Глава 12
Я всегда думала, что магия, волшебство, знахарство — это сродни чуду, сказке. Легко и непринужденно взмахнул рукой — и на иссушенную засухой землю пролился дождь. Моргнул — и вот тебе новое платье…
Не то чтобы я никогда не видела магов. Видела, но немного. Да и те делиться своими трудностями не спешили, все больше сияли широкими улыбками, не распространяясь о подводных камнях и ограничениях, связанных с даром.
В монастыре же запрещалась любая магия кроме защитных артефактов вроде моего брачного браслета. На одаренных девушек и монахинь надевали амулеты, сдерживающие способности, дабы они не поддавались искушению.
Таким образом, про магию я много читала, расспрашивала о ней у послушниц и старательно вспоминала мамины рассказы. Как верно говорил принц Раен иг Сивар, леди Тамира эсли Асхааш прибыла в Лавитарию из загадочного Карашара — маленького материка, с которым связано множество легенд и страшилок. Будучи единственной дочерью знаменитого артефактора, мама часто вспоминала о родителях с улыбкой, мечтала о возвращении на родину и их прощении. Они не благословили ее брак, не приняли моего отца в семью. Узнав о том, что Тамира тайно обручилась с Оурэном, от нее просто отказались.
— Но, мамочка, — возмущалась я, — как можно так поступать? Ведь ты у них была одна. Почему они так не любили папу?
— Как раз потому, что я была у них одна, — смеясь, отвечала леди Тамира. — Родители всегда переживают за свое чадо. Многие боятся отпускать дочерей из-под своей опеки, ведь в мире столько опасностей. И теперь, когда у меня есть ты, я понимаю их все больше.
— Когда я найду себе мужа, ты тоже откажешься от меня? — испуганно спрашивала я.
— Ни в коем случае, родная. — Мама обнимала меня крепко-крепко, гладила по голове и шептала на ушко: — Я всегда буду на твоей стороне.
— Хорошо, что ты не такая, как бабушка, — облегченно вздыхала я.
— Папа думает иначе, — печально отвечала мама. — Будь я как бабушка… Откройся у меня ее сильный дар чувствовать, какая дорога более верная…
— Не хочу!!! — кричала я. — Пусть лучше ты будешь простым человеком, чем той, кто может отказаться от собственной дочки.
— О, Пэппет, ты еще так мала, — качая головой, говорила леди Тамира, касаясь любимейшего из украшений — гранатового браслета, присланного ей бабушкой во время последней беременности. — Кажется, они наконец сменили гнев на милость и готовы простить меня. Скоро вы непременно увидитесь, родная.
— Не хочу! Не хочу говорить про них! И знать их не хочу, — заявляла я, жутко обижаясь на тех, из-за кого мама так долго грустила.
Злодейка-судьба услышала речи маленькой упрямой девочки — увидеть своих дедушку и бабушку мне так и не довелось. Они не приехали даже на похороны единственной дочери, ну а меня отец отправил в монастырь, вычеркнув из жизни родовитой семьи Тарси.
Помню, однажды, когда мне было лет четырнадцать, в монастырский замок явился отец в сопровождении пожилой дамы. Они хотели проверить, не пробудился ли во мне магический дар деда или бабки. Но, увы, по словам магини, я была абсолютно пустой — ни дара артефактора, ни дара предчувствия, ни даже малейшего всплеска силы.
Тогда, взглянув на разочарованное лицо отца, я вдруг решила, что непременно пробужу в себе силу. Любыми способами. И докажу ему, как он во мне ошибался. Собственно, в голову не пришло ничего лучше, чем написать в Карашар, впервые попросив помощи у маминых родителей, умоляя их забрать меня и научить мастерству.
Ответ пришел спустя три месяца, когда я уже перестала ждать, и содержал всего две строчки:
«Ты на своем месте, просто подожди. Магия — не твоя стезя».
Не моя стезя. Не мой путь. Как хотелось мне тогда написать снова! Расспросить, отругать, обвинить… Но я не стала, решив оставить в покое тех, кто предпочел отказаться от мамы и от меня.
С тем, что силы во мне нет, тоже смирилась. Но мечтать и с завистью смотреть на одаренных воспитанниц продолжала всегда.
И вот теперь я стояла, упираясь коленями в холодный пол, и наблюдала за двумя магами. Настоящими, не книжными героями. Они прижимали ладони к чужому накопителю силы, лица были искажены от боли, а тела содрогались.
Эд приказал нам с Тирэном наблюдать и не вмешиваться, пока не увидим в глубине шара молниевидные вспышки. И мы ждали, не сводя перепуганных сосредоточенных взглядов со стеклянного круга, в котором клубилась тьма. И я больше не завидовала магам. Только ужасно боялась. За Эда, за Фриду и за Хакарка, утробное рычание которого разносилось под сводами тайного хода все чаще.
— Молния, — шепнул Тирэн, и я вздрогнула.
