Глава 8

Я не сомневалась, что леди Хардкасл не проснется и, тем более, не поднимется в такую рань. Я и сама провалялась в кровати до восьми часов – предел моей лени.

Эдна с мисс Джонс перемыли почти всю посуду. Я поставила печь хлеб, а уж потом занялась шитьем. К половине девятого хлеб уже почти испекся, а я вовсю штопала. Тут в дверь позвонили и я, отложив коробочку с иголками и нитками, поспешила отпирать.

– Доброе утро, мисс Армстронг, – поприветствовал меня констебль Хэнкок. – Ваша хозяйка дома?

– Доброе утро, констебль. Вообще-то дома, но вот только смотря для кого. Вчера она была в «Грейндже» и до сих пор из своей комнаты не выходила.

– Да-да, я знаю, что она там была, мисс. Как я понимаю, и вы тоже. Собственно, поэтому я и решил к вам заглянуть. Как вы думаете, стоит попытаться ее поднять? Мне нужно с ней переговорить. Строго говоря, и с вами тоже.

– Ну конечно. Вы ведь по делу, как я понимаю?

– Да, мисс, и мне хотелось бы прямо сейчас, пусть даже это вам покажется чуточку навязчивым.

– Нисколько, констебль. Входите, прошу вас. Не забыли, где у нас кухня? Вот туда и отправляйтесь. Там, кстати, найдете горячий чайник. Поухаживайте сами за собой, а я тем временем попытаюсь разбудить леди Хардкасл.

– Буду вам очень обязан, мисс, – ответил полицейский, послушно направляясь в кухню.

Взбежав наверх, я постучала в дверь спальни. Ответа не последовало, так что я открыла дверь и вошла. Хозяйка спала без задних ног, и я не сразу растолкала ее.

– Ох, Фло, оставь меня в покое. Дай бедняжке Эмили хоть чуточку поспать, дорогуша, – простонала она.

– Нет-нет, госпожа, вам непременно надо вставать. К вам явилась полиция.

– Полиция? – спросонья пробормотала леди. – Вся сразу? Что им от меня понадобилось? Ноги хоть вытерли?

И она снова закрыла глаза.

Вздохнув, я еще раз тряхнула ее.

– Нет-нет, госпожа, здесь только констебль Хэнкок. Но ему позарез нужно поговорить и с вами, и со мной. Что-то там насчет «Грейнджа».

– Если это по поводу выпитого бренди, то передай ему, что я им целый ящик верну, пусть завтра зайдет.

– Да нет, это точно не из-за бренди, госпожа, и вам непременно надо подняться. Сию же секунду.

– Я говорила тебе, что ты ужасная вредина, Флоренс Армстронг? – проворчала леди Хардкасл. – Что за дела! Ни полиция, ни служанка-пуританка не дают бедной женщине чуть подольше поваляться в постели с похмелья. Вваливаются как к себе домой!

– Вы это говорили, говорили, и не раз. Но теперь пожалуйте вставать.

– Ладно уж, – наконец отозвалась хозяйка, усаживаясь в постели. – Скажи ему, что сейчас спущусь. А ты ступай завари чай. И еще сооруди для меня омлет с гренками.

– Будет сделано, госпожа.

Оставив ее, я сбежала вниз на кухню, где констебль чесал языком с Блодвен Джонс.

– Леди Хардкасл будет сию минуту, – доложила я.

– Очень хорошо, мисс. Спасибо, – ответил наш гость.

– Мисс Джонс сейчас приготовит завтрак для леди Хардкасл. Вы не откажетесь от яичницы? – предложила я ему.

– Не откажусь, мисс, спасибо. Вы очень добры. Это от свежего хлеба такой запах?

– Да, но он еще не готов. К обеду, думаю, поспеет. Тут еще со вчерашнего дня осталось немного, как раз хватит вам на гренки. Нравится мне печь хлеб, и все тут. Даже на душе легче становится. Вы сами-то печь умеете?

