Визит молодой дамы
Римка, моя верная секретарша, сослужила детективному агентству «Павел» дурную службу. Вроде бы из самых добрых побуждений. Она начиталась книг по маркетингу и настояла дать в газету нашу рекламу. Чтоб, значит, увеличить число клиентов — и, соответственно, повысить объемы моих гонораров.
Скоро она о своем рацпредложении пожалела. С начала того дня, как вышло рекламное объявление, Римке пришлось отбиваться от психов в разной степени синильности. Одна шизанутая бабка требовала разыскать кота, исчезнувшего бесследно три года назад. Вторая — выследить зятя, который регулярно ворует песок из сахарницы и уносит его полюбовнице. Третий звонивший просил утихомирить соседа: тот облучал его через стену психогенным лазером.
Римка так устала от олигофренов, что первого же вроде бы нормального абонента соединила прямиком со мной.
Звонила женщина.
— С кем я говорю? — нервно спросила она. «Кажется, — подумал я, — Римка поспешила перевести звонок на меня».
— Частный детектив Павел Синичкин. К вашим услугам.
— Мне необходимо проследить за одним человеком.
— Вы в курсе, что мои услуги дорого стоят? — Прошедшее утро с его звонками никак не располагало к любезности.
— «Дорого» — это как?
— Двести долларов в день. Плюс компенсация моих расходов.
— Такие суммы меня не пугают, — высокомерно молвила женщина.
— Что ж, тогда приезжайте, — заявил я и продиктовал адрес.
Мы договорились с дамой на три часа дня.
А когда я, положив трубку, в предвкушении гонорара потер руки, Римка выглянула из своего закутка и победительно сказала: «Я ведь говорила вам, Павел Сергеич: реклама — двигатель торговли!»
* * *
По внешнему виду дамы, явившейся к нам в агентство в три часа, было очевидно: двухсотдолларовый ежедневный гонорар ее не испугает. В ушах — внушительные бриллианты. Пара бриллиантовых перстней на пальцах. На шее — алмазное колье. Словом, дама выглядела как ходячая реклама концерна «Де Бирс» (если, конечно, допустить, что ювелирный монополист выберет лицом компании столь мощную и мужиковатую особу).
— Частный детектив — это вы, — утвердительно бросила она.
— Так точно. — Я смиренно согнул голову.
— Я сегодня уезжаю на гастроли. Петербург, Выборг, Рига, Таллин… — Она сделала паузу и повела плечами. Видно, проверяла, узнал ли я ее. Я и в самом деле, кажется, видел даму в паре телефильмов (во второстепенных ролях), однако никакой реакции по этому поводу не высказал. Тогда она метнула на меня укоризненный взгляд и отчетливо, по-сценически, проговорила:
— Я прошу вас в мое отсутствие проследить за моим мужем.
— У вас есть подозрения на его счет? — Я поднял бровь.
— Есть! — бухнула она. — Мало того, что я его, хорька, вытащила из грязи. Мало того, что я тяну на себе весь дом. Так он еще, сволочь, вздумал мне изменять!
Глядя на ее гневно сжатые кулаки, я понял, что, если подозрения дамы подтвердятся, ее муженьку мало не покажется.
— Вам нужны документальные доказательства факта измены? — поинтересовался я.
— А зачем я вас, спрашивается, нанимаю?
— Тогда я попрошу сообщить все данные на вашего мужа: фамилия, имя… Адрес, место работы, номер машины… И две тысячи долларов задатка.
— Не вопрос, — молвила дама и вытащила из объемистого ридикюля пачку долларов, перетянутых резинкой.
* * *
Назавтра я сидел в своей «восьмерке» с бээмвэшным движком и затененными стеклами на обочине в коттеджном поселке Вельяминово. В четырех заборах от меня находились внушительные владения моей клиентши. Госпожа Рожнова сегодня утром укатила в гастрольное турне. Ее супруг, Павел Николаевич Рожнов, по образованию театровед, а ныне безработный, остался на моем попечении.
Из-за высоченного забора выглядывал только третий этаж их особняка. Его окна искрились в зимнем солнце.
