Глава 12. Оно того стоит?

Стив Префонтейн терпеть не мог бегать по холоду. Он успел неоднократно напомнить об этом своим товарищам по команде Орегонского университета, зябнувшим вместе с ним на разминке на поле для гольфа Fox Den Country Club в Ноксвилле. Другие бегуны команды Ducks не пытались поколебать мрачное настроение своего лидера: они уже привыкли к его ворчанию перед соревнованиями, давно превратившемуся в ритуал при любой погоде. Тем более что в этот раз он оказался прав: было чертовски холодно – на добрых десять градусов ниже обычной температуры для понедельника перед Днем благодарения. Белесые облачка пара вырывались на каждом пятом шаге изо ртов бегунов. Ледяные порывы северо-восточного ветра трепали белокурую шевелюру знаменитого Пре (как называли Стива), пока он трусил по хрустящему от холода газону, до последнего не желая расставаться с теплыми штанами и ветровкой.

Ровно в 11:00 выстрел стартера возвестил о начале чемпионата NCAA по кроссу 1971 года. Двести девяносто семь атлетов рванулись с места, выходя на шестимильную (9,6 километра) дистанцию. Теперь на Пре оставалась лишь хлопчатобумажная футболка и тонкая форма университетской команды. Он привычно рванул с места в карьер, возглавив забег, но за ним неотрывно следовала многочисленная группа уверенных в себе молодых бегунов, готовых лишить его ореола славы «золотого мальчика американского бега». Ему было всего 20 лет, а он уже успел завоевать три титула чемпиона NCAA, трижды выиграть национальный чемпионат Amateur Athletic Union, установить три рекорда страны и попасть на обложку Sports Illustrated. Среди его соперников находился будущий олимпийский чемпион на дистанции 800 метров Дэйв Уоттл из Bowling Green, участник Олимпиады-1968 Марти Ликуори из Университета Вилланова и действующий чемпион NCAA на дистанции шесть миль Гарри Бьоркланд из Миннесотского университета.

Самым дерзким из соперников, оспаривавших лидерство Пре, оказался Бьоркланд, отвечавший лидеру забега в таком же агрессивном стиле и даже временами обгонявший его на полшага. Привыкший контролировать любой забег от начала и до конца, Пре делал рывок, который тут же повторял Бьоркланд. И так повторялось несколько раз. Пара лидеров пробежала первую милю за 4.24 – невероятный темп для любой кроссовой трассы, а уж тем более для такой пересеченной, как эта.

И уже в этот момент, хотя до финиша оставалось целых пять миль (восемь километров), Пре чувствовал себя ужасно. Ноги как будто наполнились песком, а голова – сомнениями. Но больше всего пугала та сравнительная легкость, которую демонстрировал Бьоркланд: он буквально перелетал через травянистые холмики, которые Пре казались кирпичными стенами.

Еще немного – и Пре больше не смог диктовать остальным темп бега; сначала ему пришлось бежать вровень с Бьоркландом, а потом и позади него. Однако главное сражение разразилось у него в мыслях. Все захватило страдание, едва позволяя видеть что-либо перед собой. Он понимал: еще 20 минут такой пытки он не выдержит. Больше всего ему хотелось немного замедлиться, позволить Бьоркланду убежать вперед и тем самым не усугублять мучения. Однако что-то в глубине души противилось такому исходу.

На третьей миле (4,8 километра) Пре и Бьоркланд оторвались от основной группы в сопровождении еще двоих атлетов: Майка Стака из Университета Северной Дакоты и Дэна Мерфи из Университета штата Вашингтон. Пре все еще проигрывал битву в голове, но тело его держалось. Бьоркланд, чувствуя, насколько Пре приходится трудно, на середине дистанции сделал рывок. Появившийся разрыв Пре воспринял чуть ли не как облегчение: он не снижал темпа, однако больше не должен был терпеть пытку, стараясь ни в чем не уступить противнику в пурпурно-золотой форме Миннесоты.

Бьоркланд увеличил отрыв до пяти-шести шагов и достиг своего предела, выжатый досуха. В сердце тяжело дышавшего преследователя снова вспыхнула надежда, одновременно возобновляя муки агонии. Пре на какую-то долю приложил еще больше усилий и начал догонять Бьоркланда. На четвертой миле (6,4 километра) соперники опять бежали вровень. Пре все так же мечтал сдаться, однако неугасимый глубинный огонь побуждал его то и дело испытывать силы Бьоркланда, совершая небольшие ускорения. Наконец едва заметная задержка в ответе Бьоркланда сказала о многом: Пре понимал, что прижал соперника к канатам. Пройдя особенно крутой подъем, он сделал еще одно ускорение, на сей раз более продолжительное. Бьоркланд не ответил.

Закрепив разрыв, Пре позволил себе немного поработать на публику, двигая руками сильнее, чем требовалось, и поднимая колени на какие-то один-два сантиметра выше, чем было бы наиболее эффективно. Однако эта демонстрация вскоре закончилась, и Пре вернулся к своему привычному узнаваемому бегу. От талии и выше он мог сойти за ковбоя на родео, с расслабленно взмахивающими руками. От талии и ниже он несся, как локомотив, двигаясь так же стремительно, как колеса на рельсах.

