Глава 15
Поезд Кьярре, против всяких ожиданий, понравился.
— Он почти как дракон, только без крыльев! — сказала она, увидев окутанный дымом локомотив. — Красивый!
Я выдохнул с облегчением и помог ей взобраться на подножку. Носильщик уже доставил наш багаж в купе, можно было сесть и наслаждаться видом за окном. Пока там был виден лишь вокзал, но вскоре вагон вздрогнул — поезд тронулся, и снаружи поплыли склады и дома, сперва высокие, каменные, потом поплоше, затем совсем уж хибары, сады, и рощи, и поля…
Кьярра смотрела как завороженная, потом вдруг спросила:
— Что так стучит? Это сердце? У железных зверей оно тоже есть?
— Вместо сердца у локомотива пламенная топка, — ответил я, — а стучат колеса на стыках рельсов. Не знаю, как тебя, а меня этот звук успокаивает. Спасибо, не усыпляет.
— А меня еще как… — Она зевнула во весь рот. — Но я не буду спать, если нельзя.
— Хочешь — ложись. Мы все равно не собирались знакомиться с соседями, так что выходить необязательно, а заняться больше нечем. Поесть я закажу в купе.
— Хорошо, — улыбнулась Кьярра, снова зевнула и свернулась калачиком на полке, подтянув колени к носу. Спасибо, не на полу.
Все-таки она понемногу привыкала к человеческим обычаям. Не знаю даже, хорошо это или плохо.
Первые сутки нашего путешествия прошли спокойно. Конечно, вывести Кьярру в сортир было тем еще мероприятием, но я справился. О том, как я объяснял ей устройство этого приспособления еще дома, лучше умолчу. Главное, она все поняла.
— Странно, — сказала Кьярра, расправившись с ужином, — я больше не хочу. Хотя было мало. Ну, как для человека.
— Для двоих, — поправил я. — Наверно, вчера на охоте ты перестаралась.
— Нет, я как обычно… — Она задумалась. — Поняла! Я сначала была очень голодная. Ну, после плена. А теперь нет. И я не устаю, так что можно есть поменьше.
«И правда что, — подумал я, — дракон тратит уйму сил на полет и охоту, а если сидит на земле, то зачем ему обжираться?»
— И спать я уже тоже не хочу, — добавила Кьярра, потом вдруг ни с того ни сего заявила: — В поезде есть чародей. Я чую.
— Наверняка есть, — кивнул я. — Много кто ездит по делам.
— Думаешь, он нас не заметит?
— Очень на это надеюсь. Поэтому постараемся не сталкиваться с попутчиками сверх необходимого: издалека чародей провожатого не ощутит. Я вот никого поблизости не различаю.
— Хорошо, что у меня такое чутье, — сказала Кьярра. — Теперь ты знаешь, что нужно опасаться.
Я и без того это знал, но промолчал, поскольку она была совершенно права: ее чутье оказалось нам на руку.
— Рок, а ты знаешь какие-нибудь истории? — отвлекла меня Кьярра от размышлений.
— Например?
— Ну… Что-нибудь… — Она помолчала. — Про людей. Расскажи мне про людей!
— Про каких?
— О себе ты уже говорил, — сказала Кьярра. — О других. О Веговере. Или о чародеях. Не тех двоих, других. Ты же встречал других?
— Конечно, не одного и даже не десяток.
— Вот о них. Я… я хочу знать, чего от них ждать. — Золотистые глаза уставились на меня в упор. — Обычных людей я не боюсь, а чародеев — боюсь. Но, наверно, я смогу сладить с ними, если замечу первой. Это же пригодится, правда?
— Еще как, — сказал я и сел поудобнее, а потом вовсе лег, подсунув под спину подушку. — У тебя чутье лучше моего.
— Но того, первого чародея я не заметила.
— Значит, он был очень силен. Или использовал какой-то дурман, чтобы ты крепко уснула и не почувствовала опасности.
— Зелье? Но я ничего не брала у старых людей!
— А воду пила? — спросил я. Это только что пришло мне в голову, и все стало на свои места.
— Да… — растерянно сказала Кьярра. — Из той же колоды, откуда коз поили. Обычно летала к ручью, но в тот раз осталась, а пить хотелось. А коз старый человек увел, им не нужно было…
— Ну вот. Туда что-то подлили. А если бы ты к этой воде не прикоснулась… Наверняка у чародея был запасной план. Может, старуха кинула бы в огонь какой-нибудь порошок, и дым усыпил бы тебя… Сложно сказать. У них множество приемов. А самое главное: не все из них колдовские.