Солнце уже перевалило за полдень, а я изрядно промерз внутри «восьмерки», когда ворота владений Рожновых наконец распахнулись. Из них выехал автомобиль Рожнова: джип «Тойота Лендкрузер». Ворота автоматически закрылись.
Джип важно покатил по главной улице поселка. Я неспешно поехал за ним.
Рожнов вырулил на шоссе и направился в сторону Москвы. Столица сияла невдалеке миллионами своих золочено-зимних окон.
* * *
Спустя полтора часа езды (по запруженности московские улицы превосходили нынче все мыслимое) мы с Рожновым достигли центра. Он остановил свой джип на платной стоянке на Тверской, близ Пушкинской площади. Небрежно протянул через окно купюру парковщику. Мотор не выключал — чего-то ждал. Мне тоже пришлось раскошелиться на стоянку — ничего, расходы оплатит мадам Рожнова.
Спустя минут двадцать к рожновскому джипу подошла блондинка. Улыбнулась ему. Рожнов открыл водительскую дверцу и вывалился с высокой подножки. Он оказался бородатым мужиком в мешковатой, но, видимо, дорогой курточке и в затененных очках.
Мне стало ясно, отчего он связался с блондинкой. Она являла собой полную противоположность мадам Рожновой. Миниатюрная, юная, с тонкими чертами лица, длинными натурального цвета волосами. Она поцеловала Рожнова в губы. Поцелуй их совсем не походил на приветствие товарищей по работе или старых друзей. То был нетерпеливо-радостный поцелуй любовников. Я успел запечатлеть его фотокамерой «Никон» с телеобъективом.
Рожнов закрыл машину, и парочка направилась, взявшись за ручки, вверх по Тверской. Я еще пару раз заснял эту идиллию со спины и последовал за ними.
Возлюбленные вошли в галерею «Актер». Я — тоже. В мраморно-фонтанных галереях я на пару минут потерял их из виду. Однако вскоре они обнаружились: в тот момент, когда садились за отдаленный столик в кофейне. Я плюхнулся вдали от них и заказал себе эспрессо.
Они просидели в кофейне без малого час. О чем говорили, я не слышал, однако они часто и бурно смеялись. Мне удалось еще раза три запечатлеть их на сверхчувствительной пленке «Кодак 800». На первом кадре блондинка держала лапу Рожнова в своих ручках, на втором они целовались, потянувшись через столик, а на третьем — влюбленно глазели друг на друга.
Рожнов покончил с пуншем, его дама — с капучино и пирожным «Венский лес», и они наконец вывалились на улицу. На дворе уже смеркалось.
Мой объект подсадил даму в джип, сам взгромоздился рядом. Они покатили вверх по Тверской. Я выехал следом, стараясь не терять их угловатое авто из виду.
Напрягаться в пробке мне пришлось недолго. Рожнов свернул на Лесную улицу.
Вскоре они заруливали в один из тихих дворов. Рискуя упустить их, я бросил свою «восьмерку» на улице.
Вбежал в подворотню за ними, затем во двор и успел увидеть, как парочка входит в угловой подъезд. Я рванул вслед. Вошел в полутемный подъезд и услышал, как уходит вверх панцирный лифт.
По продолжительности лифтового гула (и по его щелчкам на каждом этаже) я определил, что парочка заехала куда-то под самую крышу. Затем с верхотуры подъезда до меня донесся звонкий женский голос и мелодичный смех. Парочка была так беспечна, так недальновидна! Им и в голову не могло прийти, что на них уже нацелился карающий архангел — в лице рожновской супруги. И я — в виде десницы его…
Пешком я поднялся на последний, шестой, этаж. Я совсем не запыхался. Я тренированный человек. И я делал свою работу. Работу, на которую меня наняли. И за которую платили деньги. Поэтому мысли о ее чистоте я оставил на потом. До пенсии.
Лифт находился на шестом этаже. Оперативное чутье меня не обмануло: парочка действительно была где-то здесь. На лестничной площадке располагались всего две квартиры. За одной из дверей было тихо. За другой — играла музыка и раздавался переливчатый девичий смех. Дедуктивный метод подсказал мне, что именно там расслабляются мсье Рожнов с миниатюрной любовницей. Интересно, что она в нем, очевидном альфонсе, нашла?