В миле от финиша трасса делала крутой поворот, так что атлеты начинали бежать в обратном направлении вдоль предыдущей дорожки (параллельно бегущим вслед за ними). Отрыв Пре от Бьоркланда уже составлял больше 30 метров и продолжал увеличиваться: теперь страх перед неудачей выжигал желание уступить и сдаться. Примерно через минуту после поворота Пре оказался лицом к лицу с Дугом Брауном из Теннесси, все еще не добежавшим до поворота. Браун был поражен необыкновенной смесью страдания и целеустремленности в облике без пяти минут чемпиона – картина, навсегда врезавшаяся ему в память. Пре выглядел одновременно и лучше, и хуже любого другого участника забега.

Пре прошел последний поворот перед финишной прямой и устремил взгляд на бившийся на ветру на высоте пяти метров баннер. Упрямо мотая головой, он сделал несколько последних шагов и упал в полубессознательном состоянии на руки распорядителей марафона. Бьоркланд финишировал позже на семь секунд.

На следующий день Пре так описал этот забег у себя в дневнике: «Это был очень тяжелый забег и из-за серьезных соперников, и из-за сложной трассы. Моему выигрышу мешало множество проблем. И я несколько раз уже готов был уступить боли и позволить выиграть Гарри, но не смог так поступить. Я просто заставлял себя бежать быстрее и быстрее, дальше и дальше».

Это честное признание в психологической уязвимости, в своей слабости перед лицом страданий, сильно удивило бы легионы поклонников Стива по всей Америке, известных как «племя Пре». Благодаря своему садомазохистскому стилю бега и шокирующим публичным признаниям Пре заслужил репутацию крутейшего из атлетов, бесстрашного гладиатора, без труда достигающего любых высот мастерства. «Хорошая скорость – это убийственная скорость, – как-то перед началом очередного забега заявил он. – И сегодня отличный день, чтобы умереть».

Такие самонадеянные высказывания создали у многих болельщиков впечатление, что Пре искренне наслаждается болью. Однако на самом деле не могло идти речи ни о чем подобном. Практически в каждом забеге Пре переживал тяжелейший кризис, и время от времени его слабая сторона брала верх. «Сегодня я был не боец, – пожаловался он однажды, проиграв соревнования в Европе. – Мы шли вровень, когда оставалось еще целых 50 ярдов, и я вдруг подумал: “Да какого черта, не так уж сильно я этого хочу! Хватит! Валяй, выигрывай!”»

Даже во время тренировок Пре иногда приходилось перебарывать внутреннее сопротивление необходимости прилагать больше усилий. «То и дело, когда приходится выкладываться из последних сил, у меня возникает вопрос: стоит ли это все такой боли? – признается он в записи в дневнике, сделанной после особенно тяжелой победы в октябре 1971 года. – Все, что я могу сказать: хорошо, если да».

Этот фундаментальный вопрос: «Как сильно я этого хочу?» – красной нитью постоянно мелькает и в записях, и в выступлениях Пре. Он выдает внутренний страх и отвращение к неизбежно жестокой стороне большого спорта. И тем не менее Пре постоянно по доброй воле помещает себя в ситуации, где снова всплывает этот вопрос, потому что ему еще более страшна и ненавистна мысль о том, чтобы оказаться побежденным. Сестра Пре Линда сказала о нем: «Он так же страдает от страха и боли, как все мы. – И добавила: – Но от всех остальных его отличает то, что, несмотря на эти боль и страх, он нарочно говорит: “А ну давай!”».

Пре был очень силен внутренне – и никто не сомневается в этом, – однако его сила была вовсе не непрошибаемостью супермена, равнодушного к страху и боли, – она приняла форму достойного отказа принять в себе и позволить ту слабость, которая характерна для любого из нас. «На самом деле, насколько крут Стив Префонтейн? – задавал он вопрос сам себе в интервью для Track & Field News. – Когда он готов, то крут чрезвычайно. А когда не готов, то не очень».

Быть готовым для него означало утвердительно ответить на роковой вопрос «Оно того стоит?». Пре понял, что результаты зависят от того, что это соревнование для него значит. Хотя Пре проигрывал редко, еще в самом начале своей карьеры бегуна он понял, что победа – это не просто награда, окупающая весь страх и боль. Скорее это попытка познать себя.

«Часто спрашивают: зачем вообще заниматься бегом? – писал он в своем школьном сочинении. – Зачем каждый день выворачиваться наизнанку? Какая логика в постоянном самоистязании, в стремлении стать лучше, эффективнее, круче?» И дальше он сам отвечает на эти вопросы. «Ценность в том, что ты узнаешь про себя. В ситуациях такого рода становятся видны все твои качества – такие, о которых ты мог не подозревать раньше».

Бег позволил Пре не только понять, кто он такой, но и разобраться, кем и каким он хотел бы стать. И Пре открыл это не только для себя, но и для других: он хотел бы стать внутренне сильным. Для Пре отвага – не просто признак тупого мачо. Это высший принцип. Он презирал распространенную у бегунов тактику «отсидеться и выстрелить», то есть бежать за спиной у лидера до последних метров и выиграть рывком на финише. Пре презирал себя за те редкие случаи, когда ему не хватало отваги сделать соревнования «честными» от старта до финиша, и неоднократно публично набрасывался на бегунов, обошедших его благодаря такой «трусливой» стратегии.

