Глава 30 «Темная звезда»

Выяснилось, что полет в грозу – то еще удовольствие.

«Срамной престол» швыряли чумовые ветра, по палубе хлестал черный дождь, тройные паруса гудели от напряжения. И все же больше всего Клэя пугало не это, а синие молнии.

Одно дело – будь это обычные молнии, из тех, что убивают людей и поджигают леса. Нет, здесь, в Жути, даже молнии были ужасающими. Их синие колонны возникали с оглушительным треском, будто хребет великана переламывался напополам, а потом с ужасающим рокотом рассекали клокочущие тучи.

Муг вернулся в рубку, но не стал усаживаться в кресло, остался стоять, напряженно вглядываясь в окна, залитые потоками дождя. Корабль, повинуясь касаниям пальцев волшебника, пляшущих над рулевыми шарами, лавировал меж столпов ослепительного света.

На носу корабля вусмерть пьяный Матрик обнял гальюнную сирену, облапил ей золоченую грудь и орал бушующей стихии что-то невнятное. Опустошив очередную бутылку вина, он швырнул ее в одну из молний. Бутылка взорвалась, осколки полетели во все стороны, а Матрик восторженно завопил, как ребенок при виде праздничных фейерверков.

«А ведь король…» – мрачно подумал Клэй.

Мало того что ревел ветер, хлестал дождь и беспрестанно сверкали молнии, приходилось уворачиваться еще и от искровирмов. Твари длиной с корабль были почти невидимы, но, приближаясь друг к другу, вспыхивали ярким бело-голубым сиянием, и тогда трескучие электрические разряды соединяли их тела сверкающей сетью. Клэй содрогнулся, представив, как два искровирма пролетают с обеих сторон корабля, а электрический разряд обрушивается на палубу, уничтожая все на своем пути.

«Эх, надо было приземлиться, – подумал он. – Или поворачивать назад».

Заслышав треск и грохот, предвещавший очередную молнию, Муг заложил резкий вираж, и корабль накренился. Молния ударила так близко, что у Клэя замерло сердце, а волоски на руках встали дыбом. Струи дождя и порывы ветра вышибли стекла в рулевой рубке, сорвали ставни и обрушились на волшебника, отбросив его назад. Он перелетел через кресло и пропал из виду.

«Срамной престол», никем не управляемый, несся в грозовых тучах, среди электрических вихрей и молний, змеившихся тугими завитками. Клэй что есть силы вцепился в поручни и подумал, что хуже уже не станет. Вскоре выяснилось, что он ошибся.

Ошибся и Келлорек: Живокость напала не из-за угла, а прямо в лоб.

Ее летучий корабль («Надо же, теперь у каждой паршивой собаки летучий корабль», – хмуро подумал Клэй) рассек тучи, будто острый клинок. Галеон был огромен, не меньше фантрийского флагманского корабля, с горой раскрытых парусов, похожих на перепончатые когтистые лапы морской ведьмы. Клэй торопливо сосчитал двигатели – два, четыре, шесть, – а потом заметил вдоль бортов арбалетные установки, которые заряжали монахи в развевающихся алых одеяниях.

Сначала он испугался, что галеон врежется прямо в них, но Муг резко крутанул рулевые шары, и «Срамной престол» ушел вниз. Электростатическое сияние парусов «Срамного престола» осветило черный корпус корабля Живокости, который с ревом пронесся над палубой. На борту галеона огромными белыми буквами было выведено название: «ТЕМНАЯ ЗВЕЗДА».

Галеон заложил крутой вираж. Зачарованные служители Живокости навели арбалеты на цель. Первые стрелы воткнулись в палубу, никого не задев. Один из монахов, оступившись, свалился за поручни и повис бы за бортом на спасательном тросе, но летучий корабль снижался так быстро, что от резкого рывка у бедняги переломился хребет.

– Нас расшибут в лепешку, – крикнул Клэй.

– Не расшибут, – ответил Гэбриель, указывая за плечо.

Над кораблем проплыли два искровирма, соединенные мерцающей сетью электрических разрядов. «Темная звезда» изменила курс и, резко уйдя вверх, скрылась в тучах.

– Надо идти на посадку, – сказал Клэй Гэбу.

