Глава 18
Я все-таки не рискнул соваться на Багралор: теплой одежды с собой не было, да и проверять, что там с охранной системой, вот так, с бухты-барахты, не годилось. Мы, конечно, успеем удрать, но тревога-то поднимется, начнут искать одиночного дракона, ухитрившегося прорвать периметр… Нам это никак не на руку.
— Значит, моя пещера? — спросила Кьярра.
— Нет, давай для начала попробуем твои охотничьи угодья.
— Я уже наелась.
— Ничего, мы же для тренировки, а не добычи ради туда отправляемся. А соваться в горы в темноте мне не хочется, — признался я.
— Разве темно? — удивилась она.
Здесь солнце почти скрылось за кронами сосен, и, хотя настоящие сумерки еще не наступили, тени сделались длинными и густыми. В горах ночь вовсе спускается внезапно, и я не хотел проверять, сумею ли не переломать себе ноги на какой-нибудь осыпи.
— Не забывай, что в темноте я вижу хуже тебя, — напомнил я. — Хотя и лучше многих людей.
— Это потому, что ты…
— Я помню, — перебил я. — Но давай все же не станем тянуть время.
— И ты мне еще говоришь, что я нетерпеливая… — проворчала Кьярра. Правда, долго сердиться у нее не получалось, и она тут же продолжила: — Идем! Только ты смотри внимательно… А, и еще там ничего интересного сейчас нет. Рогатых я спугнула, они если только завтра вернутся.
— Что же их заставляет приходить в опасное место? Или они еще не сообразили, что кто-то на них нападает?
— Они не очень умные, — с чувством собственного превосходства ответила Кьярра. — Я нападаю сверху, а рогатые не могут смотреть на небо, у них так шея устроена. Они только замечают, что кого-то не стало. Если сильный ветер и я постараюсь не шуметь, то они разве что шарахнутся и снова пасутся. Но иногда не выходит тихо, и тогда стадо бежит. Ух, как они бегут, Рок! Вот бы ты увидел! Это как лавина в горах!
— Не хотел бы я оказаться на пути у такого стада, — искренне произнес я.
— Да, тебе не надо, тебя сразу затопчут, — согласилась она. — Даже меня затопчут, если я буду сидеть на месте. Но зато когда они бегут, то вообще ничего не соображают, и я успеваю убить еще нескольких.
— А когда стадо промчится, подбираешь отбивные?
— Фу! Конечно, нет, — помотала головой Кьярра, и волосы ее встали дыбом, хотя ветер вел себя смирно. — Зачем мне потоптанные, в грязи и навозе? Я же не стервятник! Я ловлю рогатых с края и отбрасываю в сторону.
Судя по метнувшемуся взгляду, падалью она тоже не брезговала, когда не было другого выбора.
— Они не чуют крови, — добавила она, — и совсем не умеют думать подолгу. Поэтому скоро забывают, что испугались, и возвращаются. Тем более река рядом. Там водопой. Но на водопое я не охочусь.
— Я слыхал, у зверей там действует что-то вроде перемирия, — припомнил я. — Вряд ли они именуют это такими словами, но суть не меняется. Это правда?
— Ну да. Я видела больших диких кошек — разных, с пятнами и полосками, с гривами и без, и каких-то зверей вроде волков, только рыжих, и вообще не знакомых, но зубастых… — припомнила Кьярра. — Они не трогают рогатых и разных мелких зверьков. Но только у воды. Если те не успеют убежать, пока кошки пьют, тогда все. А вот те, кто живет в реке, всех ловят. И рогатых, и хищников. Наверно, им-то без разницы — воды всегда хватает!
— Это только пока засуха не случится, — хмыкнул я.
— Река вся не пересохнет, — заверила она. — Она… почти как море! Я только с высоты вижу другой берег. А дальше еще много озер, и вода падает с уступа — так красиво! Много-много радуг! Только очень шумно, оглохнуть можно, такой грохот…
Я, сколько ни пытался, не мог припомнить безлюдной, но богатой живностью равнины, внезапно переходящей в уступы с водопадами, да еще с цепью озер. На это стоило взглянуть хотя бы издалека!
— Идем, — сказала Кьярра, явно уловив мою мысль. — А то ты до утра будешь спрашивать… Держись за меня сам. Смотри как следует. И не бойся — я же сказала, что ни за что тебя не брошу!
