Глава 33

Он нажал кнопку извлечения и снова посмотрел на женщину на полу. Она все еще глядела на него застывшими глазами, открыв рот. С этой пришлось провозиться дольше, чем он ожидал. Сколько раз он уже думал, что она мертва, как она вдруг вздрагивала, начинала хватать воздух ртом и возвращалась к жизни. Прямо как в фильме про зомби, от которых не избавишься, пока не снесешь им голову взрывом или чем-нибудь еще. Сначала это даже возбуждало, но потом наскучило. Хотелось, чтобы она уже умерла наконец и можно было пойти домой. Запах ее духов и тела вызывал у него отвращение, а от табачного дыма в комнате кружилась голова.

Видеомагнитофон заурчал. И замолк. Он протянул руку за кассетой, но ее не было – машина не сработала. Он нажал кнопку снова, услышал щелчок, подтверждавший, что лента перемотана до самого конца, но кассета не выходила. Он сердито потыкал кнопку.

– Ну давай, давай. Давай же, ты, кусок дерьма!

Он стукнул по аппарату кулаком, от чего комод, на котором тот стоял, ударился в стену. Он застыл. Час назад он слышал за стеной соседей, хотя с тех пор там было тихо. Приподнял крышку видеомагнитофона и заглянул внутрь. Кассета была там, но не выскакивала. Испарина выступила у него на лбу, по шее потекло. С висков тоже побежали ручейки холодного пота.

Он снова посмотрел на женщину. Она смотрела на него снизу.

– Хватит на меня пялиться, – сказал он. Встал и пнул ее ногой. Она покачнулась, но не завалилась.

Он ухватился за магнитофон обеими руками, но аппарат оказался привернут шурупами к верхней доске комода.

– Как будто кто-то потащит отсюда этот старый кусок дерьма, за который в ломбарде не дадут и десяти долларов, – проворчал он.

Он снова нажал на кнопку, а затем стал шарить по ящикам комода, лихорадочно ища что-нибудь, чем можно было бы подцепить кассету. Ящики оказались пусты. Он выругался вполголоса. Что это за мотель такой, где ручки и то нет? Он вынул из кармана связку ключей и попытался поддеть одним из них кассету. Дело тут не в одной сентиментальности, хотя кассета из детства. Нет, причина куда прозаичнее: на ней его отпечатки.

Он взглянул на часы. На сколько она сняла комнату? Он всегда давал им деньги на всю ночь, но скоро выяснил, что дешевки обманывали его. Они платили за час или за два, а сдачу прикарманивали. Вот почему он начал прижигать им ступни. Слишком они долго умирали, и он боялся, что менеджер как-нибудь нагрянет в комнату раньше времени. А еще сигаретой можно было наносить ожоги, не прикасаясь к ним руками. Они, конечно, вызывали у него отвращение, но и тут была другая, более практическая причина. Любой контакт означал возможный перенос вещественных улик – каких-нибудь волосков, чешуек кожи и тому подобного.

Он поглядел на дверь. Задвижка на месте, дверная цепочка тоже надежно утоплена в своей прорези.

Женщина продолжала пялиться на него.

Он повернулся к ней спиной и занялся главной проблемой. Требовалось сохранять спокойствие. Он сделал дыхательные упражнения, обретая центр внутри себя, как его учили делать перед выходом на сцену. Не прошло и минуты, как решение пришло к нему, и такое простое, что он невольно рассмеялся. Это ведь не он снимал комнату. Здесь никто о нем ничего не знает: у них нет ни номера его кредитной карточки, ни водительской лицензии. Ну сломает он чертов видак, да и все, и ничего ему за это не будет.

Он нащупал за комодом электрический провод, стряхивая попутно с него комки пыли с засохшими тараканами внутри, и выдернул вилку из розетки. Затем взялся за магнитофон обеими руками и с равномерным усилием давил на него до тех пор, пока дешевый ламинат не треснул и магнитофон с негромким треском не отделился от комода.

Время уходить.

Он сунул видак в свою спортивную сумку, но один его край торчал наружу. Он развернул его по-другому, боком, попытался растянуть сумку – бесполезно. Втиснуть его целиком никак не получалось. Значит, придется импровизировать. Спонтанные решения всегда давались ему легко. Учителя часто говорили ему, что это один из его главных талантов. Стянув через голову толстовку, он прикрыл ею выпирающий край видеомагнитофона. Не идеально, но если определенным образом взяться за ручки, то выглядит почти естественно. Кроме того, у него нет выбора. Значит, придется нести так. И он еще раз оглядел комнату. Кровать безукоризненно заправлена, одежда свернута и сложена аккуратно.

Представление окончено.