Полицейский от души расхохотался.

– Это я-то? Печь? Нет уж, мисс. Ну, вы и скажете! Нет, никогда со мной такого не случалось, чтобы я пек. У нас мама хлеб печет.

– А между тем пекари – сплошь мужчины, разве не так? – напомнила ему я.

– Так-то оно так, мисс. Но среди них точно ни одного полисмена. А что до меня, то нет у меня времени на все эти пекарские штучки. Печь! – снова усмехнулся констебль. – Надо будет нашему сержанту посоветовать.

– Вот-вот, посоветуйте. Чтоб он вас заставлял печь ему булочки к завтраку.

Хэнкок снова расхохотался.

– Смотрю, веселитесь здесь, – буркнула леди Хардкасл, входя на кухню.

– Доброе утро, леди, – поклонился гость, тут же встав навытяжку и не зная, куда поставить пустую чашку. – Простите за столь ранний визит.

– Да бросьте, констебль, уже…

– Десять часов, госпожа, – подсказала я, кивнув на висящие на кухонной стенке часы.

– Вот-вот, – подтвердила леди. – Вполне подходящая пора для визитов. Так чем могу служить, дорогой констебль?

– Так уж получается, что видимся мы с вами только тогда, когда приходят дурные вести, леди. В «Грейндже» несчастье, – сообщил полицейский.

– О боже!.. – пробормотала леди Хардкасл, взяв стакан воды из рук мисс Джонс. – И что же там стряслось?

– Похоже, умер один из музыкантов, леди.

– Печально, что и говорить. Он что же, болел чем-нибудь? Все случилось неожиданно?

– Да уж, вряд ли он ожидал, что кто-то саданет чем-то тяжелым ему по затылку.

Моя госпожа медленно отпила глоток из стакана.

– Батюшки! Я чем-нибудь могу вам помочь?

– Поэтому я и здесь, леди. Инспектор Сандерленд, едва прибыв, попросил меня съездить за вами и вашей служанкой для дачи свидетельских показаний.

– Конечно, конечно.

Моя хозяйка воспринимала все как-то уж слишком покладисто.

– Но вы же не собираетесь нас куда-то везти? – продолжила она с не свойственной ей неуверенностью.

– Почему же? Я на велосипеде, – ответил констебль, подмигнув мне.

– О! – вырвалось у леди Хардкасл.

– Шучу, миледи, шучу. Сэр Гектор дал мне свою машину. Берт ждет на улице.

– Слава богу! Шутник вы, однако, констебль Хэнкок. Похоже, Армстронг на вас дурно влияет.

– Я, миледи? – изумилась я. – Да я – сплошные достоинства!

Хэнкок хмыкнул в кулачок. Видимо, он был явно изумлен моей тирадой.

– Успокойтесь, констебль, – произнесла леди Хардкасл. – Вы здесь среди друзей, уверяю вас.

– Спасибо, что пришли, леди Хардкасл, – поблагодарил инспектор Сандерленд. – Прошу прощения, что потревожил вас в столь ранний час, да еще после вчерашней вечеринки, но не сомневаюсь, что вы меня поймете.

Завтрак моей госпожи состоял из двух таблеток аспирина и чашки сладкого чая, поэтому она отчасти успела прийти в себя.

– Не тревожьтесь, инспектор, прошу вас. Я только рада помочь вам чем смогу, – заверила она полицейского.

Сандерленд был долговяз и слегка угловат, однако в нем чувствовалась гибкость человека физически сильного. В молодости он наверняка занимался спортом – скорее всего, бегом на длинные дистанции. Возле него неизменно лежала любимая трубка, если только она не была зажата в зубах. Но, насколько мне помнится, она у него почему-то никогда не дымилась.

– Спасибо, леди. И вам тоже спасибо, мисс Армстронг, – сказал он нам.

– Рада услужить, инспектор, – ответила я.

