16. Надеюсь, они никогда не узнают

Поскольку Ада жила и работала в доме Тайрона, я думал, она пойдет со мной, но она сказала, что задержится, чтобы обсудить кое-что с Коннитом.

Это было хорошо, потому что я хотел увидеться с Квин наедине.

Я пошел прямиком к дому, и она побежала ко мне через сад. Мое сердце часто забилось при виде ее. Как я смог прожить без нее так долго?!

Квин крепко обняла меня:

– Лейф! Лейф! Я так боялась, что с тобой что-то случилось… Что я больше никогда тебя не увижу! Отец тоже беспокоился; он ожидал, что ты вернешься еще в прошлом месяце, чтобы потренироваться перед началом сезона.

– Со мной все в порядке, Квин. Но столько всего случилось, и мне столько нужно тебе рассказать, – сказал я, обнимая ее в ответ.

– Отец! Отец! – закричала она, едва выпустив меня. – Лейф вернулся!

Взяв за руку, она повела меня в дом.

Мне хотелось одного – побыть с ней наедине, но куда там!

Едва я вымылся и переоделся, как меня позвали в столовую, чтобы праздничной трапезой отметить мое возвращение. Тайрон, Ада, Дейнон, Квин, Тина и ее маленький сын Робби уже сидели за столом.

Я был голоден, но едва мог проглотить кусок, потому что все задавали мне вопросы, особенно усердствовал Тайрон. Дейнон сидел тихо. Хотя он тепло поздоровался со мной, в его глазах я увидел грусть.

Я многое рассказал о пережитом за Барьером, но не вдавался в детали. Ада, конечно, слышала мою историю и раньше.

– Хорошо, что ты вернулся, Лейф, – сказала Тина, когда мой рассказ подошел к концу.

Казалось, к ней отчасти вернулась былая живость. Она взъерошила Робби волосы, и малыш улыбнулся ей.

Пару вечеров в неделю Тина водила своего ребенка в Дом Отдохновения, где собирались, и утешали друг друга вдовы, потерявшие мужей на Арене 13. Тайрон рассказал, что там у нее появилось несколько подруг. Он считал, что такие визиты ей помогают.

– Ты принес хорошие новости, – сказала Тина. – Наверное, они дают нам всем надежду на будущее. В конце концов, джинны не собираются на нас нападать. Замечательно, что эта тень исчезла из нашей жизни. Ты не представляешь, как приятно думать, что мой сын может расти в безопасности.

Некоторое время все молчали, но Тайрон встал, чтобы потрепать ее по плечу, а Квин поцеловала сестру в щеку.

– Коннит рассказал, что Хоб снова начал нападать, – сказал я. Пока в основном говорил я; теперь мне захотелось узнать, что случилось за время моего отсутствия. – Насколько все было скверно?

Все вдруг замолчали.

Потом Дейнон встал и, cклонив голову, вышел из комнаты. Тина отправилась за ним.

– Что случилось? – спросил я.

Тайрон покачал головой:

– Наверное, самое худшее, что могло случиться с бедным Дейноном. Хоб нападал на отдаленные фермы и убивал целые семьи. Сказать «Хоб нападал» – преуменьшение. Он убил отца Дейнона, мать и двух его братьев; однако он знал, что Дейнон из моей команды, и поэтому оставил его в живых, угрожая убить позже.

– Мне поговорить с ним? – спросил я, привстав.

– Лучше предоставь это Тине, Лейф, – посоветовал Тайрон и, положив руку мне на плечо, снова усадил.

Я хотел как-то утешить Дейнона, но не знал как. Что сказать тому, кто потерял семью? Я вспомнил, каково было мне, когда Хоб убил мою мать и довел до самоубийства моего отца. Ничьи слова не помогли бы мне тогда почувствовать себя лучше. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое.

Может, Дейнону бы полегчало, если бы он узнал, что с Хобом вскоре расправятся раз и навсегда. Мне хотелось объявить о нашем решении за столом, но я дал обещание Конниту и сдержался. Об этом я должен был рассказать Тайрону наедине.