— Как это?
— Сама подумай. Ты бы почуяла колдовское зелье или дым?
— Наверно, — подумав, ответила Кьярра. — Если бы на воде были чары или сам тот охотник прятался поблизости, я бы заметила. Но ничего не было. Совсем… Выходит, меня усыпили каким-то обычным снадобьем?
— Ну да. Правда, не могу предположить, каким именно: на тебя нужна целая бочка зелья, при этом оно должно быть безвкусным. Горькую гадость ты бы пить не стала, верно?
— Нет, конечно! Вода была обычная. Не очень свежая, но не тухлая. Так, чуть-чуть зацвела на солнце.
— Я не знаток таких вещей, — сказал я. — В отличие от того чародея. Наверно, он долго готовился, может быть, даже нарочно состряпал какое-то особенное снадобье. А может, его давно используют для прирученных драконов, и он взял готовый рецепт. Их же усыпляют, чтобы лечить. Вот, наверно, это и было что-то из арсенала драконьих докторов. Люди со стороны об этом не знают, само собой, но причастные в курсе, что там за средства.
— Послушай, Рок! — Кьярра вскочила со своего места и снова села… на пол, конечно же, так, чтобы видеть мое лицо. — Если этот чародей хорошо знает драконов и умеет незаметно их усыплять… ну, пускай для лечения… Может, он моего отца лечил? И от него услышал о битве, и о Багралоре, и о моей маме!
— Знаешь, а в этом есть зерно истины, — ответил я, подумав. — Люди спьяну рассказывают много лишнего, а такой дурман сродни опьянению. Один человеческий лекарь рассказывал мне, что усыпленные для операции часто говорят как заведенные, а когда приходят в себя, ничего не помнят. И ведь выбалтывают такие вещи, которые у них и под пыткой не вытянешь!
— Тогда его тоже можно найти и расспросить, — уверенно сказала она.
— Если только Сарго с Троддой его не прикончили. Да и допрашивать чародея — дело опасное. Всегда есть вероятность поменяться местами, причем ты сам этого не заметишь.
— Нас двое, один будет следить, чтобы другой не попался, — предложила Кьярра. — И вообще, я могу взять его и унести в твою хижину. Или на Багралор. Оттуда не сбежит! А захочет — я его со скалы сброшу, пускай поучится летать!
— Какая ты кровожадная… — вздохнул я, перехватил ее вопросительный взгляд и пояснил: — Мне это нравится. С удовольствием отправил бы Тродду полетать, да руки коротки.
— Если мы ее поймаем, я сделаю это для тебя, — пообещала она, и это не было шуткой. Шутить Кьярра не умела.
Мы молчали, и тишину нарушал только мерный перестук колес, да изредка доносились чьи-то голоса из коридора. Кто-то ехал с детьми — они иногда пробегали туда или сюда с топотом и веселым визгом. У кого-то в купе тявкала собачка, где-то смеялись, где-то звенели бутылками, где-то играли в карты — редкие азартные выкрики ни с чем не перепутаешь…
— Первое правило чародея, — сказал я наконец, — не доверяй ему. Никогда. Даже если считаешь его своим лучшим другом.
— У тебя был такой? — сразу спросила Кьярра и подалась ближе.
Я нехотя кивнул.
— Что ты с ним сделал?
— Оставил в живых, — ответил я. — Это было просто — он не сопротивлялся.
— А что он натворил?
— Выдал меня. Вернее, моих клиентов. Нас ждали на выходе… — Я помолчал, вспоминая. — Некому было предупредить их врагов, кроме него. И ведь я не говорил, куда именно отправляюсь, он сам вычислил… Я был беспечен.
— А они…
— Не знаю, что с ними сделали, — ответил я, глядя в потолок По нему бежали солнечные блики. — Вряд ли что-то хорошее. Меня не тронули, только привязали к дереву и так оставили. Не накрепко привязали, с расчетом на то, что я сумею освободиться… часов через несколько. Нет дураков убивать провожатого даже и таким способом…
— Ты уже говорил, что никто не убьет тебя, — припомнила Кьярра. — Но почему?