Фарли-Страуд отвели инспектору для допросов столовую в георгианском стиле, и мы все расположились за необъятным столом. Столовая была просторной и светлой. Ее высоченные окна выходили на въезд. Но мое внимание привлек не вид из окон столовой, а висевшая у камина картина. Судя по всему, хозяева питали слабость к деревенским сюжетам, и на картине была изображена парочка охотничьих псов с умильными мордами. Я невольно улыбнулась. Полицейский тем временем продолжал:

– Как я понимаю, вы обе были здесь вчера вечером.

– Это так, инспектор, – ответила я. – Я приехала в «Грейндж» около четырех и почти все время просидела в комнате для прислуги. До семи часов, если быть точной, когда стали съезжаться гости. А уехали мы с леди Хардкасл около часа ночи.

– До семи, говорите? Не рановато ли для бала? Мне всегда казалось, что балы раньше десяти не начинают.

– Так и есть, инспектор, – вмешалась леди Хардкасл. – Это в высшем обществе. Но здесь, в провинции, предпочитают раньше начать, чтобы потом раньше завалиться спать. Да и потом, какой там бал? Честно говоря, это больше напоминало обыкновенный званый вечер.

– Понимаю, – ответил Сандерленд. – А вы, леди Хардкасл? В котором часу вы приехали?

– Что-то около восьми, насколько мне помнится.

– Да, но в приглашении ясно написано: «Семь часов».

– Так и есть, инспектор. Но скажите на милость, кто же приезжает на бал ко времени, указанному в приглашении?

Леди была не прочь изобразить из себя прожженную светскую львицу, в особенности перед незнакомцами. Еще пара минут, и полицейский удостоится титула «мой дорогой». Обычно подобная чуть фамильярная взбалмошность приносила плоды – люди не принимали леди Хардкасл всерьез, считая ее ветреной дурочкой, на что она и рассчитывала. Стоило ей этого добиться, как ее собеседники, грубо говоря, утрачивали к ней всякий интерес. Я сама не раз наблюдала подобное.

– Кто и когда приехал? – еще раз уточнил Сандерленд. На удочку он попадаться не собирался.

– Может, все же разумнее будет ввести нас в курс дела? – спросила леди. – Констебль Хэнкок сказал, что вроде как погиб кто-то из музыкантов.

– Верно, возможно, это помогло бы что-нибудь прояснить, – ответил инспектор. – Я всегда говорил, что, если узнаешь что-нибудь новенькое, это освежает память. В глазах собеседника что-то вспыхивает, и начинается: «Ах да, все так, так вот почему этот, как его, тогда…» И так далее. Значит, так, минутку… Мистер Уоллес Холлоуэй, трубач из… – он бросил взгляд в блокнот, – «Роланд Ричменз Регтайм Ревю»… Так вот, мистер Холлоуэй был найден сегодня утром около шести в библиотеке Дорой Кендрик служанкой, отправившейся туда поднять жалюзи и прибрать помещение, в котором оркестранты находились вечером. Подумав, что он просто перепил, девушка попыталась растолкать его и поднять на ноги, но, прикоснувшись к телу, обнаружила, что он «весь окоченел», «бледный, как смерть» и «лежит в луже крови». Служанка подняла крик, переполошила весь дом, и потом доктору Фитцсиммонсу пришлось ее саму приводить в чувство.

– Сейчас она уже оправилась? – поинтересовалась я. Дору я вчера почти не видела, но она всегда казалась мне милой девушкой.

– Все с ней в порядке, – успокоил меня инспектор Сандерленд. – В отличие от мистера Холлоуэя. «Лужа крови» оказалась на самом деле просто маленькой лужицей возле его затылка, но и этого хватило, чтобы до смерти перепугать девушку. Мы с доктором Фитцсиммонсом предполагаем, что мистер Холлоуэй, упав навзничь, ударился о твердый тупой предмет, и в результате перелома черепа и возникло кровотечение. Но причиной смерти на самом деле послужила серьезная травма мозга. Скончался он не мгновенно. По мнению врача, Холлоуэй какое-то время находился в бессознательном состоянии, когда напавший на него ушел. Смерть наступила позже. Доктор считает, что мистер Холлоуэй скончался около четырех часов утра.