– Дейнон очень усердно работает с Адой – это ему помогает. Шаблонирование дает ему возможность справиться с болью утраты. Ты не рассказывал нам о Дейноне, Лейф, – сказал Тайрон, нахмурившись. – А он гений!

Ада, обучавшая Дейнона искусству Ним – языку шаблонов, с помощью которого общались с лаками на Арене 13, – считала его вундеркиндом, но мы хранили это втайне от Тайрона. Пока меня не было, секрет наконец выплыл наружу.

– Тост за Дейнона, – сказал Тайрон, поднимая бокал вина. – Я не буду жить вечно, и рад сознавать, что кто-то займет мое место. Я всегда надеялся обучить одаренного шаблонщика, точно так же как меня самого обучил Гунтер.

Гунтер был легендарной личностью в битвах на Арене 13. Он тренировал моего отца Мэта и ввел шаблоны в лака, с помощью которого отец победил Хоба на арене. Я победил Хоба всего однажды, но мой отец сумел сделать это пятнадцать раз.

Мы чокнулись.

– Есть еще один тост, – продолжал Тайрон. – За мою младшую дочь Квин, которая, надеюсь, продвинется в рангах на Арене 13, как только начнется новый сезон. Она явно этого достойна!

Это были великолепные новости, и я улыбнулся Квин, сидящей по другую сторону стола. Я радовался за нее, но еще и беспокоился. Мне предстоит всегда волноваться, когда она будет сражаться.

Прежде чем остаться наедине с Квин, я должен был поговорить с Тайроном.

Он повел меня в свой кабинет на верхнем этаже, и я уселся за стол напротив него. Пока я рассказывал ему о планах Коннита, он прихлебывал из бокала красное вино.

– Он собирается использовать то оружие – грамагандар? Разумно ли это? – спросил Тайрон.

– Это увеличит наши шансы на успех. Нужно убить все сущности Хоба, прежде чем он сможет пустить в ход какое-нибудь собственное сильное оружие, – ответил я.

Тайрон нахмурился:

– В таком случае я надеюсь, что джинны за Барьером и вправду за нами не наблюдают. Ада рассказала, что было два восстания джиннов. Во время первого произошла большая битва, и люди одержали в ней верх, потому что уничтожили своих врагов-джиннов с помощью грамагандара. Но потом началось второе восстание, и на этот раз джинны победили. Они убили миллиарды людей, разрешив лишь нескольким тысячам остаться за Барьером. А знаешь, почему они учинили такое зверство?

Я кивнул:

– Из-за оружия, которое уничтожает фальшивую плоть. Они боятся грамагандара и не могут простить, что мы им воспользовались.

– Да, – мрачно отозвался Тайрон. – Поэтому давай надеяться, что они никогда не выяснят, что мы пустили его в ход против Хоба. Иначе нам всем может прийти конец.

Наконец-то я смог отправиться в комнату Квин! Но там не состоялось то полностью счастливое воссоединение, какого я ожидал. Квин продолжала изливать свои чувства, накопившиеся за время моего затянувшегося отсутствия.

– Я боялась, Лейф. Меня ужасало, что я никогда больше тебя не увижу. Я ожидала, что ты вернешься по меньшей мере месяц назад, и всерьез стала опасаться худшего, – сказала она, снова обнимая меня.

– Я чувствовал то же самое. Я скучал по тебе, Квин, – отозвался я, глядя ей в глаза. – Бывали времена, когда я думал, что никогда не вернусь домой. Нас было десять человек, когда мы пересекли Барьер, но вернулся я один.

– Тогда я хочу, чтобы в следующий раз, когда Коннит попросит тебя отправиться с поручением, ты отказался. Обещаешь? – спросила она, отстранив меня на расстояние вытянутой руки и пристально глядя мне в глаза.

Я покачал головой:

– Не могу, Квин. Если мы хотим когда-нибудь стать свободными и жить в безопасности, мы должны рисковать. Надо расправиться с Хобом.

