Глава 16
Ночь прошла под убаюкивающий перестук колес. Я не спал, ясное дело, слушал ровное дыхание Кьярры и размышлял о нежданном подарке судьбы, втройне удачном тем, что Альтабет не различила во мне провожатого. Возможно, она просто никогда не имела дела с нашей братией? Вряд ли солидная дама, доверенное лицо матери-заступницы, часто путешествует скрытыми дорогами… Может, вообще никогда на них не ступала, а то и не слышала. Таких людей больше, чем можно представить: для кого-то провожатые проходят по разряду бабкиных сказок, кто-то слышал о нас, но сам не сталкивался, а рассказчикам не слишком-то поверил… Оно и к лучшему. На всех желающих срезать путь нас попросту не хватит.
— Рок, можно, спрошу? — произнесла вдруг Кьярра.
Я даже не уловил момента, в который она перешла от сна к бодрствованию. У людей это легко заметить (есть, конечно, умельцы притворяться, но таких еще поди поищи), а Кьярра… Вот только что, готов поклясться, она видела десятый сон и тут же заговорила совершенно бодрым голосом. Впрочем, она ведь рассказывала, что драконы не засыпают крепко, чтобы не проворонить опасность. «Или продраконить? — подумал я и мысленно плюнул: — Что за чушь лезет в голову!»
— Спрашивай.
— Я правильно поняла, что эта… как ее… Бет не умеет колдовать сама?
— Если не лжет, то да. Я не ощущаю ее как чародейку, но они умеют закрываться от посторонних, чтобы не выдать себя раньше времени. Однако не думаю, что Альтабет таится от всех случайных попутчиков.
— То есть ты ей веришь?
— Я никому не верю. — Приподнявшись на локте, я увидел светящиеся в темноте глаза Кьярры. — Разве что за редким исключением, и то отчасти. Но ее история звучит правдоподобно, а проверить мы не можем.
— Она полезная?
— Альтабет? Надеюсь на это. Конечно, допуск к тайным архивам она мне предоставить не сможет, но рекомендательное письмо персоны ее уровня немало значит.
— Рок, я опять не поняла, — удрученно сказала Кьярра.
— Она напишет бумагу, — пояснил я, — и ко мне станут относиться намного любезнее, чем если бы я пришел просто с улицы. Если заручиться помощью кого-то известного и влиятельного, есть шанс получить разрешение покопаться в тех документах, которые посторонним не показывают.
— Даже за деньги?
— Да. К тому же, если посулишь слишком много, это вызовет подозрение: зачем платить за эту информацию? Уж нет ли в ней чего-то по-настоящему ценного? Если решат так, то ничего мы не найдем, вдобавок нами самими заинтересуются… Поэтому действовать нужно крайне осторожно, и это может занять много времени… что нежелательно.
— Почему?
— Потому что Альтабет непременно поинтересуется, как поживает прелестная дикарка, обратился ли я уже к чародеям, а если да, то что они решили… Хуже того, она может спросить у каких-то своих знакомых, приходил ли к ним господин Рокседи по поводу своей необычной племянницы, узнает, что никто о нем слыхом не слыхивал, расскажет о том, как ощущала твою силу… Как думаешь, скоро ли нас начнут искать?
— Скоро, — вздохнула Кьярра. — Но мы можем сбежать. Как только скажешь… Только тогда не найдем про моего отца, да?
Я кивнул, не сомневаясь, что она различит мой жест в темноте.
— Связи Альтабет могут пригодиться, но пользоваться ими нужно очень аккуратно, — сказал я. — И так, чтобы не вызвать подозрений. Думаю, следует сохранить связь с ней самой… она, повторюсь, наверняка полюбопытствует, как обстоят наши дела. Я знаю таких людей: им нравится делать кому-то добро, но не просто так.
— Они хотят платы?
— Вроде того. Только не деньгами. Альтабет хочется ощущать причастность к какому-то серьезному делу.
— Так ведь она и без того важная, разве нет?
— Да, только занимается деньгами. Должно быть, это у нее получается лучше всего. А ей хочется делать что-то для людей, и не просто милостыню раздавать или помогать приютам. Нет, именно самой участвовать.
— У нее дочь есть. Пусть ей помогает.
— Не удивлюсь, если окажется, что зять не пускает Альтабет на порог. Хотя нет, — перебил я сам себя. — Ссориться с такой тещей — себе дороже, однако сократить общение до редких родственных визитов все-таки возможно. Да мы и не знаем: может, ее дочь с мужем живут далеко?
— Ага. Он переехал, когда познакомился с Бет, — фыркнула Кьярра.