Гэбриель долго молчал.

– Гэб, мы…

Слова Клэя заглушил шум приливных двигателей, рокочущих, как океанский прибой. Корабль Живокости снова навис над «Срамным престолом», лавируя между синими молниями. Больше десятка монахов в алых одеждах спрыгнули за борт и камнями полетели вниз, но потом расправили рясы, чтобы их надул ветер, превратив стремительное падение в своего рода полет. Один из монахов ненароком выпустил подол и с воплем упал в темноту; другой, не рассчитав, задел парус под напряжением – электрический разряд поджег развевающееся одеяние, и монах тут же превратился в горстку золы.

Служители Живокости продолжали с переменным успехом запрыгивать на палубу. Они были не вооружены, но как только Матрик приблизился к одному, то немедленно получил пинок в лодыжку, сваливший его с ног. Другой монах решил проделать то же самое с Ганелоном, но воин схватил бедолагу за щиколотку и выбросил за борт.

Поначалу Клэй не заметил среди монахов темного силуэта. Живокость возникла на мокрой от ливня палубе внезапно, с грацией охотничьего сокола посреди стаи певчих птиц. Под дождем черные доспехи дивы блестели, как полированный обсидиан. Порыв ветра растрепал пряди темных волос по бледному прекрасному лицу, и Клэя захлестнула волна колдовских чар. Сердце затрепетало, а разум завопил что есть силы: «Да сделай же что-нибудь, не стой, как болван».

Живокость сложила крылья, выхватила из-за спины два меча и взмахнула ими, рассекая дождевые капли. Вокруг нее монахи заняли оборону и застыли в угрожающих позах, всем своим видом давая понять, что представляют серьезную опасность, не важно, с оружием или без. Клэй решил принять угрозы на веру, поскольку иных доказательств все равно не было.

– Матрик Черепобой! – выкрикнула Живокость, оглядев палубу.

Король встал, нетвердо держась на ногах, потряс головой и вытащил из-за пояса кинжалы. Дива, ткнув в его сторону мечом, обратилась к служителям в алых одеяниях:

– Взять живьем. Остальных убить.

«Вот и поговорили», – подумал Клэй.

Монахи ринулись вперед. Двое подбежали к Матрику, еще двое – к рулевой рубке, а четверо бросились к Ганелону, который стоял у противоположного борта вместе с Китом. Воин, сжимая Сирингу, буравил взглядом спину Живокости. Еще по два монаха направились к Клэю и Гэбриелю. Дива следовала за ними.

– Помоги Мугу, – сказал Гэб приятелю.

– Но…

– Он управляет кораблем, ему драться некогда.

– А она… – Клэй кивнул в сторону Живокости, но тут Гэбриель вытащил из ножен Веленкор.

Клинок отливал синевой неведомых, чуждых небес. Гэбриель приподнял его, и Клэю мимолетно привиделась стая птиц в облаках, а потом полыхнул такой яркий свет, что пришлось на миг отвернуться. Через миг меч снова стал самым обычным, хоть и сине-зеленым клинком, от которого пахло сырой землей и летним дождем.

– Я с ней справлюсь, – уверенно произнес Гэб.

Клэй решил, что пора помочь Мугу.

Волшебнику, пусть и безоружному, особой помощи не требовалось. Он сдернул с головы колдовскую шляпу и начал швырять в противников окорока в медовой глазури и круги твердого сыра. Клэй стремительно бросился на одного монаха, сбил его с ног и прижал к палубе. Монах неловко замахнулся, намереваясь ударить его в висок. Клэй схватил руку обидчика, стукнул по ней холодильным молотом так, что затрещали кости, и пробормотал:

– Извини.

Монах с воплем задергался, пытаясь высвободиться, но Клэй шарахнул Призраком по колену противника.

Второй монах резко ударил Клэя в лицо. Нос Клэя хрустнул, как яичная скорлупа, голова запрокинулась, обнажив незащищенную шею. Монах потянулся было к ней, но Клэй спас себе жизнь, резко приподняв щит, который принял на себя еще один болезненный тычок кулака, предназначавшийся носу.