Действительно, в темной глубине шара что-то сверкнуло, оставляя едва заметное серебристое свечение.
— Хватай руки Фриды, а я возьмусь за Эда. На три! — проинструктировал перепуганную меня мальчишка, после чего начал считать:
— Один…
Где-то вдали снова разнесся рык волка.
— Два…
Я затаила дыхание и перевела взгляд на едва живую Фриду.
— Три!
Мы действовали спонтанно, словно в бреду. Стоило оторвать ладони от шара, и молнии замелькали в нем с удвоенной силой, а Эд захрипел, откидывая голову. Смутно помню, как навалилась на рабыню, откидывая ее в сторону, как пыхтел сбоку Тирэн, как колотилось в груди мое сердце, едва не вырываясь наружу…
Из глубины коридора — значительно ближе, чем раньше — послышался топот, зазвучали мужские голоса… Почему-то я не испугалась, только, вскочив на ноги, схватила топор Хакарка и загородила собой беспомощных друзей. Не знаю, что случилось с моим сознанием в тот момент, но все прежние страхи позабылись, остался лишь один, новый, к которому я только собиралась привыкнуть: страх за дорогих сердцу людей. За их жизни.
Когда первые воины принца Раена выскочили из-за угла, браслет верности вдруг ослаб и соскользнул на запястье. И я закричала. Бросившись вперед, с диким ревом взмахнула тяжеленным топором, мазнув по воздуху вблизи едва успевшего отпрыгнуть мужчины. К сожалению, это было все, на что хватило моих жалких сил. Оружие выпало из ослабевших рук, ударившись о стену. Я не смогла удержать его.
Воин, опомнившийся от моей выходки, замахнулся в ответ мечом, и я закрылась руками, понимая, что это конец. Только ни боль, ни смерть за мной не пришли. Яркая вспышка осветила коридор, и мой обидчик упал, как подкошенный. Следом свалились еще трое.
Резко обернувшись, я увидела Фриду. Она выглядела пугающе: раскинутые руки буквально искрились силой, в глазах полыхал пожар, черные волосы обрамляли бледное, без единой кровинки лицо… Прямо богиня мщения, не иначе!
И тут браслет все-таки сполз с моей руки, упав на холодный пол рядом с поверженными воинами.
— Хакарк! — выкрикнула я, чувствуя, как внутри рождается дрожь отчаяния. — Хакарк! — Я бежала по коридору, едва освещаемому редкими факелами. — Хакарк!!! — кричала, не в силах замолчать и прислушаться к голосу разума.
Он был там. Лежал без движения рядом с тремя воинами. Я замерла, вдруг испугавшись больше прежнего, и тут же почувствовала, как промокли чулки на ступнях. Пропитались кровью. Вздрогнув, отскочила, не в силах приблизиться к супругу.
— Дарна? — Голос рабыни заставил обернуться. — Он еще жив, но очень нуждается в помощи.
— Жив, — тихо повторила я, до боли сжимая кулаки, впиваясь ногтями в ладошки — отрезвляя себя болью.
— И мы должны спешить, — продолжила Фрида, приближаясь. — Я снова установила защиту на вход в это подземелье, но и она долго не выдержит. Сядь рядом с супругом и крепко возьми его за руки. Я помогу ему прийти в себя, а ты удержи от гнева.
На вопросы и сомнения не было времени. Пробежав по кровавой луже, я присела рядом с Хакарком, взяла его ледяные руки и, прикусив нижнюю губу, затаила дыхание. Фрида действовала быстро и со знанием дела: проведя ладошкой над телом моего варвара, она кивнула своим мыслям и начала шептать нечто неразборчивое, раскачиваясь из стороны в сторону. В какой-то миг я услышала имя супруга, после чего его левая рука крепко сжала мою.
— Хакарк, — позвала я, всмотревшись в его лицо. Как же я раньше не замечала, сколько в нем благородства и мужественной красоты? Отчего мои глаза, всегда открытые и с жадностью глядящие на мир, были так слепы?
— М-м-м…
Супруг застонал и шевельнулся, тут же поморщившись от боли.
— Муж мой…
Я сжала его руки, призывая откликнуться, вернуться ко мне.
И он открыл глаза. Фрида продолжала что-то лепетать, неподалеку послышались голоса Тирэна с Эдом, с другой стороны кричали воины Раена, угрожая нам самой жестокой смертью. А я улыбалась и плакала от счастья, слушая тихое:
— И связался я с тобой, женщина…
— Вот они! — завопил Тирэн, освещая нас факелом. — Живы!
— Хор-рошо, — прокряхтел где-то вдалеке Эд, — с удовольствием убью их сам. Всех. По очереди. Если не сдохну…
Хакарк повернул голову в сторону света, вглядываясь в очертания появившегося в проходе мальчишки, и спросил, пытаясь сесть:
— Что с шаром? Мы сможем выбраться?