— Не исключаю такой возможности, — улыбнулся я. — Энергии у нее много, это уж точно, и наверняка она замучила дочь заботой. Ну а теперь ей откровенно не хватает объекта приложения этой энергии. Знаешь, некоторые дамы воспитывают внуков, но это не наш случай. Другие заводят собак или кошек, сады разводят, но Альтабет, судя по всему, постоянно в разъездах, придется бросать все это на прислугу, с собой-то не повезешь! А это совсем не то…
— И она заботится обо всех, кто под руку подвернется?
— Похоже на то. Иначе почему она согласилась присматривать за Троддой в пути? Неужели не нашлось никого другого, только эта столичная штучка?
— Думаешь, сама предложила?
— Почти уверен, — кивнул я. — Вероятно, при ней обмолвились о пострадавшей чародейке, и Альтабет немедленно развила бурную деятельность. Не удивлюсь, если вдобавок отказалась от сопровождения, решив, что сама справится… И это нам очень на руку.
— С нами так же? — помолчав, спросила Кьярра. — Денег тебе не надо, а бумага нужна. Бет ее напишет и будет гордиться, что помогла, и спрашивать, хорошо ли вышло. Хотя ничего особенного не сделала. Я правильно поняла?
— Да. А насчет платы, о которой я упомянул… Тут все просто: чем сильнее я стану рассыпаться в благодарностях, тем приятнее будет Альтабет. Может, она и еще что-нибудь полезное сделает, если я окажусь достаточно учтив. Поэтому, — сказал я, — пожалуйста, не нужно никому отрывать голову, если тебе вдруг покажется, что я заигрываю с Альтабет. Это в самом деле может понадобиться для нашего дела. До чего-либо серьезного не дойдет: она наверняка хранит безупречную вдовью репутацию, а мне это тем более ни к чему. Поэтому — только любезность, небольшие знаки внимания, скромные дары, комплименты в пределах допустимого, но не более.
Кьярра посопела, потом сменила гнев на милость:
— Если ты станешь ухаживать за Бет, она точно обрадуется. Пускай помогает.
Я порадовался про себя, вслух же сказал:
— Какое-то время мы сможем водить ее за нос.
— Зачем? — не поняла Кьярра. — За руку удобнее.
— Это значит — обманывать, — со вздохом пояснил я. — Вот спросит Альтабет: почему я до сих пор не обратился к чародеям? И я скажу: потому что ты капризничаешь и не желаешь учиться. А капризы твои таковы, что их нельзя не принимать во внимание… Тут мы продемонстрируем разнесенную вдребезги гостиную, к примеру, поломанную мебель и выбитые окна. Вдобавок ты грозишься удрать из дома, если я стану тебя принуждать. Одним словом, пока я не договорюсь с тобой миром, ни о каких чародеях — не забывай, твоя мать их терпеть не могла, боялась и тебе привила то же отношение — и речи идти не может.
— Если нужно показать норов — я могу, — согласилась Кьярра. — Пусть даже Бет приходит меня уговаривать, я потерплю. Зато она сама поймет, какая я дикая! А ты пока будешь искать. Да?
— Честно признаться, я даже не знал, как просить тебя о таком одолжении, — искренне сказал я. — Так можно будет потянуть время. Мне нравится идея сделать Альтабет посредницей. Вот только как быть, если она решит притащить какого-нибудь чародея и попытаться доказать тебе, что они совсем не страшные?
— Я же их чую, и ты тоже, — напомнила она. — Просто не пустим, и все! Я устрою такое, что они сами убегут!
— Да, вот только они тебя тоже обнаружат, если окажутся достаточно близко…
Кьярра надолго умолкла, только поблескивали в темноте золотистые огоньки глаз.
— Если будет туман, они не учуют, — сказала она наконец.
— Откуда он возьмется? Или ты предлагаешь прятаться на той стороне? Мысль хорошая, вот только я не смогу быстро тебя позвать, случись что.
— Нет, Рок. Я принесу туман в дом, — пояснила Кьярра. — Это не очень-то просто, но мама меня учила. Я не пробовала раньше, но сумею. Должна. В большую пещеру — нет, а в маленький дом…
Я помолчал, осмысливая сказанное. Если я все верно понял, она уверяла, что в состоянии сделать до сей поры обычное место хоть сколько-нибудь скрытым.
— Попробовать, во всяком случае, можно, — ответил наконец.
— И еще я хочу посмотреть на Тродду, — неожиданно сказала Кьярра.
— Зачем?
— Я не верю. Она не должна была обгореть.