Щит сотрясался под градом ударов. Клэй попятился, пытаясь замахнуться Призраком, но противник не давал развернуться и так больно саданул по руке, что рукоятью молота Клэй заехал себе в глаз и простонал:

– А-а-а-о-о-о-у!

Монах самодовольно ухмыльнулся.

Щупальца холода обхватили голову Клэя, уши замерзли, мозг как будто сковало льдом. Замечательная мысль отразить следующий удар осенила Клэя лишь после того, как противник уже нанес этот удар – как нарочно, снова в лицо. Сознание помутилось, и Клэй упал на задницу, но не успел очухаться, как монах пнул его в грудь. Клэй чувствительно стукнулся затылком о палубу – если бы не холод, тисками сжимавший череп, то было бы еще больнее, – а монах резво наступил босой ногой ему на горло.

Во рту Клэя скопилась кровь, глаза заливал дождь, а вот в легких воздуха не было, что весьма досаждало.

Внезапно ступня с горла исчезла. Клэй с шумом втянул воздух, проморгался, разгоняя вихри черных искр перед глазами, и увидел Муга со шляпой, которую волшебник держал на манер заряженного арбалета. Монах, беспомощно жмурясь, орал во весь голос. По лицу его стекала горячая багровая жидкость, похожая на кровь, только до жути вонючая.

Решив воспользоваться подходящим случаем, Клэй саданул молотом монаху промеж ног. Что-то влажно хрустнуло, и бедняга, скуля, осел на палубу. Клэй отпихнул его в сторону и снова пробормотал извинения – а что еще делать после того, как дашь кому-нибудь волшебным молотом по яйцам?

– Сурово ты с ним, – сказал Муг, помогая Клэю подняться.

– А горячий суп в морду – не сурово? – буркнул Клэй. – Это ведь твой…

– Он самый, Инфернальный Дух. Гадость страшная, в рот взять невозможно, а уж если в глаза…. – Волшебник смущенно потупился. – Но ведь он хотел тебя убить!

– Вот именно. Ладно, фиг с ним. – Клэй подтолкнул Муга к рулевой рубке. – Иди управляй кораблем. Мне тут надо…

Он оглядел палубу: Матрик, расправившись с одним противником, теснил второго. Ганелон, как ни странно, все еще разбирался с тремя монахами: они отвлекали его, но нападать не спешили, давая возможность своей госпоже прикончить остальных.

Тем временем Живокость сражалась с Гэбриелем. Оба монаха ничком распростерлись на палубе, а охотница на людей медленно отступала, отражая мечами натиск Веленкора. Гэбриель оскалил зубы не то в жуткой гримасе, не то в улыбке. На лице Живокости застыло такое же выражение. От дождя волосы обоих липли к коже, а капли барабанили по стальным пластинам доспехов – белого, как кость, и черного, как смерть.

– Клэй? – окликнул волшебник.

– А?

– Что тебе надо?

– В смысле?

– Ну, ты же сказал: «Мне тут надо…» – а что надо, я так и не понял.

Клэй махнул рукой в сторону рулевой рубки и заорал:

– ИДИ! УПРАВЛЯЙ ДОЛБАНЫМ КОРАБЛЕМ!

Волшебник недовольно цыкнул зубом, напялил шляпу и ушел, бросив через плечо:

– Ладно.

У Клэя страшно болел нос, а правый глаз, подбитый рукоятью молота, опух и затекал. Утерев ладонью кровь с губ, Клэй отправился на помощь Ганелону.

Монахи не сразу заметили Клэя – им было не до него. Он подтолкнул одного поближе к Ганелону, и воин тут же проткнул его острым навершием топора. Клэй бросился на другого, отразил удар Черным Сердцем и попытался стукнуть противника Призраком. Монах ловко увернулся, но Клэй достал его замахом назад. Молот скользнул по черепу, монах споткнулся, Клэй прижал его к поручням и колотил до тех пор, пока тот не перестал дергаться.

Ганелон загнал оставшегося противника на нос корабля, где монах, не сводивший глаз с могучего южанина, наткнулся на Кита, который не принимал участия в сражении. Занеся руку для удара, монах резко обернулся и взвизгнул, увидев улыбку ревенанта.

– Добрый вечер, – вежливо произнес Кит.