Мне представился шанс выяснить это.
Крутая лесенка вела с площадки на чердак. Я влез по ней. Толкнул дверцу. Она оказалась не заперта. Жители подъезда удивительно беспечны, подумал я, влезая внутрь темного пыльного помещения.
Без труда я обнаружил на чердаке слуховое окно. Прямо подо мной, отделенные лишь потолочным перекрытием, резвились мусью Рожнов с худенькой любовницей. Я достал из сумки походный набор частного детектива: миниатюрный микрофон МАЗ с приемником и мини-диктофоном.
Приемник я поставил на грязную балку, зачем-то обмотанную тряпьем. Мини-микрофон на длинном шнуре стал опускать в слуховое отверстие.
Когда микрофон достиг, по моему разумению, нужного помещения, я включил приемник.
— О, мой милый… — простонал томный голос на весь чердак.
Дальнейшие чмоканья, покряхтывания, постанывания, хлюпанья, бормотания, взвизги и выкрики не оставили сомнений в том, чем занималась внизу подо мной влюбленная пара. Я записал процесс до самого конца — до утомленных вздохов, хлопанья пробки и бульканья вина в бокалах.
А затем они вдруг начали снова — и я, кажется, понял, что нашла в господине Рожнове его молоденькая любовница. Однако я счел, что моя заказчица в принципе удовлетворится записью единичного акта, и спешно покинул чердак.
* * *
Госпожа Рожнова прибыла ко мне в кабинет через две недели. Бриллиантовый свет, озарявший ее лицо и плотную фигуру, казалось, стал еще ярче.
Я приказал Римке принести кофе и выложил перед заказчицей отчет. К нему прилагались улики: конверт с парой десятков фотографий и диктофонная запись.
С плохо скрываемой брезгливостью мадам просмотрела отчет. Затем взялась за фотографии. Глянула бегло. Ее лицо исказила гримаса.
— Какие вы все свиньи… — пробормотала она. Кажется, она имела в виду весь мужской род. Совершенно безосновательно.
Она резко встала и отодвинула нетронутый кофе.
— Я вам еще что-нибудь должна?
— Благодарю вас, нет.
Рожнова вытащила компрометирующую кассету из моего диктофона и сунула ее в сумку. Следом отправила и улики-фотографии.
И, не прощаясь, вышла из моего кабинета.
* * *
Я думал, что больше никогда не увижу ее. Однако я ошибался. Еще через четыре дня она позвонила мне снова. Голос ее дрожал от слез.
— Па-аша, — прорыдала мадам Рожнова в трубку, — помогите мне на-айти его…
— Кого? — машинально переспросил я.
— Му-ужа…
— Он ушел от вас?
— Он и-и-исчез…
— А что случилось? Расскажите по порядку. Спокойно.
— Я… я уличила его… — проговорила она, прерываясь на всхлипы и высмаркивания. — Я бросила перед ним эти грязные фото… А он… Он только засмеялся, сказал: «Ну, вот и хорошо, что ты все знаешь»… И у-ушел… И вот уже четыре дня, как его нет… Нигде нет… И ее, этой маленькой сучки, тоже ни-и-и-где не-ет…
— Но вы же сами этого хотели?
— Нет! — отчаянно выкрикнула она. — Я не этого хотела! Я хотела его испугать! Показать, что я все знаю, — и все!.. А он — он! Он меня бро-осил!..
— Ну, что же, — молвил я, — приезжайте ко мне. Поговорим. Надеюсь, вы понимаете, что поиск вашего мужа — это уже другая и непростая работа? И за нее полагается платить отдельно?
— Да-да, конечно, понимаю, — торопливо пробормотала мадам Рожнова. — Так когда вам удобно меня принять?
— Через три часа.
Я взял себе времени с запасом, чтобы успеть как следует подготовиться к ее приходу.
* * *
Госпожа Рожнова явилась ровно через три часа. Глаза ее были заплаканы, а бриллиантового блеска поубавилось.