— Тродда — кладезь сюрпризов. Теперь вот Сарго из супруга сделался ее братом, но я не удивлюсь, если они вообще не родственники, а просто парочка ушлых мошенников…
— Ты не понимаешь, — терпеливо повторила Кьярра. — Я думала. Долго. Возчик погиб — он был совсем рядом со мной. Волы тоже. А Тродда и Сарго — далеко. Ты говорил, он мог защититься от пламени! Почему не спас ее?
— Возможно, просто не успел.
— Они были близко друг к другу, — упрямо повторила Кьярра. — Я это точно помню. Я же проверила, где чародеи, прежде чем освободиться! Но Сарго цел, а она — нет. Странно?
— Пожалуй, — согласился я.
— И Бет сказала: колдовской огонь. Не драконий.
— Не думаю, что о побеге дикого дракона кричали на всю округу. А ей вовсе незачем знать, что случилось на самом деле.
— Рок, люди не умеют лечить ожоги от нашего огня, — тихо сказала она. — Мама говорила. Отец тоже ей говорил: ничего страшнее драконьего пламени люди еще не придумали. Рука обгорит — придется отрезать руку. Не заживет, никогда. А если весь человек — точно умрет. Может, не сразу, но умрет. Отец говорил маме: таких убивали, чтобы не мучились. Потому что по-другому помочь не выйдет.
Мне доводилось общаться с людьми с драконодрома, я упоминал, и у многих были внушительные шрамы от ожогов. Но как знать, каким огнем были причинены эти раны? Обычным, от оружия, колдовским или драконьим? Если даже последним, то…
— А на драконах ожоги от собственного огня заживают?
— Конечно. Иначе бы нас давно не осталось.
Сходится. Я уже думал о том, что часть тех моих знакомцев были драконами в человеческом обличье. Раз так, то им вражеский огонь вредил меньше, чем людям.
— Бет сказала — есть какое-то колдовство, чтобы Тродда спала, — добавила Кьярра. — И в столице помогут. Думаешь, ей соврали?
— Я понимаю, к чему ты клонишь, — кивнул я, — но чтобы проверить, от чего пострадала Тродда, нужен чародей. Я не могу определить причину ожогов по внешнему виду и тем более понять, какие именно амулеты задействует Альтабет.
— Зато я могу. Узнать ожоги.
— Попробуем договориться с Альтабет, — решил я, поразмыслив. — Тайком лучше не соваться. Я придумаю легенду… Скажем, ты ощущаешь страдания чародейки, тебе от этого плохо спится, и ты хочешь удостовериться, что она еще жива… Пойдет?
— Наверно, — после паузы ответила Кьярра. — Я тоже буду думать. Чтобы знать, что я чувствую.
Прозвучало это угрожающе. Во всяком случае, мне так показалось.
Наутро я взял с Кьярры обещание сидеть тихо и никому не отпирать дверь, пока я не вернусь, оставил ее наедине с плотным завтраком, а сам отправился в вагон-ресторан.
Как я и предполагал, Альтабет была там, вкушала утреннюю трапезу и, завидев меня, приветственно помахала рукой.
— Присоединяйтесь, прошу, — пригласила она, когда я поздоровался. — Вы один?
— Конечно. — Я огляделся и понизил голос: — Вы же понимаете, госпожа Суорр, что Кьярру нельзя выпускать на люди.
— Может быть, наоборот, в обществе она скорее приучится вести себя как подобает?
— Сомневаюсь. Скорее, примется громко отпускать замечания в адрес присутствующих, ходить между столиками, брать и пробовать, что вздумается… Ей совершенно чуждо понятие о приличиях, я упоминал.
— Это не самое страшное, — уверенно сказала Альтабет. — В приютах, которые находятся в ведении обители, мне доводилось видеть и более запущенных детей. Большинство из них — те, чье поведение было обусловлено лишь отсутствием воспитания, а не болезнью разума, — вскоре научились вести себя пристойно.
— Вы занимаетесь благотворительностью?
— Нет, господин Рокседи, — улыбнулась она, взяла крохотную булочку и принялась намазывать ее маслом. — Я ведаю финансами, вы помните? И считаю своим долгом посещать приюты, чтобы убедиться — выделенные обителью средства пошли именно на те цели, для которых были предназначены, а не осели в карманах служащих.
— Когда речь идет о ремонте и покупке необходимого, проверить это легко, если вы разбираетесь в деле и знаете цены, — сказал я и тоже принялся за еду, благо мне как раз подали заказанное. — Вся эта цифирь только кажется скучной, однако таит в себе поистине бескрайние возможности…
— Рада, что вы это понимаете, господин Рокседи. Вы… Я вчера не поинтересовалась вашим родом занятий…
— Я торговец и посредник, — ответил я. — Строительный лес, «Рокседи и партнеры», не слыхали?