– Значит, тот, кто толкнул его, убивать не собирался? – задумчиво заключила леди Хардкасл. – Убийца непременно убедился бы, что жертва мертва.

– Вполне вероятно, – ответил Сандерленд. – Но ведь могло оказаться и так, что в решающий момент убийцу спугнули или же он, не будучи профессиональным киллером, просто решил удалиться, посчитав, что и этого хватит.

– Возможно, – ответила моя госпожа. – Но это не означает, что мы точно знаем время, когда произошло нападение.

– Нет, леди, не означает. Но зато мы имеем возможность сузить временные рамки. У нас имеются показания свидетелей о том, что мистер Холлоуэй в десять часов вечера был еще живехонек – когда оркестранты ушли на перерыв.

– Вот тогда я и его видела в последний раз, – добавила я. – Мисс Монтгомери – певица – рассказала, что он удалился в библиотеку, где припрятал бутылочку виски.

– Вот как! – воскликнул Сандерленд. – А с какой стати она вдруг решила вам рассказать об этом? Уж не ради ли своего алиби?

– Очень может быть, инспектор, – согласилась я. – Но в тот момент все прозвучало вполне невинно. Я и раньше заметила, как она обшаривала библиотеку в поисках спиртного. И еще она спросила меня, могу ли я организовать для нее выпивку. И на перерыве подошла ко мне спросить об этом.

– Ясно. Но почему она выбрала именно вас? Почему не обратилась к кому-нибудь из домашней прислуги?

– Да все слуги на одно лицо, инспектор, – пояснила я, указав на форму. – Откуда ей было знать, что я нездешняя?

– Все верно, – согласился полисмен. – И как я понимаю, ваши поиски успехом не увенчались?

Я помедлила с ответом.

– Она нашла для меня чуточку бренди, инспектор, – призналась леди Хардкасл. – Но все приличные напитки Фарли-Страуд надежно запрятал.

Сандерленд нахмурился.

– Обычное дело в богатых домах, – заключил он. – И все же это убеждает меня в том, что нападение на мистера Холлоуэя произошло где-то между десятью часами, когда он вышел из танцевального зала, и половиной одиннадцатого, когда оркестранты вновь заняли места на сцене. Если бы он мог, он вернулся бы.

– И что же, никто не попытался отыскать его? – спросила я.

– Только сами оркестранты заметили его отсутствие, мисс, – пояснил Сандерленд. – А потом они начали играть, и им было уже не до него. Им уже не раз приходилось играть в неполном составе. Послать на поиски исчезнувшего трубача было просто некого, тем более, когда всем хотелось промочить горло.

– Думаю, вы правы, – ответила я. – Мне показалось, что после перерыва они играли довольно вяло.

– Вполне объяснимо, мисс.

– А в библиотеке не было заметно следов борьбы, инспектор? – осведомилась леди Хардкасл.

– Вы имеете в виду, на теле убитого? Судя по всему, убийца что-то искал.

– Думаете, мистер Холлоуэй как раз застал его за этим?

– Вполне возможно. Наверное, поэтому он огрел мистера Холлоуэя по затылку чем-то тяжелым и быстренько покинул поле битвы.

– Скорее всего, так и было, – заметила леди.

– Именно такова и моя рабочая гипотеза на данный момент, – заявил инспектор Сандерленд. – Следующая задача – попытаться установить, кто где находился в тот вечер. Поэтому и вы, леди Хардкасл, и вы, мисс Армстронг, попытайтесь хорошенько все вспомнить. Где вы были, кого видели и когда, и не важно, если эпизоды кажутся вам не стоящими внимания. Позволите начать с вас, леди Хардкасл?