– Я была там, где Хоб совершил свое первое убийство в эту зиму, – вдруг сказала Квин.

– Кого он убил? – спросил я.

– Парня по имени Гудвин.

– Где это произошло?

– В музее в западном крыле дворца… Это случилось там.

– Кто еще был тому свидетелем?

– Только я. В тот момент мы с Гудвином были вместе, наедине, – сказала Квин, больше не глядя мне в глаза.

Мое сердце болезненно подпрыгнуло. Почему они были вместе?!

– После того как Хоб убил Гудвина, я думала, он убьет и меня тоже, – продолжала Квин, – но он знал, кто я такая. Он говорил и о тебе. И угрожал.

Когда она рассказала мне, что произошло, я пришел в ужас. Однажды Хоб пообещал убить меня, когда я кого-нибудь полюблю, и прибавил, что сперва убьет этого человека, чтобы усугубить мои страдания. Теперь стало ясно, что он и вправду собирается исполнить свой замысел.

В тот миг, когда я вернулся в город, над Квин нависла еще бо́льшая угроза, и я очень за нее боялся.

Квин рассказала мне о Гудвине; хотя теперь этот парень был мертв и Квин просто сделала то, о чем просил ее отец, я невольно ощутил легкую ревность.

– Мне жаль… Очень жаль, Лейф, но я с ним флиртовала, – сказала она. – Если бы я его не поощряла, его бы не было со мной, когда появился Хоб. Я в ответе за его смерть – и к тому же предала тебя. Если ты захочешь со мной порвать, я пойму…

Я положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

– Ты хотела быть с ним? – спросил я. – Ты бы предпочла быть с ним, а не со мной?

Я чувствовал себя ужасно, задавая такие вопросы, но не мог удержаться.

– Нет, Лейф. Ни единой минуты я так не думала. Мы танцевали вместе, я смеялась над его шутками, мне было приятно с ним общаться, – и только. Это правда, – сказала Квин, твердо глядя мне в глаза.

Я крепко обнял ее, и мы поцеловались. Когда мы отодвинулись друг от друга, я вытащил из кармана кусочек волчьего меха, сшитый в форме треугольника, и протянул Квин.

– Это называется гхетта, – с улыбкой сказал я. – Залог любви. Воин-гентхай дарит его женщине, которую выбирает себе в жены. Принимая это, она принимает и его, а потом отдает гхетту своему отцу, который хранит ее как доказательство обязательств воина. Теперь я предлагаю ее тебе, Квин.

Она взяла гхетту и обняла меня.

– Я принимаю ее, – тихо сказала она мне в плечо, – но ты должен пообещать, что никогда больше не пересечешь Барьер.

Мне бы хотелось ответить «да». Мне бы хотелось успокоить ее и сделать счастливой. Но я не мог так поступить.

Нахмурившись, я покачал головой:

– Я не могу тебе этого пообещать, Квин. Хотел бы, но не могу. Но скажу одно – крайне маловероятно, чтобы какой-нибудь человек снова пересек Барьер. По крайней мере, на нашем веку.

Прежде чем заговорить, она долго и пристально смотрела на меня:

– Вот что я скажу, закроем эту тему. Если ты когда-нибудь снова отправишься за Барьер, я пойду с тобой.

Направляясь во дворец на встречу, где будет окончательно спланирована атака на Хоба, я одновременно и нервничал, и был радостно возбужден. Месть, о которой я так долго мечтал, теперь стала близкой – рукой подать. Я хотел увидеть, как Хоба уничтожат навсегда. Но могущественный джинн умел быстро оправляться, и дело предстояло опасное. Даже если мы пустим в ход грамагандар, это не гарантирует успеха.

Мы расселись вокруг большого стола там, где я встретился с Коннитом после победы над гвардией Протектора.

Гентхаи переделали восточное крыло дворца: теперь на стенах висели гобелены с изображением едущих по долине конных воинов; в небе над ними господствовал громадный рогатый месяц, так называемая Волчья Луна. Месяц был символом Трангандара, волчьего божества, которое, как кое-кто верил, поведет их к победе над джиннами за Барьером.