— Нет, не доводилось, — покачала она головой.
— Ну, я торгую не в столице, там свои поставщики. Однако на жизнь мне более чем хватает, и даже эта нежданная обуза не пробьет брешь в моих финансах. Вот только пришлось оставить дело на управляющего, и теперь гадай, справится он или нет! — Я покачал головой. — Но, госпожа Суорр, я просто не мог препоручить ее кому-либо. Слухи мгновенно распространились бы, а я все-таки надеюсь избежать огласки — это может мне повредить… Если удастся сбыть девчонку чародеям, я буду счастлив!
— Не стоит так говорить о племяннице, — укоризненно сказала Альтабет. — Девочка ведь не виновата ни в том, что уродилась особенной, ни в том, какими методами ее воспитывали.
— Да, последнее — всецело вина покойной сестры, но о мертвых — либо хорошо, либо ничего…
— Либо правду, — завершила она, чем изрядно меня удивила. Мало кто знает окончание этой поговорки. — Конечно, у нее были причины так поступить, но результат… удручающий, уж простите.
— За что же? Все так и есть. Удивительно, что Кьярра хотя бы говорить умеет! И даже считать, правда, только до тысячи, — вздохнул я.
— А грамоте она обучена?
— Буквы знает и разбирает самые простые слова. Но это по ее уверениям, а мне было недосуг проверять, правду ли она сказала.
— Ну, не все еще потеряно. — Альтабет хотела успокаивающим жестом коснуться моей руки, но я вовремя потянулся к масленке.
Необходимость отказаться от перчаток, пусть даже временно, выводила меня из себя: все кругом ощущалось слишком остро, резко, на грани переносимого.
— Я тоже надеюсь на это, госпожа Суорр, — ответил я. — Знавал я людей, которые выучились читать и писать уже взрослыми и в итоге сделались успешнее сверстников, которых с раннего детства пичкали науками.
— Жизненный опыт бесценен, — кивнула она. — Но это не случай Кьярры. У нее нет ни жизненного опыта, ни образования.
— Точно так. Придется нанимать ей учителей или платить чародеям, чтобы сами занимались с нею, но… — Я вздохнул как можно тяжелее. — Сперва нужно, чтобы она подпустила к себе хоть кого-то постороннего! В особенности — чародея.
— Вы говорили, что девочка их опасается, но… неужели она настолько хорошо их чувствует? — нахмурилась Альтабет.
— Да она их за день пути чует! Я еще в Талл аде пригласил к ней лекаря-чародея — просто убедиться, что она здорова и сможет перенести дорогу, — так она чуть гостиницу не разнесла, стоило ему подойти к двери.
— Странно… Если она жила с родителями в глуши, то откуда ей знать, как отличить чародея от обычного человека?
Вопрос был каверзный, и ответа на него у меня не имелось. Что ж, мне даже играть не пришлось.
— Кьярра сразу сказала, что в этом поезде есть чародей, — сказал я. — Теперь не знаю, что и подумать… Не заманивала же их моя сестра в чащу леса, чтобы научить дочь чуять колдовство? С нее бы сталось…
— Может быть, это ее муж пытался как-то повлиять на ситуацию и позвал специалиста… ну, хотя бы под видом обычного доктора? — предположила Альтабет. — Очевидно, он понимал, как важно начать обучение чародейки как можно раньше, но переубедить супругу не мог, поэтому привлек человека со стороны?
— Если так, не завидую этому несчастному… — пробормотал я. — Возможно, вы правы. Кто-то наверняка бывал в их доме, а почему молчал… Не хочу даже предполагать.
— Не будем об этом, — согласилась она и все-таки дотронулась до моего рукава. — Говорите, Кьярра почувствовала кого-то в поезде?
— Да, и вторую ночь не дает мне спать. Она уверена, что чародеи только и думают о том, как бы выкрасть ее и использовать… Для чего, она сама не знает. У нее страшный сумбур в голове.
— Немудрено… Потерять мать, лишиться привычного мира, очутиться среди незнакомых людей — это серьезное испытание для ребенка.
— Кьярра совершеннолетняя.
— Но по умственному развитию она даже не подросток, уж извините за прямоту, — сказала Альтабет. — Мне показалось, что ведет она себя, как избалованное дитя.
— Правда ваша… — мрачно выговорил я. — Вот и сейчас мне пришлось задобрить ее лакомствами, чтобы иметь возможность отлучиться, и то ненадолго. Не хочу знать, что случится, если ей вздумается прогуляться по коридору в одиночку!