В январе 1975 года Пре в компании с другими 19 бегунами пригласили пройти психологические и физиологические тесты в Куперовском институте аэробики в Далласе. Он шокировал психологов своим утверждением, что участвует в забегах не для того, чтобы побеждать, но чтобы узнать, у кого «крепче дух». После чего ему предложили пройти тест на максимальное потребление кислорода. Этот тест больше всего походил на одиночный забег на беговой дорожке, только его время не ограничивалось. В таком варианте он становился более чистым тестом на крутизну, чем обычный забег. Атлет должен был продолжать бежать, постоянно увеличивая скорость, пока больше не мог переносить страдания и добровольно не прекращал эксперимент. Показатель Пре – 84,4, с ним он оказался лучшим в своей группе. До сих пор этот показатель остается одним из высочайших среди зафиксированных у бегунов.

В настоящих соревнованиях никакая отвага не гарантирует победу. Чаще всего успешными становятся разные просчитанные тактики (такие как «отсидеться и выстрелить»). Пре осуждал это не только потому, что такие тактики, по его мнению, лишали чистоты сам дух соревнования, но и потому, что он считал их нечестными приемами в отношении болельщиков. Пре чувствовал глубокую благодарность к тем людям, которые пришли поддержать его на соревнованиях, и эта мотивация всегда сильнейшим образом подстегивала его показать максимум, на который он способен.

За несколько дней перед соревнованиями в закрытом помещении в январе 1972 года Пре записал очередное признание в дневнике: «Я начинаю бояться этого уик-энда. Давление постоянно растет. Что мне делать? Единственное, что остается, – дождаться стартового выстрела, а там бежать, будто за тобой черти гонятся, бежать для победы, бежать для себя, бежать для родных, для людей, которые пришли отовсюду, чтобы увидеть твое шоу, которое запомнится им навсегда».

Как видно из последних строчек, Пре видит себя шоуменом, артистом. Артиста мотивирует поток открытий и преображений, на которые он способен благодаря своему мастерству, неукротимая жажда поделиться с другими чем-то скрытым глубоко в себе и еще желание произвести впечатление на остальных. Пре испытывал ту же смесь мотиваций. Он жаждал проверить себя с помощью бега, олицетворить собой принцип внутренней силы и произвести впечатление на болельщиков.

«Есть люди, которые творят с помощью слов, или музыки, или кисти и красок, – сказал он Дону Чапмену, своему однокашнику по Орегонскому университету и спортивному комментатору в школьной газете. – А мне нравится творить что-то прекрасное, когда я бегу. Мне нравится, когда люди останавливаются и говорят: “Ого, я еще никогда не видел, чтобы кто-то так бегал!” Это же не просто бег, это стиль. Это значит делать что-то лучше других. Это значит творить».

Если Пре действительно был артистом, его лучшим творением стал финал Олимпиады-1972 на дистанции 5000 метров. Не потому, что это был его лучший забег, но потому, что он был самым красивым. Забег, в котором проявилась самая суть Пре, его сила и слабость.

Перед этим историческим соревнованием Пре сказал: «Если я не смогу навязать соперникам темп на всей дистанции, то по крайней мере буду жить в мире с самим собой».

Вся его жизнь была подтверждением этих слов. Целью Пре была не победа. Его целью было показать все, на что он способен, ради самого себя, ради своих зрителей и ради самого бега.

Однако когда пришло время, Пре уже не диктовал темп на всей дистанции. Вместо этого он держался в середине группы из 13 бегунов, пока советский атлет Николай Свиридов вел забег с невысокой скоростью 4.25 на отметке 1600 метров. Возможно, груз ответственности оказался не по силам атлету в его 21 год? Или советы тренеров Пре не быть лидером все-таки возымели действие? Эти вопросы не имеют ответа до сих пор. Так или иначе, Пре выждал до начала последней мили и только тогда решил взять контроль над забегом. Но уж раз взявшись за это, он показал себя во всей красе: взвинтил темп до 60 секунд на круг и с невероятным усилием удержал этот темп до конца.

Единственная проблема: так же ускорились еще трое атлетов. Уже на последнем круге явно уставший Пре дважды отчаянно попытался отвоевать дюймы у лидера, пропущенного вперед двумя кругами раньше. Последняя из этих попыток практически не имела прецедентов в истории крупнейших мировых соревнований. Просмотрите тысячи соревнований, и вы не увидите ни одних, где бы на последнем круге бегун из последних сил пытался обойти лидера, но отставал – и делал это снова. Пре поступил именно так. Однако для этого ему пришлось пожертвовать силами, так необходимыми для финишного рывка. В итоге он проиграл бронзовую медаль Яну Стюарту из Великобритании всего за несколько шагов до финиша. Он клялся перед стартом, что это будут «честные, отчаянные соревнования», и сдержал клятву. Правда, они не получились такими, как он планировал. Но в этом и есть особенность чистого искусства.

Едва успев пересечь финиш, Пре скинул шиповки и поспешил скрыться в недрах раздевалок олимпийского стадиона. Ему хотелось побыть одному. Однако его разыскал Блейн Ньюнэм, спортивный комментатор из Eugene Register-Guard. Ньюнэм был для Пре все равно что Говард Коселл для Мохаммеда Али – журналистом, знавшим его лучше всех и выудившим у него много откровенных признаний. За пару дней до соревнований Пре сказал Ньюнэму: «Все ждут от меня невесть чего. Как меня все это достало… Наверное, я все-таки слишком молод для этого».