— Поверье такое. Кто поднимет руку на провожатого, тому век дороги не видать. До дома не доберется, в трех соснах заплутает… ну и прочее в этом же духе. Говорят, у кого-то сбывалось, поэтому… Не трогают нас. Еще и потому, что не знают: вдруг завтра понадобятся мои услуги? Провожатые встречаются реже, чем чародеи, хоть мы и похожи, — усмехнулся я, — служим тому, кто больше заплатит. Вот только у нас нет Совета и колдовской башни…
— А что есть? — любопытно спросила она.
— Ничего, кроме совести. А она, знаешь ли, не у каждого ночевала.
Снова воцарилось молчание. Наконец Кьярра нарушила его:
— Это плохие истории. Те, которые про войну, были лучше.
— Всегда проще рассказывать о том, в чем ты не участвовал. Максимум — был свидетелем.
— Рок, а тот чародей, который тебя выдал… — Она запнулась. — Он был твоим другом?
— Я так думал, — честно ответил я. — Глупый был, совсем молодой. Не учел, что он старше меня вдвое, хотя выглядит ровесником, и намного опытнее. Вот и попался… Больше я таких ошибок не совершал.
— Как это?
— С тех пор у меня не было друзей.
— А Веговер?
— Он не друг, он партнер. И он меня не подводил… не считая твоей истории, но вряд ли в этом есть его вина. Кто ж знал…
Я потянулся, закинув руки за голову, и в этот самый момент дверь в купе распахнулась.
На пороге стояла стройная женщина примерно моих лет.
— О, покорнейше прошу извинить, — произнесла она, поднеся руку ко рту. — Я спутала купе.
— Неправда, — сказала Кьярра и развернулась, не поднимаясь с пола.
Судя по позе, она готова была прыгнуть на незваную гостью, и я опустил руку на ее плечо. Вряд ли бы я сумел ее удержать, но хотя бы дал понять, что бросаться с ходу не следует.
— Простите, не понимаю вас. — Женщина сделала шаг назад, но не спешила закрыть дверь.
— Ты стояла там и слушала! — фыркнула Кьярра. — Это не ошибка. Ты нарочно.
— Почему ты не предупредила? — спросил я.
— Не успела. Но я могу оторвать ей голову, если хочешь.
— Я… пожалуй, пойду. — Незнакомка попятилась, но я успел вскочить, подхватил ее под руку и втащил в купе. — Что вы себе позволяете?!
— Это вы позволяете себе подслушивать, — ответил я, запирая дверь. — И я, представьте себе, желаю знать, кого и почему заинтересовала моя скромная персона.
От нее тянуло колдовством, совсем слабо, на расстоянии нескольких шагов я бы уже ничего не различил, в отличие от Кьярры с ее запредельным чутьем. Так могут фонить амулеты и обереги: дамы нацепляют множество таких побрякушек в дорогу — от воров, насильников, укачивания, отравления и прочих житейских невзгод.
— Выпустите меня немедленно, или я закричу! — почему-то шепотом произнесла она, попятившись к окну. Видимо, выражение лица у меня было достаточно пугающим.
— Для начала представьтесь, — попросил я. — Чтобы не нарушать этикет, сделаю это первым: Лаон Рокседи. С кем имею честь?
— Альтабет Суорр, — растерянно ответила она.
— Рад знакомству.
— Взаимно… Господин Рокседи, я не желала ничего дурного и вовсе не собиралась шпионить за вами! — произнесла она, нервным жестом поправив выбившуюся из прически каштановую прядь. — Согласитесь, в таком случае невероятной глупостью с моей стороны было заглядывать к вам и обнаруживать, что я подслушала ваш разговор!
— Зачем же вы это сделали? — осведомился я и жестом предложил ей присесть.
Поколебавшись, женщина опустилась на край моей полки. Кьярра отошла к двери и оттуда сверлила незваную гостью немигающим взглядом. В купе было не слишком много места для маневра, поэтому мне оставалось только сесть напротив Альтабет, а она поспешила чуть развернуться, чтобы не соприкоснуться со мной коленями.