– Разумеется. Я приехала примерно в четверть девятого, как вы уже знаете. Шофер сэра Гектора, Берт, был настолько любезен, что довез меня наверх. Я поздоровалась с приглашенными, меня представили капитану Саммерсу – одному зануде, недавно прибывшему из Индии, – и оставили на съедение этому мужлану. Ну, я пробыла с ним ровно столько, сколько требовали приличия, и потом сбежала, а он все пытался высмотреть, куда я подевалась. Я переговорила с мисс Клариссой и ее лондонскими друзьями, поздравила счастливую пару и еще кого-то там. Потом прошлась по дому, встретила одну пару знакомых Фарли-Страудов, с которыми познакомилась за ужином в прошлый уик-энд, а после отыскала Армстронг. Мы немного посудачили, и тут ко мне снова прилип капитан Саммерс, которого я на сей раз умудрилась эпатировать.

– «Эпатировать», если я вас верно понял, леди? – переспросил инспектор, отрывая взор от блокнота.

– Я призналась ему, что некоторое время пробыла в Индии «в одиночестве» после смерти мужа. Он не сразу сообразил, как это леди может отважиться на такое.

– Но многие леди остаются в одиночестве в Индии после смерти своих мужей, – сказал полицейский.

– На самом деле мой муж умер в Китае, а в Индию я отправилась уже сама в сопровождении моей служанки Армстронг. Там мы провели пару лет.

– Ах, вот оно что, – кивнул Сандерленд. – Случай довольно редкий, но не эпатирующий.

– Но вот капитану Саммерсу так не показалось. По-видимому, это отпугнуло его. И он сразу же переключил внимание на кого-то еще. Потом прибыли Седдоны. Тот уже был навеселе, а супруга все подлизывалась к нему, причем довольно навязчиво. Потом сэр Гектор привел какого-то не очень приятного человека. По-моему, торговца антиквариатом.

Инспектор Сандерленд перелистал несколько страниц в своем блокноте.

– Мистер Клиффорд Хэддок, – объявил он. – Я уже сделал соответствующий запрос в Скотланд-Ярд. Судя по всему, довольно сомнительный тип.

– Весьма, – согласилась леди Хардкасл, подняв бровь. – Потом я послала Армстронг раздобыть спиртного – эта шипучка была вроде и ничего, но пить ее было невозможно. И дальше все пошло веселее. Помню, что оказалась в центре внимания молодежи и развлекала их россказнями о том, как странствовала из Шанхая в Калькутту. Потом меня разыскала Армстронг и, убедив, что я перебрала бренди, увезла домой.

– Вы были пьяны в стельку, госпожа, – уточнила я.

– Не спорю, что в стельку, но с твоей стороны не очень-то тактично выкладывать обо всем инспектору.

– Дальше меня это не пойдет, – улыбнулся Сандерленд.

– Очень мило с вашей стороны, – растаяла леди Хардкасл. А потом вздохнула: – Вот так и прошел для меня вчерашний вечер.

– Вам ничего не показалось странным в момент исчезновения мистера Холлоуэя?

– Нет, инспектор, боюсь, что нет. Это был отнюдь не самый лучший вечер, но все же вечер. Люди были повсюду. И двери тоже. Вот гости и ходили туда-сюда.

– М-да, в этом и загвоздка, – подытожил полицейский, дописав что-то в блокноте. – А вы, мисс Армстронг, что вы заметили?

Я мысленно перебрала свои впечатления минувшего вечера и стала описывать встречу с Сильвией Монтгомери.

– Мисс Монтгомери как раз выходила из библиотеки, когда вы отправились на поиски бренди? – осведомился инспектор.

– Да, все верно.

– То есть это произошло во время перерыва?

– Нет, не думаю, – ответила я. – Мне кажется, оркестр еще играл.

– Они исполняли и инструментальные вещи, – добавила леди Хардкасл. – Может, это было как раз в тот момент?