— Сможем, — ответила Фрида вместо Тирэна. — Дальше есть дверь. Через темницу пройдем в место скопления силы. Оттуда можно уйти, не затрачивая больших ресурсов.
— Каких ресурсов? — уточнил Эд, закашлявшись. Выглядел маг очень плохо и передвигался, опираясь на стену. — Я чувствую себя поднятым трупом. Ноги еле волоку, а она предлагает взять у меня еще немного ресурсов. Ведьма.
— Меня больше волнует, откуда такие познания у простой рабыни. И почему она говорит? — перебил брата Хакарк, поднимаясь и совершенно не стыдясь своей наготы. То есть он был абсолютно голым! И, похоже, единственной, кого это волновало, была я. Стыдливо прикрыв мужа собой, потянула его к выходу, бубня вполголоса:
— Потом поговорите. Пойдемте скорее, пора покинуть этот замок, как страшный сон…
— Страшный? — удивился Эд. — Разве не ты, увидев прекрасного принца, поскакала за ним, не оглядываясь? Я был там, дорогуша…
— Тогда почему не вмешался?! — оборвала я его обвинения. — Неужели не знал, чем закончится для меня встреча с негодяем Раеном?
— Знал. — На бледных губах Эда появилась очень странная улыбка. — Но хотел, чтобы узнала и ты. Поэтому не спешил рассказывать Хакарку о неверности его женушки…
— Неверности?! — Я задохнулась от возмущения. — Как смеешь ты…
— Тихо!!! — рявкнул супруг, крепко сжимая мое плечо. — Уходим.
Удивительно, но после одного его слова, сказанного весьма спокойным тоном, все как-то прониклись, закивали и моментально собрались. Наша вялая, избитая судьбой и врагами процессия двигалась медленно, поминутно озираясь и с каждым шагом теряя силы. Мужчины делали вид, что все хорошо, но Эд то и дело отставал, а Хакарк хрипло дышал, крепко прижимая руки к груди.
— Вот здесь.
Фрида остановилась у стены, когда я собралась потихоньку поддаться панике. Приложив руку к холодным камням, девушка прикрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, отворяя путь на волю. Однако сначала надо было пройти через темницу.
Запах отходов, сырости и тлена ударил в нос, едва я сделала первый шаг. Замерев и сморщившись, хотела рвануть назад, чувствуя приступ омерзения и брезгливости. Ни разу в жизни не была раньше в подобных местах. Только позади меня стоял, пошатываясь, Хакарк. И взгляд его затемненных серых глаз не сулил ничего хорошего — нам срочно нужен был лекарь.
— Ступайте за мной. Здесь четыре камеры и три пыточные, — инструктировала Фрида, освещая факелом узкий проход между решеток. — Темница — любимое место принца, поэтому…
— М-м-м-м…
Рабыню прервал чей-то стон. Женский, отчаянный.
— Что с тобой? — тут же спросил Хакарк, разворачивая меня к себе.
— Это не я, — шепнула, едва шевеля онемевшими от страха и холода губами.
— Это она. — Фрида развернулась лицом к камере, с которой поравнялась, и поманила Тирэна с факелом в руках: — Здесь нужен свет.
Мы боялись даже дышать.
— Мама, — вдруг прошипел Эд, оттесняя меня в сторону и не давая взглянуть на узника. — Я убью этого мерзавца! Лично вырву его сердце и скормлю псам!
На мои уши легли большие горячие ладони супруга, не позволяя слушать ругань в исполнении его брата. Несколько мгновений мы так и простояли, пока Эд вился вокруг решетки и вопил. Успокоился маг так же быстро. Внезапно остановившись на месте, он быстро сел и, вытянув руку, зашептал замысловатые слова. С пальцев сорвались тонкие серебристые ниточки и устремились вглубь, тая на ходу.
— Магия при ней, — выдохнул Эд, оглядываясь на нас. — Но на исходе. Буквально несколько капель…
Я знала, что для магов лишиться магии — верная смерть. И умирали они в муках. Подобные пытки были запрещены законами Шести несколько сотен лет назад. Ослушавшийся подвергался ужаснейшему наказанию: выдворялся на Синтар — остров проклятых — и влачил там остаток жизни, полной страха.
— Это Раен. Его почерк, — тихо сказала Фрида, осматривая тюремные решетки. — Здесь узоры тьмы. Они вытягивают силы, заставляя того, кто попал в клетку, делиться магией. Нам стоит поспешить.
— Сними чары, — попросил Тирэн, не сводя взгляда с женщины, в которой Эд каким-то образом опознал мать.
— Я не в силах. Здесь нужен ключ… — тут она на миг задумалась и, бросив на Хакарка многозначительный взгляд, договорила: — …или грубая сила. Без применения магии.