Имя у нее, к слову, не простое. По легенде, так звали первую мать-заступницу в наших краях, и не каждый родитель рискнет назвать дочь в ее честь. До сих пор считается, что имя во многом определяет судьбу, а она у матери-заступницы Альтабет была незавидной. Конечно, ей многое удалось сделать для помощи страждущим, но в итоге эти самые страждущие ее не то четвертовали, не то сожгли на костре, в этом компетентные источники расходятся. И было ей тогда не больше тридцати…
А еще этим именем заменяют данное при рождении те девушки, которые сознательно избирают путь служения. Но тоже редко: в истории отметилось немало матерей-заступниц, сделавших не меньше хорошего, чем Альтабет, но счастливо доживших до старости. К примеру, моя знакомая (из беглых невест) назвалась Керраной — в честь той предшественницы, что предпочла рукоять меча смирению и молитвам и до преклонных лет, предводительствуя своим отрядом, успешно охотилась за лихими людьми и не раз выходила победительницей из сражений. А умерла, что характерно, в своей постели — уснула после веселого пира в честь очередной победы и не проснулась. Всем бы так.
Однако наша Альтабет явно была из мирных служительниц Создателя: волосы не острижены, а уложены в элегантную прическу, руки ухожены, одета со скромным шиком, пахнет легкими духами, лицо едва заметно подкрашено… Словом, она не чуралась мирских радостей.
А может быть, я ошибся, и это имя дали ей прогрессивные для своего времени и не суеверные родители.
Женщина молчала, перебирая в пальцах кончик вышитого пояска. Я ждал ответа на заданный вопрос и думал о том, как усмирять Кьярру, если ее терпение лопнет: она уже ощущалась если не готовым к извержению вулканом, так кипящим чайником, того и гляди, крышку сорвет! А в замкнутом пространстве это чревато. Меня она, может, и не покалечит, а вот Альтабет попадет под раздачу… И что прикажете делать с изувеченным трупом? В окошко выкидывать на полном ходу?
— Я дала волю любопытству и вынуждена извиниться за это, — сказала наконец Альтабет и посмотрела мне в глаза.
Я порадовался своей предусмотрительности: как нацепил темные очки перед выходом из дома, так и не снимал их. Неудобно, зато меньше шансов забыть их на столике.
— Неужели мы беседовали так громко и о столь интересных вещах, что вы не удержались и приложили ухо к замочной скважине?
— О нет… По правде говоря, я вовсе не слушала ваш разговор, господин Рокседи, — покачала она головой.
Взгляд ее не отрывался от моего лица, и мне это не нравилось. И глаза ее не нравились — темно-карие, по таким сложно прочесть что-либо, в особенности, если собеседник хорошо умеет владеть лицом. Альтабет умела.
Я молчал, ожидая продолжения, и дождался.
— Я, видите ли, состою в услужении при матери-заступнице, — проговорила она, и я поставил себе высший балл. Не ошибся все-таки! — И в Талл аде была по делам обители. Можете считать меня специалистом по улаживанию разного рода щекотливых дел… в основном финансовых. Так уж вышло, что мой покойный супруг хорошо разбирался в подобном и обучил меня всему необходимому, а после его смерти я вынуждена была вникнуть во все мелочи…
— Очевидно, столичная обитель приняла вас с распростертыми объятиями? — усмехнулся я. — Вас и ваши капиталы?
— Приятно видеть такое понимание, — улыбнулась Альтабет. — Увы, одинокой женщине сложно уберечь состояние от стервятников.
— Вы хотите сказать, родственников вашего мужа?
— В том числе, — вздохнула она. — Чем лавировать между этими хищниками, я предпочла предаться в руки матери-заступницы и обрести спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.
— А как же ваши наследники? — поинтересовался я. — Не чувствуют себя обделенными?
Альтабет покачала головой и слабо улыбнулась.
— У меня только дочь, и она давно уже замужем. Разумеется, я не оставила ее без приданого. Впрочем, это совсем не имеет отношения к вашему вопросу, господин Рокседи…
— В самом деле, госпожа Суорр… Так может, вы наконец соблаговолите ответить на него?
— Я веду к этому, но немного отвлеклась, — сказала она. Солнечный луч упал на нее, и Альтабет уже не казалась юной.
Впрочем, я ведь сказал, что она выглядит примерно на мой возраст. Настоящий возраст, я имею в виду, а не тот, который можно дать мне с первого взгляда. Да, она была моложава — знаю такой тип женщин, они долго не увядают и красиво старятся, — но все-таки годы оставили следы в ее внешности, пускай и не слишком заметные, если не присматриваться.
— Вас не хватятся? — спросил я.
— Не думаю. — Тень набежала на ее лицо. — Но все-таки мне лучше вернуться поскорее. Я, видите ли, сопровождаю тяжело больного человека.