– Не исключено, – согласился Сандерленд. – Вы не помните, в какое время вы ее встретили?

– Прошу прощения, инспектор, но я не имею привычки носить с собой часы. Понятия не имею.

– Ладно, не столь важно. Продолжайте.

Я рассказала о встрече с пьяненькой Мод Дентон. Описала, как снова незаметно вернулась к гостям уже с прихваченным бренди и как вынуждена была спрятаться, чтобы меня не заметил кто-то из гостей, направлявшихся в библиотеку.

– Вы видели этого человека? – спросил инспектор.

– Нет, не видела. Услышала только, как он закрыл за собой дверь. Выглянув из-за угла, я уже никого не обнаружила. Ну и подумала, что он, скорее всего, вошел в библиотеку, а не вышел оттуда.

– Это мог быть мистер Холлоуэй?

– Когда я вернулась в танцевальный зал, ансамбль еще играл. Это уже потом мистер Холлоуэй исчез, а мисс Монтгомери пошла спросить виски, – пояснила леди Хардкасл.

– Любопытно. Значит, это мог оказаться тот самый мужчина, – задумался полисмен.

– Или женщина, – быстро добавила моя госпожа.

– Верно, верно. Только вот все же это больше мужчине к лицу – заехать кому-либо чем-то тяжелым в затылок. Впрочем, и женщину тоже нельзя исключать.

– Вы с Армстронг знакомы? – с улыбкой спросила леди.

– Что, и ее нельзя исключать? – спросил Сандерленд.

– Вообще-то можно. Ей нет нужды прибегать к чему-то тяжелому, чтобы свалить кого-нибудь. И кулака с лихвой хватит.

– Нет-нет, инспектор, – решила вмешаться я. – Ударь его я, он хоть и с головной болью, но все же быстренько пришел бы в себя. Только человек без особых навыков может убить случайно, ведь существует столько надежных способов на время лишить сознания.

Мои слова явно поставили инспектора Сандерленда в тупик, но он продолжал задавать вопросы:

– А что произошло после того, как вы вернулись в зал?

Я поведала ему, как провела вечер, впрочем не добавив ничего принципиально нового.

– И что же, никто не заходил в библиотеку, пока вы наводили чистоту? – спросил полицейский, когда я закончила.

– Никто. Нам было сказано не входить в библиотеку, потому что, дескать, она все еще занята оркестрантами. Вот поэтому Дора и попала туда первой. Ей было поручено навести там порядок, когда музыканты уйдут и заберут с собой инструменты и остальные вещи.

– Разве они не занялись этим сразу по окончании вечера?

– Нет. Они просто закончили играть, а инструменты оставили прямо на той маленькой сцене. А что было после, я уже не видела.

– Они получили свою долю выпивки от мисс Клариссы и ушли в приготовленные для них комнаты на самом верху, – пояснила леди Хардкасл.

– И даже дружка своего не стали искать? – удивился инспектор Сандерленд. – Странно, не так ли?

– О, мне кажется, они собирались. Один из них, Скинз, прямо-таки рвался на его поиски, но Ричмен довольно быстро утихомирил его.

– Скинз… Скинз, – снова сосредоточенно листая блокнот, пробормотал полицейский. – Ах да, вот, Айвор Мэлоуни по прозвищу Скинз. Барабанщик. Скинз?

– Кожа для барабанов. Очень тонкая, тщательно выделанная телячья кожа, хорошенько натянутая, – заметила моя хозяйка.

– Вот оно что? Воистину, весь день пойдет насмарку, если не узнаешь для себя что-нибудь новое, – улыбнулся инспектор Сандерленд. – Сегодня в этом смысле неплохо. Да, о чем это мы? Так это Ричмен призвал его прекратить поиски? Очень любопытно.

Минуту или две наш собеседник сосредоточенно разглядывал записи в блокноте.

– Хорошо, дамы. Мисс Армстронг, весьма благодарен вам за помощь. Не стану вас больше задерживать. Если от вас еще что-нибудь понадобится, пришлю молодого констебля.