— Раен… — выплюнул Хакарк, отодвигая меня в сторону. — Надо было дать мне добить эту падаль. Нет же, все нынче политики и человеколюбцы…
Муж подошел к решетке и, вцепившись в ее прутья руками, зарычал так, что стены дрогнули. Я закрыла рот ладошками и тут же услышала шепот Тирэна:
— Господи-и-ин, сколько же в вас силы?
Сглазил мальчишка! Откинув вырванную дверь, Хакарк буркнул: «Тоже мне…», и свалился мертвым грузом. Взвыв не хуже раненой волчицы, я бросилась к супругу, а Эд беззвучно скользнул в клетку.
Фрида, метнувшись сначала к матери Эда, а затем к Хакарку, постановила, что придется устраивать переход прямо из темницы. Тирэн аккуратно напомнил, что перемещение невозможно, пока мы не прибудем в место силы. Но рабыня успокоила всех двумя фразами:
— У нас есть шар-накопитель, нужное место совсем близко, и… через минуту в тюрьму ворвутся стражники Раена, моя защита спала.
— Что ж ты сразу не сказала, что место силы близко! — тут же согласился с невозможным Эд, подхватывая на руки недвижимую мать. — Ставь шар рядом с Хакарком, нам все равно его не сдвинуть.
— Но это верная смерть! — возмутился Тирэн. — Даже если нас унесет отсюда куда-нибудь, скорее всего, это будет совсем не то место, что нам нужно. Мы можем попасть в море, в пустыню… Можем даже не встретиться больше!
— В стену, — подтвердил невозмутимый Эд, присаживаясь около Фриды. — В ледники. Все так. Но я не унесу мать, а Дарна не поднимет Хакарка. Фрида привязана к хозяйке клятвой. Если ты готов бежать без нас, дверь там.
Тирэн кивнул и опустился рядом со мной, схватив меня за лодыжку.
— Ты что? — оторопела я, поглаживая мужа по разбитому носу.
— Если окажемся в леднике, я помогу вам, — ответил мальчишка, зажмуриваясь и вытягивая руку к шару. — Буду держаться крепко, глядишь, нас выкинет куда-то вместе.
— Он прав.
Фрида взглядом приказала нам всем следовать примеру Тирэна. Эд кивнул и… взял за руку рабыню. Второй он крепко обнимал мать.
— Нельзя оставлять тебя без присмотра, — хмыкнул маг. — Хочу знать, что у вас за история с Раеном. Ну и ты непременно приведешь нас к Дарне с Хакарком, клятва все еще действует.
Фрида покачала головой и шепнула, глядя на меня:
— Обними крепко своего волка. Пора!
Дальнейшие события уложились в моей голове слишком смазанно. Меня заставили вытянуть руку к шару, рабыня кричала, из коридора уже неслись гомон и топот множества сапог, Эд хрипел, Тирэн молчал, но вцепился в мою ногу намертво…
Мир закрутился вокруг нас. Воздух переполнил легкие, а затем исчез разом, заставляя, словно рыбу на берегу, открывать рот и мотать головой. Из глаз текли слезы, из носа лилась кровь, а в уши словно песка насыпали…
Когда я уже решила, что это конец, внезапно смогла вдохнуть и тут же провалилась в темноту.
* * *
Сознание возвращалось медленно и неохотно. Тело болело, глаза не желали открываться, а во рту ощущался привкус железа. Я попробовала двинуть руками. С облегчением вздохнув, почувствовала прикосновение собственных пальцев ко лбу. Ноги тоже шевелились.
— Я не в стене, — хрипло шепнула, растягивая сухие губы в подобии улыбки и вспоминая последний разговор с друзьями.
— И тело не разорвало на куски, — подтвердил голос супруга. — Хотя потрепало нас сильно.
Радостно охнув, повернула голову и попыталась открыть глаза. Яркий солнечный свет слепил, а в голове при каждом движении воспаленных век кто-то разбивал тарелку о камень.
— Больно, — пожаловалась мужу, так толком его и не разглядев. Зажмурившись, накрыла лицо еще и ладонями. Пролепетала, едва ворочая непослушным языком: — Голова раскалывается. Где мы?
— В пустыне. Солнце недавно показалось. Скоро начнется самое пекло, — ответил он и замолк.
До меня не сразу дошел смысл сказанного. Поняв, открыла глаза. Боль была сильной, но страх за наши жизни оказался сильнее.
Сначала я не видела Хакарка, лишь размытый силуэт на желтом песке. Затем появились знакомые очертания, и, наконец, удалось разглядеть моего варвара целиком.
Он лежал рядом. По-прежнему голый. Только теперь мне было плевать на его наготу. При свете дня я ясно видела огромные фиолетово-синие разводы на плече, груди и бедре супруга; рассеченный бок и множество глубоких ссадин; разбитый нос, запекшуюся кровь и взгляд, устремленный в безмятежное голубое небо.
— Хакарк, — позвала я, пытаясь подняться.
— Не вставай! — тут же рыкнул муж.