— Не заразного, я надеюсь?
— Нет, что вы. Кто бы пустил меня с таким в поезд?
— Влияния столичной обители вполне достаточно, чтобы служащие пренебрегли правилами безопасности. Впрочем, больного и все ваше купе могли надежно зачаровать, не так ли?
— В этом нет необходимости, — сказала Альтабет. — Я выразилась не совсем верно. Бедняжка страдает от телесных ран, не от заразной болезни.
— Ну что ж, это другое дело, — кивнул я. — Но почему вас — финансового советника, если я верно понял ваши слова, — назначили сопровождающей для какого-то покалеченного? Полагаю, его отправили в столицу, поскольку лекари в Талл аде не смогли ему помочь, но…
— Это часть моего служения, — серьезно произнесла она. — Вы правы, господин Рокседи, несчастной женщине необходима помощь не простых докторов, а чародеев. В Талладе нет никого, кто обладал бы нужной квалификацией, ну а поскольку я возвращаюсь в столицу, то мне не сложно присмотреть за раненой. Она надежно усыплена и не доставляет хлопот. В противном случае нас действительно не пустили бы в поезд: раны причиняют ей страшные мучения, обычные средства не приносят облегчения, и она кричит, не переставая, если не наложить чары.
— Понимаю… — Я заподозрил неладное, но пока не мог сказать, в чем именно оно заключается. — Должно быть, с вами путешествует и чародей? На случай, если колдовство ослабнет?
— В этом нет необходимости, — ответила она. — Моих сил вполне хватит на то, чтобы не дать моей подопечной очнуться до самой столицы. А уж там ей помогут. Я сообщила, кому следует — все будет готово к нашему прибытию, и раненую заберут ее собратья.
— Я что-то не уловил… Она чародейка?
— А я не сказала? Да, так и есть.
Вот, значит, кого почуяла Кьярра! Не Альтабет — от нее, повторюсь, колдовством тянуло очень слабо. По сравнению с той же Троддой она была все равно что мотылек против дракона!
— А вы сами?
— Нет, — Альтабет покачала головой. — Сама я ничего почти не умею. Возможно, если бы в детстве кто-то обнаружил и развил мои способности, я сама сделалась бы целительницей, но теперь уже поздно. Я способна только активировать лечебные амулеты — их у меня при себе достаточно, — когда чары на раненой начинают рассеиваться. А еще, — добавила она, — я могу заметить колдовство, если оно творится рядом со мной.
— Рад за вас и пострадавшую — вижу, она в надежных руках, — учтиво сказал я. В голове набатом гудел тревожный колокол. — Однако вы по-прежнему не ответили на вопрос. Я даже повторю его: что ваше любопытство позабыло в моем купе?
— Я просто проходила мимо, когда почувствовала… нечто странное, — медленно выговорила Альтабет, не сводя с меня глаз. Мне было не по себе под этим взглядом. — Некую силу определенно колдовского рода, но она не походила ни на что из того, с чем мне доводилось сталкиваться ранее. Это… все равно что сравнивать дворцовые фонтаны или мирную городскую речушку с бурным горным потоком! Такой неистовой, дикой силы я никогда прежде не ощущала, и только потому задержалась у вашей двери. Мне… Да, признаюсь, мне хотелось взглянуть на обладателя такой мощи!
— Полюбовались? — улыбнулся я.
— Да, пожалуй… хотя ваша дочь не горит желанием показываться на свет, — Альтабет взглянула на Кьярру.
— Она моя племянница, — холодно ответил я. — И я попросил бы объясниться, госпожа Суорр.
— Не стоит притворяться, господин Рокседи, — сказала она. — Я ведь вижу; что вы чародей не в большей степени, чем я сама. Так… есть нечто едва ощутимое, но это, вероятнее всего, амулеты. А вот девочка… В ней бушует невероятная сила!
— Я же сразу предложила оторвать ей голову, — с досадой произнесла Кьярра, явно осознав, что эта любознательная дама может здорово подпортить нам путешествие.
В этот момент я был солидарен с нею, как никогда, однако ответил:
— Нельзя. Забрызгаешь свое красивое новое платье, меня и все купе. А платить кому? Правильно, мне…
— Если передумаешь, скажи, — нехотя согласилась она. — Я подожду.