Он обмирал от страха и все же переборол себя ради «шоу, которое запомнится им навсегда». То самое шоу, которое журналист из другой спортивной газеты опишет потом как «одно из величайших, самых захватывающих соревнований в истории бега». Когда Ньюнэм увидел опустошенного Пре на олимпийском стадионе, его самого поразил пафос той великой катастрофы, свидетелем которой он стал. И вместо того чтобы копаться в смачных подробностях, репортер отложил в сторону свой блокнот и постарался просто поговорить по душам с расстроенным юношей.

– Ты бежал, чтобы прийти вторым или третьим? – спросил Блейн и сам ответил: – Нет, ты бежал, чтобы выиграть, ты вышел вперед за милю до финиша, ты сделал все, что мог, но пришел четвертым. И разве это совсем плохо?

– Ну, не совсем, – уступил Пре.

Пока они говорили, в комнату вошел Дэйв Бедфорд из Великобритании, также участвовавший в забеге с Пре. И тут Пре внезапно воскликнул, снова став самим собой:

– Бедфорд, вот погоди до Монреаля, я еще надеру тебе задницу!

Стиву Префонтейну не суждено было получить шанс на реванш на Олимпиаде 1976 года в Монреале. Поздней ночью 29 мая 1975 года он погиб в автомобильной аварии недалеко от своего дома, возвращаясь с буйной пивной вечеринки в честь очередной победы на стадионе Хейвард Филд к себе в Юджин, где родилась его легенда и где он оставил неизгладимый след в сердцах и умах многих людей. Пре оставался в сознании еще несколько минут, пока лежал под искореженным кузовом своего перевернувшегося автомобиля марки MG. Никто не может быть готов принять смерть столь юным и полным сил. Но по крайней мере он умирал с сознанием, что что-то оставил людям.

Вопрос, на который каждому атлету приходится отвечать в самые критические моменты гонки «Как сильно ты этого хочешь?», по сути – вопрос мотивации. Множество факторов влияет на то, как близко танцор на углях подберется к своему физическому пределу, однако все эксперты считают мотивацию главнейшей в этом списке. Глубоко под вопросом, как сильно атлет желает проявить себя наилучшим образом, кроется еще один вопрос, постоянно не дававший покоя Пре: «А оно того стоит?» Интенсивность мотивации спортсмена на достижение наилучших результатов, на которые он способен, главным образом зависит от того, насколько для него это ценно. Атлеты могут преодолеть на соревнованиях чрезвычайно высокий уровень восприятия усилий, потому что ожидают для себя вознаграждения. В большинстве случаев эта награда нематериальная (то есть не деньги), ее нельзя попробовать на вкус (то есть это не роскошный праздничный обед), но глубоко внутренняя. Большое значение здесь придается тому, что кто-то показал все, на что способен. Это и есть главная ценность. И ее по-своему воспринимает каждый атлет.

За последние десятилетия ученые-неврологи узнали очень многое о том, как восприятие ценности мотивирует людей. Оскар Бартра из Пенсильванского университета и другие исследователи даже описали систему оценки мозга, СОМ (Brain Valuation System, BVS), расположенную в вентромедиальной префронтальной коре и вентральном полосатом теле. Именно эти области мозга проявляют наибольшую активность, когда человеку показывают что-то особенно ценное для него или он сам размышляет об этом. И чем больше эта ценность, тем выше активность СОМ и тем больше человек готов работать – или страдать, – чтобы получить это. СОМ перекрывается с другой важной системой – вознаграждения мозга – таким образом, что даже просто ожидание награды приносит такое же удовольствие (путем выброса нейромедиатора дофамина), как если бы человек испытал это на самом деле.

Эта способность ощущать удовольствие от награды до того, как она получена, позволяет высокомотивированным атлетам выдерживать более высокие уровни восприятия усилий, нежели они смогли бы вытерпеть в ином случае. Активация схемы вознаграждения мозга с помощью СОМ напоминает то, как помогает отвлечься от боли от горячих углей под одной ногой другая нога, погруженная в холодную воду. Все, что здесь необходимо, – использовать эту способность проводить эффективную параллель между высоко ценимой наградой и соответствующей мотивацией. Однако это коварный путь. Ученые обнаружили, что, хотя эти две системы работают одинаково в мозге у любого здорового индивидуума, система значимых ценностей сугубо уникальна для каждого человека, особенно если речь идет о каких-то абстрактных наградах – о том, насколько для атлета лично важно показать все, на что он способен.

У любого спортсмена на выносливость существует мощнейшая персональная мотивация показывать все, на что он способен. Это связано с тем особенным значением, которое для него имеет спорт. Кэтрин Ндереба, четырехкратная победительница Бостонского марафона в начале 2000-х и глубоко верующая христианка, толковала свои занятия бегом как исполнение божественного промысла и обычно во время соревнований разговаривала с Творцом. Эта практика стала главной составляющей ее формулы успеха и так же отвечала особенностям ее личности, как мальчишеская бравада и артистизм Пре. Кроме того, вера Ндеребы – весьма эффективный адаптационный навык. Визуализирующие методы исследования мозга показали, что молитва так преобразует его функции, что у человека снижается восприятие боли, а значит, она может значительно понизить уровень восприятия усилий у верующих атлетов.