Не задумываясь, я последовала приказу.
— Мне нужно собраться и воззвать к волку, — более спокойно добавил он. — Если удастся перекинуться, тело восстановится быстро.
— Замечательно.
— Не совсем. Волк — это не домашний кролик, Дарна. Сейчас он в ярости, как и я. И ему больно. И животная сущность будет очень сильна. Думал, смогу избежать этого, но сил не осталось, словно меня осушили.
— Ты ведь справлялся с подобным раньше, — попыталась я подбодрить мужа. — Вот и сейчас все будет хорошо.
— Я никогда не допускал подобного!!! — рявкнул он, взмахивая кулаком и с силой опуская его на песок. — Нельзя нарушать равновесие! Зверь во мне хочет мести и крови! Мои люди остались без предводителя! Брат и мачеха пропали, сам я на грани, а жена, вляпываясь в очередные нечистоты с головой, затягивает меня с собой и с улыбкой заявляет: «Все будет хорошо!» К демонам твое «хорошо»!
Мне следовало молчать. В душе я понимала, что Хакарк прав. Наверное, поэтому было так горько и обидно от его слов. Не в силах сдержаться, я заявила со сталью в голосе:
— Конечно! Я — твое главное несчастье! Тогда верни меня в семью, откуда увез насильно! Верни и найди достойную дикарку из своего племени!!!
Он помолчал, слушая мое злобное пыхтение, а потом тихо произнес:
— Да будет так, леди Пэппет Тарси. Как только выберемся из этой передряги, озвучишь просьбу повторно и отправишься на все четыре стороны. Я не стану противиться и держать тебя.
Услышав подобное, я испуганно вжала голову в плечи и тут же начала искать путь отступления. Набрав побольше воздуха, заговорила холодно, словно бы равнодушно:
— Ритуал бракосочетания совершил шардигар. По законам наших богов я — твоя супруга навеки. Даже если ты отпустишь меня, снова жениться или выйти замуж мы не сможем. А тебе нужны наследники. Официальные.
— Плевать, — донеслось в ответ. — Эд даст наследников моему народу.
— Ты действительно готов отказаться от меня? — шепотом спросила я, внезапно теряя всю уверенность.
— Никогда не собирался удерживать жену против ее воли, — ответил супруг, закрывая глаза.
Его тело внезапно выгнулось, и я услышала хруст костей. Хакарк захрипел, всплеснул руками и яростно мотнул головой, на миг поворачивая ко мне лицо… полузверя.
Не знаю, откуда только силы взялись! Я подскочила и рванула с места прямо в неизвестные желтые дали, подгоняемая отчетливым рыком сзади. Какие там любовные терзания и муки совести? Скажу так: супруг-оборотень в гневе — вот лучшее лекарство от любой депрессии!
Не знаю, как далеко убежала бы, чувствуя погоню, но судьба решила меня остановить. Зыбучими песками. Сначала я даже не поняла, что произошло. Просто оглянулась и оступилась, проваливаясь в яму. А спустя миг на поверхности торчали только мои руки, грудь, шея и голова. Сзади скулил волк.
«Зверь, полный злости и желания мстить», — так его охарактеризовал Хакарк.
И тут в голову пришла забавная мысль о превратностях судьбы. Могла ли я когда-нибудь представить, что умру в зыбучих песках, покусанная мужем-волком? Однако когда у самого затылка послышался тихий рык, мысль перестала казаться забавной. Захотелось визжать и рыдать. А еще жить.
— Гр-р, — донеслось из пасти, обследующей мою шею.
— Сдохни, тварь! — с чувством выкрикнула я, кидаясь песком во все стороны и заливаясь слезами.
Воображение уже рисовало мою печальную участь, а глупое сердце все еще верило в чудеса и отчаянно стучало, продлевая муки. Когда челюсти щелкнули, я сжала кулаки и зажмурилась, почему-то совершенно не ощущая боли.
«Наверное, шок, — подумала отстраненно. — Тело потеряло чувствительность».
А дальше меня понесло вверх. Сначала даже решила, что это душа отлетает к праотцам, как вдруг чихнула от залетевшего в нос песка. И еще раз.
— Гр-р, — раздалось у лица. Шершавый язык коснулся щеки.
Пришлось пролежать не меньше минуты, чтобы наконец осознать и принять правду: волк не стал меня есть. Больше того, он спас ту, что швырялась песком, визжала и обзывалась. И кто из нас дикое животное, спрашивается?
Гладить волка я не решилась. Открыв глаза, увернулась от его навязчивой морды и нерешительно улыбнулась. Теперь он совсем не напоминал пса. У этого зверя были мощные лапы, крупная стать, более вытянутая морда и совсем нетипичное для домашнего животного выражение глаз. Он смотрел задумчиво и смело. Смотрел светло-серыми глазами моего супруга. А еще волк совсем не вилял хвостом и не лаял, только пару раз облизнулся, демонстрируя крупные зубы и клыки.