Теперь Альтабет с заметной нервозностью переводила взгляд с меня на Кьярру и обратно. Нужно было как-то спасать положение. Хотя бы потому, что избавиться от трупа в движущемся поезде действительно не так уж просто.
Я как-то пробовал, повторять не хотелось: хлопотно, нервно, да еще нужно каким-то образом избежать подозрений… А если кто-то хоть краем глаза видел, как Альтабет заходила в мое купе, они неизбежны. Она ведь не простая путешественница, так что искать ее будут не спустя рукава. Чародеи-сыщики легко найдут ее след и возьмутся за меня всерьез. Придется уходить скрытыми дорогами, и прости-прощай поиски отца Кьярры — от нас не отцепятся. Убийство доверенного лица матери-заступницы столичной обители — это вам не рыба чихнула…
— Вы были откровенны со мной, — медленно выговорил я, меряя собеседницу тяжелым взглядом, — и я отплачу той же монетой.
Она хотела возразить, но я остановил ее жестом.
— Выслушайте, прошу. Кьярра, — я указал на нее, — дочь моей сестры. Та вышла замуж без родительского согласия, и много лет мы вовсе не общались. О племяннице я даже не слышал и был уверен, что брак сестры оказался бездетным. Последние годы она вдовела, а когда скончалась от скоротечной болезни, меня ждал неприятный сюрприз…
Кьярра нахмурилась и мрачно посмотрела на Альтабет. Судя по всему, та уже в полной мере прочувствовала, насколько мне не повезло.
— Когда я приехал разобраться с делами покойной сестры… а, впрочем, буду честен — раздать ее долги! — оказалось, что у нее есть дочь, которую она все эти годы скрывала от соседей и о которой ни словом не обмолвилась родне.
— Но… почему? — выговорила Альтабет. — Такая славная девочка…
— Не спорю, госпожа Суорр. Она родилась раньше срока, и сестра думала, что Кьярра не выживет, потому и молчала о ней. Жили они на отшибе, с соседями почти не общались, и те, как выяснилось, были уверены, что детей у сестры не было. Кьярра, однако, жива, как видите, но с самого младенчества она проявляла…
— Дар?
— Пусть будет дар, — согласился я. — Очень сильный и неуправляемый. Судите сами: о каком контроле со стороны грудного ребенка может идти речь?
— Но почему ваша сестра не обратилась за помощью? — всплеснула руками Альтабет. — Такой редкий случай…
— Она не любила чародеев, и у нее были на то причины, — мрачно сказал я. — Когда-то один из этой братии не спас нашего старшего брата, и это было мелкой местью за дурацкую юношескую шутку, о которой брат давно позабыл. Вдобавок она опасалась, что ее разлучат с дочерью раз и навсегда. Муж во всем потакал ей, и они перебрались в глушь, подальше от людских глаз.
— Это чудо, что девочка дожила до сознательного возраста! — покачала головой Альтабет. — Ее дар… Не умея с ним справиться, она могла пострадать сама и… О, господин Рокседи, только не говорите, что бедняжка стала причиной гибели родителей!
— Нет, — ответил я. — Сестра моя, как и я, удалась в мать, а та была женщиной суровой и властной и воспитывала нас порой жестокими, но действенными методами. Так же и сестра поступила с дочерью, с младых ногтей привив ей послушание и внушив необходимость контроля за этим даром. Конечно, на это ушло немало времени и сил, но…
— Видимо, она столько лет провела в неусыпном бдении за дочерью, что просто не выдержала напряжения… — прошептала она. — Несчастная…
— Именно так, госпожа Суорр. Кьярра сумела продержаться до тех пор, пока не приехал я. Сестра написала мне письмо, в котором все объяснила, но не успела его отправить. Оно дождалось меня в том мрачном доме в глубине леса…
— Страшно подумать, что сталось бы с девочкой, если бы вы не приехали! — воскликнула Альтабет, и Кьярра не выдержала.
— Ничего бы не случилось, — сказала она. — Я умею жить одна. Мама научила.
Это ее замечание пришлось как нельзя к месту.
— О, понимаю, — кивнула Альтабет. — Она ведь не могла рассчитывать, что всегда будет с вами, дитя мое…
— Я не твое дитя, — ответила Кьярра. — У тебя есть дочь, вот она — твоя. А я сама по себе!
