный воздух. Я не ожидала, что ветер переменится так быстро, а ведь школьные сочинения могли бы меня предостеречь. Они – окно в большой мир; обсуждения за семейным ужином, выплеснутые на бумагу. Этот город с самого начала был за Кобба. Я здесь чужая.

– Боишься, Лия? – Митч подошел совсем близко.

Я вспомнила слова Кайла: это любому заметно. Нащупала дверную ручку.

– Спасибо за предупреждение.

И проскользнула в класс. Проигнорировала ухмылки учеников и девочку, которая вытянула шею вслед заместителю директора Шелдону. Задумалась. Что это значит?

Действительно ли Митч старался развеять слухи? Может, он сам их распускал? Или я просто отовсюду ждала подвоха?

Никто не приходит в журналистику неопытным, даже если сам считает именно так. У всех есть тайные умыслы и планы.

Мы регулярно заседали в баре: подогревались алкоголем, разглагольствовали о вселенской несправедливости, о том, как распознать хорошую историю; бывало, слова и мысли начинали путаться, и на поверхность всплывал давно похороненный идеализм… Подобное связывает навеки – по крайней мере, я так думала. Однако существует критическая черта. И где именно она проходит, не узнаешь, пока ее не пересечешь.

История была моей, и я принимала ее слишком близко к сердцу. Так говорил Ной.

– Тебя затягивает, – предостерегал он, когда я расхаживала по своей квартирке, заработавшись допоздна.

Ной словно видел, как история вползает в комнату и медленно меня засасывает.

– Он это сделал, Ной. Я его знаю. Сделал, – произнесла я.

Ной помолчал, пристально наблюдая за мной холодными серыми глазами, побарабанил пальцами.

– История сенсационная. Тебе нужны железобетонные доказательства.

Критика, сомнение, упреждающая шпилька в адрес моей гипотетической недоработки.

Впрочем, разве не этого мы хотели, не об этом откровенничали вечерами в баре под очередную рюмку: даешь свободу правде! Мне наконец выпала такая возможность.

– Рано или поздно правда выйдет наружу, – сказала я. – Если я надавлю, кто-нибудь откликнется.

Я искренне верила: правда обязательно всплывет на поверхность, как пузырьки в кипящей воде.

Однако Ной уже охладел к беседе.

– А если не откликнется? – Он покачал головой, неодобрительно поджал губы. – Тебе не стать мученицей, Лия. Тебя просто распнут.

– Так это и есть мученичество, Ной.

Он отмахнулся от меня, его больше не интересовала шутливая семантика – как бы исказить смысл слов, чтобы выиграть спор, как бы нанизать их повыгодней, чтобы перейти в наступление.

– Чего ты хочешь: осветить новость или сама ею стать? – поинтересовался Ной.

Хотела я одного: вернуться назад, в тот миг, когда это имя впервые прозвучало из уст Пейдж, и остановить ее.

Пейдж поднесла палец к губам, пряча улыбку, заглушая смех.

Для меня Аарон существовал больше в мыслях, чем в реальности. Пойти к Аарону. Остаться у Аарона. Даже когда он обрел материальные очертания, все равно остался приложением к Пейдж. Возможно, это и было моей первой ошибкой: воспринимать Аарона сквозь призму Пейдж…

Ной сбежал без оглядки.

Разрыв, к которому мне следовало быть готовой. Наверное, если бы я не погрузилась в свою историю с головой, то заметила бы его приближение. Обычно я чувствовала, когда все меняется, когда начинается спад; умела определять точку, из которой возврат уже невозможен. Без сомнения, мы тогда оказались именно в этой точке.

Я стала зацикленной, слишком серьезной, прямо-таки одержимой – я всегда была такой, только поначалу Ной не желал этого замечать. Мы оба стремились к высокой цели. Я – к правде. Ной – к карьере.

Еще до него у меня были мужчины, которые на третьем, четвертом, десятом или одиннадцатом свидании достигали неминуемой точки разрыва. Что-нибудь случалось, некий надлом, и наружу вдруг проглядывала другая Лия, тайная; девушка, которая прожила одно лето с Эмми – не такая собранная, цельная и незыблемая. Тогда мужское лицо искажалось, на нем проступало замешательство, в голове происходила лихорадочная переоценка. Между нами начинала расти пропасть, и я предвидела финал. Иногда, будучи в особенно мазохистском настроении, я обрывала отношения сразу, в конце того же свидания. Правда, чаще спускала все на тормозах, наблюдала, ждала.

Не могла отвести взгляд. Препарировала собственный провал. Будто я – не я вовсе, а смотрю на все со стороны.

В поражении присутствовало некое удовольствие, потому что я могла все разложить по полочкам…

Однако та история полностью завладела моим вниманием, и все последующее обрушилось, точно гром среди ясного неба: причина, по которой Ной меня бросил, шеф Логан уволил, а Пейдж раздобыла судебный запрет на мое приближение. Причина в том, что они считали меня одержимой – одержимой им.

Прозвенел звонок с уроков, и я собрала вещи. Хотелось прочитать сочинения – вдруг кто-нибудь рассказал о чем-то? Вдруг среди множества слухов я отыщу крупицу правды?

В открытые двери класса постучали, и Тео помахал с порога голубым бланком.

– Здрасьте. Мистер Шелдон разрешил мне отсидеть наказание сегодня. – Тео произнес это с такой интонацией, словно позволения попросил, а сам уже просунул голову внутрь. Мистер Шелдон, видите ли, дал разрешение. – Хочу поскорее отстреляться, – добавил мальчишка.

Я хотела того же. В коридоре болтали школьники, ходили учителя, двери стояли открытыми. Я глянула на часы.

– Да, входи.