Разглядев зверя, с удивлением поняла, что не боюсь его, хотя обниматься по-прежнему не спешила. Волк наблюдал за мной настороженно, словно ждал новой истерики.
— Я больше не стану кричать, — сообщила, с кряхтением поднимаясь на ноги. — И… Спасибо за спасение.
Зверь недоверчиво фыркнул и чуть склонил голову вправо.
— Правда. Подобное поведение мне не свойственно.
Волк закатил глаза! Совсем как Хакарк.
— Ты сильно ранен, — решила перевести тему, чувствуя, как это животное вгоняет меня в краску. — Да и я еле на ногах стою. Что же нам делать?
Негодник повернулся ко мне… хвостом и засеменил прочь, сильно прихрамывая на заднюю лапу.
— Значит, пойдем бродить по пустыне? — обрадовалась я, догоняя зверя и стараясь следовать за ним по пятам. — Замечательная идея. Только ты иногда оглядывайся, потому что я могу не выдержать дороги. Понимаешь? Или ты этого и ждешь? Молчишь? У меня ноги болят. И рука. И голова… Ну и молчи, животное…
Время, казалось, застыло. Песок, поначалу приятно согревавший мои голые ступни, постепенно накалялся, обжигая и без того израненную кожу. Солнце поднималось все выше над горизонтом, а вместе с ним росло отчаяние внутри меня. Из-за страха я много говорила, уже почти не задумываясь над темой. Волк часто дышал и все медленнее переставлял лапы.
— Мы умрем здесь, — внезапно сообщила я, когда мы поднимались на очередной песчаный холм. — А Раен останется безнаказанным.
Стало ужасно горько от собственных слов. Вспомнилось, как Хакарк хотел убить негодяя, но ему помешали Фрида и Эд. Политика, как говорил супруг. Правитель Кенарии убил наследного принца Хастарии — война обеспечена. И всем плевать, какими гадкими делишками занимался Раен. Из него сделали бы мученика, а из моего мужа — врага всех народов.
— Гр-р, — впервые за долгое время ответил волк, припуская вперед со всех лап.
Проследив за ним, я сначала застыла, не веря собственным глазам, а затем побежала, забыв обо всем на свете. Впереди блестела узкая речка, за которой росла редкая желтая трава, переходящая в колючее редколесье и пальмовую рощу. Подобное я видела на картинках, когда изучала географию нашего мира. Если память не изменяет, мы оказались на северо-восточной границе Хастарии. За рекой с незатейливым названием Пришта начинались земли моей родины, Лавитарии.
Радости моей не было предела! От счастья даже в глазах потемнело. Или не от счастья… До реки я так и не добежала.
* * *
— …оставить ее, — донеслось до меня, словно из тумана.
— Ты не должен так поступать. — Скрежещущий стариковский голос кого-то мне напоминал. — Ее место рядом с тобой.
— Рядом со мной она погибнет. Мне нужно сосредоточиться на заговорщиках. Скоро совет, пусть она будет там.
— А ты в это время пойдешь мстить? Так дела не делаются, Хакарк, — не сдавался старик. — Нельзя решать все проблемы с помощью топора.
— Мне надоела ваша политика. Пришло время оружия.
— Как скажет мой повелитель. — В голосе шардигара, а это был именно он, проскользнуло нечто сродни горькой иронии. — Я всего лишь посредник между людьми и богами, что значит мое слово против твоего?
Хакарк начал что-то говорить, но дальше притворяться спящей я не стала. Распахнув глаза, пошевелилась, пытаясь сесть, и тут же завыла от дикой боли в ступнях.
Рядом возник шардигар. Его лицо излучало заботу и беспокойство, губы были растянуты в приветливой улыбке.
— Тише, тише, девонька. Не нужно вставать. Я, конечно, подлечил твои ноги, не зря прихватил мазь Ахры, но придется набраться терпения. Ожоги и раны…
— Это вы, — прошептала неверяще, прерывая речь старика. — Все-таки вы! Но как? Где мы?
— Мы в безопасности. Пока. Я получил весточку сверху и отправился ждать вас здесь, — ответил он, продолжая улыбаться и поглаживать меня по руке. — Первым появился Тирэн. Потом вы.
— Тирэн с вами?
— Да-да, мальчик ушел искать хворост для костра. А Хакарк… — Тут мы с шардигаром одновременно посмотрели вправо, чтобы увидеть удаляющуюся спину уже одетого варвара. — Не сердись на него, он в растерянности.
— Плевать на него! — выпалила, чувствуя, как обида жжет изнутри. — Пусть катится куда хочет. От него одни неприятности!
Старик промолчал, и я вдруг добавила, желая привлечь его на свою сторону:
— Он едва меня терпит! Постоянно теряет, ни во что не ставит… Говорит гадости. Каждый раз, когда мы вместе, он непременно говорит что-то ужасное!