— Как видите, обхождения она почти не знает, — удрученно сказал я, сделав дракону знак умолкнуть. — Должно быть, сестра все силы бросила на то, чтобы обучить Кьярру обуздывать дар, а на прочее не хватило сил.
— Не представляю, как у нее это получилось, если она сама не была чародейкой!
— Я ведь сказал: сестра удалась в мать, была такой же суровой и порой безжалостной. Из того, что я смог понять по путаным рассказам Кьярры — она и говорит-то не слишком внятно, — за каждый неконтролируемый выброс силы ей полагалось строгое наказание. У сестры было достаточно времени для того, чтобы выдрессировать Кьярру…
Воцарилось молчание.
— Господин Рокседи, — сказала наконец Альтабет, — я сочувствую вашему горю, но в то же время не могу не ужаснуться тому, что ваша сестра сотворила с родной дочерью! С таким даром девочка могла бы стать… пусть не верховной чародейкой, но кем-то близким по силе и влиянию! А ее заперли в глуши и лишили возможности обучаться тому, к чему ее предназначила природа…
— Можете не рассказывать мне, насколько была неправа эта несчастная женщина, — желчно ответил я, лихорадочно придумывая имя для несуществующей сестры. Почему-то не хотелось называть ее так же, как моих родных и даже знакомых. — Я уже хлебнул сполна последствий этого ее «воспитания»! Кьярра невоспитанна, агрессивна, склонна решать проблемы силой… Ну, вы сами в этом убедились. Ее нужно постоянно контролировать, потому что она неумеренна в еде и имеет самое смутное представление о правилах приличия. Мне с трудом удалось убедить ее одеться как подобает. Сами понимаете, на публике с ней показываться нельзя. Единственный плюс — она не колдует, вот разве что слышит и чувствует что-то, и это контролю не поддается. А действовать боится, судя по всему. Спасибо и на том, иначе не знаю, как совладал бы с нею!
Альтабет помолчала, потом сказала:
— И что вы намерены делать дальше?
— Не видите? Везу ее в столицу. Обращусь к чародеям, может, еще не поздно взять ее в обучение, — вздохнул я. — Я готов заплатить за это. Не люблю их, пусть и в меньшей степени, чем покойная сестра, но… Перспектива содержать за свой счет невоспитанную буйную девицу неизвестно сколько лет меня совершенно не прельщает! От сестры, видите ли, мне в наследство остались одни долги!
— Вы хороший человек, господин Рокседи, — искренне произнесла Альтабет и подалась вперед, явно намереваясь взять мои руки в свои, но я вовремя отстранился и полез в кисет, не спросив разрешения закурить. Надеюсь, она расценила этот жест как свидетельство глубокого душевного смятения. А если нет, так и пес с ней. — Не всякий отважился бы взять на себя ответственность за такого ребенка!
— Это все, что осталось от сестры, — буркнул я, откусив кончик палочки накорри. — Родная кровь, как-никак… И откуда в ней это? От папаши, наверно…
— Если хотите, я дам вам рекомендацию, — добавила она. — У меня неплохие связи среди чародеев. Мать-заступница не чурается привлекать их на службу, и я волей-неволей знакомлюсь со многими…
— Благодарю, госпожа Суорр, — кивнул я, возрадовавшись: такая бумага может сослужить неплохую службу! Да и устно можно сослаться на Альтабет, раз ее неплохо знают в столице. Вдруг да пригодится? — Похоже, ваше любопытство сегодня послужило доброму делу.
— Буду рада помочь, — улыбнулась Альтабет и встала, и я следом. В купе сразу сделалось тесно. — Сейчас мне нужно идти — пора подновить чары на моей подопечной. Если не возражаете, я зайду завтра.
— В любое время, в какое вам будет угодно, — коротко поклонился я. — Кьярра, отойди с дороги…
Та послушалась, и Альтабет взялась за ручку двери.
— Возможно, я могла бы чем-то помочь вам с девочкой? — сказала она просительным тоном.
— Благодарю, но Кьярра с трудом привыкла слушаться меня, а чужих людей не любит и боится, — ответил я. — Она не оценит вашей доброты. Вдобавок она очень сильна, и я не хочу, чтобы вы заполучили открытый перелом, попытавшись потрепать ее по щеке.
— О, вот как… — стушевалась Альтабет.
— Думаю, ваша забота больше нужна вашей раненой, — сказал я, стараясь смягчить ситуацию. — К слову, что с ней случилось? С трудом могу представить, чем можно навредить чародейке, если это не какое-нибудь заклятие.