– Конечно, конечно, – заверила леди Хардкасл инспектора. – Да, кстати, пока мы не ушли, есть ли новости по убийству Фрэнка Пикеринга?

– Виновник арестован, – последовал лаконичный ответ Сандерленда.

– Настоящий виновник? – продолжала допытываться леди.

– Мы пока продолжаем расследование. Но, поверьте, справедливость восторжествует. Только это и могу вам пока сказать.

На прощанье моя госпожа одарила инспектора загадочной улыбкой, и мы оставили его наедине с его блокнотом.

Едва выйдя в холл, мы натолкнулись на леди Фарли-Страуд. Та, очевидно, пребывала в сильном волнении.

– Ах, Эмили, дорогая, вот ты где! Я так рада, что перехватила вас.

– А в чем дело, Герти? У тебя какой-то встревоженный вид.

– Произошло нечто ужасное, дорогая, – объявила хозяйка дома Фарли.

– Я все знаю. Бедняжка мистер Холлоуэй! Мы только что от инспектора.

– Ах, ты об этом! Ну, да, да. Но я о другом хочу сказать. Даже не знаю, к кому обратиться.

– Вы всегда можете рассчитывать на меня, дорогая Герти. Чем могу помочь?

– Идем со мной, дорогая, – взмолилась леди Фарли-Страуд. – Нам необходимо обсудить это с глазу на глаз.

И, повернувшись, она пошла в направлении кабинета сэра Гектора. Леди Хардкасл последовала за ней. Сделав пару шагов, она оглянулась на меня.

– Армстронг! Чего же ты ждешь? Пойдем с нами.

Заметив недовольное выражение на лице пожилой леди, я жестом дала понять об этом леди Хардкасл. Та уловила момент.

– Ах, Герти, дорогая… Я понимаю, вам не хочется лишних глаз и ушей. Но как вы уже могли понять во время нашей беседы за ужином, Армстронг – моя правая рука. Если вам понадобится моя помощь, вы ее получите и от моей служанки. Уж не обессудьте. Если мы посвятим ее в наши дела, это сэкономит нам массу времени и сил, поверьте. И мы покончим со всем куда скорее.

Леди Фарли вроде и хотела поначалу возразить моей хозяйке, но желание заручиться ее поддержкой все-таки перевесило.

– Ну, что же, так и быть, – чуточку брюзгливо отозвалась она, и мы уже втроем направились в кабинет.

Войдя последней, я затворила за собой дверь. Леди Фарли-Страуд предложила моей госпоже кресло у окна. Поскольку мое присутствие в упор игнорировалось, я заняла место на стуле в углу рядом с большим книжным шкафом. Какое-то время хозяйка дома Фарли взволнованно ходила взад-вперед, а потом все же остановилась и собралась с мыслями.

– Ты, конечно, помнишь, что в шестидесятые годы мы с Гектором жили в Индии? – начала она. – Там, кстати, мы и познакомились с твоими родителями – чудесными людьми. Какие это были прекрасные времена! Вообще, Индия – просто чудесная страна. Знаю, ты ведь и сама там прожила достаточно долго, так что легко все поймешь. Мне совсем не хотелось возвращаться в Англию, но Гектор получил перевод по службе, ну и мне, как верной супруге, ничего не оставалось, кроме как собрать пожитки и ехать с ним. Оттуда мы привезли множество занятных вещиц. Всяких мелочей… Впрочем, я тебе показывала.

Леди Хардкасл молча кивнула.

– И вот одну из них похитили.

– Какой ужас, дорогая! – вырвалось у моей госпожи. – Где же вы ее хранили?

– У себя в спальне, на каминной полке. Он лежал на подушечке под красивым стеклянным колпаком. Наша память о лучших днях и о безмятежном будущем.

– Ах, бедняжка! Хорошо, хоть полиция уже побывала здесь. Что думает по этому поводу инспектор Сандерленд?