— Почему тебя так обижают его слова?
Шардигар нахмурился, задумчиво взглянул на небо.
— Потому что он оскорбляет меня намеренно! Кричит на меня! И ему плевать на мои чувства!
— Ты так думаешь? — Шардигар улыбнулся. От внешних уголков его глаз разбежались лучики-морщинки. — Про Хакарка можно говорить многое, но только не то, что он задевает тебя намеренно.
— Но он видит, как мне больно от его слов! — возмутилась я.
— Как он может это видеть или понимать, если ты стоишь с каменным лицом и утверждаешь, что все хорошо?
— Но… — Я растерянно всплеснула руками. — Это же элементарно! Какой мужчина станет говорить своей супруге, что вернет ее отцу при первой возможности? Или прилюдно смеяться над ее внешним видом? И он почти никогда не зовет меня Дарной, хотя сам заставил отказаться от родного имени! А еще…
— Милая, — прервал шардигар, качая головой и усмехаясь, — скажи мне, ты когда-нибудь слышала о романтичном чувственном северянине, понимающем с полуслова любой женский намек и каприз?
Я вцепилась руками в теплый плед, которым меня накрыли, и обиженно поджала губы.
— Вот и я не слышал. Таковых попросту нет. Наши мужчины говорят что думают, делают, если их просят, и идут напролом. Они воины. Когда тебя похитили, Хакарк бросился следом, рискуя очень многим. Сомневаюсь, что твой отец или дядя поступили бы так же.
— При чем здесь мои родственники?
— Ну, ты ведь сравниваешь супруга с мужчинами своего круга. Те умеют предугадывать желания своих дам, умеют делать комплименты, искусно лгать и плести интриги. Умеют слушать и успокаивать, нежно стирая слезы. А Хакарк — слишком прост, как и топор в его руках…
— Я этого не говорила!
— Значит, я не так тебя понял, — пожал плечами шардигар. — Прости глупого старика, девочка. — Поднявшись с корявого пня, он задумчиво продолжил, словно говорил самому себе: — Жаль, если мальчик действительно разочаруется в слишком сложных для него отношениях. Но, в конце концов, ты всегда хотела другого мужа, а у нас много более простых и понятных женщин…
— Женщин!.. Женщин?! Вы!.. Да вы… — сбиваясь, закричала я, не в силах подобрать нужных слов.
И вдруг он обернулся. Голубые, слегка замутненные от прожитых лет глаза светились мудростью и пониманием. Казалось, он знал все, что у меня на душе, но не собирался это озвучивать. Словно давал мне время самой разобраться, что мне действительно нужно.
И я сдалась. Всхлипнув, отвернулась и пролепетала, глядя на землю, покрытую низкой зеленой травой:
— Да не хочу я, чтобы он искал мне замену. Но и себя изменить не могу. Мне хочется любви, и понимания… и нежности. А он грубый, резкий и циничный. Сказал, отправит меня на все четыре стороны!
— Отправить он может, это факт, — хмыкнул шардигар. — Только отпустит вряд ли. Женившись, Хакарк принял на себя обязательства и не забывает о них ни на минуту. Он честен с тобой, верен тебе и своему слову. Он — твоя защита и опора, что бы ни случилось. А ты? Ты хорошо выполняешь взятые на себя обязательства?
Я хотела сказать «Да!», только вот память не позволила. Вспомнился приказ супруга во всем слушаться Тирэна, и Ганна, с легкостью обманувшая меня; вспомнился дом терпимости, где нас нашел супруг. А еще Раен! Увидев принца грез, я бежала за ним, позабыв обо всем на свете… Только слепец не заметил бы моего обожания. Вспомнилось, как недавно в пустыне сама кричала, чтобы он вернул меня в семью, откуда увез насильно. Насколько достойным было мое поведение? И чего можно ждать от варвара с севера, когда жена ведет себя таким образом? Их женщины послушны и спокойны, а я…
— Нет. Не знаю… — пролепетала растерянно. — Я тоже была верна и честна. Старалась быть такой. Только вот обстоятельства… Не выйдет из нас хорошей пары.
Закрыв лицо руками, я горько всхлипнула, готовясь разрыдаться, давясь слезами жалости к себе любимой.
Шардигар громко вздохнул, вновь присел рядом, обхватил сухими пальцами мой подбородок, заставляя открыть лицо, повернуть голову и взглянуть на него. Какое-то время он пристально рассматривал меня, словно искал ответ на некий очень важный вопрос. И, обнаружив его, тихо заговорил:
— Я слышу горечь в твоих словах, когда ты говоришь о Хакарке. И в его словах слышу то же самое. Вы так молоды, и чувства ваши обнажены. Только помни: обиды и злость до добра не доводят. Стоит дать им волю — разрастутся в душе, дадут корни, и тогда все. Ни любви, ни счастью места не останется. Поверь, я много видел, многих знал… Тебя выдали замуж, не спрашивая. Но и ему выбора не оставили. Он вынужден был взять в жены ту, которой чужды его традиции, его вера, его народ. Ты во всеуслышание называла Хакарка чудовищем и дикарем и, стоило увидеть хастарийского принца, забыла о долге.