И что мне оставалось делать? Только положиться на ее слова…
На этот раз я разглядел — или мне показалось, что разглядел — поворот. Он возник сам собою, по желанию Кьярры, и случившиеся поблизости ветерки порскнули в разные стороны, испугавшись невесть откуда взявшегося сквозняка.
Я не зря снял перчатки — пальцы жгло, но теперь я мог с уверенностью определить дорогу по этим искрам. В первый раз я не разглядел их, поскольку перепугался насмерть (буду уж честным сам с собой), а теперь, когда знал, что искать…
Тьма вовсе не была непроглядной, она напоминала ночное небо — на первый взгляд совершенно черное, но… Если присмотреться, то тебе откроется бездна, полная звезд. Яркие и тусклые, скрытые туманом, далекие и близкие — мириады их рассеяны в этой тьме, и если умеешь определять по ним путь, как это делают моряки и опытные путешественники, то не заплутаешь.
Другое дело, что это не спасает на скрытых дорогах: бывает, достаточно сделать шаг в сторону, чтобы увидеть совсем другие звезды (я порой готов был сказать — звезды иного мира, но все-таки не заходил так далеко в своих измышлениях).
Но здесь…
«Видишь?»
Я почувствовал Кьярру. Не услышал, именно почувствовал, и дело не в том, что ее пожатие сделалось крепче и она развернула меня в нужную сторону.
«Там столица. А там моя охота. Видишь?»
Я кивнул, потому что действительно различил, как искры слетаются… сплетаются в дорожку. Все равно как на праздники в городе люди с цветными фонариками стекаются отовсюду на главную улицу, и если наблюдать откуда-нибудь с крыши или с высоты птичьего полета, то различишь только эти огоньки, указывающие путь к центральной площади.
Дорожки были разные. Они отличались настолько же, насколько мои ветерки, давно прирученные, пускай и непослушные. Правда, с ветерками я был на «ты», а вот к искрам опасался потянуться, наученный горьким опытом…
Кьярра сделала это за меня. Я имею в виду, взяла меня за руку и заставила раскрыть ладонь.
«Не бойся. Тебе так надо, чтобы почувствовать. Я просто так вижу».
Она была права — я почувствовал… Что там мои приемы! Сейчас я не связку слабых ветерков держал — в горсти у меня была целая россыпь дорог, только выбирай! Мне казалось, будто они повторяют рисунок на ладони. Если бы еще я знал, куда именно они ведут…
Но ведь обычно чувствую? Значит, и здесь так же! И я нацелился на особенно красивую голубую искру-звезду, мерцавшую на кончике моего мизинца…
— Ты же не хотел на Багралор! — выпалила Кьярра мне в ухо, а я потерял дар речи. Не от изумления, от холода — дыхание перехватило, такой тут задувал ледяной ветер.
— Я нечаянно… — просипел я в ответ.
— И дрова не взяли, — проворчала она и поволокла меня в пещеру. По-моему, ей не составило бы труда перекинуть меня через плечо и так тащить, словно добычу. И не важно, что голова моя стукалась бы о камни, такие мелочи Кьярру не беспокоили. — Ты странный, Рок! Говоришь одно, а делаешь другое… Как тебя поймешь?
— Если б я сам мог себя понять, то непременно сказал бы тебе — как, — откликнулся я.
В пещере хотя бы не так дуло, хотя холод все равно стоял зверский. Конечно, это по контрасту с другой местностью: на Багралоре сейчас не зима, зимой я бы тут сразу околел, — но впечатления все равно были сильнее некуда.
— Пойдем дальше? — предложила Кьярра. — Что тут делать?
— Да, и лучше куда-то, где тепло, — кивнул я, стараясь не выбивать зубами звонкую дробь.
— Ты почти попал куда нужно, но отвлекся, — сказала она. — Почему?
— Не знаю. Увидел красивую искру и потянулся за ней.
— А-а-а… — протянула Кьярра. — Так ты не видишь, что будет в конце пути?
Я покачал головой, потом пояснил:
— Когда путешествую сам, тогда вижу. А с твоим способом… увы. Может быть, нужна привычка, а может, это вообще не подвластно людям.