Улыбка действительно была не ахти, но монах впал в чрезмерный испуг. Скорее всего, он спутал ревенанта с зомби и, не желая ни быть съеденным заживо, ни умереть от руки Ганелона, решил попытать счастья за бортом. Он взобрался на поручни и расправил рясу, готовясь спланировать в сомнительную безопасность лесной чащи. Как только он прыгнул, Ганелон ухватил его за подол и сдернул алое одеяние. Голый монах с воплем упал в грозу.

Матрик вытащил из груди противника кинжал и начисто вытер клинок об алую рясу умирающего. Заметив взгляд Клэя, бывший король картинно крутанул любимое оружие.

– Сноровка еще не пропала! – похвастался он и тут же выронил из раненой руки кинжал, который отлетел в сторону и заскользил по мокрой палубе.

Клэй отвлекся, услышав, как взревела Живокость. Дива теряла терпение: она надеялась быстро расправиться с Гэбриелем, но вместо этого ей пришлось защищаться. Ждать помощи от монахов не стоило: кого убили, кого ранили, а кто безутешно оплакивал разбитые яйца. Клэй с друзьями опасливо сомкнули кольцо вокруг дивы.

– Живокость! – выкрикнул Матрик, но она, не обращая ни малейшего внимания на него и на остальных зрителей, рьяно отбивалась от Веленкора. – Живокость! Это конец. Ты проиграла!

Дива оскалилась и, грациозно отступив, скрестила мечи. Тяжело дышащий Гэбриель, не опуская Веленкор, задержал очередной выпад. Клэй понимал, что, если битва затянется, Гэб не выдержит и Живокость его убьет.

С другой стороны, банда – на то она и банда. Охотники могут загнать даже самого грозного тигра – гордый зверь сражается и умирает в одиночку. А вот охота на волка тем и опасна, что всегда приходится следить, не настигает ли тебя стая.

– Это конец? – злобно захохотала Живокость. – Сказал мне тут один, что это конец, так я ему его же концом заткнула рот, а голову насадила на пику.

– Мой конец мне в рот не поместится, – невозмутимо сказал Матрик, будто сообщая нечто само собой разумеющееся.

Кит коротко хохотнул – явно не к месту.

Живокость, которой было не до шуток, обратилась к Гэбриелю:

– Правда, что вы летите в Кастию?

– Правда, – неохотно кивнул Гэбриель.

– Зачем?

– Моя дочь попала в осаду.

На мгновение Клэю почудилось, что выражение лица дивы изменилось, а лед в глазах растекся лужицами талой воды. Впрочем, это продолжалось недолго – лед вернулся и стал тверже прежнего.

– Тогда ее уже нет в живых, – сказала Живокость. – А ты, дурак, напрасно туда суешься.

– Ты права только наполовину, – признал Гэбриель. – Но это не важно. Как уже сказал Матрик, это конец. Возвращайся к Лилит, объясни ей, что… А, мне по фигу, что ты ей скажешь. В общем, убирайся-ка ты с моего корабля.

Как по волшебству, у левого борта возникла «Темная звезда», будто гигантский монстр. Приливные двигатели ревели, перекрывая грозовые раскаты.

– С превеликим удовольствием, – сказала дива, делая выпад в сторону Гэбриеля, который немедленно отбил удар.

Потом она бросилась на Ганелона, но тот отбил клинок рукоятью топора. Клэй приподнял щит, а Живокость стремительно метнулась под руку к Матрику, который не успел ее остановить, и вжала его в поручни. Он вскрикнул от боли и снова выпустил кинжал из искалеченной руки. Товарищи бросились ему на помощь.

Живокость отмела их раскрытым крылом и взлетела, волоча за собой Матрика. Несколько мощных взмахов крыльями – и дива с Матриком унеслись в небо.

– Матрик! – Гэбриель подбежал к поручням.

Клэй схватил его за плечо. В воздухе потрескивали электрические разряды.

– Погоди… – начал Клэй, но раскат грома превратил его голос в шепот, а невыносимо яркая вспышка молнии ослепила всех вокруг.

Клэй зажмурился. В красном сиянии под веками отпечаталась кошмарная картина: тень крыльев на фоне раскаленного столба молнии… Живокость и Матрик, сцепившись, падали, будто подстреленные птицы с дерева.