— Садитесь, — кивнул я. Она послушно уселась в кресло для посетителей. — Скажите, когда, вы говорите, исчез ваш муж?
— Четыре дня назад.
— А вы не пробовали обращаться в милицию?
— Милиция! — горько усмехнулась она. — Что она может, эта наша милиция!
— Напрасно вы так о милиции, — укоризненно сказал мой друг старший оперуполномоченный Саня Перепелкин. Он вышел из Римкиного закутка. За ним следовал сержант с автоматом наперевес.
Моя клиентка вскочила.
— Вот ордер на ваш арест, гражданка Рожнова. — Саня буднично достал из кармана бумагу. — А вот ордер на обыск вашего дома. — Старший опер достал другую. — Или, может, вы сами расскажете, как вы избавились от тела убиенного вами мужа?
* * *
Спустя неделю Саня получил благодарность по службе и премию из «подкожного» фонда в размере пяти сотен рублей. Как честный человек, на эти деньги он пригласил меня в пивную.
За третьей кружкой седьмой «Балтики» он спросил меня:
— Когда ты догадался?
— В первый же день, когда стал следить за ним. Вернее — не за ним, а за ней.
— А вот расскажи: как ты догадался?
— Оперативное чутье, — усмехнулся я. — Внимание к деталям. Плюс знание психологии полов.
— Тоже мне Ниро Вульф, — ухмыльнулся Саня. — Подумаешь: баба переоделась мужиком…
— Ну, не скажи, — возразил я. — Во-первых, она действительно хорошая актриса. Плюс — мужиковата. Так что, когда она находилась в образе собственного мужа, изобличить ее было невозможно. Ну, точнее, — скромно добавил я, — невозможно любому, кроме меня. Походка, жесты, манера держаться — все в ней было мужское. Не говоря, конечно, об одежде. А знаешь, что ее выдало?
— Ну, и что?
— Тот момент, когда она, мадам Рожнова, вместе со своей любовницей-блондинкой, садилась за столик в кафе.
— Садилась?
— Да, именно садилась… Знаешь, что она в тот момент сделала? Точнее — íå сделала? Она не поддернула брюки.
— Подумаешь! И я не поддергиваю брюки, когда сажусь. И ты тоже не поддергиваешь.
— Потому что мы с тобой вечно ходим в джинсах. А на нем — точнее, на ней! — были брюки со стрелочкой. Со свеженькой-свеженькой, наглаженной-наглаженной…
— Подумаешь, улика! — буркнул Саня. — Может, он — то есть она — просто неряха…
— Но я, на самом деле, стал догадываться еще раньше.
— И когда же?
— Еще по дороге. Когда она вела машину. Если ты замечал, у большинства женщин за рулем — на какой из мужских джипов их ни посади — своя, особенная повадка. Своя манера езды. Они на дороге одновременно как бы и высокомерны, и кокетливы, и опасливы. Вот и моя клиентка: натуральную мужскую походку она сумела подделать, а вот «машинную» походку — ни фига.
— Спорно все это.
— Да? А кто, кроме женщины, станет на каждом втором светофоре заглядывать в зеркало заднего вида: как, мол, я выгляжу?… А она, будучи за рулем в мужском образе, поступала именно так… Поэтому, когда я ехал за ней и за блондинкой на Лесную, я уже догадывался обо всем. Ну, или почти обо всем.
— Ах, — ухмыльнулся старший опер, — прозорливый ты наш… Ниро Вульф с Арчи Гудвином в одном флаконе… Но если ты так сразу обо всем догадался, то почему ты, Паша, сразу не позвонил? Например, мне? Или просто — в милицию?
— А с какой стати? В чем бы мы ее обвинили? В чем заключалось ее преступление? Что она переоделась в мужчину? Что она трахалась с женщиной? Так ведь лесбийскую любовь даже старый Уголовный кодекс не запрещал… А может, они вместе с этой блондинкой эти самые, — экс-ги-би-ци-онисты? — Последнее слово я произнес по складам. Все-таки мы пили по четвертой поллитре пива. — Может, — продолжил я, — они, эти две бабы, Рожнова с блондинкой, просто особенный кайф ловили от того, что я за ними подсматривал да подслушивал?