— Рок, ты не…
— Помню! — поднял я руки. — Будем считать, что малая толика драконьей крови в моих жилах позволяет мне различить твои тайные пути, но не более того. Нет, если я потренируюсь, то, как знать, вдруг научусь видеть, куда именно правлю?
Воцарилось молчание, нарушаемое только свистом ветра в расщелинах скал.
— Смотри подольше, — сказала наконец Кьярра. — Я поняла, что ты неправильно сделал. Увидел — и сразу туда. Так нельзя. Надо сперва смотреть, долго-долго. Ты не бойся — это для тебя так. Снаружи незаметно. Даже если кругом враги, они не успеют напасть.
— Куда смотреть-то? — уточнил я, запоминая сказанное.
— Туда… ну… какую дорогу выбрал, туда и смотри. Если не годится, тогда ищи другую. Те, которыми часто ходишь, не потеряешь, а если нужна новая, тогда придется так, — немного путано пояснила она, но суть я уловил.
— Давай попробуем еще раз. Только сперва объясни, как вход-то увидеть? Я обычно иду… ну, как по нити. У тебя ведь не так?
— Нет, я просто… вошла и вошла, — пожала она плечами. — Погоди, я вспомню. Ведь мама мне как-то объяснила…
— Ты говорила — сперва показала.
— Ну да! Оно все так… ну… вместе, что я путаю. Давай покажу? Я же предлагала!
— Только не здесь, иначе я себе что-нибудь отморожу, — попросил я. — Простыну — это уж как пить дать.
— Кому? — не поняла Кьярра, но я не стал отвечать.
Мне казалось, что на самом деле она улавливает смысл моих присказок, а спрашивает ради того, чтобы я подольше с ней поговорил. Это понятно: если не нужно для дела, я могу неделями не раскрывать рта, вот Кьярра и старалась вызвать меня на разговор. А мне, похоже, это нравилось, иначе я действительно стал бы выражаться так, чтобы меня даже баран понял, не то что дракон. Чего только не узнаешь о себе, взяв на попечение такую вот… Кьярру!
— Идем тогда к хижине, а там я тебе покажу, — решила она и снова схватила меня за локоть…
На этот раз ощущения оказались намного менее яркими, и поэтому я сумел сосредоточиться на главном — поиске дороги. И вроде бы даже разглядел нужную искру — золотисто-желтую, теплую, и другие слетелись со всех сторон, вымащивая дорожку, но…
«Неправильно! — одернула меня Кьярра. — Смотри вперед!»
Я так и делал, но ничего не мог рассмотреть. Наверно, правда картинки в голове не хватало.
Кьярра, видимо, решила так же, потому что выдернула меня в реальность — под высокие сосны, тени которых нисколько не сдвинулись за то время, что мы отсутствовали.
— Я думала, ты просто не желаешь видеть, — сказала она. — Но ты правда не можешь. Но и не хочешь тоже. Я же чувствую!
— Чего я не хочу? — не понял я. После Багралора в лесу было восхитительно тепло, даже жарко. Уверен, окунись я в ручей, счел бы его горячим!
— Увидеть. Ты боишься, — обличающе произнесла Кьярра. Еще бы руки в бока уперла для убедительности.
— Да, знаешь ли, опасаюсь, — ответил я.
— Ты так до завтра будешь опасаться, — моим тоном сказала она и крепко схватила меня за предплечья, я даже отпрянуть не успел. — Смотри мне в глаза!
— Может, не надо? Я помню, чем это закончилось для Тродды…
— Ты — не она, — отчеканила Кьярра и легонько меня встряхнула.
Ну как — легонько… у меня зубы лязгнули. Вырваться из ее хватки я даже не мечтал: на руках словно раскаленные клещи сомкнулись. И что мне оставалось делать? Жмуриться, что ли?
— Надеюсь, я не забуду ничего важного, — мрачно сказал я перед тем, как посмотреть в золотистые глаза Кьярры…
…и рухнуть в раскаленную лаву. Я ее видел только издали и поспешил смыться как можно быстрее, не говоря уж о том, чтобы потрогать, но впечатление было именно таким. Ладно, сбавлю пафос, пускай это будет заводская металлоплавильная печь, ту я хотя бы вблизи наблюдал — когда-то давно мы с одним приятелем уничтожали в ней вещественные доказательства, а почему именно там, долго рассказывать.