У Стива Префонтейна мотиваторы были иные. Как и другие атлеты, он боялся дискомфорта и ненавидел его во время соревнований. И как и другие атлеты, он преодолевал эти неприятные ощущения, придавая спорту свое личное значение: источник мотивации, делающий все переносимые им страдания стоящими. Однако он делал это по-своему, толкуя занятия бегом как способ познать и раскрыть все лучшее в себе и поделиться этим лучшим с окружающими, беззаветно стремясь продемонстрировать отвагу.

У спортсменов-любителей ничуть не меньше возможностей, чем у лидеров мирового спорта, для поиска значения спорта в своей жизни и в использовании этого значения для мотивации на предельные усилия. Однако талант – мотиватор и сам по себе: реальность, которая дарит преимущество самым одаренным атлетам в поиске ответа на вопрос «Как сильно ты этого хочешь?». Многие психологические исследования показали, что люди прилагают больше усилий в спорте, науке и других видах деятельности, когда считают, что у них хорошо получается. Студенты, прилежнее всего занимающиеся нелюбимым предметом, не менее редки, чем атлеты, одаренные в нескольких видах спорта и выступающие в том, где они наименее успешны.

Природные способности очень важны, когда атлет старается понять, какое количество усилий стоит вложить в избранный им вид спорта на выносливость. Несомненно, отсутствие генов таланта мирового уровня разубеждает многих атлетов в необходимости пытаться достичь пределов своих возможностей. Тем не менее реальная жизнь показывает, что нехватка таланта далеко не всегда становится непреодолимым препятствием «хотеть этого» так же сильно, как олимпийский чемпион.

Вспомним хотя бы Джона Бингема, прозванного Пингвином и запомнившегося многим как анти-Префонтейн: настоящего «инь» для «ян» Пре. Широко известно высказывание Пре: «Делать что-то хуже, чем ты можешь, – значит пожертвовать своим даром». Двадцатью годами спустя Джон Бингем посоветовал: «Замедлись, если больно». Оба атлета вдохновили легионы бегунов, хотя и делали это совершенно противоположными способами. У многих бегунов на стене висели постеры с Пре, и у многих бегунов на полке стояли книги под авторством Пингвина. Однако очень немногие бегуны имели и постер Пре на стене, и книгу Пингвина на полке.

Джон Бингем вырос в Чикаго 1950-х годов, в рабочей семье выходцев из Италии. Как и большинство его друзей, он мечтал стать профессиональным атлетом. Единственным препятствием к осуществлению этой мечты было полное отсутствие каких-либо атлетических талантов.

Первой любовью Джона стал бейсбол, однако его время на бейсбольной площадке не затянулось. Он оставил игру после того, как в девять лет с треском провалился на отборе в команду Малой Лиги. В первый год в старшей школе он записался в баскетбольную команду, однако просидел на скамье запасных почти весь сезон. И когда тренер наконец выпустил его на поле, чтобы он совершил решающий штрафной бросок, он позорно промахнулся, и за это игроки команды-соперницы вынесли его из зала на руках. Так завершилась его баскетбольная карьера.

Демобилизовавшись в 1976 году, Джон превратился в совершенного тюфяка-домоседа. Вдобавок он вовсю курил и пил. К 40 годам он весил 109 килограммов и чувствовал себя так же отвратительно, как выглядел. Он то и дело пытался вернуть себе форму, однако всякий раз срывался из-за недостатка мотивации. В один прекрасный день он разговорился с идеально сложенным парнем, своим знакомым по Оберлинской консерватории и одновременно страстным велогонщиком. Разговор зацепил Джона не на шутку. Он купил на распродаже древний велосипед Peugeot со стальной рамой и десятью скоростями и уже после нескольких заездов понял, что так увлекло его знакомого. Чем больше он ездил, тем лучше становилась его физическая форма, и чем лучше становилась форма, тем больше он ездил, постепенно доведя расстояние до 100 километров за одну поездку.

По работе Джону приходилось много путешествовать. Из-за невозможности совмещать кочевой образ жизни с велоспортом Джон стал использовать бег как способ поддержания формы, когда велосипед был недоступен. Он быстро осознал: если ты не в форме и страдаешь ожирением, бег дается гораздо труднее, чем велосипед. Первый его забег длился всего несколько минут. Однако он не сдавался и старался пробежать чуть больше каждый раз, как обувался в кроссовки. Чтобы достичь дистанции пять километров, ему понадобилось почти полгода.

Через неделю после того, как Джон преодолел пятикилометровую отметку, его уговорили поучаствовать в соревнованиях. В тот момент он не мог себе представить участие в чем-либо длиннее пятикилометрового фанрана, однако же согласился на дуатлон: два забега по пять километров с 25-километровой велогонкой посередине. Утром перед соревнованиями Джон случайно прошел мимо стола, заваленного трофеями, предназначенными для лучших спортсменов любого пола и возраста, участвующих в дуатлоне. Окрыленный своими успехами в фитнесе, он под влиянием момента изменил свою цель: вместо того чтобы просто пройти всю гонку, загорелся желанием выиграть одно из этих «сокровищ». Однако быстро слетел с небес на землю, придя последним.

Мечтая о реванше, Джон стал интенсивнее тренироваться и нашел новые соревнования – более легкий вариант без велогонки. Несмотря на все усилия, он снова пришел последним. «Я понял: если собираюсь продолжать бегать, то должен найти для этого другой стимул, нежели победа в соревнованиях», – написал он позднее.