Альтабет молча вертела в пальцах ложечку.
— Никак не получится убедить Кьярру, что чародеев здесь нет? — спросила она наконец.
— Разве только провести ее от головы поезда до хвоста и продемонстрировать каждого пассажира. Но это не сработает: вы же сами вчера сказали, что сопровождаете раненую чародейку, и Кьярра теперь думает, что та притворяется, а на самом деле спит и видит, как бы ее похитить.
— Право, я не знала, что все настолько серьезно…
— Разве я виню вас? — печально сказал я, начиная получать удовольствие от этого спектакля. — О! Госпожа Суорр, быть может, все-таки удалось бы заставить Кьярру позабыть об этих бреднях, но для этого потребуется ваша помощь. Я понимаю, что слишком многого прошу, но…
— Вы хотите показать ей мою подопечную? — правильно поняла мою мысль Альтабет. — Чтобы Кьярра убедилась — бедняжка совершенно беспомощна? Это можно устроить. И, думаю, не стоит ждать до вечера — к тому времени ваша девочка накрутит себя сильнее прежнего. Давайте поступим так: завтрак скоро закончится, пассажиры разойдутся по своим купе. Тогда и приходите. Заодно я отдам вам обещанные бумаги, хорошо? Я могла бы захватить их с собой, но не рассчитывала увидеть вас в вагоне-ресторане: вы ведь сказали, что неусыпно следите за племянницей.
— Я понял: еще немного, и я попросту рехнусь, если останусь с нею взаперти, поэтому пришлось рискнуть, — вздохнул я. — Благодарю вас, госпожа Суорр! Где вас искать?
Она назвала номер купе, и я поспешил откланяться, сославшись на то, что и так отсутствовал слишком долго, а оставлять Кьярру без присмотра опасно. Признаюсь, я действительно волновался: обещания обещаниями, но как знать, что может взбрести ей в голову?
— Теперь я знаю, что чувствую, — встретила меня Кьярра.
— И что же?
— Слов нет, — развела она руками и вдруг лукаво улыбнулась. — Пусть Бет предлагает разные. И объясняет, что они значат. А я буду думать, думать… подходит или нет? Это долго, потому что я не привыкла.
— Вообще-то ты довольно быстро соображаешь, — сделал я комплимент.
— Бет об этом не знает, — ответила Кьярра. — Я буду терпеть, раз надо. Ты долго не выдержишь.
— Это почему ты так решила? — не понял я.
— Потому что ты был с ней совсем недолго, а внутри у тебя…
— Что, опять клубок змей?
— Нет, — подумав, сказала она. — Хуже. Как колючие кусты. Знаешь, есть такие, сверху не видно, ветки лежат на земле, даже трава выше них. А наступишь — не выпутаешься. То есть человек не выпутается. Дракон не заметит.
— Как же, знаю такую растительность… — пробормотал я. — Доводилось влезать в детстве. Выглядел потом, будто со стаей диких кошек дрался.
— Ну вот, это оно и есть. Под травой не видно, но…
— Но на душе те самые кошки скребут, — согласился я. — Не люблю ни от кого зависеть. А еще мне не нравится, когда все идет настолько гладко. Альтабет эта так удачно подвернулась — все кажется не к добру…
— Разве это удачно? С ней же Тродда, а она наверняка нас узнает, — напомнила Кьярра.
— Так она в беспамятстве, забыла?
— А-а-а, верно… — Она шлепнула себя по лбу и опять погрузилась в размышления.
Я же подождал, пока стихли шаги пассажиров в коридоре, выглянул наружу, убедился, что никого кругом нет, только проводник маячит в дальнем конце вагона, и поманил Кьярру за собой.
— Мне не надо, — покачала она головой. — Ходили же недавно.
— Мы к Альтабет, — пояснил я. — Посмотреть на Тродду. Она разрешила прийти сейчас, чтобы до вечера ты не разволновалась еще сильнее. Понимаешь?
— Конечно. Я буду очень… как это?
— Нервной.
Кьярра прикрыла глаза, глубоко вдохнула раз, другой, и вдруг… преобразилась. Нет, не стала драконом и не сменила внешность, но перемены в ней были разительны.
Сейчас я поостерегся притронуться к ней незащищенной рукой — как бы молнией не ударило! Кудрявые темные волосы, казалось, встали дыбом и потрескивали, как бывает перед грозой, в глазах горел недобрый огонек. Даже черты лица словно заострились, сделались намного более хищными, чем обычно. Казалось, Кьярра вот-вот оскалится, показав острые клыки, или облизнется до бровей раздвоенным языком. К слову, я не знаю, какой у драконов язык. Вряд ли раздвоенный — они хоть и напоминают ящериц, но только внешне.