Я мимолетно пожалел Тродду: если Кьярра устроила ей такое… хм… огненное очищение, понятно, почему чародейка вопила как резаная. Вряд ли с ней Кьярра была настолько же деликатна!
Впрочем, жар скоро отступил, осталось только тепло, а сквозь огонь начали проступать смутные образы. Сперва откуда-то с немыслимой высоты опустилась колоссальных размеров драконья морда — Кьярра была, наверно, в десять раз меньше! — ласково дохнула на меня и снова вознеслась в неразличимые высоты. Такая же громадная лапа бережно подгребла меня к бронированному боку, а сверху опустилось крыло, надежно защищая от сквозняков и мороза. Кьярра действовала точно так же, я помнил…
Тут я увидел крохотного дракончика (с собаку, наверно), неуклюже ковылявшего по каменному полу пещеры на несоразмерно больших лапах, в которых он постоянно путался. Хвост ему явно мешал, и он попытался откусить эту ненужную часть тела, только не вышло: во-первых, было нечем — воинственно разинутая пастишка оказалась беззубой, а во-вторых, догнать хвост не вышло. У такого малыша он был коротким, не то что у взрослого дракона.
Точка зрения снова сместилась, и надо мной воздвигся огромный дракон, принесший еду — много мягкого, пережеванного, наверно, а то и полупереваренного мяса.
До меня дошло наконец, что я вижу одновременно воспоминания самой Кьярры и ее матери, которыми та поделилась с дочерью. Если честно, от этого кружилась голова, в особенности, когда видения накладывались одно на другое.
К слову, Кьярра не очень походила на мать. Та была серой масти со стальным отливом — то, что нужно для охоты в заснеженных горах. Да и на фоне неба такую не вдруг разглядишь… А еще она выглядела намного массивнее. Может, с возрастом и Кьярра такой сделается, но, если я хорошо ее разглядел, моя спутница все-таки больше напоминала боевого дракона, пусть и сильно уступала размерами, а мать ее никак не тянула на скоростную летунью. С другой стороны, она всяко была быстрее добычи, а соревноваться на время в диких горах ей не приходилось.
«Сейчас будет про охоту, потом про людей, — услышал я Кьярру. — Я не умею показывать сразу нужное. Не успела научиться».
«Я потерплю», — вздохнул я. А что мне, собственно, оставалось?
Не знаю, сколько минуло времени, но я обзавелся, вне всякого сомнения, интересными и редкими знаниями о нравах и быте диких драконов. Хотя не представляю, для чего они могли мне понадобиться, если бы только я не решил написать книге И вот наконец пришла пора тайных путей…
На меня обрушилась такая лавина информации, что я, кажется, на короткое время лишился сознания, а когда пришел в себя, Кьярра продолжала бомбардировать меня видениями. Теперь это были не виды пещеры или гор, а то самое полное звезд пространство. То одна, то другая искра наплывала на меня, и я мог различить, что творится там, за поворотом: человеческий город, башня чародеев, бесплодная равнина, открытое море, какие-то невероятные ледяные торосы, закрывающие небо, раскаленная пустыня, леса, совсем не похожие на здешние, с багряной осенней листвой…
«Ты же говорила, что можешь попасть только в то место, где уже была или которое видела! — вспомнил я. — Но здесь больше!»
«Я не знаю, что там, никогда не была, — после долгой паузы отозвалась Кьярра. — Только вижу картинки, а они могут обмануть. Смотри дальше — это важно. Как выбрать нужный путь».
А вот это уже было ближе к моим собственным похождениям: если знаешь, куда именно хочешь попасть, поймать нужный ветерок проще, чем вслепую перебирать десятки и сотни их. Нацелился на безлюдное место — вот тебе несколько, а дальше нужно только сужать и сужать выбор, пока не попадется именно то, что тебе нужно. Возможно, придется подождать, пока рассеется туман, но он тоже подчиняется неким законам, которые можно вычислить.
Идеального совпадения желаемого и возможного не получится, это само собой разумеется, но подобрать нечто, максимально похожее на задуманное, вполне реально. Хотя времени это отнимает…
Стоп. Кьярра ведь сказала, что в этом звездном «нигде» время идет иначе, снаружи никто ничего не заметит. Вот это, скажу я вам, серьезное преимущество!
