Глава 38
Трейси кивнула двум служащим тюрьмы, которые стояли у входа в комнату жесткого допроса.
– Мы недолго, – сказала она.
– Да ничего, не спешите, – ответил ей офицер-мужчина. – Этому парню давно мозги пора вправить.
– А я буду смотреть из другой комнаты, – сказал Вик и повернулся, чтобы уйти.
Трейси уже собиралась открыть дверь в камеру, как вдруг вспомнила слова офицера по надзору о том, что Таггарт любит корчить из себя крутого парня, а на самом деле – поганый хорек. И ухватила толстяка за локоть.
– Слушай, можешь сыграть моего крутого итальянского друга? – сказала она.
– Что значит «сыграть»? – обиделся Фаццио так, что его акцент уроженца Нью-Джерси проступил особенно явно.
Кинсу Трейси сказала:
– У меня плохое предчувствие.
– Хочешь, я с тобой посижу?
– Звякни мне минут через пять.
Кинс ушел наблюдать через стекло. Трейси потянула на себя дверь и шагнула внутрь, Фац маячил за ее спиной, точно огромный телохранитель.
– Все это хрень собачья, – сразу же начал Таггарт. Синяки вокруг его глаз стали противного багрово-желтого цвета. – Я подам в суд на тебя, на все твое отделение и на весь город. Мой адвокат сказал, я на этом миллионы заработаю.
– Эй, ты, скотина, – сказал Вик, нависая над Таггартом, отчего тот стал похож на злобного гнома. – Закрой свою вонючее хайло, пока я его тебе не заткнул. А уж я заткну так заткну, вовек потом не расковыряешь.
– Только тронь, тоже под суд пойдешь.
Вик ухватился за крышку стола и наклонился к Таггарту совсем близко. Трейси от души понадеялась, что итальянец уже поел и что его ланч был обильно приправлен чесноком. Таггарт отпрянул, но наручники за его спиной были связаны с цепью, закрепленной в полу, так что деваться ему было некуда. Фац улыбнулся.
– Люди в этой комнате то и дело теряют равновесие и падают. Ушибаются головами о стол, получают разные другие бо-бо.
Таггарт моргнул.
– Ты врешь; здесь все записывается на пленку.
– Пленку? – Толстяк обернулся через плечо на Трейси, которая наслаждалась этой сценой, хотя старалась не показывать виду. – Этот парень, кажись, решил, что он в КГБ. Я тебе кто – Путин? – И он наклонился еще ниже. Таггарт, судя по его виду, задержал дыхание. Вик ткнул пальцем в стекло. – Ничего мы не записываем. А зеркало тут только для того, чтобы ты видел, какой ты урод. Теперь заткнись и слушай, что тебе будет говорить детектив. – Итальянец выпрямился и сел на стул рядом с Трейси.
– Почему ты убегал, Брэдли? – начала она.
Таггарт повернулся к ней боком и надулся, как капризный мальчишка.
– Размяться решил. Больно уж вы меня достали. И держать меня здесь никакого права у вас нет.
Трейси положила перед ним на стол увеличенную копию отпечатка пальца из компьютерной базы данных АСИП, а рядом такой же, но снятый криминалистами с комода в комнате мотеля, где убили Веронику Уотсон. Таггарт мазнул по обоим снимкам незаинтересованным взглядом и продолжал дуться. Но Трейси чувствовала, что внутренне он уже не так спокоен, как раньше, и решила дожать его молчанием.
Таггарт не выдержал первым.
– Ну что еще?
– Все, что ты можешь сообщить нам о той ночи, когда была убита Вероника.
– Я и так уже все рассказал.
– Тогда давай вместе посмотрим, что у нас получается, – предложила Трейси. – Мы знаем, что в тот вечер ты приходил в «Пинк Палас». Сначала ты солгал, сказав, что не был там, потом передумал и сказал, что был, приходил за деньгами к Веронике, но она не могла тебе ничего дать до расчета чаевых. И вот интересно, где ты все-таки взял деньги в тот вечер?
Таггарт ухмыльнулся:
– Банк ограбил.
– Да нет, скорее в сумочку к ней залез. – При этих словах арестованный снова прошил ее быстрым взглядом. – Фиолетовую такую, с длинной золотистой цепочкой вместо ремешка.
– Я ничего об этом не знаю.
Мобильник Трейси начал вибрировать. Вик понял условный сигнал и так грохнул кулачищем по столу, что тот подпрыгнул, а Таггарт испуганно съежился.
Время было рассчитано точно.
– Надоел мне этот подонок с его капризами. Отправь его обратно в тюрьму, пусть там гниет, пока не сдохнет.
Трейси ответила на звонок, а Фац продолжал сверлить Таггарта взглядом. Кинс сказал:
– Наш толстячок явно ошибся с выбором карьеры. Ему бы назад, в девяностые – в тогдашних фильмах про мафию ему бы цены не было.