— Ф-фу, — сморщился Саня.
— А чего? — пожал я плечами. — Ну и пусть себе балдеют, если им нравится и они готовы за это деньги платить… К тому же, знаешь, Саня, в тот момент она была моей клиенткой. А я своих клиентов не выдаю. Если, конечно, нет достаточных оснований в том, что они совершают или замышляют преступление.
— Но в конце концов ты все-таки позвонил в нашу краснознаменную милицию…
— Да, когда клиентка заявила, что ее муж исчез. Вот тут мне все стало очевидно. Значит, она эту историю со слежкой — слежкой за самой собой! — устроила не из-за собственной развращенности, а чтобы обеспечить мотив. Мотив, из-за которого якобы исчез ее муж. Она, дескать, с помощью частного детектива выследила его похождения. Затем она, мол, сделала ему предъяву в виде снимков и аудиокассеты, а тот обиделся, хлопнул дверью и испарился. Ушел и ушел… Сам знаешь, как у нас пропавших ищут.
— Но она с этим визитом к тебе сама себя перемудрила.
— Не знаю… Даже если бы ее убийство раскрыли, она с этими фото и аудиозаписями получила бы смягчающее обстоятельство. Я, дескать, узнала, что он мне изменяет, кровь моя вскипела — и я в состоянии аффекта ударила его тяжелым по голове. Так ведь она у тебя оправдывалась?
— Примерно, — сказал Саня.
— А где мужа закопала, показала?
— Показала как миленькая. В углу своего собственного участка она его зарыла. Ну, труп мы достали. Провели экспертизу. И знаешь, что оказалось? — Саня сделал интригующую паузу.
— Оказалось, что она сначала убила мужа, а уже потом заявилась ко мне, чтобы обеспечить себе мотив, — ответил я торжествующе.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Санька.
— Элементарно, Ватсон!.. Все потому, что это в природе женщин: сначала наломать дров, а уж потом тщательно заметать следы. Во всяком случае — в природе актрис.
— Сложно сказал, — потряс головой Саня. — Но в данном случае — справедливо. Она действительно сперва убила своего мужика. А уже потом выдумала всю эту историю с визитом к тебе и слежкой. Слежкой якобы за собственным мужем. А блондинка эта с Лесной улицы — ее настоящая любовница.
— Надеюсь, это обстоятельство не присутствует в деле?
— Нет. Следователю, в общем-то, жаль мадам Рожнову. А ее связь с блондинкой — отягчающее обстоятельство.
— Ее визит ко мне — тоже отягчающее обстоятельство.
— А тебя, Паша, в деле не будет.
— Ну и слава богу! С меня причитается. Для моей репутации только не хватало, чтобы мою клиентку судили за убийство… А сколько Рожновой, кстати, светит?
— Трудно сказать, — пожал плечами Саня. — Убила она мужа в пылу, в ссоре. То есть можно трактовать, что в состоянии аффекта. И мотив-то у нее на самом деле был: она вкалывала — по тридцать спектаклей в месяц, детские утренники, реклама, в фильмах каких-то дурацких снималась… А он, муж ее, Рожнов, лежал на диване, размышлял о Станиславском, жрал и пил на ее деньги.
— Это, по-твоему, достаточный мотив для убийства? — ухмыльнулся я.
— По-моему, нет. Но судить ее будут по месту совершения преступления, то есть в Подмосковье…
— А в Подмосковье разрешен суд присяжных… — продолжил я Санину мысль.
— Точно. И ее адвокат, я думаю, обязательно потребует присяжных… Ну, а среди присяжных, как показывает практика, большинство обычно составляют женщины. И судья тоже, как правило, — женщина. А при таком раскладе догадайся с трех раз, каким будет вердикт суда?
— Значит, она напрасно затеяла всю эту игру с переодеванием…
— Ну почему же напрасно? Я вот премию получил. Да и ты, Паша, по-моему, на ней неплохо заработал. К тому же развлекся. — Он что есть силы саданул меня по плечу.
Я вспомнил хлюпающие звуки в моем диктофоне, и мы оба захохотали.