А вход туда… Он был везде и нигде. Мои ветерки способны проникнуть в узилище, я смогу найти нужный, но выбраться не сумею — что толку от увиденного поворота, если ты в каменном мешке, а под ногами нет даже муравьиной тропки? Но тут дело обстояло иначе… Правда, если тебя прикуют к стене или обойдутся, как недавно с Кьяррой, толка тоже не выйдет. Хотя… Может, она не смогла исчезнуть из-под носа у чародеев только из-за колдовских печатей? Нужно уточнить!
У меня снова закружилась голова (не уверен правда, от радужных перспектив или от такого метода познания), когда я осознал, какое сокровище попало мне в руки, до чего волшебное и опасное знание…
Если военные действительно ни сном ни духом об этом, тогда они продадут весь свой ливер за возможность подобных маневров, доступных любому дракону. А если они уже в курсе, но хранят это в тайне, тогда любому, рискнувшему открыть секрет, сильно не поздоровится!
Однако я не собирался ни с кем делиться, я намерен был использовать эту возможность на всю катушку… Да, я забочусь прежде всего о себе. Можно подумать, это что-то плохое! Вот только слухи рано или поздно пойдут среди нашего же брата, провожатых… Нужно быть осторожнее, вот что.
«Рок, ты снова много думаешь, — вмешалась в мои мысли Кьярра. — И так сильно, что я не могу показывать».
«Извини, я в шоке, — сознался я. — Продолжай!»
«Там немного. Про меня не буду. Я смешная».
«Все дети смешные», — отозвался я, подумав, что многие при этом еще и противные.
«Сам ты противный!» — отреагировала Кьярра и в отместку наградила меня видом на Баграни с высоты драконьего полета.
Я и так-то недолюбливал высоту, хотя при острой жизненной необходимости мог прогуляться по крышам, но в тот момент понял, что я ее попросту боюсь. Правда, страх мой улетучился без следа, когда я осознал, что именно вижу.
Башня Совета выглядела сильно потрепанной, сияние угасло, с верхних этажей поднимался густой черный дым. Не представляю, что могло так гореть, не книги же?
Небо затянула серебристая сеть, то и дело полыхающая смертоносными молниями: это колдовская защита пресекала попытки врага пробиться к Баграни. В море виднелось неисчислимое множество кораблей. В большинстве своем это были брандеры, которые один за другим отправлялись на штурм в бесплодных — пока! — попытках прорвать оборону.
Над ними кружили драконы. Я различил цвета противника: сами драконы прекрасно определяют принадлежность друг друга, но вот экипажам нужны яркие знаки, чтобы в чаду и дыму не выпалить по своим. Колдовскую метку можно и не различить в азарте сражения, а дракон выполнит приказ, даже если ему велят палить по союзнику… Словом, только в рейды драконы вылетают без опознавательных знаков, а вот в такой собачьей свалке они необходимы — по большей части людям.
У этих драконов крылья были раскрашены алым, стало быть, принадлежали они противнику. С другой стороны заходило несколько истребителей — они меньше и легче огнеметчиков, но намного быстрее и маневреннее, и работают не по наземным целям, а по своим сородичам. У этих на крыльях сияли белые и золотые полосы — значит, явились королевские войска.
Мать Кьярры парила над всем этим безобразием, на такой высоте, что корабли казались не больше спичечного коробка, а драконы напоминали мух. Однако зрение у них преотменное, и при желании она могла рассмотреть любую деталь, а не только окинуть взглядом панораму сражения.
Прирученные драконы редко поднимаются настолько высоко. Разве что истребители, если устраивают атаку на противника сверху, но и то — это длится считаные не минуты даже, секунды. Остальным нечего делать выше облаков. Вернее, им-то, может, и удобнее было бы летать повыше, но люди плохо это переносят. И если нескольких членов экипажа еще можно натренировать и защитить колдовством, то как быть с пассажирами? Всех накрывать чарами — этак билет на транспортник сделается не просто дорогим, бесценным!
Но мать Кьярры не волновали такие проблемы: она скользила в воздушных потоках, оставаясь точно над местом сражения. Возможно, ей было интересно, кто победит, а может, просто нечем оказалось заняться, и она наблюдала за битвой лишь от скуки… Эмоций воспоминания не передавали, а жаль, это было бы интересно.