Фактически он уже нашел такой стимул: удовольствие. Несмотря на непреодолимую пропасть между способностями и его амбициями, Джону приносил огромное удовольствие сам процесс участия в соревнованиях. Просто пересекая финишную черту, он уже был доволен собой, даже если прочие бегуны в это время уже разъезжались по домам. Джон стал гораздо чаще участвовать в соревнованиях и даже решился на смену работы и переезд, чтобы без проблем заниматься спортом. В конце концов он все-таки стал атлетом и получал от этого не меньшее удовлетворение, чем любой профессиональный бегун, – минус слава и награды.

Но в итоге ему достались и слава, и награды. Одаренный рассказчик, Джон стал выкладывать юмористические описания своих похождений в спорте на популярном беговом форуме. В шуточном контрасте с другими блогерами он даже утрировал свою медлительность, взяв ник Пингвин, подчеркивавший его манеру бега вперевалочку. Одному из авторов журнала Runner’s World приглянулись рассказы Джона, и он показал их Эмби Барфуту, редактору журнала. Барфут увидел в Джоне идеальное воплощение нового поколения бегунов, неспособных соревноваться с прежними из-за своего веса и неуклюжести. Первый выпуск «Хроник Пингвина» вышел в майском номере 1996 года. Читатели были в восторге, и колонка, изначально рассчитанная на восемь номеров, стала постоянной.

Затем последовала череда книг, таких как The Courage to Start и No Need for Speed. Клубы любителей бега и устроители пробегов от Сиэтла до Майами приглашали Джона выступить в их программе. А он снова и снова повторял свой главный месседж: «Вам не нужно быть быстрым, чтобы стать бегуном». И к началу 2000-х годов Пингвин бесспорно стал одним из самых признанных бегунов со времен Пре, гораздо более известным и узнаваемым, чем члены национальной олимпийской сборной. Десятки тысяч мужчин и женщин считали его человеком, вдохновившим их подняться с дивана и начать двигаться.

Они стали звать себя пингвинами, в отличие от «племени Пре». Некогда отлученные от сообщества более ловких и быстрых бегунов, эти простые любители бега с гордостью заняли собственную нишу. «Бег вовсе не начало и не конец нашего существования, – писал Пингвин. – Наши жизни и наше счастье не зависят от того, как прошла последняя пробежка, или от нового личного рекорда».

Лучшее время в марафоне у Джона 4:35. Однажды он сказал репортеру, что при желании мог бы пробежать марафон меньше чем за четыре часа.

«Но этого желания нет. Мне это неинтересно. Для меня цена такого марафона будет слишком высокой: оно того не стоит».

«Оно того не стоит» перекликается с тем, о чем говорил Стив Префонтейн. Вот только Джон выбрал противоположное. Или же нет? В своей четвертой книге An Accidental Athlete («Атлет по случайности») Джон сделал неожиданное признание: «Несмотря на все мои рассуждения о том, что радость приносит сам процесс, в каком-то смысле я глубоко в душе люблю соревноваться. Мне нравится обгонять людей. Мне нравится кого-то побеждать».

На поверку выходит, что, несмотря на все заверения в обратном, Джон так до конца и не смог отказаться от желания убедиться, насколько быстрым он мог бы быть. Как многие атлеты, лишенные некоего определенного таланта, он поначалу решил, что нет смысла выкладываться по полной. Однако не смог побороть в себе чувства, что сам смысл существования спорта на выносливость заключается в том, чтобы продемонстрировать миру способность превзойти собственные пределы возможностей. И что стремление к этому испытанию сил привлекает в спорт на выносливость всякого: и талантливого спортсмена, и дилетанта, даже если не всякий в этом сознается.

«Некоторые бегуны признавались мне, что не чувствуют в себе соревновательного духа, даже во время забега, – писал Джон. – Я им не верю».

Он упорно продолжает вдохновлять всех бегунов, независимо от уровня их результатов, показать все, на что они способны, чтобы бежать как можно быстрее. Не ради результата как такового, но ради того опыта внутреннего преображения, который приходит, когда ты стараешься выложиться полностью. Он признается своим читателям, что те забеги, в которых он выкладывался и страдал сильнее всего, стали для него самыми важными в жизни. И самым запоминающимся из них, по его словам, стал забег Sunburst на 10 000 метров в Саут-Бенд.

В планы Джона на этой дистанции входил осторожный бег на первой половине дистанции с последующим ускорением. На восьмом километре, перед началом запланированного ускорения, его обошел бегун примерно его возраста. И тут у Джона взыграли соревновательные инстинкты. Он ускорился и ушел вперед от соперника, который быстро вернул свое первенство. Джон не желал сдаваться. Это было чертовски больно, однако он с готовностью принимал все страдания, ни на секунду не сомневаясь, что преследуемая им цель стоит всей боли, на которую он себя обрекает.

Когда Джон устремился к финишной черте, в итоге обойдя соперника, он посмотрел на секундомер и увидел, что у него есть шанс уложиться в 51 минуту и значительно улучшить личный рекорд. Он заставил себя бежать еще быстрее, испытать еще большую боль и финишировал со временем 51.03.

В восторге Джон развернулся и крепко пожал руку тому человеку, который, по его словам, помог ему найти в глубине души что-то такое, о чем он даже не подозревал до сих пор, – силу, упорство и готовность перенести страдания. «Я и подумать не мог, что на такое способен».