– Мы не можем сообщать об этом полицейским! – ответила леди Фарли-Страуд. В голосе ее звучали панические нотки.

– Но почему?

– Это слишком деликатный вопрос, – уклонилась от прямого ответа хозяйка дома. – В шестьдесят пятом году Гектор оказал личную услугу местному радже – очаровательнейшему человеку, – и тот одарил его этим сокровищем.

– И теперь оно, выходит, украдено? Что же это за сокровище?

– Изумруд, – ответила леди Фарли-Страуд. – Размером с доброе куриное яйцо, – добавила она почти будничным тоном.

– С куриное яйцо?! – в один голос воскликнули мы с леди Хардкасл.

– Да, – подтвердила Гертруда.

– Вероятно, этот раджа был ну очень многим обязан вашему Гектору, – задумчиво произнесла леди Хардкасл. – Такой камень стоит не одну тысячу.

– Много, много тысяч! – взволнованно согласилась Фарли-Страуд. – У него довольно интересная история, но об этом как-нибудь в другой раз. Несколько лет назад мы взяли под него ссуду. Потребовались переговоры, однако нам удалось убедить наших кредиторов, что изумруд не покинет стен нашего дома – он ведь столько для нас значит, поймите.

Меня это не удивило: даже самый бессердечный банкир не мог бы не внять настойчивым мольбам леди Фарли-Страуд.

– Вначале они отнеслись к этому с большой неохотой, – продолжала она. – Они заявили, что вообще-то предпочли бы поместить камень в свое хранилище, но в конце концов согласились оставить у нас под нашу ответственность. В случае хищения или порчи камня ссуда подлежит немедленному возврату. Без залога – увы, никаких займов.

– Потрясающе, – с нескрываемой иронией произнесла леди Хардкасл.

– Как видишь. Так что теперь нам лучше помалкивать о пропаже изумруда, если мы не хотим, чтобы с нас тут же потребовали выплаты всего долга. И даже в случае, если изумруд найдется, все равно мы нарушили условия договора…

– Что ж, вполне понимаю вашу осторожность, – заверила хозяйку дома леди Хардкасл. – Но мы-то как можем вам помочь?

– Я хочу, чтобы вы отыскали вора и вернули изумруд.

Моя госпожа не произнесла ни единого слова в ответ.

– От твоей матери я наслышана о тебе и о твоих способностях, дорогая, – пояснила леди Фарли-Страуд. – Я не просто старая дурочка, какой меня считают многие, и кое-что в жизни повидала. И тебе, дорогая леди Хардкасл, нет нужды убеждать меня, что ты, дескать, заурядная светская пустышка. Тебе довелось участвовать в довольно серьезных переделках, и, осмелюсь предположить, тебе… вам вместе со служанкой это расследование вполне по плечу. Пусть я, возможно, в чем-то и не права, но ты самый образованный человек на много миль вокруг, за исключением разве что нашего доктора Фитцсиммонса. Но беда в том, что я и представить себе не могу, чтобы он, кто и простенькой головоломки из «Бристоль Ньюс» не разгадает, вдруг возьмет да обнаружит похитителя нашего изумруда.

Леди Хардкасл улыбнулась.

– Я, конечно, польщена, Герти, но, дорогая, вы все же явно преувеличиваете мои таланты. Но поскольку вам не стоит впутывать в это дело полицию, с нашей стороны было бы непорядочно отказать. Как ты думаешь, Армстронг? Попробуем отыскать изумруд?

– Как скажете, госпожа, – ответила я.

– О, дорогая моя, я так тебе благодарна! – воскликнула леди Фарли.

– Но все нужно устроить так, чтобы не возбудить подозрений потенциального похитителя, а он, судя по всему, рыщет где-то неподалеку, – заметила моя хозяйка.

После секундной паузы она продолжила:

– Есть у меня одна идея. Не могла бы ты замолвить за меня словечко инспектору Сандерленду?