У моего стола Тео помедлил, потоптался с ноги на ногу. Я подняла на него глаза.

– Вы дадите мне какое-нибудь поручение? – спросил он. – Некоторые учителя просят убрать в классе.

От мысли, что Тео Бертон все здесь обшарит, мне стало неуютно.

– Тебе задали что-нибудь на дом?

Он достал тетрадь на спиральной пружине.

– Вот. Правда, это история.

В класс заглянула Кейт Тернер, увидела ученика, бросила:

– Зайду позже, – и исчезла.

Как по волшебству, в коридоре наступила зловещая тишина. Быстро же здание опустело…

– Садись, – велела я.

Вновь посмотрела на часы. Я ненавидела это правило – опоздавшие ученики обязаны возместить вам украденное время, – ведь на самом деле ничего они не возмещали, а только забирали еще больше!

Тео сел за свою парту у противоположной стены, но голос его прозвучал очень громко и близко:

– Это правда, что говорят? Про вас и тренера Кобба?

Проигнорировать? Смолчать? У молчания тоже есть последствия. Из простого «без комментариев» можно раздуть целую историю.

– Не знаю, что говорят, – заметила я. – Но готова поспорить, это неправда.

Я смотрела в монитор, а не на Тео; он не отвечал. Я ощущала повисшее в воздухе напряжение. Слышала, как постукивает по парте карандаш, как медленно рвется бумага. Тео скомкал ее, швырнул в мусорную корзину. Он хотел, чтобы я это заметила.

…Я собрала сумку еще несколько минут назад, но Тео не шевелился. Я кашлянула, он наконец взглянул на меня.

– Пора, – сообщила я.

– Можно я тут… – Тео кивнул на тетрадь. Мол, я еще не закончил.

Я покачала головой.

– Я спешу. Пойдем.

Как только он встал, я вышла в пустой коридор. Взялась за дверную ручку. Тео ждал рядом, пока я запирала дверь, словно собирался идти вместе со мной.

Тут повсюду видеокамеры, напомнила я себе. По крайней мере, так мы говорим ученикам. Надеюсь, это правда.

Тео шагнул в направлении вестибюля, мне пришлось сделать то же самое. В канцелярии наверняка будут люди. Я достала мобильный, просмотрела звонки, целеустремленно двинулась вперед, не обращая внимания на идущего рядом мальчика.

Помедлила у боковой двери в канцелярию. Входить сюда могли лишь преподаватели. Для этого требовался ключ – в отличие от стеклянных дверей, обращенных к фасаду. Я нашла ключ, Тео застыл у меня за спиной.

– До завтра, Тео, – отправила его я.

Он побрел дальше по коридору.

Когда я уже распахнула дверь, до меня вдруг долетели слова мальчишки:

– Пока, Лия.

Я сделала вид, будто не услышала.

Захлопнула двери, наконец почувствовала себя в безопасности и привалилась к ним спиной. Справа, из кабинета Митча, доносился его голос – заместитель директора Шелдон говорил по телефону. Я постояла у двери, чтобы Митч меня заметил. Когда его взгляд сфокусировался на дверном проеме, я жестом показала на выход – мол, я домой. Митч насупил брови – видимо, удивился моему «докладу». Не понял, к чему это я. Вскинул палец – мол, подожди.

Закончив разговор, откинулся в кресле.

– В чем дело? – спросил.

– Ни в чем. Слушай, ты разрешил Тео Бертону отсидеть наказание за опоздания на уроки?

Кресло качнулось взад-вперед.

– Что? Ах да, он спросил, можно ли это сделать сегодня, а то потом, в другие дни, никто его не подвезет домой. Я ответил – можно, если ты не против. – Митч пригляделся ко мне. – Ты против?

Я помотала головой.

– Нет-нет. Я просто растерялась. Не ожидала его, вот и все.

Митч кивнул, посмотрел на бумаги перед собой.

– Подожди меня секундочку. Вместе выйдем.

– Хорошо.

Я прислонилась к стене возле его кабинета, чувствуя невероятное облегчение.

По пути к стоянке мы увидели на каменной лавочке Тео Бертона. Он как будто ждал, пока его подвезут. Как будто ждал.

– Пока, мистер Шелдон, мисс Стивенс.

Митч приподнял шляпу:

– До завтра, мистер Бертон. Постарайтесь не опаздывать. – И усмехнулся, словно пошутил.

Я позволила Митчу проводить меня до машины.

– Не хочешь перекусить? – небрежно бросил он.

Меня совсем не удивило это предложение.

Я представила себя на берегу озера, увидела под ногами кровь, пропитавшую землю. Мысленно услышала, как Кайл рассказывает коллегам: «Жила одна, не местная», и ответила:

– Пока нет, Митч. В нынешних обстоятельствах… лучше не надо.

– Ладно, Лия. – Он шагнул назад, и я села в машину. – Значит, в другой раз.

Двигатель взревел, Митч махнул рукой.

В зеркале заднего вида я поймала отражение Тео Бертона, наши глаза встретились, он не отвел взгляда.

Я включила передачу и крепко обхватила руль, уговаривая себя не смотреть назад.

Я видела это повсюду. Угрозу, опасность. Вероятную жестокость, потенциальное насилие. Возможно, я была пристрастна, а возможно, – опытна.

Однако, с тревогой думала я иногда, вдруг ничего такого на самом деле нет?

Вдруг это лишь линзы, фильтр, а в действительности все нормально и хорошо, и мальчишка – просто мальчишка, который опаздывает в школу и ждет попутки домой; и Эмми загуляла со своим парнем и забыла позвонить; и я начинаю новую жизнь, а он именно так и устроен – медленный процесс трансформации, превращение в другого человека…