Золотые слова. Любой атлет, заставляющий себя расширять свои прежние пределы выносливости в стремлении добиться большего, понимает это. Нет ничего похожего на то ощущение, когда человек сознательно доводит себя до той точки, когда уже готов сдаться, и все-таки не сдается. В такие моменты «жестокой реальности», как называет их Марк Аллен, когда что-то внутри тебя спрашивает: «Как сильно ты этого хочешь?» – внутренние преграды снимаются, и ты открываешь ту часть себя, которая обнажается лишь в самые критические моменты. И когда твой ответ заставляет тебя бороться дальше, ты выходишь из этого испытания с новым знанием о себе и самоуважением, которые не купишь ни за какие деньги.

В такие моменты преодоления жестокой реальности атлеты открывают в себе не только причины продолжать борьбу, но и способы это сделать: мотивацию (почему) и адаптационные навыки (как), к которым они могут возвращаться снова и снова, столкнувшись с соблазном отступить или сдаться. И оба ответа на «почему» и «как» будут сугубо личными, уникальными для каждого спортсмена.

Ментальное соответствие, как и мотивация, бесконечно разнообразно. Не существует общего для всех адаптационного навыка, пригодного для любого атлета на протяжении всей спортивной карьеры. В то время как некоторые из навыков – например, психологическая устойчивость – абсолютно необходимы в спорте на выносливость, а значит, в той или иной степени характерны для каждого атлета, оптимальное сочетание навыков ментального соответствия остается исключительно индивидуальным понятием. Подобно тому как исключительно индивидуален оптимальный стиль бега – по той простой причине, что тело каждого человека неповторимо, оптимальное ментальное соответствие также неповторимо в силу уникальности каждой личности. Персональная формула ментального соответствия любого атлета основана на природе его уникальных черт.

В предыдущих главах мы обсуждали в основном относительно универсальные адаптационные навыки. Вместе мы заглянули в самую суть ментального соответствия, используемого элитой спортсменов на выносливость для преодоления определенных проблем. Дженни Бэрринджер переборола саморазрушение на соревнованиях, заставив себя подтянуться. Грег Лемонд использовал силу постановки временных целей для овладения искусством изменять свое восприятие усилий справиться с последствиями несчастного случая, едва не стоившего ему жизни, чтобы выиграть величайшую гонку. Сири Линдли разорвала порочный круг бесплодных мечтаний о победе и научилась бежать в состоянии потока, существуя только здесь и сейчас. Вилли Стюарт использовал свой адаптационный навык – умение проявлять гибкость в новых обстоятельствах, – чтобы активировать гораздо более глубинные адаптационные навыки нейропластичности и компенсировать потерю руки обходным эффектом. Кэдел Эванс преодолел повторяющиеся неудачи, укрепив свою устойчивость – единственную составляющую, которой недоставало в его формуле успеха. Джозеф Салливан нивелировал недостатки «неправильного тела» для выбранного им спорта с помощью «доски объявлений», используя в качестве мотиваторов высказанные и сокровенные вызовы эго атлета. Пола Ньюби-Фрейзер победила порожденную страхом ошибку перетренировки, научившись доверять своему телу и интуиции. Райан Вейл обогнал более одаренных соперников благодаря использованию группового эффекта: он смог извлечь максимум преимуществ из того, что соревновался как член команды. Тома Воклер использовал эффект аудитории и эффект успеха, чтобы повысить уровень ожиданий и подойти к своему физическому пределу ближе, чем многие атлеты. А Нед Оверенд преодолел ограничения возраста благодаря страстной любви к спорту.

Элитные атлеты вовсе не обладают монополией на эти адаптационные навыки и приемы – они доступны каждому. Истории и научные данные, представленные на этих страницах, должны указать вам путь, по которому может двигаться любой спортсмен, желающий развить в себе те же способности. Однако не существует полной и универсальной дорожной карты для развития максимального ментального соответствия, потому что, опять же, есть множество способов тренировки «разума над телом», превосходно работающих для одних атлетов и бесполезных для других, поскольку основой для них служат самые глубинные черты личности.

Возможно, причина того, что Пре и по сей день остается горячо любимым своими фанатами, лежит в удивительной целостности его натуры. Его поведение никогда не менялось – и в спорте, и вне его: он всегда демонстрировал свою открытую, неповторимую личность. (Кому еще придет в голову пробежать круг почета в футболке со словами «Остановите Пре!» в красном восьмиугольнике?) Однако эти запоминающиеся поступки Пре были не просто способом самовыражения – это были адаптационные навыки, улучшавшие его результаты.

Хотя Пре оставался практически непобедимым у себя на родине, на международных соревнованиях он часто сталкивался с неудачами, так что некоторые комментаторы даже предлагали ему сменить стиль бега – не возглавлять забег со старта, чтобы быть обойденным на последнем круге приверженцами стратегии «отсидеться и выстрелить». Пре не оставался равнодушным к их критике, но и не менял стиль бега. Положение лидера забега устраивало его, потому что соответствовало его характеру, а именно той части, которая стремилась все контролировать. «Мне спокойнее, когда я контролирую ситуацию и сам решаю, ускорить бег или замедлить его», – говорил он. И действительно, исследования подтверждают, что спортсмены испытывают более низкий уровень восприятия усилий, когда сами контролируют интенсивность нагрузки, нежели в тех случаях, когда уровень интенсивности навязывается извне.