— Вы правы. Это был колдовской огонь, — посерьезнев, ответила она. — У нее страшные ожоги, справиться с которыми в Талладе не сумели. Чудо, что она до сих пор жива!
— Желаю ей скорейшего выздоровления, — сказал я. — А как ее имя, если не секрет? Возможно, мы знакомы — мир чрезвычайно тесен!
— Тродда Викке, — ответила Альтабет, и я даже не удивился такому стечению обстоятельств. Логично ведь: если пострадавшую чародейку не смогли отправить в столицу предыдущим поездом (что и понятно, он давно ушел), то ждать следующего еще неделю возможности нет. Не на подводе же ее везти, обгоревшую! — Прекрасная женщина, я давно знаю их с братом, они всегда работали вместе.
— У нее есть брат? А почему не он сопровождает госпожу Викке?
— Очевидно, занят расследованием случившегося, — пожала она плечами. — Право, в такие подробности я не вдавалась. Для меня они не имеют никакого значения.
— Вы правы, — согласился я.
— До завтра, господин Рокседи! — попрощалась она и вышла в коридор, одарив нас с Кьяррой улыбкой.
— До завтра и спасибо вам, госпожа Суорр! — ответил я, захлопнул дверь, привалился к ней спиной и тогда только сумел перевести дыхание.
Кьярра в ответ на мой вопросительный взгляд кивнула и шепотом произнесла:
— Ушла. Не слушает.
— Хорошо… — Я упал на свое место. — Спасибо, что не оторвала ей голову, как грозилась.
— Если бы оторвала, она бы ничего не рассказала, — резонно ответила Кьярра и села у меня в ногах. — А теперь мы знаем, что Тродда здесь!
— Предлагаешь скинуть ее с поезда?
— Зачем? Она все равно не выживет, — равнодушно ответила она.
— Уверена?
— Почти, — после короткого раздумья сказала Кьярра. — Я тебе говорила: я старалась только наделать шума. Чтобы возы горели ярко, но люди остались целы. Если Тродда так сильно обгорела, значит, зачем-то полезла в огонь. Сама виновата.
— Там еще возчик погиб, — напомнил я. — Может, она пыталась его спасти.
— Не верю. Если он не успел спрыгнуть с воза, когда я освободилась, спасать было некого.
— Значит, ей просто не повезло. Может, взбесившийся вол толкнул ее в огонь, может, загоревшееся дерево сверху упало… Не важно. Главное, не попадаться ей на глаза. Выживет она или нет, еще не известно, а вот Альтабет нам пригодится…
— Ты же хотел отправить Тродду полетать, — напомнила Кьярра.
— Это слишком легкая смерть, — ответил я и протянул ей руку. — Не обижаешься на то, что здесь наговорил?
— Нет, — сказала она, не торопясь прикоснуться ко мне. — Ты говорил неправду. Но я все запомнила. Теперь буду так отвечать, если кто-то спросит. Правильно?
— Да, — кивнул я и опустил руку. — Придется немного потерпеть Альтабет. Она может рассказать еще много интересного.
— Ты ей понравился, — заявила Кьярра. — Смешно!
— Почему это? Я настолько страшный в этом гриме, что не могу понравиться женщине?
— Она думает, что ты ровесник. Может, чуть-чуть моложе. А ты ей в сыновья годишься, — удовлетворенно произнесла она и опешила. — Рок? Что смешного я сказала?
— Она правильно думает… — выговорил я сквозь смех. — Я как бы не старше… Просто выгляжу…
— А-а-а… — Кьярра выразительно хлопнула себя по лбу. Где я видел этот жест? Он точно не мой, так откуда?.. — Веговер сказал, что помнит тебя со своей юности, и ты не изменился. Я забыла!
«Ну конечно, Веговер так делает, — сообразил я. — Видимо, подсмотрела».
— Вот именно, — сказал я вслух. — Так что женское чутье Альтабет не подвело. Кстати, она еще очень даже ничего… Если понадобится добыть какие-нибудь сведения, я вполне могу задействовать свое недюжинное обаяние и затащить ее в постель… Кьярра? Что за зверский взгляд?
— Оторву голову, — мрачно пообещала она, а я на всякий случай не стал уточнять, кому именно.
Вот только ревности в ее исполнении мне и не хватало…