Так или иначе, взор ее перемещался с одной стычки на другую, и вскоре я уловил, что интересует ее королевский флагман (не помню, как это называется в драконьих войсках, поэтому пускай именуется, как на флоте) — большой штурмовик, вокруг которого группировались бойцы пониже рангом и послабее. Вот он качнул крыльями, явно передавая приказ подчиненным, — сверкнуло золото на крыльях, — а дальше…
Дальше началось такое, что мать Кьярры взмыла еще выше, словно испугавшись — волны огня смогут достичь поднебесья.
Колдовская защита Баграни трещала по всем швам: все-таки она не была рассчитана на слаженную атаку десятков драконов, а именно ее и предпринял противник. Очевидно, флагман заметил это и принял меры: на пути врага стеной встали королевские драконы.
Каково было людям в этом пекле, я даже представлять не желал. Более того, подозревал, что большинство погибло в самом начале этой битвы, а драконы сражались, подчиняясь ранее полученным приказам. Скорее всего, так и было: меньше всего свалка далеко внизу напоминала слаженные атаки и ретирады, так любимые военными теоретиками. Там шла драка стенка на стенку, все кругом пылало, и, право, ни один человек, будь он даже гениальным полководцем, не смог бы раздавать приказы с такой скоростью, с какой менялась ситуация на поле боя.
А вот королевский флагман — мог. Он поднялся над схваткой, уже без своей свиты, и оттуда подавал сигналы подчиненным. Мало кто осмеливался приблизиться к нему, а если дракон противника по небрежности оказывался слишком близко… Огнемет у штурмовика мощный, и до беспокойных серых волн долетали лишь пылающие останки, иногда разрозненные. Один на один его было не взять, а собрать группу нужного размера, чтобы единым махом обезвредить чужого командующего, противник никак не мог.
Я помнил: это было основным принципом осады Баграни — измотать комариными укусами, затем нанести мощный удар точно в цель. Вот только королевский флагман тоже прекрасно знал об этом и не позволял вражеским силам собраться воедино для этого самого удара. На поле боя царила сумятица — на мой сугубо гражданский взгляд, но и то я мог заметить, как королевские драконы разбивают чужие штурмовые группы, рассеивают крылья истребителей, вовлекают их в бесконечный хоровод, от которого отбивают и приканчивают противников по одному…
Теперь я понимал, почему битва при Баграни длилась трое суток: драконы невероятно выносливы, и тут речь шла о том, кто кого измотает. Только силы противника давно уже осаждали остров, а вот королевские войска явились совсем свежими. К слову, а как это они ухитрились появиться так быстро? Если вспомнить даты, то получается, что между просьбой Совета чародеев о помощи и прибытием драконов прошло всего ничего.
Учитывая, сколько нужно времени на согласование операции, на все эти неизбежные бюрократические процедуры, получается, что вылетели они… гм… вчера, как говорится. Даже если считать, что шаг чародеев, продиктованный отчаянием, можно было спрогнозировать, план подготовили заранее, а командование только и ждало отмашки, все равно не сходилось…
Слишком близко драконы базироваться не могли: негде там, ни одной приличной базы поблизости, да и противник заметил бы. Уж не задействовали ли в тот раз способность драконов перемещаться тайными путями? Ради того, чтобы прижать чародеев, наверно, можно было пойти на это… Но кто привел всю эту крылатую армаду? Не важно, кем бы он ни был, полагаю, он не выжил в этом бою: такие тайны должны оставаться тайнами.
Море, красное от крови, кипело, как и было написано в хрониках, а небо заволокло черным дымом. Мать Кьярры, однако, упрямо высматривала королевского флагмана. Наверно, понравился — роскошный ведь самец!