И все же множество спортсменов отдают предпочтение тактике рывка на финише. Например, Мо Фара выиграл пять чемпионатов мира и две золотые олимпийские медали на 5000 и 10 000 метров, терпеливо дожидаясь своего часа в основной группе бегунов и выходя вперед только в самом конце дистанции.

Предрасположенность Пре к болям в животе перед соревнованиями – также часть его индивидуального рецепта преодоления стресса и дискомфорта перед стартом. Его товарищ по команде из Орегона Стив Бенс рассказал биографу Тому Джордану: «Перед каждым стартом Пре обязательно сообщал, что плохо себя чувствует и вообще не хочет бежать. Независимо от того, важными или нет были соревнования и где они проходили, Пре начинал жаловаться: “Ох, хоть бы мне не надо было бежать! Ничего у меня не выйдет!” А потом выходил на старт и несся как ошпаренный».

Возможно, как раз такие негативные заявления помогали Пре облегчить нагрузку перед стартом. Он отчасти срывался с крючка, озвучивая предполагаемое оправдание своей неудачи и таким образом успокаиваясь и имея возможность сохранить свою ментальную энергию для более конструктивных целей. Психологи описывают этот адаптационный механизм как «защитный пессимизм».

Есть и другие способы справляться с предстартовой лихорадкой, более подходящие для атлетов, чей характер не похож на характер Пре. Психологические эксперименты показали: если человек может придать положительную окраску своему волнению, то есть испытывает скорее нетерпение, а не страх, то он успешнее преодолевает такие испытания, как публичное выступление или экзамен по математике. Эта техника еще не прошла проверку в контексте тренировок, однако у нас есть резон сделать вывод, что она должна хорошо работать перед соревнованиями в спорте на выносливость, поскольку известно, что страх повышает уровень восприятия усилий.

Стив Префонтейн пришел к своей уникальной формуле ментального соответствия, сначала создав четкое представление о себе, а потом твердо придерживаясь этого представления. Его неповторимый стиль стал всего лишь – хотя совсем нелегким – способом быть собой. Быть самим собой – фактически единственный путь для любого атлета к созданию индивидуальной формулы для повышения ментального соответствия. Однако этот процесс не всегда происходит сам по себе, как может показаться. Очень часто атлеты как раз избегают быть собой. Например, другому бегуну, подобно Пре желающему прибегнуть к предстартовым жалобам, может помешать страх выглядеть симулянтом.

Быть самим собой также означает постоянное противостояние некой неопределенности. Никто из нас не знает, кто он такой, от рождения. Мы становимся теми, кто мы есть, встречаясь с новыми и новыми испытаниями и преодолевая их. И Пре использовал эту неопределенность, чтобы превосходить себя.

«Я еще никогда здесь не был, – признался он после своих первых соревнований в Орегоне, когда учился на первом курсе университета. – Для меня это неизведанная территория. Это так странно. Вы обнаруживаете себя в точке, где не бывали прежде, и не можете предсказать, как все кончится. Однако я постоянно познаю себя. Я еще не достиг порога бессознательного. Может быть, я никогда его не достигну».

Путь между вами и тем лучшим, кем вы могли бы стать, – неизведанная территория. Вы предоставлены сами себе до определенной степени, чтобы понять не только свои мотиваторы «пережить это все», но и свою личную формулу наивысшего ментального соответствия. Воспринимая спорт как бесконечный танец на углях, стараясь снова и снова приблизиться к недостижимой стене предела своих возможностей – значит, встать на путь преображения, все полнее и полнее делающего из вас атлета – и личность, – какой бы вы хотели стать по мере преодоления препятствий на пути вашего прогресса. Этот путь и есть величайший дар, предлагаемый нам спортом на выносливость, и нам остается лишь открыться навстречу этому вызову: понять, как далеко мы способны зайти.

Можете быть уверены: вовсе не каждый атлет способен тренироваться с полной отдачей в течение долгих часов каждый день. Часто необходим талант, чтобы стать профессионалом и чтобы эти затраты времени оправдались. Однако существует разница между затратами времени и затратами сил. Ведь дистанция одинакова для всех соревнующихся. И после стартового выстрела и у самого быстрого, и у самого медленного спортсмена возникает одинаковая причина показать свои лучшие качества, пока наконец не будет пересечена финишная черта. И каждый атлет, независимо от количества времени, посвященного тренировкам, имеет возможность развивать свое ментальное соответствие, необходимое для интенсивного и эффективного выступления в день соревнований. Талант может определить пределы физических возможностей спортсмена, однако он ничего не говорит о том, насколько близко спортсмен сможет подобраться к этому пределу. Джон Бингем писал: «Я видел людей, бегущих в темпе 7.30 на километр, обладавших при этом большим сердцем, большей любовью к спорту и большей отвагой, чем некоторые из бегунов с мировым именем».

Все мы знаем таких атлетов. Они живое доказательство того, что талант не ограничивает способность достичь ментального соответствия и что стремление человека достичь наивысшего ментального соответствия «стоит того». Такой «путь к себе» выбрал Стив Префонтейн и другие мастера спорта, о которых рассказывает эта книга. И сама жизнь, и спортивная психология доказывают нам, что этот путь открыт для любого спортсмена, отважившегося вступить на дорожку из горящих углей, чтобы полностью реализовать свой скрытый потенциал.