— Откуда вы?..
— Он сказал. Браслет верности, помнишь?
— Раен — чудовище! И гораздо сильнее меня! Что мне было делать в той ситуации?
Шардигар покачал головой.
— Браслет срабатывает лишь тогда, когда супруга сама испытывает влечение, когда страсть закипает в ее крови. Хакарк ревнив. И жесток с предателями.
— Но я не предавала его.
— Потому что Раен показал истинное лицо?
— Потому что вспомнила о долге! — закричала, сжимая кулаки. — Только после того, как я его оттолкнула, он показал, каков на самом деле.
Шардигар многозначительно промолчал, а я пришла в ужас от слов, что сорвались с моих губ. Фактически признания. Да, я ушла за Раеном добровольно, а потом таяла в его объятиях. Пусть недолго, какие-то мгновения, но… Хакарк знает об этом.
— Я не стала бы… — залепетала, прижимая ладони к щекам. — Клянусь, не стала бы. Он должен это понимать.
— Должен. И ты должна многое понять и принять. Откинь обиды. Забудь сказанные сгоряча слова и совершенные по неопытности ошибки. Вы только учитесь быть супругами, а впереди такая долгая жизнь вместе… Просто прими Хакарка таким, какой он есть, девочка. Научись чувствовать его так, как мечтаешь, чтобы он чувствовал тебя, и, поверь, со временем это воздастся. Мужчины севера — очень благодарные и верные, в отличие от южан, например. Чаще вспоминай Раена иг Сивара, портрет которого вышила собственноручно. Ошибки совершает каждый, но только сильный человек может их признать и попытаться исправить.
Я почувствовала, как горячая слеза покатилась по щеке, и, быстро смахнув ее, кивнула.
— Вот и хорошо. Осталось только прийти к правильным выводам. Отдыхай, скоро в путь.
Шардигар хотел встать, но я схватила его за руку и спросила, преодолевая гордыню:
— Хакарк ушел?
— Ушел, — подтвердил шардигар и тут же добавил: — Отправился поторопить этого бездельника Тирэна, тот никак не вернется с хворостом. Он не собирается бросать нас, Дарна.
— Вас — нет. А мне он сказал прямо… Да и здесь, проснувшись, я слышала, что он планировал оставить меня.
— В Кенарии. Как только доберемся, Хакарк соберет войско и пойдет на Хастарию. Мы будем в безопасности, и он сможет сконцентрироваться на враге. Пока вас не было, произошло много нехороших событий. В Ригуле начато расследование по факту покушения на их короля. Свидетели видели воина-кенарийца, сумевшего скрыться. Он был удивительно похож на твоего супруга. Кроме того, пропали Габриэлла Эйдинбергская и ее сын, Эдвард Эссшат, — им предъявлено заочное обвинение в возможном заговоре против короны.
— Нет, этого просто не может быть, — шепнула я, не в силах поверить в сказанное.
— Может или не может — решаем не мы. Кто-то умело плетет интриги, заставляя упасть пирамиду, выстраиваемую годами. Кстати, твой дядюшка тоже пострадал.
— Что?
— Из Кенарии ему прислали несколько бочек вина. От Хакарка и племянницы. Да только первой опробовала его леди Сильва. Благо пьет она мало и лишь пригубила подарок северян.
— Яд? — дрожащим голосом спросила я.
— Именно так. Твою тетушку удалось спасти, а тех, кто привез груз, так и не нашли. На бочках — эмблемы кенарийских виноделов.
— О, Двуликая, что же это делается? Хакарк не должен бежать! Мы станем свидетелями его невиновности. Только вот Эд… Кто знает, куда закинул его магический шар. А с ним Фрида и леди Габриэлла.
— Не могу сказать, где они, но будем надеяться, что все обошлось.
— Как же быть? Что делать дальше? — Я зажмурилась от нахлынувших чувств. — Нужно подумать. В голове настоящий хаос.
Шардигар поднялся, поморщился, разминая затекшие ноги, и, улыбнувшись, поделился мудрыми мыслями:
— Тогда просто расслабься и позволь себе отдохнуть. И не смотри на меня так возмущенно. Все проблемы решаемы, пока мы живы, деточка. А если мы умрем, то вообще беспокоиться будет не о чем. Отдыхай.
Старик медленно побрел к лесу, оставляя меня на небольшой полянке, наедине с ворохом переживаний. В голове роились сотни вопросов, мелькало множество картинок, говорили десятки голосов, самым громким из которых был голос шардигара. Мой прежний мир рушился, превращаясь в груду осколков, из которых предстояло строить нечто новое, более прочное и совершенное.