— Я достаточно нервная? — деловито спросила она.
— Более чем. Идем?
До купе Альтабет мы добрались без приключений. На стук открыла служанка и посторонилась, услышав голос хозяйки:
— Это вы, господин Рокседи? Входите.
— Да, я решил воспользоваться вашим приглашением, пока Кьярра… более-менее в духе, — сказал я и с сомнением покосился на нее.
Сейчас Кьярра выглядела откровенно дикой: глаза сверкали, ноздри раздувались, а пальцы едва заметно подрагивали, словно мысленно она уже скогтила добычу.
— Хорошо. — Альтабет сделала служанке знак выйти, и та испарилась.
Как я и думал — через дверь, ведущую в ванную, общую на два купе. В самом деле, не может же госпожа Суорр путешествовать без прислуги под боком? Не то, если она вдруг потребуется, пока вызовешь проводника, пока пошлешь его за служанкой, пока он добудится ее, пока она дойдет… Проще будет самой налить себе воды. А вот когда она рядом — дело другое.
— Это моя горничная, — словно прочитала мои мысли Альтабет. — Мы с нею разместились в соседнем купе, а здесь…
Она указала на полку, на которой лежал… Мне показалось, это просто сверток ткани. Все тело (те его части, что я мог различить под простыней) и голову Тродды покрывали повязки, на виду оставался лишь левый глаз и темная щель рта.
Безусловно, это была именно она — на таком расстоянии я хорошо ощущал ее, — но словно поблекшая. «Выгоревшая», — пришло мне на ум подходящее сравнение. От прежней силы Тродды почти ничего не осталось, только угольки тлели под толстым слоем пепла…
Мне доводилось слышать о том, что чародей, переусердствовав, может лишиться своего дара. Кто-то восстанавливается со временем, кто-то нет… Что же сделала она? Пыталась защититься от огня, но у нее ничего не вышло?
Краем глаза я взглянул на Кьярру, и она едва заметно кивнула в знак того, что тоже узнала Тродду.
— Вот что бывает с чародеями, — вдруг громко сказала Кьярра, и Альтабет невольно вздрогнула.
— О чем ты, дитя?
— Их сжигают. — Золотистые глаза загорелись мрачным пламенем. — Мама говорила. Огонь поглотит их, и проклятый дар не поможет. Мама всегда права.
— Это был несчастный случай, — сказала Альтабет. — Никто не застрахован…
— Она чародейка, — перебила Кьярра. — Это ее расплата. Все они сгорят. А кто не сгорит, тот утонет, так говорила мама.
На мой взгляд, она немного перестаралась с фанатичностью, зато Альтабет эта грубая игра проняла. Может быть, потому, что Кьярра не очень-то притворялась: будь ее воля, она наверняка отыгралась бы на чародеях за свой плен и последующие мучения. И я бы ее не осудил.
— Но ты ведь понимаешь, что и сама владеешь тем же даром? — негромко спросила Альтабет.
— Да. Это проклятие. Но можно не давать ему воли. — Лицо Кьярры на мгновение исказилось. — Мама научила, как. Я сильная. Я справлюсь.
— Милая, если ты будешь душить свою силу, она рано или поздно убьет тебя!
— И правильно. Мама хотела сама это сделать, но не успела. А я не умею.
Альтабет в ужасе взглянула на меня, а я только сделал скорбное лицо: дескать, сами видите, с кем мне приходится иметь дело.
— Может быть, если ты научишься владеть этим даром, то сумеешь сделать много хорошего? — предприняла она новую попытку.
— Убивать врагов того, кто прикажет? — ухмыльнулась Кьярра. Честно говоря, мне самому сделалось не по себе. В другой ситуации я предпочел бы ретироваться, да вот беда — было некуда. — Пока они сами меня не убьют, как эту?..
— Тродда ни с кем не воевала, — мягко сказала Альтабет.
— Ее обжег кто-то другой, — уверенно произнесла Кьярра. — Значит, это был враг.
— Это был несчастный случай, — повторила та.
— Что, другой чародей что-то поджигал, а она стояла рядом и не успела отскочить? — не выдержал я. — Госпожа Суорр, вы ведь сами мне сказали, что ожоги причинены колдовским пламенем. Племяннице я этого не говорил, но, судя по всему, она и без того прекрасно различает, что к чему.
— По правде сказать, я сама не знаю, как обстояло дело, — сдалась Альтабет. — Мне сообщили только, что брат Тродды привез ее, едва живую, в город, и умчался на поиски негодяя, вот и все. Чем они занимались, какое задание выполняли — мне неведомо.