– Точно, – сказала Трейси. – Все в порядке, не волнуйся. Уже иду. – Она отключилась и повернулась к Фацу: – Слушай, ты тут без меня справишься?
Вик продолжал смотреть на Таггарта, словно проголодавшийся людоед.
– С исключительным удовольствием.
Кроссуайт встала, обошла коллегу и толкнула дверь.
– Как закончишь, свистнешь охране, пусть везут его обратно в тюрьму. Только не забудь им напомнить, чтобы на этот раз оформляли его за нападение на офицера полиции.
– Эй, ты что, меня бросаешь? – завизжал Таггарт. – С этим?
Она пожала плечами:
– Ты же не хочешь говорить со мной. Поговори с ним.
– Погоди.
Трейси вздохнула.
– Меня в другом месте ждут, Брэдли.
– Ладно. Я ходил в тот вечер в «Пинк Палас», ясно? И просил у Вероники денег, но она мне отказала, сказала, что расчета чаевых еще не было.
– Это мы уже слышали, – сказала Кроссуайт. – Ты зря тратишь мое время.
Таггарт принялся раскачиваться на стуле, передние ножки то отрывались от пола, то снова со стуком ударялись в него.
– Я хочу сделку.
– Какую еще сделку?
– Такую. – Он повернулся и постучал по столу указательным пальцем. – В которой будет говориться, что все, что я скажу сейчас, не будет использовано против меня на суде.
– Да ты никак себя Перри Мэйсоном вообразил, что ли? – сказал Фац.
– Сделка в обмен на что? – спросила Трейси.
– Э, нет, пока сделки не будет, я ничего не скажу.
Трейси протянула руку к листам с отпечатками и подтолкнула их ближе к Таггарту. Тот опять покосился на них.
– Нет, ты поближе посмотри, Брэдли. Знаешь, что это такое? Твои пальчики. Вот это полный отпечаток, он хранится в твоем деле. А знаешь, почему компьютер нам его выдал? А выдал он его нам потому, что вот этот отпечаток был снят с крышки комода в той самой комнате мотеля, где было найдено тело Вероники.
Таггарт опустил глаза, но и только.
– Так объясни мне, Брэдли, как твои пальчики попали на комод в той самой комнате того самого мотеля, где, как ты говоришь, ты не встречался с Вероникой после «Пинк Паласа»? – Трейси сделала паузу. Таггарт хотел было сглотнуть, но, кажется, не мог. – Ты не в том положении, чтобы диктовать нам условия, Брэдли. Прямо сейчас тебе светит ужасно долгий срок в тюрьме, может быть, даже пожизненный – если, конечно, тебя не приговорят к смертной казни.
Таггарт закачался еще быстрее. Ножки стула колотились в пол, в горле негодяя свистело и клокотало. Но Трейси видела в этой комнате и не такие виды. Арестованный приподнял скованные руки и наклонился к ним, чтобы смахнуть испарину со лба.
– Ладно, слушай. Я ходил в клуб стрельнуть у Ви деньжат, но у нее ничего не было, и я ушел.
– Куда?
– В «На посошок».
– Как же ты оказался в мотеле?
– Я резался в бильярд. Вдруг слышу, бармен говорит, заведение закрывается. Я опять в клуб. Пришел, а мне говорят, Ви только что разочлась и уехала. Я позвонил ей по мобильному, сказал, что нужны деньги. Вот она и сказала мне топать к мотелю.
– А для чего тебе были нужны деньги?
– Этого я тебе не скажу, только после сделки.
– Наркоту купить, – сказала Трейси.
– Вот я и говорю… короче, да, я пришел в мотель и забрал у нее все деньги. Ей они были не нужны. Ей все равно светили еще две сотни баксов.
Трейси взглянула на Фаца: тот сидел неподвижный, как изваяние, могучие руки скрещены на выпирающем животе.
– Звучит правдиво, как, по-твоему, Вик?
– Ни одному гребаному словечку не верю.
– Эй, мужик, я правду тебе говорю, понял? – возмутился Таггарт. – Раньше врал, а теперь говорю правду.
Трейси подалась к нему. Ее левое плечо болело в том месте, где он ударил ее каблуком. Коленку жгло, лодыжка опухла.
– Дай-ка я объясню тебе суть проблемы, Брэдли. Я собираю информацию. А что делает прокурор? Он решает, на основании собранной мной информации, верит он тебе или нет, и если я пойду к нему и скажу: «Знаешь, раньше этот парень врал, а теперь он говорит чистую правду», он мне ответит так: «В комнате его отпечатки. Он сознался, что был там, алиби у него нет, а теперь он повадился в “Танцы голышом”. Оснований задержать его по обвинению в убийстве у нас достаточно». – Она пожала плечами – движение тут же отозвалось болью в ключице. – Вот почему сейчас ты должен дать мне что-нибудь такое, с чем я пойду к прокурору, Брэдли. Такое, что докажет ему – ты не лжешь.