И недаром она это делала. Да, штурмовики отлично бронированы и вооружены, но вот от тарана даже они не всегда способны увернуться. Вернее, флагман успел пропустить мимо себя одного самоубийцу, но от второго, ударившего снизу в слабо защищенное брюхо, уклониться не успел. Попытался отшвырнуть его, но тот, не щадя жизни (да что там оставалось той жизни!), вцепился в противника зубами и когтями, обхватил крыльями, не обращая внимания на то, что перепонки превратились в лоскуты…
Это тоже был штурмовик, и ему хватило сил для того, чтобы не дать флагману вырваться, и тяжести — чтобы увлечь его за собой вниз. Веса двух взрослых драконов крылья флагмана, тоже изорванные противником, выдержать не могли, и драконы, сплетенные в смертельном объятии (я ничего не мог с собой поделать, только это мелодраматичное сравнение и пришло на ум), рухнули в море.
Однако в командовании не дураки сидят, они не могли не понимать, что крупный, яркий флагман станет отличной целью для врага. И в то же время сумеет удерживать позиции достаточно долго, чтобы ход битвы уже нельзя было переломить!
Я догадался верно: на место упавшего дракона взмыл другой, намного меньше размером — теперь он отдавал команды. Не знаю даже, кто это мог быть — адъютант? Или просто кто-то из молодых драконьих офицеров (если у них есть такие звания), участвовавший в операции?
К сожалению, досмотреть сражение мне не удалось: мать Кьярры, сложив крылья, камнем упала вниз, прямо сквозь гущу схватки.
«Не знал, что драконы умеют плавать», — невольно подумал я, когда она почти без всплеска вошла в воду, и все кругом сделалось серым — так выглядит мир сквозь закопченное стекло.
«Почему нет-то? — удивилась Кьярра. — Лапы есть — греби да греби себе… А нырять мне не нравится. Ил и трава всякая в чешую набивается. Но это в озере, на море я не пробовала…»
Те двое шли ко дну: медленно, потому что флагман раскинул крылья, и это худо-бедно увеличило плавучесть, но верно — вражеский самоубийца не разжимал когтей. Это и не потребовалось — мать Кьярры поднырнула снизу и перервала ему глотку. Хватка немного ослабла, и тогда уж она отцепила лапы мертвого дракона от флагмана и толкнула того вверх.
Я не заметил, сделала ли она хоть какой-то знак или же дракон понял ее без слов, но на поверхность мать Кьярры вынесла на своей спине человека. Пожалуй, опущу подробности того, как его рвало морской водой — успел наглотаться, как он свалился, не удержавшись за гребень спасительницы, — похоже, сломал руку. Главное, мать Кьярры подхватила его. Как не задавила, вот вопрос! Взмахнула крыльями раз, другой, как большая птица вроде гуся, готовящаяся к полету, и почти так же взяла разбег по воде и свечой взмыла в небо. Она счастливо миновала сражающихся, обогнула Багралор по широкой дуге и влетела в свое жилище с той стороны, которая не видна была с моря.
А вот дальше картинка сделалась смазанной, нечеткой, словно рисунок чернилами на размокшей бумаге.
«Мама не показывала мне, что было потом, — виновато сообщила Кьярра. — Наверно, потому… Ну, ты понимаешь. Вот все, что есть…»
И я увидел израненного мужчину — мать Кьярры уже в человеческом облике укладывала его на импровизированное ложе из сухой травы, каких-то шкур (сомневаюсь, что выделанных) и, кажется, потрепанного паруса. Рваный мундир — действительно, темно-сизый, с белым кантом, и те самые металлические «висюльки» на груди. Я всмотрелся изо всех сил, насколько позволяло чужое воспоминание — Кьярра придержала это изображение, насколько смогла, — и различил…
«Да быть того не может!» — вырвалось у меня.
«Чего?» — не поняла она.
«Медаль за доблесть, такие давали только выжившим при Одерике… а это было за полвека до Баграни!»
«Он же дракон», — напомнила Кьярра.
«Помню!» — отозвался я.
Да, я помнил, кто он такой — о человеческом происхождении ее отца теперь говорить не приходилось, та версия отвалилась, как несостоятельная. Однако увиденное никак не могло уложиться в голове. Человеческие награды и дракон? Да кто он такой-то? Судя по нашивкам — важный чин, и неудивительно, что именно ему доверили возглавить оборону Баграни (и пожертвовать собой, да), но все же, все же…
Я вгляделся в другие награды, но не сумел рассмотреть их как следует: картинка совсем расплылась. Однако лицо этого мужчины увидел.
И будь я проклят, если оно не встречалось мне совсем недавно на первой полосе столичной газеты…