Он натянул на глаза бейсболку, надел кожаные перчатки поверх латексных, и пошел к двери. Там он отодвинул язычок защелки и вытащил цепочку, все это без единого звука. Медленно потянул на себя дверь, подождал, выглянул. Снаружи никого нет. На крыльце тоже. И на парковке. Он шагнул наружу, быстро повернулся спиной и закрыл дверь, убедившись, что замок щелкнул и встал на место. Он перебросил через плечо ремень спортивной сумки, ощутил дополнительный вес магнитофона, но, стараясь ничем этого не показывать, бесшумно зашагал вдоль боковой стены здания.

Задний фасад дома выходил на соседнюю улицу. Он прошел еще один квартал к югу, намеренно заставляя себя именно идти, а не бежать. Зачем ему спешить, он ведь просто идет со спортивной тренировки. Он повернул налево, потом, почти сразу, направо. Свою машину он припарковал у забора из сетки-рабицы, огораживавшего незастроенный участок. Судя по обозначениям на изгороди, участок продавался и был предназначен под коммерческую застройку. Ну а пока он еще ждет своего владельца, лучше места для парковки не придумаешь – подальше от бессонных и любопытных соседей. Чем дальше он уходил от мотеля, тем спокойнее себя чувствовал, хотя потеть так и не перестал. Ночной воздух приятно холодил кожу и легкие, когда он делал особенно глубокий вдох.

Дверцу машины он сознательно открыл ключом, а не пультом – тот чирикал – и положил сумку на заднее сиденье. Сел за руль, завелся – машина стартовала неслышно, недаром он выбрал гибрид – и отъехал от обочины. Посреди квартала он включил фары и, как положено, остановился перед знаком остановки прежде, чем повернуть направо.

– Свободный домой, – сказал он и поглядел в зеркальце заднего вида.

В квартале от него с Авроры выехала машина. Он проверил спидометр: двадцать пять миль в час. Он еще раз остановился на углу, снова заглянул в зеркальце и увидел вращающиеся огни, красный и синий.

Сердце как будто с места сорвалось. Кровь застучала в висках. Пот полился ручьями, он ничего не мог с этим поделать. Попытался сосредоточиться.

– Успокойся, – сказал он себе. – Ты к этому готов. Ты репетировал. Ты помнишь свою роль. Главное – не выходить из образа и придерживаться сценария.

Он остановил машину у обочины и смотрел в боковое зеркальце. Офицер, торопливо вышедший из патрульной машины, был один. Хороший знак. Скорее всего, он не успел пропустить его номер через компьютер.

Он опустил окно.

– Что-то случилось, офицер?

– У вас тормозной сигнал горит. – Офицер был еще совсем мальчишка, армейская стрижка обрамляла полудетское лицо. Новичок, наверное; и хорошо, если не дотошный.

– Правда? С какой стороны?

– С правой.

– Разрешите выйти из машины, взглянуть? – Всегда проси разрешения. Будь вежлив.

– Конечно.

Он отстегнул ремень безопасности, вышел на дорогу и направился к заднему бамперу, а сам глядел на сумку на заднем сиденье.

– Хотите, я нажму тормоз, и вы сами увидите? – предложил полицейский.

– Было бы замечательно.

Офицер взялся за дверцу машины, засунул ногу в салон и отпустил педаль.

– Да, вы правы. Горит.

– Машина еще, кажется, новая.

– Да, она у меня недавно, но я купил подержанную. В обеденный перерыв съезжу в мастерскую, пусть подправят. – Он промокнул ручейки пота, которые не переставая текли у него с обоих висков.

– Вы сильно вспотели.

– Я всегда долго остываю после тренажеров.

Он заметил, как взгляд офицера скользнул к сумке на заднем сиденье.

– А где вы здесь тренируетесь в такое позднее время?

– В круглосуточном фитнесе. Тут как раз есть один, за углом. – Он показал на заднее сиденье. – Вот и сумку всегда вожу с собой. – Офицер посветил фонариком в окно задней дверцы. – Правда, сегодня пришлось тренировку сократить. Перед работой заступаю на кошачий патруль.

– Кошачий патруль?

Он шагнул к водительской дверце и нагнулся, чтобы взять с пассажирского кресла небольшую стопку заранее заготовленных листовок. Одну он протянул офицеру.

– У моей дочки потерялся кот, три дня назад, зовут Ангус. Она так его любила. Он спал всегда с ней, на ее одеяле. Хочу сегодня развесить эти листовки по району, хотя и не надеюсь, что мы его найдем. Скорее всего, он попал под машину, но кто знает. Случались вещи и постраннее.

Офицер взглянул на листовку и отдал ее назад.

– Почините сигнал.

– Обязательно. Спасибо вам, офицер. – Он нагнулся, положил листовки обратно в машину и только потом выдохнул.

– Эй?

Он резко выпрямился, оборачиваясь. Полицейский возвращался к нему, и он был уверен, что тот все же потребует с него права и регистрационный номер.

– Да, офицер?

– Дайте мне одну из ваших листовок. У меня двое ребятишек, и они на слезы бы изошли, если бы у них потерялась кошка. Вдруг мне где-нибудь встретится ваш Ангус.