Лишь в этой комнате для встреч стояли стулья и стол – уступка горожанам; во всех остальных местах гентхаи предпочитали сидеть на полу.

Вся встреча от начала и до конца прошла в дружеской обстановке.

– Наш отряд будет небольшим. Внезапность и скорость важнее численности, если мы пустим в ход грамагандар, – заявил Коннит. – Я уверен, что мы сможем покончить с Хобом.

Он оглядел всех по очереди и стал ждать ответа.

Кроме меня на совете присутствовали Тайрон, Ада и Воуд. Воуд был другом Тайрона и его конкурентом, механиком с собственной командой бойцов Арены 13. Этот высокий человек прихрамывал из-за раны, полученной на арене, но в свое время был очень успешным бойцом.

Тайрон кивнул Конниту:

– Трим тоже хочет участвовать. Он согласился привести четырех диких лаков, чтобы те отнесли оружие и привели его в действие.

– Они станут очень полезным дополнением к нашему отряду: оружие тяжелое, и это освободит четырех наших воинов, – сказал Коннит.

– Сколько воинов мы возьмем? – спросил я.

– Не больше двадцати, – ответил Коннит. – Я отберу лучших, в том числе не меньше пяти лучников, и среди них Доната – он искуснее всех управляется с коротким луком.

– Гаррет захотел бы участвовать в этом деле, – хмуро сказал я.

– Да, – негромко согласился Коннит. – По нему будут скучать. Но мечников возглавит воин Каласар – он большой и тоже может сражаться двумя длинными мечами. Не многие, кроме Гаррета, на такое способны.

– С нами хочет пойти один из механиков, Брид. Он играл важную роль в нашем прошлом покушении на Хоба, – сказал Тайрон.

– Добро пожаловать, – ответил Коннит.

– А что насчет тебя, Воуд? Собираешься принять участие в атаке? – спросил Тайрон, повернувшись к коллеге.

Воуд покачал головой:

– Думаю, с моей больной ногой я стану только помехой, когда придется быстро двигаться по тем тоннелям. Но я организую отряд для охраны Колеса. Не все сущности Хоба обязательно будут в цитадели, и едва вы начнете атаку, они могут попытаться напасть на город.

– Верно, – согласился Тайрон. – Делай, как задумал.

– Возможно, не придется убивать все сущности Хоба, – заметила Ада. – Я могу сделать то, что пыталась сделать в Колесе, прежде чем вмешалась гвардия Протектора. Если мы возьмем под охрану одну из сущностей джинна, я смогу покончить со всеми остальными, не заходя далеко в цитадель…В том числе с шатек, с помощью которых Хоб создает новые сущности.

Коннит решительно покачал головой:

– Я не могу такого позволить. Это…

– Ты сомневаешься, что мне такое по силам? – сердито перебила Ада. – Когда гвардия Протектора вошла в зеленую комнату, мне оставалось несколько мгновений, чтобы уничтожить Хоба!

– Я уверен, что тебе такое по силам, но мы не можем этого допустить, Ада, – заявил Коннит. Он хмуро посмотрел на Тайрона, и тот кивнул в знак согласия. – Мы не сомневаемся в твоих способностях, и мне искренне жаль, если я как-то тебя оскорбил, но ты слишком много значишь, чтобы рисковать тобой в логове Хоба. Никто не знает столько, сколько знаешь ты. Пока нам как будто ничто не угрожает из-за Барьера, но все может измениться, и тогда ты будешь нужна как никогда.

Ада вздохнула и склонила голову. Когда она снова подняла взгляд, в ее глазах блестели слезы:

– Ты прав, Коннит. Но я не могу забыть, что сотворил Хоб с Талом на арене. Я хочу отомстить ему за это!

Тал был мужем Ады, и я с ужасом вспоминал его смерть: он упал на колени, и Хоб отсек ему голову. Неудивительно, что Ада жаждала мести. Я сам долго мечтал отомстить и радовался, что буду среди тех, кто отправится атаковать логово Хоба.