– Я пройду тест на детекторе лжи, – сказал Таггарт. – Хоть сейчас меня на него сажайте.
– С детектором лжи тоже не все просто, – возразила Трейси. – Адвокат на процессе как начнет сыпать возражениями да ходатайствами, не будешь знать, к чему этот тест и прицепить. Так что ни тебе, ни нам это не поможет.
Таггарт грыз нижнюю губу, ножки его стула продолжали размеренно колотить в пол.
Трейси сделала вид, что смотрит на часы.
– Время идет, Брэдли, а наш Dbr любит по пятницам обедать дома.
– Я злой становлюсь, если не поем. Как там, бишь, это называется, Профессор?
– Гипогликемия.
– Точно.
– Я не могу сказать вам, что я делал, если мы не договоримся, – гнул свое Таггарт.
– Он хочет Большое Хэ, – сказал Вик.
– Чего? – переспросил Таггарт.
– Ты что, в салки никогда не играл? – Итальянец сложил указательные пальцы буквой Х. – Это значит перерыв в игре. Ты «в домике».
Таггарт посмотрел на Трейси так, словно хотел сказать, что Фац чокнулся. И заговорил:
– Ладно, я был в Беллтауне. На одной квартире, забирал продукт. Там был парень, он это, подтвердит, что я был там, только…
– Что за продукт?
– Мет.
– Имя парня? – настаивала Трейси.
– Вот этого я вам не скажу. Он меня убьет.
– Адрес.
– Да ладно тебе.
– Хорошо, предположим, прокурор согласится, – сказала Трейси. – Но у нас еще остается сопротивление аресту и нападение на офицера полиции при исполнении.
– Но ты же можешь поговорить с ним, объяснить, что случилось.
Трейси повернулась к Вику.
– Что ж, скажем прокурору, что он дал важные показания в деле об убийстве. Хуже ему от этого не станет.
Толстяк пожал могучими плечами, и то, что можно было назвать его шеей, на миг утонуло в жиру.
– Да нет, пожалуй. Тем более что он, может, и есть убийца.
Глаза Таггарта заметались с одного полицейского на другого.
– Я ее любил, честно. Правду говорю. И не только за то, что она классно сосала. Я вообще не это имел в виду; просто сказал тогда так, чтобы тебя позлить. Ну да, мы дрались. А кто не дерется-то? Но это все равно было здорово: знать, что у тебя кто-то есть. У меня никогда раньше такого не было.
– Трогательно, – сказал Вик. – Прямо Ромео и Джульетта.
– Слушай, ты спрашивала, подкладывал я ее под кого или нет. Так вот, нет. Это правда.
– В каком смысле? – спросила Трейси.
– Ви сама добывала себе клиентов. Я ее не заставлял.
Трейси задумалась. Она не верила, что Таггарт и есть Ковбой, но он мог располагать информацией, которая им пригодилась бы.
– Кто видел, как ты говорил с Вероникой в клубе в тот вечер?
– Не знаю. Мы с ней стояли у какого-то стола, так что кто угодно мог видеть и слышать.
– А ты кому-нибудь говорил, что собираешься в мотель?
– Нет.
– Может быть, Дэррелу Нэшу? Его ты в тот вечер видел?
– Нэша? Да, он там был.
– Он видел, как ты говорил с Вероникой или с кем-то еще из танцовщиц, когда ты вернулся?
– Я не знаю. Я сразу ушел. С меня потребовали заплатить за вход, но я подумал: ну уж это дудки.
– А в мотеле Вероника не говорила тебе, с кем у нее встреча?
– Нет.
– Никаких имен не называла?
– Никаких. Вообще ничего не сказала.
– И возле ее комнаты ты никого не видел? – вмешался Фац. – Никто не сидел в машине на парковке?
– Никто.
– С ней там кто-нибудь был?
Таггарт кивнул.
– Кажется, да.
– Почему тебе так кажется? – спросила Трейси.
– Когда я позвонил, она сказала, чтобы я подходил через час, не раньше. Вот почему.
Трейси бросила взгляд в зеркальное стекло.
– И ты никого не видел?
– В комнате никого, – стоял на своем Таггарт. – Там была только Ви.
– Она когда-нибудь говорила с тобой о ком-нибудь из постоянных клиентов?
– Да, был один парень, все время назначал свидания по интернету. Они прозвали его «Мистер Адвокат». Ви ему нравилась. Он часто ее спрашивал.
– Но ты не знаешь, с ним или не с ним она встречалась в ту ночь?
– Нет.
Трейси взглянула на Фаца, затем сказала:
– Слушай сюда, Брэдли. Ловлю тебя на слове насчет детектора лжи. Пройдешь – я не стану докапываться, как зовут твоего дилера. Завалишь – и я буду просить прокурора упрятать тебя далеко и надолго.