— Вот это уже более честно, — сказал я. — Какой смысл лгать?
— Вы же сказали, что девочка боится чародеев и всего с ними связанного, а сражения — это… — Она тяжело вздохнула. — Такое может вовсе отвратить вашу племянницу от мысли об учебе.
Взглянув на Кьярру, я мог с уверенностью сказать: ничто подобное ее не тревожит. Она пристально вглядывалась в лицо Тродды, скрытое бинтами, настолько пристально, что я на месте пострадавшей давно почувствовал бы этот взгляд и постарался смахнуть его, как муху, — он был физически ощутим даже на расстоянии.
— Эта не страшная, — сказала она вдруг с пренебрежением. — Она уже не может колдовать.
— Тродда поправится, дитя мое, — ласково сказала Альтабет и хотела было взять Кьярру за плечо, но вовремя вспомнила мои слова насчет сломанной руки и удержалась.
— Нет.
— Лучшие целители столицы ждут ее.
— И что с того? — Кьярра повернулась и посмотрела ей в глаза. — Они не вернут ей дар.
— Не понимаю, о чем ты, — нахмурилась Альтабет. — Пострадало лишь ее тело, и сколь бы ни страшны были ожоги, их можно вылечить, поверь! Представь, ты и сама могла бы помогать людям: с твоей силой совсем не сложно выучиться лечить!
— Уверены? — скептически спросил я. — По-моему, Кьярре прямая дорога в наемники или телохранители, словом, бойцы… Лечить! Скажете тоже… Вот убить она точно может, и вряд ли что-то ее остановит!
— Ты мой дядя, — серьезно сказала та. — Мама о тебе говорила. И я чую родную кровь. Ты помогаешь. Тебя я не убью. А других… Я их не знаю. Они никто. Мне все равно, живые они или нет.
Альтабет бросила на меня взгляд, полный ужаса, а я скорбно кивнул, понимая, что мне все больше нравится это представление. Вот если бы еще выяснить, что произошло с Троддой… Увы, это невозможно, раз она без сознания.
— М-м-м-м…
Мы снова переглянулись, не уловив, откуда шел звук, и потом только догадались посмотреть на Тродду.
— Не может быть! — ахнула Альтабет, схватившись за сумочку в поисках амулетов. — Она не должна была очнуться, чары совсем свежие!.. Секунду, сейчас я… Где же он…
Теперь изо рта Тродды — узкой щели между бинтов — рвалось уже не мычание, а хрип. Она не кричала, нет, она явственно силилась что-то произнести, но не могла. Я подумал, что голосовые связки у нее могут быть обожжены или сорваны от долгого крика, но нет, она все-таки выговорила:
— Ты-ы-ы…
Судя по тому, что единственный уцелевший глаз при этом вперился в меня, мне это и адресовалось. Маскировкой чародейку не обманешь, а на таком расстоянии не только я хорошо ее чуял, но и она меня. И Кьярру, несомненно, вот только понимала ли, кого видит перед собой? И что вообще она видела? Зрение ведь тоже страдает от огня.
— Что это с ней? — встревоженно спросил я и попятился к двери, поманив за собой Кьярру. Правда, она не послушалась.
— Не понимаю…
Альтабет замерла на мгновение, и даже я ощутил, как высвободилась целебная сила амулета. Она должна была мягко окутать Тродду и вновь погрузить ее в сон без сновидений, но… ничего не произошло.
— Не работает! Этого не может быть!..
«Нужно было взять с собой чародея», — читалось на ее лице. Увы, я ничем не мог помочь, а вот Кьярра… Кьярра шагнула ближе к Тродде, оттеснив плечом Альтабет. Та была выше на голову и намного массивнее, но едва устояла на ногах после этого касания.
— Ты… Ты… Ты… — едва слышно выдыхала Тродда, не сводя с меня взгляда и тщетно пытаясь приподняться на локте.
Тело не слушалось ее, не слушалось и колдовство — угли затлели немного сильнее, но этого все равно было слишком мало хотя бы для сглаза, не говоря уж о полноценном заклятии.
Кьярра встала над чародейкой и перехватила ее взгляд.
Воздух в купе будто бы сгустился — стало тяжело дышать, как бывает перед грозой. Или наоборот — он разредился, как на вершине Багралора?
А еще сделалось нестерпимо жарко, и я утер лоб, но ладонь осталась совершенно сухой.
— Что происходит? — шепнула Альтабет и вцепилась в мой локоть.
На фоне всего происходящего это было терпимым неудобством, поэтому я не стал ее отталкивать и ответил:
— Не знаю, но трогать Кьярру не рискну… От нее искры летят, видите?
— Нет никаких искр, а вот воздух дрожит…
Тродда замерла — Кьярра будто подцепила ее на крючок, подвесила в пустоте вот так, одним взглядом, и теперь рассматривала что-то внутри чародейки, перебирала и отбрасывала в сторону, не сочтя достойным внимания. А потом вдруг нашла нужное и…
Если Тродда прежде не сорвала себе связки, то теперь-то уж сделала это наверняка: как от ее вопля не перевернулся вагон, ума не приложу. В коридоре зазвучали испуганные голоса, и Альтабет дернулась к двери, но я удержал ее.
Чародейка продолжала кричать, теперь уже беззвучно, но не отрывала взгляда от лица Кьярры. К сожалению (а может, к счастью), я не мог видеть лица последней, но по ее напряженной позе понимал — она творит что-то очень серьезное. Я даже чувствовал это — жар обжигал мне кончики пальцев, — но отгораживался как только мог, потому что опасался — такие ощущения меня прикончат.
Тродда вдруг обмякла, взор ее устремился в потолок, хриплое дыхание вырывалось изо рта.
— Она больше не будет кричать, — негромко сказала Кьярра, развернулась и посмотрела на меня. — Пойдем отсюда, Рок. Здесь больше нечего делать.
— Думаю, нам и правда лучше уйти, — быстро сказал я, отцепив от себя Альтабет. — Вам нужно заняться подопечной, а мы… Словом, еще увидимся!
С этими словами я вытолкнул Кьярру в коридор, дотащил ее до нашего купе и, только заперев дверь изнутри, смог перевести дыхание. Вернее, подуть на пальцы.
— Я тебе больно сделала? — спросила вдруг Кьярра, сев на свое место. Вид у нее был невообразимо усталый, хуже даже, чем когда я принес ее в хижину. — Извини, Рок. Иначе нельзя было.
— Ничего, переживу, — сказал я, хотя, не скрою, очень хотелось сунуть руки в сугроб или в полынью. Пришлось обойтись кувшином с водой. — Что это было? Что ты сотворила?
Кьярра молчала, глядя в пол, а когда подняла на меня глаза, я поразился — всегда такие яркие, сейчас они казались тусклыми.
— Сожгла ее до конца, — обронила она наконец.
— Не понял…
— Она узнала тебя. И меня бы узнала… наверно. И я сожгла все у нее в голове, — тихо ответила Кьярра. — Теперь она ничего не вспомнит. И колдовать, наверно, больше не сможет.
— Так вот почему говорят, что драконам нельзя смотреть в глаза! — попытался я пошутить, но она только кивнула, и я осекся, не рискнув развить мысль. — Кьярра? Хочешь сказать, Тродда теперь умалишенная?
— Нет, нет… Просто память сгорела. Самая последняя. Она не забудет, как ее зовут, и… не знаю… как самой одеваться. А все, что было в последние годы, пропадет.
— Вот как…
— А раны у нее заживут, — добавила вдруг она. — Это был не драконий огонь. Колдовской. Не знаю чей. Может, Сарго?
— Ему-то с какой стати нападать на… ладно, пускай будет — напарницу?
— Зачем ты спрашиваешь, Рок? Я же не знаю, — вздохнула Кьярра.
— По привычке, — ответил я и сел рядом с ней. Помедлил, опасаясь обжечься, но все-таки обнял ее за плечи. Оказалось больно, но не так, чтобы очень. Терпимо. — Нужно было предупредить меня.
— Нет. Тогда бы ты не удивился. А надо было, чтобы Бет поняла — ты не знаешь, что я умею. Она будет думать, что я помогла Тродде. Про память она не поймет, — объяснила Кьярра. — А Тродда будет спать и спать до самой столицы. Там ее станут лечить…
— И пока еще вскроется, что она ничегошеньки не помнит, времени пройдет предостаточно, — закончил я. — Молодчина.
— Я знаю, — не без самодовольства ответила она. — И Бет теперь точно от меня не отстанет. Как мы и хотели, да?
Я кивнул.
— Только я устала, Рок, — добавила Кьярра. — Если бы была драконом — тогда другое дело, а в этом теле… тяжело…
— Приказать принести тебе поесть? — сообразил я.
— Нет, потом, — отмахнулась она. — Я спать хочу. Можно?
— Конечно, можно, — ответил я и долго сидел в неудобной позе, потому что Кьярра отключилась на полуслове, а мне не хотелось тревожить ее сон.
